Я отправился в Джанагад на по...

Деви Тринити Даттатрея

Я отправился в Джанагад на поезде, и когда я прибыл к подножью горы, я решил остановиться в доме для гостей местного губернатора. В то время Гирнар находился в подчинении губернатора Джанагада. Днем я уходил в гору, а в гостиницу возвращался, чтобы поесть и отдохнуть. Я привык к этой роскоши; в конце концов, я был сыном миллиардера.

Затем я решил, что мне нужно перебраться на саму гору: ведь я приехал в Гирнар не в отпуск, а для выполнения садханы. Я нашел старый заброшенный шиваитский храм и поселился в нем. Он был расположен таким образом, что если я сидел у входа, ни одно животное не могло подойти ко мне сзади незамеченным. Перед собой я зажигал дхуни (костер садху) и был таким образом защищен со всех сторон, так как ни одно животное никогда не подойдет близко к огню.

Я стал питаться только тем, что едят садху на садаваратах, - местах, устраиваемых для того, чтобы кормить всех, кто проходит мимо. Занимаются этим богатые торговцы, они это делают в качестве религиозного служения. Я сбросил с себя всю свою одежду и ходил нагишом. Вначале я еще прикрывался руками, но через некоторое время полностью освободился от всякого стыда.

В конце концов я перестал принимать пищу вместе с другими садху и ел только плоды с растущих в джунглях деревьев. Вскоре я осознал, что, срывая плоды, я приношу деревьям вред, поэтому стал есть только плоды, которые сами упали с деревьев. Затем я стал есть листья с веток, которые я рубил для своего дхуни, затем - только упавшие листья, затем я перешел только на воду, и, наконец, начал питаться исключительно воздухом. Продолжалось так до тех пор, пока некая эфирная сущность не сказала мне, чтобы я начал снова принимать пищу.

Так же, как и в Бомбее и Бенаресе, большую часть своего времени я проводил на смашане. Однажды похоронная процессия принесла на кладбище тело молодого человека, которое предстояло подвергнуть сожжению. Наблюдая за тем, как скорбящие родственники устраивают погребальный костер, я заметил стоящего невдалеке худого факира. Он был тощим как скелет. Факир подошел к родителям парня и сказал: «Что вы делаете? Этот юноша не умер, он просто спит».

Отец парня взглянул на него и сказал: «Зачем ты вмешиваешься? Ты, что, Бог или кто-то еще, кто может возвращать мертвых к жизни? Убирайся отсюда, пока я тебя не вышвырнул». Но факир настаивал на том, что юноша не мертв, и, по-моему, настаивал несколько излишне, поскольку все кончилось тем, что отец парня ударил его по голове, и из раны вытекло несколько капель крови.

Старый факир вытер свой лоб, увидел кровь и, взглянув на ударившего, сказал: «Ага, ты окрасил меня в красный цвет, теперь я окрашу этот день для тебя». Он подошел к трупу и, ударив его хорошенько ногой, сказал: «Вставай!» И труп сел.

Да, видели бы вы состояние участников похоронной процессии! Они бросились бежать, как будто за ними гнались привидения, а я подумал: «Так, этот человек что-то из себя представляет». Старик подошел ко мне, вытащил свой чиллум (Чиллум - прямая трубка для курения гашиша.) набил его ганджей (Ганджа - цветки марихуаны.) и затем предложил мне. Но я попросил его самого зажечь трубку. Когда он вдохнул, из чиллума вырвался столб пламени высотой в тридцать сантиметров.