Крис Эймон: Я старею и устаю

Когда в 1963 году в Монте-Карло он впервые сел в машину Формулы 1, Кристофер Артур Эймон (родился 20 июля 1943 года) стал самым молодым гонщиком в Гран-при после довоенного француза Ги Молля, который дебютировал тоже 19-ти летним и тоже в Монте-Карло. Но Молль, который, как написал в своих мемуарах Энцо Феррари, "был, к сожалению, всего лишь кометой, пусть и незабываемой" - дебютировал победой в Гран-при. Эймону до сих пор не удалось победить, и часто его этим попрекают.

Одни говорят - у него есть безошибочный инстинкт выбрать в неправильное время неправильную машину. Другие: "Такие пилоты как Фанхио и Кларк, приводили даже плохую машину к финишу первыми". Есть победители, и есть неудачники, а Эймон просто "a looser, that boy". Однако все не так просто. И уже даже само сравнение с великими показывает, сколько уважения заслуживает Эймон. Он считается одним из самых лучших "natural drivers" нашего времени. В отличие от механиков за рулем типа Хилла, он талант от природы. Для многих даже - самый талантливый после Джеки Стюарта.

Насколько несгибаемым может быть Эймон, он доказал самое позднее в 1967, когда его путь к пилоту номер один в Ferrari прошел мимо огненной стены трагедии Бандини в Монако и обломков аварии Паркса в Спа. К концу сезона он, будучи надежным добытчиком очков, начал атаковать пилотов Lotus Кларка и Хилла. В 1968 и 1969 он должен был выиграть Гран-при. В Канаде он лидировал с минутным преимуществом, в Барселоне - в полминуты… но мелкие дефекты снова и снова останавливали его перед финишем. Однажды это был малюсенький болтик, который упал в масляный бак и по капле его опорожнил, в другой раз - расшатавшийся кабель, камень, попавший в радиатор или даже - как в Сильверстоуне в 1968 году - разбившиеся очки.

"С Эймоном вечно что-то случается!", - жаловался Форьери, не желая признавать, сколько уже раз Эймон, лидируя, ехал, смотря только на показания приборов: с тающей надеждой и растущим отчаяньем.

В конце 1969 года Крис покинул Ferrari. О том, каковы были настоящие причины, он однажды рассказал мне в ресторане аэропорта Найроби, где вентилятор дул нам в лицо горячий воздух. "Тогда я многое говорил, чтобы уйти. Что боялся, что вместе с миллионами от Fiat Ferrari потеряет свой особенный имидж. "The Old Man, you know" - и станет такой же, как Ford. Или то, что мне не нравилось, что Икс получит больше денег. Но это все были лишь отговорки. Я просто должен был уйти, порвать с Ferrari, потому что не мог себе позволить еще один плохой сезон".

Эймон последовал приглашению Matra, прилетел в Париж, "но не собираясь там подписать. Я даже не сел в кокпит". Так сбылось то, что Йохен уже давно предсказывал Крису: "Однажды ты кончишь лидером английской команды". В случае Эймона это был March.

Представлять себе, что случилось бы в 1970 году, если бы Эймон остался в Ferrari, не только глупо, но и гротескно. Ведь итальянцы обязательно хотели его оставить и даже ссылались на письмо, в котором Эймон в сентябре 1969 согласился подписать новый договор с Ferrari. Во-первых, я думаю что Эймон все же выиграл бы парочку Гран-при, а во-вторых, вряд ли бы взошла звезда Регаццони. Или, по крайней мере, не так стремительно.

"Увидишь, Ferrari выиграет в 1970 году Гран-при быстрее, чем March", - предсказал Энцо Феррари своему уходящему пилоту. Крис рассмеялся и предложил пари на один миллион лир. Проигравший нам известен: его зовут Эймон. Ferrari летела от победы к победе, а после бурного старта - в Мадриде он чуть не швырнул в Макса Мосли свой шлем и открыл собственный бокс - Эймону вскоре стало в March скучно.

"В 1970 году я впервые заметил, что гонки больше на доставляют мне такой радости, как раньше. Это был разочаровывающий год", - рассказал мне Эймон.

Утешение Эймон нашел в спокойной личной жизни, уже в 1965 году, когда внезапно покинул частную команду Тима Парнелла. Он купил Cessna 401 вместе с пилотом и не меньше 140 000 квадратных метров земли на балеарском острове Ибица. Сейчас там строят. Пока что он, в дополнение к своему дому в Лондоне, снимает старый испанский дом на Ибице. Всего в паре шагов от "Финки" Эймона стоит загородный дом Чепмена с садом.

Чепмен также был первым, кто заявил, что Крис "Не победитель, а тот, кто едет следом". Крис на это ответил: "Ни один более-менее умный человек не станет ехать 80 кругов за Lotus". Уже трижды Эймон был в Гран-при вторым, семь раз третьим. Но от прилипшего к Крису имиджа неудачника не так-то просто избавиться. Эймон - вице-президент нью-йоркского рекламного бюро, в Лондоне можно купить рубашки "от Эймона" и аксессуары "Golden Kiwi". "Все это стоит многих усилий и приносит мало денег", - говорит он. За утешение он благодарен, тем более что каждый чувствует: как только Эймон преодолеет свою цепь неудач, как только один раз выиграет, то тогда он смог бы повторить победный ряд Риндта. Эймон не любит сочувствия, и вечные "sorry" тоже надоели. Раньше он хотя бы выигрывал гонки прототипов (такие как Ле Манн 1966) и боролся за победы в Формуле II. "Но проблемa в Matra как раз в том, что я практически не могу участвовать в других гонках".

Он все еще не выучил французский, но в Matra у него есть говорящий по-итальянски механик. Переезжать в Париж Эймон отказался: "на частном самолете я быстрее долечу в Велизи из Англии, чем через ужасные парижские пробки. Поэтому какой смысл?". Фанатичные победные настроения в Matra быстро остыли, свою лучшую гонку сезона (в Барселоне) Крис проехал с лопнувшим в самом начале амортизатором.

Летние недели 1971 года были для него сплошным мучением - временами с ним невозможно было разговаривать. Дома в Англии он по вечерам часами сидел перед телевизором, но не видел экрана; он пил и курил намного больше, чем раньше; он думал и впадал в депрессию. "Постепенно я становлюсь слишком стар, чтобы еще выиграть Гран-при", з признался он мне. "И устал. I'm getting old and tired". Крису 28 лет.

В конце 1972 года, когда истечет срок действия договора с Matra, Эймон, как он мне сказал, хочет "очень, очень тщательно обдумать свое будущее и внимательно изучить ситуацию". Он раздумывает над тем, чтобы прекратить свои многолетние мучения и, возможно, даже признать свое поражение. Может быть, ему не хватает девушки, которая подстегивала бы его тщеславие? "Быть может, мне стоило бы жениться", - говорит Крис. Один раз он уже это сделал. Следуя типичной для Эймона идее, он после короткого знакомства женился в Индианаполисе на американке по имени Билли. С 1969 года брак распался.

Через два дня после гибели в Гудвуде Брюса МакЛарена Эймон проводил на той же трассе тесты машины для КанАм. Три раза он видел в зеркалах заднего вида, что грозили оторваться части кузова. И три раза он преодолевал себя и, будучи, верным долгу и жертвуя собой, довел тесты до конца. Что доказывает - он храбрый человек.

В Монце Эймон радовался: в первый раз, после целого года, он смог обогнать другую машину. Главной проблемой его и Matra остается мотор, который непостижимым образом реагирует на малейшие изменения температуры. "Почти на каждой тренировке нам приходится столько работать над мотором, что на другие настройки времени уже не остается", - жаловался Крис. На первой официальной тренировке Эймона подвел водяной насос, на второй - бензиновый.

Первые лучшие времена достались пилотам Tyrrell, при этом Север был на 0,2 секунды быстрее отброшенного назад сломанным амортизатором Стюарта. Супруга Джеки Хелен осталась с сыновьями Полом и Марком на "Вилла д'Эсте" в Комо, чтобы как можно дальше держаться от опасных переживаний Монцы. Когда Север вылез из машины после своего круга на 245,8 км/ч, он казался бледнее обычного: "У меня странное чувство. Что будет, если сломается какая-то мелочь? Лопнувшая шина? Перебои в работе мотора? В Монце лучше не думать", - решил Франсуа.

На вечерней тренировке Йо Зифферту удалась впечатляющая серия: 1:23,98… 77… 41… 27. Таким образом, он был быстрее Севера. Но, принимая поздравления в боксах, Зеппи выдохнул: "Штоммеллена вынесло с трассы в "Курва Аскари". Рольф потерял колесо, но я видел, как он его подобрал". Подошедший Марко сказал, что он поймал "чудесную аэродинамическую тень от Пескароло", но авария Штоммеллена стоила ему одной секунды. Быстрым шагом кельнец вернулся в боксы, он не мог подобрать слов, чтобы описать тот ад, через который только что прошел.

Рольф ехал сразу позади Хилла и перед Оливером, когда на скорости 280 км/ч у него без предупреждения сорвало с обода заднюю правую шину. "Хлоп - и шина улетела. Я ударился справа об отбойники, потерял колесо и развернулся поперек трассы к отбойникам на левой стороне." Джеки Оливер поспешил к Штоммелену и выступил в роли главного свидетеля. "Я хорошо видел эту историю с шиной, но потом не видел тебя, а только большое облако пыли. Кажется, я еще в тебя врезался".

Ободы, установленные на TS9 Штоммелена, вопреки решению конструктора, не имели предохранительных болтов. Машина не подлежала восстановлению. Гэвину Фрю хотя и удалось сделать из обломков "машину для добывания стартовой премии", но "без рентгеновских тестов, которые показали бы нам, какие детали сломались, а какие нет, мы не разрешим Рольфу стартовать. Бессмысленно рисковать в Монце жизнью."

Рольф спросил, не мог ли бы он получить третью заводскую машину, предназначенную для Майка Хэйлвуда. Сертиз ответил категорическим "нет", хотя ему было жаль немца, "потому что это была не его ошибка". Разочарованный Штоммеллен улетел назад в Кельн.

Субботы в Монце всегда хаотичны. Ужасно забитый туннель между главной трибуной и внутренней частью трассы приходилось многократно закрывать по командам из громкоговорителей, потому что зажатые дети начинали задыхаться. Тиффози, перелезших через заборы, избивали до крови. Угнали прокатную машину Yardley с драгоценными покруговыми таблицами, также украли часть рентгеновской аппаратуры из передвижного госпиталя Гран-при, который, как и в прошлом году, был припаркован максимально неудачно. В случае чего он будет безнадежно блокирован. Из бумажника Стюарта пропали несколько удостоверений личности.

Хуже всего в боксах пришлось Ferrari. Они экспериментировали с новыми и старыми шасси, новыми и старыми моторами, новыми и старыми шинами, даже двух разных производителей. Что из-за недостатка времени не удалось сделать в пятницу, нагоняли в субботу: на машину Икса установили шины Goodyear! "Я считаю, что Ferrari таким образом хотела выяснить, виноваты ли в плохих временах круга шасси или шины", - сказал Лео Мель. Другие подозревали, что это действие равнозначно открытому обвинению Firestone. "Я жду неприятностей", Шетти был спокоен. Икс сказал мне: "не думаю, что замена шин что-то даст", и все же улучшился на полторы секунды.

Час слип-стрима в Монце. В 1971 году он прошел не так как обычно. Сигналы типа "+40 аэродинамическая тень", то есть в 40 секундах позади тебя вся группа, сегодня практически бессмысленны. Гордого владельца лучшего времени 1:23,03 Зифферта весь пелетон выбрал тягловой лошадью. Но Зеппи обнаружил, что "в вибрирующих зеркалах почти невозможно определить, хочет ко мне прицепиться друг или соперник. Поэтому я играл с ними, то тянул за собой, то тормозил. Лучшее ощущение невозможно себе представить".

Регаццони поджидал, минутами плетясь на скорости пешехода по внутренней стороне трассы, чтобы присоединится к своре в аэродинамической тени. Турбинный гонщик Фиттипальди, к счастью для него, как раз занимался тем же самым и двигался к выходу из "Параболики" на скорости всего лишь в 40 км/ч, когда сломалась передняя подвеска… после того как уже три раза ломались тормозные диски.

Эти происшествия прошли незамеченными, так как последние минуты были похожи на финал велогонки, нашпигованные всеми тактическими уловками и ухищрениями. Временами следующая за Зиффертом группа катилась на 1:38!

Джеки Стюарт не стал быстрее. "Разочарован?" - спросил я Кена Тиррелла. "В Монце это нормально", - сказал он и закрыл зонтик, защищающий его боксы от падающих сверху окурков. Швейцарцы радовались быстрейшему на тренировке Зифферту, позже держателем поула объявили Икса, а еще позже, когда итальянские газеты уже были в печати, Криса Эймона. "Мы все замеряли Эймона с 1:22,4", - честно сказал Шетти, - "нельзя закрыть на это глаза". Таким образом, впервые после Зандвоорта 1968 Эймон стоял на лучшей стартовой позиции, но его радость была сдержанной. Как бы то ни было, Matra теперь вела себя "как совсем другая машина".

BRM заняли второй и шестой стартовый ряд: впереди Зифферт и удивительный Генли, позади Гетин и Марко, который тренировался со счастливым номером Йохена - 21 и мог выбирать между старой P153 и запасной P160 Зифферта. Редкая честь для всего лишь второго Гран-при. Боксы BRM в паддоке те же, которые в 1970-м принадлежали Lotus, их штурмовали толпы народу. Больше всех страдал Зифферт, его отговорки ("я всего лишь его брат, fratello") не помогали. Когда же сбежать решил один из его товарищей по команде, то толпа охотников за автографами расступилась, как Красное Море перед Моисеем, так как его никто не знал. Это был Питер Гетин