ОСТРОВА РАЗДОРА

Кровавая история Фолклендов

Владимир Щербаков

На одном из островов Фолклендского архипелага стоит обычный указатель, на котором имеются дощечки с названиями городов и географических пунктов и расстояния до них от этого места. Вот лишь некоторые из них: Эдинбург – 8274 мили, Элгин – 8364 мили, Гавайи – 7996 миль, Мурманск – 17900 км. Неудивительно, что первой реакцией большинства граждан Соединенного Королевства на сообщение о захвате аргентинцами Фолклендских островов был вопрос: «А где расположены эти Фолклендские острова?».

В журналах «Техника и вооружение» №11/2006 г., №10,12/2007 г. мы рассказали о событиях, предшествующих началу боевых действий между Великобританией и Аргентиной в 1982 г. Сегодня мы продолжаем повествование об этом конфликте.

В отличие от Аргентины, британское руководство длительное время предпринимало попытки мирным путем урегулировать все спорные отношения. Так, еще в 1966 г. министры иностранных дел Аргентины и Великобритании заключили договор об установлении добрососедских отношений, после чего в 1971 г. между двумя странами было подписано соглашение в области коммуникаций, согласно которому официально устанавливались авиационное и морское сообщение между Фолклендскими островами и Южноамериканским континентом. Однако даже эти важные соглашения не могли полностью успокоить англичан.

Лондону было чего опасаться: например, в 1971 г. группа агрессивно настроенных сторонников бывшего диктатора Перона, действуя по плану операции «Кондор», захватила пассажирский самолет DC-3 во время перелета над Патагонией и посадила его в аэропорту Порт-Стэнли (Фолклендские острова), имея целью арестовать двух британских официальных представителей, в том числе и губернатора. И хотя английские морские пехотинцы быстро «успокоили» аргентинских парней и отправили их обратно домой, сохранялась потенциальная опасность того, что такой инцидент может повториться в будущем. Единственное, что смогли сделать в Лондоне, так это увеличить численность гарнизона на островах до 40 человек.

Что же касается финансирования предусмотренной в соглашении от 1971 г. судоходной линии, призванной связать архипелаг с материком, тут уже смуту вносили сами британцы, поскольку Министерство по развитию заморских территорий длительное время даже и не думало выполнять взятые на себя обязательства. А это уже стало рассматриваться Буэнос-Айресом как очередная попытка Лондона оттянуть разрешение спорной ситуации и «увильнуть» от принятых на себя обязательств. Такие колебания вызвали у аргентинского военно-политического руководства предположение, что Британия уже не особо и заинтересована в сохранении за собой Фолклендских островов. Это в определенной мере развязывало руки Буэнос-Айресу, и аргентинское руководство стало более активно оказывать давление на жителей архипелага, давая понять Великобритании, что просто так дело на тормозах спущено не будет.

Например, в 1974 г. аргентинская государственная компания по добыче и экспорту нефти Yaciementos Petroliferos согласилась поставлять на Фолкленды топливо по внутриаргентинским ценам, которые были ощутимо ниже мировых, но уже через несколько месяцев Буэнос-Айрес едва ли не в ультимативной форме потребовал от каждого жителя островов принять аргентинское гражданство. Ситуацию с трудом урегулировали.

В начале 1976 г. лорд Шеклтон во главе специальной комиссии прибыл на Фолклендские острова с целью тщательного изучения перспектив их экономического развития: метрополию в определенной мере начала беспокоить непростая ситуация, складывающаяся там. Застой в экономике стал причиной оттока населения, приобретшего угрожающие масштабы. Аргентина же отказалась принимать участие в работе комиссии, а ее представитель в ООН сделал следующее заявление: «Мы готовы к продолжению сотрудничества, но пределы нашего терпения и нашей благожелательности не следует переоценивать. Особенно в том случае, если мы получим от другой стороны настойчивый и неоправданный отказ вести переговоры». Такая вот выходила словесная перепалка.

Кроме того, с началом работы комиссии лорда Шеклтона странным образом совпал инцидент с британским исследовательским судном «Шеклтон» (MV Shackleton), которое в феврале 1976 г. было обстреляно аргентинским патрульным кораблем в 80 милях к югу от Фолклендских островов. Причина – «нарушение территориальных вод Аргентины». Однако в докладной записке, подготовленной по данному эпизоду британской разведкой, отмечалось, что это – «часть политики «булавочных уколов», с помощью которой Буэнос-Айрес старается ускорить разрешение спорного вопроса в свою пользу».

Аргентинский министр иностранных дел Никанор Коста Мендес гневно обрушился на официальный Лондон, но… три дня спустя вынужден был извиниться.

Неоднозначную реакцию вызвало и окончательное заключение упомянутой выше комиссии, где за подписью лорда Шеклтона подчеркивалась необходимость дополнительных масштабных «вливаний» в экономику Фолклендов. Он также предложил правительству принять в данной ситуации концепцию «лизинга», согласно которой Лондон должен был «взять в аренду» данные острова у аргентинского правительства. Однако такое предложение вызвало настоящую бурю возмущения среди жителей самого архипелага, а в Буэнос-Айресе все просто замерли в ступоре – такого никто не ожидал. При таком раскладе следовало, используя силу, разрубить этот многовековой «гордиев узел».

И в том же 1976 г., буквально вскоре после отъезда лорда Шеклтона с соратниками домой, командование ВМС Аргентины разработало план оккупации Фолклендских островов, получивший название «Гоа» в честь успешной операции индийских вооруженных сил по захвату этого португальского анклава, проведенной в 1961 г. А в конце года флот осуществил первую пробу сил – для проверки «реакции Великобритании ».

В качестве объекта для захвата был выбран небольшой островок Туле из группы островов Саут-Туле в составе Южных Сандвичевых островов, что в 1 ООО милях к юго-востоку от Фолклендов. Этот клочок суши не имел никакого значения, разве что с точки зрения науки. Аргентинцы высадили на него группу так называемых «рабочих», что британские спецслужбы справедливо расценили как демонстрацию намерения Буэнос-Айреса распространить свой суверенитет на данную территорию. Впоследствии, не получив от Лондона никаких резких заявлений или решительных протестов (даже британский парламент был извещен об этом событии только два года спустя), аргентинское руководство убедилось в правильности проводимой им политики и использовало аналогичную тактику в отношении о. Южная Георгия.

В конце 1977 г. – новый шаг: Аргентина прекратила поставлять в Порт-Стэнли топливо. Фактически, ее флот установил в отношении островов морскую блокаду. Этого Лондон уже стерпеть не мог и отправил в Южную Атлантику два фрегата и многоцелевую атомную подлодку, но тогда конфликт все же не перерос в войну.

После прихода к власти в 1979 г. Маргарет Тэтчер позиция Лондона по вопросу о будущем Фолклендов стала более жесткой и ясной, хотя министр иностранных дел лорд Каррингтон и государственный министр Николас Ридли полагали, что продолжать переговоры с Аргентиной следует хотя бы для того, чтобы исключить возможность односторонней силовой акции. Госминистр Ридли даже посетил в середине 1979 г. острова и довел эту позицию до их жителей. Но активных шагов к разрешению возникшего конфликта по-прежнему не предпринималось. Это вновь дало военной хунте повод предположить, что в случае силового захвата аргентинскими войсками архипелага некогда великая и могучая Британская империя не будет вступать в открытую вооруженную борьбу.

Незадолго до войны авторитетная аргентинская газета La Prenza опубликовала серию статей, в которых излагалась позиция аргентинской стороны по Фолклендскому вопросу. Среди прочего утверждалось, что в случае возникновения вооруженного конфликта Вашингтон окажет поддержку своему аргентинскому союзнику, как и ряд европейских стран.

Это вызвало определенное недовольство в Лондоне, но в феврале 1982 г. было достигнуто межправительственное соглашение, под которым поставили подписи с британской стороны – Роберт Люк, а с аргентинской – Энрике Рос, посол Аргентины в ООН. Основополагающим стало решение создать двустороннюю комиссию по урегулированию спорных вопросов, которая должна была проводить регулярные заседания при посменном председательстве министров. Первое заседание было намечено через год. Но обе стороны по-разному восприняли данное решение: аргентинцы посчитали его вынужденным и ни к чему не обязывающим (в течение ближайшего года они планировали захватить острова), а англичане в лице Ричарда Люка – что они получили требуемую передышку на три-шесть месяцев.

Интересно, что раздираемое внутренними противоречиями аргентинское правительство длительное время не имело единой линии поведения по данной проблеме. Например, министр иностранных дел Никанор Коста Мендес примерно в то же время направил в Лондон письмо, в котором достаточно агрессивно «нападал» на своих британских коллег и даже «сыпал» откровенными угрозами. Его подвигла на данный шаг относительно легкая – с использованием только юридических рычагов и средств воздействия – потеря Аргентиной островов Бигл, отошедших в 1977 г. к Чили: Коста Мендес предположил, что это применимо и к Фолклендам. И хотя через три дня министр выразил сожаление по данному поводу, это оставило весьма неприятный осадок в столице туманного Альбиона.

В итоге обе вовлеченные в конфликт стороны пришли к совершенно неверным и не подкрепленным реальными доказательствами выводам:

– аргентинское военно-политическое руководство предположило, что единственным видом ответных действий, которые будет предпринимать Лондон, станут дипломатические демарши и ноты протеста;

– британское же правительство, и даже разведслужбы, укрепились во мнении, что все закончится только морской блокадой архипелага и введением экономических санкций.

Итогом этого стало прекращение многолетней практики отправки в Южную Атлантику отрядов боевых кораблей для патрулирования и даже утвержденное решение об отзыве единственного патрульного корабля ледового класса «Эндуранс», осуществлявшего передовое базирование в водах Южной Атлантики.

Министр иностранных дел Великобритании лорд Каррингтон.

Но война за Фолклендские острова была неизбежна. Ситуация напоминала известную историю о ружье на сцене: если в первом акте спектакля оно висит на стене, то в последнем акте – обязательно выстрелит. Так что оставалось теперь ждать, когда же, наконец, сработает та «мина замедленного действия», которую политики заложили в Южной Атлантике более века назад.

Косвенно Аргентину подталкивали к более решительным действиям и сами британцы: в конце 1970-х – начале 1980-х гг. прошлого столетия Лондон начал кампанию, направленную на сокращение своих вооруженных сил и их вооружения. Казалось, что этот процесс будет длиться бесконечно. И как только Великобритания слагала с себя очередные обязательства по защите заморских территорий или же отказывалась от них вообще, у других стран возникал соблазн «разуть» британцев еще больше. В то же время все возрастающая стоимость новых высокотехнологичных образцов ВВТ постоянно «давила» на бюджет Соединенного Королевства. Как говорили тогда многие британские политики и военные, «за ближайшим углом постоянно маячили следующий экономический кризис и новый виток сокращений военных расходов».

Пришедшее к власти новое правительство консерваторов во главе с Маргарет Тэтчер первым делом сразу повысило жалованье военным на 33%, но, будучи связано рядом обязательств по исправлению экономической ситуации в стране, тут же сократило расходы по ряду других статей военного бюджета. Причем главный удар нового плана военного строительства, разработанного под руководством министра обороны Джона Нотта и обнародованного в 1981 г. под названием «Путь вперед», пришелся как раз на гордость «Владычицы морей» – британский флот, бюджет которого должен был сократиться аж на 57%. Так, на слом или на продажу было предложено отправить десятки кораблей, в том числе патрульный корабль ледового класса «Эндуранс» (HMS Endurance) и даже авианосцы «Гермес» (HMS Hermes) и «Инвинсибл» (HMS Invincible).

В общем, некогда огромная и могучая империя, над которой «никогда не заходило солнце», в конце концов, сжалась, словно шагреневая кожа, до собственно туманного Альбиона и нескольких небольших архипелагов и отдельных островков, разбросанных едва ли не по всему земному шару, таких, как острова Тристан да Кунья, остров Вознесения и непосредственно сами Фолкленды.

Бернард Портер в своем труде «Львиная доля: короткая история Британского империализма, 1850-1970» сказал по поводу вышеуказанных заморских владений Британии следующее: «Приобретенные как часть торговой экспансии и военно-морского господства, они представляли собой всего лишь кусочки паззла и имели какое-то значение только в составе целостной картины».

Но к началу 1980-х гг. прошлого века все крупные части этой мозаики были утеряны Лондоном, а оставшиеся небольшие «частички» некогда великого и огромного целого представляли собой некие заморские «анклавы», имеющие, в общем и целом, стратегическое значение, но обладающие слишком малыми размерами для того, чтобы стать автономными и самоуправляющимися территориями. Да к тому же они отличались слишком уж британским «духом» для того, чтобы войти в состав соседних государственных образований. Тем более что они ожидали от метрополии выполнения обязательств, взятых ею на себя еще в прошлом столетии.

Поэтому решение вывести из боевого состава Королевских ВМС Великобритании единственный патрульный корабль ледового класса «Эндуранс» стало для аргентинского военно-политического руководства тем самым решающим сигналом, означающим, что британский МИД «уже смирился с потерей и оставшихся заморских территорий – ввиду их ненужности». В целом на неофициальном уровне Лондон был не слишком заинтересован в удержании Фолклендских островов «на веки вечные», хотя официально постоянно утверждал, что никаких переговоров по «вопросу суверенитета» вести не намерен. При этом некоторые исследователи и историки вообще утверждают, что обитатели Даунинг-Стрит были не прочь предоставить жителям островов суверенитет, но с отсрочкой, необходимой для того, чтобы британское правительство смогло убедить островитян в «справедливости и полезности» передачи Фолклендов под управление Буэнос-Айреса.

Коммодор Майкл Клэпп, командовавший в годы Фолклендской войны десантными силами отправленного в Южную Атлантику экспедиционного соединения, писал в своей книге «Десантники атакуют Фолкленды» (Реп amp; Sword. Military. UK. 2007): «Весна застала Королевские ВМС Великобритании на витке очередного сокращения, что нам, военным, не доставляло много радости. Впрочем, было бы неправдой утверждать, что мы не были согласны с необходимостью повысить эффективность деятельности наших Вооруженных сил и снизить расходы на их содержание, с тем чтобы снизить бремя налогов на наших граждан. Однако продолжать политику неконтролируемого регулярного отказа от все новых наших обязательств и обещаний было крайне неразумно» (незадолго до войны коммодор Майкл Клэпп был назначен командующим десантным оперативным соединением, равного по численности бригаде, в состав которого входили силы и средства британских и голландских ВМС (UK/NL ATG), а также 3-я бригада «коммандос» Королевской морской пехоты Великобритании и ряд частей Королевской морской пехоты Нидерландов; он был также включен в состав штаба 3-й флотилии на правах советника командующего флотилией по десантным операциям и одновременно назначен на должность коммодора по десантным операциям (Commodore Amphibious Warfare, или COMAW) с поручением осуществлять оперативное руководство британо-голландским десантным оперативным соединением).

Одной из причин такого отношения к флоту была европейская стратегия, принятая военно-политическим руководством Великобритании – Лондон решил сосредоточиться на решении задач, возложенных на его вооруженные силы руководством Североатлантического альянса. А это требовало от британских военных обеспечения безопасности на «ближней дистанции» – в Северной Атлантике, Европе и Средиземноморье. Конечно, на случай возникновения необходимости участия в боевых действиях вне указанных географических районов у британского правительства и военного командования существовали соответствующие планы, но крупные сокращения в личном составе и вооружении, проведенные Лондоном в 1970-е – начале 1980-х гг., помешали бы практической реализации даже этих, «запасных», планов.

«Арк Ройял» на войну за Фолкленды не успел.

Но, даже несмотря на то, что (по докладам британских разведслужб) у военно-политического руководства Советского Союза не было реального намерения начать войну с Западом, у Лондона превалировала уверенность в том, что обязанность Великобритании поддерживать соседей по Евросоюзу может и должна быть реализована в виде моральной и силовой поддержки Германии. И сократить выделенную для этого военную мощь не представлялось возможным – иначе политические последствия будут непредсказуемы.

«Нам, морякам, в море было не до этих политических рассуждений – особенно с учетом того, что основная тяжесть по сокращению численности личного состава и вооружений легла как раз на плечи Королевского флота, – вспоминал коммодор Майкл Клэпп. – Компьютерное моделирование показывало по-прежнему большое превосходство авиации при атаке кораблей, средства обороны которых были все еще не совсем эффективны и достаточны для отражения авиационного удара. С другой стороны, новые корабельные противолодочные средства, такие как гидроакустические станции с буксируемыми антеннами, предоставляли больше возможностей в борьбе с субмаринами противника, чем это могла предоставить базовая патрульная и корабельная противолодочная авиация».

Скептики, выступавшие против усиления роли Военно-морских сил, утверждали, что роль британского флота в следующем конфликте НАТО – ничтожна, и уж, по крайней мере, конфликт успеет завершиться до того, как адмиралы успеют развернуть свои корабли и подводные лодки на позициях. Поэтому флот с его технически сложными системами считался слишком дорогостоящим и ненужным, а в выгоде оставались армия и авиация, которые могли предоставить свои услуги по защите европейских стран от советской экспансии.

На долю же Королевских ВМС Великобритании оставили только участие в деятельности Командования ВС НАТО в зоне Атлантики, в интересах которых флот был обязан предоставлять силы и средства для слежения за советскими стратегическими ракетоносцами и надводными кораблями, а также участвовать в глобальном ядерном сдерживании, в рамках которого на регулярное боевое дежурство в море направлялись свои собственные ПЛАРБ.

Кроме того, британские надводные корабли должны были обеспечивать устойчивость ударных сил НАТО на Атлантике и участвовать в эскортных операциях по охране конвоев и торгового судоходства в акватории Атлантического океана, проливов Ла-Манш и Па-де-Кале и Северного моря. В то же время амфибийные силы обязаны были прикрывать северный и южный фланги сил НАТО на Центрально-европейском театре военных действий, а достаточно небольшим по численности противоминным силам оставили поддержание безопасности британских портов и военно-морских баз, а также противоминное обеспечение маршрутов перехода с островов на континент. Война в отрыве от баз метрополии, да еще и с проведением крупных морских десантных операций в планы Лондона не входила.

Что касается оборонного ведомства Великобритании, то его руководство приняло так называемую концепцию «нарезки салями»: сокращения производились малыми частями, но постоянно – как будто нарезался батон колбасы. Таким образом, у противника создавалось впечатление, что британские вооруженные силы по-прежнему многочисленны и могущественны, а у личного состава культивировалось убеждение в том, что эти сокращения ничего не значат в стратегическом плане и в случае настоятельной необходимости или критической ситуации будут быстро и безболезненно для бюджета восполнены. Однако на самом деле все было отнюдь не так: в течение многих лет на надводных кораблях и подводных лодках не хватало людей и квалифицированных специалистов, снаряжения и боеприпасов, а вооружение и оборудование приходило в негодность вследствие недостаточно четкого обслуживания. Все это оказывало огромное негативное влияние на моряков и их семьи.

Еще хуже обстояли дела у британской морской пехоты, и особенно – у элитных соединений «коммандос». Отличительной особенностью британского флота было то, что все «коммандос», несмотря на изначально «флотскую» сущность, являлись достаточно независимыми от военно-морского командования. При этом во главе всех соединений и частей «коммандос» стоял генерал-лейтенант по штатной должности (Commandant General Royal Marines, или CGRM), имевший широкую свободу действий и располагавший своим представителем в министерстве обороны.

В непосредственном подчинении у него находились два генерал-майора: один командовал 3-й бригадой «коммандос», а другой отвечал за подготовку и использование всех учебных и резервных компонентов, а также подразделений специального назначения «коммандос». В оперативном плане первый генерал-майор обычно подчинялся командующему британским флотом, а второй – командующему ВМС метрополии (C-in-C NAVHOME). На регулярной основе проходили заседания так называемого комитета «Трайдент», в состав которого входили командующий 3-й флотилией, командующий силами «коммандос», коммодор по десантным операциям и командир 3-й бригады «коммандос». Многие решения затем доводились до командиров вертолетных авиаэскадрилий поддержки «коммандос» (Commando Helicopter Support Squadrons), которые обслуживались личным составом авиации Королевских ВМС Великобритании (Royal Navy Fleet Air Arm).

Авианосцы «Инвинсибл» и «Гермес» только чудом не были списаны на слом до начала Фолклендской войны. В противном случае англичанам пришлось бы весьма тяжело в Южной Атлантике.

«Боевой потенциал наших «морпехов» значительно упал в последние годы, – писал в мемуарах коммодор Майкл Клэпп, – у нас больше не было ударных авианосцев и десантных вертолетоносцев. Поэтому флот уже не мог обеспечить «коммандос» надежную поддержку с воздуха в ходе их высадки и быструю переброску необходимого количества личного состава и техники на берег с помощью вертолетов, к чемуониуже успели привыкнуть, поскольку у нас теперь не было кораблей, на которых мы могли бы базировать достаточное количество транспортных вертолетов ».

Причина этого вновь заключалась в приверженности «европейским обязанностям» и надежде на «сильное плечо старшего брата»: считалось, что в случае войны десантные операции будут проводиться под прикрытием мощного американского флота и при полном содействии принимающей страны-члена НАТО.

« Таким образом, как думали в Лондоне, нужен только офицер, который сможет быстро собрать разнородные корабельные силы и многочисленные мобилизованные суда, посадить на них людей и технику и отправить эти отряды в порты дружественной страны на континенте, где они и разгрузятся в спокойной обстановке», – отмечал Майкл Клэпп.

Проблема заключалась также и в том, что для высадки морской пехоты с моря не хватало специализированных кораблей: в распоряжении адмиралов фактически остались только два «штурмовых корабля» (Assault Ships), позже переклассифицированных в десантные корабли-доки (Landing Platform Dock, также – десантные корабли с доковой камерой). Это были «Феарлесс» (HMS Fearless) и «Интрепид» (HMSIntrepid), принятые в боевой состав ВМС еще в начале и середине 1960-х гг. соответственно. Причем приобретены эти корабли были по настоянию не флотского, а армейского командования.

25 июня 1981 г. министр обороны Великобритании Джон Нотт, выступая в парламенте, заявил: «В то время как мы должны завершить постройку нового авианосца «АркРойял», в перспективе мы намерены сохранить в нашем флоте только два корабля данного класса – но только ввиду их большой востребованности для включения в состав групп сопровождения для решения задач противолодочной и противовоздушной обороны. Старый же «Гермес» будет выведен из боевого состава после того, как в строй вступит второй из новых авианосцев… Нам следует сохранить три бригады «коммандос» Королевской морской пехоты, поскольку мы возлагаем большие надежды на их уникальные возможности, но мы спишем оба специальных десантных корабля («Феарлесс» и «Интрепид») несколько раньше, чем планировалось первоначально».

Выходило, что 3-я бригада «коммандос» будет существовать и дальше, но останется без кораблей, с которых она должна высаживаться на берег. Возникало чувство, что следующим шагом станет решение расформировать и саму бригаду. В итоге закономерным результатом такой политики британского военного ведомства стало то, что к весне 1982 г. флот Ее Величества лишился всех десантных вертолетоносцев, а из авианосных кораблей остались только небольшие легкие авианосцы «Инвинсибл» и старый «Гермес».

«Но что более удручающе, так это то, что само проведение морских десантных операций тоже оказалось под угрозой, ведь в новом плане по сокращению предусматривался вывод из боевого состава и двух оставшихся десантных кораблей-доков, -вспоминал позднее советник командующего 3-й флотилией по десантным операциям коммодор Майкл Клэпп. – Фактически мы оказались перед возможностью полностью лишиться способности осуществлять проецирование военно-морской силы на берег противника, что на протяжении многих веков рассматривалось как одна из главных задач военного флота. Ведь лучшая оборона – это наступление».

В любой развитой стране мира такая политика, без сомнения, воспринималась как доказательство того, что Великобритания сама рекламирует отказ от возможностей проецировать военно-морскую мощь на побережье противника и проводить какие-либо морские десантные операции. Такое послание должно было вызвать разочарование у государств-членов Британского Содружества, нобыло встречено с одобрением в любой другой стране.

Коммодор Майкл Клэпп (справа), командующий оперативной десантной группой, и коммандер Джон Келли, старпом десантного корабля-дока «Феарлесс», беседуют с бойцами 40-го батальона «коммандос» в ночь перед высадкой.

«Стало казаться, что лев превращается в ласковую кошечку, – пишет в своей книге Майкл Клэпп. – Впрочем, нам повезло в том, что в ноябре 1981 г. министр Джон Нотт несколько подкорректировал свое решение: после визита в Соленте на «Феарлесс» во время учения, организованного мной и командиром 3-й бригады «коммандос» бригадиром Джулианом Томсоном, и последующего затем визита в место дислокации соединения морской пехоты в Пуле, министр обороны дал обещание отложить вывод двух десантных кораблей-доков из боевого состава Королевских ВМС Великобритании до февраля 1982 г.»

Такое решение полностью себя оправдало в последующем: без этих кораблей успешное проведение морской десантной операции на Фолклендах оказалось бы под вопросом.

Доклад, подготовленный разведкой но ситуации в районе Фолклендов и представленный на рассмотрение военно-политического руководства страны 9 июля 1981 г., в очередной раз указал на пробританские настроения жителей островов и на все возрастающее стремление аргентинской военной хунты решить «вопрос о суверенитете». Причем указывалось, что одной из целей, которую ставил перед собой Буэнос-Айрес, было стремление «преподать островитянам урок». Вполне вероятно, что это было следствием разочарования, постигшего аргентинское руководство в ходе провала попыток решить в свою пользу территориальный спор с Чили относительно острова Бигл. Да к тому же аргентинское правительство стремилось отвлечь внимание населения от серьезных внутренних экономических и политических трудностей.

Один из выводов доклада гласил: конфликт может быть искусственно ускорен за счет введения Аргентиной экономических санкций и различных других ограничений в отношении Фолклендских островов, ведь жители архипелага в значительной степени зависели в вопросах снабжения (в том числе и топливом) и коммуникаций от Буэнос-Айреса. В заключение говорилось, что если мирным путем решить главную проблему-вопрос о суверенитете островов – не удастся, то аргентинское военно-политическое руководство может прибегнуть к более активным методам. При этом оно может действовать внезапно и тайно. А в этом случае не исключается возможность применения вооруженной силы для нарушения британского коммерческого судоходства и даже полномасштабной агрессии против Фолклендских островов.

Но даже несмотря на эти предупреждения разведки (менее чем за девять месяцев до начала войны), неоднократные тревожные сигналы из резиденции губернатора Фолклендов, а также аналогичные предупреждения со стороны Ника Баркера, командира патрульного корабля ледового класса «Эндуранс» (HMS Endurance), Форин-Офис (МИД Великобритании) и кабинет министров в целом не предприняли никаких мало-мальски решительных и значимых шагов для того, чтобы урегулировать ситуацию или хотя бы подготовиться к ее развитию по наихудшему сценарию. А предупреждения командира «Эндуранса» вообще были расценены в Лондоне как «желание во чтобы то ни стало сохранить корабль», который согласно планам военно-морского строительства, обнародованным министром обороны Джоном Ноттом, в 1982 г. предполагалось списать на слом.

С другой стороны, реальных доказательств агрессивной позиции Аргентины не было, поэтому объявлять боевую тревогу на британском флоте каждый раз, когда аргентинские корабли выходят в море, было бы неразумным.

«Самое поразительное заключается в том, что британское правительство не пожелало даже разработать план на случай непредвиденного развития ситуации (по худшему сценарию), – отмечает Майкл Клэпп. – да и флотское командование, насколько я знаю, этого тоже не сделало. Хотя именно флот был единственной силой, способной предпринять какие-то реальные ответные действия на таком огромном расстоянии, используя свои порты и аэродромы, а также порты и аэродромы своих союзников».

Без сомнения, в сформировавшемся к тому времени политическом климате любая попытка включить «Фолклендский вопрос» в компетенцию Королевских ВМС Великобритании вызвала бы подозрительную реакцию со стороны командования других видов национальных вооруженных сил, а гражданская администрация вообще расценила бы это как бесстыдную и вопиющую попытку поддержать «вышедшую из моды и чересчур дорогостоящую военно-морскую мощь, более подходящую для периода создания империи или политики канонерок, чем для ведения современной войны в рамках политики блока НАТО».

Но все эти колебания привели только к одному результату: если аргентинская агрессия против Фолклендских островов оказалась неожиданной для Маргарет Тэтчер и ее кабинета, то это отнюдь не было сюрпризом ни для островитян, ни для британской разведки, ни для командования Королевских ВМС Великобритании.

С другой стороны, ряд историков и исследователей Фолклендской войны утверждают, что Лондон сознательно пошел на перевод дипломатической проблемы в русло решения ее силовым путем. В ходе дипломатических переговоров Великобритания выдвигала явно неприемлемые для Аргентины условия и требования, которые, без сомнения, в том или ином роде ущемляли национальные интересы южноамериканского государства. Впрочем, учитывая изложенную выше информацию о реальном положении дел на флоте, такое утверждение кажется достаточно спорным и даже надуманным. Ведь раздувая войну, в Лондоне должны были отдавать себе отчет в том, что ответные действия следует готовить заранее, а не списывать вместо этого один корабль за другим.

Продолжение следует