Глава 11

ОПЕРАЦИЯ «ИСКРА»

(12–25 января 1943 года)

Осенью 1942 года внимание всего мира было приковано к одной точке советско-германского фронта — Сталинграду. Город давно превратился в груды развалин, армия В.И. Чуйкова, истекавшая кровью, расчлененная на три части, удерживала лишь узкую полоску берега Волги. Обе стороны непрерывно наращивали силы, и Сталинград держался, превращаясь во «всепожирающий фокус», в котором сгорали батальоны, полки и дивизии вермахта. Гитлер снимал их с других участков фронта и бросал в гремевшее на юге сражение. С начала октября из группы армий «Север» начался отток самых боеспособных соединений. В район Сталинграда перебазировался 8-й авиакорпус, уехал за маршальским жезлом и вскоре тоже оказался под Сталинградом фельдмаршал Манштейн.

Из состава 18-й армии убыли 12-я танковая, 20-я моторизованная, 269, 93, 291, 58 и 225-я пехотные дивизии. Взамен Линдеман получил 69-ю пехотную, а также «условно пригодные» 1, 9 и 10-ю авиаполевую дивизии. Формирование авиаполевьгх дивизий, ввиду больших потерь в сухопутных войсках, началось по инициативе Геринга во второй половине сентября 1942 года. Первоначально они не имели полкового звена, а состояли из четырех батальонов и артиллерийского дивизиона, комплектовались личным составом наземных служб ВВС и зенитной артиллерии, не имевших навыков общевойскового боя, вооружение имели легкое, в том числе и русские трехлинейки. Таким образом, германская группировка под Ленинградом уменьшалась количественно и ухудшалась качественно.

К концу 1942 года основные силы Ленинградского фронта — 42-я и 55-я армии — оборонялись на рубеже Урицк, Пушкин, южнее Колпино, Пороги, имея против себя 215-ю пехотную, 250-ю испанскую, 5-ю горнострелковую, полицейскую дивизию СС и 2-ю пехотную бригаду СС. По оценке штаба фронта — около 49 тысяч солдат и офицеров. Тридцатикилометровую полосу вдоль правого берега Невы от Пороги до Ладоги с небольшим плацдармом в районе Московской Дубровки удерживала сформированная в октябре на базе Невской оперативной группы 67-я армия под командованием «опытного и очень подготовленного в военно-теоретическом отношении» генерал-лейтенанта М.П. Духанова. В ее состав первоначально входили 45-я гвардейская, 46-я и 86-я стрелковые дивизии, 11-я и 55-я стрелковые, 35-я лыжная бригады, 16-й укрепленный район, 86-й и 118-й отдельные танковые батальоны, восемь артиллерийских и минометных полков. При этом 55-я бригада обороняла с юга военно-автомобильную дорогу, проходившую по льду Ладожского озера. По противоположному берегу Невы окопалась 170-я дивизия противника и охранный батальон — до 11 тысяч человек. На Ораниенбаумском плацдарме, осажденная 10-й и 9-й авиаполевыми дивизиями Люфтваффе общей численностью до 10 тысяч, находилась Приморская оперативная группа генерал-майора А.Н. Астанина в составе 48, 42 и 168-й стрелковых дивизий, 48-й (бывшая 2-я бригада морской пехоты), 71-й (бывшая 5-я бригада) и 50-й (сформирована на базе 3-го полка морской пехоты) стрелковых бригад. На Карельском перешейке, на фронте протяженностью 75 км, прикрывая северные подступы к Ленинграду, в долговременных оборонительных сооружениях «прочно удерживали свои позиции» четыре дивизии 23-й армии генерал-майора А.И. Черепанова. Так же прочно стояли напротив 15, 10, 2 и 18-я дивизии финской оперативной группы, насчитывавшей около 30 тысяч человек.

Действия наземных войск обеспечивали три авиадивизии созданной в ноябре 13-й воздушной армии генерал-лейтенанта С.Д. Рыбальченко — 450 самолетов. Балтийский флот, базировавшийся в устье Невы и Кронштадте, прикрывал приморские фланги войск фронта и поддерживал их действия своей авиацией и огнем артиллерии. Противовоздушную оборону города осуществляла Ленинградская армия ПВО, «Дорогу жизни» и перевалочные базы на берегах Ладожского озера прикрывали части отдельного Ладожского района ПВО.

Таким образом, кольцо блокады, в котором находились тридцать дивизий, непосредственно удерживали семь немецких и четыре финские пехотные дивизии.

Волховский фронт в составе шести общевойсковых и одной воздушной армий — 29 стрелковых, 1 артиллерийская, 3 авиационных дивизии, 1 укрепрайон, 8 стрелковых, 3 лыжные, 7 танковых бригад, танковый полк прорыва,

7 отдельных танковых батальонов, 29 отдельных артиллерийских и минометных полков, 4 полка и 4 дивизиона реактивных установок и прочее, прочее — под неизменным командованием генерала Мерецкова действовал на неизменной с момента его создания позиции — в 300-километровой полосе от Ладоги до озера Ильмень. На правом крыле от Ладожского озера до Кировской железной дороги находились соединения 2-й ударной и 8-й армий.

8 14-й воздушной армии насчитывалось 400 самолетов. На этом же рубеже, чуть западнее, с севера на юг окопались девять дивизий противника — 227, 1, 223, 69, 132, 61, 11, 217,21-я.

Всем войскам Ленинградского и Волховского фронтов противостояла 18-я полевая армия генерала Линдемана, насчитывавшая 23 расчетные дивизии, в том числе 18 пехотных, 3 авиаполевые, 1 горнострелковую дивизии, бригаду СС и отдельные части двух охранных дивизий — ни одной танковой и ни одной моторизованной. Их, как и всю группу армий «Север», поддерживали 150–200 самолетов 1-го воздушного флота.

22 ноября (под Сталинградом 19 ноября началась операция «Уран» по разгрому группировки фельдмаршала Паулюса) Военный совет Ленинградского фронта доложил Ставке ВКГ свои соображения о боевых действиях на зимний период. В документе, в частности, говорилось:

«…Ленфронт должен приступить к подготовке совместно с Волховским фронтом наступательной операции с целью прорыва блокады и достижения тем самым решительного изменения оперативного положения фронта… Оценивая различные направления для нанесения удара, мы считаем наиболее выгодным организацию прорыва фронта противника на иглиссельбургском направлении с шириной фронта прорыва 10 км и для Волховского фронта соответственно на участке Липка — Мишкино с нанесением обоими фронтами удара на Синявино».

Эти предложения Сталин утвердил 2 декабря. Конкретные задачи войскам фронтов определялись директивой Ставки от 8 декабря 1942 года: «Совместными усилиями Волховского и Ленинградского фронтов разгромить группировку противника в районе Липка, Гайтолово, Московская Дубровка, Шлиссельбург, таким образом разбить осаду города Ленинграда, к исходу января 1943 года операцию закончить. Закрепившись прочной обороной на рубеже р. Мойка, пос. Михайловский, Тортолово, обеспечить коммуникации Ленинградского фронта…»

Говоров и Мерецков получили указания подготовить операцию с условным наименованием «Искра» к 1 января 1943 года. Координация действий обоих фронтов возлагалась на представителя Ставки маршала К.Е. Ворошилова.

Ничего оригинального созвездие стратегов не придумало, кроме как собрать еще больше войск и техники и нанести сокрушительный лобовой удар по кратчайшему расстоянию через шлиссельбургский выступ. Только на этот раз решили пробиваться еще ближе к ладожскому берегу. Преодолев примерно по шесть километров, войска двух фронтов должны были встретиться в районе железнодорожной ветки, которая шла через Рабочие поселки № 5 и № 1. Затем, повернув на юг, ударные группировки должны были выдвинуться на рубеж река Мойка, Тортолово, надежно обеспечив коммуникации Ленинградского фронта с юга. После десятидневного отдыха в первой половине февраля должна была последовать операция по разгрому противника в районе Мги и очищению Кировской железной дороги с выходом на линию Вороново, Сиголово, Войтолово, Воскресенское.

Естественно, условия местности не стали лучше, а немцы все свободное время, силы и умение вложили в совершенствование «приладожской крепости». Расположенные вдоль дорог рабочие поселки с каменными постройками были приспособлены к круговой обороне, все пространство вокруг них было превращено в сплошную укрепленную полосу с развитой сетью траншей, окопов, укрытий, блиндажей (имевших подземные ярусы), железобетонных стенок, деревоземляных заборов и валов, насыщенную огневыми средствами и плотно минированную. По сути, вся территория выступа превратилась в сплошной укрепленный район.

Эту «проблему» планировалось решить просто и незатейливо: рвать вражескую оборону должны были 22 стрелковые дивизии, 14 стрелковых и лыжных, 7 танковых бригад, насчитывавших более 300 тысяч бойцов и командиров, при поддержке 530 танков, 5300 орудий и минометов и 1000 самолетов 13-й и 14-й воздушных армий, ВВС Балт-флота и авиации дальнего действия. Группировка противника в шлиссельбургско-синявинском выступе состояла из четырех дивизий 26-го армейского корпуса и одного полка 5-й горнострелковой дивизии; по советским данным, 60 тысяч человек, около 700 орудий и минометов, до 50 танков и штурмовых орудий.

В процессе подготовки к операции советской стороной была применена оперативная «новинка»: впервые за 16 месяцев блокады, после четырех неудавшихся попыток прорыва, командующие Ленинградским и Волховским фронтами встретились, согласовали свои действия, установили линии разграничения и сигналы взаимного опознавания и даже договорились о том, что если войска одного из фронтов не сумеют дойти до намеченной для них линии, то войска другого «не приостанавливают движения, а продолжают двигаться навстречу вплоть до соединения».

Видя достойный пример начальства, стали дружить штабами авиаторы и артиллеристы. Первые распределили объекты и разработали «челночный» способ действий, заключавшийся в том, что самолеты 14-й воздушной армии, нанеся удар по целям, садились на аэродромы Ленинградского фронта, где заправлялись, принимали бомбовый груз и вылетали для повторного удара. Аналогично поступала авиация 13-й воздушной армии. Вторые обязались помогать огнем друг другу и выполнять заявки стрелковых войск независимо от фронтовой принадлежности. Впервые пункты управления воздушных армий расположились вблизи КП командующих армиями прорыва.

Необычным было еще и то, что на подготовку был выделен почти месяц, в ходе которого предстояло накопить, силы и средства, произвести их скрытную перегруппировку и сосредоточение, «научить войска прорывать сильно укрепленные позиции на лесисто-болотистой местности, сколотить подразделения, отработать вопросы взаимодействия пехоты с авиацией, танками и артиллерией».

Для проведения учебных занятий и тренировок в тылу были оборудованы учебные поля и специальные городки. Ленинградцы на Токсовском полигоне создали полосу обороны, схожую с той, которую предстояло прорывать. Здесь проводились полковые учения с боевыми стрельбами, пехоту тренировали следовать за огневым валом на расстоянии 100 метров. На участках Невы в городской черте отрабатывались способы преодоления поврежденных участков льда, штурма обрывистого, обледеневшего, укрепленного дзотами берега. Аналогичную подготовку проходили войска и на Волховском фронте, где сформировали 83 штурмовых отряда, включив в них саперов, автоматчиков, пулеметчиков, огнеметчиков, пушки и танки сопровождения. Особое внимание уделялось отработке приемов штурма деревоземляных заборов, торфяных, снежных и ледяных валов. Сложнее было с вопросами взаимодействия родов войск, они были более-менее согласованы только на начальный период боя.

Наиболее трудоемкой работой стала подготовка исходных районов для ударных группировок фронтов. Требовалось увеличить число траншей и ходов сообщения, укрытий для личного состава, отрыть и оборудовать огневые позиции для артиллерии, минометов, танков, устроить склады боеприпасов. Общий объем земляных работ на каждом фронте исчислялся сотнями тысяч кубических метров. Все работы выполнялись вручную, в темное время суток, без нарушения обычного режима поведения войск, занимавших оборону, с соблюдением мер маскировки. Одновременно устраивались дороги и колонные пути, гати и лежневки через болота, которыми изобиловали исходные районы, разминировались минные поля, готовились проходы в заграждениях.

Севернее Новгорода волховчане имитировали бурную деятельность, обозначая ложное сосредоточение большой массы войск и техники, регулярно проводили разведку боем.

На Ленфронте требовалось изготовить также средства для преодоления высокого берега Невы и участков поврежденного ледового покрова. Для этой цели заготовили сотни щитов из досок, штурмовые лестницы, багры, веревки с крючками и «кошки». После рассмотрения ряда вариантов (в том числе создания канала во льду Невы с последующим наведением понтонного моста или армирования льда путем вмораживания в него тросов) была решена проблема переправы через Неву танков и тяжелой артиллерии — по деревянным «рельсам», уложенным на шпалы.

С 15 по 18 декабря генерал Говоров провел военную игру по теме: «Прорыв общевойсковой армией подготовленной обороны противника с форсированием реки в зимних условиях». В основу игры была положена «реальная обстановка» в полосе предстоящего наступления, насколько ее представляли в советских штабах, в основном по данным аэрофотосъемки.

В действительности и на этот раз о немецкой обороне информацию имели довольно скудную. Возможно, для командующих фронтами было вполне достаточно взгляда на вражеские позиции с высоты птичьего полета — Мерецков, например, с гордостью сообщает, что аэрофотосъемка «дала богатый материал», — но на уровне пулеметной амбразуры вид открывается несколько иной, и поиск вражеских дзотов с помощью самолетов — пустая трата горючего. Между тем этим и ограничились. «Командиры частей и соединений не заботились о том, чтобы до начала наступления были полностью вскрыты характер обороны противника, ее сильные и слабые места, выявлены группировки, боевой состав и боеспособность противника, — пишет исследователь операции «Искра» полковник В.М. Яр-хунов. — Часто командиры в основу своих решений брали данные аэрофотосъемок, не уточняя их средствами наземной разведки. Это приводило, особенно в условиях лесистой местности, к поверхностному и неполному изучению противника. В результате командиры подразделений и частей лишали себя возможности принять соответствующее обстановке решение. Недостатки в ведении разведки приводили к тому, что войска постоянно наталкивались на всякого рода неожиданности». К концу декабря подготовка к операции была в основном закончена. Однако из-за внезапно наступившей оттепели ледяной покров на Неве оказался недостаточно прочным, а болота — труднопроходимыми. Поэтому 27 декабря командующие фронтами обратились в Ставку с просьбой перенести начало наступления на 10–12 января. Согласие было получено. Маршал Мерецков указывает, что правильнее было бы начать активные действия вообще в феврале, но, в который раз, «Ленинград не мог столько ждать».

К ноябрю город почти обезлюдел. В результате массовой смертности, эвакуации и дополнительных призывов в армию население Ленинграда за один год уменьшилось на 2 миллиона и составляло 650 тысяч человек, из них 80 % работали. Продовольственная проблема была решена, перебоев в снабжении населения продуктами не было. По данным профессора А.П. Веселова, перед прорывом блокады 270 тысяч ленинградцев получали повышенную норму продовольствия, по сравнению с общесоюзной, кроме того, 153 тысячи человек посещали столовые с трехразовым питанием.

Смертность населения составляла примерно 3,5 тысячи человек в месяц. Осенью по дну Ладожского озера проложили кабель, по которому в город подавалась электроэнергия от Волховской ГЭС. Горючее продолжало поступать по проведенному летом трубопроводу. 22 октября немцы попытались высадить десант на остров Сухо, батарея которого прикрывала ладожскую трассу, но совместными действиями гарнизона под командованием старшего лейтенанта И.К. Гусева, кораблей дозора и авиации флота были отбиты с большим для себя уроном.

С середины декабря возобновилась работа ледовой военно-автомобильной дороги, которая функционировала круглосуточно. Было начато строительство 35-километровой железнодорожной эстакады через Ладожское озеро, днем и ночью непрерывно шла забивка многометровых свай, которые устанавливались через каждые два метра.

В дневнике инструктора парткома Кировского завода Л.П. Галько есть запись от 27 декабря 1942 года: «Побывал в городе. Попробовал бегло сравнить обстановку сегодняшнего дня с обстановкой 27 декабря 1941 г. Тогда на улицах везли на саночках завернутых в тряпье покойников. Народ еле ходил, падал от истощения, не работали водопроводы, не было освещения. Сегодня положение совершенно иное. Утром я ушел в город после завтрака и чувствовал себя сытым. У Нарвских ворот сел на трамвай (в прошлом году ходил с завода пешком). В трамвае народ оживленно беседует, чувствуется, что не голодны… С 15 декабря в ряде районов в жилых домах появился электросвет». Поэтому, в принципе, если бы это пошло на пользу делу и позволило полностью достичь поставленных целей, Ленинград мог бы еще месяц и подождать.

Во всяком случае, советские войска получили еще две недели на подготовку и возможность спокойно встретить новый 1943 год, а заодно и подвести итоги года прошедшего. Если в целом для страны и Красной Армии он был примечателен, с одной стороны, катастрофическими летними поражениями на юге, с другой — стратегической Сталинградской победой, то на северном крыле советско-германского фронта похвастать было нечем. Немцы за весь 1942 год не провели здесь ни одной наступательной операции. Наши армии атаковали ежедневно.

В итоге общие потери Ленинградского фронта составили более 319 тысяч убитыми и ранеными; в активе — освобождение поселков Путролово и Ям-Ижора и пропитанный кровью, нашпигованный металлом клочок земли у Московской Дубровки. Волховский фронт потерял 592 тысячи человек. Мерецков убеждает, что это нормально: «В этом состоит одна из особенностей военной профессии. Для спасения миллионов бросаем в бой десятки тысяч людей, зная при этом, что многие тысячи погибнут. Когда военачальник планирует операцию, он не только понимает, что будут человеческие жертвы, но и предусматривает примерно возможные потери, так как не хочет просчитаться и понести потом в результате недооценки ряда факторов еще большие потери. Такова военная логика… Я всегда сильно переживал любые потери. Вынужден сказать здесь об этом, даже если кто-либо и расценит это как присущую мне слабость». Всех их, конечно, абстрактно жаль, но своя рубашка ближе к телу. Из-за присущей командующему «слабости» и в силу «особенностей» его профессиональной подготовки Волховский фронт в 1942 году был выбит на 170 процентов и стал абсолютным рекордсменом среди всех советских фронтов по такому показателю, как процент потерь к численности личного состава, обогнав даже Западный и Сталинградский. Интересно, Мерецков это предусматривал, «планируя операции», или все-таки просчитался? По итогам года — взята деревня Погостье и оставлена деревня Гайтолово, а насчет спасенных им миллионов маршал загнул.

«Подготовка не вызывает никакого сомнения в успешном исходе операции, — рапортовал в Москву маршал Ворошилов. — Об «Искра», по всем признакам, пока противник не смекает». Но ворошиловское благодушие скорее настораживало, чем успокаивало Сталина, и он на всякий случай решил послать в Ленинград Г. К. Жукова, «посмотреть, все ли сделано».

10 января 1942 года представитель Ставки генерал армии Жуков прибыл на Волховский фронт, встретился с Ворошиловым и Ждановым и посетил командные пункты 8-й и 2-й ударной армий. На следующий день он заслушал доклады начальников родов войск о готовности к операции, сделав несколько замечаний о применении артиллерии и танков. В это время под Сталинградом советские войска начали операцию «Кольцо» по ликвидации группировки Паулюса.

В ночь на 11 января войска заняли исходное положение.

Ленинградский фронт главный удар наносил силами 67-й армии по участку между 8-й ГЭС и Шлиссельбургом в направлении Марьино, Рабочий поселок № 5, Синявино. Общий замысел состоял в следующем: «Обороняя правый берег Невы и ледовую трассу оз. Ладожское частями 46-й стрелковой дивизии, 55-й стрелковой и 35-й лыжной бригад и 16-го укрепленного района, преодолеть реку Неву по льду, прорвать вражескую оборону на фронте Московская Дубровка, Шлиссельбург и, нанося главный удар в общем направлении на Синявино, уничтожить синявинско-шлиссельбургскую группировку противника и овладеть опорными пунктами Арбузово, отм. 22,4, Рабочий поселок № 1 и Шлиссельбург. В дальнейшем установить общий фронт со встречной ударной группировкой Волховского фронта и развивать удар на юго-восток».

Армия генерала Духанова имела в своем составе 7 стрелковых дивизий, 6 стрелковых, 2 лыжных и 3 танковых бригад, 28-ю артиллерийскую дивизию, 5-ю тяжелую гвардейскую минометную бригаду, 3 полка реактивной артиллерии, 22 артиллерийских и минометных полка, большое количество отдельных дивизионов и батарей. Общая численность войск и техники составляла более 133 тысяч человек, 222 танка, 1873 орудия и миномета. Достигнутая плотность артиллерии достигала 150 стволов на километр фронта, вдвое превышая такой же показатель во время контрнаступления под Сталинградом. Чтобы надежно подавить живую силу и огневые средства противника на переднем крае и не повредить при этом ледовый покров на Неве, 286 орудий выставлялись на прямую наводку. Кроме того, для содействия войскам 67-й армии привлекалось» 88 морских орудий калибром 130–406 мм.

Оперативное построение армии намечалось в два эшелона: в первом 45-я гвардейская, 286,136 и 86-я стрелковые дивизии, 61-я танковая бригада и 86-й и 118-й танковые батальоны (всего 140 легких танков, способных преодолеть реку без дополнительного усиления льда); во втором — 13-я и 123-я дивизии, 102, 123 и 142-я стрелковые, 152-я и 220-я танковая бригады; в резерве — 11,55 и 138-я стрелковые, 34-я лыжная бригады. 46-я стрелковая дивизия и 35-я лыжная бригада занимали оборону на правом берегу Невы на флангах армии. Танки, ввиду малой глубины операции и неподходящей местности, командарм решил использовать для непосредственного сопровождения пехоты.

Этим силам противостояли 328-й пехотный полк 227-й пехотной дивизии генерала фон Скотти, 170-я пехотная дивизия генерала Зандера в полном составе и 100-й полк 5-й горнострелковой дивизии, имевшие не более 30 танков, около 400 минометов и орудий. Оборонительный рубеж немцев проходил по левому берегу Невы, высота которого достигает 12 метров. Берег был искусственно обледенен, густо минирован и почти не имел удобных естественных выходов. Имелись также два мощных узла сопротивления, один из которых состоял из сооружений 8-й ГЭС, кирпичных домов 1-го и 2-го городков, а для другого противник использовал многочисленные постройки Шлиссельбурга и его окраин. На каждый километр фронта приходилось 10–12 дзотов и до 30 орудий и минометов, а вдоль всего берега Невы протянулись траншеи полного профиля. Средний оборонительный рубеж проходил через Рабочие поселки № 1 и № 5, станции Подгорная, Синявино, Рабочий поселок № 6, поселок Михайловский. Здесь имелись две линии траншей, синявинский узел сопротивления, отсечные позиции, а также опорные пункты. Этот рубеж являлся позицией дивизионных резервов (до одного полка) германской группировки. С Синявинских высот хорошо просматривалось южное побережье Ладожского озера, которое оборонял разведывательный батальон 227-й пехотной дивизии, Шлиссельбург, 8-я ГЭС и Рабочий поселок № 5. Вся местность, особенно на участке железнодорожной линии между Синявино и 8-й ГЭС, простреливалась фланкирующим и перекрестным огнем.

Волховский фронт, успевший получить еще пять стрелковых дивизий, основные усилия сосредоточил на своем правом фланге, где главный удар наносила 2-я ударная армия — 12 стрелковых дивизий, 4 стрелковые и лыжные, 4 танковые бригады, 4 отдельных танковых батальона, 21 артиллерийский и минометный полк, 2 инженерные бригады и 6 отдельных саперных батальонов, — в командование которой в декабре вступил генерал-лейтенант В.З. Романовский. Армии предстояло прорвать оборону противника на участке деревни Липка, Гайтолово и, развивая наступление в направлении Рабочий поселок № 8, Синявино, соединиться с войсками Ленинградского фронта.

С севера должна была совершить обход по льду Ладожского озера 12-я лыжная бригада и атаковать противника западнее Липки. Фронт прорыва составлял 12 км, а главный удар армия наносила на 6-километровом участке. В дальнейшем предстояло развивать наступление в южном направлении. Для усиления войск в декабре были сформированы четыре зенитные артиллерийские дивизии, десять минометных полков и два полка реактивной артиллерии; Ставка выделила более 80 эшелонов боеприпасов. К участию в операции привлекалось 2885 орудий и минометов, накопивших по 4–6 боекомплектов (тоже впервые). На каждый километр фронта прорыва была достигнута плотность в среднем 160 стволов, на направлении главного удара — более 200, а на участке против рощи Круглая — 360 орудий и минометов. До 300 орудий выдвигалось на прямую наводку.

2-я ударная армия строилась в два эшелона: в первом — 128, 372, 256, 327, 314, 376-я стрелковые дивизии, усиленные артиллерийскими полками и саперными частями, 122-я танковая бригада и 32-й гвардейский танковый полк прорыва, 501, 502, 503 и 507-й танковые батальоны; во втором — 18, 191, 71, 11, 239-я стрелковые дивизии, 16, 98 и 185-я танковые бригады; в общевойсковом резерве — 147-я стрелковая дивизия, 22-я стрелковая, 11, 12 и 13-я лыжные бригады.

Действия 2-й ударной армии, насчитывавшей почти 140 тысяч человек, поддерживали 2100 орудий и минометов, более 500 реактивных установок М-8 и М-30 и 217 танков. Здесь были сосредоточены 2-я артиллерийская дивизия РВГК, две тяжелые гвардейские минометные бригады М-30 и четыре гвардейских минометных полка М-13.

8-я армия генерала Старикова, численностью свыше 52 тысяч бойцов и командиров, своими правофланговыми соединениями — 80, 265, 286 и 364-я дивизии и 73-я морская стрелковая бригада — должна была прорвать оборону противника на участке Гайтолово, Мишино и наступать в направлении Тортолово, поселок Михайловский. Их поддерживали 785 орудий и минометов и 92 танка в составе 25-го полка прорыва, 107-го и 502-го танковых батальонов.

Против двух армий Волховского фронта оборонялись 227-я пехотная дивизия (без одного полка), 1-я пехотная, 374-й полк 207-й охранной дивизии и 425-й полк 223-й пехотной. Оборонительный рубеж противника проходил от деревни Липка через Рабочий поселок № 8, рощу Круглая, Гайтолово, Мишино, Вороново и далее южнее. По переднему краю шла сплошная траншея, прикрытая минными полями, надолбами и проволочными заграждениями, на некоторых участках была отрыта и вторая. Там, где болотистая местность не позволяла углубиться в землю, немцы возвели ледяные и насыпные валы, поставили двухрядные бревенчатые заборы. В особо мощные узлы сопротивления были превращены Липка, Рабочий поселок № 8, роща Круглая, деревни Гайтолово и Тортолово.

В ночь перед наступлением советская авиация нанесла массированные удары по позициям противника в полосе прорыва, аэродромам и железнодорожным узлам. Во всех полках, батальонах и ротах провели собрания и митинги.

В 9.30 12 января одновременно ударили 4800 стволов. Артиллерийская подготовка в полосе 67-й армии длилась 2 часа 20 минут и 1 час 45 минут — во 2-й ударной. Стена огня и дыма, поднявшись над немецкими позициями, закрыла весь горизонт. Под занавес, несмотря на неблагоприятные метеоусловия, тысячи бомб сбросила авиация 13-й и 14-й воздушных армий. В 11.15, включив на полную громкость «Вставай, страна огромная…», перешли в наступление волховские дивизии. Спустя 35 минут на невский лед под звуки «Интернационала» и прикрытием огневого вала скатились передовые части ленинградцев.

Каждой советской дивизии первого эшелона был нарезан трехкилометровый участок прорыва, одной стрелковой дивизии с приданным ей танковым батальном противостоял один немецкий полк. Началась знаменитая русская атака: густыми цепями, волна за волной, до последнего солдата:

«Сомкнутым строем на одной линии они быстро шли через Неву по абсолютно ровному, покрытому снегом льду. Между ними было меньше метра. Впереди настоящие богатыри — моряки Краснознаменного Балтийского флота, за ними едва поспевали отряды саперов со своими миноискателями (действительно в дивизиях 67-й армии штурмовые группы комплектовались из моряков).

В окопах у Марьино бойцы 2-го батальона 401-го гренадерского полка наблюдали ту же картину. «Они сошли с ума», — говорили там. Стрелки 240-го мотоциклетного эскадрона, державшие позицию на берегу справа от больницы Городка, кричали друг другу: «Они думают, что убили нас всех!» И еще крепче ухватились за свои пулеметы…

Страшный вал огня русской артиллерии продвинулся далеко вглубь. Передовые наблюдатели немецкой артиллерии тем временем склонились над рациями, вызывая свои батареи и полки, передавая им новые цели: «Заградительный огонь в квадрат…» Через мгновение снаряды полевых гаубиц и орудий завыли поверх немецких позиций и обрушились на лед Невы, завеса огня и стали опустилась перед немецкими опорными пунктами… Застучали немецкие пулеметы. Ударили минометы, защелкали ружейные выстрелы. Как подкошенные, нападавшие упали на лед. Многие снова поднялись. Побежали. «Ура!» Но только несколько человек достигли обледеневшего берега реки. Там они попали под прицельный огонь немецких пехотинцев. Они укрылись или погибли.

На льду появилась вторая волна. Третья, четвертая и пятая.

Перед больницей и электростанцией на Неве большими черными грудами лежали убитые и раненые. Волна за волной захлебывались, в основном даже не доходя до разбитых стальных балок в крутом берегу».

Советские командиры, изучавшие оборону противника по фотосхемам, почти сразу «натолкнулись на неожиданности». На правом фланге, на участке наступления 45-й гвардейской стрелковой дивизии, которой командовал Герой Советского Союза генерал-майор А.А. Краснов, артиллеристы не сумели подавить долговременные огневые точки противника, поскольку не подозревали об их существовании. При форсировании реки полки понесли большие потери, из 30 машин 118-го отдельного танкового батальона противоположного берега достигло менее половины. За день упорных атак на позиции 399-го пехотного полка полковника Гризбаха дивизия Краснова овладела лишь небольшими участками первой оборонительной линии и незначительно расширила Невский плацдарм. Бои приняли затяжной характер.

Неудача постигла и левофланговую 86-ю стрелковую дивизию под командованием Героя Советского Союза полковника В.А. Трубачева, наступавшую на Шлиссельбург. Немцы встретили ее шквальным огнем артиллерии, минометов и пулеметов. Форсировавшие Неву севернее Марьино полки первого эшелона залегли на льду, не достигнув левого берега и понеся ощутимые потери.

268-я стрелковая дивизия под командованием полковника С.Н. Борщева, сменившего на этой должности генерал-майора СИ. Донскова, всеми полками успешно форсировала Неву и атаковала позиции 391-го пехотного полка. К исходу дня советские части продвинулись на 3 км севернее 2-го Городка, но окружить и уничтожить противника в городском узле сопротивления им не удалось.

Наибольшего успеха в первый день добилась 136-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал-майор Н.П. Симоняк. Стремительной и дружной атакой ее полки с относительно небольшими потерями достигли восточного берега реки и почти с ходу овладели Марьино. Генерал Духанов привлек основную массу артиллерийских средств из армейской группы на поддержку частей этой дивизии и передал ей еще один танковый батальон. К вечеру генерал Симоняк захватил плацдарм в 3 км по фронту и в глубину.

Армейские саперы приступили к постройке ледяных переправ для средних и тяжелых танков. Дивизия Трубачева по приказу командарма отошла на исходные позиции, а к концу дня переправилась через Неву на участке 136-й стрелковой дивизии с тем, чтобы, развернувшись из-за ее левого фланга, утром повести наступление в направлении Рабочего поселка № 3.

В ходе боевых действий в течение 12 января войска 67-й армии захватили в плен 33 солдата и офицера противника и потеряли около 3000 человек убитыми и ранеными. Особенно большие потери понесли фланговые дивизии. В районе Невского «пятачка» немцы ночью разбирали завалы из русских трупов, чтобы обеспечить сектора обстрела своим пулеметам.

Во 2-й ударной армии Волховского фронта наибольших успехов достигли части 327-й стрелковой дивизии полковника H.A. Полякова. Они ворвались в рощу «Круглая», потеснив «хваленый» 366-й полк 227-й пехотной дивизии, которым командовал по-прежнему подполковник Венглер. Отчаянно сопротивлявшиеся немцы подбили около 50 советских КВ и «тридцатьчетверок», еще 15 машин затонули в болоте. Правее пыталась преодолеть систему обледенелых валов 256-я стрелковая дивизия полковника Ф.С. Фетисова, обеспечивая успех соседа. Еще севернее 372-я дивизия под командованием полковника П.И. Радыгина и 98-я танковая бригада весь день бились за Рабочий поселок № 8, который оборонял 2-й батальон 374-го гренадерского полка под командованием майора Циглера. Карьеры торфоразработок даже в зимних условиях оказались совершенно непроходимыми для танков, которые не могли даже развернуться из походного порядка в боевой.

К исходу первого дня наступления отдельным дивизиям армии Романовского удалось продвинуться на 2–3 км. Расстояние между 67-й армией и 2-й ударной сократилось до 8 км. Генерал Линдеман спешно выдвигал в район Му-столово, Рабочий поселок № 6 и Синявино ближайшие оперативные резервы — части 96-й и 61-й пехотных дивизий. Советская авиация получила задачу воспрепятствовать подходу немецких резервов, однако с этой задачей не справилась.

С утра 13 января бои приняли особенно упорный и ожесточенный характер. Противник теперь оказывал не только огневое сопротивление, но и, опираясь на узлы сопротивления, непрерывно контратаковал, стремясь восстановить утраченное положение. Едва правофланговый полк 45-й гвардейской дивизии попытался перейти в наступление восточнее Московской Дубровки, как был атакован двумя батальонами противника. После того как полк отбил контратаку, немцы вскоре повторили ее, но уже с двух направлений и силой до трех пехотных батальонов. В итоге гвардейцы генерала Краснова отразили все атаки, но и сами не продвинулись ни на шаг. Не принес желаемых результатов второй день боев и 86-й стрелковой дивизии.

286-я стрелковая дивизия возобновила наступление и к 15 часам продвинулась вперед на 1,5–2 км, однако в этот момент немцы, бросив в бой подоспевшие батальоны 96-й пехотной дивизии генерала Нельдехена, батарею 88-мм зенитных орудий и полтора десятка танков, ударили ей во фланг из района 2-го Городка и заставили отступить на исходные позиции. Здесь были задействованы столь неудачно дебютировавшие в сентябре танки Т-VI из 1-й роты 502-го танкового батальона. На этот раз они проявили себя с наилучшей стороны: по немецким данным, четыре «тигра» подбили 16 советских танков, потеряв при этом одну машину. Советская дивизия потеряла около полутора тысяч человек. Приданная дивизии артиллерия не смогла оказать действенной помощи в отражении контрудара, так как ее передовые наблюдательные пункты все еще оставались на правом берегу Невы. Огонь велся по площадям, снарядов было израсходовано много, но боевой эффект оказался весьма низким, и только «благодаря героическим усилиям нескольких батарей немецкие танки не прорвались к переправам». (Вследствие низкого уровня организации стрельбы по конкретным целям, советская артиллерия, благодаря каторжным усилиям «тружеников тыла», отличалась фантастическим количеством расходуемых боеприпасов, отсюда, как следствие, постоянный снарядный голод. Как заметил едва прибывший на Восточный фронт из Африки Ф. Меллентин: «У них были пушки и снаряды, и они любили эти снаряды расходовать… Однако были у русской артиллерии и недостатки. Например, негибкость планов огня бывала иногда просто поразительной».)

Лишь 136-я дивизия вновь сумела «прогрызть» за день еще 3–4 км в направлении Рабочего поселка № 5. Вечером командарм-67 ввел в дело 123-ю стрелковую бригаду, чтобы прикрыть левый фланг генерала Симоняка. 284-й стрелковый полк 86-й дивизии, обходя с юга Шлиссельбург, вышел к Рабочему поселку № 3.

В результате двухдневных боев войска 67-й армии захватили плацдарм до 10 км по фронту и 7 км в глубину. Почти все опорные пункты и узлы сопротивления оставались в руках противника. Инженерные войска энергично строили ледяные переправы для тяжелой техники. Правофланговая была обнаружена немцами и разрушена артиллерийским и минометным огнем. Северную переправу удалось закончить, но и она сразу выбыла из строя: первый же танк, нарушив правила преодоления реки, поломал ее и сам затонул. Оставалась центральная переправа в районе Марьино, вступившая в строй в ночь на 14 февраля. К рассвету по ней форсировали Неву тяжелые и средние машины 152-й танковой бригады полковника П.И. Пинчука. Одновременно генерал Духанов решил нанести ударно стороны Ладожского озера силами 55-й стрелковой бригады в направлении Рабочего поселка № 3 с задачей содействовать частям 86-й стрелковой дивизии в окружении противника в Шлиссельбурге.

Немцы начали переброску к месту прорыва частей 5-й горнострелковой дивизии.

Соединения 2-й ударной армии также подверглись яростным контратакам. Особенно ожесточенные бои шли в районе деревни Липка, Рабочих поселков № 7 и № 8. В этой обстановке генерал Романовский ввел в сражение в направлении Рабочий поселок № 5 18-ю стрелковую дивизию генерал-майора М.Н. Овчинникова и 98-ю танковую бригаду подполковника Е.Г. Пайкина, а южнее рощи Круглая — 71-ю дивизию генерал-майора Н.М. Замировского.

Командиру 12-й лыжной бригады (ее ядро составляли матросы-североморцы) подполковнику НА. Себову была поставлена задача продвинуться от маяка Бугровского к южному берегу Ладожского озера, на Липку и Рабочий поселок № 1. Для этого предстояло преодолеть около 6 км открытого пространства Ладоги и прорвать укрепления и заграждения противника на Ладожских каналах.

За первые два дня наступления войска Волховского фронта прорвали вражескую оборону на 10-километровом участке от Липок до Гайтолово, но не захватили ни одного опорного пункта. Ежедневно советские войска, участвовавшие в операции, теряли более 6 тысяч человек.

14 января 67-я и 2-я ударная армии ввели в сражение большую часть сил вторых эшелонов, но окончательно переломить обстановку в свою пользу не смогли. При этом соединения первого эшелона не сменялись, а просто уплотняли боевые порядки, сокращали полосы наступления и продолжали бой.

«Вывод войск в исходное положение, — указывает Ярхунов, — совершался неорганизованно, нарушалась маскировка. Эти недостатки приводили к тому, что войска еще на исходном положении несли значительные потери и теряли необходимую силу удара до начала атаки… некоторые командиры в начале боя выпускали из своих рук управление боем, переставали следить за обстановкой и ее изменениями и не отдавали войскам никаких распоряжений. Это приводило к тому, что войска действовали самостоятельно, управление боем нарушалось, что, естественно, кроме потерь и неудач, ничего существенного дать не могло».

Соединения второго эшелона использовались неудачно, по частям, на широком фронте, управлялись плохо и попросту ломили кучей. Так, на правом фланге 67-й армии, в полосе 45-й гвардейской дивизии, была введена в бой 13-я дивизия, которой командовал полковник В.П. Якутович, а затем 142-я стрелковая бригада полковника H.A. Кощиенко. Они атаковали на фронте от северной окраины Арбузова до Московской Дубровки, но успеха не добились.

Вступившая в бой севернее 2-го Городка 102-я стрелковая бригада подполковника A.B. Балтука имела задачу обойти городокский узел с востока и соединиться с левофланговым полком 13-й дивизии, но, встреченная сильным огнем противника, осталась на исходном рубеже. На месте топтались части 268-й стрелковой дивизии. 123-я дивизия полковника А.П. Иванова с 152-й танковой бригадой перешла в наступление в направлении Поселка № 6. Однако взаимодействие пехоты с танками и артиллерией не было налажено, орудия сопровождения и артиллерийские наблюдатели остались в тылу, тяжелые КВ пустили через болото, в итоге за день боя удалось преодолеть один километр.

Основные бои развернулись на подступах к Рабочему поселку № 5, обороняемому 374-м гренадерским полком фон Белова. Здесь, непрерывно атакуя и отбивая контратаки, сражалась дивизия Симоняка с приданной ей 61 — й танковой бригадой. Счет отбитой у врага территории шел на метры. 123-я стрелковая бригада сидела в обороне на южной опушке рощи Лилия, прикрывая левый фланг 136-й дивизии.

Два полка дивизии Трубачева пытались замкнуть кольцо вокруг Шлиссельбурга, но были уложены в снег немецким огнем на подступах к Рабочему поселку № 3. Еще один полк топтался на месте у Преображенской горы, прикрывавшей подступы к городу с юго-запада.

2-й батальон 55-й стрелковой бригады, наступая со стороны Ладожского озера, к 10 часам преодолел заграждения противника на южном берегу и вышел к Старо-Ладожскому каналу. Однако поддержки не получил, был немцами окружен и в ночь на 15 января прорвался обратно. Войска 2-й ударной армии вместе с введенными в бой соединениями второго эшелона, всего 9 дивизий и 3 танковые бригады, вели боевые действия на рубеже Рабочий поселок № 7, Липка, незначительно продвинувшись вперед. В Рабочем поселке № 8 в полном окружении продолжал держаться батальон Циглера.

15 января 67-я армия наступала только на главном направлении силами 136-й стрелковой дивизии и 123-й стрелковой бригады. Продвижения нигде не было. Остальные соединения армии отражали контратаки противника и закреплялись на занятых рубежах. Немцы, подтянув за ночь из района Погостье две полковые группы 61-й пехотной дивизии генерала Хюнера, с утра ввели их в бой в районе Синявино и Поселка № 5. На участке прорыва возникло положение шаткого равновесия. Мерецков и Романовский, в свою очередь, бросили на чашу весов 239-ю стрелковую дивизию генерал-майора П.Н. Чернышева из резерва фронта, 11-ю дивизию полковника Е.И. Марченко, две лыжные и одну танковую бригады.

Под Шлиссельбургом на командира 330-го полка 86-й стрелковой дивизии полковника Г.И. Середина снизошло озарение, и он принял «смелое и весьма разумное решение»: обойти опорный пункт противника на Преображенской горе с востока и ударить немцам во фланг и тыл. Почему решение было разумным — понятно, умный в гору не пойдет, особенно если гора утыкана огневыми точками, амбразуры которых глядят аккурат на запад. А вот смелость полковнику понадобилась, чтобы проявить самое наказуемое в «системе» качество — инициативу. Начальство ведь приказало не обойти, а «овладеть». Уже к полудню 15 января полк Середина занял и гору, и юго-западные окраины города.

На следующий день ударная группа 67-й армии ворвалась с запада в Рабочий поселок № 5, но взять его не смогла.

На фронте 2-й ударной армии 256-я дивизия Фетисова сделала рывок вперед, сломив сопротивление противника южнее поселка, прорвала второй оборонительный рубеж и овладела железнодорожной станцией Подгорная. Теперь фронты разделяло не более 2 км. Германские части, находившиеся в районах Шлиссельбурга, Липки и в лесах южнее Ладожского озера, оказались под угрозой окружения и уничтожения. В связи с этим особое значение для них приобретало удержание Рабочих поселков № 5 и № 1, через которые проходила с севера на юг единственная дорога на Мгу. Здесь держали оборону части 96-й и 61-й пехотных дивизий. Батальон майора Циглера, оставшись без боеприпасов и продовольствия, ночью скрытно оставил Рабочий поселок № 8 и незамеченным просочился через советское кольцо на юг. Ожесточенные бои развернулись за Шлиссельбург, где засел 1-й батальон 328-го пехотного полка 227-й дивизии. Трое суток, борясь за каждое здание, город штурмовал 330-й полк, а 34-я лыжная бригада подполковника Я.Ф. Потехина наступала в это время вдоль узкоколейки с целью отрезать пути отхода немецкому гарнизону в юго-восточном направлении. Трудность здесь заключалась в том, что дорога была укреплена многочисленными дотами, а бригада Потехина, недавно сформированная из восемнадцатилетних ленинградских юношей и впервые брошенная в бой, имела для подавления огневых точек лишь 45-мм пушки и 82-мм минометы.

На рассвете шестого дня операции части 372-й стрелковой дивизии и 122-й танковой бригады подошли к Рабочему поселку № 1 и узкоколейке южнее его. 18-я дивизия и 98-я танковая бригада приблизились к Рабочему поселку № 5, по которому вело непрерывный огонь более 500 орудий и минометов. 128-я дивизия в этот день сломила сопротивление противника в Липках. Успеху здесь способствовал обходной маневр 12-й лыжной бригады.

К исходу 17 января войска Волховского фронта захватили Рабочий поселок № 4 и станцию Синявино. Коридор, разделявший войска Ленинградского и Волховского фронтов, стал совсем узким, менее одного километра. Но этот последний километр оказался самым трудным. Бой принял исключительно ожесточенный характер. Генерал Хюнер до последнего удерживал горловину, обеспечивая выход немецких частей из приладожской «бутылки» на юг, к Синявинским высотам.

Наконец, в 9.30 18 января 1943 года 123-я стрелковая бригада Ленинградского фронта после решительной атаки захватила Рабочий поселок № 1, и ее первый батальон встретился с первым батальоном 1240-го полка 372-й стрелковой дивизии Волховского фронта. В это время части 136-й дивизии обошли Рабочий поселок № 5 с юга и севера. И здесь в 11.45 произошла встреча воинов 269-го полка 136-й дивизии с передовыми подразделениями 424-го стрелкового полка 18-й стрелковой дивизии.

Подразделения 34-й лыжной бригады, отбив несколько контратак противника с юго-восточной окраины Шлиссельбурга, к 10 часам вышли к Старо-Ладожскому каналу. Развернувшись фронтом на запад, они заперли все выходы вражеским войскам, оставшимся в городе. Во второй половине дня в деревне Липки лыжники-разведчики встретились с бойцами 128-й стрелковой дивизии и 12-й лыжной бригады Волховского фронта.

Батальоны 330-го стрелкового полка 86-й дивизии и броневики из 61-й танковой бригады к 16 часам освободили Шлиссельбург. А к концу дня все южное побережье Ладожского озера шириной от 8 до 11 км было очищено от немецких войск. Правда, значительной части группировки противника (примерно 8000 солдат и офицеров), бросив тяжелое вооружение, удалось уйти из мешка на новую оборонительную линию, спешно создаваемую севернее Синя-вино и по рубежу реки Мойка. Этот рубеж уже заняли 2-й полк полицейской дивизии СС, егеря 5-й горнострелковой и развернувшиеся фронтом на север полки 1-й пехотной дивизии. На подходе была 28-я егерская. В район Мги и Синявино прибывали 21-я и 11-я пехотные дивизии. По советским данным, немцы потеряли в шлиссельбургско-синявинском выступе более 13 тысяч человек убитыми и 1261 пленными. Наши трофеи составили 222 орудия, 178 минометов, 512 пулеметов, 9 бронемашин, 26 танков. В том числе один из «тигров», который был захвачен в районе Рабочего поселка № 5 бойцами 18-й стрелковой дивизии и переправлен в Москву для детального изучения.

Как вспоминает Г.К. Жуков, именно за «Искру» получивший высшее воинское звание: «По ходу операции наблюдательный пункт командующего 2-й ударной армией, где мы находились, переместился в район поселка № 1. Я увидел, с какой радостью бросились навстречу друг другу бойцы фронтов, прорвавших блокаду». Вообще, по версии маршала, всю операцию с момента ее начала до момента прорыва он находился на КП генерала Романовского. Под его личным контролем и чуть ли не при личном участии был вытащен с нейтральной полосы ценнейший трофей — подбитый нашими артиллеристами «экспериментальный образец нового тяжелого танка «тигр» № 1, направленный гитлеровским командованием на Волховский фронт для испытаний».

Но вот что интересно. Писать о своих победах всегда приятно, и мемуары об операции оставили многие советские генералы. Вот только Георгия Константиновича, как того крыловского слона, никто из них «не приметил».

Генерал Калашников, начальник политуправления Волховского фронта, вспоминает: «Вечером 17 января на КП 2-й ударной армии, в нескольких километрах от поселка, приехали К.А. Мерецков, И.И. Федюнинский, В.З. Романовский, Л.З. Мехлис. Был там и я. Уточнялись детали встречи с войсками Ленинградского фронта». Странно> что Жукова он не заметил. Ничего об участии Жукова не вспомнил и Мерецков. Ни разу, судя по всему, не видел Жукова ни заместитель командующего фронтом генерал Федюнинский, хотя не преминул отметить, что вечером 17 января «сидел в землянке генерал-лейтенанта В.З. Романовского», ни главный инженер фронта генерал Хренов. Все герои прорыва поместились в той землянке, кроме заместителя Верховного Главнокомандующего. Зато на Лен-фронте много и охотно вспоминают Ворошилова: учил бойцов бросать курить, проверял невский лед на проходимость танков, спокойно постоял под артобстрелом, дождался, пока разрывом не убивало «стоявшего неподалеку полковника», присутствовал на учениях и ходатайствовал перед Говоровым о выдаче красноармейцам дополнительной порции водки.

У загадки может быть только одна разгадка. Отсюда следует: либо все волховские генералы и маршал сознательно умалчивают о вкладе «величайшего», но опального полководца в снятие блокады, что тоже определенным образом их характеризует. Либо Жукова на командном пункте Романовского не было, присочинил, и это вполне вероятно, учитывая привычку Георгия Константиновича приписывать лично себе все победы антигитлеровской коалиции во Второй мировой войне.

Около полуночи 18 января было передано официальное сообщение о том, что блокада Ленинграда прорвана. Этим же числом Г. К. Жукову было присвоено звание Маршала Советского Союза, затем последовало награждение орденом Суворова I степени № 1. Ордена Суворова получили генерал армии Мерецков и генерал-полковник (с 15 января) Говоров. Орденом Кутузова I степени наградили генерал-лейтенантов И.И. Федюнинского и В.З. Романовского, генерал-майора М.П. Духанова. Отмечать победы салютами товарищ Сталин еще не придумал. Особо отличившиеся в боях 136-я и 327-я стрелковые дивизии были преобразованы в 63-ю и 64-ю гвардейские, а 61-я отдельная танковая бригада стала 30-й гвардейской.

На этом месте Жуков и Мерецков резко обрывают свои воспоминания, хотя операция «Искра» была еще в самом разгаре и продолжалась до конца января. Ведь цели ее еще не достигнуты.

Как же «повернуть на юг и к исходу января выйти на линию…»?

А никак. Ничего не вышло, поэтому дальше нашим орденоносцам и вспоминать неинтересно.

19 января в состав войск 67-й армии для закрепления освобожденного района были переданы части 16-го укрепленного района и 125-й отдельный пулеметно-артиллерийский батальон. Они получили задачу, на случай возможных попыток противника восстановить блокаду, создать пять батальонных узлов сопротивления, подготовить к обороне рубеж: северная окраина 2-го Городка — Рабочий поселок № 5. Восточнее аналогичные мероприятия проводил Волховский фронт. Одновременно ближе к передовой перебрасывались базы снабжения, прокладывалась дорожная сеть.

Войскам Духанова и Романовского в течение суток следовало произвести перегруппировку, повернуть на юг и развивать наступление на Мустолово, Синявино, поселок Михайловский с целью разгрома оперативных резервов противника и выхода к реке Мойка. В перспективе предстояло занять станцию Мга, очистить от врага Кировскую железную дорогу и прочно занять линию Вороново — Сигалово — Войтолово — Воскресенск.

На новом фронте от Невы до «Носа Венглера» генерал Линдеман ввел в сражение части девяти дивизий — 61, 170, 227, 96, 223, 1-й пехотной, 5-й горнострелковой, 28-й егерской, полицейской дивизии СС и батальон испанцев. Правда, численность их полков сократилась до размеров батальонов, особенно велики были потери в офицерском составе.

Советское наступление возобновились 20 января в 10.30 после 10-минутной артиллерийской подготовки. 67-я армия силами 46-й и 123-й стрелковых дивизий, 102, 123, 138 и 142-й стрелковых, 152-й и 220-й танковых бригад наносила главный удар на Мустолово с ближайшей задачей овладеть городокским узлом сопротивления, Арбузово, Рабочим поселком № 6. Все атаки захлебнулись под огнем противника. Лишь в центре 123-я стрелковая дивизия, 142-я и 138-я бригады преодолели северную часть синя-винских торфоразработок и продвинулись вперед на 2 км. 2-й ударной армии силами 147-й, 239-й стрелковых дивизий и 16-й танковой бригады удалось лишь занять Поселок № 6 на своем правом фланге и организовать в нем прочную оборону

Генерал Говоров принял решение бросить в бой все резервы Ленинградского фронта и распорядился передать в состав 67-й армии 224, 142, 90 и 189-ю стрелковые дивизии, 250-ю и 56-ю стрелковые бригады, 1-ю Краснознаменную танковую бригаду Одновременно на пополнение выводились 45-я и 63-я гвардейские и 268-я стрелковые дивизии. (Еще раз по поводу того, мог ли Ленинград подождать, пока армия качественно подготовит и доведет до конца операцию по деблокаде. Бывший командир роты И.М. Душенов утверждает следующее: «После прорыва нам дали много хлеба: по 900 г черного и 300 г белого. Мы отказались в пользу ленинградских детей. Нас и так стали хорошо кормить: щи, каша гречневая и рисовая, американская тушенка…»)

Фактически Духанов получал новую армию и старую задачу — прорвать немецкую оборону на реке Мга и разгромить мгинскую группировку. Однако свежие соединения находились в 30–80 км от района боевых действий и могли вступить в бой не ранее 25-го числа. Поэтому в период с 21 по 24 января 67-я армия продолжала попытки наступать в составе четырех стрелковых бригад и двух стрелковых дивизий.

Наконец, генерал Духанов решил ввести в дело 11-ю и 55-ю стрелковые бригады, а также сформировать армейскую подвижную группу в составе 220-й танковой и 34-й лыжной бригад. По замыслу командарма, стрелковые соединения должны были прорвать оборону противника и обеспечить ввод в бой подвижной группы, которой предстояло стремительным ударом вдоль дороги от Рабочего поселка № 6 овладеть Мустолово и отрезать пути отхода всей городокской группировке. Однако 25 января части 11-й и 55-й бригад ничего прорвать не смогли, соответственно, не состоялся и рейд ударной группы. До конца месяца последовательно и безрезультатно в сражение были брошены 224-я стрелковая дивизия и 46-й танковые полк.

Соединения ударной группировки Волховского фронта — 18, 256, 379, 239, 364, 191, 147, 80, 71-я стрелковые дивизии, 33-я стрелковая, 11-я лыжная, 16-я танковая бригады — вместе и порознь, сменяясь и перемешиваясь друг с другом до полной потери управления, штурмовавшие Синявинские высоты, все ту же рощу «Круглая» и рощу «Квадратная» у Рабочего поселка № 6, «вследствие сильного огня противника продвижения не имели и вели бой на прежних рубежах». Правда, «квадратной» рощей к концу месяца овладели.

Противник перебросил под Синявино 11-ю и 21-ю пехотную дивизии, до предела оголив остальной фронт: от Новгорода до Погостья, под Ленинградом и Ораниенбаумом у Линдемана осталось 14 пехотных дивизий. Но риск себя оправдал. Советские войска намертво завязли в немецкой обороне на рубеже севернее и восточнее 2-го Городка, южнее Рабочего поселка № 6, севернее Синявино, западнее Гонтовой Липки и восточнее Гайтолово. Кроме того, они продолжали удерживать плацдарм на левом берегу Невы в районе Московской Дубровки.

На этом операция «Искра» считается законченной.

В ходе ее не было достигнуто сколько-либо значительных военных успехов. Войскам 67-й армии Ленинградского и 2-й ударной Волховского фронтов удалось продвинуться на 6–9 км и пробить вдоль берега Ладожского озера сухопутный коридор шириной от 8 до 11 км. Очистить от противника Кировскую магистраль не получилось. За каждый отвоеванный у врага километр было заплачено полнокровной дивизией. 8-я армия Старикова не смогла сделать и шага. Советские потери за девятнадцать суток составили более 115 тысяч человек убитыми и ранеными, 417 орудий и минометов, 41 танк (по немецким данным, 225) и 41 самолет.

Но политическое и символическое значение прорыв блокады имел большое. Битва за Рабочий поселок № 5, в отличие от проигранного Любанского сражения, вошла в разряд стратегических операций Красной Армии.

18 января, как только в Ставку поступили сведения о прорыве блокады, ГКО дал указание прекратить сооружение свайно-ледовой железнодорожной линии через Ладожское озеро и направить все силы и средства на строительство новой железной дороги от Полян к Шлиссельбургу и временный свайный мост через Неву у Шлиссельбурга. Железнодорожную линию протяженностью в 35 км, названную Дорогой Победы, военные строители проложили через торфяные болота за 18 дней. Для экономии времени земляных насыпей не возводили, шпалы укладывали в утрамбованный снег. В 10 часов утра 7 февраля у перрона Финляндского вокзала ленинградцы торжественно встречали первый поезд, пришедший с Большой земли и доставивший 800 тонн сливочного масла. Через две недели в Ленинграде начали действовать нормы продовольственного снабжения, установленные для крупнейших промышленных центров страны: рабочие стали получать по 700–600 граммов хлеба в день, служащие — по 500, дети и иждивенцы — 400 граммов. Увеличились нормы снабжения другими видами продовольствия.

Однако узкий коридор насквозь простреливался немецкой артиллерией и не обеспечивал регулярного снабжения города-крепости, путь проходил в 4–5 км от линии фронта: «Составы приходилось водить под бомбежкой и артогнем. Осколки настигали и машинистов, и кочегаров, и кондукторов. Ремонт путей зачастую делался подручными средствами на живую нитку. С наступлением лета составы, вопреки всем существующим правилам и представлениям, двигались по ступицу в воде». В результате артобстрелов и бомбардировок железнодорожное сообщение часто нарушалось, а с началом ледохода прекратил функционировать мост через Неву. Основные грузопотоки по-прежнему шли по Дороге жизни через Ладогу; до 30 марта по ней в Ленинград было доставлено более 214 тысяч тонн грузов.

К тому же существовала угроза, что немцы сумеют восстановить положение. Населению знать об этом было не обязательно, но военные все прекрасно понимали. И наконец, если блокада действительно была прорвана, то почему мы все время говорим и пишем про «900 дней и ночей»?

«Боевые действия Волховского фронта в 1943 году, — пишет Мерецков, — после прорыва ленинградской блокады, проходили в условиях едва ли не труднейших из всех, выпавших на долю его воинов. С конца января и по декабрь этого года наши войска, сохраняя в большинстве случаев перевес на правом крыле фронта, в районе Гайтолово, Мишкино, Вороново, осуществляли серию местных операций с задачами, во-первых, сделать непробиваемой южную стенку коридора, который связывал теперь Ленинград и Приволховье; во-вторых, раздвинуть коридор, чтобы укрепить связь с Ленинградом и Балтикой, сделать ее надежнее, лучше снабжать их и готовиться к последующим наступательным действиям… И вот почти двенадцать месяцев два боевых соседа, оба наших фронта, вели то затухающие, то разгоравшиеся боевые действия в направлении на станцию Мга. Одновременно мы осуществляли вспомогательные операции на некоторых участках». Таким образом, и 1943 год стал для солдат Ленинградского и Волховского фронтов годом непрерывных атак. Правда, маршал, как всегда, скромничает: задумывались операции вовсе не местные и не вспомогательные, а совсем даже наоборот. Другое дело — что из этого получилось.