Визит Н.С. Хрущева

Юрий М. Киржнер/ Киев

Живет в Киеве замечательный человек – Юрий Михайлович Киржнер. Всю спою жизнь он посвятил авиации, прошел путь от ученики моториста до ведущего конструктора. Много интересного было в его биографии: решение сложных конструкторских проблем, летные испытания новых самолетов, встречи со знаменитыми людьми, работа в тесном контакте с O.K. Антоновым. В память о некоторых событиях Юрии Михайлович делал записи. Редкая наблюдательность, тонкие чувство юмора и природный дар рассказчика позволили ему ярко и точно отразить то время. Своими воспоминаниями Юрий Михайлович любезно согласился поделиться с читателями "АХ". Начинаем их публикацию.

31 июля 1959 г. Сотрудники ОКБ встречают Н.С.Хрущева и Н.В. Подгорного

1959 год. На завод приезжает Первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев. Мы ждем его в Гостомеле*, где должны быть проведены осмотры и показательные полеты самолетов Ан-10 и Ан-14 "Пчелка".

Около полудня через ворота аэродрома въезжает кавалькада правительственных машин. Никита Сергеевич едет в открытом лимузине. Жарко, он в соломенной шляпе и вышитой украинской рубахе с тонким пояском, через который перевешивается большой шарообразный живот.

Среди наиболее известных сопровождающих его лиц – первый секретарь ЦК КПУ Н.В. Подгорный и одна из секретарей КПУ О.И. И ващенко.

Осмотр начинается с самолета Ан-10. Хрущеву почему-то докладывает не Антонов, а летчик киевского аэропорта П.Г. Макаров, первым начавший на Ан-10 пассажирские перевозки. Он хвалит самолет, отмечает простор салона, новую конструкцию пассажирских кресел. Особенно высоко летчик оценивает взлетно-посадочные характеристики, благодаря которым самолет может эксплуатироваться в киевском аэропорту Жуляны, имеющем недлинную бетонную полосу. – Так что, у этого самолета нет ни одного недостатка? – спрашивает Хрущев.

– Один недостаток есть, Никита Сергеевич, – отвечает летчик. – В плоскости винтов большие вибрации обшивки фюзеляжа и сильный шум.

Хрущев уточняет, где именно имеют место вибрации, и крутит головой в поисках Антонова.

– Где конструктор? – обращается он в пространство. Олег Константинович со свойственной ему скромностью оказывается в задних рядах толпы "сопровождающих лиц". Когда ему удается приблизиться к Хрущеву, тот задает вопрос:

– Вы что, не знаете, как устранить недостаток?

– Мы разрабатываем сейчас аппаратуру, с помощью которой постараемся осуществить синхрофазирование винтов. Я думаю, это существенно снизит вибрации и шум.

Пояснения по модели самолета Ан-8 На переднем плане: Н.В.Подгорный,Н.С. Хрущев,О.К. Антонов

Не вникая в сущность метода синхрофазирования, Хрущев дает указание:

– Нужно просто взять лист алюминия вот такой ширины (расстояние между ладонями примерно 300 мм), нет – вот такой (расстояние между ладонями увеличивается до 400 мм) и сделать из него кольцо вокруг этого (кто-то подсказывает – фюзеляжа), но не вплотную, а вот на таком (расстояние между большим и указательным пальцами 60-70 мм) расстоянии. И все будет хорошо.

– Обязательно сделаем, Никита Сергеевич. Это очень интересное предложение.

Хрущев самодовольно улыбается. Нужно сказать, что такое кольцо вокруг фюзеляжа было сделано, причем очень быстро. Результат, как и следовало ожидать, оказался обратным: шум и вибрации бортов фюзеляжа усилились.

Закончив с вибрациями, Хрущев спрашивает, обращаясь ко всем:

– Так что, самолет действительно хороший? В первую шеренгу выдвигается Подгорный:

– Самолет хороший, вот только некрасивый он какой-то, брюхатый.

После этой реплики все присутствующие почему-то смотрят не на самолет, а на пузо Никиты Сергеевича, свесившееся через поясок украинской рубахи. Лицо Хрущева багровеет

– По-твоему брюхатый – значит некрасивый? Подгорный, пригнув голову, откатывается в задние ряды.

С самолетом Ан-10 покончено, и все направляются к "Пчелке". Опережая медленно движущуюся процессию, я спешу к самолету и встречаю гостей, стоя у входной лесенки. O.K. представляет меня Хрущеву.**

* В поселке Гостцмель под Киевом расположена летно-испытательная база ОКБ, (Здесь и далее прим. ред.)

** O.K. Антонов. Коллеги называли его по инициалам, как повелось в подобных коллективах – O.K.

Приглашаю Хрущева и O.K. в салон, затем вхожу сам. В проеме входного люка останавливается Ольга Иващенко.

O.K. докладывает Хрущеву характеристики самолета и выдвигает идею о том, что, поскольку самолет совершенно безопасен и очень прост в управлении, не нуждается в аэродромах, его следует отдавать не только в Аэрофлот, ной продавать директорам крупных совхозов и председателям колхозов. Они, обследуя угодья, могут не трястись часами по бездорожью на своих "бобиках", а осматривать поля сверху и выполнять при необходимости посадки у полевых станов.

Идея импонирует Хрущеву, поскольку в это время по его инициативе начинают создаваться гигантские агропредприятия в Казахстане и на Кубани. Он одобрительно кивает головой. Идиллическую беседу прерывает реплика Ольги Ильиничны:

– Никита Сергеевич, действительно прекрасный самолет. Смотрите, какие у него большие окна: каждый початок кукурузы можно с воздуха рассмотреть.

Шея и затылок Хрущева мгновенно наливаются кровью, он медленно поворачивает голову и говорит:

– Тебе что, больше сказать не о чем?

Видимо, реплики о кукурузе набили Хрущеву оскомину.

Беседа Хрущева с O.K. как-то сама собой блекнет и затухает. Все молча выходят из самолета и идут к столу, установленному у края летного поля и сплошь покрытому бутылками с минералкой, смотреть показательные полеты. По окончании полетов гости рассаживаются по машинам и уезжают с аэродрома.

К "Пчелке" подъезжают O.K. с Курлиным.*** O.K. просит отвезти его в Святошино**** и садится на правое кресло в пилотской кабине. Быстренько оформляю полетный лист, Антонов его утверждает. Мы взлетаем. Я стою в проеме двери пилотской кабины между Курлиным и O.K.

– Давайте полетим не напрямую, как обычно, а вдоль шоссе: догоним и поприветствуем гостей, – предлагает O.K. Мы догоняем процессию в тот момент, когда она проезжает мост через речку Ирпень. Курлин снижается до высоты 20-25 метров и делает над головной машиной несколько крутых виражей. Хрущев поднимается с сиденья и приветствует нас взмахами соломенной шляпы.

Делаем посадку в Святошино, высаживаем Антонова и тут же возвращаемся в Гостомель. На следующее утро, когда были обговорены все подробности вчерашнего визита и началась обычная работа, меня неожиданно вызывает заместитель генерального конструктора А. В. Болбот. Через полчаса мы с ним едем в ЦК КПУ. Разговор по дороге о чем угодно, только не о цели нашей поездки.

Получив пропуска, поднимаемся мимо постового милиционера на 3-й этаж. На лестницах и в коридорах, устланных толстыми мягкими дорожками и коврами, царит непривычная моему уху тишина. Совершенно не видно людей. Невольно думаю, что этот штаб не похож на Смольный. Заходим в маленький кабинет, где сидит какой-то инструктор.

– Это Киржнер? – обращается он к Болботу и, получив утвердительный ответ, отправляет меня в другой кабинет.

Вхожу. За совершенно голым полированным столом сидит человек лет 35 с угрюмым непроницаемым лицом. Не отвечая на мое приветствие и не приглашая сесть, задает вопросы, глядя куда-то в сторону.

– Фамилия, имя, отчество? Должность? Отвечаю.

– Это вы вчера летали над правительственной делегацией?

Ах, вот оно что! Все сразу становится понятным.

– Да, я тоже находился в самолете. – На какой высоте летел самолет?

– спрашивает он и достает из ящика стола

вчерашний полетный лист.

Как он попал в ЦК, да еще так быстро, остается загадкой.

– У вас же полетный лист, там все сказано, зачем вы спрашиваете? 200 метров, как обычно.

– А на какой высоте вы фактически летали и почему уклонились от маршрута?

– Я не знаю, я сидел в пассажирском салоне и читал газету.

– Но в окно ты же видел, на какой высоте вы летели и какие выкидывали "номера"?

– Я в окно не смотрел.

– Кто еще был в самолете, кроме тебя и летчика?

Никита Сергеевич поясняет, как сделать кольцо вокруг фюзеляжа Ан-10. Слева заместитель главного конструктора А.Я. Белолипецкий

– Генеральный конструктор.

– Он тоже сидел в салоне и читал газету?

– Нет, он сидел в кабине пилотов.

– Так может быть это он давал команду лететь над головами членов правительства?

– Возможно, но я этого не слышал. Особист, очевидно, начинает понимать, что от меня он не добьется толку. Его это раздражает, он явно не знает, что еще предпринять.Поэтому я осмеливаюсь задать ему наивный вопрос:

– А что, собственно, случилось? Особист несколько секунд смотрит куда-то в угол, затем произносит:

– Случилось то, что вчера ваш самолет крутился над самой головой правительственной делегации и мог причинить ей непоправимый ущерб.

– Чем?

– Из самолета могло что-нибудь выпасть… Так что ты учти, чтоб это больше никогда не повторилось, иначе будет плохо.

Я даю ему обещание, что "это" больше никогда не повторится, и с облегчением покидаю кабинет. Меня ждет Болбот.

– Ну что, отпустили? – спросил он таким тоном, как будто не рассчитывал увидеть меня живым.

Таким запомнился мне визит Хрущева.

*** Юрий Владимирович Курлин – Герой Советского Союза, один из ведущих летчиков-испытателей ОКБ.

**** Район Киева, где расположено ОКБ и Киевский авиазавод.

Примечания: