Новые корабли – новые планы

В какой-то мере разработка атомных крейсеров пр. 63 стала проявлением инерции мышления отечественных флотоводцев, стремившихся во что бы то ни стало иметь с составе перспективного флота представительные ракетные «дредноуты».

Впрочем, они были не одиноки: их заокеанские коллеги уже разворачивали строительство атомного крейсера «Лонг Бич». Существование этого весьма дорогого корабля, так и оставшегося «белым слоном» флота дяди Сэма, в какой-то мере оправдывалось задачей прикрытия от ударов с воздуха строившегося в те же годы также атомного авианосца «Энтерпрайз». В соответствии с этим назначением на американском крейсере устанавливались разнообразные зенитные комплексы. Планы размещения на нем ударного вооружения (сначала крылатых ракет «Регулус-2», а затем баллистических «Поларис») были отвергнуты еще до воплощения корабля в металле.

Напротив, с учетом фактического соотношения сил флотов единственной задачей, которую реально могли выполнить такие дорогие «игрушки», как отечественные аналоги крейсера «Лонг Бич» – проектировавшиеся в середине XX века атомные крейсера пр. 63. и построенные спустя десятилетия корабли пр. 1144 – было, увы, «отвлечение на себя сил и средств флота противника».

В качестве ударного вооружения корабля пр. 63 рассматривались противокорабельные самолеты-снаряды (крылатые ракеты) П-40 с дальностью пуска до 100 км. Их намеревались выполнить на базе авиационной ракеты К-10С с дальностью до 160-200 км, уже разрабатывавшейся по постановлению от 14 марта 1954 г. Как и авиационный вариант, создание крылатой ракеты для кораблей поручили микояновскому ОКБ-155. Систему управления корабельного комплекса проектировал НИИ-10, а авторы аппаратуры исходной авиационной системы К-10 из КБ-1 выступали в качестве консультантов и научных руководителей. Другим новым элементом комплекса – пусковой установкой – занималось ЦКБ-34. Таким образом, корабельное вооружение предполагалось создать по схеме, уже отработанной при «оморячивании» первенца творческого содружества КБ-1 и ОКБ-155 – авиационной системы «Комета» с ракетой КС, преобразованной во флотскую «Стрелу» с ракетами С-2 для вооружения достраиваемых крейсеров пр. 67.

Наряду с амбициозным крейсером пр. 63 в программу судостроения входил и намного более реальный эсминец пр. 58, который должен был сменить на стапелях ракетоносцы пр. 56М и 57бис, оснащенные первыми советскими серийными противокорабельными ракетами КСЩ. Как сами корабли-носители, так и их вооружение явно несли на себе клеймо «Сделано на коленке». По сути дела, первые ракетоносцы нашего флота представляли собой немного модернизированные варианты последних классических эсминцев пр. 56, на которых поворотные пусковые установки ракет сменили привычные артиллерийские башни, асами КСЩ вели свою родословную от немецких авиационных ракет Hs173 и ранее испытанных отечественных авиационных «Щук». Переход от пр. 57бис к пр. 58 ознаменовал собой отказ от практики создания ракетоносцев в «пожарном порядке» с поставкой промышленностью кораблей и оружия, подобранных из имевшегося в высокой степени готовности задела. Это был переход от реализации принципа «лопай, что дают» к выделению флоту тех средств, которые представлялись ему наиболее необходимыми.

По постановлению 1955 г. корабли пр. 58 предусматривалось оснастить самолетами-снарядами с дальностью пуска до 50 км, разработка которых также поручалась ОКБ-155. Систему управления должен был представить МНИИ-1. Отметим, что, в отличие от вооружения корабля пр. 64, ракета для эсминца не имела конкретного прототипа среди уже разрабатывавшихся ОКБ-155 образцов авиационного оружия.

Предэскизный проект корабля пр. 63 предписывалось подготовить во II квартале 1956 г., а аналогичную документацию по пр. 58 – на год раньше.

Неопределенность планов дальнейших работ, связанная с бурным развитием военной техники, затруднила формирование не только десятилетней, но даже и пятилетней программы судостроения. Поскольку промышленность не могла простаивать и пребывать в полной неопределенности, правительство своим постановлением от 30 января 1956 г. (о контрольных цифрах пятилетки 1956-1960 гг.) задало «эрзац-программу» судостроения. Она предусматривала достройку восьми незавершенных крейсеров по пр. 67 и переоборудование по пр. 70 с зенитным ракетным вооружением трех из уже построенных кораблей, строительство 14 эсминцев пр. 57 с ракетами КСЩ и переоборудование пяти эсминцев пр. 30 по пр. 60 с перевооружением катерными ракетами П-15, а также сдачу флоту одного корабля пр. 58 в завершающем году шестой пятилетки.

Тем не менее через полгода с небольшим постановлением от 25 августа 1956 г. о создании кораблей с новыми видами оружия и энергетическими установками в 1956-1962 гг. и программе военного кораблестроения на 1956-1960 гг. была достаточно детально определена программа военного кораблестроения хотя бы на текущую пятилетку. В части кораблей-носителей противокорабельного вооружения предполагалась достройка пяти крейсеров пр. 67 с системой «Стрела», 12 эсминцев по пр. 57 и четырех кораблей по пр. 56М с КСЩ, а также строительство одного корабля пр. 58 с ракетами П-35. Перспективный крейсер пр. 63 с ракетами П-40 должен был пополнить флот по завершении пятилетки, а именно в 1963 г., что, конечно, является абсолютно случайным совпадением с номером проекта. Кроме того, программой предусматривалось строительство подводных лодок пр. 651 с ракетами П-6.

Проект63 должен был разрабатываться на конкурсных началах традиционным проектантом крупных надводных кораблей ЦКБ-17 (ныне Невское ПКБ) под руководством ранее создавшего пр. 68бис главного конструктора А.В. Савичева, а также ЦКБ-16. Хотя последняя организация и была создана И.В. Сталиным специально для конструирования тяжелого (фактически линейного) крейсера пр. 82, в описываемый период она уже почти полностью переключилась на работы по подводным лодкам и не могла составить серьезной конкуренции. Проект 58 готовился под руководством главного конструктора В.А. Никитина в ЦКБ-53 (в настоящее время Северное ПКБ), с предвоенного времени специализировавшемся на проектировании эсминцев. Подводная лодка пр. 651 создавалась коллективом главного конструктора А.С. Кассациера в основной отечественной организации по подводному судостроению – ЦКБ-18 (ныне ЦКБМТ «Рубин»),

Предусмотренная для вооружения эсминца пр. 58 ракета П-35 должна была иметь дал ьность пуска до 100- 120 км при скорости полета 1500-1800 км/ч. Предназначенная, как и катерная П-15, для решения в первую очередь противодесантных задач, П-35 должна была оснащаться боевой частью массой 500 кг. В отличие от постановления 1955 г., в качестве разработчика ракеты определялось не ОКБ-155, а руководимое В.Н. Челомеем ОКБ-52. Микояновское ОКБ было перегружено работами по созданию нескольких типов истребителей, включая будущий МиГ-21, крылатых ракет К-10С и Х-20, а также перспективными проработками по ракете К-14, в дальнейшем трансформировавшейся в комплекс К-22 с ракетой Х-22. Создание нового самолета-снаряда для пр. 58 «с нуля» могло оказаться той самой соломинкой, которая, по поговорке, переломила хребет верблюду. Напротив, В.Н. Челомей уже решил (во всяком случае в рамках этапа наземной отработки) основные проблемы по созданию крылатой ракеты П-5 и стремился предельно полно использовать накопленный научно-технический задел в новых проектах. Естественно, что он всеми силами старался получить новые заказы и с энтузиазмом подхватил работы по П-35. Наряду с головным разработчиком сменился и соисполнитель по системе управления – к работе приступило НИИ-10.

ОКБ-52 на конкурсных началах участвовало также и в проектировании предназначенной для вооружения подводных лодок ракеты П-6, рассчитанной на пуски на почти вдвое большую дальность (до 200 км) при несколько меньшей скорости полета (1500-1600 км/ч). Поскольку предполагалось, что подводные лодки будут находиться на большом удалении от родных берегов и кроме решения официально поставленной основной задачи борьбы с конвоями возможно также и действовать против авианосных ударных групп, для ракеты со стартовой массой 5 т предусматривалась тонная боевая часть. Разработку системы управления для П-6 поручили ленинградскому НИИ-49, уже получившему в конце 1940-х – начале 1950-х гг. опыт создания аппаратуры берегового противокорабельного комплекса «Шторм», доведенного до стадии летных испытаний.

Крейсер пр. 64 (проект).

ОКБ-52 создавало П-6 на базе своей стратегической ракеты П-5, а конкурировавшее с ним ОКБ-49 Г.М. Бериева – в развитие собственной стратегической П-10.

Хотя постановлением 1956 г. и предусматривался выбор разработчика П-6 по результатам рассмотрения эскизных проектов, фактически все определялось результатами отработки их стратегических прототипов – П-5 и П-10. Выбор однозначно делался в пользу Челомея: исследования корабелов подтвердили возможность размещения на лодках вдвое большего числа ракет его конструкции.

Как уже отмечалось, для перспективного крейсера пр. 63 предназначался комплекс П-40. На корабле намечалось установить четыре пусковые установки на 12-16 ракет и два комплекта средств радиоуправления. Заявленный уровень лет- но-тактических характеристик ракеты П-40, по-прежнему разрабатываемой ОКБ-155, определялся уже подтвержденным техническим обликом ее авиационного прототипа К-10 и превышал ожидаемые показатели П-6 и П-35. При пуске по кораблям противника дальность должна была составлять 200-250 км, при поражении береговых объектов – 300-350 км, при этом скорость полета находилась в диапазоне 1700-2000 км/ч. Стартовая масса составляла около 5 т при тонной боевой части. Системой управления занимался НИИ-10.

Маршевые двигатели для П-6 и П-40 должно было проектировать ОКБ-300 Туманского, для П-35 – ОКБ-45, стартовые ускорители – КБ-2 И.И. Картукова на заводе №81, твердотопливные заряды для них – НИИ-125 Б.П. Жукова. Пусковые установки для надводных кораблей конструировало ЦКБ-34, для подводной лодки – непосредственно ее разработчик, ЦКБ-18.

Однако эти, казалось бы, четко заданные планы создания ракетоносного флота не воплотились в реальность. На то были объективные причины, прежде всего явное моральное устаревание уже отрабатываемых ракетных комплексов «Стрела» и КСЩ. В случае с последним это привело к сокращению численности построенных эсминцев пр. 57бис с 12 до 8 единиц, а от вооружения «Стрелой» недостроенных крейсеров вообще отказались.

Кроме того, проявился и приснопамятный субъективизм тогдашнего высшего партийно-государственного руководителя Н.С. Хрущева. Как известно, он отличался как любовью к новизне, так и крайней нетерпеливостью. В частности, в 1958 г., не дождавшись завершения шестой пятилетки и не утруждаясь анализом итогов ее фактического исполнения, он решил перейти к более протяженному плановому периоду. Первая семилетка должна была охватить период 1959-1965 гг. В результате не только по форме, но и по существу пересматривались все ранее принятые планы, в том числе и по военному кораблестроению. Но начало радикального пересмотра совсем недавно утвержденной кораблестроительной программы положил вовсе не Хрущев.

Еще в июле 1956 г. председатель Морского научно-технического комитета адмирал Л.М. Владимирский предложил Главкому ВМФ ограничить постройку крейсеров пр. 67 всего тремя единицами, а последующие корабли вооружить более совершенными комплексами с ракетами П-6. Спустя полгода Главнокомандующий флотом С.Г. Горшков утвердил тактико- техническое задание на разработку пр. 67бис с четырьмя пятиконтейнерными пусковыми установками П-6. Но вскоре взгляды на будущность недостроенных кораблей вновь изменились.

Министр обороны Г.К. Жуков и Главком ВМФ С.Г Горшков в июне 1957 г. обратились в правительство с предложением отказаться от параллельного строительства и переоборудования кораблей противокорабельным (пр. 67) и зенитным (пр. 70) ракетным оружием. Успешная отработка П-5 и П-10 – Челомеевского и Бериевского прототипов крылатой ракеты П-6 – позволила рассматривать именно ее как основу вооружения достраиваемых крейсеров, разместив на них одновременно и зенитные комплексы средней дальности.

В результате в ЦКБ-17 под руководством главного конструктора В.В. Ашика по утвержденному в июле 1957 г. ТТЗ началась разработка корабля пр. 64, в состав вооружения которого должно было войти 12-16 крылатых ракет П-6, 20 зенитных ракет комплекса большой дальности М-3 и 32 – малой дальности М-1, а также четыре спаренных зенитных 76-мм автомата АК-726. Все надстройки корабля безжалостно перекраивались, в результате чего он приобретал совершенно оригинальный изящный силуэт в стиле пр. 58. Принятые исходя из оптимистической оценки ожидаемого хода отработки предназначенных для пр. 64 ракетных комплексов сроки поступления кораблей на флот представлялись вполне приемлемыми: головной «Кронштадт» должен был вступить в строй в 1960 г., а остальные шесть – в 1961-1962 гг.

Аналогичный состав вооружения предусматривался и для атомного крейсера пр. 63, с той разницей, что количество ракет П-6 увеличилось до 18-24, а для зенитного комплекса М-1 – до 64. Дополнительно на пр. 63 можно было разместить и две стратегические крылатые ракеты П-20, хотя реальных перспектив приблизиться к отдаленным чужим берегам у крейсера, конечно, не было.

Корабль можно было с полным основанием назвать «ракетным дредноутом», причем не только по солидности (водоизмещение приближалось к линкорам царской постройки, длина была еще больше), но и по наличию конструктивной защиты. Особое внимание уделили бронированию отсека реакторов, справедливо полагая, что их повреждение в совокупности с разрушением биологической защиты по последствиям для экипажа будет сравнимо с попаданием германского снаряда в артиллерийский погреб английской «Куин Мери». Пусковые установки крылатых ракет также прикрыли бронированием, выполнив их поднимающимися для стрельбы.

В последовавшей дискуссии о будущем этих крейсеров флот настаивал на их достройке по современным проектам, а промышленность, напротив, стремилась поскорее направить их на переплавку, считая, что построить корабль заново обойдется, может быть, и дешевле: не надо будет тратить силы и средства на аккуратный демонтаж уже готового.

Так называемое самоприкрытие кораблей считалось невозможным. Зенитный комплекс М-2бис имел дальность стрельбы 42 км, а в те годы ожидалось поступление на вооружение американской авиации ракет «воздух-корабль» с досягаемостью до 150-200 км, которые, впрочем, реально появились лишь спустя почти два десятилетия. Огневая производительность комплекса М-2бис составляла всего один пуск в полторы минуты, а комплекса М-1 – два пуска в минуту.

По оценке председателя Госкомитета по судостроению (т.е. министра судостроения) Б.Е. Бутомы, достройка крейсеров должна была обойтись в 2 млрд. рублей, а каждый год их эксплуатации – в 200 млн. рублей. Эти затраты приведены в масштабе цен, действовавших до реформы 1961 г., входе которой 10 «старых» рублей менялись на один «новый», покупательная способность которого снижалась весьма умеренными темпами вплоть до начала «перестройки».

Кроме того, как достраиваемые корабли, так и их атомные аналоги еще не были обеспечены основными комплектующими системами. Наибольшие сомнения вызывал зенитный комплекс М-3, находившийся только на проектной стадии. Поэтому пришлось пойти на использование комплекса М-2бис (морской версии сухопутного С-75М), дальность стрельбы которого уступала М-3. Кроме того, в нем применялись ракеты на высокотоксичных и агрессивных компонентах жидкого топлива, абсолютно неуместных на надводных кораблях, по основам своего применения должных выдерживать попадания снарядов и бомб противника с минимальным ущербом для боеспособности. Да и противокорабельный комплекс П-6 был фактически принят на вооружение только в 1964 г. Правда, задержка с его разработкой примерно соответствовала сдвигу сроков постройки подводных лодок – его носителей и, скорее всего, не слишком осложнила бы и ввод в строй достраиваемых крейсеров в том случае, если бы было принято соответствующее решение.

Еще менее реальным выглядело строительство атомных крейсеров: на все перечисленные проблемы накладывалось фактическое саботирование атомным ведомством всех работ по мощному реактору, необходимому для этого корабля. В результате от достройки крейсеров пр. 68бис-ЗиФ отказались, равно как и от строительства атомного корабля пр. 63.

Буйство фантазии отечественных корабелов в конце 1950-х гг. проявилось не только в разнообразии вариантов модернизации недостроенных крейсеров, но и в проработке воистину научно-фантастических проектов.

Одним из них был погружающийся скоростной ныряющий катер-ракетоносец пр. 662, вооруженный комплексом П-6. В лодочном ЦКБ-18 в 1958 г. были проработаны варианты такого корабля: основной, представляющий собой погружающийся катер водоизмещающего типа с надводной скоростью 32-38 узлов и модификация на подводных крыльях с увеличенной до 45-50 узлов скоростью и уменьшенной дальностью. Однако при подготовке судостроительной программы ныряющий катер сочли неперспективным, так как надводная скорость его основной версии не обеспечивала уверенный отрыв от надводных кораблей противника, а дальность варианта на подводных крыльях была недостаточна. Кроме того, подводная скорость ныряющего катера (5-6 узлов) оказалась слишком мала для выполнения боевых задач. Для сравнения провели проектную оценку и чисто подводного ракетоносца с соответствующим ныряющему катеру водоизмещением 220 т, оснащенного парогазовой турбинной установкой для обеспечения подводного хода 25 узлов. Нои чисто подводный вариант по всем статьям уступал более крупным субмаринам.

Несколько дольше продолжалась разработка надводных малых ракетоносцев пр. 901 и 902 водоизмещением 400-800 т со скоростью до 50 узлов, вооруженных 2-4 крылатыми ракетами П-6 или П-35. Будучи по вооружению всего лишь ракетными катерами-«переростками», они, тем не менее, должны были действовать за пределами ближней прибрежной зоны. Основным недостатком этих кораблей являлась слабость средств ПВО. В то же время дальность пуска ракет П-35, а тем более П-6, представлялась избыточной из-за невозможности размещения соответствующих средств приема целеуказания. Постановлением от 21 июня 1961 г. проектирование и строительство ракетоносцев пр. 901 и 902 прекратилось.

Однако к концу 1960-х гг. их замысел был все-таки претворен в жизнь в малых ракетных кораблях пр. 1234, хотя в качестве ударного вооружения приняли комплекс «Малахит» с меньшим диапазоном дальностей (до 120 км), что более соответствовало кораблям данного класса. При этом применение появившегося к тому времени зенитного ракетного комплекса самообороны «Оса-М» обеспечивало противовоздушную оборону от атак хотя бы единичных самолетов противника.

Какуже отмечалось, на начальной стадии разработки в качестве единственного типа носителя комплекса П-6 рассматривалась дизель-электрическая подводная лодка пр. 651. В то время в разной степени готовности находилось несколько проектов атомных подводных лодок, но практически все они предполагались в качестве носителей баллистических (пр. 658 и 639) или крылатых (пр. 659 и 653) стратегических ракет. Да и единственный атомоход пр. 627 без ракетного вооружения первоначально предназначался для решения стратегической задачи – доставки к вражеским берегам одной гигантской торпеды калибром 1,52 м с термоядерным зарядом. Ядерные энергоустановки в те годы были еще малочисленны и дороги. По-видимому, считалось, что их применения достойны только корабли-носители термоядерного оружия, предназначенные для выполнения стратегических задач.

Переход на ядерную энергетику подводных носителей противокорабельных ракет определялся несколькими обстоятельствами. Во-первых, весной 1958 г. впервые вышла в море первая отечественная АПЛ К-3 пр. 627. Все познается в сравнении. С этого момента моряки убедились в том, что, в отличие от своих ныряющих предшественниц, только атомоходы имеют право именоваться настоящими подводными лодками. Из чего-то неопределенного, граничащего с фантастикой, атомная энергетика перешла в повседневную реальность. Многократно расширились производственные мощности по изготовлению атомных реакторов и других элементов энергоустановок. Во- вторых, успехи в создании баллистических ракет и совершенствовании средств ПВО породили серьезные сомнения в перспективности крылатых ракет как средства поражения стратегических целей. В-третьих, в советском высшем военно-политическом руководстве наступило адекватное осознание угрозы со стороны авианосцев, а борьба с ними стала рассматриваться как особо приоритетная задача.

Первым и наиболее важным шагом стала трансформация подводной лодки- носителя стратегических крылатых ракет П-5 пр. 659 в оснащенную противокорабельными П-6 лодку пр. 675. Необходимость разработки нового проекта под применение П-6 определялась сложностью размещения более тяжелого и громоздкого оборудования корабельной системы управления ракетным комплексом П-6 «Аргумент». При этом лодка должна была сохранить возможность применения ракет П-5 и по-прежнему нести соответствующую корабельную аппаратуру. В ходе разработки выявилась возможность ценой небольшого роста водоизмещения увеличить число размещаемых на лодке ракет с шести до восьми. Высокая степень преемственности с пр. 659 позволила всего за год сформировать и представить Заказчику окончательный облик пр. 675. Он оказался столь привлекателен, что адмиралы без колебаний включили почти два десятка этих кораблей в программу судостроения на семилетку. Наряду с пр. 675 этой программой предусматривалось еще более массовое строительство дизель-электрических ПЛ-носителей ракет П-6: больших лодок пр. 651 и средних – пр. П654. Последние представляли собой ракетоносную модификацию новой средней подводной лодки пр. 654, спроектированную в СКБ-112 (Красное Сормово).

К концу Второй мировой войны развитие сил и средств противолодочной обороны практически исключило возможность плавания лодок в надводном положении. Это привело к тому, что облик новых субмарин уже не определяли требования по скорости и дальности надводного хода. На смену длинным заостренным корпусам пришли относительно короткие, дирижаблеобразные. В начале 1950-х гг. американцы опробовали новую архитектуру на опытовой дизель-электрической лодке «Альбакор», а затем реализовали ее на всех подводных кораблях, строившихся с конца десятилетия. У нас новый, оптимизированный для подводного движения облик внедрили с десятилетним опозданием, в атомоходы второго поколения. До «дизелюг» новая мода добралась только в начале 1980-х гг., воплотившись в пр. 877 «Варшавянка». Но это «в металле», а на кульманах «чисто подводная» архитектура нашла себе место в чертежах пр. 654 на четверть века раньше. Воплощению этой перспективной лодки в реальность помешали два обстоятельства.

Во-первых, за предшествующие 5- 6 лет в нашей стране было построено 215 средних подводных лодок пр. 613. Они были еще достаточно новыми, явно не просящимися на переплавку кораблями, несмотря на то что по показателю подводной скорости в полтора раза уступали пр. 654. Уже построенных лодок пр. 613 вполне хватало для действия в ближней океанской зоне и на закрытых морях. А для нарушения трансатлантических перевозок войск и военной техники в ходе возможной войны флот нуждался не в средних, а в больших подводных лодках.

Во-вторых, первые успехи ракетостроения породили завышенные ожидания его дальнейших свершений, новые лодки уже не мыслились без ракет. Как уже отмечалось, на базе пр. 654 была разработана ракетоносная модификация пр. П654, способная нести пару контейнеров с П-6. Позже появился вариант пр. П654 с четырьмя ракетами «Аметист» с подводным стартом. Однако вне зависимости от варианта ракетного вооружения лодка пр. П654 не могла осуществить массированный залп по противнику. Поэтому, несмотря на включение в программу семилетки, пр. П654 так и не реализовали в металле.

Рассматривались и варианты перевооружения ракетами П-6 многочисленных лодок пр. 613. Размещение четырех П-6 в сочетании с аппаратурой корабельной системы управления «Аргумент» требовало еще более капитальной переделки, чем реализованная по пр. 665 при переоборудовании пр. 613 в лодки-носители ракет П-5. Менее радикальные варианты модернизации предусматривали размещение ракет на одной лодке, а аппаратуры «Аргумент» – на другой. Но организовать совместное скоординированное во времени и пространстве применение двух лодок оказалось очень сложно, что существенно снижало вероятность выполнения боевой задачи.

Увлечение ракетным оружием было столь велико, что привело к проведению тремя конструкторскими коллективами (ЦКБ-18, СКБ-143 и СКБ-112) конкурсных проработок по атомным подводным лодкам второго поколения: большой скоростной пр. 669, противолодочной пр. 671 и малой пр. 670. Наряду с заданными заказчиками чисто торпедными вариантами по инициативе самих КБ изучались и варианты лодок с крылатыми ракетами. Это направление получило дальнейшее развитие только применительно к первоначально малой (водоизмещение 2000 м3 ) торпедной лодке пр. 670. После завершения конкурса дальнейшие работы были поручены СКБ-112 и велись уже по более кру п н о му ато м оходу, воо руже нномураке- тами П-6. Однако этот вариант оказался слишком перегруженным, и дальнейший процесс проектирования лодки пр. 670 развивался исходя из вооружения ее восемью ракетами подводного старта «Аметист».

В соответствии с постановлением от 3 декабря 1958 г. об утверждении плана проектирования и программы строительства кораблей ВМФ на 1959-1965 гг. в ходе выполнения семилетки предусматривалась постройка многочисленных носителей противокорабельных ракет П-6 и П-35.

К ним относились 19 атомоходов пр. 675,13 из которых должны были строиться в Северодвинске на заводе №402, а остальные – в Комсомольске-на-Амуре, на заводе №199. Их должны были дополнить 48 дизель-электрических подводных лодок пр. 651, из которых 16 планировалось строить на Балтийском заводе (N°189), по дюжине – на Адмиралтейском заводе (№194) и на Судомеханическом заводе (№196), а восемь – на дальневосточном заводе №199. Кроме того, до перехода на ракеты «Аметист» вооружение ракетами П-6 предусматривалось для намеченных для строительства на «Красном Сормово» 10 атомоходов пр. 670 и 32 дизель-электрических лодок пр. П654.

В части надводных носителей основными являлись 16 эсминцев пр. 58, предполагавшихся для постройки в Ленинграде на Ждановском заводе (№190), которые дополнялись 16 катерами пр.901, намеченными для строительства на заводе №340 в расположенном под Казанью Зе- ленодольске.

Для предусмотренных семилетней программой кораблей в качестве ракетного противокорабельного вооружения рассматривались только П-6, П-35 и начатый в 1958 г. «Аметист». Все эти ракеты поступили на вооружение флота.

В последующие годы программа кораблестроения на семилетку неоднократно корректировалась на правительственном уровне. После прекращения работ по пр. П654 и 901, адаптации пр. 670 к применению «Аметиста» в качестве носителей П-6 остались только подводные лодки пр. 651 и 675, а также не вышедшие из проектной стадии их модификации, а ракеты П-35 помимо эсминцев пр. 58 поступили и на вооружение спроектированных несколько позже кораблей пр. 1134.

К началу 1959 г. наряду с проектами строившихся кораблей-носителей в достаточной мере определился и технический облик комплексов с ракетами П-6 и П-35. Они имели немало общего, в том числе конструктивно-компоновочную схему, по сути, заимствованную от П-5 и предусматривающую реализацию таких ее особенностей, как старт из контейнера, раскрытие консолей крыльев, нижнее расположение воздухозаборника, киля и стартовых ускорителей. В отличие от П-5, в передней части корпуса (по терминологии ОКБ-52 – «фюзеляжа») в радиопрозрачном обтекателе располагалась антенна радиолокационной аппаратуры. Вместо термоядерной боевой части применялась проникающая фугасная: почти тонная на П-6, вдвое меньшая -для П-35. Впрочем, для П-6 с самого начала разработки, а для П-35 – с 1960 г. задавалось и применение специальной боевой части.

Общие принципы закладывались и в системы наведения ракет П-6 и П-35.

Как правило, авианосцы прикрывал десяток-другой кораблей охранения. Противокорабельные ракеты нередко сравнивают с самолетами японских летчиков-камикадзе. Присутствие на их борту человека – пилота, если и не исключало возможность ошибки в выборе главной цели, то хотя бы сводило ее вероятность к минимуму. Даже радиоэлектроника 1950-х гг. позволяла ввести в логику головки самонаведения какой-либо принцип селекции главной цели: например, по наибольшей яркости в радиолокационном диапазоне. С другой стороны, было ясно, что под угрозой нанесения ракетного удара противник предпримет все возможные меры противодействия – поставит пассивные и активные помехи, постарается исказить радиолокационные «портреты» кораблей. В частности, за счет развертывания уголковых отражателей можно было на порядок и более увеличить эффективную поверхность рассеяния корабля охранения или судна снабжения, с тем чтобы отвлечь на него удар атакующих ракет. Разумеется, были и другие признаки авианосца – центральное место в ордере, характерные маневры при подъеме и приеме на борт самолетов палубной авиации и ряд других, в совокупности с высокой степенью вероятности указывающие на главную цель. Но в 1950-е гг. они еще не поддавались формализации: время бортовых цифровых вычислительных машин в составе ракетных систем управления пришло через десятилетие. Поэтому наиболее эффективным оставалось привлечение естественного человеческого интеллекта к выбору главной цели. Поскольку крылатая ракета – беспилотный летательный аппарата по определению, поступившая на ее борт радиолокационная информация транслировалась на стреляющий корабль для проведения компетентного анализа.

Ракетный крейсер пр. 58, в состав вооружения которого входил комплекс с ракетами П-35.

Этот принцип закладывался в комбинированную систему управления, сочетающую телеуправление с радиолокационным самонаведением. На начальном этапе ракета летела на автопилоте в направлении цели. При необходимости оператор, находящийся на борту стреляющего корабля и отслеживающий полет ракеты по сигналам ее бортового радиоответчика, мог откорректировать направление ее полета. При сближении с целью на ожидаемую дальность обнаружения активная радиолокационная аппаратура ракеты за- действовалась в режиме радиолокационного визира. В отличие от обычной головки самонаведения, принимаемый радиолокационный сигнал не преобразовывался на борту для коррекции направления движения ракеты, а только транслировался на стреляющий корабль. Там он отображался на экране оператора, который наблюдал «картинку» и делал некие умозаключения, на основании которых определял главную цель. После этого он недрогнувшей рукой «стрелял» по цели на экране из электронного пистолета. Соответствующая информация передавалась на борт ракеты, где аппаратура брала избранную цель на автосопровождение, запираясь на нее. При этом радиолокационный визир преобразовывался в полноценную головку самонаведения, обеспечивающую коррекцию дальнейшего полета ракеты вплоть до попадания в цель.

Принятая схема наведения позволила в дальнейшем использовать для тренировки корабельных операторов бортовой аппаратуры ракеты специально оборудованные самолеты, которые наводились на цель до момента ее захвата на автосопровождение.

Наряду с данной схемой мог применяться и автономный («резервный») режим без участия стреляющего корабля в полетном функционировании, при котором головка самонаведения сама выбирала и захватывала на автоматическое сопровождение цель.

Но вместе с очевидными достоинствами схема с избирательным поражением главной цели в ордере обладала и рядом существенных недостатков.

Первым из них была принципиально ограниченная максимальная дальность пусков. Она не могла превышать удвоенную величину удаления радиогоризонта от летящей на данной высоте ракеты. Фактически она была еще меньше. Если дальность действия радиоканалов обмена информацией ракеты и стреляющего корабля без особых сложностей можно было довести до предела геометрической радиовидимости, то дальность радиолокационного обнаружения зависела от величины эффективной поверхности кораблей-целей, а также от мощности и чувствительности радиолокационной аппаратуры.

Вторым принципиальным недостатком был демаскирующий эффект от работы радиолокационного визира и головки самонаведения. В результате противник предупреждался о нанесении удар за 10-12 мин до поддета ракет к цели. Упрощалась задача наведения перехватчиков и ракет непосредственно на приближающуюся крылатую ракету.

Третьим принципиальным недостатком данной системы наведения являлась уязвимость от активных помех противника: информация с борта ракеты ретранслировалась на корабль с того же направления, в котором располагались» вражеские корабли, а зачастую и самолеты-постановщики помех противника.

Четвертым недостатком было участие в процессе полетного функционирования стреляющего корабля. При стрельбе на максимальную дальность процесс радиолокационного обзора ордера кораблей противника и назначения главной цели завершался на удалении радиогоризонта с ракеты, летящей на высоте от 4 до 11 км, не превышавшем 250-350 км. Требовалось 10-15 мин для того, чтобы ракета со скоростью 1200-1700 км/ч удалилась бы от стреляющего корабля на это расстояние. Как правило, уже пуск ракет демаскировал стреляющий корабль. Противник, в особенности располагающей палубной авиацией, мог за это время потопить или вывести из строя этот корабль. С учетом реального соотношения сил противостоящих флотов экипажам советских надводных кораблей терять было уже нечего, но для подводников применение крылатых ракет в режиме избирательного выбора цели или в «резервном», автономном режиме был в буквальном смысле вопросом жизни или смерти.

Несмотря на общность основных принципиальных технических решений, аппаратура системы управления для ракеты П-6 разрабатывалась ленинградским НИИ-49 (ныне ЦНИИ «Гранит»), а для П-35 – московским НИИ-10 (в настоящее время ОАО «МНИИРЭ «Апьтаир»), Параллельная работа двух организаций при решении по сути дела одной и той же задачи в какой-то мере гарантировала от срыва выполнения всей программы противокорабельных ракет в случае неудачи в разработке одного из разработчиков систем управления, являвшихся ключевым элементом при создании этого оружия.