Подводя предварительные итоги

Противокорабельные комплексы оперативного назначения с надводным стартом крылатых ракет, так же как и корабли – их носители, составили блистательную эпоху в истории отечественного флота. Попытаемся оценить, насколько их возможности обеспечили решение задач, поставленных при их разработке.

Как уже отмечалось, в самом начале главную угрозу со стороны морей и океанов представляли палубные самолеты – носители ядерных боеприпасов. Для нанесения ударов по важнейшим советским объектам требовалось приближение авианосных сил к берегам СССР. Разумеется, при этом никто не рискнул бы направить свои авианосцы в «бутылку с узким горлышком» – в Балтийское или Черное море – для того чтобы предоставить пилотам возможность взглянуть на Кремль.

Но даже для нанесения ударов по объектам на Украине и в Закавказье авианосцам пришлось бы сместиться в Средиземноморье к востоку от Греции, а для атаки целей Северо-Западного экономического района и Прибалтики войти в Баренцево море. При этом районы подъема палубной авиации оказались бы в пределах радиуса действия ракетоносцев Ту- 16. Не возникло бы проблем и с дальностью плавания как кораблей-ракетоносцев, так и подводных лодок массовой постройки. Ограниченность районов возможного подъема ударной авиации для решения стратегической задачи и их близость к аэродромам советской разведывательной авиации упрощала выработку целеуказания корабельному ракетному оружию.

Сложнее была ситуация на Дальнем Востоке, где побережье было открыто к Тихому океану, где могла свободно маневрировать авианосная ударная группа.

В период, когда шло массовое развертывание кораблей, оснащенных ракетами П-6 и П-35, их экипажи могли почти гарантированно обеспечить поражение авианосца и тем самым сорвать атаки палубной авиации на объекты в глубине СССР. Созданная система оружия отвечала поставленной перед ней задаче, в особенности при использовании этих комплексов во взаимодействии с морской ракетоносной авиацией и подводными лодками с торпедным вооружением.

Однако к этому времени данная боевая задача в значительной мере утратила приоритетность. Обе сверхдержавы развернули мощнейшие группировки баллистических ракет, обеспечив тем самым возможность многократно уничтожить друг друга. В условиях полномасштабной мировой войны потеря авианосца, как и ущерб, наносимый его авиацией, уже не имели решающего значения.

В случае большой войны в Европе как применение авианосцев, так и боевые действия против них могли сыграть важную роль на так называемой безъядерной стадии боевых действий. Судя по зарубежным публикациям, в этих условиях палубная авиация должна была использоваться для поддержки действий сухопутных войск, в первую очередь на Централь- но-Европейском ТВД. Кроме того, ставилась задача достижения господства на море путем блокады советского флота в районах, прилегающих к нашим базам, и, насколько возможно, уничтожения его корабельного состава и береговой инфраструктуры. На авианосцы возлагалось и обеспечение оперативного прикрытия трансатлантических перевозок.

В этом случае можно было ожидать действий авианосных ударных соединений не только на Севере и на всей акватории Средиземного моря, но и в обширных районах Северной Атлантики. Это существенно усложняло задачи выработки целеуказания, так как из авиационных средств разведки для действия в этих отдаленных районах могли привлекаться только относительно малочисленные самолеты Ту-95РЦ и, при особой необходимости, также и Ту-95К. Эффективность морской космической системы целеуказания «Легенда» зависела от действенности применяемых противником средств радиоэлектронной борьбы.

Более чем проблематичной была бы сама возможность действия наших надводных носителей ракетного оружия. Скорее всего, они были бы уничтожены уже в процессе многосуточного выдвижения из районов базирования.

Особенностью Средиземноморья было то, что там еще в мирное время вне зависимости от напряженности международной обстановки постоянно присутствовала довольно многочисленная Пятая эскадра советского флота. Практикуемое нашими кораблями входе боевой службы непрерывное «отслеживание огнем» авианосных ударных групп давало серьезный шанс на успешное нанесение ракетного залпа с началом боевых действий.

У северной оконечности Скандинавии можно было ожидать тот самый «последний и решительный бой», в ходе которого Северный флот постарался бы обеспечить выход своих подводных сил на простор Атлантики. Его вероятный противник, напротив, стремился бы к установлению господства своих противолодочных сил в Баренцевом море, прозванном «медвежьем бастионом» советских атомоходов с баллистическими ракетами. Этот район отличался еще и тем, что в нем можно было обеспечить прикрытие наших надводных ракетоносцев истребителями берегового базирования.

Однако даже сам факт проведения ракетного залпа нескольких кораблей по авианосной ударной группе не гарантировал поражения «плавучего аэродрома». Значительная дальность пуска оперативных противокорабельных ракет, способствуя боевой устойчивости их кораблей- носителей, также и облегчала противнику организацию обороны. Полетное время на полную дальность превышало 10- 15 мин, что позволяло подготовить и реализовать все меры радиоэлектронного противодействия. Ракете пришлось бы преодолевать три рубежа разнородных средств перехвата: истребители, зенитные ракеты, скорострельные малокалиберные артиллерийские комплексы.

Самолет Ту-95РЦ осуществляет слежение за американским авианосцем.

Только при снаряжении противокорабельной ракеты специальной боевой частью ее попадание в соседний корабль могло нанести ущерб авианосцу. При использовании только ракет с боевыми частями обычного снаряжения решающее значение приобретал правильный выбор главной цели. Помимо вполне возможной ошибки операторов надводный пуск ракет создавал предпосылки для поражения носителя до осуществления целераспределения, а применение ракет залпа в «резервном» режиме существенно снижало вероятность поражения главной цели.

Судя по воспоминаниям адмирала И.М. Капитанца, в 1970-е гг. для повышения боевой устойчивости лодки-ракетоносца ей придавался для сопровождения большой противолодочный корабль пр. 61, который прикрывал ее огнем своих зенитных ракет при пребывании в надводном положении. Эффективность такого мероприятия представляется сомнительной. В отличие от лодки, ВПК легко обнаруживался и непрерывно отслеживался. Его зенитные ракеты могли справиться с противолодочным самолетом, но не с ударной авиацией. А именно она должна была действовать по всплывшей лодке как по типичной надводной цели. Скорее всего, надводный корабль навел бы вражескую авиацию и на всплывшую лодку, погубив и ее, и себя.

Тем не менее численность основных носителей противокорабельных ракет – атомоходов пр. 675 – превышала количество их основных потенциальных целей. С учетом взаимодействия с многоцелевыми подводными лодками, а при удачном стечении обстоятельств – и с надводными ракетоносцами, они представляли серьезную угрозу для противника.

Помимо возможного использования в большой войне перед советским флотом могла встать задача оказания помощи дружественным странам «третьего мира». Правда, в этом случае политические факторы преобладали над чисто военными. Так, присутствие советских кораблей в Порт-Саиде в июне 1967 г. придало египтянам уверенность в том, что израильтяне не возобновят свое наступление, прерванное по требованию СССР на исходе «шестидневной войны».

Известные своей широкой эрудицией авторы на страницах своих последних творений предаются сладостным видениям побед советского флота, пачками отправляющего ко дну чужие авианосцы, дерзнувшие нанести удар по победоносным арабам. Не обладая столь энциклопедическим кругозором, я не смог припомнить прямого вмешательства крупных держав в ближневосточный конфликт ради спасения бедных израильтян. Напротив, любезному нашему отечеству в итоге чуть ли не в каждой арабо-израильской свалке приходилось грозно бряцать оружием, чтобы в очередной раз вытянуть из беды впавших в немилость Аллаха арабов. Почтение к памяти покойных советских руководителей позволяет предположить, что при возможной эскалации конфликта советским руководителям хватило бы благоразумия оставить в покое чужие авианосцы даже в том случае, если бы их самолеты и ввязались в воздушные бои над Синаем. Можно вспомнить Вьетнам, ведь на протяжении нескольких лет палубная авиация бомбила социалистическую страну, а не государство с откровенно антикоммунистическим режимом. Вьетнамцев неоднократно предупреждали о жесточайших мерах возмездия в случае попыток атаки плавучих аэродромов.

Тем не менее присутствие советской Средиземноморской эскадры, державшей авианосцы под прицелом своих ракет, придавало должную сдержанность в их применении. Уже нельзя было запросто пойти на непосредственное вмешательство в конфликт, как это предприняли англичане и французы в 1956 г. Известно, что в 1967 г. в ответ на упреки египетского вождя Г.А. Нассера в том, что египетская авиация стала жертвой палубных пилотов, а не израильских летчиков, зарубежные адмиралы призывали в свидетели советских моряков, отслеживавших их авианосцы и видевших, что перед началом военных действия ни один самолет не взлетел с их палуб.

В последнее десятилетие наметились два направления критики принципов строительства океанского ракетно-ядерного флота за три десятилетия главнокомандования С.Г. Горшкова.

Первый упрек сводится к тому, что постройка в СССР авианосного флота обеспечила бы большую гибкость его использования. Формально упрек справедлив, равно как и положение о том, что лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным. Но тут, как говорится, пришлось «по одежке протягивать ножки». Сравнивая затраты на авианосцы и на советские подводные лодки с крылатыми ракетами, критики С.Г. Горшкова, казалось бы, убедительно доказывают выгодность авианосной кораблестроительной политики. Но при этом не учитываются огромные затраты на корабли охранения и суда снабжения авианосного флота. Многоцелевой авианосный флот мог служить лишь одним из инструментов сверхактивной внешней политики, прочие компоненты реализации которой также «влетали в копеечку».

Разумеется, и советское руководство проводило активную политику, порой и на противоположном конце земного шара. Но, как правило, это была поддержка различных «борцов за свободу» и помогавших революционерам правителей соседних стран. Но ломать – не строить. Как показал отечественный опыт в Афганистане и Чечне, поддержание спокойствия – дело куда более сложное и дорогое, чем его возмущение.

Единственным неоспоримым преимуществом авианосцев перед подводными лодками в решении задач собственно морской войны было отсутствие у последних эффективных собственных средств разведки целей при уязвимости авиационной системы целеуказания от перехватчиков, а космических аппаратов – от средств радиоэлектронного противодействия вероятного противника. Но,как отмечалось выше, это обстоятельство, обезоруживающее наш ракетоносец в абстрактной дуэльной схватке на бесконечных океанских просторах, на ограниченных акваториях ожидаемых возможных сражений компенсировалось возможностью непосредственного слежения наших кораблей за авианосцами и другими тактическими приемами. Вероятностный характер получения целеуказания на нанесение ракетного удара сказывался на исходе боя наряду с другими также случайными факторами, которые, как правило, и определяют успех боевых действий, принося победу одному из противников.

Второй упрек современных критиков в адрес кораблестроительной политики адмирала С.Г. Горшкова сводится к тому, что строившийся флот был ракетоносным лишь частично, особенно в части надводных ракетных кораблей. Противокорабельными ракетами оснащалось только 40% крупных кораблей, заложенных одновременно с подводными атомоходами первого поколения. Для надводных кораблей, по периоду строительства примерно соответствующих лодкам второго поколения и предназначенных, в основном, для решения противолодочных задач, этот показатель снизился до 8%. Только в третьем поколении 2/3 крупных надводных кораблей вооружалось противокорабельными ракетами. При этом проводится сравнение с надводными кораблями зарубежных современных флотов, почти каждый из которых к настоящему времени оснащен противокорабельными ракетами «Гарпун» или «Экзосет». При этом ракетный боекомплект этих зарубежных кораблей, как правило, превышает показатели соответствующих отечественных аналогов.

Ракетный крейсер пр. 1164 «Маршал Устинов».

Причина этого вполне очевидна: громоздкость и большой вес советских ракет. При этом помимо ставшего притчей во языцах хронического отставания элементной базы отечественной электроники разница в массогабаритных показателях ракет определялась и радикальным отличием целевой обстановки.

За исключением немногочисленных крейсеров, типичный советский «крупный надводный корабль» 1960-1970-х гг. характеризовался водоизмещением около 5000 т, отсутствием конструктивной защиты и применением для противовоздушной обороны зенитных ракетных комплексов малой огневой производительности с дальностью пуска до 30 км и автоматических 30-мм пушек. С такой целью могли справиться небольшие дозвуковые ракеты. На имевшиеся в составе наших ВМФ считанные артиллерийские, авианесущие и тяжелые ракетные крейсера можно было не пожалеть и десяток-другой таких ракет.

Напротив, как уже отмечалось, основной целью для нашего флота был авианосец, прикрытый не только тремя рубежами противовоздушной обороны, но и ударной авиацией, стремящейся не подпустить к нему все, что плавает. Это и определило требования не только по сверхзвуковой скорости, но и по дальности, многократно превышающей показатели первых «Томагавков». По водоизмещению авианосец приближался к 100000 т, нес элементы конструктивной защиты и развитую систему противопожарных средств. Кроме того, до 1980-х гг. в состав зарубежных флотов еще входили десятки хорошо бронированных крейсеров постройки военных и предвоенных лет, а до 1990-х гг. – даже четыре классических линкора типа «Айова». Исходя из этого боевые части советских ракет оказывались тяжелее всего американского «Томагавка» в сборе.

Более оправданными представляются упреки в адрес советских флотоводцев в том, что, не имея возможности увеличить боекомплект одиночного корабля, они не сосредоточили мощь всех ракетоносцев в одной-двух корабельных ударных группах, залп которых мог проломить ПВО авианосца. Крейсера пр. 58 разделили между Тихоокеанским и Черноморским флотами, корабли пр. 1134 направили на Север. Также распределяли и крейсера пр. 1143, 1144 и 1164. Сосредоточенные во времени и пространстве ракетные удары разнородных (надводных, подводных и авиационных) сил при всей их несомненной эффективности представляются слишком сложными при свойственной нашему менталитету сомнительной организованности, в особенности в условиях противодействия как информационному взаимодействию, так и пространственному маневру участвующих в операции кораблей и самолетов.

Но, подводя итоги, отметим, что именно противокорабельное ракетное оружие впервые в истории позволило нашему флоту вдали от своих берегов реально противостоять сильнейшим в мире флотам и осуществлять то, что именовалось «защитой государственных интересов СССР».