При кратком обсуждении Начал, которое составляет части 1 и 2 Введения к этой книге, мы видели, что Монада, берущая начало от Первого Логоса, имеет в своей сущности триединство собственного Источника, аспекты Воли, Мудрости и Активности.

Именно на изучение Воли — проявляющейся как Воля на высшем плане и как Желание на низшем — мы обратим сейчас наше внимание; а изучение Желания ведет нас к изучению Эмоции, которая неразрывно с ним связана. Мы уже видели, что находимся здесь, потому что проявили волю жить в низших мирах, что наше нахождение здесь определяет Воля. Но сущность, сила и работа Воли в значительной степени остается малопонятной, ибо на ранних стадиях эволюции она не проявляется на низших планах, кроме как в качестве Желания, и вначале она должна быть изучена как Желание, прежде чем может быть понята как Воля.

Она является аспектом Силы сознания, постоянно скрытым внутри "я", скрывающимся, так сказать, за Мудростью и Активностью, но побуждающим их к проявлению. Ее сущность настолько скрыта, что многие отождествляют ее с Активностью и лишают достоинства быть аспектом сознания. И все же Активность является действием "Я" по отношению к "Не-Я", тем, которое дает "Не-Я" его временную Реальность, тем, которое создает; а Воля постоянно скрывается внутри, побуждая к активности, притягивая и отталкивая, являясь сердцевиной души Бытия.

Воля — это сила, которая стоит за познанием и побуждает активность; Мысль — это творческая активность, но Воля — это движущая сила. Наши тела являются такими, как они есть, потому что "Я" на бесчисленные века изъявило свою Волю, заключающуюся в том, чтобы материя была бы организована в формы, посредством которых оно могло бы познавать и воздействовать на все то, что находится вне его. В древнем писании сказано: "О Магхаван, воистину это тело тленно, оно подвержено смерти. И все же оно является местом отдыха бессмертного и бестелесного Атмана… Глаза предназначены быть органами наблюдения для Существа, обитающего в глазах. Тот, кто изъявляет волю "я буду обонять" — есть Атман, пожелавший ощутить аромат. Тот, кто изъявляет волю "Я буду говорить" — есть Атман, пожелавший произнести слово. Тот, кто изъявляет волю "Я буду слышать" — есть Атман, пожелавший услышать звуки. Тот, кто изъявляет волю "Я буду думать" — есть Атман. Ум — это небесное око, созерцающее все желаемые объекты. Посредством мысленного небесного глаза Атман наслаждается всем".[67]

Это тайная движущая сила эволюции. Великая Воля действительно намечает высокую дорогу эволюции. Духовные Умы множества ступеней направляют развивающиеся существа по этой высокой дороге. Но слишком мало внимания обращалось на бесчисленные эксперименты, неудачи, успехи, незначительные ответвления, повороты и изгибы, обусловленные исканиями обособленных носителей Воли, каждой Волей к Жизни, пытающейся найти Самовыражение. Контакты с внешним миром пробуждают в каждом Атмане Волю к познанию того, что этот контакт вызывает. В медузе он знает лишь очень мало; но Воля к познанию проходит свое становление от формы к форме; постоянно совершенствующийся глаз все больше увеличивает способность Атмана к восприятию. Изучая эволюцию, мы все в большей степени начинаем осознавать отдельные воли, которые придают материи форму, но организовывают ее не с помощью ясновидения, а посредством исканий и экспериментов. Наличие такого множества носителей Воли обуславливает постоянное разветвление эволюционного дерева. В шутливом рассказе для детей профессора Клиффорда об огромных ящерах первобытных времен заложена реальная истина: "Некоторые предпочли летать и стали птицами, другие предпочли ползать и стали рептилиями". Мы часто видим попытку, потерпевшую неудачу, затем попытка предпринимается в другом направлении. Мы часто видим в высшей степени грубые приспособления бок о бок с исключительно утонченными адаптациями. Последние являются результатом деятельности Разума, знающего свою цель и постоянно ваяющего из материи соответствующие формы; другие являются следствием стараний изнутри, все еще слепых и ищущих, но непоколебимо направленных на Самовыражение. Если бы существовали только внешние проектировщики, видящие конечную цель с самого начала, то Природа представляла бы нам в своем строительстве неразрешимые загадки, настолько много мы видим неудавшихся попыток и безрезультатных замыслов. Но когда мы признаем наличие Воли к Жизни в каждой форме, стремящейся к Самовыражению, выстраивающей свои оболочки в соответствии со своими собственными целями, тогда мы сможем увидеть, как творческий план, лежащий в основе всего — план Логоса, восхитительные адаптации, которые являются свершением его плана — работу строящих умов, так и неумелые приспособления, являющиеся результатом усилий "Я", изъявляющих свою волю, но пока еще не обладающих знаниями или способностью, необходимыми для того, чтобы выполнить эту работу в совершенстве.

Именно это ищущее, борющееся, стремящееся вперед божественное "Я" с ходом эволюции во все большей мере становится истинным Руководителем, внутренним Руководителем, Бессмертным. Каждый, кто начинает понимать, что он сам является Бессмертным руководителем, размещающимся внутри созданных им самим для своего выражения оболочек, обретает чувство собственного достоинства и силу, которая становится все более значительной и непреодолимой в отношении низшей природы. Знание истины делает нас внутренне свободными. Внутренний Руководитель все еще может быть затруднен теми самыми формами, которые он создал для своего самовыражения, но, осознавая себя Руководителем, он может неуклонно работать над тем, чтобы привести свое царство в полное подчинение. Он знает, что пришел в этот мир с определенной целью: сделать себя пригодным к тому, чтобы быть соисполнителем высшей Воли, и он может свершить и вынести все необходимое для достижения этой цели. Он знает, что божественен и что его Самореализация — это лишь вопрос времени. Эта божественность ощущается внутри, хотя внешне она пока еще не выражена, и проявление его истинной сущности остается впереди. Он пока является повелителем только de jure, а не de facto.

Как наследный принц терпеливо подчиняется дисциплине, соблюдение которой требует будущее ношение короны, так и Высшая Воля в нас развивается до того времени, когда верховная власть перейдет в ее руки, и терпеливо подчиняется необходимому порядку жизни.

Когда Монада посылает свои лучи в материю третьего, четвертого и пятого планов и присваивает себе атом каждого из этих планов,[68] она создает то, что часто называется ее "отражением в материи", человеческой "Душой"; а аспект Воли Монады отображается в человеческом Атмане, который обитает на третьем или атмическом уровне. Силы этой первой ипостаси действительно ослабляются оболочками материи, в которую она одета, но они никоим образом не искажаются; как искусно изготовленное зеркало дает совершенное отражение объекта, так и человеческая Душа, Атма — Буддхи — Манас, является совершенным образом Монады, является в действительности самой Монадой, облаченной более плотной материей. Однако как вогнутое или выпуклое зеркало дает искаженное отражение помещенного перед ним предмета, так и дальнейшие отражения души в еще более плотной материи или ее облачения в нее представляют ее искаженные образы.

Таким образом, когда Воля в своем нисхождении, все более облачаясь на каждом плане, достигает мира, стоящего непосредственно над физическим — астрального мира, она проявляется там как Желание. Желание имеет энергию, сосредоточение и побудительную силу Воли, но материя отобрала у Души ее контроль, ее направляющею силу и полностью обрела господство над ней. Желание — это свергнутая с престола Воля, узник, раб материи. Она больше не является Самоопределяющей, а определяется окружающими ее тяготениями.

В этом состоит различие Воли и Желания. Глубочайшая сущность обоих одинакова, ибо в действительности они представляют одно волеизъявление, свободное Волеизъявление Атмана, движущую силу человека, побуждающую к активности, к действию по отношению к внешнему миру, к "не Я". Когда "Я" определяет активность под воздействием притяжений и отталкиваний окружающих предметов, тогда проявляется Воля. Когда внешние притяжения и отталкивания определяют активность, и человек, не слыша голоса "Я", не осознавая внутреннего Руководителя, клонится то в одну, то в другую сторону, тогда видно Желание.

Желание — это Воля, одетая в астральную материю, в материю, которая Второй Волной Жизни была организована в комбинации, в материю, взаимодействие которой с сознанием будет порождать в последнем ощущения. Облаченная в эту материю, колебания которой сопровождаются ощущениями в сознании, Воля видоизменяется в Желание. Ее неотъемлемая сущность, заключающаяся в отдаче движущих импульсов, будучи окруженной материей, порождающей ощущения, отвечает побуждающей энергией, и эта энергия, которая порождается и действует посредством астральной материи, и есть Желание.

Как в высшей природе побудительной силой является Воля, так в низшей природе побудительной силой является Желание. Когда оно слабое, слабой является и вся природа в своей реакции на мир. Действенная сила природы измеряется силой ее воли или силой ее Желания, соответственно стадии эволюции. В основе известного изречения: "Из самых больших грешников рождаются самые великие святые" — лежит истина. Посредственная личность не может быть ни очень хорошей, ни очень плохой; ее хватает не более, чем на мелкие добродетели или незначительные пороки. Сила природы Желания в человеке является мерой его способности к прогрессу, мерой движущей энергии, посредством которой человек может продвигаться вперед по своему пути. Сила, заключенная в человеке и побуждающая его реагировать на свое окружение, является мерой его способности модифицировать, изменять и завоевывать его В борьбе с природой Желания, которая отмечает высшую эволюцию движущая энергия не разрушается, а переносится, низшие Желания преобразуются в высшие, энергия, не теряя своей силы, становится более совершенной, и в конечном итоге сущность Желания должна исчезнуть в Воле, а все его энергии собираются вместе и сливаются с Волей как аспектом Души, Силой "Я".

Поэтому никого не должны обескураживать свирепствующие и бушующие в нем желания, также и объездчика лошадей не должны раздражать взбрыкивания и неожиданные прыжки необъезженного жеребца. Необузданность молодого необученного существа и его сопротивление всем попыткам контролировать и сдерживать его представляют собой обещание его будущей полезности, когда оно будет обучено и тренировано. И даже в этом случае стремления Желания побороть узду, наложенную Разумом, являются обещанием будущей силы Воли, аспекта Силы "Я".

Трудность скорее возникает там, где перед освобождением Воли от пут астральной материи желания оказываются слабыми; ибо Воля к Жизни в этом случае выражена очень слабо, и в распоряжении эволюции оказывается малое количество действенной силы. В оболочках существует некая преграда, какой-то барьер, останавливающий выходящую энергию Монады и препятствующий ее свободному продвижению, и пока этот барьер не будет устранен, продвижение вперед оказывается очень незначительным. Во время шторма корабль продвигается вперед, невзирая на опасность крушения, но в мертвый штиль он остается беспомощным и неподвижным, не откликаясь ни парусу, ни рулю. А так как в этом плавании полное крушение исключено, а возможно лишь временное повреждение; и на продвижение вперед, скорее, работает шторм, чем штиль, то те, кого бросает этот шторм, могут с полной уверенностью смотреть вперед в ожидании дня. когда ураганные порывы Желания сменяться на устойчивый ветер Воли.

Все наши ощущения мы относим к астральному миру. Центры, с помощью которых мы чувствуем, расположены в астральном теле, и их реакция на воздействия порождает в сознании чувства удовольствия и боли. Обычный психолог прослеживает ощущение удовольствия и боли от точки контакта к мозговому центру, признавая только нервные колебания между периферией и центром, а в самом центре — реакцию сознания как ощущение. Мы прослеживаем колебания дальше, находя их лишь в мозговом центре и эфире которым он проникнут, и располагая точку, где осуществляется реакция сознания, в астральном центре. Когда под воздействием хлороформа, эфира, веселящего газа и других наркотических средств происходит смещение физического и астрального тел, физическое тело, несмотря на весь свой нервный аппарат, ощущает не более, чем в случае, если бы вообще было лишено нервов. Выводятся из строя связующие звенья между физическим телом и телом, отвечающим за ощущения, и сознание не отвечает ни на один из воздействующих раздражителей.

Пробуждение Желания происходит именно в теле, отвечающем за ощущения, и следует за первыми смутными чувствами удовольствия и боли. Как указывалось ранее,[69] — это "чувство "добавочности" возросшей, расширившейся жизни, в то время как боль — это перекрытие или сужение жизни, и это относится ко всему сознанию. В этом первичном состоянии сознание не проявляет три хорошо известных аспекта — Воли, Мудрости и Активности даже в самой зачаточной стадии; им предшествует "ощущение" которое относится к сознанию в целом, хотя на более поздних стадиях эволюции оно оказывается настолько связанным с аспектом Воли-Желания, что начинает чуть ли не отождествляться с ним. "С тем, как состояния удовольствия и боли становятся более определенно выраженными в сознании, они дают начало другому состоянию, с постепенным исчезновением удовольствия в сознании остается тяготение к нему, которое превращается в смутный его поиск" — следует отметить, что этот поиск не дающего удовольствие объекта, а продолжения чувства удовольствия — "неясное стремление к исчезающему ощущению, действие — слишком неопределенное, чтобы назвать его усилием — направленное на то, чтобы удержать и продлить его; точно также и при затихании боли в сознании остается отвращение, которое становится таким же смутным стремлением избежать ее. Эти состояния порождают Желание".

Это возникновение Желания является слабым стремлением жизни к поиску удовольствия; ищущим, смутным и неопределенным видением жизни. Дальше этого она пойти не может, пока не разовьется до определенной степени Мысль, не осознает внешний мир, "Не-Я", и не научится соотносить различные объекты из "Не-Я" с удовольствием или болью, возникающими в сознании при соприкосновении с ними.

Но как было показано выше, задолго то того, как эти объекты будут осознаны, в результате контакта с ними происходит разделение или раздваивание желания. В качестве одного из примеров мы можем привести стремление к пище у низшего организма; по мере того, как физическое тело истощается и теряет энергию, в астральном теле возникает чувство боли, смутное, неопределенное желание и стремление; истощаясь, тело становится все менее эффективной оболочкой для жизни, идущей через астральный план вниз, и это препятствие вызывает боль. Течение воды, омывающей организм, приносит с собой пищу, тело ее ассимилирует, потери организма восстанавливаются, и жизнь снова течет без помех, это вызывает удовольствие. На более высокой стадии развития, когда возникает боль, появляется желание избежать ее, рождается чувство отвращения, противоположное чувству влечения, которое вызывает удовольствие. Результатом этого является разделение желания надвое. Воля к Жизни порождает стремление к впечатлениям, и в низшей оболочке это стремление, проявляющееся как Желание, становится, с одной стороны, стремлением к впечатлениям, которые делают ощущение жизни более ярким, а с другой — избеганием всего того, что ослабляет и угнетает. Как влечение, так и отвращение в равной мере относятся к сущности Желания. Так же как магнит притягивает или отталкивает определенные металлы, так и воплощенное "Я" притягивает и отталкивает. Как влечение, так и отталкивание являются Желанием. Они являются двумя основными движущими энергиями жизни, к которым в конечном итоге сводятся все желания "Я" становится рабом Желания, Влечения-Отталкивания, и притягивается то туда, то сюда, отталкивается то от того, то от этого, подгоняемое приносящими удовольствие и боль объектами, подобно неуправляемому кораблю, гонимому ветрами и течениями.

Теперь мы должны обсудить, какое отношение Желание имеет к Мысли, и рассмотреть, каким образом вначале правит первое, а затем переходит под контроль последнего.

Чистый Разум является отражением аспекта Мудрости Монады и выступает в человеческом Духе как Буддхи. Но не отношение Желания к Чистому Разуму интересует нас, ибо в действительности нельзя сказать, что оно прямо связано с Разумом. Оно связано с Любовью, проявлением разума на астральном плане. Скорее мы должны определить его связь с аспектом Активности Монады, проявляющемся на астральном плане как ощущение, а на ментальном — как мысль. Теперь мы даже затрагиваем Высший Ум, который в своей чистоте является творческой Активностью, Манас, но только его искаженное отражение — низший ум. Именно этот низший ум непосредственно связан с Желанием и неразрешимо переплетен с ним в эволюции человека, действительно они так близко связаны, что мы часто говорим о Кама-Манасе — Желании-Уме как о едином целом, так как в низшем сознании очень сложно встретить хотя бы одну мысль, не обусловленную желанием. "Манас истинно провозглашен двойственным, чистым и не чистым; нечистый определен желанием, чистый — свободен от желания".[70]

Этот низший ум на ментальном плане является "мыслью", его характерной чертой является то, что он утверждает и отрицает; он различает, он постигает и помнит. Как мы видели, тот же аспект, который на ментальном плане является мыслью, на астральном проявляется как ощущение и пробуждается контактом с внешним миром.

Когда удовольствие уже испытано, как мы видели, возникает желание испытать его снова. И этот факт предполагает память, которая является функцией ума. Здесь, как и везде, мы видим, что сознание постоянно функционирует согласно своей тройственной сущности, хотя тот или иной аспект может и преобладать, ибо даже самое зачаточное желание не может возникнуть в отсутствие памяти. Прежде, чем ум установит связь между осознаваемым им ощущением и внешним объектом, вызвавшим это ощущение, данное ощущение должно быть вызвано внешним воздействием неоднократно. Наконец, ум "постигает" объект, то есть связывает его с одним из своих собственных изменений, осознает модификацию в себе, вызванную внешним объектом. Повторения такого восприятия создадут а памяти определенное связывающее звено между объектом и приятным или болезненным ощущением; и когда Желание побуждает к повторению удовольствия, ум вспоминает объект, который его доставил. Такое сплетение Мысли с Желанием порождает конкретное желание найти соответствующий доставляющий удовольствие объект.

Это желание заставляет ум проявить присущую ему активность. При возникновении дискомфорта, обусловленного неудовлетворенным желанием, предпринимается попытка устранить его нахождением необходимого объекта. Для того, чтобы удовлетворить стремления Желания, ум разрабатывает и строит план, побуждает тело к действию, И точно также, в равной мере побуждаемый Желанием, мозг разрабатывает и строит план и приводит тело в действие, для того, чтобы избежать повторения боли от объекта, который опознается как вызывающий боль.

Таково отношение Желания к Мысли. Оно пробуждает, стимулирует и подталкивает умственные усилия. На своих ранних стадиях развития ум является рабом Желания, и скорость его роста пропорциональна силе побуждения Желания. Мы желаем, поэтому вынуждены думать.

Третьей стадией соприкосновения "Я" с "Не-Я" является Действие. Ум, постигнув объект желания, формирует, направляет и руководит действием. Часто говорится, что действие порождается желанием, но одно желание может породить только движение или хаотическое действие. Сила Желания — движущая, а не направляющая. Элемент направленности придает именно мысль, которая и придает действию целеустремленность.

Желание, Мысль, Действие — постоянно повторяющийся в сознании цикл. Движущая сила Желания пробуждает Мысль; направляющая сила Мысли руководит Действием. Эта последовательность неизменна, и ее четкое понимание имеет глубочайшее значение, потому что действенный контроль поведения зависит от этого понимания и его использования на практике. Такое формирование кармы может быть достигнуто только с пониманием этой последовательности, так как лишь таким образом можно различить неизбежные и предотвратимые действия.

Именно с помощью мысли мы можем изменять Желание, а посредством этого — изменять действие. Когда ум видит, что определенные желания побудили к мыслям, вызвавшим действия, которые принесли боль, то он может воспротивиться будущим побуждениям Желания в подобном направлении и отказаться руководить действиями, результат которых заранее известен как бедственный. Он может представить этот вызывающий боль результат и таким образом пробудить отталкивающую энергию Желания, а может вообразить и благополучный исход желаний противоположного рода. Творческая активность Мысли может быть использована в придании Желанию определенной формы и направлению его движущей энергии в нужном русле. Таким образом, Мысль может быть использована для овладения Желанием и вместо раба стать властелином. И в то время как она устанавливает контроль над своим непокорным компаньоном, начинается превращение Желания в Волю, изменение управления исходящей энергией от внешнего к внутреннему, от внешних объектов, которые притягивают или отталкивают, к Духу, внутреннему Руководителю.

Так как Воля к Жизни является побудительной причиной движения вперед, стремления жизни к воплощению и присоединению к себе того, что необходимо для ее проявления и постоянства формы, то Желание, будучи Волей на низшем плане, будет проявлять сходные свойства, направленные на то, чтобы подбирать, присваивать, делать частью себя то, посредством чего может поддерживаться и укрепляться его жизнь в форме. Когда мы желаем некий объект, мы хотим сделать его частью самих себя, частью "Я", чтобы он мог являться частью воплощения "Я". Желание — это активация силы притяжения; оно приближает желаемый объект к себе. Что бы мы ни желали, мы связываем себя с этим. Желание обладать чем-то, образуя связь между объектом и тем, кто его желает. Мы привязываем к "Я" данную часть "Не-Я", и эта связь сохраняется все время, пока этот объект находится во владении "Я", или до тех пор, пока "Я" не разорвет связь и не отвергнет этот объект. Такие связи являются "узами сердца",[71] они соединяют "Я" с колесом рождения и смерти.

Эти связи между желающим и объектами желания подобны канатам, притягивающим "Я" к тому месту, где находятся объекты желания, и таким образом определяют его рождение в том или ином мире. Относительно этого существует строфа: "И тот, кто привязан, всегда обретает с помощью действия то, что выбрал его ум. Приобретя объект действия, он там живет, затем снова приходит из того мира в этот, ради действия. Так обстоит дело с желающим умом".[72] Если человек желает объекты другого мира в большей мере, чем этого, то именно в том мире он и родится. До тех пор, пока "Я" и объект не будут объединены, связь с Желанием находится в постоянном напряжении.

Единая великая определяющая энергия, Воля к Жизни, которая удерживает планеты на своем пути вокруг солнца, которая не дает материи небесных тел рассеяться, которая удерживает наши тела вместе — это и есть энергия желания. Она управляет всем, что есть в нас, как Желание и должна притягивать нас или притягивать к нам все то, на чем зафиксирован ее захват. Захват желания фиксируется на объекте, "Я" прикрепляется к этому объекту, присваивает его в своем Волеизъявлении, затем должно присвоить его в действии. Поэтому великий учитель говорил: "Если же твой правый глаз соблазняет тебя, вырви его и брось от себя. И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя".[73] Желаемая вещь становиться частью тела "Я" и если она оказывается дурной, ее следует вырвать, каких бы мучений это ни стоило. Иначе она просто износится под медленным воздействием времени и усталости. "Только сильные могут уничтожить ее. Слабые должны ждать ее роста, созревания и смерти".[74]

Для разрыва связей Желания необходимо обращение к уму. В нем заключена сила, которая вначале очищает а затем преобразует Желание.

Ум фиксирует результаты, следующие за приобретением каждого объекта Желания и отмечает, что последовало за объединением объекта с воплощенным "Я" — счастье или боль. И когда после многих присвоений притягивающего объекта он обнаруживает, что в результате этого возникает боль, то отмечает данный объект как тот, которого следует избегать в будущем. "Восхищения, порождаемые соприкосновением, поистине являются логовом боли".[75]

И тогда возникает борьба. Когда снова появляется притягательный объект, Желание забрасывает свой гарпун, захватывает его и начинает приближать. Ум, помня о болезненных результатах предыдущих подобных захватов, пытается остановить Желание, обрубить мечом знания установившуюся связь. В человеке бушует яростный конфликт. Желание тянет его вперед, а Мысль удерживает. Множество и множество раз Желание будет побеждать, и объект будет присвоен, но боль, возникающая в результате этого, будет постоянно повторяться, и с каждой победой Желания новый его противник будет присоединяться к силам ума неизменно, как бы медленно это ни происходило. Мысль оказывается сильнее, и наконец, перевес склоняется в ее сторону, наступает день, когда Желание оказывается слабее ума, и притягательный объект отпускается, соединительная нить обрезается. Для этого объекта связь разрывается.

В этом конфликте мысль стремится использовать против Желания силу Желания. Она выбирает объекты Желания, которые дают относительно продолжительное удовольствие и старается использовать их против Желаний, которые быстро приводят к боли. Так чувственному удовольствию она противопоставляет художественное, использует славу и политическую или социальную власть против наслаждений плоти, она побуждает желания, приносящие пользу и желания, укрепляющие воздержание от порочных наслаждений; в конечном итоге она добивается того, что желание вечного покоя побеждает желание временных удовольствий. Одним великим притяжением все низшие влечения уничтожаются и перестают существовать как объекты желания "Даже вкус (к ним) пропадает у него после того, как он увидел высшее".[76] Сама энергия Желания может оторвать его от того, что приносит боль, и соединить с тем, что приносит Счастье. Та же сила, что связывает, превращается в инструмент освобождения. Освобождаясь от объектов, желание поворачивается вверх и внутрь, прикрепляя человека к Жизни, из которой он вышел, и в единении с которой заключается его высшее блаженство.

В этом заключается значение приверженности как освободителя. Любовь, обращенная к Всевышнему, видит его как в высшей степени желанного, как объект сильного желания и это снижает связи с другими объектами, которые держат сердце в рабстве.

Только посредством "Я" в качестве Мысли может быть преодолено "Я" как Желание. "Я", осознавая себя как жизнь, побеждает "Я", воплощенное и считающее себя формой. Человек должен научиться отделять себя от оболочек, в которых он желает, мыслит и действует, распознать их как часть "Не-Я", как материал, являющийся внешним по отношению к жизни. Таким образом энергия, направлявшаяся к объектам в случае низших желаний, становится высшим желанием, руководимым умом, и готовится преобразоваться в Волю.

Когда низший ум сливается с высшим, а высший — с тем, что является Мудростью, аспект чистой Воли проявляется, как Сила Души, независимая, Самоуправляемая, в совершенной гармонии с Высшей Волей и поэтому свободная. И лишь тогда все узы оказываются разорванными, а Душа становится независимой от всего, что вне ее. Тогда и только тогда можно сказать, что Воля свободна.

Для того, чтобы добавить некоторые полезные детали к уже сказанному, нам необходимо вернуться к вопросу борьбы в природе Желания; но вначале необходимо изучить Инструмент Желания, Тело Желания или астральное тело, так как это позволит нам понять конкретный способ, с помощью которого мы можем подавить низшие желания и избавиться от них.

Оболочка Желания состоит из того, что называется астральной материей, из материи плана, стоящего над физическим. Эта материя, как и физическая, существует в семи модификациях, которые по отношению друг к другу подобны твердому, жидкому, газообразному и т. п. видам состояния материи на физическом плане. Как физическое тело включает в себя различные состояния физической материи, так и астральное тело включает в себя различные состояния астральной материи. Каждое из этих состояний включает более грубые и более тонкие агрегации, и работа астрального, как и физического очищения состоит в замене более грубых на более тонкие.

Более того, низшие состояния астральной материи служат, главным образом, для проявления низших желаний, в то время как высшие состояния колеблются в ответ на желания, которые при сочетании с умом превратились в эмоции. Низшие желания, стремящиеся к объектам удовольствия, находят, что низшие состояния материи служат в качестве среды, через которую передается действие их притягивающей силы, и чем грубее и низменнее желания, тем грубее и агрегации материи, которая соответствующим образом их отражает. Когда желание вызывает колебание соответствующего вещества астрального тела, то материя сильно активизируется и притягивает к себе извне новую подобную материю и таким образом увеличивает количество такой материи в составе астрального тела. Когда в желания входит умственный элемент и уменьшается их эгоизм, они постепенно начинаются совершенствоваться до эмоции, в астральном теле увеличивается содержание более тонкой материи, в то время как более грубая материя, оставшаяся не активированной, теряет свою энергию и уменьшается количественно.

Эти факты, используемые на практике, помогут нам ослабить врага, властвующего в нас, ибо мы сможем лишить его своих орудий. Предатель в тылу более опасен, чем враг снаружи, и тело желания выступает в качестве такого предателя, пока оно состоит из элементов, которые отвечают на соблазны, идущие извне.

Желание, организующееся в более грубой материи, должно быть остановлено умом. Мозг отказывается представлять себе преходящие удовольствия, которые следуют за обладанием объекта, а представляет более продолжительные страдания, которые тот вызывает. В то время, как мы избавляемся от более грубой материи, колеблющейся в ответ на низменные влечения, эти влечения теряют всю свою способность волновать нас.

Следовательно, этот инструмент Желания необходимо взять в свои руки; влечения, затрагивающие нас извне, будут соответствовать его строению. Мы можем заняться работой над формой, поменять элементы, из которых она состоит, и таким образом обратить врага в защитника.

Однако, когда характер человека развивается, он сталкивается с трудностью, которая зачастую тревожит и угнетает его. Он оказывается обуреваем желаниями, которых сторонится и стыдится, но, несмотря на все напряженные усилия избавиться от них, эти желания, тем не менее, остаются и продолжают мучить его. Они идут вразрез со стремлениями, надеждами и усилиями человека, и все же некоторым образом они оказываются его желаниями. Это болезненное переживание обусловлено тем фактом, что сознание развивается быстрее, чем может измениться форма, и при этом до некоторой степени они оказываются в конфликте друг с другом. В астральном теле все еще остается значительное количество более грубых агрегаций, но так как желания стали более возвышенными, они уже не оживляют эти материалы. Тем не менее некоторая доля былой активности все еще остается в этих агрегациях и хотя они разлагаются, но полностью еще не исчезли.

Хотя сущность Желания человека уже больше не использует эти материалы для своего выражения, они все еще могут быть временно активированы под воздействием извне и таким образом обрести некое подобие жизнеспособности, сходной с таковым трупа, подвергающегося действию электрического тока. Желания других людей — элементалы желания злонамеренного типа — могут связываться с этими вышедшими из употребления элементами астрального тела человека, и таким образом эти элементы могут быть оживлены и активированы, что заставит воспринимать этого человека побуждения желаний, к которым он питает отвращение, как свои собственные. Когда подобное происходит, сбитый с толку человек должен набраться мужества, даже при внезапном вторжении таких желаний он не должен принимать их как свои собственные, а понимать, что используемые ими элементы относятся к прошлому, являются отмирающими, и что день их гибели и его свободы близок.

Для того, чтобы продемонстрировать такое действие отмирающей материи в астральном теле, мы можем взять пример из сновидения. В прошлой жизни человек был горьким пьяницей, последовавшие после его смерти переживания выработали в нем глубокое отвращение к алкоголю; то есть после возрождения его "Я" выработало в новых физическом и астральном телах это отвращение, но тем не менее в астральном теле присутствовала некоторая часть материи, привлеченная колебаниями, вызванными в постоянном атоме предыдущим пьянством. Эта материя не активируется в его теперешней жизни ни потребностью выпить, ни потворством привычке принимать алкоголь, напротив, в бодрствующей жизни этот человек не пьющий. Но в сновидении эта материя астрального тела активируется к жизни извне; и так как контроль Эго над астральным телом[77] в это время ослаблен, то эта материя отвечает на достигающие ее колебания стремления выпить, и человеку сниться, что оно принимает алкоголь. Кроме того, если человеке все еще остается скрытое желание выпить, слишком слабое, чтобы утвердиться в бодрствующем сознании, оно может проявиться в состоянии сна. Так как физическая материя является сравнительно тяжелой и трудно приводимой в движение, то у слабого желания оказывается недостаточно энергии, чтобы вызвать в ней колебания, но это же самое желание может привести в движение намного более легкую астральную материю, и таким образом в сновидении человек может быть захвачен желанием, которое не имеет над ним никакой силы в его бодрствующем сознании. Такие сновидения вызывают много страданий, потому что они непонятны. Человек должен знать, что такое сновидение говорит о том, что искушение касательно его самого уже преодолено, и что его тревоги вызваны всего лишь призраком прошлых желаний, оживленным на астральном плане извне, или, если изнутри, то тогда умирающим желанием, которое слишком слабо, чтобы управлять им в его бодрствующем состоянии. Такое сновидение является свидетельством почти полной победы. В то же время оно является и предостережением, так как говорит человеку, что в его астральном теле все еще находится часть материи, готовая к активации колебаниями стремления выпить, и поэтому в бодрствующем состоянии он не должен оказываться в условиях, где такие колебания могут изобиловать. Пока такие сновидения не исчезнут полностью, астральное тело не будет свободным от материи, являющейся источником опасности.

Теперь для того, чтобы добавить некоторые необходимые детали, мы должны вернуться к борьбе в сущности Желания, о которой мы уже упоминали ранее.

Этот конфликт относится к периоду, который может быть назван средней стадией эволюции, к той продолжительной стадии, которая лежит между состоянием человека, полностью управляемого Желанием, хватающегося за все, что ему хочется, не останавливаемого сознанием и терзаемого раскаянием; и это состояние высокоразвитого Духовного Человека, в котором Воля, Мудрость и Активность функционируют в гармоничном взаимодействии. Конфликт возникает между Желанием и Мыслью — Мысль начинает понимать свое отношение к "Не-Я" и к другим обособленным "Я", а также начинает понимать Желание, находящееся под влиянием окружающих его объектов, движимое влечениями и отвращениями, склоняемое то в одну, то в другую сторону прельщающими его объектами.

Мы должны изучить стадию эволюции, на которой накопившаяся и сохраняющаяся в уме память прошлого опыта выступает против удовлетворения желаний, приводивших ранее к боли, или, если говорить более точно, вывод, сделанный мышлением из этого накопившегося опыта, заявляет о себе перед лицом пробуждения сущности Желания к объекту, который был отмечен как опасный.

Привычка хватать и наслаждаться устанавливалась в течение сотен жизней и поэтому является сильной, в то время как привычка отказа от удовольствия во избежание будущей боли находится в данный момент только на пути к своему развитию и поэтому очень слаба. Поэтому конфликт между Мышлением и сущностью Желания в течение длительного времени завершается серией поражений первого. Молодой ум, борющийся со зрелым телом Желания, оказывается постоянно побежденным. Но каждая победа сущности Желания, сопровождаемая коротким наслаждением и длительной болью, порождает новые враждебные по отношению к нему силы, которые укрепляют ряды его противника. Таким образом, каждое поражение Мышления сеет семена его будущей победы, а его сила растет с каждым днем, в то время как силы сущности Желания идут на убыль.

В том случае, когда это ясно понимается, мы перестаем горевать по поводу падений своих собственных и тех, кого любим; ибо мы знаем, что эти падения обеспечивают прочную опору в будущем и что в утробе боли созревает будущий победитель.

Ниши знания о хорошем и плохом приобретаются посредством опыта и развиваются только путем проб и ошибок. Чувство хорошего и плохого, являющееся сегодня врожденным у цивилизованного человека, было развито в ходе бесчисленных переживаний. В первые дни обособленного "Я" для его эволюции были полезны все переживания. Они давали ему уроки, необходимые для его роста. Постепенно оно познало, что уступчивость желаниям, которые в ходе их удовлетворения наносят вред другим, приносит ему боль, несоизмеримую с временным удовольствием, получаемым от удовлетворения. Оно начнет связывать слово "плохие" с желаниями, потворство которым принесло больше боли, этот процесс ускоряется тем фактом, что Учителя, направляющие раннее развитие "Я", отмечают объекты, притягивающие такие желания, знаком своего неодобрения. Когда оно ослушивается их, и за этим следует страдание, то воздействие, оказываемое на мышление, является более сильным вследствие предшествующего предостережения, и сознание — Воля к правильным поступкам и воздержание от неверных — пропорционально растет.

В связи с этим мы легко можем видеть значение предостережения, упрека и хорошего совета. Они сохраняются в уме и являются дополнительной силой к накопившимся воспоминаниям, противостоящим удовлетворению ошибочных желаний. Если же предупрежденная таким образом личность снова уступит возникшему искушению, это будет означать только то, что равновесие сил все еще смещено в сторону порочного желания; и когда придет предсказанное страдание, ум вспомнит все предостережения и увещания и еще глубже запечатлеет в своей субстанции решение: "Это желание неверное". Свершение неверного поступка означает только то, что память о прошлой боли еще не достаточно сильна, чтобы перевесить привлекательность нетерпеливо предвкушаемого и немедленного удовольствия. Урок должен быть повторен еще несколько раз для того, чтобы усилить память прошлого, и когда это произойдет — победа обеспечена. Страдание является необходимым элементом в росте души и несет в себе перспективу этого роста. Если правильно посмотреть, то повсюду вокруг нас зреет добро, и ни в чем нет безнадежного зла.

Эта борьба выражается в печальном возгласе: "Того, что хочу, я не делаю, а делаю то, чего не хочу. Когда я хочу сделать добро, у меня получается зло". Зло, которое мы свершаем вопреки своему желанию, делается по привычке прошлого. Слабая воля побеждается сильным Желанием.

Теперь Мышление в своем конфликте с сущностью Желания призывает к себе на помощь саму эту Сущность и стремиться пробудить в ней желание, которое будет противостоять тому желанию, портив которого Мышление ведет войну. Так же как притяжение слабого магнита может быть преодолено полем более сильного, так и одно желание может быть усилено для преодоления другого, правильное желание может быть пробуждено для борьбы с неправильным. Отсюда и значение идеала.

Идеал — это устоявшееся мысленное представление вдохновляющего характера, составленное для руководства поведением; создание идеала является одним из самых эффективных способов воздействия на желание. Соответственно характеру человека, создающего себе идеал, этот идеал может иметь или не иметь воплощение в конкретной личности; к тому же всегда следует помнить, что значение идеала в основном зависит от его привлекательности, а также то, что является притягательным для одного темперамента, ни в коей мере не обязательно должно привлекать и другой. В общем одинаково хорошими являются как абстрактный идеал, так и личностный; и из них следует брать тот, что оказывает на выбирающего его человека наиболее привлекающее воздействие. Человек интеллектуального характера обычно находит более подходящим абстрактный идеал, тогда как человек эмоционального характера будет требовать конкретного воплощения своей мысли. Недостаток абстрактного идеала заключается в том, что он обычно оказывается недостаточным для побуждающего к действию вдохновения; недостатком конкретного олицетворения является то, что оно склонно опускаться ниже идеала.

Идеал, конечно же, создается умом, он либо сохраняет его в виде абстракции, либо воплощает в личность. Время, выбираемое для создания идеала, должно быть временем, когда ум находится в спокойном, уравновешенном и ясном состоянии, когда сущность желания спит. Тогда мыслящее "Я" должно обдумать смысл своей Жизни, цель, к которой оно стремится и, руководствуясь этим в своем выборе, отобрать качества, необходимые для достижения своей цели. "Я" должно объединить эти качества в единую концепцию, как можно лучше представить себе эту интеграцию необходимых ему качеств. Этот интегрирующий процесс должен повторяться ежедневно, до тех пор, пока идеал не будет легко выделяться в уме, наделенный всей красотой высокой мысли и благородным характером, фигурой неотразимой привлекательности. Человек интеллектуальный сохранит этот идеал в виде отвлеченной концепции. Человек эмоционального характера воплотит его в личность, такую как Будда, Христос, Шри Кришна или какой-либо иной божественный Учитель. В последнем случае он изучит, если возможно, его жизнь, его учение, его поступки, и идеал будет все больше оживать, становиться все более реальным для Мыслящего "Я". Сильная любовь к этому олицетворенному идеалу вспыхнет в сердце, и Желание протянет свои жаждущие руки, чтобы объять его. И когда возникнет искушение, а низшие желания будут требовать своего удовлетворения, тогда притягательная сила идеала заявит о себе, возвышенное вступит в схватку и низменным, а мыслящее "Я" найдет себе поддержку для утверждения правильного желания в отрицающей силе памяти, которая говорит: "Воздержись от низменного" и в положительной силе идеала, который зовет: "Достигни героического".

Человек, который постоянно живет с великим идеалом, вооружен против неверных желаний любовью к своему идеалу, стыдом оказаться низменным пред ним, стремлением быть похожим на того, кем он восторгается, а также общим строем своего ума и его направленностью по руслу благородного мышления. Неправильные желания будет становиться все более и более неуместными для него. Они погибнут естественным путем, не способные дышать этим чистым, свежим воздухом.

Ввиду губительных последствий влияния исторического критицизма на многие умы, здесь также уместно будет отметить, что значение идеалов Христа, Будды и Кришны ни в коей мере не умаляется никаким недостатком исторических данных и никакой недостаточностью доказательств подлинности писаний. Многие из переданных нам повествований в историческом отношении могут быть неверными, но с этической и жизненной точки зрения они верны. Произошло ли данное событие в физической жизни данного учителя или нет, особого значения не имеет: воздействие такого идеального характера на свое окружение всегда оказывается глубоко правильным. Священные писания и представляют духовные факты, независимо от того, истинны ли исторически сами физические события или нет.

Таким образом, мысль может формировать и направлять Желание и обращать его из врага в союзника. Изменив свое направление, желание вместо задерживающей силы становится ускоряющей и возвышающей. И там, где желания в отношении объектов прочно удерживало нас в земной грязи, желание в отношении идеала на крепких крыльях поднимает нас в небо.

Мы уже видели, как много может быть сделано в отношении очищения Оболочки Желания; созерцание и почитание только что описанного идеала является наиболее действенными средствами для очищения Желания. Злонамеренные желания умирают просто из-за недостатка подкрепления, в то время как хорошие желания воспитываются и поддерживаются.

Усилие отвергнуть все неверные желания сопровождается твердым отказом мысли от их воплощения в действие. Воля начинает сдерживать действие, даже если Желание требует удовлетворения. И этот отказ в отношении действия, провоцируемого неверным желанием, постепенно лишает притягательной силы те объекты, которые прежде имели ее. "Объекты чувств… отворачиваются от воздержанного обитателя тела".[78] Желания, страдающие от отсутствия удовлетворения, увядают.

Существует другой способ очищения, при котором используется отталкивающая сила Желания, как при созерцании идеала пробуждается притягивающая сила. Этот способ применяется в крайних случаях, когда восстают и беснуются самые низкие желания, приводящие к порокам обжорства, пьянства и распутства. Иногда человек оказывается не в состоянии избавиться от дурных желаний; несмотря на все усилия, его ум уступает их сильному побуждению, и порочное воображение начинает бесчинствовать в его мозге. Человек может победить кажущейся уступкой, доведением порочного воображения до его неизбежного результата. Он представляет, что уступил нахлынувшим на него искушениям, что все более и более погружается в объятия одолевшего его зла. Падая все ниже и ниже, он прослеживает, как становится беспомощным рабом своих страстей. С ярким воображением он прослеживает все стадии своего падения: видит как его тело становится грубее и грубее, а затем обрюзгшим и больным. Он созерцает расшатанные нервы, отвратительные язвы, ужасный упадок и руины когда-то сильного и здорового тела. Он сосредоточивает свой взор на позорной смерти, печальном наследии постыдной памяти, оставленной родственникам и друзьям; мысленно он переводит свой взгляд за черту смерти и видит грязь и извращение своих пороков, отображенные в страданиях астрального тела, и агонию стремлений тех желаний, которые уже не сможет удовлетворить. Он непоколебимо заставляет свои сжимающиеся от ужаса мысли сосредоточиваться на этом жалком зрелище триумфа неверного желания, до тех пор, пока в нем не зарождается сильное отвращение к нему, невыносимый страх и отвращение к результатам нынешнего потворства. Такой метод очищения подобен скальпелю хирурга, вырезающего раковую опухоль, которая угрожает жизни; и как любую хирургическую операцию его следует избегать, пока не останется иных способов лечения. Неверные желания лучше побеждать притягательной силой идеала, чем отталкивающей силой зрелища крушения. Но там, где терпит поражение привлекательность, возможно, сможет одержать победу отвращение.

В последнем методе существует опасность, заключающаяся в том, что такое сосредоточение мысли на зле увеличивает содержание в Оболочке Желания более грубой материи, и вследствие этого борьба оказывается более продолжительной, чем в том случае, когда оказывается возможным влить жизнь в добрые желания и высокие стремления. Поэтому данный метод худший из двух, и его следует использовать только в том случае, когда другой недостижим.

Более высоким притяжением, отвращением или посредством медленного обучения страданиям Желание должно быть очищено. "Должно" здесь является не столько необходимостью, налагаемой внешним Божеством, сколько настоятельным приказом Божества внутреннего, не терпящего отказа. С этой истинной волей Божества, которым является наше "Я", действуют все божественные силы в природе, и это божественное "Я", которое изъявляет волю к высочайшему, в конечном итоге должно неминуемо подчинить все вещи.

С этой победой исчезает Желание. Ибо тогда внешние объекты уже не притягивают и отталкивают идущие во вне энергии Атмы, которые всецело направляются независимой Мудростью; то есть Воля занимает место Желания. Добро и зло рассматривается как божественные силы, которые работают на эволюцию, первое так же необходимо, как и второе, одно, дополняющее другое. Добро является силой, с которой надо быть заодно, зло является силой, которой следует противодействовать; при правильном использовании обоих сила "Я" проявляется.

Когда "Я" развило аспект Мудрости, оно одинаково смотрит на праведное и безнравственное, на святого и грешника, и вследствие этого одинаково готово помочь обоим, протянув сильные руки как одному, так и другому. Желание, которое относилось к ним с влечением и отвращением, как к приносящим удовольствие и боль, исчезло, и Воля, которая является энергией, направляемой Мудростью, оказывает надлежащую помощь и тому, и другому. Таким образом, человек поднимается над тиранией пары противоположностей и живет в Вечном Спокойствии.

Эмоция — это не простое или первичное состояние сознания, а сложное, образуемое взаимодействием двух аспектов "Я" — Желания и Интеллекта. Воздействие Интеллекта на Желание порождает Эмоцию, она является их совместным детищем и проявляет некоторые характеристики как своего отца — Интеллекта, так и своей матери — Желания.

В развитом состоянии Эмоция кажется настолько отличной от Желания, что их фундаментальная тождественность является несколько завуалированной; но мы можем видеть эту тождественность либо проследив развитие желания в эмоцию, либо изучив их, сопоставляя друг с другом и обнаруживая при этом одни и те же характеристики, присущие обоим, те же самые деления и то, что одно фактически является усовершенствованной формой другого, причем это усовершенствование обусловлено присутствием в последнем интеллектуальных элементов, отсутствующих или не так явно выраженных в первом.

Давайте проследим развитие желания в эмоцию на одном из самых общих человеческих отношений — сексуальных. Здесь желание выступает в одной из самых своих простейших форм; желание пищи и желание полового слияния являются двумя фундаментальными желаниями всех живых организмов: желание пищи необходимо для поддержания жизни, а желание полового слияния — для продолжения жизни. В обоих случаях возникает чувство "прибавления" или, если выразится иначе, ощущается удовольствие. Желание пищи остается желанием; пища добывается усваивается, теряет свою обособленную сущность и становится частью Меня. Продолжающегося взаимоотношения между едоком и пищей, которое давало бы возможность для развития эмоции, не существует. В сексуальных взаимоотношениях дело обстоит иначе. С эволюцией индивидуальности они склонны становиться все более и более постоянными.

Два дикаря сближаются привлекательностью секса; в каждом из них возникает страсть обладания другим; каждый желает другого. Это желание такое же простое, как и желание пищи, но оно не может быть удовлетворено в такой же мере, потому что никто из них не может полностью овладеть другим и ассимилировать его; каждый из них до некоторой степени сохраняет свою обособленную личность и лишь частично становится "Я" другого. Здесь действительно имеется расширение "Я", но оно происходит посредством включения, а не самоотождествления. Наличие такого устойчивого барьера является необходимым для трансформации желания в эмоцию, это делает возможным соотнесение памяти и предвосхищения к одному и тому же объекту, а не к иному объекту такого же рода — как в случае пищи. Устойчивое желание единения с одним и тем же объектом превращается в эмоцию, и таким образом мысли сливаются с первичным желанием обладать. Барьер, который сохраняет взаимно притягивающиеся объекты как два, а не один, который предотвращает их слияние и кажется разбивающим, на самом деле является увековечивающим; если бы он был сметен, то исчезло бы как желание, так и эмоция, а Два, превратившиеся в Одно, должны были бы искать иной внешний объект для дальнейшего расширения "Я", приносящего удовольствие.

Давайте вернемся к нашим дикарям, объединенным желанием. Женщина заболевает и на некоторое время перестает быть объектом сексуального удовлетворения. Но мужчина помнит прошлое и предвидит будущее удовольствие, у него зарождается чувство сострадания к ее слабости, сочувствия ее мучениям. Сохраняющееся влечение к ней, обусловленное памятью и предчувствием, превращает желание в эмоцию, а страсть — в любовь, и первым проявлениями этого являются сострадание и сочувствие. Это, в свою очередь, ведет к самопожертвованию ради нее, к появлению побуждений заботиться о ней, когда ему хочется спать, прилагать усилия ради нее, когда ему хочется отдыхать. Эти спонтанные проявления эмоции любви в нем позднее утвердятся в добродетелях, то есть станут постоянными чертами его характера, проявляющимися в ответ на призыв к человеческой помощи со стороны всех людей, с которыми он контактирует, независимо от того, привлекают они его или нет. Позднее мы увидим, что добродетели — это просто постоянные проявления правильной эмоции.

Однако, прежде чем перейти к отношению между этикой и эмоцией, мы должны подробнее рассмотреть фундаментальную тождественность Желания и Эмоции, отметив их характеристики и подразделения. Сделав это, мы обнаружим, что эмоции представляют собой не просто джунгли, а все они берут начало от одного корня и подразделяются на два основных ствола, которые опять-таки подразделяются на ряд ветвей с растущими на них листьями пороков и добродетелей. Такое образное представление, позволяющее превратить изучение эмоции в науку, а из нее вывести понятную и рациональную систему моральных принципов, принадлежит индийскому автору, Бхагаван Дасу, который впервые внес порядок в эту прежде запутанную область сознания. Изучающие психологию найдут в его работе "Наука эмоций"[79] ясный трактат, излагающий эту схему, который сводит хаос эмоций к космосу и формирует в нем упорядоченную мораль. Общие направления изложения, представленного здесь, взяты из этой работы, к которой читатели могут обратиться за более подробными деталями.

Мы видели, что желание имеет два основных выражения; желание притягивать — для того, чтобы овладеть или снова вступить в соприкосновение с любым объектом, который прежде доставил удовольствие; желание отталкивать — для того, чтобы отстранить подальше или избежать соприкосновения с любым объектом, который прежде причинил боль. Мы видели, что Влечение и Отвращение являются двумя формами желания, раскачивающими "Я".

Эмоция, будучи Желанием, проникнутым Интеллектом, неизбежно имеет такие же два подразделения. Эмоция, имеющая характер Влечения, привлекающая объекты друг к другу посредством удовольствия, объединяющая энергии вселенной, называется Любовь. Эмоция, имеющая характер Отвращения, отталкивающая объекты друг от друга посредством боли, разрушающая энергии вселенной, называется Ненависть. Это два ствола, идущие от корня Желания, и все ответвления эмоции могут быть прослежены к одному из них.

Отсюда тождественность характеристик Желания и Эмоции; Любовь пытается приблизить к себе привлекательный объект или устремиться за ним — для того, чтобы объединиться с ним, овладеть им или отдаться ему. Она, как и Желание, связывает удовольствием и счастьем. В действительности, ее узы более долговечны, более сложны и состоят из большего числа более тонких нитей, переплетенных в более сложный узор, но сущность Желания-Влечения, связывание двух объектов вместе, является сущностью Любви, Эмоции-Влечения. Также и Ненависть стремится отвести от себя отталкивающий объект или уйти от него — для того, чтобы обособиться от него, оттолкнуть его или быть отраженным им. Она разделяет болью и несчастьем. И, таким образом, сущность Желания-Отвращения — отталкивание двух объектов, является сущностью Эмоции-Отвращения, Ненависти. Любовь и Ненависть являются усовершенствованными и проникнутыми мыслью формами простых желаний обладать и избегать.

Человека называют "общественным животным". Это биологический способ выражения того, что лучше всего человек развивается не изолированно, а в контакте со своими собратьями. Его определенно интеллектуальные черты требуют для своей эволюции социальной среды, а его самые острые удовольствия — а отсюда неминуемо и его самые острые боли — рождаются во взаимоотношениях с другими представителями его вида. Только они могут вызвать у него реакцию, от которой зависит его дальнейший рост. Вся эволюция, все проявление скрытых способностей являются ответом на раздражители извне, и когда достигается стадия человека, наиболее острые и действенные раздражители могут исходить лишь от контакта с людьми.

Первые социальные узы обусловлены сексуальным влечением, а дети, рожденные у мужчины и женщины, образуют вместе с ними первую социальную единицу, семью. Длительная беспомощность и зависимость человеческого младенца дает время, необходимое для того, чтобы физическая страсть родителей созрела до эмоции материнской и отцовской любви и таким образом придала семье стабильность, в то время, как сама семья представляет собой поле, на котором неизменно действуют эмоции. В ней впервые устанавливаются определенные и постоянные взаимоотношения между людьми и от гармоничности этих взаимоотношений, от тех благ, которые они приносят каждому члену семьи, зависит счастье каждого.

Мы можем с пользой для себя изучить роль Эмоции в семье, так как в ней мы имеем сравнительно простую социальную единицу, которая позволяет нам представить миниатюрную картину общества в целом. Здесь мы можем наблюдать зарождение и эволюцию пороков и добродетелей, видеть значение и цель морали.

Мы уже видели, как сексуальная страсть под давлением обстоятельств развивается в эмоцию любви, как эта любовь проявляется в нежности и сострадании, когда жена из равной партнерши становится беспомощной и зависимой в состоянии временной физической неполноценности, обусловленной, например, беременностью. Точно также, когда в подобном состоянии временной физической неполноценности, вызванном, например, болезнью или несчастным случаем, окажется муж, со стороны жены его будут окружать нежность и сочувствие. Но такие проявления любви со стороны более сильного не могут не вызвать ответных проявлений любви со стороны более слабого; эти проявления в состоянии слабости будут характеризоваться доверием, надеждой, благодарностью и в равной мере являются эмоциями любви, имеющей отпечаток слабости и зависимости. В отношениях родителей к детям и детей к родителям, где физическое превосходство и неразвитость в физическом плане выражены намного сильнее и сохраняются в течение длительного периода времени, эти эмоции любви проявляются постоянно с обеих сторон. Родители будут постоянно проявлять по отношению к детям нежность, жалость, защиту, а постоянным ответом детей будет доверие, уверенность, благодарность. Разнообразие выражения эмоции любви будет обуславливаться разнообразием обстоятельств и включать в себя великодушие, поощрение, терпимость и т. д. со стороны родителей, послушание, почтительность, покорность и т. д. со стороны детей. Рассмотрев эти два класса эмоций любви, мы видим, что общей характеристикой первого класса является благожелательность, а второго — почтительность: в первом случае любовь обращена вниз, на более слабых и менее приспособленных; во втором — любовь обращена вверх, к более сильным и превосходящим. Таким образом, мы можем обобщить и сказать: Любовь, обращенная вниз, является Благожелательностью; Любовь, обращенная вверх, является Почтением; эти представленные характеристики Любви превосходящих к нижестоящим и нижестоящих к превосходящим являются универсальными.

Нормальные взаимоотношения между мужем и женой, между братьями и сестрами предоставляют нам поле изучения проявлений любви между равными. Мы видим любовь, проявляющуюся как взаимная нежность и доверие, как внимание, уважение и желание доставить удовольствие, как интуитивное понимание желаний другого и стремление их исполнить, как великодушие и снисходительность. Здесь мы встречаем элементы эмоций любви превосходящего к нижестоящему, но во всех них выражена взаимность. Поэтому мы можем сказать, что общей характеристикой любви между равными является Желание Взаимной Помощи.

Таким образом, мы имеем Благожелательность, Желание Взаимной Помощи и Почтение в качестве трех основных подразделений Эмоции любви, к которым могут быть отнесены все остальные любовные эмоции. Ибо все человеческие взаимоотношения можно обобщенно разделить на три класса: отношения превосходящих к нижестоящим, равных с равными и нижестоящих к превосходящим.

Подобное изучение Эмоции Ненависти в семье даст нам подобные результаты. Там, где между мужем и женой существует ненависть, временно превосходящий партнер будет проявлять грубость, жестокость и притеснение по отношению ко временно уступающему ему, который будет отвечать проявлениями ненависти, характерными для слабости, такими как: мстительность, страх и предательство. Это будет в большей степени выражено во взаимоотношениях между родителями и детьми, если в их отношениях будут преобладать Эмоция Ненависти, так как неравенство здесь еще большее, а тирания порождает целый ряд дурных эмоций: обман, раболепие, трусость, пока ребенок беспомощен; непослушание, бунт и мщение, когда он становится старше. Здесь, снова отыскивая общие характеристики, мы находим, что Ненависть, обращенная вниз, является Презрением; а обращенная вверх — Страхом.

Подобным образом Ненависть между равными будет проявляться в гневе, воинственности, неуважении, ожесточенности, агрессивности, зависти, пренебрежении и т. д. Все эти эмоции отталкивают людей друг от друга, в том случае когда они как соперники обращены лицом к лицу, а не стоят рука об руку. Таким образом, общей характеристикой Ненависти среди равных будет взаимное Оскорбление. А тремя основными характеристиками Эмоции Ненависти будут: Презрение, Желание Взаимного Оскорбления и Страх.

Любовь во всех своих проявлениях характеризуется симпатией, самопожертвованием, желанием давать, это ее основные черты, независимо от того проявляется она как Благожелательность, Желание Взаимной помощи или Почтение. Ибо все они служат притяжению, вызывают единение и являются самой сущностью Любви. Поэтому Любовь Духовна, так как симпатия — это чувство к другому как к самому себе; самопожертвование — это признание требований другого, как своих собственных; отдача — это условие духовной жизни. Следовательно, мы видим, что Любовь относится к Душе, к одухотворенной стороне вселенной.

Ненависть, с другой стороны, во всех своих проявлениях характеризуется антипатией, самовозвеличиванием, желанием брать; это ее основные черты, независимо от того, проявляется она как Презрение, Желание Взаимного Оскорбления или Страх. Все они прямо служат Отвращению, отталкиванию друг от друга. Поэтому Ненависть Материальна, подчеркивает множественность и различие, является по своему существу обособленностью и относится к той стороне вселенной, которая характеризуется формой.

Таким образом, мы рассмотрели действие Эмоции в семье, потому что семья является обществом в миниатюре. Общество представляет собой всего лишь объединение множества семейных единиц, но отсутствие кровного родства между этими единицами, отсутствие общепризнанных взаимных интересов и целей делает необходимым нахождение какой-либо связи, которая заняла бы место естественных уз семьи. Внешне семейные единицы кажутся выступающими в обществе, скорее, как соперники, чем братья и сестры; поэтому более вероятным является возникновение Эмоции Ненависти, а не Эмоции Любви, и необходимо найти какой-то путь поддержания гармонии; это делается путем превращения эмоций любви в добродетели.

Мы видели, что когда члены семьи выходят за рамки узкого круга родственников и соприкасаются с людьми, интересы которых либо безграничны, либо противостоят им, между ними и этими другими людьми нет взаимного действия Любви. Скорее, проявляется Ненависть, колеблющаяся от позиции настороженной подозрительности до разрушительной ярости войны. Как же тогда может общество состоять из отдельных семейных единиц?

Это возможно в том случае, если все эмоциональные проявления, исходящие от Любви, станут постоянными, а обусловленные Ненавистью — будут искоренены. Постоянное проявление эмоции любви по отношению в живому существу является Добродетелью; постоянное проявление ненависти к живому существу является Пороком. Такое превращение осуществляется посредством интеллекта, который наделяет эмоцию постоянством характера, стремясь к гармонии во всех взаимоотношениях, результатом которой может быть счастье. То, что спонтанно возникает из Любви и способствует гармонии, а следовательно, и счастью в семье, практикуемое ко всем во всех взаимоотношениях в жизни, является Добродетелью. Добродетель возникает из Любви, и ее результатом является счастье. А то, что спонтанно возникает из Ненависти и способствует разладу, а следовательно страданию в семье, практикуемое ко всем во всех взаимоотношениях в жизни, является Пороком.

Против этой теории о том, что постоянное проявление эмоции любви является добродетелью, выдвигается возражение, заключающееся в том, что супружеская измена, воровство и другие пороки могут быть обусловлены эмоцией любви. Здесь находим анализ элементов, вступающих в занимаемую разумом позицию. Такой анализ довольно сложен. Адюльтер мотивирован любовью, но не только любовью. Здесь вступает также презрение чести другого, безразличие к счастью другого, эгоистичное преследование личного удовольствия ценой социальной стабильности, уважения и приличия. Все это исходит из эмоции ненависти. Единственным оправдательным фактором во всем этом поступке является любовь, единственной добродетелью в связке грязных пороков. Подобный анализ будет показывать, что в случае, когда проявление эмоции любви оказывается порочным, эта порочность обусловлена не самой эмоцией любви, а связанным с ее проявлением пороком.

Теперь давайте на некоторое время обратимся к вопросу Добра и Зла и посмотрим, какое отношение они имеют к счастью и горю. Ибо существует довольно широко распространенная точка зрения, заключающаяся в том, что есть что-то низкое и материалистическое во взгляде на то, что добродетель является средством достижения Счастья. Многие считают, что такое представление умаляет добродетель, ставит ее на второе место там, где она должна занимать первое, и из конечной цели превращает ее в средство. Давайте же посмотрим, почему добродетель должна быть дорогой к счастью и каким образом это присуще природе вещей.

Когда интеллект изучает мир, то видит установившиеся в нем бесчисленные взаимоотношения и замечает, что гармоничные взаимоотношения приводят к счастью, а диссонансные — к страданию. Он принимается за работу по отысканию пути к созданию всеобщей гармонии, а следовательно, всеобщего счастья. Далее он обнаруживает, что мир движется по тому пути, которому ему предназначено идти — по пути эволюции, и он открывает закон эволюции. Для части, единицы, подчинение закону целого, к которому она относится, означает мир и гармонию, а следовательно, счастье: тогда как следование наперекор этому закону означает разногласие и дисгармонию, а следовательно — страдание. Значит, Добро — это то, что, будучи в гармонии с великим законом, приносит счастье, а Зло — это то, что, будучи в противоречии с великим законом, приносит страдание. Когда интеллект, озаренный Душой, увидит природу как выражение божественной Мысли, закон эволюции как выражение божественной Воли, конечную цель как выражение божественного Счастья, тогда гармонию с законом эволюции мы сможем заменить гармонией с божественной Волей, Добро станет тем, что находится в гармонии с Волей Господа, а мораль будет проникнута религией.

Совершенство, гармония с божественной Волей, неотделимо от блаженства. Добродетель — это путь к блаженству, и все, что к нему не ведет, не является добродетелью. Совершенство божественной природы выражается в гармонии, и когда разрозненные "божественные фрагменты" приходят в гармонию, они вкушают блаженство.

Этот факт иногда оказывается завуалированным другим, то есть тем, что проявление добродетели при определенных обстоятельствах приводит к страданиям. Это верно, но страдания являются временными и поверхностными, а равновесие между таким внешним страданием и внутренним блаженством, возникающим в результате добродетельного поведения, оказывается на стороне последнего. Кроме того, страдание обусловлено не благодетелью, а обстоятельствами, неблагоприятствующими ее проявлению, разногласием между хорошим организмом и плохим окружением. Так, когда среди массы диссонирующих аккордов звучит один гармоничный, на какое-то время этот диссонанс увеличивается. Добродетельный человек ввергается в конфликт со злом, но это не должно закрывать от нас тот факт, что блаженство всегда неразрывно связано с добром, а горе — со злом. Даже если праведнику приходится временно страдать, ничто, кроме праведности не может привести к блаженству. И если мы рассмотрим сознание праведника, то увидим, что он счастливее тогда, когда делает добро, несмотря на то, что это может приводить к внешней боли, чем тогда, когда делает зло, которое нарушает внутреннее спокойствие. Свершение злонамеренного поступка вызовет у него внутреннюю боль, превосходящую внешнее удовольствие. Даже в случае, когда праведность приводит к внешнему страданию, это страдание меньше того, которое было бы вызвано нечестивостью. Мисс Хелен Тэйлор хорошо сказала, что для человека, умирающего за правду, смерть легче, чем жизнь во лжи. Для праведного человека легче и лучше умереть мучеником, чем жить лицемером.

Так как природой "Я" является блаженство, и этому блаженству в его проявлении препятствуют лишь противодействующие обстоятельства, тогда то, что устраняет разногласия между "Я" и этими обстоятельствами и открывает ему дальнейшую дорогу вперед, должно вести к его Самоосознанию, то есть к достижению блаженства. Это делает добродетель, и поэтому добродетель является средством достижения блаженства. Там, где внутренней природой вещей является мир и радость, гармония, которая позволяет этой природе раскрыться, должна нести мир и радость, а создание такой гармонии является делом благодетели.

Теперь мы должны более полно познать истинность того, что было сказано выше, что добродетель вырастает из эмоции; и насколько верно то, что добродетель или порок являются всего лишь постоянными проявлениями эмоций. Наше определение заключается в том, что добродетель — это постоянное проявление эмоции любви, а порок — эмоции ненависти.

Эмоции, относящиеся к любви, являются конструктивными энергиями, которые, сближая людей, создают семью, племя, нацию. Любовь является проявлением влечения и поэтому удерживает объекты вместе. Этот процесс интеграции начинается с семьей, и для того, чтобы в ней царило счастье, взаимоотношения, установившиеся в повседневной жизни между членами семьи, должны влечь за собой добрые и полезные действия по отношению друг к другу. Обязательства, которых необходимо придерживаться для установления счастья в этих взаимоотношениях, называются долгом; это то, что один воздает другому. Если этот долг не выполняется, семейные взаимоотношения становятся источником страдания, так как близкий контакт в семье делает счастье каждого зависящим от обращения других к нему. Никакие взаимоотношения людей невозможны без установления между ними определенных обязательств, долга каждого по отношению к другому. Муж любит жену, жена мужа и никому из них в стремлении добиться счастья для другого не нужно ничего, кроме сильного спонтанного желания сделать любимого — или любимую — счастливым. Это ведет к тому, что тот, кто может дать необходимое другому, дает это. В самом полном смысле "любовь есть исполнение закона".[80] Здесь нет необходимости в чувстве долга, ибо любовь постоянно стремится к помощи и благословению, и нет необходимости для "ты должен" или "ты не должен".

Но когда человек, движимый любовью к исполнению всех обязанностей по отношению к другому, вступает во взаимоотношения с теми, кого он не любит, каким же образом тогда устанавливаются гармоничные взаимоотношения? Признанием тех обязательств, которые он принимает, вступая во взаимоотношения, и соблюдением их. Поступки, обусловленные любовью и выступающие в одном случае как долг, в другом случае, когда любовь отсутствует, могут выступать как обязательства. Здравый рассудок превращает спонтанные проявления любви в постоянные обязательства, или долг, а эмоция любви, ставшая постоянным элементом поведения, называется добродетелью. Это подтверждает утверждение, что добродетель является постоянным проявлением эмоции любви. Устанавливается постоянное состояние эмоции, которое будет проявляться при вступлении во взаимоотношения; человек соблюдает долг, обусловленный этими взаимоотношениями; он добропорядочный человек. Он движим эмоциями, которые интеллект, осознавший, что счастье зависит от достижения гармонии во всех взаимоотношениях, сделал постоянными. Любовь, разумно обоснованная и закрепленная интеллектом, является добродетелью.

Таким образом, возможно построение науки этики, законы которой настолько неизменно последовательны, как и законы, на которых построена любая другая наука.

Подобная связь имеется также и между эмоцией ненависти и пороками. Пороком является постоянное проявление эмоции ненависти. Один человек оскорбляет другого, второй отвечает на это оскорблением; взаимоотношения между ними являются негармоничными, влекут за собой страдание. И так как каждый ожидает от другого оскорбления, то старается ослабить способность другого наносить такое оскорбление, и это является спонтанным действием ненависти. Когда такое настроение становится постоянным и проявляется в человеке каждый раз, когда тот вступает в какие-либо взаимоотношения, и для такого проявления предоставляется возможность, тогда это называется пороком. Человек грубого характера, не управляющий своими эмоциями, наносит удар, являющийся спонтанным выражением ненависти. Он повторяет это часто, и в состоянии гнева это становится привычным для него. Он причиняет боль и получает от этого удовольствие, развивается порок жестокости, и если такой человек встречает ребенка или человека слабее себя, он будет проявлять жестокость только потому, что вступил во взаимоотношение с ними. Точно также как эмоция любви, направленная и закрепленная здравым смыслом, является добродетелью так и эмоция ненависти, направленная и закрепленная извращением и ослабленным разумом, является пороком.

Когда будет постигнута природа добродетели и порока, станет очевидным, что самым кратчайшим путем укрепления добродетели и искоренения пороков является работа над эмоциональной стороной характера. Мы можем стремиться развить в себе эмоцию любви и таким образом предоставлять разуму материал, который он усовершенствует в свои характерные добродетели. Развитие эмоции любви является самым эффективным способом развития высоконравственного характера, так как добродетели являются цветами и плодами, которые появляются из корня любви.

Значение ясного представления о преобразовании эмоций в благодетели и пороки заключается в том факте, что оно дает нам определенную теорию, которую мы можем использовать; это можно сравнить с тем, когда во время поисков какого-то отдаленного места, перед глазами появляется путеводная карта, и вслед за этим мы определяем дорогу, ведущую от нашего нынешнего местоположения к нашей цели. По-настоящему хорошие и искренние люди тратят годы в смутных стремлениях к добру, и тем не менее добиваются лишь немногого, они хороши в своих намерениях, но слабы в их осуществлении. Главным образом это происходит потому, что они не знают природы, в которой действуют, и лучших методов ее совершенствования. Они подобны ребенку в саду, ребенку, который хочет видеть свой сад блистающими цветами, но не знает как посадить и вырастить их, как уничтожить бурьян, которым зарос участок. Подобно ребенку, они жаждут свежести цветов-добродетелей, а обнаруживают свой сад заросшим буйной порослью бурьяна пороков.

Предназначение эмоции любви настолько очевидно, что, вероятно, вряд ли необходимо останавливаться на этом, и все же следует подчеркнуть тот факт, что любовь является конструктивной силой вселенной. Сведя вместе семейные единицы, она объединяет их в большие племенные и национальные единицы, из которых в будущем построит Братство Человека. Мы не должны выпускать из внимания и то, что меньшие единицы вызывают силу любви и подготавливают ее к более полному выражению. Их предназначение заключается в пробуждении к проявлению скрытой в душе божественной силы любви посредством предоставления ей близко расположенных объектов, которые притягивают ее. Любовь не должна ограничиваться этими узкими рамками. Набирая силу с каждым своим проявлением, она должна простираться наружу до тех пор, пока не охватит все чувствующие существа. Мы можем сформулировать закон любви следующим образом: Отнесись к пожилому человеку, как к своим матери или отцу; отнесись к каждому человеку твоего возраста, как к своим брату или сестре, отнесись к каждому, кто моложе тебя, как с своему ребенку. Из этого складываются человеческие отношения. Следование этому закону сделает землю раем; именно для того, чтобы земля могла стать таким раем, существует семья.

Человек, который хочет расширить круг своей любви, должен начинать относиться к благополучию своей общины так, как он относится к благополучию своей собственной семьи. Он должен пытаться работать ради общественного блага своей общины с такой энергией и интересом, с какими он работает ради своей семьи. Позднее он распространит свой любовный интерес и труд на свою нацию. И тогда появляется великая добродетель общенародного духа — верный предвестник национального процветания. Еще позднее он будет любить и трудиться для человечества, и в конечном итоге охватит своим любящим внимание все чувствующие существа и станет "другом всех созданий".

На нынешней стадии эволюции лишь немногие действительно способны любить человечество, и слишком многие, кто не готов принести какую-либо жертву, для того, чтобы помочь страждущему брату или сестре рядом, говорят о любви к человечеству. Слуга человечества не должен ни пренебрегать людьми у своего порога, ни поливать в воображении с сентиментальным состраданием далекий сад, когда за его дверью растения умирают от засухи.

Предназначение ненависти поначалу не является таким очевидным, но оно является не менее важным. Когда мы рассматриваем ненависть и видим, что ее сущностью является разрушение, и раздробление, она вся может показаться нам злонамеренной. "Тот, кто ненавидит своего брата, является убийцей" — говорит Великий Учитель, потому что убийство является лишь выражением ненависти, и даже если ненависть не заходит так далеко, до убийства, она все равно остается разрушающей силой — она разбивает семью, нацию, и где бы она ни появлялась, она разобщает людей. В чем же тогда польза ненависти?

Во-первых, она разъединяет несовместимые элементы, непригодные для сочетания, и таким образом предотвращает продолжающееся разногласие. Там, где вопрос касается несовместимых людей, им лучше быть разведенными в стороны, чтобы каждый из них следовал по своему пути эволюции, чем оставаться рядом, возбуждая и усиливая вредные эмоции друг у друга. Во-вторых, отвращение, ощущаемое нормальной душой к дурному человеку, который может увести с пути истинного, является благотворным, так как такое отвращение, хотя и является ненавистью, ограждает от влияния, которому в противном случае можно было бы поддаться. Презрение к лжецу и лицемеру, к тому, кто проявляет жестокость к слабым, является эмоцией полезной для человека, ощущающего ее, а также и для того, против кого она направлена, потому что она помогает не впасть в подобные пороки первому и способствует пробуждению чувства стыда у второго, которое может поднять его из трясины, в которую тот погряз. До тех пор пока у человека сохраняется любая склонность к греху, до тех пор ненависть к тем, кто свершает грех, будет полезной и охраняющей. Вскоре с ходом своего развития человек начнет делать различие между злом и злодеем; станет жалеть злодея и ограничит свою ненависть злом. Еще позднее, убежденный в добродетели, он не будет ненавидеть ни зло, ни злодея, а будет спокойно видеть в этом низкую стадию эволюцию, над которой будет стараться поднять своего младшего брата, используя необходимые средства. "Справедливый гнев", "благородное презрение", "праведное негодование" — все эти выражения, являясь признанием полезности данных эмоций, в то же время пытаются завуалировать тот факт, что в сущности представляют собой формы ненависти, и такое завуалирование обусловлено чувством, что ненависть есть зло. Тем не менее по своей сущности они являются формами ненависти, как бы их не называли, хотя и играют полезную роль в эволюции, а их взрывы очищают социальную атмосферу. Нетерпимость ко злу намного лучше, чем безразличие к нему; и до тех пор, пока человек не окажется вне досягаемости искушения к какому-либо греху, нетерпимость к тем, кто свершает его, будет являться необходимой мерой предосторожности.

Давайте возьмем пример слабо развитого человека: он хочет избежать больших грехов, но все же чувствует, что искушен ими. Желание избежать их проявится как ненависть к тем, в ком он видит их; остановить эту ненависть означало бы для него окунуться в искушения, которым он пока еще не готов противиться. В ходе его развития с постепенным удалением от опасности поддаться искушению он будет ненавидеть грех, но сочувственно жалеть грешника. Он не может себе позволить отказаться от ненависти ко злу до тех пор, пока не станет святым.

Когда мы чувствуем в себе отвращение по отношению к какому-либо человеку, то можем быть уверены, что в нас сохраняются некоторые следы того, что нам не нравится в нем. "Я" замечая опасность, отстраняет свои оболочки. Совершенно не пьющий человек чувствует меньшее отвращение к пьянице, чем человек, воздерживающийся от алкоголя, но иногда не соблюдающий меру. Чистая и непорочная женщина чувствует меньшее отвращение к своей падшей сестре, при соприкосновении с которой менее благочестивые одергивают свою юбку. Достигнув совершенства, мы будем любить как праведника, так и грешника, и, быть может большую любовь будем проявлять к грешнику, так как праведник может устоять самостоятельно, а грешник падет, если не будет любим.

Когда человек поднимается до той точки, когда перестает ненавидеть и грешника и грех, тогда разрушающая сила — которая среди людей является ненавистью — становится просто энергией, которую следует использовать для уничтожения препятствий, загромождающих путь эволюции. Когда ставшая совершенной мудрость направляет созидательные и разрушительные энергии, а ставшая совершенной любовь является движущей силой, лишь тогда разрушающая сила может быть использована без опасности стать причиной обособления или вовлечения чувств в исконный грех. Чувствовать себя отличными от других людей является "великой ересью", так как обособление, когда все развивается к единению, противостоит Закону. Чувство обособленности является определенно неправильным, независимо от того ведет ли оно к тому, что человек чувствует себя более добропорядочным или более грешным. Совершенный праведник настолько же отождествляет себя с преступником, насколько и с другим праведником, ибо и преступник и праведник одинаково мужественны, хотя и находятся на различных стадиях эволюции. Когда человек начинает чувствовать таким образом, он соприкасается с жизнью Христа в человеке. Он думает о себе не обособленно, а как о едином со всеми. Для него собственная святость является святостью человечества, а грех любого — его собственным. Он не выстраивает никакого барьера между собой и грешником, а разрушает любой барьер, воздвигаемый грешником, и разделяет зло грешника, одновременно разделяя с ним свое добро.

Те, кто могут чувствовать истину этого "совета совершенства", должны стремиться по возможности следовать ему в своей повседневной жизни. В том, что касается менее развитых, то они должны стремиться снести разделяющую стену. Ибо чувство обособленности является трудно уловимым и сохраняется до тех пор, пока мы не достигнем Мессианства. И все же при помощи таких усилий мы можем постепенно уменьшить его, а стремление отождествлять себя с низшими означает стремление использовать созидательную энергию, удерживающую миры вместе, и стать каналом для прохождения божественной любви.

Эмоция, как мы видели, является движущей силой человека; она активирует мысль, она побуждает к действию, она является паром для двигателя, без нее человек будет бездеятельным, пассивным. Но существует множество людей, которые являются постоянной жертвой своих эмоций, которых эмоции гонят то в одну, то в другую сторону, подобно тому как штормовой ветер бросает неуправляемый корабль по океану, которые то высоко подбрасываются, то низко опускаются приливами чувств, приносящих то радость, то боль, настроение которых меняется от восторга к отчаянию. Такой человек раскачивается, порабощенный своими эмоциями, постоянно измотан их конфликтом. Внутри у него почти хаос. Его внешние поступки, движимые побуждением момента, беспорядочны и свершаются без должной оценки окружающих обстоятельств, такой оценки, которая сделала бы его действия целенаправленными. Он часто является, что называется, хорошим человеком, вдохновленным благородными стремлениями, побуждаемым к благожелательным поступкам, полным сочувствия к страждущим и готовым принести облегчение, бросившись на помощь потерпевшему. Мы имеем здесь дело не с безразличным или жестоким, а с тем, кого эмоции подгоняют к действию, не дав ему времени принять во внимание обстоятельства или проследить результат своей деятельности далее немедленного облегчения боли, которая находится непосредственно перед его глазами. Такой человек — хотя и движим желанием помочь, хотя и эмоцией побуждающей его к действию, является сочувствие и желание облегчить страдание — часто приносит больше вреда, чем пользы, вследствие необдуманности своих поступков. Движущая им эмоция исходит из любящей стороны его характера, из той стороны, которая сближает людей и является корнем созидательных и оберегающих добродетелей; и именно в этом самом факте заключается опасность такого человека. Если бы эмоция имела свой корень во зле, то этот человек был бы первым, кто искоренил бы ее; но так как она берет свое начало от той эмоции любви, от которой исходят все социальные добродетели, то он не сомневается в ней, он не пытается контролировать ее. "Я так полон сочувствия, меня так сильно волнует чужое горе; я не выношу самого вида страданий". Во всех таких выражениях подразумевается некоторое самовосхваление, хотя тон может выражать неодобрение. Действительно, сочувствие в качестве сочувствия замечательно, но его неверно направленное проявление часто наносит вред. Иногда оно оскорбляет сам объект сочувствия и в конечном итоге оставляет его еще в худшем состоянии, чем прежде. Слишком часто применяются неразумные формы утешения, больше направленные на то, чтобы унять боль самого сочувствующего, чем излечить недуг страждущего, и кратковременная боль останавливается ценой продолжительного вреда. Сочувственное отношение, углубляя эмоцию любви, слишком часто оказывается вредным в связи с его необдуманностью. Совсем не трудно при виде боли заполнить землю и небеса нашими пронзительным криками, пока не загудит воздух; гораздо труднее остановиться, определить причину боли и способ избавления, а затем использовать то средство, которое ее излечивает, а не сохраняет навсегда. Чтобы результатом проявления эмоции было добро, руководить ею и направлять ее должен здравый Разум. Эмоция должна служить толчком к действию, а не руководить им; руководство принадлежит разуму, его направляющая прерогатива никогда не должна отниматься у него. Там, где сознание функционирует именно так, имея сильную эмоцию в качестве побуждающего импульса и здравый разум в качестве руководителя, перед нами сочувственный и мудрый человек, который полезен своему поколению.

Желания очень удачно сравнивались с лошадьми, заряженными в колесницу тела, а желания имеют свои корни в эмоциях. Там, где эмоции неуправляемы, они подобны мечущимся, необъезженным лошадям, которые угрожают сохранности колесницы и жизни возничего. Вожжи, которые управляют лошадьми, натягиваясь или отпускаясь, по мере надобности, сравниваются с умом. Здесь хорошо представлено взаимоотношение между эмоцией, разумом и действием. Эмоция дает движение, разум руководит и направляет, а затем "Я" применяет действие с наибольшей выгодой, как и подобает хозяину эмоций, а не их жертве.

С развитием того аспекта сознания, который проявится как Будда в шестой подрасе и более полно в шестой Коренной Расе, эмоциональный характер быстро развивается у некоторых продвинувшися вперед представителей пятой Расы, что часто на некоторое время обуславливает возникновение множества вызывающих беспокойство, и даже страдание, симптомов. С ходом эволюции они уйдут, и характер станет уравновешенным и сильным, мудрым и великодушным; между тем быстро развивающийся характер будет бурным и часто причиняющим горе, и будет долго и остро страдать. Однако в самих этих страданиях лежит его будущая сила, как и его теперешнее очищение, и соответственно остроте страданий будет и величие результата. Именно в таких сильных натурах борется за рождение Будда и на них накатываются родовые муки. Вскоре Будда, Христос, "малое дитя", явится на свет — Мудрость и Любовь в одном, и это объединенное с высоким интеллектом является духовным "Я", истинным Внутренним Человеком, Бессмертным Властелином.

Человек, изучающий свой собственный характер для того, чтобы взять свою эволюцию в собственные руки и направлять ее будущий ход, должен внимательно следить за своей силой и своей слабостью, чтобы контролировать первую и корректировать вторую. У негармонично развитых людей интеллект и эмоция обычно изменяются обратно пропорционально друг другу; для слабого интеллекта свойственны сильные эмоции, а для сильного — слабые; в первом случае оказывается слабой управляющая сила, во втором — побуждение. Поэтому человек при самоанализе, если находит свои эмоции сильными, должен посмотреть хорошо ли развит его интеллект, он должен проверить себя, чтобы пояснить — хочет ли он видеть вещи "в ясном сухом свете интеллекта"; если же ему неприятно, когда предмет видится ему в этом свете, то он может быть уверенным, что эмоциональная сторона его характера по отношению к интеллектуальной развита излишне сильно. Ибо гармонично развитый человек не будет возмущаться ни ясным светом направляющего интеллекта, ни большой силой побуждающей эмоции. Если в прошлом одна сторона была чрезмерно развита, если эмоции развивались в ущерб интеллекту, значит усилия должны быть направлены на укрепление интеллекта, а негодование, возникающее против сухого интеллектуального представления, должно быть сурово пресечено, должно пониматься различие между интеллектом и сочувствием.

Одним из моментов, который чаще всего склонен не замечать эмоциональный человек — то, каким образом эмоция заполняет окружающую его атмосферу своими колебаниями и вследствие это воздействует на интеллект; все видится через эту атмосферу окрашенным и искаженным ею, поэтому вещи не достигают ума в своем истинном цвете и форме, а приходят к нему искаженными и изменившими цвет. Нас окружает наша аура, которая должна быть прозрачной средой, через которую все из внешнего мира должно приходить к нам в своем собственном цвете и форме; но когда аура колеблется эмоцией, она не может служить такой средой, и все, что входит в нее, преломляется и достигает нас уже в совершенно другом виде, чем существует на самом деле. Если человек находится под водой, а к нему, не опуская в воду, протянуть трость, он, пытаясь схватить ее, направит руку в неверном направлении, потому что протянет руку к тому месту, где видит эту трость, а так как лучи, отражающиеся от нее, попадая в воду, преломляются, то трость окажется для него смещенной. Точно также, когда образ из внешнего мира приходит к нам через перегруженную эмоцией ауру, то его пропорции будут искажены, а местоположение определено неправильно; вследствие этого информация, поступающая в ум, оказывается вводящей в заблуждение, и поэтому [вызывает неверные] суждения, независимо от того, насколько точно может работать ум.

Даже самый тщательный самоанализ не защитит нас полностью от такого эмоционального вмешательства. Интеллект всегда имеет тенденцию судить благосклонно то, что нам нравится, и неблагосклонно — то что нам не нравится, в связи с вышеупомянутым "преломлением". Аргументы в пользу определенного направления высвечиваются ярким светом нашего желания следовать ему, а аргументы против — отбрасываются в тень. Одни кажутся такими ясными и убедительными, а другие такими сомнительными и слабыми. И наш ум, воспринимающий все сквозь эмоциональную окраску, настолько уверен в нашей правоте, что считает любого, кто видит по-другому, имеющим предвзятое мнение или умышленно искажающим действительность. От этой постоянно присутствующей опасности мы можем защититься лишь внимательностью и упорным усилием, но мы не сможем избежать ее полностью до тех по, пока не превзойдем эмоции и станем их абсолютными хозяевами.

Одним из путей, который может помочь нам прийти к правильному суждению, заключается в изучении деятельности познания у других и взвешивании их решений в обстоятельствах, сходных с нашими. Суждения, которые более всего отталкивают нас, часто могут быть наиболее полезными для нас, потому что они выполнены в эмоциональной сфере, очень отличной от нашей. Мы сможем сравнить решения других с нашими собственными и, замечая моменты, которые оказывают наибольшее влияние на них и наименьшее на нас, которые имеют наибольший вес для нас и наименьший для них, мы сможем отделить эмоциональные элементы в суждениях от интеллектуальных. И даже там, где наши заключения оказываются ошибочными, само усилие прийти к ним является исправляющим и почтительным; оно помогает в овладении эмоциями и укрепляет интеллектуальный элемент. Такие исследования, конечно же, должны проводиться в отсутствие эмоционального волнения, а их результаты должны сберегаться для использования во время сильного проявления эмоций.

Первым и самым действенным способом достижения господства над эмоциями — как и над всем тем, что касается сознания — является Медитация. К Медитации следует обратиться прежде, чем контакт с внешним миром нарушил равновесие эмоций. Возвращаясь обратно в тело после периода физического сна, из мира более тонкого, чем физический, "Я" найдет свою обитель тихой и может спокойно взять на себя управление отдохнувшим мозгом и нервами. Позднее, в течение дня, когда эмоции уже пробудились, и когда они проявляются в полную силу, медитация уже не будет такой эффективной. Спокойствие сразу после сна является подходящим периодом для эффективной медитации, так как тело желания, его эмоциональная сущность является более умиротворенным, чем после того, как человек окунется в мирскую суету. От этого мирного утреннего часа разольется влияние, которое будет оберегать в течение дня, а успокоенные и смягченные эмоции будут в большей степени поддаваться контролю.

Когда это возможно, неплохо предположить, какие вопросы могут возникнуть на протяжение дня, и прийти к заключению в отношении той позиции, которую при этом следует занять, и какого поведения придерживаться. Если мы знаем, что нам придется оказаться в определенных обстоятельствах, которые возбудят наши эмоции, мы можем заранее выбрать позицию разума и даже прийти к решению относительно наших действий. Предположим, что такое решение принято, тогда при возникновении подобных обстоятельств следует вспомнить о нем и руководствоваться им, даже несмотря на то, что прилив эмоций может заставлять нас идти по другому пути. Например, мы собираемся встретиться с человеком, к которому испытываем сильное влечение, и во время своей медитации мы выбираем курс, по которому разумнее всего следовать, решаем в ясном свете спокойного разума, что является лучшим для всех, имеющих к этому отношение. Этого решения мы должны придерживаться даже если склонны чувствовать "Я недооценил данную ситуацию". В действительности при подобных обстоятельствах происходит переоценивание, а оценка которая была сделана в состоянии спокойного размышления, является должной, и самым разумным будет следовать по начертанному ранее пути, невзирая на эмоциональные побуждения момента. В суждение может закрасться ошибка, но если эта ошибка не была замечена в течение медитации, то вряд ли она будет обнаружена во время возврата эмоций.

Другой способ сдерживания эмоций заключается в обдумывании того, что собираешься сказать, прежде чем говорить, т. е. надеть уздечку на язык. Человек, научившийся контролировать свою речь, покорил все — говорит древний восточный законодатель. Человек, никогда не произносящий резкого или необдуманного слова немало продвинулся на пути к управлению эмоциями. Управлять речью значит управлять всем характером. Не высказываться — намеренно сдерживать речь — до тех пор, пока четко не определишь, что ты собираешься сказать, пока не будешь убежден, что твоя речь истинна, что она адаптирована к человеку, которому ты ее адресуешь, и что она соответствует тому, что должно быть сказано — является хорошим способом действия. На первом и самом главном месте стоит правдивость, и ничего не может извинить неискренность речи: множество речей, произнесенных под давлением эмоций, являются ошибочными либо в связи с преувеличением, либо с искажением. К тому же в эмоциональном нетерпении или в пылу сильного чувства слишком часто забывается о соответствии речи тому человеку, которому она адресуется. Совершенно неверное понимание предоставляемой собеседнику великой истины может возникнуть, если не учитывать его точку зрения; необходимо взаимное понимание, видеть так, как он видит, ибо лишь в этом случае истина может быть полезной и пригодной. Высказывая кому-то истину, мы пытаемся помочь не себе, а ему. Возможно, концепция неизменного, нерушимого, абсолютно справедливого закона может быть вдохновляющей, укрепляющей и возвышающей для говорящего, тогда как для слаборазвитого человека она будет жестокой и сокрушительной и вместо того, чтобы помочь, нанесет вред. Истина предназначена не для того, чтобы сокрушать, а чтобы возвышать, и мы неправильно используем истину, когда даем ее человеку, не готовому к ней. Ее достаточно, чтобы удовлетворить потребности каждого, но необходима осмотрительность в ее разумном выборе, и энтузиазм не должен вынуждать к преждевременному просветлению. Многие молодые теософы причиняют больше вреда, чем пользы своим излишним рвением в навязывании другим тех откровений, которыми они так дорожат. И наконец, следует принимать во внимание форму речи, необходимость или бесполезность произнесения речи в определенной форме. Истина, которая способна помочь, может стать помехой, в зависимости от того, каким образом она будет изложена. Золотое правило речи — "Никогда не говорите то, что неверно, никогда не говорите то, что неприятно". Вся речь должна быть правдива, приятна и приемлема. О приемлемости речи слишком часто забывается действующими из самых лучших побуждений людьми, которые даже гордятся своей откровенностью. когда на самом деле они являются просто грубыми и безразличными к чувствам тех, к кому обращаются. Но это не соответствует ни хорошему воспитанию, ни религии, ибо грубость чужда религии. Религия сочетает в себе совершенную истину с совершенной учтивостью. Более того, излишнее, бесполезное является вредным, постоянное кипение ненужных эмоций в пустой болтовне и светских разговорах несет в себе немало вреда. Люди, которые не переносят молчания и постоянно болтают, попусту растрачивают свои интеллектуальные и моральные силы и к тому же произносят сотни глупостей, которые лучше было бы оставить невысказанными. Боязнь молчания является признанием умственной слабости, а спокойное молчание лучше, чем глупая речь. В молчании эмоции растут и крепнут, оставаясь под контролем; и таким образом увеличивается побуждающая сила характера, а также приводится в подчинение. Способность оставаться безмолвным имеет большую силу и часто оказывает в высшей степени успокаивающее действие; с другой стороны, тот, кто научился быть молчаливым, должен тщательно следить за тем, что его молчание не было в ущерб его учтивости, чтобы он своим неуместным молчанием не заставил других чувствовать себя неловко и не приводил их в уныние.

Некоторые могут опасаться, что такое обдумывание перед высказыванием, как описано выше, может довольно сильно затруднить обмен мыслями и чуть ли не парализовать беседу; но все, кто уже практикует такой контроль, подтвердят, что после непродолжительной тренировки никакого заметного интервала перед ответным высказыванием не наблюдается. Действие ума быстрее молнии, и он пробежит по тем моментам, что следует принять во внимание, в одно дыхание. Верно, что сначала будет наблюдаться небольшая заминка, но через несколько недель никакой паузы уже не понадобится, и обзор предполагаемого высказывания будет выполняться достаточно быстро, чтобы не служить какой-либо помехой. Многие ораторы могут засвидетельствовать что во время быстрого потока речи ум остается спокойным, рассматривая альтернативные сентенции и взвешивая их возможные достоинства до тех пор, пока не будет выбрана одна, а остальные отброшены; в то же время никто из увлеченной аудитории не будет ничего знать или предполагать, что за такой быстрой речью скрывается подобное отборочное действие.

Третий метод овладения эмоцией заключается в воздержании от действия под влиянием порыва. Поспешность действия характерна для современного ума, а также избыток готовности, что является его положительной чертой. Если мы посмотрим на жизнь спокойно, то поймем, что не существует никакой необходимости в спешке, времени всегда оказывается достаточно; и действие, каким бы быстрым оно ни было, должно быть хорошо обдуманно и неспешно. Когда от какой-либо сильной эмоции приходит импульс, и мы, не раздумывая, тут же ему подчиняемся, то поступаем неразумно. Если мы научимся думать, прежде чем действовать во всех обыденных делах, то если произойдет несчастный случай или что-то иное, требующее незамедлительных действий, быстрый ум взвесит требования момента и тут же отреагирует действием, но при этом не будут никакой спешки, никаких необдуманных неразумных ошибок.

Но кто-то может задать вопрос: "А не должен ли я следовать своей интуиции?" Порыв и интуиция очень часто путаются, хотя они радикально отличны по происхождению и своим характеристикам. Порыв берет начало от сущности желания, от сознания, функционирующего в астральном теле, и является энергией, выплескивающей наружу, в ответ на раздражитель, энергией, не управляемой разумом, стремительной, опрометчивой, безрассудной. Интуиция же берет начало от духовного "Я" и является энергией, льющейся наружу чтобы удовлетворить требования извне, энергией, направляемой духовным "Я", сильной, спокойной, целенаправленной. До тех пор, пока природа не будет полностью уравновешена, для различения порыва и интуиции требуется спокойное обдумывание, и при этом непременным является некоторое промедление: при таком обдумывании и промедлении порыв утихает; интуиция в таких случаях становится отчетливее и сильнее; спокойствие позволяет низшему уму услышать ее и почувствовать ее невозмутимую настоятельность. Более того, если то, что кажется интуицией, в действительности является советом некого высшего Существа, то во время нашей спокойной медитации он прозвучит громче и совершенно не потеряет в силе вследствие такого спокойного промедления.

Верно, что уступка безудержному порыву несет в себе определенное удовольствие, и что навязываемое сдерживание является некоторое время болезненным. Но попытка жить высшей жизнью изобилует отказами от удовольствий и принятиями боли; постепенно мы начинаем чувствовать, что в неторопливом обдумывании действий больше радости, чем в уступчивости беспокойному порыву, и что мы избавились от постоянного источника сожаления. Ибо такая уступчивость постоянно является источником сожаления, а порыв оказывается ошибкой. Если предполагаемое действие полезное, то тщательное обдумывание сделает намерение совершить его сильнее, а не слабее. А если с обдумыванием намерение ослабеет, тогда можно быть уверенным, что его источником является низшее, а не высшее.

Ежедневная медитация, тщательное обдумывание высказываний и отказ поддаваться порыву являются основными методами превращения эмоций из опасных хозяев в полезных слуг.

Только тот может использовать эмоцию, кто стал ее господином и знает, что эмоции — это не он сам, а всего лишь игра в оболочках, в которых он обитает, обусловленная взаимодействием между "Я" и "Не-Я". Их постоянно мечущаяся природа говорит о том, что они относятся к оболочкам; они приводятся в действие вещами извне, на которые сознание отвечает изнутри. Отличительной чертой сознания, которая порождает эмоции, является Блаженство, а удовольствие и боль являются движениями в оболочке желания, вызванными контактами с внешним миром и ответом на них через эту оболочку "Я" как Блаженства, точно также как мысли являются движениями, обусловленными сходными контактами и ответом на них "Я" как Знания. Когда "Я" познает себя и отличает себя от своих оболочек, оно становится владыкой эмоций, а удовольствие и боль становится в равной мере формами Блаженства. С продвижением вперед обнаруживается, что под давлением удовольствия и боли достигается большее равновесие, и что эмоции больше уже не нарушают уравновешенность ума. До тех пор, пока удовольствие возвышает, а боль парализует, до тех пор выполнение долга удерживается и затрудняется, до тех пор человек остается рабом, а не хозяином своих эмоций. Когда он научится управлять ими, то сможет ощущать самую большую волну удовольствия и самые острые муки боли; и все же его ум будет оставаться непоколебимым и спокойно заниматься своим прежним делом. И тогда, что бы ни пришло, все обращается на пользу. Из боли черпается сила, в то время как из удовольствия черпается жизненность и мужество. Все из мешающих препятствий превращается в силы, оказывающие помощь.

В качестве примера такого использования эмоции может служить ораторское искусство. Вы слушаете человека, зажженного страстью, его слова спотыкаются друг о друга, его жесты неистовы; он одержим, охвачен эмоцией, но он не оказывает воздействия на свою аудиторию. Оратор, увлекающий аудиторию, является хозяином своих эмоций и использует их для того, чтобы воздействовать на свою аудиторию; его слова взвешены и хорошо подобраны даже в стремительном потоке речи, его жесты уместны им величественны. Он не чувствует эмоций, но он пережил их раньше, и теперь использует свое прошлое, чтобы творить настоящее. Способность использовать эмоции пропорциональна тому, как сильно ощущал и насколько высоко поднялся оратор над ними. Человек, не обладающий сильными эмоциями, не может быть великим оратором; величие растет с тем, как эмоции подчиняются контролю. При тщательном размещении взрывчатого вещества и неторопливом поднесении спички взрыв получается намного эффективным, чем когда взрывчатка сбрасывается кое-как, а вслед за ней летит спичка в надежде на то, что что-то да загорится.

Когда кто-нибудь возбужден эмоцией, то четкое видение, необходимое для полезной работы, оказывается смазанным. Ценным помощником является тот человек, который спокоен и уравновешен и в то же самое время полон сочувствия. Каким же доктором может быть тот, кто посреди операции разрыдается? И все же многие люди настолько расстраиваются при виде страдания, что все их существо оказывается потрясено им, и таким образом они лишь усиливают страдание, вместо того, чтобы облегчить его. Все эмоции вызывают сильные колебания, которые передаются от одного человека другому. Действенный помощник должен быть спокойным и уравновешенным, остающимся невозмутимым и излучающим спокойствие. Тот, кто стоит на возвышающейся над бурлящими волнами скале, может скорее помочь другому подняться на безопасное место, чем если бы он сам боролся с волнами.

Другим использованием эмоций, когда они находятся в полном подчинении, является пробуждение в другом человеке полезной ему эмоции посредством активации и проявления соответствующей эмоции у себя. Если человек разгневан, то естественным ответом на его колебания у человека, с которым он встречается, также является гнев, ибо все колебания имеют тенденцию воспроизводится ответно, так как все мы имеем тела эмоций, то любое тело, колеблющееся рядом с нами, будет склонно определенным образом вызывать сходные колебания и у нас, если в наших телах имеется соответствующая материя. Гнев пробуждает гнев, любовь пробуждает любовь, нежность пробуждает нежность. Когда мы являемся хозяевами своих эмоций и чувствуем, как волна гнева поднимается в ответ на колебания гнева у другого, мы должны сразу же взять подобный ответ под контроль и, оставаясь невозмутимыми, дать волнам гнева разбиться друг о друга. Человек, который может удерживать свое тело эмоции спокойным, в то время, как таковые других, окружающих его людей, сильно колеблются, хорошо усвоил урок самоконтроля. Когда это достигнуто, человек готов предпринять следующий шаг, встретить колебания вредной эмоции с колебаниями соответствующей полезной, и таким образом он не только удерживает себя от гнева, но и посылает колебания, которые имеют свойство гасить колебания гнева другого. На гнев он отвечает любовью, на ярость — добротой.

Поначалу этот ответ должен быть преднамеренным, имеющим определенную цель. Его можно попробовать попрактиковать на разгневанных людях. Когда такой человек встречается на нашем пути, мы пробуем это на нем. Вначале такая попытка, без сомнения, будет сухой и холодной, любить в ней будет только воля, без участия эмоции; но спустя некоторое время волеизъявление любить пробудит небольшое количество эмоции, и наконец, выработается привычка, и доброта станет спонтанным ответом на грубость. Практика такого постоянного, намеренного ответа на колебания вредных эмоций, приходящих к нам извне, выработает в теле эмоции привычку, и оно будет автоматически отвечать должным образом.

То же самое говорят и все великие учителя этики: "Отвечайте добром на зло". И это учение основано на таком взаимообмене колебаниями, вызванными эмоциями любви и ненависти. Ответ злом усиливает его, тогда как ответ добром нейтрализует его. Пробуждение эмоций любви и других посредством посылки им потока таких эмоций, чтобы усилить все, что в них есть хорошего, и ослабить все, что есть плохого, является высшей целью, на достижение которой мы можем направить наши эмоции в нашем повседневном услужении человеку. Неплохо держать в памяти список соответствующих эмоций и поступать согласно ему, отвечая на гордость смиренностью, на грубость — сочувствием, на заносчивость — покорностью, на резкость — мягкостью, на раздражительность — спокойствием. Таким образом воспитывается характер, который отвечает на все злые эмоции соответствующими добрыми и действует как благословение на всех окружающих, уменьшая в них зло и укрепляя добро.

Мы видели, что эмоция является движущей силой человека, и чтобы превратить ее в помощника эволюции, мы должны использовать ее для возвышения и не позволять ей разлагаться. "Я" в своей эволюции нуждается в "точках, которые бы тянули его" вверх — гласит "Голос Безмолвия", — так как путь вверх крут и притягивающие объекты над ними, к которым мы можем стремиться, являются помощью, которую невозможно переоценить. Только мы слишком часто отстаем на своем пути и не чувствуем никакого желания идти дальше; стремление бездействует; желание подняться исчезло. Тогда мы можем призвать на помощь свои эмоции и, обвив ими какой-либо объект приверженности, получить таким образом необходимый импульс, подъемную силу, которой мы так желаем.

Эта форма эмоции является тем, что часто называется преклонением перед героями, способностью восхищаться и сильно любить того, кто благороднее нас самих; быть способным так любить и восхищаться — значить иметь в своем распоряжении одну из самых мощных возвышающих сил в человеческой эволюции. Преклонение перед героями часто осуждается, потому что найти совершенный идеал среди людей, живущих в этом мирке, невозможно; однако неполный идеал, который можно любить и к которому стремиться, также является помощью в ускорении эволюции. Верно, что в таком неполном идеале должны быть недостатки, и поэтому необходимо делать различие между героическими качествами и встречающимися наряду с ними слабостями. Внимание должно концентрироваться на героических качествах, которые стимулируют, а не на недостатках, которые пятнают каждого, кто пока еще не превзошел человечество. Признание того, что слабости относятся к "Не-Я" и преходящи, в то время как благородство относится к "Я", которое остается любовь к тому, что является великим, и способность проходить мимо того, что незначительно — вот что является духом, ведущим к почитанию Великих. Тот, кто поклоняется герою, если он чтит величие и не принимает во внимание слабость, берет от своего идеала только хорошее, а самому герою достанется карма его собственных недостатков.

Но если мы таким образом видим благородство "Я" среди множества человеческих слабостей, то поступаем только так, как должны поступать в отношении всех людей, и зачем тогда делать героя из кого-то, в ком еще осталась какая-либо человеческая слабость?

В связи с той помощью, которую наш герой оказывает нам в качестве вдохновения и как мера наших собственных достижений. Никакого обыкновенного человека нельзя сделать героем; влечение к почитанию героя возникает лишь только тогда, когда его "Я" сияет с большим великолепием, чем обычное. Человек является героем, хотя он пока еще не сверхчеловек, а его слабости лишь пятна на солнце. Пословица гласит — "Хозяин не может быть героем для своего лакея". Циник читает это как означающее, что самый героический человек обязан свои наличием отдаленности. А не означает ли это, скорее, то, что, душа слуги, занятого чисткой сапог и завязыванием галстука, не может должным образом оценить то, что делает героя героем, так как не имеет в себе ничего такого, что было бы созвучным с тем, что есть у героя? Ибо быть способным восхищаться означает быть способным достичь, а любовь и почтение к великим является признаком того, что человек сам становится таким, как они.

Когда таким образом пробуждается эмоция, мы должны оценивать самих себя по своему идеалу и стыдиться думать и делать то, что смогло бы вызвать тень печали в глазах того, кого мы почитаем. Его присутствие должно нас возвышать до тех пор, пока оценивая себя в свете больших достижений, мы не найдем, что и сами начали приближаться к ним.

То, что чистый свет "Я" не изливается ни от кого из тех, кто бредет по грязным дорогам земли, верно, но существуют некоторые люди, которые дают достаточно света, чтобы осветить тьму и помочь нам увидеть, куда ставить ноги. Лучше благодарить и почитать их, радоваться им и быть довольными ими, чем умалять их из-за того, что некоторые штрихи человеческих слабостей еле опутывают их ноги. Воистину благословенны те, кто выбрал себе героя, а следовательно, признают свою древнюю родню; их ожидают открытые ворота к высшим целям; чем больше они любят, чем больше они почитают, тем быстрее приблизятся к этим воротам. Нет лучшей кармы для человека, чем найти героя, который стал бы ему спутником до самого входа; нет печальнее кармы, чем, увидев такого спутника в момент озарения, затем отвернуться, будучи ослепленным несовершенством, от которого не избавится.

Теперь мы вернемся к рассмотрению той силы человека, с которой мы начали — к Воле. Читатель должен помнить утверждение, что именно Воля "Я", обособленного "Я" — обособившегося, но пока еще не осознавшего свою обособленность — побудила его к правлению. Не по принуждению, не по внешней необходимости, не в связи с чем-то противостоящим ему снаружи, а благодаря великой Воле, частью которой является его собственная Воля, обособившаяся как центр, но пока еще не отрезанная сферой материи — пульсирующей в нем, как кровь материи пульсирует в ещё неродившемся ребенке, оно тянется к проявлению, смутно стремясь к богатому трепету жизни, облаченной в материю; к приложению сил, и жаждущих деятельности; к тому, чтобы узнать миры, полные бесконечного движения. То, к чему осознанно изъявляет волю Логос — Логос, желающий стать воплощенным во вселенную — к этому также изъявляют свою волю и все центры обособленной жизни в нем, слепо и наощупь стремясь к более полной жизни. Это Воля к жизни, к познанию; и эта исходящая Воля принуждает к проявлению.

Мы видели, что эта Воля, Сила "Я", превращаясь в то, что мы называем Желанием на более плотных планах материи; и так как она ослеплена материей и неспособна видеть свой путь, ее направленность определяется притяжениями и отталкиваниями, воздействующими на нее со стороны внешних объектов. Поэтому в этот период мы не можем говорить о "Я" как о самом себе направляющем: оно управляется притяжениями и отталкиваниями, которые затрагивают его по периферии. Мы также видели, что когда Желание соприкоснулось с Разумом, и эти два аспекта "Я" воздействовали друг на друга, возникли эмоции, проявляющие черты своих родителей, Желания-матери и Разума-отца. И мы изучили методы, с помощью которых эмоции можно контролировать, использовать по должному назначению и таким образом из опасных превратить в полезные для эволюции человека.

Теперь мы должны рассмотреть: как эта воля, скрытая Сила, которая всегда подталкивала к деятельности, хотя пока еще не контролируя ее, медленно завоевывает свободу, то есть добивается Самоопределения. Сейчас мы рассмотрим то, что подразумевается под этим словом "свобода".

В основном и по существу свободная по своему происхождению как Сила "Я" Воля становится связанной и ограниченной в своих попытках овладеть материей, в которую вошло "Я". Мы не должны бояться говорить, что материя властвует над "Я", а не "Я" над материей; это происходит в связи с тем, что "Я" рассматривает материю как себя, отождествляя себя с ней; так как "Я" изъявляет свою волю через нее: думает через нее, действует через ее, то она действительно становится для него им самим, и введенное в заблуждение оно восклицает: "Это Я!" — и несмотря на то, что материя связывает и ограничивает "Я", ощущая ее собой, оно кричит: "Я свободно". Однако это господство материи над "Я" лишь временное: ибо материя постоянно изменяется, приходит и уходит, она непостоянна и меняет форму, невольно притягиваясь и отклоняясь разворачивающимися силами "Я", постоянного в непостоянном.

Давайте обратимся к той стадии эволюции человека, на которой память стала сильнее, чем инстинктивное стремление к приятному и избегание причиняющего боль; на которой Разум управляет Желанием, а здравый смысл восторжествовал над порывом. Наступила пора пожинать плоды многовековой эволюции, к которой относится и свобода.

Пока Воля выражает себя в качестве Желания, определяемая в своей направленности внешними притяжениями, она явно не свободна, а очень определенно связана. Точно та как любое живое существо можно утащить в направлении выбранном им, силой, превышающей его собственную, так и Воля затягивается в сторону притяжением объектов, увлекаемая по пути, сулящему наслаждение, которое "достойно" следованию; она не активна как Самоопределяющая сила, а наоборот, "Я" увлекается в сторону внешним непреодолимым притяжением.

Нельзя представить более яркой картины "Я" в таком состоянии, чем приведенный выше образ из древнего индусского писания, в котором "Я" изображено в качестве возничего в колеснице, а чувства, притягиваемые объектами, доставляющими удовольствие, — неуправляемыми лошадьми, которые несут колесницу тела вместе с ее беспомощным возничим. Хотя Воля и является сущей Силой "Я", пока "Я" уносится этими неуправляемыми лошадьми, она оказывается категорически связанной и не свободной. Тщетно говорить о свободной Воле человека, который является рабом окружающих его объектов. Он находится в постоянной зависимости и не имеет права выбора; ибо хотя мы можем рассматривать такого человека как выбравшего следовать по тому пути, по которому влекут его притяжения, в действительности у него нет выбора, ни даже мысли о выборе. Пока путь определяют притяжения и отталкивания, все разговоры о свободе являются пустыми и бессмысленными. Даже если человек ощущает, что выбирает желаемый объект, это чувство свободы иллюзорное, так как он увлекается притягательностью объекта и своим стремлением к наслаждению. Он настолько же свободен, как и железо свободно двигаться в магнитном поле. Это движение определяется силой магнита и природой железа, отвечающего на притяжение.

Чтобы понять, что мы подразумеваем под свободой Воли, необходимо предварительно рассеять затруднение, возникающее перед нами со словом "выбор". Если мы оказываямся свободными выбирать, то означает ли это так называемая свобода выбора и свободу Воли? И не будет ли правильным сказать, что свобода выбора означает только то, что никакая внешняя сила не заставляет нас выбирать ту или иную альтернативу? Но самым главным стоящим за этим вопросом является вопрос: "Что заставляет нас выбирать?" То, свободны ли мы действовать, когда решили, очень сильно отличается от того, "свободны" ли мы выбирать или выбор определяется чем-то другим.

Как часто мы слышим слова, сказанные в доказательство свободы Воли: "Я свободен выбирать остаться в комнате или выйти; Я свободен выбирать брошу ли эту ношу или нет!" Но такой довод не по существу. Никто не отрицает способность физически не принуждаемого человека выйти из комнаты или оставаться в ней, бросить ношу или удерживать ее. Интересным вопросом является: "Почему Я выбираю". Когда мы анализируем выбор, то видим, что он определяется мотивацией, и детерминист утверждает: "Ваши мышцы могут удерживать или бросить ношу, но если в ней есть ценный и хрупкий предмет, вы не бросите ее. То, что определяет ваш выбор не бросать, заключается в наличии этого хрупкого предмета. Ваш выбор определяется мотивациями и руководит им самая сильная из них". Вопрос заключается не в том: "Свободен ли я действовать?", а в том: "Свободен ли я изъявлять волю?" И мы ясно видим, что Воля определяется самой сильной из мотиваций, и что в этом отношении детерминист прав.

В действительности тот факт, что воля определяется наибольшей мотивацией, является основой всего организованного общества, всех законов и наказаний, всей ответственности, всего образования. Человек, воля которого не обусловлена таким образом, является безответственным, невменяемым. Он является человеком, к которому невозможно взывать, которого невозможно урезонить, на которого нельзя положиться; человеком без здравого рассудка, логики и памяти, без тех отличительных черт, которые мы считаем человеческими. По закону человек признается невменяемым, когда никакие мотивации не трогают его, когда всякий здравый смысл чужд ему; он ненормален и не подлежит законному наказанию. Воля, которая является энергией, направляемой в любом направлении, побуждающей к действию безо всякой цели, без причины и без смысла, возможно и может быть названа свободной, но это не то, что подразумевается под "свободой Воли". То, что воля определяется самой сильной мотивацией, должно считаться само собой разумеющимся в любой разумной дискуссии о свободе воли.

Что же тогда подразумевается под свободой Воли? В лучшем случае это может быть только обусловленная, относительная свобода, так как обособленное "Я" является частью целого, а целое должно быть большим, должно подчинять себе все свои части. То же самое верно в отношении "Я" и тел, в которые оно облачено. Никто не ставит под сомнение, что тела попадают под закон, движутся согласно закону и только закону, и их движение свободно лишь относительно друг друга. Их движение зависит от многих сил, которые бесконечно и многообразно уравновешивают одна другую; и это разнообразие и бесконечность представляют бесчисленные возможности, таким образом и свободу движения в жестких рамках зависимости. "Я" тоже подчиняется закону, более того, оно само является этим законом, так как является частью сущности того, что является Существом всех существ. Ни одно обособленное "Я не может вырваться от "Я", которое есть всем, и как бы свободно оно ни двигалось по отношению к другим обособленным "Я", оно не сможет выйти за рамки той жизни, которая наполняет его, которая является его сущностью и его законом; в которой оно живет и развивается. Не части сдерживают части, не обособленные "Я" ограничивают другие обособленные "Я", а целое ограничивает и контролирует части, всеобъемлющее "Я" ограничивает и контролирует обособленное "Я". И даже здесь, так как обособленные "Я" являются самим "Я", свобода начинается в видимой зависимости и "никто больше не принуждает".

Эта свобода части по отношению к другим частям и в то же время зависимость от целого может быть хорошо видна в физической природе. Мы являемся частями целого мира, несущегося через пространство, а также обращающегося вокруг своей собственной оси, постоянно поворачивающегося на восток. Ничего этого мы не ощущаем, потому что это движение несет нас с собой и все движется вместе, одновременно и в одном направлении. Вместе с нашим миром мы поворачиваемся на восток и ничего не можем сделать, чтобы изменить направление нашего движения. Однако относительно друг друга и окружающего нас пространства мы можем передвигаться свободно и менять свое относительное местоположение. Я могу пойти к западу от какого-либо человека или места, хотя мы вместе непрестанно мчимся к востоку. И каким бы незначительным и медленным это движение части по отношению к другой части ни было, я буду его осознавать, однако в отношении быстрого, стремительного движения, которое вечно несет все части на восток и вперед, я буду в полном неведении и в своем незнании скажу: "Смотрите, я переместился западнее". И высшие Боги могут презрительно рассмеяться в ответ на такое невежество частички, которая говорит о направлении своего движения, так как им, мудрым, известно о движении в самом движении, и о природе, которая ложна и все же истинна.

И мы снова можем видеть, как великая Воля неуклонно идет дальше по пути эволюции, заставляя всех идти по этому пути и в то же время оставляет каждому возможность выбора способа продвижения и образа его бессознательного действия. Ибо исполнение этой воли требует всех образов действия и всех способов продвижения, и все они принимаются и используются. Если человек формирует в себе благородный характер, лелеет возвышенное стремление и постоянно стремится к правдивому служению своим собратьям, то он должен будет родиться там, где великие возможности громко требуют тружеников, и Воля будет воплощаться им в нации, которая нуждается в такой помощи, а сам он займет место героя. Роль героя написана великим Автором; способность сыграть ее зависит от самого человека. Или когда человек поддается любому искушению, склонен ко злу, использует во вред силу, которую имеет, пренебрегает милосердием, справедливостью и истиной в мелочах и повседневной жизни, тогда он должен будет родиться там, где требуется угнетение, жестокость и направленная во зло деятельность, а его Воля также будет реализована им в нации, которая пожинает плоды своего дурного прошлого, а он будет одним из тех слабых существ, которые жестоко и подло тиранят и позорят нацию, к которой принадлежат. Эта роль также написана великим Автором, а способность сыграть ее зависит от самого человека. Так действуют маленькие воли в рамках большой Воли.

Таким образом, увидев, что воля определяется мотивацией, ограничиваемая рамками материи, которая окружает обособленной "Я", а также "Я", частью которого является "Я", осуществляющее Волю — что же мы всё-таки подразумеваем под свободой Воли? Мы, конечно, имеем в виду то, что Воля должна определяться изнутри, зависимость должна быть внутренней; Воля является свободной, когда "Я", изъявляя волю к действию, берет мотив к такому желанию из источников, расположенных в нем самом, а не подчиняется мотивации, исходящей из внешних источников.

И это действительно свобода, так как большее "Я", в котором развивается "Я", заодно с ним; а более обширное "Я", в котором развивается это большее "Я", заодно с ним и тоже говорит: "Это есть "Я"; и так далее со все большим и большим охватом в планетарных и вселенских масштабах; и все же самое малое "Я", осознающее себя, может обратиться внутрь, а не вовне, и знать, что является внутренним "Я", Пратьягатма, единым, а потому действительно свободным. Обращаясь во вне, оно постоянно зависимо, хотя рамки этой зависимости бесконечно и неограничено отступают; обращаясь внутрь, оно постоянно свободно, потому что оно есть Брахман, Вечный.

Когда человек Самоопределяем, тогда мы можем сказать, что он свободен во всех значениях слова свобода, и его Самоопределение не является зависимостью ни в каком неприятном смысле этого слова. То, что в своем внутреннем "Я" я изъявляю волю делать то, что никто другой не заставляет меня делать, несет в себе знак, отличающий свободного от зависимого. Насколько же в нас, в этом смысле слова свобода, мы можем сказать свободна наша Воля? Можно сказать, что у большинства людей, исключающих немногих, эта Свобода составляет лишь малую часть. Кроме вышеупомянутой зависимости от притяжения и отталкивания мы связаны путами, проторенными нашим прошлым мышлением и привычками — в большей степени привычным образом мышления — качествами, доставшимися нам от прошлых жизней, и их отсутствием, силой и слабостью, рожденными с нами, нашим образованием и окружением, повелительной настоятельностью нашей стадии эволюции, нашей физической наследственностью и нашими национальными и расовыми традициями. И здесь нам остается лишь узкая тропинка, по которой может идти наша воля: она постоянно упирается в прошлое, которое возникает как препятствия в настоящем.

Во всех отношениях наша воля не свободна. Она находится только в процессе обретения свободы и будет свободна лишь тогда, когда "Я" полностью овладеет своими оболочками и будет использовать их в своих собственных целях, когда каждая оболочка будет просто оболочкой, послушной каждому побуждению "Я", а не сопротивляющимся, плохо выдрессированным животным со своими собственными желаниями.[81] Когда "Я" возвысится над невежеством, преодолевая привычки, которые являются следами былого невежества, тогда "Я" будет свободно, и тогда будет постигнут смысл парадокса "полной свободы в служении". Ибо тогда будет постигнуто, что обособления нет, что обособленной Воли нет, что благодаря присущей нам Божественности наша воля является частью Божественной Воли, что она является тем, что в течение всей нашей долгой эволюции давало нам силу вершить эту эволюцию, и что постижение единства Воли является постижением Свободы.

В мыслях такого плана некоторые нашли завершение извечного спора между "свободой" воли и детерминизмом и признавая истину, за которую выступает детерминизм, сохранили также и нашли оправдание врожденному чувству "Я свободен. Я независим". Эта идея спонтанной энергии силы, исходящей из самых внутренних уголков нашего существа основана на самой сущности сознания, на "Я" — том "Я", которое будучи божественным, является свободным.

Когда мы оглядываемся на долгий ход эволюции, медленный процесс развития Воли, то неизменно возникает вопрос "Почему при этом должно быть так много борьбы и трудностей? Почему должно быть так много ошибок и падений? К чему эта долгая зависимость, прежде чем будет достигнута свобода?" Прежде чем ответить на это, следует определить общую позицию. При ответе на любой вопрос следует учитывать его границы, и ответ не должен быть оценен как недостаточный, если он не отвечает на другой вопрос, который все время присутствует на заднем плане. Ответ на вопрос может быть адекватным, не будучи окончательным ответом на все вопросы; и его адекватность будет оценена неверно, если он будет отвергнут как не отвечающий на дальнейший вопрос, который может быть предложен. Половина неудовлетворенности многих людей обусловлена беспокойной нетерпеливостью в отношении какого-либо упорядоченного рассмотрения переполняющих разум вопросов, желания получить ответ немедленно и так, чтобы он был ответом на все вопросы сразу. Адекватность средств должна оцениваться относительно цели, для достижения которой они предназначены. В любом случае ответ должен оцениваться по его уместности к заданному вопросу, а не по тому — отвечает ли он на какой-то другой, связанный с ним вопрос, скрывающийся в глубине души. Поэтому об уместности любых средств, находящих свое существование во вселенной, необходимо судить по той цели, для достижения которой они созданы в этой вселенной, а не оценивать как ответ на дальнейший вопрос: "Зачем вообще должна существовать вселенная?" Этот вопрос действительно может быть задан и на него получен ответ, но доказательство адекватности средств цели во вселенной, на достижение которой они направлены в этой же вселенной, не будет ответом. Не является доказательством того. что ответ на первоначальный вопрос неадекватен, если спрашивающий отвечает: "Да, но зачем вообще должна быть вселенная?" Отвечая на вопрос: "Зачем должны быть все эти ошибки и падения на пути эволюции?" мы должны принять вселенную как существующую, как факт, с которого следует начать и должны изучать ее для того. чтобы открыть цель, к которой она идет или, по крайней мере, одну из целей, к которым она идет. Почему она идет в этом направлении, как уже говорилось — это другой вопрос, имеющий глубочайший интерес; но именно по обнаруженной нами цели мы должны судить о средствах, предназначенных для ее достижения.

Даже поверхностное изучение той части вселенной, в которой мы находимся, показывает, что, по крайней мере, одна из ее целей — а возможно, ее единственная цель — заключается в создании живых существ, обладающих высоким интеллектом и сильной волей, способных принять активное участие а управлении и продолжении деятельности природы и в способствовании осуществлению общего плана эволюции. Дальнейшее исследование, проведенное с развертыванием внутренних качеств и подтверждаемое древними писаниями, показывает нам. что этот мир не одинок, а является одним из целого ряда, что ему в эволюции его человечества была оказана помощь со стороны людей более древних культур и он должен вырастить людей, которые будут помогать более молодым мирам во времена грядущие. Более того, оно раскрывает перед нами обширную иерархию сверхчеловеческих существ, руководящих и направляющих эволюцию, и стоящего в центре вселенного тройственного Логоса, правителя и властелина своей системы; и оно говорит нам, что плод системы — это не только обширная иерархия могущественных умов со стоящими ниже них протяженными рядами имеющих все меньшее величие, а также и высшее совершенство Логоса как венца всего сущего. Оно разворачивает перед нами картину за картиной все большего великолепия, вселенные, где каждая система является подобной миру, и так далее и так далее во все расширяющемся круге безграничной великолепной полноты вечной жизни. И тогда возникает вопрос" "Посредством чего должны развиваться эти могущественные Существа, которые поднимаются из пыли к звездам, а от звезд, которые являются пылью больших систем, к звездам, по отношению к которым они являются тем же, что наша грязь по отношению к нашему солнцу?"

Обдумав это, мы не в состоянии представить в своем воображении иной путь, следуя по которому, эти полные самообладания, свободно изъявляющие свою волю Существа могут достичь этого совершенного равновесия и устойчивой непогрешимости мудрости, которые делают их пригодными для того, чтобы стать "сущностью" системы, кроме пути борьбы и испытаний, по которому мы силимся идти сегодня. Ибо если бы существовал какой-нибудь внекосмический Бог с сущностью, отличной от таковой "Я", которую мы видим разворачивающейся в гармоничной уверенности связанной последовательности, Бог с сущностью неравномерной и прерывистой, изменчивой и произвольной, непредсказуемой, тогда могло бы случиться. что из этого хаоса возникло бы существо, называемое "совершенным", но в действительности абсолютно не совершенное, так как было бы в высшей степени ограниченным и, не имея за собой никакого опыта, а вследствие этого не имея разума и рассудительности, действовало бы "правильно" как машина, то есть в соответствии с любым обусловленным раскладом обстоятельств, и как машина отвечало бы предназначенной для этого серией движений. Но такое существо годилось бы только для того. что входило бы в рамки его программы, за этими рамками оно было бы бесполезным, недееспособным. Не было бы при этом и жизни, которая представляет собой постоянное самоприспособление к меняющимся условиям без утраты и разрушения своего центра. Тревожный путь, по которому мы идем, готовит нас ко всем непредвиденным случаям в будущих вселенных, с которыми нам, возможно придется столкнуться, и такой результат вполне стоит тех испытаний, которым мы подвергаемся.

Не должны мы также забывать, что мы здесь потому, что изъявили волю развернуть свои силы посредством жизни на низших планах; что наша судьба избрана нами самими, а не навязана нам, что мы существуем в этом мире в результате нашего собственного "волеизъявления к жизни" — что если эта воля изменится — хотя в действительности она неизменна — мы перестанем жить здесь и вернемся к Миру, не собирая урожая, за которым пришли. "Никто другой не понуждает".

Эта сила — которая в оккультизме всегда считалась духовной энергией человека, такого же рода, как и та, что посылает, поддерживает и вызывает миры — теперь ищется во внешнем мире и почти бессознательно используется многими как средство достижения результатов, иначе недостижимых. Школы Христианской науки, Психической науки, Лечения Умом и т. д. — все зависят в своих результатах от исходящей силы Воли. Этому потоку энергии поддаются болезни и не только нервные расстройства, как думают некоторые. Нервные расстройства уступают легче, потому что нервная система была организована для выражения духовных сил на физическом плане. Наиболее быстрые результаты наблюдаются там, где воздействие в первую очередь оказывается на симпатическую систему, так как она более прямо связана с аспектом Воли в форме Желания, в то время как цереброспинальная более прямо связана с аспектами Познания и чистой воли. Рассасывание доброкачественных и злокачественных опухолей и т. д. и устранение их причин, лечение поражений тканей и переломов костей в значительной мере предполагает обширные познания со стороны исцелителя. Я говорю "в значительной мере" потому, что, возможно, что Воля сможет направляться с высшего плана, если знаний на физическом уровне недостаточно, а оказывающий воздействие будет на довольно прогрессивной стадии эволюции. Способ лечения, в котором задействованы знания, был бы следующим. Воздействующий представляет мысленный образ пораженного органа в совершенно здоровом состоянии, создавая его в воображении из ментальной субстанции, затем он встраивает в него астральную материю, уплотняя при этом образ, а затем использует силу магнетизма, чтобы плотнить его еще больше эфирной материей, встраивая в эту форму более плотные материалы газов, жидкостей и твердых веществ, используя материалы, имеющиеся в теле и черпая недостающие извне. Во всем этом Воля является руководящей энергией; такая манипуляция материей является лишь вопросом знания либо на этом, либо на высших планах. При лечении таким способом нет тех опасностей, что сопутствуют воздействию на симпатическую систему более простых и потому широко применяемых средств других, выше упомянутых систем.

В некоторых популяризованных сейчас методах лечения людям советуют концентрировать свои мысли на солнечном сплетении и "жить под его контролем". Симпатическая система управляет жизненно важными процессами — работой сердца, легких, пищеварительного аппарата — а солнечное сплетение является ее самым значительным центром. Управление этими жизненно важными процессами, как объяснялось выше,[82] перешло под контроль симпатической системы в ходе эволюции, с тем как цереброспинальная система становилась все более и более господствующей, и восстановление контроля воли над этой системой посредством сосредоточения мысли является возвращением назад, а не шагом вперед, даже несмотря на то, что часто это несет с собой определенную степень ясновидения. Как уже говорилось, этого метода очень широко придерживаются в Индии, в системе, называемой хатха-йога: человек обучается контролировать работу сердца, легких и пищеварительного аппарата; таким образом он может замедлить сердцебиение, остановить работу легких, поменять направление перистальтического движения и так далее. И когда это достигается, возникает вопрос: "Чего вы добились своим успехом?" Вы снова подчинили контролю Воли систему, которая в ходе эволюции к большему удобству хозяина этих низших функций стала автоматической, и таким образом, сделали в своем развитии шаг назад. Осуществление этого в конечном итоге является недостатком, даже несмотря на то, что в первое время будет виден ощутимый положительный результат.

Кроме того, концентрация мысли в центре симпатической системы и, прежде всего, на солнечном сплетении представляет серьезную физическую опасность, если обучающийся не будет находиться под наблюдением своего учителя или не способен принимать и передавать физическому мозгу указания, которые могут быть даны ему на высшем уровне. Сосредоточение на солнечном сплетении способно вызывать заболевание особенно трудноизлечимого типа. Оно проявляется в глубокой меланхолии, от которой почти невозможно избавиться, в приступах ужасной депрессии, а иногда в форме паралича. Человек, сосредоточенный на познании "Я", должен идти не по этому пути. Когда необходимые знания будут приобретены, тело станет инструментом, на котором "Я" сможет играть, и все, что необходимо будет сделать — это очистить и доработать его, так чтобы оно смогло прийти к гармонии с высшими телами и было готово колебаться в унисон с ними. При этом мозг станет более восприимчив, а медитация и усердное сосредоточение мысли — не на мозге, а на возвышенных идеях — постепенно его усовершенствуют. С упражнением мозг становится лучшим органом, и это один из путей эволюции. А прямое воздействие на симпатическое сплетение стоит на пути к регрессу. Многие обращаются с просьбой об избавлении от последствии такой практики. На это лишь можно с грустью ответить: "Для того, чтобы свести на нет нанесенный вред, потребуются годы". Возвращаясь назад, можно быстро добиться результатов, но все же лучше смело идти вперед и вверх и затем использовать физический инструмент сверху, а не снизу.

В лечении заболеваний Волей следует учитывать еще один момент — опасность изгнания заболевания из физического тела в высшую оболочку. Болезнь часто является конечным результатом деятельности зла, которое раньше существовало на высших планах, и поэтому намного лучше позволить ему таким образом исчерпать себя, чем принудительно останавливать его и изгонять обратно, в более тонкую оболочку. Это конечный результат действия дурного желания или дурной мысли, и в таком случае использование физических средств лечения оказывается более безопасным, чем использование психических средств, так как первые не могут отбросить его обратно, на высшие планы, тогда как последние — могут. Лечебный месмеризм не влечет за собой такого риска, так как относится к физическому плану; он может быть использован любым, у кого жизнь, мысли и желания чисты. Но в то мгновение, когда силы воли направляются вниз, на физический план, возникает опасность противодействия и изгнания заболевания обратно, в более тонкие оболочки, из которых оно пришло.

Если психическое лечение проводится очищением мысли и желания и естественной спокойной работой очищенных мыслей и желаний в физическом теле, никакого вреда от этого не будет; восстановление физической гармонии приведением в гармонии ментальной и астральной оболочек является подлинным методом психического исцеления, но оно не такое быстрое и намного тяжелее. Чистота ума означает здоровье тела; и именно это представление — что там, где ум чист, тело должно быть здоровым — привело многих к принятию таких психических методов лечения.

Человек, ум которого совершенно чист и уравновешен, не будет порождать новые телесные заболевания, хотя может иметь какую-то карму, которую должен исчерпать, или он может принять на себя некоторые дисгармонии, обусловленные другими. Чистота и здоровье поистине идут рука об руку. Когда какой-либо праведник оказывается болен физически, значит он либо отрабатывает последствия дурных мыслей в прошлом, либо принял на себя часть дисгармонии мира, обращая силы этой дисгармонии на себя, уравновешивая их в своих собственных оболочках и отсылая обратно как потоки мира и доброй воли. Многие приходили в замешательство при виде таких величайших чистейших страждущих как психически, так и физически. Они страдают ради других, а не ради себя и являются подлинными Белыми магами, преобразовывающими с помощью духовной алхимии в плавильном тигле своих собственных страждущих тел черные металлы человеческих страстей в чистое золото любви и мира.

Кроме вопроса о путях воздействия Воли на тело в пытливом уме возникает другой вопрос: А правильно ли использовать таким образом Волю в наших собственных целях? Нет ли некоторой деградации в использовании высочайшей силы божественного в нас на службе нашему телу, просто для восстановления хорошего состояния физического здоровья? Правильно ли то, что Божественное должно таким образом превращать камни в хлеба и этим поддаваться тому самому искушению перед которым устоял Христос? Данное предание можно принимать как историческое или мифическое, это значения не имеет; оно содержит в себе глубочайшую духовную истину и пример повиновения оккультному закону. Ответ искушенного все равно остается истинным: "Не хлебом жив человек, а каждым словом Господним". Эта этика представляется стоящей на более высоком уровне, чем та, что запрягает Божественное на службу физическому телу. Одной из опасностей настоящего является поклонение телу, вознесение его на слишком высокую вершину — это обратная реакция на преувеличенный аскетизм. Используя Волю для служения телу, мы делаем Волю его рабом, и практика постоянного избавления от незначительных болей и недомоганий волевым их изгнанием подрывает высшее качество — выносливость. Поступающий таким образом человек склонен раздражаться от мелких физических неудобств, которые Воля не в состоянии устранить, и высшая сила Воли, которая может контролировать тело и поддерживать в его работе, даже если оно будет страдать, оказывается подорванной. Колебания относительно использования силы воли для облегчения собственного тела должны исходить не от каких-либо сомнений в отношении здравости мысли и реальности закона, на которых такое действие основано, а от опасений по поводу того, что человек может поддаться искушению использовать то, что должно поднимать его к духовным сферам, в качестве слуги физическому и таким образом стать рабом своего тела и будет беспомощным, когда оно откажет ему в час нужды.

Каждого посвященного связывает оккультный закон, заключающийся в том, что он не может использовать оккультную силу для того, чтобы помочь себе; если он сделает это, то утратит способность помогать другим, и не стоит лишаться великого из-за малого. Уже упоминавшееся предание об искушении Христа имеет большее значение, чем понимается многими. Если бы Он использовал свою оккультную силу и превратил камни в хлеба, для того, чтобы утолить свой собственный голод, а не ждал в стойком терпении пищи, данной Сияющими, то позднее Он не смог бы выдержать мистической жертвы на Кресте. Горький упрек в его сторону — "Он спас других; Себя Он спасти не смог" — содержит оккультную истину. Он не мог использовать силы, которые открывали глаза слепым и делали прокаженных чистыми, для того, чтобы избавить себя от малейшей боли. Те, кто хотят спасти себя, должны отречься от божественной миссии быть Спасителями мира. В своем развитии они должны выбирать между одним или другим. Если в своей эволюции они выбирают низшее и используют великие силы, которые им достались во служение самим себе и телу, тогда они должны отказаться от высшей миссии использования их для спасения расы. В настоящее время активность ума настолько велика, что необходимость использования его возможностей для высших целей становится еще большей.

Магия — это использование Воли для управления силами внешней природы и действительно является, как означает ее название, великой наукой. Человеческая Воля, будучи силой Божественного в человеке, может подчинить себе и контролировать низшие энергии и таким образом достигать желаемого результата. Различие между белой и черной магией заключается в мотивации, которая определяет Волю; когда эта Воля направлена человеком во благо других на то, чтобы помочь и осчастливить всех, кто попадает в сферу ее действия, тогда этот человек является белым магом, а результат, которого он добивается использованием своей тренированной Воли, является благотворным и способствует ходу эволюции человека. При таком использовании Воли он постоянно растет, становится все менее и менее обособленным от других людей и является центром далеко распространяющейся помощи. Но когда Воля используется ради пользы низшего "я", когда она используется для личных целей и замыслов, то этот человек является черным магом, опасностью для нации, а результат его деятельности будет затруднять и задерживать эволюцию человека. При таком использовании воли он постоянно уходит в себя, становится все более и более обособленным от других людей, закрывая себя в скорлупе, которая изолирует его и которая с использованием его тренированных сил становится все плотнее и толще. Воля мага сильна всегда, но воля белого мага сильна силой жизни, когда нужно, она гибка, а в случае иной необходимости — неподатлива, она постоянно уподобляется великой Воле, Закону Вселенной. Воля черного мага имеет силу железа, она постоянно служит личным целям, идет наперекор великой Воле и рано или поздно разобьется о нее на кусочки. От этой опасности черной магии изучающего оккультизм защищает закон, который запрещает ему использовать свои оккультные силы ради себя; и хотя ни один человек не является черным магом, если намеренно не ставит свою личную Волю наперекор великому закону, целесообразно все же знать сущность черной магии и пресекать само начало зла. Так же как праведник, согласовывающий силы дисгармонии в себе, истинно является белым магом, так черным магом является тот, кто использует для своей корысти все силы, которые он приобрел посредством знаний, обращает их на службу своей собственной обособленности и увеличивает дисгармонию мира своими эгоистичными домоганиями, стремясь в то же самое время сохранить гармонию в своих собственных оболочках

Когда "Я" становится настолько независимым от своих оболочек, в которых обитает, что их колебания уже больше не действуют на него. когда оно может использовать их в любых целях, когда его видение становится совершенно ясным, когда оболочки не оказывают никакого противодействия, так как начальная жизнь уже оставила их и они оживляются только жизнью, идущей от "Я", тогда "Я" охватывает Мир, и цель продолжительной борьбы оказывается достигнутой. Такое эгоцентричное "Я" уже не путает себя со своими оболочками. Они являются инструментами, предназначенными для работы с ними, и оно манипулирует ими по своему усмотрению. Тот познал покой Властелина, кто стал полным хозяином своих оболочек, а вследствие этого хозяином жизни и смерти. Способный принимать в них суматоху мира и приводить ее в гармонию; способный чувствовать через них страдания других, но не чувствовать своих собственных страданий, он стоит в стороне, вне досягаемости всех бурь, и в то же время он постоянно готов окунуться в бурю для того, чтобы вырвать из нее другого, не теряя при этом своего устойчивого положения на скале Божественности, сознательно воспринимаемой им как он сам. Таковы истинные Властелины, и их мир время от времени может быть изведан, по крайней мере теми, кто стремится идти по тому же пути, но пока еще не достиг той же скалы Самосознающей себя Божественности.

Это объединение обособленной воли с единой Волей для помощи миру является самой достойной целью из тех, что мир может предложить нам. Быть не обособленным от людей, а с ними, не добиваться покоя и блаженства в одиночку, а говорить как Китайский Благословенный: "Никогда я не войду в окончательный мир в одиночку, а всегда и везде буду страдать и бороться до тех пор, пока все не вступят в него со мной" — вот венец человечества. Как мы можем видеть, страдание и борьба оказывается более эффективными пропорционально тому, насколько мы мучаемся страданиями других и не ощущаем своих собственных; и соответственно этому мы будем подниматься к Божественному, будем идти по "узкому, как лезвие бритвы пути", по которому шли Великие, и обнаружим, что Воля, которая направляла нас по этому пути и которая реализовала себя в прохождении этого пути, еще достаточно сильна, чтобы страдать и бороться до тех пор, пока страдания и борьба не прекратятся для всех, и все вместе мы не войдем в Мир.

МИР ВСЕМ СУЩЕСТВАМ

Примечания:

6

Псалтырь II, 7.

7

Чхандогья упанишада VI, II, 3.

8

Свет на пути.

67

Чхандогья упанишада, VIII, 1, 4, 5.

68

См. Часть I, главу IV, 3.

69

См. Часть I, глава IX, 1.

70

Бинду упанишада, 1.

71

Катха упанишада, VI, 5

72

Брихадараньяка упанишада. IV, 4, 6.

73

Матф. V, 29, 30.

74

Бхагавад-гита.

75

"Свет на пути", 4.

76

Бхагавад-гита, II, 59.

77

"Я" во время сна обращает свое внимание вовнутрь, до тех пор, пока не будет использовать свое астральное тело независимо, поэтому его контроль над ним оказывается слабым.

78

Бхагавад-гита, II, 59.

79

Bhagavan Das, "Science of the Emotions"

80

Римл. XIII, 10.

81

Это достигается только тогда, когда жизнь "Я" наполняет материю своих оболочек, а не стремящаяся вниз элементальную сущность, то есть когда закон Души Жизни сменяет закон греха и смерти.

82

См. Часть I, главу X, 1.