Клей Регаццони: Иногда я забываю тормозить

Его комбинезон украшен, как китель героя войны Оуди Мерфи. Но вместо наград за храбрость он носит рекламные наклейки. Для часов Heuer и для Astor с фильтром (в прошлом году, сам некурящий, он рекомендовал Marlboro), для фруктового сока Rivella и несколько густоватого Biostrath, о котором говорится в швейцарском слогане "Йо и Клей говорят - Biostrath для хорошего здоровья." У него есть собственный менеджер по рекламе и собственный заведующий отделом печати. Лишь нашивки на огнеупорных перчатках не приносят ему франков, на них изображены клевер с четырьмя лепестками. И иногда он ему действительно нужен.

Как же так случилось, что его прозвали "пилот-аварийщик", "камикадзе", "отчаянный"? Почему англичане называют его "Dare-Devil-Driver", сорвиголовой, и дарят бурю аплодисментов? Отчего один немецкий функционер подумал вслух, что ему бы хотелось, чтобы "Регаццони попал в аварию. Конечно не тяжелую, например - сломал себе ногу, чтобы в больнице он задумался о своем опасном стиле вождения"?

Джанклаудио Джузеппе Регаццони (родился 5 сентября 1939 года в Лугано) родом из многодетной семьи, которая выбилась с самых низов, занимаясь кузовным бизнесом. Отец участвовал в любительских гонках на Norton 500, молодой Клей предпочитал ездить на Гран-при. В 1961 году он был в Монце, когда разбился граф Трипс. "Я стоял у Параболики, с внутренней стороны, в 50-и метрах от места аварии", рассказал мне Клей.

В то время в Швейцарии гонки на кольцевых трассах были уже запрещены, после катастрофы 1955 года в Ле-Мане. Но огонек автоспорта, недавно превратившийся в настоящий огненный вихрь национального воодушевления, нигде не погас. И менее всего в Тессине, где десять молодых, больных гонками фанатов основали "SAR". Инициаторы: маленький цюрихец, ростом всего 1,59 м, Сильвио Мозер и позже разбившийся в Монце Томми Спайхигер, согласно Мозеру, "единственный настоящий богач среди нас". Сын рабочего Регаццони присоединился к ним в 1963, прошел курс обучения в клубе, отслужил в армии, получил в Монлери международную лицензию как лучший в своем курсе, "что сэкономило мне три года швейцарских горных гонок", купил de Tomaso Формулы 3, и уже в третьей гонке у него сломалась рулевая колонка.

Сын антиквара Мозер имел гоночные машины, но сам ездил не всегда. Поэтому он давал их Регаццони. Клей оплачивал текущие расходы, Мозер получал стартовые и призовые деньги, последние не особо часто. "Он мне разбил три машины". Не почуял ли Мозер неладное, самое позднее после второй аварии? "Хотя Клей и ездил как сумасшедший, но у него был талант". И Мозeр платил. Модифицированный Brabham Формулы Юниор Клей разбил в Казерте, Brabham Формулы 3 - в Монце, Brabham Формулы 2 - в Сиракузах…

От обвинений по поводу Монцы Клей сегодня открещивается: "во втором Лесмо аргентинец Пайлетти врезался позади меня в отбойники, оторвал два колеса, взлетел, обогнал меня в воздухе и вмазался в мою машину". Клей от страха прикусил язык, понадобилось наложить пять швов. "Между прочим, это моя единственная травма", - смеется он.

Тяжелый хлеб Формулы 3 и 2 Регаццони познал до последней крошки. У него были аварии, столкновения со стенами, отбойниками, кюветами. В 1968 году в Монако совсем немного не хватило до перелома черепа. Мозер говорит, что сегодня у Клея больше опыта, но свой рискованный стиль он не изменил.

Регаццони с этим не совсем согласен. "Гоночный стиль всегда один и тот же. Но на хорошей машине легче ездить без риска, чем на плохой. У других не меньше аварий, чем у меня. Однако про других сразу говорят - поломка. Или дефект шины. А у меня - ошибка гонщика, Регаццони снова слишком дико ехал. А в Формуле 3 сразу обвиняют пилота". Когда в 1967 году в Казерте погибли "Геки" Руссо и Бит Фер, Регаццони не мог знать, что поворот на 200 км/ч ему преградят сцепившиеся друг с другом обломки и стена из пламени и дыма… тормозной путь был слишком короток.

Много говорят у его смелости, бесстрашии. "Я не очень храбрый", - однажды честно признался мне Клей, - "просто у меня большое сердце. Но мужество или сердце, смелость или везение, все относительно. Например, я считаю, что Джеки Стюарт так хорош, что, для победы ему вообще не нужна смелость. Я знаю, аварии случаются, и все же когда я сижу в кокпите, я спокоен. Я знаю, что умею и не боюсь. Но я никогда не мог прыгнуть с десятиметровой вышки в бассейн. С этим я не знаком, этого я боюсь".

При этом Регаццони является серьезным спортсменом. С 13 лет левый крайний полузащитник в школьной команде футбольного клуба Лугано, даже в 1969 году он еще играл левым крайним. Гольфу его обучили Хилл и Оливер в 1970 в Канаде. В теннисе и бобслее он лучший из всех пилотов Гран-при. От уроков пилотирования самолета он отказался осенью 1970 из-за недостатка времени. К физической силе и сердцу бойца надо добавить еще и крепкий желудок, во многих смыслах. "У кого нет здорового желудка, тот не сможет выдержать постоянных торможений-ускорений".

Его идол? - "Тацио Нуволари, но он восседает в облаках, недостижимое божество". Как он попал из Tecno в Ferrari? - "Благодаря звонку доктора Гоцци на рождество 1968 года". Надеялся ли он когда-либо оказаться в Формуле 1? - "Это была моя мечта. Когда я присоединился к Ferrari, я знал, что она близко". Фабрику Ferrari и семью Регаццони (жена Мария-Пия, дочь Алессия, сын Джанмария) разделяют только 1 час 40 минут. Однако это справедливо, вероятно, только для самого Регаццони, который разгоняет свою частным образом купленную в Риме белоснежную Dino с номером TI 305 на автостраде между Маранелло и Лугано до 290 км/ч.

В мае 1970 он впервые сел в машину Формулы 1, для тестов на отремонтированной после Монако машине Икса. "Когда я перешел из Формулы 3 в Формулу 2, это произвело на меня большее впечатление". В Зандвоорте произошел его незаметный дебют: "Я знаю, что не выиграю, но последним тоже не стану, нужно только доехать", - решил он для себя. "Иначе итальянцы снова назовут меня пилотом-аварийщиком". Он занял хорошее четвертое место, но все говорили о Пирсе Каридже, оплакиваемом другом Йохеном.

В Хоккенхайме Чепмен наполовину с удивлением, наполовину с удовольствием, покачал головой: "Regazzoni leading?" Да, он лидировал, потом в мотор попала малюсенькая пружина клапана и заблокировала маслопровод. Регаццони внезапно занесло. Сорви-голова?

Пять недель спустя "nostro Regazzoni" тащили сквозь хаос на пресс-конференцию Монцы. Он прибыл, страдая от жажды, с робкой улыбкой, покрасневшим лицом, спутанными волосами. За 24 часа до того в этой комнате печатали жизнеописания Йохена Риндта и сногсшибательные анализы аварии. Было нелегко не оказаться в этот момент несправедливым к Регаццони. Для своей первой победы в Гран-при он спокойно и умно разыграл свои карты. Он использовал маленькую ошибку в группе лидеров - Халм поднял руку, чтобы пропустить Стюарта - для молниеносного прорыва вперед. "На выходе из Курва Гранде у меня было 50 метров преимущества, в Лесмо я посмотрел в зеркала: никого позади меня. Остальное было легко".

В 1970 он стал третьим в чемпионате и чемпионом Европы Формулы 2 на Tecno. Он сидел в лучших машинах сезона. "Но в этом году я могу стать чемпионом". С большим запалом он старается уравнять опыт Стюарта и Икса. Он знает, чего ему не хватает. Никогда не скрывает или драматизирует свои ошибки.

"Я был слишком быстр", - сказал он мне однажды на Нюрбургринге, когда очередной раз вернулся в боксы пешком, со шлемом в руке. "Просто иногда я забываю тормозить…". Последнее - это шутка. Скажем так: он тормозит слегка поздновато.

В "гонке миллионов" в Онтарио Регаццони отсутствовал. Андретти выиграл 995 000 шиллингов победной премии, Стюарт занял второе место из-за сломанного стабилизатора. Счет Джеки против Ferrari уже 0:3. "Дела все хуже", вздохнул Стюарт, когда в Страстную пятницу в Оултон Парке стал только третьим (позади Родригеза и Гетина). Через пять минут после финиша полицейский эскорт сопроводил его в аэропорт. "Меня четыре недели не было дома и я хочу наконец-то отдохнуть".

Отдых продолжался до испанского Гран-при.