Глава 4. «Я полюбила призрака…»

В начале 1990-х годов я входил в редакционный совет нового казанского журнала «Ребусъ», взявшегося за освещение темы аномальных явлений, и вот там однажды получили рукопись… Очень необычную. Это был рассказ о событиях, в которые и верилось, и не верилось. Писала женщина, и писала о невероятном. В те годы мы вообще слишком мало знали о контактах с иномирянами, а уж о сексуальных — тем более.

Решали, как быть с рукописью? Подкупала искренность повествования. Такое, когда о подобном почти нигде и ничего не писалось, сочинить трудно. Да и с какой стати вешать на себя грех откровенной лжи? Судя по рукописи, в ней ничего не придумывалось.

Да и я что-то не припомню, чтобы сталкивался с розыгрышами на подобные темы. Чаще люди бывают ошеломлены, подавлены происходившим с ними, но шутить на эти темы охотников было немного. По крайней мере, мне не доводилось с такими встречаться. Бог миловал.

Впрочем, в редколлегии решали недолго: надо публиковать! — было общее мнение. Вдруг этот случай не единичный, и в дальнейшем последуют признания от других читателей? Ведь тогда можно будет выявить типичные ситуации, сопоставить впечатления, найти какие-то закономерности… Словом, начнется исследовательская работа более содержательного характера, чем в случае уникальности события.

Итак, вот этот рассказ…

«На дворе стояла осень, та самая ее пора, которую обычно называют золотой. Все началось с того момента, когда я заметила, что разговариваю сама с собой. Обыкновенная четырнадцатилетняя школьница, я не отличалась от своих сверстников ничем особенным. Воспитывалась в атеистическом духе, как это было положено, не верила ни в Бога, ни в черта, вернее, просто не задумывалась об этом. Фантастику не любила, читала в основном романы. Свободное время проводила с подругами. Ходили в кино, слушали музыку, в общем, все как у большинства подростков.

«Сама с собой» я говорила, как правило, на ходу, лишь тогда, когда находилась в движении. Темы «бесед» были самые разные: о прочитанных книгах и просмотренных фильмах, о моем характере, любимой музыке, о подругах и, конечно же, о любви и взаимоотношении полов. В школе или дома я забывалась, однако стоило куда-то отправиться одной — и «беседы» возобновлялись.

В тот осенний день, помню, я удивилась, что долгое время даже не замечала своих «бесед». Все это показалось смешной и нелепой игрой. Стала себя контролировать, на какое-то время прекратила свои странные разговоры. Но вдруг через некоторое время в голову пришло, что меня слушает мужчина. Он находится где-то высоко и воспринимает мои мысли на большом расстоянии без всякой задержки. Ему около сорока лет… Я не видела лица, но очень спокойно и естественно приняла то, что это именно сорокалетний мужчина, который сейчас очень высоко и далеко.

«Мужчина, да еще сверху, не иначе как Бог, — подумалось мне. — Получается, Бог все-таки существует? Только зачем ему нужна я, простая школьница?»

А в голову опять приходит: ему нравятся мои мысли, и, если я не против, он хотел бы слушать меня дальше. Помню, мне тогда ужасно польстило, что Господу Богу нравятся мои размышления. И с тех пор «беседы» стали несколько другими. Теперь я направляла свои мысли конкретному существу. А с той, для меня неведомой, стороны чувствовалось одобрение, какая-то «мягкая» симпатия, благодарность. Так продолжалось месяца три, а ближе к Новому году я стала замечать, что меня интересует религия. Правда, чисто внешние ее атрибуты. Я смастерила себе крест, начала собирать картинки, вырезки из журналов, репродукции икон. Случалось, когда заходила речь о Боге, мое сердце начинало биться в каком-то непонятном волнении, меня словно пронизывало током. Однако мой собеседник продолжал молчать, только слушал. Пока однажды…

Был уже январь. Как-то вечером я ждала мать с работы и время от времени посматривала на часы. Она возвращалась очень поздно, и я волновалась за нее. Не хотела ложиться спать. Но вот — на часах было без пятнадцати двенадцать — мне вдруг страшно захотелось спать, глаза слипались сами собой, я не могла справиться с сонливостью. Прилегла — и мгновенно провалилась куда-то, словно в черную яму. Очнулась тут же, но как бы в полудреме, вроде будто сплю и не сплю. Вспоминаю, что мать еще не пришла. И в то же время вижу себя лежащей на кровати. Оглядываю свою комнату, все на месте, на часах по-прежнему без четверти… И вдруг откуда-то с потолка на меня начинает опускаться черная прямоугольная, во весь мой рост, тяжелая плита. Я вижу ее не наяву, а где-то у себя в голове, как бы лбом ее вижу, ощущаю массивность, ее мощное и жуткое движение. Мне страшно, я не могу пошевелиться, хотела закричать… И тут почувствовала себя раздвоенной. Одна «я» лежу, придавленная глыбой к постели, оцепеневшая, перепуганная. «Другая» же глядит на себя сверху, удивительно парящая, легкая, абсолютно ко всему безучастная, лишенная всяких эмоций.

Я металась по кровати, стараясь подняться, плита страшно давила, особенно больно было в груди, голова была прижата к подушке. Стало жарко. В какой-то момент я получаю возможность набрать воздуха побольше и закричать. Голоса своего не слышу, но кричу и понимаю, что зову Христа. Нет, не на помощь, а просто сознаю его реальность. Плита сразу же подалась вверх, а другая «я», что наверху, падает вниз, сама на себя — и мгновенный провал опять в черную яму!..

Снова очнулась, на этот раз по-настоящему. На часах ровно полночь. Ноги дрожат, меня знобит. Ну, думаю, приснится же такое…

Проходит несколько недель. Мои «беседы» как-то незаметно прервались. На душе было тихо и спокойно. И вот неожиданно в сознании возникает некий образ. Опять как бы лбом, как тогда черную плиту, отчетливо вижу стоящего передо мной мужчину. Очень высок, лицо узкое, вытянутое, очень бледное, словно после обморока. Огромные, чуть не в пол-лица, светло-серые глаза. Меня поразил взгляд — пронизывающий, будто рентгеном просвечивающий насквозь, завораживающий. (Потом я узнаю, что его взгляд обладает большой силой воздействия и может заставить чувствовать, думать и делать то, что ему будет нужно.) Его лицо казалось иконописным. Не скажу, что передо мной была икона, скорее стиль напоминал иконопись. Волосы пшеничного цвета спускались до плеч, необычная худоба не выглядела болезненной, длинные руки заканчивались невероятно длинными тонкими пальцами. На вид ему было лет тридцать пять или сорок, впрочем, как я потом узнала, он вообще не имел возраста.

Наконец, и это было самым поразительным, я «услышала» его. Нет, это были не слова, не мысли. Это были — эмоции. Я не знаю, как пояснить это точнее. Оказалось, что наши чувства тоже передают информацию, конечно, больше душевного свойства. Каким-то непостижимым образом я понимала, что он хочет мне сказать. Вначале пришло приветствие (сейчас уже не помню, в какой форме), потом сообщение о том, что передо мной именно тот, кто был моим молчаливым собеседником. На этом видение пропало.

В дальнейшем его образ стал появляться передо мной, в моем сознании, довольно часто. Думаешь ли о чем, занимаешься ли делами — вдруг он встает перед глазами четко и ясно, как было в первый раз. И по-прежнему мне передавались его эмоции, в которых чувствовалось даже некоторое кокетство, ненавязчивое желание, чтобы я обратила на него внимание как на мужчину. Да, он мне нравился. Через его эмоции у меня сложились определенные представления о том, что мой гость существует в некоем мире, но не на планете, а как бы в межзвездном пространстве, в мире без времени, точнее, над временем. Еще точнее было бы сказать, что существа в том мире овладели свойствами времени.

«Они» в большинстве своем похожи на моего знакомого, у «них» так же, как и у нас, есть разделение на детей и взрослых, на мужчин и женщин. Но в том мире нет аналогий нашим государствам, нациям, профессиям, брачным отношениям (правда, существуют гармоничные союзы между мужчиной и женщиной). «Там» нет языковых различий, да и языка в нашем виде нет, общение происходит телепатически, и это обмен не мыслями, а чувствами. Тот мир связан с религией, но что это за связь, я не понимаю.

Признаюсь откровенно, тогда, в свои четырнадцать лет, я не задумывалась, насколько точны мои представления о его жизни в том неведомом мире. Я с легкостью подлаживала все непривычное под знакомые земные образы. Его мир — это мир богов. Значит, и он — Бог. Значит, он Христос (других божественных имен я тогда не знала). Позднее, спустя годы, я поняла, что тот его запредельный мир отражается в земных религиях, как в воде отражается дерево. Может быть, это и не один мир, а многие миры или система миров, к которым подошло бы наше понятие «высшие сферы». Отражение дерева на водной глади искажается рябью, волнением, и по нему нельзя судить о точном виде самого дерева. Но тогда, восемнадцать лет назад, я принимала все со мной происходящее за божественное откровение.

Визиты в мое сознание продолжались и становились все более частыми. Бывали моменты, когда мой гость проводил со мной целый час, и эмоции текли рекой — от него ко мне, от меня к нему, а то двумя встречными потоками сразу.

Не было слов, да они и не нужны были. Мне с ним было спокойно, легко, уютно, как маленькому ребенку на материнских коленях. Он был очень нежен, бесконечно нежен и так же бесконечно тих, словно в ожидании первого поцелуя… Но как затишье бывает перед бурей, так и после первого невинного поцелуя наступает время более бурных страстей. Любовь в моем сердце вспыхнула, как пожар. Конечно, это банальное выражение, но точнее выразиться не могу. А вместе с любовью пришли тоска и растерянность — ведь любимого не было рядом, я не могла к нему прикоснуться. Мне не хватало его рук, его любящих глаз, его нежных слов. Точнее, все это было, но было где-то там, далеко, в призрачном и непонятном мире, который был виден лишь сознанием, внутренним взором. Моя физическая природа протестовала против подобного положения, не видя никакого выхода, я впадала в тоску.

А от него шли эмоции, по которым я «прочитала» примерно следующее: мой гость не имеет физической, телесной оболочки, подобной моей. Он — нечто такое, что моему воображению не поддается, и нет таких слов в моем лексиконе, чтобы описать это нечто. Тем не менее это нечто несет в себе мужское начало и может иметь соответствующий ему внешний облик, тот, который я мысленно вижу. Разумеется, с некоторыми поправками на мое восприятие. Еще я узнала, что ему ничего не стоит принять любой облик, как он пошутил: «Могу свое тело снять с гвоздика, надеть или повесить обратно…»

В его беспокойном ожидании я прочла: что ты на это скажешь? И только когда он понял, что я приняла его таким, какой он есть, люблю его таким и согласна на все, лишь бы быть вместе, — от него повеяло успокоением, облегчением. И я отчетливо услышала: «Я люблю тебя, мы обязательно будем вместе. Жди меня». И хотя я не представляла, как это вообще возможно, я поверила, что так и будет.

Рассказывать о наших отношениях кому-нибудь он запрещал, объясняя это тем, что меня в лучшем случае не поймут, в худшем — покажут психиатру.

«У нас с тобой единственный выход — ждать».

«Чего ждать?»

«Придет время, и ты поймешь…»

Но мне было необходимо с кем-нибудь поделиться своей тайной. Тогда он пообещал найти такого человека, который бы разделил мои переживания.

Тем временем прошли весна и лето, наступил сентябрь 1974 года. Мне исполнилось пятнадцать. В девятый класс я пошла уже в другую школу, и там познакомилась с девочкой, которая на два года стала для меня самой близкой подругой. Ее звали Наташей, мы понимали друг друга во всем. Ей я решила доверить свою тайну. Это случилось после выпускного вечера. Вместо того чтобы со всем классом идти встречать рассвет, мы уединились у меня дома, в моей комнате, и я начала свой рассказ. Наташа слушала меня без удивления, когда же я стала описывать внешность своего странного знакомого, она вдруг воскликнула:

— Да я же знаю его! Я его видела!

Я была потрясена. А Наташа рассказала мне все о себе.

Года три назад, когда мы еще не были знакомы, Наташа решила как-то загадать: есть ли Бог на свете. В общем-то ради шутки. Однажды Наташина мама принесла домой яблок. «Если и завтра мама принесет яблоки, — решила дочь, — то, значит, Бог есть». Назавтра мать снова принесла яблоки. «Совпадение, — подумала Наташа, — вот если и завтра будут яблоки…» И в третий день яблоки мать принесла. В общем-то все это было довольно глупо, и Наташа постаралась забыть об этом.

А через несколько дней, причесываясь перед зеркалом, она вдруг увидела боковым зрением мужское лицо, очень бледное и худое, с пронзительным взглядом. Светлые волосы до плеч, светло-серые глаза пристально глядели на Наташу. Но стоило ей обернуться, и незнакомец исчез. Больше он не появлялся, однако с тех пор к Наташе стали приходить интересные мысли: о внеземных мирах, о других измерениях и пространствах, о разумных существах, наконец, о Боге. И размышления эти невольно связывались с тем необыкновенным лицом, виденном в зеркале…

Но сегодня, когда я стала описывать его внешность, ей сразу стало ясно, о ком идет речь. Наташа бросилась ко мне:

— Я не знаю, откуда это мне известно, но… поверь, что он любит тебя. И хочет, чтобы ты не считала его богом. Его мир связан с тем, что мы на земле называем религией, только не знаю, в чем заключается эта связь.

— Тебе это сейчас пришло в голову? Или ты… Наташа, скажи…

— Не знаю, ничего не знаю. И не спрашивай больше ни о чем.

…С того дня наша дружба с Наташей превратилась в тайное содружество. Он был для Наташи другом, правда, она его не видела, а только чувствовала его присутствие. А для меня начались бессонные ночи, долгие потоки эмоций, в которых было все — любовь и нежность, щемящая тоска и тихая грусть, скрытое игривое желание и открытая пламенная страсть. В нем была какая-то удивительная свобода, полное отсутствие стеснительности, предельная откровенность и чистота.

Он любил как-то бездонно, целиком поглощая все мои мысли и чувства, наполняя меня взамен своим мироощущением, силой и энергией. Я испытывала тогда повышенный жизненный тонус, приподнятое настроение. Ощущение его постоянного присутствия придавало мне невероятную жизнерадостность и безмятежность. Он был всегда ласков и внимателен, снисходителен к капризам — к тому времени я позволяла себе и капризы! Наконец, от него последовало предложение выйти за него замуж. Конечно, не по земному образцу, а наподобие как бы слияния двух сердец и судеб в одно целое — союз двух любящих душ.

Разумеется, я согласилась. И он стал моим первым мужчиной и любовником. Моей первой, моей вечной любовью…

Так продолжалось около трех лет. Подруги мои выходили замуж, рожали детей, в общем, жили обычной нашей жизнью. Но именно эта приземленная, обыденная реальность со временем стала представляться для меня недосягаемым счастьем. Природа брала свое, и мне хотелось иметь все то, что было у моих знакомых, — муж, дети… Конечно, он все видел и все понимал. Однако всякий раз, когда со мной знакомились парни, меня и моих кавалеров, казалось бы, ни с того ни с сего начинала преследовать полоса неудач. Наконец, ухажеры исчезали бесследно. А я опять оставалась с моим небесным возлюбленным. Никаких упреков, выговоров в его эмоциях не было, одна лишь печаль и сожаление по поводу того, что мне чего-то недостает, что я все-таки не смогла до конца его принять таким, какой он есть, и полностью принадлежать ему. Я же, со своей стороны, измотанная двойственностью своего положения, начинала бунтовать, чуть ли не скандалить, доказывая необходимость удовлетворения своих жизненных потребностей.

Дошло до того, что я поставила перед ним ультиматум: либо он уходит, оставляет меня в покое, либо является ко мне в материализованном виде, становится таким, как я, потому что иных способов контактов я более не желаю. От него пошла боль, беспрерывная боль. В его молчании подразумевалась невозможность исполнить мое последнее требование. Значит, оставалось первое.

И он ушел. Послал напоследок: «Пусть будет так, как ты хочешь. Придет время, и ты вернешься. Когда наступят для нас всех особенные времена, когда ты многое испытаешь и постигнешь, ты вернешься. Удовлетворив все требования своей физической природы, ты опять вернешься ко мне…»

Десять лет я не видела его и не слышала. Он ничем не выказал своего присутствия. Как только я поняла, что наконец свободна, тут же выскочила замуж, родила двоих детей. В общем, жизнь моя была в полной норме. Лишь душа была не на месте, рвалась назад, душа, как будто отдельное от меня существо, не могла признать ни меня теперешней, ни моей теперешней жизни. Я была замкнута с мужем, неискренна, так и не смогла его полюбить. Весь мой опыт семейной жизни показал только то, что никто теперь не сможет занять в моем сердце места небесного избранника. Как ни старалась я забыть его, как ни старалась убедить себя, что все забыла, память хранила все нетронутым, свежим, будто все это было вчера. Наконец, я окончательно выдохлась…

Ни к чему описывать развод. Как-то раз, рано встав с постели, я увидела близко, на расстоянии вытянутой руки, яркую огненную точку. Точка приблизилась, увеличившись в размерах до шарика. Я снова легла и закрыла глаза, решила, что мне показалось. Но стоило открыть глаза, как передо мной опять был шарик, теперь уже шар, он медленно изменял свою форму и превратился в мерцающую сферу или, может быть, корону. Изнутри сфера была составлена из многоугольников, очерченных цветными контурами — красный, желтый, зеленый, синий, оранжевый… Сфера ярко сияла, переливаясь, и медленно проплывала мимо меня, за меня, наконец скрылась из глаз. Некоторое время я почти ничего не видела, как после электросварки.

Примерно через месяц повторилось то же самое, только вечером. И тут все вспыхнуло с новой силой! И любовь, и радость встреч, и нежность признаний. Я к нему вернулась…

Наши отношения с начала знакомства изменялись. Необычное становилось привычным. И теперь, предвидя недоумение читателей, хочу попытаться передать, как я видела невидимое, слышала неслышимое, ощущала неощутимое.

Однажды вечером, часов в восемь, как обычно перед его приходом, наступило состояние сонливости. Я сразу, не сопротивляясь, пошла к себе в комнату и прилегла. Сонливость незаметно отступает, голова становится чистой и ясной, усиливается «ощущение беспокойства. Время от — времени я оглядываюсь на окно, почему-то в таких случаях меня всегда тянет смотреть на окно. Его появление всегда неожиданно, и хотя я его еще не вижу, но знаю, что он рядом. Приходит успокоение, голова горит, такое чувство, будто меня тянет вверх, в сторону окна. Хочется потереть затылок руками и сделать легкий массаж. В голове как будто что-то щелкает, и вот уже сознание «считывает» первую эмоцию. Это похоже на теплую и мягкую волну, все воспринимается, как сквозь тонкую хмельную дымку. И уже из той волны является мысль. Моя мысль о его чувствах или, быть может, его мысли, почувствованные мной. Я понимаю его, разумеется, с поправкой на свой земной опыт.

…В тот вечер я попросила показать мне Космос. Слово «попросила», пожалуй, не совсем подходит. В таких ситуациях достаточно малейшего моего желания, чтобы оно моментально им «считалось». Стоило мне вот так пожелать, как перед моим внутренним взором возникла изумительная картина. Первое, что меня поразило, — это то, что в Космосе все цветное. Раньше я полагала, что Космос черный, с точками серебряных звезд, как выглядит ночное небо с Земли. Но звезды оказались и зелеными, и красными, и белыми. Навстречу мне плыли разноцветные туманности, словно облака, подкрашенные неизвестно откуда льющимся светом. Да и сам «воздух», если можно так назвать окружавшее меня межзвездное пространство, то оранжевый, то фиолетовый, то изумрудный. Все меняется на глазах, возникая неизвестно откуда и исчезая, словно живое существо, сотканное из непередаваемых оттенков переливающегося сияния.

Лечу сквозь него. Потрясающая тишина, нет, не та, что бывает в отсутствие малейших звуков у нас на земле. А тишина — парадоксально, но факт — глубоко звучащая, как музыка, которая несет блаженство и успокоение, восторг полета…

Следом возникает картина иная, вернее, я словно вплываю из первой картины в другую. В фиолетовой дымке завис, а точнее, парит черный юлообразный аппарат с двойным рядом круглых иллюминаторов. Внутри корабля (или станции, я не знаю) свет был белым, а снаружи каждое обзорное окно казалось цветным: одно отливало красным, другое синим, третье сиреневым… Слева от себя замечаю другой аппарат, более приплюснутый по форме, с одним рядом иллюминаторов. Состоял он из трех частей, нижняя и верхняя вращались, а средняя, с окнами, была неподвижна. Вращающиеся части набирали бешеные обороты. Корабль сначала превратился в желтое расплывчатое пятно, а затем и вовсе растаял. И незаметно вся эта картина переходит в следующий эпизод.

На краю округлой, словно зависшей в пространстве плоскости, боком ко мне, стояла мужская фигура огромного роста. Неожиданно «кадр» меняется. Вижу близко синеватые кисти рук с удлиненными пальцами. Кончики их обращены вдаль. Еще секунда — и из каждого пальца возникает бело-желтый луч, расширяющийся к горизонту. Слух уловил нечто, напоминающее сирену, и на этом все закончилось.

Надо заметить, что любое наше общение всегда обрывается так — резко. Вот вроде только что я была там, рядом с ним, — и вдруг словно кто-то меня встряхнул, и уже нет ни тех образов, ни того особенного состояния. Какое-то опустошение, без мыслей, без желаний. В такую ночь я сплю без сновидений.

В другой раз я передала: «Покажи мне, где ты живешь?»

Перед глазами поплыла оранжевая дымка, вдруг словно свет включился в голове, и сквозь прозрачную оранжевую завесу проступила картина. Дивный пейзаж с деревьями и рекой, большими белыми камнями по берегам. Все вроде как у нас, только вода в реке искрящаяся, изумрудная. Окружающая реку зелень (нет, не зелень, поскольку крупные толстые листья и стебли были фиолетовыми) застыла, словно в раздумье о вечности, среди валунов стлался туман, лениво крадучись кверху. Прямо передо мной шевелилась длинная рыжая полоса, не знаю, что это было, — животное или растение — полоса дышала, раскладывалась в нечто вроде кустарника с веточками, но без листьев, и опять складывалась в ровную полоску. И все было залито ярким белым светом, но не солнечным. Ослепительным, хотя не режущим глаз. Идущим не из одного источника, а отовсюду — из самой реки, от камней, деревьев…

И вдруг я полетела. Все это неземное великолепие начало уходить вниз, становилось все меньше, а я чувствовала себя все выше и выше, я поняла, что засыпаю. Провал этот был кратковременным. Все дальнейшее походило на сон, но ощущалось как полнейшая реальность. Как будто из одного времени я перескочила в другое, как будто от самой себя отгородилась невидимой стеной иного бытия.

Наконец я окончательно проснулась. Чувствую чей-то пристальный взгляд. Открываю глаза. Он сидел на краю моей постели, подперев голову рукой, и глядел на меня. В комнате было не темно, свет шел из-за его спины. Он выглядел не совсем так, каким я его знала. Лицо и волосы несколько темнее, глаза сильно раскосыми. Я узнавала его и не узнавала.

«Таким, значит, я нравлюсь меньше?»

Не было смысла отвечать на его упрек, я знала, что ответ он знает лучше, чем я.

«Хорошо, смотри», — продолжал он. И тут на моих глазах, его лицо начинает меняться. Волосы светлели, глаза начинали светиться, пока наконец он не принял тот облик, к которому я привыкла. Довольная его преображением, я улыбнулась…

Свидание прервалось неожиданно, как всегда: показалось, что я снова вижу его сидящим у моих ног, — и вот уже ничего нет, он словно растаял. Однако состояние сновидения не прервалось, и, решив воспользоваться этим случаем, я вылетела через окно во двор. Осторожно заглядываю в окно соседней комнаты, где мама с дочкой смотрят телевизор, а мой маленький сын разложил на полу игрушки. Низко, не касаясь ногами земли, перелетаю к дому напротив, с бесстыдным любопытством заглядываю в чужие окна. Люди укладываются спать, меня никто не замечает. Думаю, пора возвращаться, вот-вот я должна буду очнуться, надо спешить. Лечу обратно, в свое окно, проникаю в комнату и ложусь как бы сама в себя… и через короткий миг темного провала осознаю себя проснувшейся. В соседней комнате дочка смотрит телевизор, мама с нею рядом, сынишка ползает с машиной по полу…

И вот последний случай, о котором хотелось бы рассказать. Так же вечером лежу и слышу из другой комнаты мамин голос. В этот момент на спинке кровати, словно на экране, спроецированное откуда-то издалека, появляется его лицо. Между нами начинается обычный разговор, я не сразу уловила новое на его лице. Оказалось, сегодня он был в черных непроницаемых очках. Я стала приставать, чтобы он снял их. Он отвечает, что нельзя. Но я нахально сдергиваю их…

За окном голос дочери: «Бабушка! Что с телевизором? Экран совсем погас».

«Помехи какие-то… — Мама начинает переключать каналы. — Что-нибудь на станции, наверно».

К горлу подступила тошнота, голова закружилась. Он снова надел очки — и сразу все прошло. Телевизор за стенкой заработал вновь. Мама входит в мою комнату, проходит мимо, ворча, мол, уляжется раньше времени. Я замерла. Она берет постельное белье и уходит. Все это мне кажется забавным, и я опять сдергиваю с него очки.

«Бабушка, — кричит дочь, — иди сюда, снова не показывает!»

Возмущенная мама делает выговор всем телевизионщикам страны. Я тоже получаю выговор — и от нее, и от своего собеседника. Он вновь в очках, и телевизор в соседней комнате оживает. Видение исчезло — и я как провалилась. Очнулась от того, что меня будит мама, выговаривая, что, дескать, детей пора укладывать, а я тут мешаю… Спрашиваю, что случилось с телевизором.

«Так ты что же, не спала? — отвечает она. — Два раза помехи всякие, ничего не видно, звука нет. Думала, фильм не дадут доглядеть.

Чем объяснить такую связь очков на лице моего собеседника и работой телевизора — понять, как ни старалась, не могу.

Предвижу у кого-то пошлые ухмылки и потому спешу еще раз повторить: да, между нами все «было». Но даже в исповеди существуют границы. Поверьте, для меня все это очень и очень серьезно. Я просила не называть моего имени, но если кто-то захочет мне написать, поделиться своими сокровенными переживаниями или что-то посоветовать, то пишите на адрес редакции журнала «Ребусъ». Я уверена, я знаю, что подобное случилось не со мной одной» (14).

Да, действительно, подобное случалось и с другими: Мы только не знаем одного: каков процент испытавших аналогичный опыт общения с призраками? Возможно, он совсем мал, то есть таких людей единицы, а, может быть, и больше. Повторяю, люди в большинстве своем не склонны раскрывать подробности своих испытаний. Они точно знают, что их не поймут, не так истолкуют…

Вот, скажем, принесла москвичка Р. в редакцию газеты «Тайная власть» толстую тетрадь, в которой подробно, день за днем описана ее личная жизнь с призраком, но там отнеслись к описанию как к мифу. Дали небольшие фрагменты записей с весьма поверхностными комментариями, но даже по приведенным цитатам видно — женщина пережила очень непростой период своей жизни, и там были элементы новизны и обстоятельства, которыми должны бы заинтересоваться настоящие исследователи и ученые. Но нет — все мимо нас, все отмахиваясь, и только, по-видимому, в качестве эпатажа для читателей редакция процитировала частичку ее описаний (15).

«…Когда мы разошлись с мужем, пришлось разменять нашу квартиру на две однокомнатные. Я выбрала ту, что ближе к центру, — возле станции метро «Баррикадная». Соседи сразу предупредили меня, что о квартире идет недобрая слава, там «нечисто», но я не обратила на это внимания. И в первые несколько месяцев все было нормально. Но потом…

…Проснулась ночью от того, что заскрипела кровать, словно кто-то сел в ногах. Открыла глаза и действительно увидела силуэт мужчины. Сквозь него просвечивались узор ковра на стене и часть окна. Хотела закричать, но перехватило дыхание, а в голове появилась посторонняя мысль: «Не бойся, ничего плохого я тебе не сделаю». И страх сразу прошел.

…Следующей ночью он снова пришел. Долго сидел в ногах, а потом стал поглаживать меня. Его руки проходили сквозь одеяло и легко касались моего тела. Это было удивительное ощущение. Потом он лег рядом и обнял меня.

…Это продолжалось чуть меньше месяца. И это было замечательно — ни с одним мужчиной мне не удавалось испытать такого счастья. Я умоляла его рассказать — кто он? Но в голове в ответ неизменно возникала мысль: «Тебе это будет неинтересно». А потом он исчез. И начались черные ночи без сна. Я ждала, мысленно умоляла прийти, но он больше не появлялся.

…Я обнаружила, что беременна. Вот это было страшно. Ведь за все это время я не была ни с одним мужчиной. Пошла в консультацию, хотела сделать аборт. Но врачи после ультразвукового просвечивания сказали, что это ложная беременность: такое, мол, иногда бывает…»

Однако, несмотря на заверения врачей о ложной беременности, через положенное время у автора дневника родилось маленькое… привидение.

«…Оно было крохотным, но совершенно взрослым и самостоятельным. Оно покинуло меня, хотя я просила его остаться. Но с тех пор оно несколько раз возвращалось, ласкалось ко мне, прижимаясь к моей груди (удивительное чувство), и я ощущала исходящие от него волны тепла и любви…»

Вот такой небольшой фрагмент, за которым кроется очень интересный опыт, оказавшийся пока не востребованным наукой. Мы, как водится, наговорим кучу слов про «измененное сознание», про самогипноз, про «реализацию подсознательного желания» одинокой женщины, а признать реальностью произошедшее, признать правоту женщины никак не решаемся.

Наука не признает существования призраков, не доказала — и, кстати, не жаждет доказывать — наличие иных форм разумной жизни, значит, весь этот опыт — только фантазии неуравновешенных личностей. С тем и успокаиваемся, вернее, убаюкиваем сами себя, оставаясь слепыми и глухими, оставаясь в самоизоляции от бурной и насыщенной жизни вокруг нас.

В исследовательском архиве Виталия Петровича Дьячкова из Костромы имеется еще один случай интимных контактов с невидимым существом непонятного происхождения. Призрак ли это или, может, действительно инопланетянин — судить непросто.

Итак, в начале августа 1995 года в Костроме на небольшой улочке недалеко от центра города, в старом деревянном доме, где живет Нонна К. - одинокая симпатичная женщина, стали происходить странные явления. Стоило ей прилечь на диван — ночью спать, а днем просто отдохнуть или почитать — как она стала ощущать чьи-то легкие прикосновения. Кто-то невидимый гладил ей шею, щеки, грудь, живот — дальше дело не доходило… Рядом, улица, чувство- v валось чье-то дыхание… Нонна пробовала дотронуться до ласкового «невидимки», но рука ее повисала в воздухе.

Прошло три дня, и Нонна начала слышать какие-то звуки, словно разговор, но очень тихий, слов разобрать не удавалось. Ночью, проснувшись, она увидела у дивана, на котором спала, некое человекоподобное существо. Буквально через две-три секунды видение исчезло. Несколько позднее, тоже ночью, она заметила эту же почти человеческую по очертаниям фигуру, ходившую по комнате. Отчетливо слышались шаги.

На следующую ночь «невидимка» опять стал гладить тело Нонны, и она испытала величайшее блаженство. Уточняющая деталь: женщина пояснила, что при поглаживании она четко ощущала не руку, а только один палец. Он воспринимался ею как «человеческий», но как бы покрытый тонким пластиком.

И еще — в «кульминационные» моменты, видимо, тоже испытывая удовольствие, «невидимка» томно шептал: «Нонна, моя Нонна!..» Впрочем, возможно, это и не говорилось, а передавалось телепатически, утверждать трудно.

Виталий Дьяков убедился сам и готов отстаивать свою точку зрения, что Нонна К. - женщина с совершенно здоровой психикой, аномальными проблемами практически не интересуется. Разумеется, как и любого человека, происходящее ее не только удивляло, но и пугало. Правда, испуг и страх «гасились» тем, что обхождение «невидимки» было достаточно галантным и неагрессивным. Более того, она даже привыкла к нему настолько, что стала задавать ему вопросы: «Как тебя звать?! Кто ты, откуда, почему появился у меня?»

Увы! Ответов не было, пришелец хранил молчание. Но события принимали все более непредсказуемый характер. Очередной ночью «дружок» появился с каким-то небольшим прибором, напоминавшим пульт дистанционного управления для телевизора или видеомагнитофона. На нем были видны три источника яркого света, как бы три лампочки. Заметного освещения в комнате они не прибавляли, зато при них «невидимка» воспринимался как контурная тень. Разглядеть его лицо тоже было невозможно, а при включении электрического освещения он пропадал.

В тот раз, ближе к утру, пришелец вступил с Нонной в близкие отношения, чему она не противилась. Но способ достижения цели был совершенно неземной (от детализации и уточнений Дьячков уклонился).

Интересно то, что этому предшествовала одна странность: «дружок» появился стоящим на подоконнике (при этом можно было определить его рост — он был на уровне окна, то есть около 170 сантиметров), в руке у него был стакан, в нем какая-то зеленоватая светящаяся жидкость, наверное, тягучая, так как он ее пил с некоторыми усилиями.

Перед вступлением в интимные отношения пришелец прислонил к пояснице Нонны свой приборчик с лампочками — при этом женщина ощутила приятное жжение. На вопрос: «Зачем ты так делаешь?» — Нонна получила телепатический ответ: «Я подзаряжаю тебя и себе так сделаю, чтобы нам обоим было очень хорошо!»

Пришелец сказал сущую правду — было так хорошо, как никогда в жизни!.. Наутро счастливая женщина приготовила вкусный завтрак и, выставив его на стол, предложила «невидимке» отведать земной пищи. Но, как уже упоминалось, при свете он не появлялся, а еда так и осталась нетронутой.

День прошел как обычно, а вот поздно вечером, когда Нонна выключила свет, чтобы он не мешал «дружку», случилось нечто непредвиденное. После очередного интима женщина заснула и проснулась от какого-то разговора. На подоконнике увидела… силуэты двоих мужчин! Стала соображать: «Один — мой, а второй — кто и зачем здесь?!»

«Дружок» в разговоре, детали которого Нонна не уловила, называл второго именем, звучащим примерно как Адаман или что-то похожее. Но вот то, что сказал в конце разговора Адаман, различила четко: «Она вроде бы уснула. Теперь и я с ней буду!» Он уже собирался слезть с окна, но «дружок» возразил: «Нет, не надо, видишь — она спит, не надо ее беспокоить!» На том, видно, и порешили… Вновь проваливаясь в сон, Нонна с благодарностью подумала о своем кавалере.

И все же после этого случая у женщины появилось безотчетное чувство страха. Очевидно, это была простая защитная реакция на события, которые могли произойти в дальнейшем. Поэтому она несколько ночей провела у знакомых и родственников, а одну ночь дома, но со своим близким другом (настоящим, без кавычек!). Поразительно, но когда они ложились спать, из кухни раздавались отчетливые (для Нонны) всхлипывания ее «дружка» — надо полагать, что присутствие «соперника» приводило его в отчаяние!

Ну а на следующий день Нонна, решив больше не испытывать судьбу и не щекотать себе нервы с загадочным «дружком», пошла к специалистам-уфологам и все им рассказала…

Правда, осталось неизвестным, помогли ли Нонне уфологи: пока действенных, хорошо апробированных методов, увы, не находится. Иногда что-то срабатывает, а чаще — нет. Слишком мало мы знаем о невидимых сущностях из иных миров, чтобы надежно строить оборону.