Команда

Задним умом, конечно, все сильны. Теперь, по прошествии времени, кажется, что одной из первых принципиальных ошибок Федуна (и с футбольной, и с пропагандистской позиций) было невозвращение в «Спартак» Андрея Тихонова. В 2004 году кредит доверия к новому руководству был равен размеру стабилизационного фонда России. Смоленцев еще был никем и звали его так же. Первак был в принципе не против дядек в команде, причем не только русских. Он Лиму хотел пригласить еще раньше «Локомотива». (А ведь помог бы парень!) Но Леонид Федун, будучи специалистом в стратегии, рассчитал взлет омоложенной команды на ближайшие 5—7 лет иначе. 24—25-летние игроки, притершись за 2—3 сезона друг к другу, должны были окрепнуть и выиграть что-то приличное в Европе. Затем раскрученные акции ООО«Спартак» идут в народ, инвесторы оплачивают строительство стадиона и футбольная столица России плавно перемещается в Северное Тушино. Напомню, что тогда были совсем другие времена, и победа даже в Кубке УЕФА выглядела чем-то фантастическим для российских команд. Как же все изменилось всего за 4 года! Кстати, вклад, который внес Леонид Федун в рывок нашего футбола, отрицать глупо. Он поднял уровень конкуренции, добавил зрелости и амбиций всем процессам в нашем хозяйстве. С его приходом словно заработала некая футбольная биржа. Его проект «Спартак»-2004 на сегодня почил в бозе, но именно в борьбе с ним были вынуждены «выпрыгивать из штанов» ЦСКА и «Зенит». Энергия ведь бесследно не исчезает. Декабристы разбудили Герцена, Гинер дал ободряющего «пинка» «Газпрому».

В том «Спартаке», который достался Старкову, и без Тихонова была могучая кучка: Парфенов, Ковтун, Титов, Ковалевски, вернувшийся Аленичев. Понятно, что такое количество авторитетов рано или поздно могло слиться в пятую колонну. Будущее только подтвердило опасения Александра Петровича. Это мои догадки, я не настаиваю, что все было бы именно так. Но складывалось впечатление, что в вопросе возвращения Тихонова позиции владельца и главного тренера совпадали. Народная популярность — палка о двух концах. Брать Андрея только как посла доброй воли или министра внешних связей «Спартака» Федун не захотел. Оставалось надеяться, что 35-летний Тихонов больше ничего не покажет на поле, чем лишний раз подтвердит прозорливость руководства «Спартака». Парадоксально, но за это поклонники Тихонова должны поблагодарить… Федуна и Старкова. Думаете, кто придал Андрею дополнительную мотивацию, кто заставляет его поддерживать свой уровень год от года?

Ответ совершенно очевиден. Настоящий мужик так и должен был всем все доказать. Браво, Андрей! Вот теперь можно и бутсы на гвоздь. Возможно, повторяю, это была ошибка Федуна, но ошибка, а не диверсия. Вся история футбола, вся статистика, традиции — были за его концепцию. Корабль «Спартак- должен был выйти на межпланетную орбиту, когда Тихонову исполнилось бы 38. Это теперь мы видим на поле еще и Мальдини, которому 40. Но ведь и тот и другой — скорее исключение из правил. Так что не рубите сплеча, многое в жизни бывает «на тоненького», фифти-фифти. Мне интересно только одно. Если бы Тихонов вернулся в «Спартак», он так же мягко реагировал бы на расистский баннер о Веллитоне?

Вот цитата из блога Андрея Тихонова:

«Скажу сразу, что в этом плакате было сделано некрасиво. Некрасиво, что обозвали человека. Некрасиво, что слово «обезьяна» превратило плакат в расистский. Некрасиво, что все это не в лучшем свете выставляет «Спартак». При этом я остаюсь верен себе: каждый человек имеет право высказывать свою точку зрения. Любые проявления любви спартаковских болельщиков, любые обращения к моему имени для меня очень приятны. Но в этом случае можно было найти другие слова».

Эх, Андрей, Андрей, подумалось тогда. Неужели он, ослепленный чужой любовью, не видит, кто и зачем все это делает? Странный конформизм. А еще, мягко говоря, некрасиво — когда кто-то присваивает себе право безнаказанно нести не просто чушь, а к тому же противоречащую законодательству РФ. Что же Тихонов своим авторитетом так робко пользуется? А воспитывать хамье кто будет? Милиция? Мутко? Да и неужто он впрямь всерьез верит в «любовь болельщиков»? Каких? Если бы меня любила «Шатия-Братия», я со стыда сгорел бы! Для тинейджеров, что интересуются футболом во вторую очередь, по возрасту не заставших Андрея в «Спартаке», он — всего лишь образ на хоругвях. Противник Федуна — их друг. Не будь Тихонова, найдут другого. Они готовы даже Рабинера временно канонизировать, если для дела понадобится. Это футбольная жизнь, и Андрей лучше меня знает, что даже у классического болельщика («Кузьмича», кажется) от любви до ненависти — один тайм. А уж для фаната-политика и вовсе нет ничего святого. Если он на самом деле столь мягко к этому относится, то это странно для взрослого человека. Если боится потерять эту «любовь» и лукавит, то очень жаль, но имеет право. Так что, может быть, и не ошибся Федун с Тихоновым. Кто знает, какую бы роль он выбрал: подушки безопасности клуба или взрывпакета.

Егор Титов — человек тоже весьма не простой. Столь же дипломатичен и искушен, как и его друг — Андрей Тихонов. Обожает деньги, славу, семью и народную любовь. Да кто же их не любит? Просто бывают моменты, когда даже ради этого нельзя идти на сделку с совестью. Иногда в Егоре искренность берет верх, и он даже может позволить себе послать какого-то зарвавшегося фаната по известному адресу. Но потом, спохватившись, капитан забирает свои слова назад, срочно переприсягая болельщикам. Мне в той истории было жаль Егора. Он вполне адекватный человек и черное от белого отличает на раз. Но и он, увы, принужден соглашаться с тем, что даже один пьяный отморозок с красно-белой розой на шее, орущий на тебя матом, — это полномочный представитель всей многомиллионной армии спартаковских болельщиков. А в ставке верховного главнокомандования этой армии легко найдется тот, кто на любом скандале сделает себе политический капитал. Так ведь и было. Сразу понеслось: как он мог? Да кто он вообще такой, этот Титов? Да щас мы его к ногтю!.. Иногда от любви до ненависти не один тайм, а один шаг — от подтрибунного помещения к автобусу. В общем, испугался Егор, повинился и до сих пор вспоминает это как дурной сон. К чему я все это? Да к тому, что болельщики были не правы в обоих случаях. А все вокруг словно боятся сказать, что думают, поскольку один из главарей шайки фанатов доказал, что способен управлять общественным мнением болельщиков «Спартака». Почему-то даже зрелые умные мужики предпочитают с этим не связываться, а пригнутся и молчат. Их право, но проблема в том, что зло кормится энергией их покорности и от безнаказанности жиреет все больше. Авторитета Тихонова, Аленичева, Титова вполне хватило бы, чтобы поставить на место эту публику, но один растратил свой пыл за пределами московской Кольцевой, другой не сошелся с новым русским «Спартаком» в творческих вопросах, третий — просто пацифист и пофигист. Я с трудом представляю, чтобы такие носители гражданской совести, как Николай Старостин, Игорь Нетто, Николай Озеров, Константин Бесков, случись что-то подобное в их времена, повели бы себя мелкотравчато и «упали-отжались» по взмаху руки юного зарвавшегося фюрера. В голове не укладывается. Хотя, может быть, я их и идеализирую.

Лидерство в современном футболе — штука своеобразная. Оно проявляется, как правило, в игре и в общении с руководством. То есть оппоненты — это соперники и главный тренер с президентом клуба. А болельщики — они как козырь из рукава, банк с прикупом. В нужный момент ими как бы можно воспользоваться, прикрыться. Надеюсь, понятно выражаюсь. И по большому счету футболисты не лезут в эти фанатские дебри. Кому дерби, кому дебри. Им по барабану, кто и что там мутит на трибунах и в «движе» вообще. Лишь бы их не трогали. Позиция проста и понятна. Так что больше никаких претензий от меня на этот счет игрокам не будет. Впечатление такое, что нацизм или расизм в нашем футболе реально напрягает всего пару человек. И то — от которых ничего не зависит.

Впрочем, в 2004 году еще не было «Шатии-Братии» (и расизмов-шмасизмов тоже, это не просто совпадение), поэтому отношение тогдашних старожилов к этой проблеме узнать не довелось. Об игре и партнерах — пожалуйста.

На вечере, посвященном окончанию сезона-2004, Дима Парфенов, выпив сухого винца и раскурив сигару, немного завелся. К тому моменту большинство ребят уже ушли, а оставшиеся: Кавенаги, Родригес, Пьянович и кто-то еще решили спеть «о Капелло». (А капелла, конечно.) Перекрикивая «Лашате ми кантаре», Дима не без боли в душе поделился: «Не так все… По-другому надо… Нас, молодых, в «Спартаке» сразу научили «свободу любить». А ты глянь на этих — 8-е место, а они поют… Да каждому надо постоянно дубиной по башке… Что вы не просто в команде, вы в «Спартаке» играете…» За абсолютное цитирование не ручаюсь, не записывал. Да и выпили. Но 90-процентную точность и сам Дима подтвердит, если сам не забыл. Настроение у Парфенова было не веселое. Может, и потому, что отмечали 8-е (!) место «Спартака», который он, в отличие от многих одноклубников, помнил великим. Причем весело отмечали, с песнями. Нет, страшного ничего не было. Все сдержанно поздравляли друг друга «с окончаньицем». Но между строк слышалось: слава богу, ты прошел, сезон-2004.

Егора Титова на этом вечере не помню. К тому моменту мы были едва знакомы. Познакомились в офисе, он тоже узнал меня, поскольку регулярно смотрел футбольный канал «НТВ-Плюс». «Значит, теперь вместе петь будем?» — то ли спросил, то ли предложил Егор. Спеться нам еще предстояло, а пока притирались. Как-то раз Егор, видимо, счел нужным показать, «чьи в лесу шишки», и вступился за своего личного пиар-менеджера: «Владимир, я в этой команде 12 лет, имею право…» На что я ответил: «А я на этом свете на 12 лет больше. И должность обязывает…» Это был тот самый телефонный разговор, который остался в памяти Титова, как якобы «ссора между нами». А ссоры не было, просто уточнили позиции. С тех пор не то чтобы дружим, но приятельствуем. У меня к Егору никакой корысти, поэтому буду откровенен. Он на редкость реактивен, сметлив, обладает хорошим чувством юмора, но главное — настоящая звезда футбола. От пианиста Дениса Мацуева, к примеру, мощно веет фортепианной музыкой, от певца Александра Градского — неповторимым вокалом, от Егора Титова — классным футболом. Поет он, конечно, в шутку, но в футболе — Мастер! С ним и на поле спокойнее, и в быту не соскучишься. Ума не приложу, как можно такими игроками разбрасываться! Он же не Квинси со Штранцлем, которые, похоже, тренируют по утрам перед зеркалом гримасу отвращения ко всему российскому.

Однажды на сборах в Турции, когда главным тренером был еще Федотов, а Черчесов занимался собой в тренажерном зале и бассейне, мы прочли интервью тренера по физической подготовке австрийца Тони Берецки, в котором он покритиковал «Спартак». По его мнению, мы плохо тренировались и так далее. За обедом Григорьич попросил: «Вова, ты говоришь на языках? Вот и пойди, объясни Тони от нашего имени, что он не прав». Я пригласил его в бар. И только подобрал нужные слова, едва успел объяснить, что в русских футбольных клубах тоже есть корпоративный дух, что от недостатка взаимопонимания на ровном месте возникают никому не нужные конфликты, что он — едва ли не единственный, кто имеет влияние на Штранцля с Квинси, как вдруг… напротив нас выросли двое этих упомянутых. Говорят же: «Вспомни — и явятся». «Могу я почитать это интервью?» — храбро поинтересовался Мартин. «Подожди, — отвечаю, — вот закончим разговор». И тут они синхронно с Квинси такую мину на лице изобразили. Головы у обоих слегка качнулись вперед, как у чихающего кота, губы чуть надулись и тут же раздвинулись для того, чтобы выпустить струйку презрительного или просто скептического (в темноте не разглядел) воздуха: «пфы-ы-ы…» А еще глаза к потолку закатили, чтобы я уж наверняка понял, как им это не понравилось. И в таком виде Штранцль решил повторить свою просьбу. Я также еще раз, теперь потверже, повторил, что у меня с собой этой распечатки нет, и отвернулся к Тони. Тони к этому моменту уже сформулировал дебютную защиту. Сказал, что понял, к чему я клоню, и что не хочет это обсуждать. Тут же встал и вышел. А мне эти «пфы-ы-ы» потом всю ночь снились.

Тони Берецки в «Спартаке» начал хорошо. Даже язык учил с австрийским усердием. К моменту увольнения, между прочим, уже весьма сносно разговаривал. Он жил на базе в Тарасовке, вел аскетический образ жизни, много бегал, качался. Однажды — настолько, что вены на икрах ужасно вздулись. Знаете, как бывает? Смотреть неприятно, но глаз оторвать не можешь. Уже слезы наворачиваются от внутреннего сопереживания человеку, а ты все равно искоса поглядываешь на этот букетик посиневших гороховых стручков, вздувшихся под кожей парня, который на пять лет моложе меня. Из-за них его ноги были похожи на средство передвижения 80-летней старушки. Смотришь — и думаешь: не дай бог. Варикоз — это ужас.

Пришлось Антону ехать в родную Австрию. Операция по замене взбесившихся сосудов прошла успешно. Но одна мысль после этого уже не отпускала. Как же он — профессионал — так мог себя загнать?

Что ждет наших ребят после более тесного знакомства с его горнолыжной методикой?

Пока сборами командовал Федотов, Тони приходилось невесело. Недолюбливали его русские коллеги, в чем-то постоянно подозревая. И уж когда выходили подобные вышеописанному интервью, подозрения сбывались, круг замыкался и желание дружить пропадало само собой.

Тони, кстати, еще и «стуканул» Шавло про нашу беседу.

О каком полноценном сообществе можно говорить, если разговора не получается? Если члены одной команды ждут друг от друга подвоха?

Помню, Григорьич в первый день предсезонного сбора по традиции зазывал весь взрослый персонал команды в докторский номер, где уже было слегка накрыто, и поднимал бокальчик вина (ну не вина, ладно) за слаженную, дружную работу, взаимопомощь, внимание друг к другу и постоянный контроль над самими собой в первую очередь. Последнее было необходимо с точки зрения воспитания «личного состава команды». Ни о какой расхлябанности, небрежности и речи быть не могло. Вообще вся эта истерия по поводу «веселой команды» — на самом деле была каким-то неловко навязшим в зубах прессы анекдотом. Журналисты любят клейма и стереотипы. Сами разжуют, а потом подолгу в своих же зубах ковыряются. Владимир Федотов сказал это после конкретного матча и по частному поводу, но вскоре почему-то область применения этого словосочетания и частота его употребления дошли до такого уровня, что было уже не смешно. Это, в конце концов, стало просто бесить, напоминая анекдот не в тему, от которого всех тошнит:

— Вы слышали этот анекдот?

— Тысячу раз!!!

— А-а-а… ну тогда слушайте…

Команда проигрывает, а ее веселой кличут. Причем снисходительно так, с похлопыванием по плечу. А ближайший к «веселости» вывод — безалаберность и несерьезность отношения к делу. А уж это было полной чушью. С приходом Черчесова все напряглись и перестали улыбаться. Это правда. В его присутствии смех вообще кажется неуместным. Лишним в жизни. Я его открытую улыбку за два года видел пару раз, не больше. Так что все эти «весельчак», «балагур» — миф, «навязший в зубах стереотип, старый анекдот, от которого во рту кисло становится. Был бы Стае весельчаком, то с балагурами Титовым и Калиниченко контакт наладил бы. Я не говорю про футбольную сторону. Не суметь договориться с «Титом» и «Калиной» — явная педагогическая профнепригодность. Казалось бы, берите наше! Оно по-любому лучше, экологически чище. Но как же! Майдана, Веллитон, Фати, Кариока… Именно в эти годы, как назло для перечисленных ребят, буйным цветом расцвел тезис о необходимости брать только тех легионеров, которые будут заметно превосходить по уровню наших воспитанников. И что, заметно превосходят? Ну, Фати понятно — у Шавло с Черчесовым просто любовь к немецкому языку. Хотя Кудряшов и Иванов в предыдущие годы такую конкурентную гонку устроили на своем левом фланге обороны, что любо-дорого. То один вырвется вперед, то другой дотянется до основы. Росли как на дрожжах. Кого это не устроило? Чем они хуже? Оба парня — молодцы, с потрясающим характером. Но, пусть не сердится Федя, в Иванова многие верят больше. Он побыстрее и пожилистее, что ли. Ну, прямо Пуйоль через пару лет. Только еще и с хорошим подключением в атаку, в отличие от Карлеса. И, между прочим, ударчик у него с левой — тот еще. С сорока метров за дубль забивал. Просто в основе не побьешь пока. Вот увидите: это будущий игрок сборной. Если колени позволят и «физики» хватит.

И вдруг Фати. Ну, затылок умеет в чужой штрафной подставлять… Все.

А Майдана — замена Калиниченко? Кариока — сильнее Ребко и Сабитова? Мозгами? Ни в коем случае! Тогда чем? Морозоустойчивостью?

Процентом отбора? Или точностью первых передач? Посмотрим.

Веллитона на синтетике тяжело «ранили». В Бразилии только «добили».

Но он ведь тоже пришел на место находившихся под основой Баженова, Дзюбы и Прудникова. Хоть убей, не понимаю, почему при прочих равных мы вдруг отбрасываем своих, уже доказавших определенный класс, и начинаем все сначала — неизвестно с кем, без гарантий адаптации к нашим условиям.

А еще я заметил, что зачастую футболист как человек похож на то, в какой футбол он играет. К примеру, плеймейкеров их амплуа словно обязывает к объемному саморазвитию. Но тот же Вова Быстрое — типичный вингер. Паршивлюк — латера-а-а-аль, потому что легкий и хрупкий, как это слово. А Быстров — вингер. Он и по жизни такой же: мяч увидел, ноги достал — и вперед, по узкой бровке! Как-то вначале его спартаковской карьеры мы схлестнулись на турецком сборе. Сидели всей командой в автобусе, ждали остальных. До отправления оставалась одна минута. Последним, обгоняя тренеров, в салон вошел Титов. Успел. Но сидящий где-то сзади Володя Быстров вдруг громко обрадовался и закричал, что теперь штрафная касса (за опоздания и прочее) пополнится. Черт меня дернул вмешаться и пошутить: «Вовчик, на его месте мог оказаться и ты… вообще-то еще минута». В это время в автобус вошли Старков и Клесов, а Быстрое при всех жестко выкрикнул: «А посторонних я вообще попросил бы помолчать!» Мне ничего не оставалось, как подобным же тоном сказать, чтобы он «закрыл свой ротик». Что он и сделал. Ох, как посмотрел на меня Александр Петрович. Он толком ничего не успел понять. «Только вошел…»

А после, в отеле, я вызвал «Быстрого» к себе в номер и мы поговорили.

— Ты понимаешь, что так нельзя? — спрашиваю.

— Да, — отвечает, — а чего вы вмешиваетесь, когда не знаете наших дел?

— Возможно, не знаю. Но я ведь тебе не грубил. Тем более при всех.

Он извинился. А я задал еще один вопрос, ответ на который считаю весьма характеризующим личность и характер Володи.

— А у тебя часто бывает, что ты жалеешь о том, что сделал?

— Постоянно… — ответил он.

Интересно, это касается и его перехода из любимого «Зенита» в «Спартак»?

А еще на примере Быстрова очень понятна теория отката. Не в смысле трансферных сделок последних лет, а в философско-артиллерийском: выстрел — откат. Как блестяще Вова доказал Питеру, Петржеле и всему миру, что он — Игрок. Как выстрелил в «Спартаке»! И как откатился сегодня. Причем по всем позициям: по игре, по здоровью, по настроению, по мотивации. Кажется, пора парня отпускать. Он уже не лидер. Нет больше в команде Титова, который мог ему вразрез среднюю диагональ выдать. Нет в штрафной и Павлюченко, которому адресовалась половина его голевых передач. Дай бог, конечно, чтобы я ошибался, но после «отката» надо бы как-то перезарядиться. А как, чем, кто это умеет в нынешнем «Спартаке» — я и не знаю. Однажды на тренировке Быстров подрался с Квинси. И не потому, что Овусу-Абейе уже все терпеть не могли. А потому что столкнулись двое вечно всем недовольные. Вова в Москве тоскует по Питеру, а Квиня и вовсе той осенью сломался. Приезжал он в неизвестность. Поначалу старался быть своим парнем. Но потом игра не пошла, участились травмы и начались эти уже описанные мимические ужимки (чихающего кота). К тому же, говорят, контракты у наших легионеров составлены так по-дурацки, что тот же Квинси, больше половины своего спартаковского периода откровенно и безнаказанно «прокосивший», так прямо и говорил: «У меня контракт такой, что мне без разницы — играю я или нет». Русские больше на премии уповали, Квинси — нет. Даже слова такого не знал: «премия». Хотя обычно иностранцы в первую очередь запоминают русскую бухгалтерскую лексику. Описанная история со Штранцлем — Квинси произошла уже на излете пребывания последнего в команде. Но за полгода до этого все казалось не столь безнадежным. Летний тренировочный сбор 2006-го в Австрии был ознаменован выздоровлением ганского легионера. Он быстро набрал какую-то сумасшедшую для него форму и стал, не поверите, одним из лучших на поле. В первом контрольном матче Федотов поставил его под нападающими, но не с вертикальным вектором действия, не частью «подвижного треугольника», а челноком — от бровки до бровки (вдоль линии чужой штрафной). Он носился так быстро, с таким вдохновением, что защитники не успевали понять, кто это, кому его держать и что вообще с ним делать. С улыбкой Роналдиньо Квинси подхватывал мячик и делал с ним, что хотел: то пас гениальный отдаст, то полкоманды соперника, словно шашлык на шампур, нанижет, то сам резко вывалится в штрафную и забьет в одно касание. Играли, конечно, не с «МЮ», но и по этому матчу было видно, что если Квинси в порядке, то он — наше Что-то («Всё» было занято). Федотов сиял: «Ну, что, Вова?! Хорошее я место для Квинси нашел?!» Да, Григорьич! Это действительно было творчество тренера.

Следующий контрольный матч Квиня тоже начал, как в детстве. Поймал кураж, был легок и креативен, но в середине первого тайма дернул мышцу — и привет. Сбор для него закончился, остаток сезона тоже пошел под знаком бесконечных рецидивов того же самого микронадрыва. То ли мышцы у него такие — уязвимые для надрывов, то ли «самострел» (это когда симулируют), как любит выражаться доктор Юрий Васильков. Подозревали в этом Квинси, чего там говорить. МРТ (магнитно-резонансная томография) вроде показывает, что ничего страшного, а он: «болит — просто ужас!»

Учитывая количество и качество молодежи в нынешнем составе «Спартака», Квинси вполне мог бы стать опорой Лаудрупа. Чисто теоретически. Поскольку он как никто может… если хочет. Но в России он не хочет. Да, по-моему, уже и не только в России.

Вообще, окидывая взглядом последнее четырехлетие, понимаешь, что лишь на короткий срок в 2006-м (при Федотове) у нас на поле была Команда. То есть некий постоянный состав сыгранных футболистов, способных варьировать модель игры в зависимости от ситуации в матче. Команда умела одинаково успешно играть и первым, и вторым номером. Могла «додавить» неуступчивого соперника за считаные минуты до конца, впрочем, пропустить на последних секундах глупую бабочку тоже могла. Но все равно сохранялось ощущение управляемости нашего «авто» — а это уже много. Особенно по нынешним временам. Я не соглашусь с теми, кто считает работу других спартаковских тренеров (2004—2008) провальной. Естественно, тренерская чехарда способствует тому, что мы этот автомобиль постоянно ремонтируем, реконструируем, тюнингуем. При Скале это был «Фиат», точнее, оказалось, его российский потомок — «Жигули» — классика. Этой машине хотелось сказать: «Не грусти… Мы тебя и такой любим…» Федотов форсировал движок, поставил новую коробку передач — и она пошла быстрее и плавнее. А когда приделал спойлеры и молдинги — еще и веселее. Черчесов снял эти «веселые молдинги», а отдирая спойлер, случайно перебрал движок и ходовую. Собирал уже по самоучителю. Поэтому у Лаудрупа, из тех деталей, что ему остались, вышел только мотоцикл. Надежда есть, но бак маловат. Ну, ничего, Денисевич коляску купит. Пару канистр туда — и вперед, за второй звездой!

«Не эстетично? Зато дешево, надежно и практично». («Бриллиантовая рука».)

Я в этом автосалоне отнюдь не забыл про концепт-кар Старкова. О нем отдельный разговор. До сих лор не понимаю, что это было. В официальных играх — то джип, то трактор. Но в товарищеских — бывало, что и «Ламборгини».

К сожалению, любители покритиковать Старкова почти не видели команду образца зимы 2004—2005. Итак, первый предсезонный сбор в Турции.

На фоне традиционных «втягивающих» мучений мы дали согласие участвовать в не менее традиционном турнире «Эфес Пилсен Кап».

Меня, как праздно болтающегося, отправили в Анталию, на его презентацию. Познакомился с президентами клубов-соперников, отметили это дело. Тогдашнего английского хватило, чтобы понять, куда встать, кому позировать и с кем играть будем. На всякий случай я позвонил в Москву, своему администратору сайта, с просьбой выслать мне английский перевод заготовленной на русском приветственной речи. Все добросовестно выучил, но сдать зачет не пришлось, ибо речи отменили, разменяв их на фуршет. На фуршете тоже, кстати, сэкономили. Было дешево и невкусно. Короче, не задался турнир с самого начала. Потому и не выиграли. Утром тренировка в Кемере — вечером матч в Анталии. Дошли до финала с шведским «Мальме». Аленичев с партнерами даже вдесятером (после удаления), без замен, все 120 минут были в полном порядке. Валтузили этих шведов, как Петр под Полтавой. Аленичев был просто богом. Да что Аленичев — Кавенаги показал себя настоящим страйкером, беспощадным и нацеленным. Это был настоящий футбол. Мы проиграли финал на последних минутах, но поняли, как можем играть в этом сезоне. И это без Титова, который на сборе был, но пока не играл. Мне позвонили из Москвы болельщики, я через них передал кокетливое извинение от команды, что не сумели выиграть. Опошлил, признаю. Никто меня не просил извиняться, просто хотел на комплимент развести. Удалось. Так и писали на ВВ: «Они еще извиняются. Золотые наши, красавцы, герои!» Молодой был, дурной…

Тренеры поехали в отель на автомобиле (тогда еще «Ламборгини»), давая, таким образом, команде, ехавшей на автобусе, возможность заскочить в лавку за пивком. Что было сделано с превеликим удовольствием. Пересевшие на тренерские места лидеры команды у ближайшего мини-маркета на чистом турецком приказали водиле: «Дур!» (Стой!), и в следующее мгновение вице-триумфаторы «Эфес Пилсен Кап» рванули за «Эфесом» и прочими напитками. Если бы не последние, на сборах вообще можно было бы свихнуться. Да нет, никто в лоскуты не напивался, но «деды» и «дембеля» могли себе позволить вечерком расслабиться. В чем прелесть пресс-атташизма — в отличие от тренеров ты в принципе можешь ребятам составить компанию. Стукачества у нас не водилось. Не знаю, как теперь.

Футбол в середине января еще никому не надоел. О нем даже говорить хотелось. Чуть позже, когда к партнерам полноценно присоединился Титов, середина поля вообще заблистала. Егору пока не хватало кондиций, его дополнял движением и креативом, порой заменяющим это самое движение, Аленичев. А на флангах господствовали Бояринцев и Калиниченко, которым умный футбол и прививать-то не надо было — знают они его. Это была красота, мысль, мощь и сплошное удовольствие. Дримтим, да и только!

Тренировки тоже проходили в целом с удовольствием.

Ассистент Старкова Игорь Клесов испытывал заметный пиетет, доходящий до подобострастия, лишь к одному человеку (кроме Старкова, разумеется) — к Егору Титову. Так нежно и бережно он занимался с ним индивидуально. Накручивал с ним километры вокруг поля, без конца интересовался состоянием и так далее. И улыбался как-то не по-клесовски. Сразу было видно, что футболист Титов находится у тренера Клесова в «уважухе».

Еще Игорь Клесов запомнился индивидуальными занятиями с Никитой Баженовым. Экс-форвард Александр Старков говорил про синдром Никиты: «Нефартовый нападающий — преступник». И всячески хотел что-то изменить в футбольном облике молодого форварда. Никита был похож на Пушкина и хотел научиться играть на гитаре, но, услышав однажды от Аленичева «какая гитара, пусть сначала в футбол играть научится», — решил, что гитара подождет. Данные-то у него в 2005-м были шикарные. Для футбола. Клесов по поручению Старкова разбрасывал фишки по штрафной площади и не меньше получаса в тренировку ходил вокруг Баженова, подсказывая, как оттолкнуться, что сделать с корпусом, чем пробить, чтобы опередить оппонента. Нет, суть занятий вопросов не вызывала. Наоборот, не припомню, чтобы кто-то в «Спартаке» кого-то подтягивал индивидуально. Но почему именно Клесов делает это и какой свой игроцкий опыт он передает? Вот это немного смущало. Еще больше все эти годы смущало отсутствие объективной самооценки у футболистов. По идее, каждый знает свои недостатки, даже если тренер в них носом не тыкает. Бери да оставайся после тренировки, шлифуй прием, пока с закрытыми глазами не получится.

Какой там! После тренировки в Тарасовке кто без обеда, а кто и без душа — прыг в машину — и был таков! Запомнился на тех сборах и Паша Погребняк. Тем, что постоянно был чем-то недоволен. Не сложилось у них как-то со Старковым. Не заладилось. При Скале он выходил в составе, даже забивал. А Александр Петрович оценивал его, по-моему, ниже Баженова. Вот и отцепил вскоре. Ну, да что ни делается, все к лучшему, да, Паша? Не такой уж Петрович и «г…н», как показала жизнь. Неизвестно, как сложилась бы карьера Погребняка, не поступи Старков именно так.

Второй сбор проходил в испанской Марбелье. Волшебное место.

Старков попросил меня взять туда… гитару. Но кто же в Тулу со своим самоваром? Я ее прямо там, в Испании, за сто долларов и купил. Так в команде — «автомобиле» по Старкову — появился CD-плеер — это я.

Несколько раз после тренировочных дней сидели большой компанией человек в десять и пели песни. Лешка Зуев был еще в порядке, тоже брал слово. Только пел чужие, в основном блатные, песни. «Свои» у него через год «начнутся». Ковалевски как-то сдержанно относился к русскому музыкальному юмору. А наши классические «Плот», «Поворот» или что-то в этом роде его не заводили. Он даже в одном из интервью в то время признался, что поем на сборах, но у Шевченко репертуар какой-то невеселый. Ему, Войцеху, он не позволяет сбросить груз тренировочного напряжения. А казалось бы, пивко, сухое вино, гитара — что еще нужно, чтобы как-то забыть про две тренировки в день? Клесов под дверью не караулил. Знали тренеры, что мы сидим, чего лезть-то. Да и сами ребята подолгу рассиживаться не могли — уставали. Помню, Дима Аленичев как-то повеселел немного, расслабился, а потом вдруг резкость навел и спрашивает:

«Это сейчас ты под гитару пел?» — «Да», — отвечаю. Он: «А я думал, магнитофон играет…» Общий гогот. «Этому больше ни-ни…» И отбой. Вот время было. Обсуждали на таких посиделках разные проблемы. В Марбелье основной была проблема врачебного обслуживания. Вскоре ее решили. Хотя ради этого пришлось пободаться с Клесовым. Я ему: «Игорь, ребята бузят». Он: «А вам-то что до этого, господин пресс-атташе?» «Слушай, — говорю, — нам всем тут есть дело до того, как и чем помочь команде. Это же их здоровье». Пофыркал Игорь, поморщился, но меры принял, передал озабоченность куда следует. Дело сдвинулось. Ребята поняли, что и от меня какая-то польза возможна. Клесов кривил губы: «Чего не в свое дело лезет?» А я ходил и думал: оно мне надо? И понимал, что ассистент Старкова по большому счету прав.

На последнем предсезонном сборе в Голландии все немного «сдулись».

Даже гитара моя. Уже не до чего было. Деловая поездка вдвоем с администратором Лешей Терентьевым в Гаагу, где находилось российское консульство, запомнилась, но удовлетворения не принесла. Было холодно и мерзко. А в чистой, на первый взгляд, Гааге все мостовые оказались загажены странными несъедобными «колбасками». Это вам не Штаты с лопатками и пакетиками в руках заботливых хозяев. В Голландии даже у собачек демократия. Впрочем, может быть, на редкость холодная для Нидерландов зима была тому виной? По этой причине я ничего не понял в Амстердаме. Отвез Старкова в аэропорт (тот полетел просматривать игрока), а сам на обратном пути заехал в город — прогуляться. Представьте себе Питер (если бывали), только до пластических операций к 300-летнему юбилею, да еще пугающе безлюдный и засыпанный московским слоем снега. Все аптеки, улицы и прочие «фонари» Амстердама превратились в подснежники. Каналы так и не решили, замерзать им при минус пяти или еще морозца подождать. Ни одной снегоуборочной машины, ни зернышка привычного москвичу реагента со смертельной для гостей столицы таллиевой начинкой. На все эти неземные амстердамские пейзажи любовались трое: я — на прокатном «Фиате» и двое отчаянных велосипедистов в нешипованной резине и, видимо, без собственного жилья. Остальные амстердамы и господа переживали этот катаклизм дома.

Вернувшись в команду, Старков сказал мне: «Володя, а давай вечерком все вместе соберемся в установочной, споешь нам». «Хорошо, — говорю, — только не все поймут. Даже если я на английском петь буду». — «Ничего, — успокоил Петрович, — главное — мозгами переключиться». В назначенный час все были в сборе. Я минут на сорок чего-то там спел. Пародии, пусть уже известные русскоязычным, наши застольные хиты, «Битлз», «Экстрим», что-то еще. Даже «Воларе», где припев пели вместе с Кавенаги и Родригесом. Все прошло странно, но весело. Мы потом с Клесовым и Старковым посидели часок-другой в баре отеля, отметили, обсудили. Петрович был доволен и сказал, что уже полгода не видел улыбки Родригеса. Тем более не ожидал ее увидеть здесь, на третьем сборе. Прикольно. Значит, пригодилась гитарка-то.

Но это был, пожалуй, луч света в темном голландском королевстве. Опять «отличился» Рома Павлю-ченко. Им с Парфеновым понадобилось медообследование. Выяснилось, что ближайшая серьезная клиника находится… в Германии. Километров 100, по-моему, до того городка, который не то что не запомнишь, а и на карте сразу не найдешь. Я погрузил в машину ребят с доктором Николаем Запеваловым, и мы двинулись. Туда доехали нормально. Даже мой полунемецкий пригодился, узнать, «во ист дас кранкенхауз». Ребят обследовали, успокоили. И мы двинулись обратно. Да вот беда, в темноте проскочили свой указатель и пришлось по автобану проехаться до ближайшего разворота.

Потеряли минут пятнадцать, не больше. Приехали аккурат к ужину. И первое, что выдал Рома на весь ресторан: «Чтобы я еще раз с таким водителем поехал! Плутал, плутал!..»

С улыбкой, конечно. Это на футбольном языке называется «подтравил».

Вот депутат неблагодарный! Нет чтобы спасибо сказать. Больше я его никуда не повезу. Бесплатно, по крайней мере. Шутки шутками, но это показательно для наших игроков. Они не очень воспитанные люди. Считают, что им все вокруг обязаны. И к старшим в команде уважения не испытывают.

Вот такой был голландский сбор. Неоднозначный. Но сезон с него однозначно пошел наперекосяк. Свежести на третьем сборе и быть не могло. Все ведь происходило на фоне нагрузки, С погодой не повезло дико. Была самая холодная зима в тех краях за последние годы. Снег и минус пять градусов весь сбор. Работали на лысой искусственной прошивке, то есть практически на вязком грунте. 5 или 6 человек выбыли с похожими травмами. Порвались на тренажерах после тренировки. Контрольные матчи тоже радости не добавили. В такую погоду борются, а не играют. Думали «Антверпену» отомстить за прошлое, не вышло. Еле ничейку сгоняли. В общем, злые, уставшие и больные вернулись в Москву, а там уже и чемпионат. На первый тур вышли полумертвые. От вице-чемпионов «Эфес Пилсен Кап» не осталось и следа. Было какое-то продолжение Голландии. Потому первому поражению в чемпионате от ФК «Москва», не забитому Аленичевым пенальти и полученной им же травме удивляться особенно не приходилось. Все было одно к одному. Сезон Дмитрий Аленичев потерял с первого тура. Егор набирал свой уровень долго и мучительно. Все ждали чудес от Кавенаги, но и он, оказавшись заложником этих ожиданий, никак не выстреливал. Старкову и его команде весь год пришлось искать и перестраиваться. Как, кстати, до него и бедняге Скале, который рассчитывал на Титова, но оказался совсем в другой команде.

Но перестроился Александр Петрович, никуда не делся.

Жаль было Петровича, когда под давлением сверху был вынужден отступать от намеченного. К примеру, Кавенаги он точно не покупал, но, будучи феноменально воспитанным и деликатным, намеки насчет того, чтобы находить аргентинцу место в составе, понимал хорошо. При той модели, которую прививал Александр Старков (он не спешил трансформировать ее во что-то более зрелищное), Кавенаги действительно было не просто найти себя. Теперь, когда он раззабивался во Франции, стало понятно, что искали где-то рядом. Фернандо — второй нападающий, на подборе у Павлюченко. Только для аргентинца надо было освобождать коридорчики на позиции то левого, то правого инсайда, уводя из них центральных защитников и играя на Фернандо вразрез. Это требовало большей чуткости партнеров именно к Кавенаги, а также терпения со стороны Ромы Павлюченко. Вроде бы такую задачу Кавенаги и старался выполнять на поле. И в оттяжку играл, и с фланга на фланг перемещался. Голы стал один красивее другого забивать. Казалось, вот еще чуть-чуть и попрет — не остановишь. Как вдруг взяли и продали. Никаких претензий к парню быть не может. Очень старался, искал, терпел. Даже русский язык весьма прилично освоил, что для неславянина большая редкость.

Кстати, о русском языке.

Возможно, это будет для кого-то откровением.

Весьма неплохо — и с лексической, и с синтаксической точек зрения — говорят Кавенаги, Штранцль. Иранек — вообще как на родном, Ковач и Плетикоса — не так, но тоже прилично. Похуже обстоят дела у Моцарта и Родригеса. Но у бразильца не было перерыва в последнем сезоне, поэтому навык посвежее. Он просто стесняется. А бедные журналисты думают, что он — то ли тупой, то ли саботажник. Нет, Моцарт — это вообще отдельная тема. Он очень хороший футболист. Его Титов уважает, а это критерий. Есть, правда, одна техническая особенность, которую тот же Егор не всегда понимает, описывая это так: «Тормозит Моци иногда атаку. Встанет вот так (изображает полуповорот корпусом с косолапым захлестом ноги и показом зада сопернику) и, пока свою «Улитку» не сделает, голову не поднимет».

«Улитка» — да, это именно то слово, которое подходит. Зато она позволяет ему даже не в лучшей форме выполнять свою основную задачу: отняв мяч, не потерять его тут же, ибо плотность в зоне опорного хава выше, чем где-либо. И основная фишка Моцарта в том, чтобы максимально сократить время исполнения своей Улитки. А уж пас, если до этого дойдет, он отдаст. Вовремя и хороший. (Ну как хороший — точный.) Пусть и не в штрафную. Моци по проценту передач никогда не был худшим. Проблема этого футболиста была в том, что знаменитые карточки за грубость на какое-то время его самого выбивали из колеи. И вывести его из этой депрессии мог всякий раз только новый тренер, благо в «Спартаке» они обычно менялись аккурат в момент депрессивного пика у Моцарта. Совпадает как-то его обострение с общеклубным. Он никогда не «быковал», не повышал голос в быту. Никогда не лез в «зарубу» на тренировках, возможно, чуть экономя пыл и страсть для матча. Был уважаем всеми и уж на своем месте — опорного полузащитника — выглядел по-любому не хуже, чем кто-либо другой в «Спартаке» на своем. Почему был?

Да вроде избавляться от него надумали.

Пока новое совпадение обострений не началось.

Впрочем, вирус бразильского пофигизма Моци передать Веллитону успел. Так что следите теперь за этим парнем. А заодно можете делать ставки и на Алекса с Кариокой. Не они первые.