Глава 3. Карма и возрождение

Сам по себе тот факт, что мы живем на Земле много раз, не означает, что наши жизни каким-то значимым образом связаны друг с другом. Может быть, реинкарнация — случайный процесс, космическая лотерея, в которой мы участвуем. А может быть, мы сами выбираем наши жизни, но руководствуемся лишь собственными капризами. Возможно, выбирая свои инкарнации, мы напоминаем ребенка, стоящего перед витриной с разноцветными конфетами, желающего взять немного тех, немного этих, а в результате сваливающего все конфеты в одну сумку. Ничего нелогичного нет ни в первом, ни во втором, ни в третьем сценариях, но согласно большинству признающих реинкарнацию духовных традиций все происходит не совсем так. Наши жизни не следуют одна за другой, повинуясь прихотям или завися от случайностей. Они подчиняются только законам причинно-следственной связи, которая в Индии называется кармой[67].

Сегодня практически каждый знаком с понятием кармы. Эта тема постоянно поднимается в поп-музыке, ток-шоу, комедиях ситуаций. Все знают о законе возврата того, что мы дали, или, иными словами, законе возвращения к нам действия, которое мы совершили по отношению к другим. Эта мысль укоренилась даже в западных религиях: что посеешь — то и пожнешь; кто с мечом придет, тот от меча и погибнет. В глубине души мы понимаем, что нам не избежать последствий не только наших действий, но даже намерений. Врачи утверждают, что тело реагирует на наши отношения, позиции и верования тысячами тончайших способов. Все, что мы говорим, делаем или думаем, прежде чем повлиять на других, воздействует на нас самих. Если наши тела так чутко реагируют на любую малость, неужели наши жизни обладают худшей реакцией?

С одной стороны, карма — простейшая концепция, с другой — чрезвычайно сложная. Правило поведения, гласящее, что к другим нужно относиться с такими же заботой и вниманием, с какими мы хотели бы, чтобы люди относились к нам, карма — очень простая вещь. Однако когда мы пытаемся понять, как же она функционирует, как поступки и даже мысли, никогда не приводимые в действие, могут повлиять на события, отделенные от них веками, карма становится тайной, покрытой мраком. Более того, карма — это не то, что мы можем исследовать извне. Это поток, внутри которого находятся наши жизни. Исследовать карму — значит, всматриваться в глубины собственного существа, для которого мы являемся персонифицированной кармой. Попытки понять ее — это исследование того, какова же суть человеческой жизни.

В данной главе я обрисовал два основных источника знаний о карме. Несмотря на то что они пришли из разных исторических периодов и культур, изложенные в них точки зрения на карму и возрождение совместимы и дополняют друг друга. Первый источник — представление о карме в мировых эзотерических духовных традициях. Несомненно, здесь больше будут представлены восточные религии, хотя мы остановимся и на западных. Хасидизм, исламский суфизм и гностицизм — все эти религиозные направления учат реинкарнации и карме. К тому же американское теософское движение двух последних столетий добавило собственные понятия и взгляды. Второй источник — истории болезни из терапии прошлой жизни. Они используются не для доказательства реинкарнации, а для иллюстрации некоторых процессов, происходящих между жизнями. Эзотерические традиции помещают карму в более широкий теоретический контекст, в то время как истории болезни из психотерапевтической практики позволяют проникнуть в отдельные кармические модели.

В заключение хочется сказать несколько слов о книге Джоэль Уайттон и Джо Фишера “Жизнь между жизнями”, которая представляет собой не предпринимавшуюся ранее попытку исследовать фазу жизни между смертью и новым рождением, когда карма одной жизни переводится в условия следующей.

Карма в целом относится к причинно-следственным законам, управляющим эволюцией человека.

Слово “карма” означает “действие” или “поступок”[68].

С тex пор как понятие кармы соединилось с реинкарнацией в индийских текстах Упанишад (около VI века до н. э.), оно означает “действие, имеющее последствием возрождение”. Согласно философии кармы, наша эволюция, проходящая через множество жизненных кругов, управляется взаимодействием выборов и следующих за ними событий и переживаний, которые эти выборы вызывают. Таков наш способ извлечения уроков. В возникнувших новых условиях мы снова делаем выбор, который создает другие условия, и т. д. Это не детерминистская система: она ведет нас через новые жизненные циклы в зависимости от наших выборов, которые в определенном смысле свободны[69].

Эзотерические духовные традиции учат, что мы инкарнируемся на Земле с целью совершенствования через особые “вызовы”, “сложные уроки”. Как отметил один из субъектов терапии прошлой жизни: “Я понял, что нам специально создают препятствия, чтобы мы преодолевали их, становясь более сознательными, развитыми и ответственными”[70].

Следовательно, Земля в определенном смысле является школой, в которую мы поступаем, чтобы развивать и совершенствовать души.

Однако с повторными инкарнациями наш выбор становится все более обусловленным предыдущими выборами, восприятие событий — менее нейтральным и более окрашенным опытом жизни на Земле. Каждая инкарнация накладывает еще один слой на жизненные условия, все больше лишая нас возможности сделать по-настоящему свободный выбор. В итоге мы приходим к существованию в лабиринте самопрограммирования, не сознавая, кто мы и что представляем собой вне этой программы. Мы можем так запутаться в этих условиях, что даже после смерти отделения от физических тел не сможем полностью освободиться от их влияния.

Карма и випака. Причина и следствие. Выбор и пожинание его плодов. Шаг за шагом мы выбираем свой путь в лабиринте жизненных условий и можем изменить их. Выборы, улучшающие или нейтрализующий условия нашей жизни, описываются как производящие “благотворную карму”, а ужесточающие их — “неблаготворную карму”.

Эзотерические духовные традиции рассматривают человеческие существа как воплощенные души, попавшие в ловушку повторяющихся кругов человеческого существования и сражающиеся за то, чтобы выпутаться из сетей жизненных условий, в которых они сами же и запутались. Эти традиции рассматривают мировые религии как маяки на Земле, зовущие души обратно в духовный мир, к свободе духовного существования. Не потому, что земному существованию изначально присуще зло, но потому, что оно ограничено во времени и не может быть вечным. Мы не хотим бесконечно быть в ловушке. Таким образом, эзотерическое учение кармы — это в значительной степени учение о возвращении. Его предназначение — помочь нам выйти из затруднительного положения, которое не отражает нашу глубочайшую природу, сосредоточиться на конечной цели.

Чаще всего карму определяют как закон морального взаимообмена. “То, что отдал, вернется к тебе”. Как ты относишься к другим, так Вселенная отнесется к тебе. Если ты крадешь что-то у людей, Вселенная рано или поздно украдет у тебя. Если ты щедр к другим, Вселенная рано или поздно воздаст и тебе. Моральные рекомендации, вытекающие из этого закона, представлены во всех мировых религиях: “Поступай с другими так, как тебе хочется, чтобы люди поступали с тобой”. Несмотря на то что как противоядие хроническому эгоизму предлагается самопожертвование, на более глобальном уровне нам рекомендуется ценить всех людей как равных, включая и себя, и поступать в соответствии с этим.

В каждой религиозной традиции есть определенное слово для такого рода духовно обоснованного эгалитаризма. Христиане называют его агапе, даосисты — узу, евреи — хесед. Одним словом, любовь в высочайшей ее форме. Это со-страдание — страдание вместе, предполагающее проникновение внутрь переживаемой другим человеком ситуации и выбор направления действия с учетом и своего, и чужого интереса. Даосизм называет действие в “лишенной эго”, но не пренебрегающей им манере увэй. Иногда это понятие ошибочно переводят как “недеяние”, но это скорее “несамомотивированное деяние”.

Как мы увидим ниже, карма включает в себя более широкий диапазон причинно-следственных отношений, чем простой моральный взаимообмен. Тем не менее упор именно на него вполне оправдан, поскольку закон морального взаимообмена — главный в наших попытках возвратиться к духовному. Чтобы попять, почему это так, нам необходимо обратиться ко второму верованию, существующему в эзотерических традициях.

Эти традиции учат, что сокровеннейшая суть любого человеческого существа — ни больше ни меньше как сама Божественная Сущность. За различными индивидуальными оболочками скрывается единое Божественное Начало. Все мы не только сотворены Богом, но и от Бога, все мы — кристаллизация Божественного Поля. Видимость раздельности — иллюзия, созданная условиями времени и пространства.

Моральный взаимообмен в таком контексте обретает новое значение. Нас поощряют относиться к другим людям так, как мы хотели бы, чтобы они относились к нам. Ведь по сути они и мы — просто различные проявления единой, лежащей в основе всего реальности. Относясь к другим так, как мы хотели бы, чтобы они относились к нам, мы постепенно ослабляем узы, приковывающие нас к иллюзии раздельности, и усиливаем осознание лежащего в основе единства. Однако нам предписывают следовать “Золотому правилу” не по идеалистическим причинам, а потому, что через него мы вновь можем открыть первоначальную истину нашего существования.

С физической точки зрения утверждение о нашем единстве — очевидная ложь. В физическом мире мы существуем как особые и отдельные сущности. Мы рождены раздельно, мы ссоримся из-за куска хлеба насущного и умираем каждый сам но себе. Меньшей правды о нас, чем утверждение нашего единства, трудно сыскать, хотя многое стимулирует нас вести себя так, будто мы — единое целое. Ведь из-за разделенности я, к примеру, могу за ваш счет преследовать свои корыстные цели, могу разрушить вашу карьеру, чтобы продвинуться самому, и в результате моя жизнь действительно изменится к лучшему: я заработаю много денег, займу высокую должность, и в погоне за этим мне глубоко безразлично, что вашу карьеру я разрушил. Идеализм не срабатывает, срабатывает инстинкт собственного благополучия, пусть и в ущерб другим.

Однако с духовной точки зрения именно ощущение раздельности является иллюзией, а не конечной реальностью. В нашей жизни не только все и вся переплетено, но представляет собой проявление единой действительности. В моменты, когда жизнь раскалывается, чтобы явить самые важные для нас истины, мы начинаем открывать, что глубочайшая и настоящая наша сущность — та, которую мы равно разделяем с другими существами. В такой сущности нет Двоих, но всегда Один. По этой причине я не смогу продвинуть себя, исключив вас из моего сердца. Это не сработает, потому что мои действия наталкиваются на природу реальности. Данной истине никто никого научить не может, каждый должен научиться ей сам — через карму и возрождение.

Нередко для описания парадоксального состояния раздельности того, что на самом деле едино, прибегают к аналогии с океаном. Представьте себе ряд волн, проходящих по его поверхности. Волны отдельны одна от другой и одновременно не отдельны. Представьте теперь горизонтальную плоскость, отделяющую верхнюю половину волн от нижней, то есть от лежащего внизу океана. В результате получится картина, похожая на то, что изображено на рис. 2.

То, что расположено поверх линии, — это действительность, проявляющаяся в физическом плане, а то, что внизу, — действительность, проявляющаяся в духовном плане. Ощущение, что волны раздельны и независимы друг от друга, — обман физических чувств, затемняющий глубочайшую истину целостности. Ни одна волна не является по-настоящему отдельной от океана, так как океан время от времени выбрасывает каждую из них и снова вбирает ее в себя. Поскольку все волны обретают свою форму, субстанцию и энергию благодаря одному источнику, они являются просто различными проявлениями одной и той же действительности.

Хотя христианство официально не принимает реинкарнацию, мысль о лежащей в основе всего действительности, объединяющей нас в более пространную целостность, — важная христианская тема. Чтобы объяснить эту мысль, Христос использовал метафору семьи. Он учил, что эта действительность — Бог — наш Отец, источник всех наших жизней. Поскольку все мы произошли из общего священного источника, все мы братья и сестры единой духовной семьи, хотя у нас разные биологические родители. Следовательно, мы должны заботиться друг о друге, как братья и сестры. Апостол Павел пошел даже дальше, сказав, что все христиане едины в теле Христа (Первое послание коринфянам, 12:12–30). Каждая часть тела зависит от других частей и ответственна за благосостояние каждой. Не может быть здоровой лишь отдельная часть тела, но только весь организм.

Согласно эзотерическим традициям иллюзия раздельности создана условиями материального существования. Существовать на Земле — значит, существовать раздельно, другого пути нет. Следовательно, пока мы существуем как отдельные существа, мы учимся цельности. Цепочка выборов шаг за шагом ведет нас к тому, чтобы преодолеть эту иллюзию и обрести Божественную Общность, которая связывает нас всех в единое существо. И тогда, вредя другим с целью извлечения собственной выгоды, мы вредим самим себе, а помогая другим — помогаем себе. Наше обращение с другими бумерангом возвращается к нам, чтобы мы усвоили; хотя физически мы раздельны и различны, по сути мы — одно целое.

Драма, вызванная этим процессом обратной связи, разворачивается на протяжении веков. Закон кармы учит, что наше настоящее не является моментом, не зависимым от времени, но частью причинно-следственной цепи, начало которой уходит в глубину истории, а конец теряется в далеком будущем. Карма — это направление движения, обусловленное бессчетным числом сделанных нами выборов, их движущая сила. То, что мы накапливаем для себя, может со временем проявиться. История обладает такой большой инерцией, что способна отразиться и на будущем. Это справедливо для всех уровней существования. История — это переплетение личностей, семей, обществ, наций, рас и планет, и все это наполнено смыслом и причинно соединено. Наш выбор и результат выбора служат нашему пробуждению.

В целом об этом процессе мы знаем много. Когда же мы пытаемся вникнуть в подробности, например, что происходит, когда одна жизнь встречается со следующей, возникает больше вопросов, чем ответов. Направления действия причинности так разнообразны и сложны, что все попытки систематизировать их оказываются поверхностными. Индийские Упанишады учат реинкарнации как эмпирическому факту жизни, предупреждая, что нужно оставить всякую надежду понять ее: О чем ты думаешь, то и происходит; это вечная тайна.

Однако с тех пор, как карма впервые была признана законом природы, мы пытаемся понять, как она действует, и на этом пути познания мы прошли несколько стадий.

На ранней стадии карма обычно определялась как карающая справедливость: око за око, зуб за зуб. Если ты убил кого-нибудь, он в следующей жизни убьет тебя; если ты что-то украл, кого-то обманул, оскорбил или поступил подло, со временем тебе ответят тем же. Позднее это правило было заменено другим — правилом компенсации. Тот, кого вы убили, не убьет вас, но вы каким-то образом должны будете компенсировать потери, которые из-за вас понесли другие. Если, к примеру, вы украли чьи-то жизни в одном месте, то должны восстановить их в другом.

Со временем карма стала мыслиться не как сведение счетов, а как уроки, позволяющие шире применять правило компенсации. Если вы не до конца компенсировали тот вред, что причинили своим жертвам, вы можете компенсировать его другим пострадавшим от подобных преступлений. Если вы убили кого-то, то можете в следующей жизни работать на семью жертвы, то есть косвенно столкнуться с последствиями своего действия. Суть в том, чтобы учиться на собственных ошибках. Мы часто усваиваем урок со своими настоящими партнерами, почему бы не усвоить его с их заместителями.

Иногда кармические уроки вообще не требуют участия другого человека. В таком случае карма действует через перенос определенных отношений, эмоций или привычек во всей их полноте из одного жизненного круга в другой. Вполне приемлемые в первой жизни, во второй они приносят боль. Например, заслуженная вина, отрицавшаяся в прошлой жизни, может целиком перенестись в настоящее, подрывая самооценку и приводя к психологическому слому, пока проблема не будет полностью разрешена.

В современном понимании кармы подчеркивается необходимость извлечения уроков из нашего предыдущего опыта и осознания, что эти уроки могут принимать самые разнообразные формы. Поэтому очень важно избавиться от привычки думать о карме только как о карающей справедливости. Нити, связывающие наши жизни, слишком тонки и слишком разнообразны для такой узкой концепции. Все виды уроков, отмеченные выше, проявляются в историях болезни, взятых из терапии прошлой жизни, и, конечно же, существует много моделей причинно-следственных связей, которые нам еще предстоит открыть.

Кроме закона морального взаимообмена, несомненно важного для духовной эволюции, наши жизни связаны множеством различных причин и следствий, и все они — тоже карма. Хронический голод в одной жизни может привести к насильственному кормлению в другой. Смерть от падения может привести к боязни высоты. Годы занятий музыкой могут проявиться как “природная музыкальная одаренность”. Карма включает в себя весь спектр причинно-следственных отношений, и этот диапазон необычайно широк. Все, что мы воспринимаем как врожденное, природное, на самом деле коренится где-то в нашей истории[71].

На современное обсуждение кармы оказывают влияние многие истории болезни, в которых содержатся воспоминания из предыдущих жизней. Они подробно описаны в психотерапевтической литературе. Мы можем прочитать о сотнях случаев, когда люди вспоминают свой опыт из других исторических эпох, получая при этом впечатляющий психотерапевтический результат. Изучая подобные случаи, мы начинаем глубже понимать, как последствия связаны с причинами и как эта связь тянется сквозь жизни. Приведенные ниже три случая проиллюстрируют несколько моделей, освещенных в литературе. Большинство из нас привыкло думать о карме как о моральном взаимообмене, однако эти случаи являются примерами неморального кармического наследия.

Одна из проблем, связанных с использованием историй болезни, состоит в том, что не все можно считать настоящими воспоминаниями из предыдущих жизней. Однако справиться с этим затруднением нам поможет огромный выбор случаев, описанных достойными уважения и добросовестными терапевтами. Даже при условии, что не каждый из заявленных случаев может быть воспринят как подлинный пример воспоминания из прежней жизни, само количество случаев обнадеживает. Ограничив себя моделями наследования, которые проявлялись во множестве случаев, мы сможем рассмотреть настоящие кармические системы, а не фальшивые психологические артефакты. Три описанных ниже случая представляют значительную часть свидетельств, поскольку каждый олицетворяет целый класс случаев, хорошо иллюстрирующий особый кармический образец.

В седьмой главе книги доктора Эдит Файоре “Вы уже были здесь прежде” описывается случай Джо, мужчины в возрасте между тридцатью и сорока, которые обратился к ней по причине жесточайшей бессонницы. Под гипнозом Джо вернулся в прошлую жизнь, в форт на западной границе северной Америки, тогда его звали Дэйл. Когда юноше было семнадцать лет, eго отец, офицер, вырываясь из окружения, был убит. Через три года после этого Дэйл (кстати, хорошо владевший оружием) сел в поезд и отправился в Калифорнию на поиски счастья. По пути их вагон окружили индейцы, и многие поселенцы были вынуждены прорываться сквозь живое кольцо и искать убежищ, в окрестных деревнях. Дэйл был единственным опытным бойцом среди пассажиров. Многих убили. Те кому удалось спастись, провели ночь в кромешной тьме, наблюдая и выжидая благоприятный момент, чтобы до рассвета по одному прокрасться мимо индейцев. Тем не менее опять много людей полегло. Дэйл в рукопашной схватке убил двух индейцев. Не имея возможности помочь остальным, незадолго до рассвета он ускользнул. За ним началась погоня. Три дня Дэйл бежал, спасая свою жизнь, ночами бодрствовал, днем спал урывками.

Однако он был быстр и полон сил, и в конце концов ему удалось уйти от преследователей. Прекрасно владея оружием, Дэйл некоторое время зарабатывал на жизнь как охранник, а потом пошел по стопам отца и стал шерифом в Канзасе. Беззаконие тех времен и меткость в стрельбе приводили к тому, что ему приходилось убивать людей. Дэйлу это не нравилось, вскоре он подал в отставку и переехал в Колорадо, где стал начальником полицейского участка. Здесь, как и в Канзасе, основная часть работы приходилась на ночь, когда совершалось большинство преступлений и происходили разбирательства в участке по поводу пьяного дебоширства. Служба требовала от Дэйла постоянного напряжения, бессонных ночей, настороженности. Он все время прятался, проверяя каждый закоулок, прежде чем выйти из тени. К тому же рядом всегда находился кто-то, мечтавший сделать карьеру за его счет.

В конце концов Дэйла застрелили в местном бильярдном зале, где он играл с приятелями. Застигнутый врасплох пулей, влетевшей в открытое окно, он мгновенно понял, что умирает. Дэйл почувствовал досаду на себя за то, что отпустил охрану и позволил себе расслабиться в освещенной комнате с открытыми шторами. Годами неустанное внимание к подобным деталям спасало его жизнь — до сегодняшнего вечера. Он потерял бдительность всего на час, и вот к чему это привело!

После того как Джо снова шаг за шагом прошел жизненный путь Дэйла, его бессонница исчезла. Действительно ли она была вызвана жизнью, проведенной с постоянным ощущением нависшей опасности, или Дэйл — просто проекция фантазий Джо, созданная, чтобы освободиться от этой проблемы? Следует отметить, что после возвращения в прошлое Джо определил и другие общие с Дэйлом черты характера. Как и Дэйл, Джо по натуре был одиночкой и не позволял людям сближаться с собой, и тот, и другой прекрасно разбирались в людях, видели их слабые стороны. В довершение всего оказалось, что у них даже одно хобби — стрельба. Джо с детства увлекался стрельбой и после сеанса сказал: “Я тоже чертовски хорошо стреляю”.

В данном примере кармическое наследие, пришедшее в жизнь Джо, оказалось морально нейтральным. Отчет Файоре об этом случае короток, но можно понять, что бессонница Джо возникла не из-за морального долга, который он, как Дэйл, не выполнил в предыдущей жизни. Дэйл не чувствовал вины ни за поселенцев, которых он не мог спасти, ни за людей которых убивал, будучи полицейским. Создавшаяся проблема была связана со стрессом, который возник из-за постоянной бдительности и особенно из-за осуждения самого себя за беспечность, что запечатлялось в его памяти в последние минуты жизни[72].

Бессонница Джо отражает тот факт, что Дэйл не научился справляться со стрессом, созданным тем образом жизни, который он выбрал. Он никогда не учился тому, как создавать настоящую релаксацию и пользоваться ее преимуществами. Вместо этого он всегда держался настороже, в боевой готовности. Такой подход к жизни непродуктивен и нездоров. Он создает дисбаланс, который надо исправлять последующим существованием[73].

Талант Джо в обращении с оружием демонстрирует еще одну обычную модель. Как мы уже говорили способности, развившиеся в одной жизни, в другой часто воспринимаются как “природные склонности”. Иногда они переносятся и совершенствуются на протяжении многих жизней. Есть смысл предположить, что великие государственные деятели, философы, военные или артисты появились не вдруг, а, постепенно и настойчиво приобретая опыт, совершенствовали свои таланты. В самом деле, в некоторых историях болезни мы находим примеры людей, которые в определенной жизни намеревались совершить великие дела, но провалились на этом поприще, так как не были подготовлены к выполнению этой задачи[74].

Второй случай можно найти в книге доктора Морриса Нетертона “Терапия прошлых жизней”, написанной совместно с Нэнси Шиффрин. Однако сначала нужно сделать одно замечание: хотя пациенты доктора Нетертона, переживая события предыдущих жизней, часто входили в глубокие эмпирические состояния, он никогда не применял гипноз. Вместо этого он определял ключевые фразы пациентов, которые они использовали при описании своих проблем, затем просил их лечь, закрыть глаза и повторять эти фразы до тех пор, пока не возникнут какие-нибудь образные картины. Возникнув, эти картины разворачивались согласно внутренней логике, сопротивляясь любым попыткам каким-то образом изменить их содержание.

Когда Карл Парсонс впервые пришел к доктору Нетертону, страдая от начинающейся язвы желудка, ему было за тридцать[75].

Карл был владельцем электронно-инженерной фирмы, терпящей банкротство, и его мучила мысль, что он может потерять все. В течение нескольких месяцев он страдал от бессонницы, постоянного несварения желудка и болей чуть ниже солнечного сплетения, которые он описывал как ощущение, “будто сквозь меня проходит горячая кочерга”. Кроме того, у него были постоянные проблемы с потенцией, что совсем не характерно для язвы желудка.

Используя как стартовую точку сеанса слова “горячая кочерга”, Карл[76] очутился в туземной деревне, возможно, где-то в Африке или Южной Америке. Ниже в сокращении приводится расшифрованная стенограмма его переживаний.

“…Я хотел завоевать эту девушку, ей было лет 13–14… чтобы она стала моей женой… но мой… соперник, мой заклятый враг, он взял ее. Так решили племенные вожди. Он взял ее, и их хижина была рядом с моей, Я слышал их стоны по ночам, и эти стоны заставляли меня выть от непереносимой боли… эти стоны… но сейчас его нет… Ушел на охоту? На войну? Не знаю. Его нет здесь. И я поднял полог, закрывающий вход в их хижину, — она там… Наверно, мы не носим никаких одежд, по крайней мере, сейчас на нас ничего нет. Она не хочет… Она не знает, как обороняться… женщин нет рядом. И я… наваливаюсь на нее, и мы катаемся взад-вперед по какой-то коже на полу. И вдруг… свет! Кто-то открывает вход-полог, меня оттаскивают. Он вернулся! Со своим копьем, со своим охотничьим копьем…

Он кричит: “Ты сукин сын!” — на… это какой-то незнакомый язык, но он точно говорит это! “Ты сукин сын, тебе никогда не любить женщину другого мужчины!” Он… швыряет меня по всей хижине. Он с силой бросает копье… Он проткнул меня… прямо сюда, в живот, прямо сюда… Я… оно прошло прямо через меня, и я пригвожден к стене хижины. Вот он протягивает руки… вниз… и, боже мой, он отрезает его… мой пенис. Он… но я не чувствую этого. Я… Наверное, это шок. О, я парализован. Вся боль в животе. Ничего ниже я не чувствую. Я тяжело падаю… я не могу ничего чувствовать. Я… я знаю… сейчас придет смерть… Это… Как странно. У меня ничего не болит”.

Этот сеанс установил связь между импотенцией Карла и пронизывающей болью в желудке. Следующий сеанс открыл еще одну жизнь с потрясающе похожими темами. В этой жизни Карл был зародышем. Его мать, занимавшуюся сексом с другим мужчиной, застал его отец. В ярости он сбросил мужчину с матери, заколол его кинжалом, а затем вонзил острие в мать, убив и ее, и плод. Умирая, мать слышала крик мужа: “Ты никогда больше не поступишь так со мной!”[77]

Однако в данной картине не хватает связи между этими двумя симптомами и финансовыми проблемами Карла. Недостающая часть обнаружилась на следующем сеансе, когда Карл увидел себя английски аристократом, живущим в особняке. Он, скрываясь уходил черным ходом с костюмированного бала, что бы заняться прелюбодеянием с чужой женой.

“Вот мы в моей спальне, она хочет, чтобы я наблюдал, как она раздевается, снимает серьгу, другую… Как долго это длится. На женщине… так много одежды Под ее платьем оказывается еще одна скользящая материя, а потом еще одна… Сейчас мы в постели. Я сверху. Я обнажен, как и она… Женщина шепчет мне что-то на ухо… Да, она шепчет: “А что чувствуешь, когда занимаешься любовью с чужой женой?” И вдруг, о боже, меня скрючило от боли, словно нож вошел в меня. Первой инстинктивной мыслью было: “Она всадила в меня нож” — но это было неправдой! Что-то случилось с мной. Боль… Боль…”

Доктор Нетертон предполагает, что это случай, когда прошлая жизнь контролируется еще более отдаленной прошлой жизнью. На вопрос любовницы сразу же приходит ответ путем бессознательного повторения опыта, приобретенного Карлом в племени: вот что чувствуешь! Английская жизнь Карла вращается вокруг этого события и быстро катится под уклон. Женщина уходит, не желая возиться с ним. Вызванный доктор ставит диагноз: прободение язвы и сердечны приступ средней тяжести. Карл надолго прикован постели, он не в состоянии контролировать свои финансовые дела. К тому моменту, когда он смог подняться, его бизнес был на грани краха. Карл стал одержим идеей восстановления своего благосостояния и однажды выпил слишком большую дозу белладонны, которую прописал ему доктор. Его умственное здоровье ухудшилось, как, впрочем, и его финансовое положение. Имение было окончательно разорено, в особняке остался только один слуга. В конце концов Карл покончил с собой, приняв смертельную дозу лекарств. После того как Карл на психотерапевтических сеансах вновь пережил эти события, его сон восстановился и боль в желудке прекратилась. Но несмотря на то, что он открыл связь между своей сексуальной жизнью, бизнесом и болью в желудке, окончательное разрешение проблем продолжало от него ускользать. Карла по-прежнему угнетало тяжелое положение, в котором находился бизнес, его все чаще стало преследовать ощущение, будто кто-то “идет, чтобы разделаться с ним”. Эта фраза в конце концов развернулась в историю, которая, по словам доктора Нетертона, была самой подробной и завершенной из всех когда-либо рассказанных ему пациентами. Доктор Нетертон кратко изложил ее следующим образом:

“Карл описал мексиканскую равнину, где жил много лет, хотя родился за границей. Он много трудился, построил многочисленные ранчо и был очень богат. Карл рассказывал о долгих и настойчивых ухаживаниях за женщиной, которая, казалось, любила его до безумия. Они поженились, и вдруг эта женщина охладела к нему, стала постоянно отказывать в сексе, надолго запираясь в комнате со своим братом. Карл начал подозревать неладное, но не предпринимал никаких действий, просто искал сексуального удовлетворения на стороне. Он увидел себя где-то в городе, в дорогом отеле с проститутками. Уже приступив к половому акту, он вдруг осознал, что скоро сюда войдет его жена, что против него устроен сговор.

“Моя жена знает?” — спросил Карл у женщины. Та промолчала и отвернулась. В этот момент Карл почувствовал резкую боль в верхней части брюшной полости, идентичную той, что поразила его в прошлой жизни в Англии. Рассказывая о своем мексиканском переживании, Карл сказал, что не связал их в единое целое, но я обращаю ваше внимание, что он описывал схожую модель…

Его неверность в Мексике, как и в Англии, имела печальные последствия. Жена Карла и ее брат ворвались в комнату сразу после приступа боли и, застав Карла на месте преступления, засадили его в тюрьму. В итоге, подкупив правительственных чиновников, они поместили Карла в больницу для душевнобольных. По суду им удалось отобрать у него все, и Карл остался без средств к существованию”.

Много лет он провел в больнице, дни тянулись томительной чередой, лишенные всякого смысла, и только смерть внесла определенное разнообразие. Доктор Нетертон приводит подробный рассказ Карла о том, как это случилось:

“Я в комнате. Темный низкий бетонный потолок. Близится рассвет. Рядом со мной человек, он приносит мне еду и воду. Этим утром он открывает двери, как я в любое другое утро. Он отдергивает полог и с ужасом смотрит на меня. Я не видел себя бог знает с каких пор — у меня нет ни зеркала, ни другого предмета, куда бы я мог посмотреться. Я даже не знаю, как выгляжу… Но он кричит: “Боже мой, чума!” — и хлопает дверью. Я не знаю, что случилось, я хорошо себя чувствую, приподнимаюсь, думая: “Они придут, чтобы разделаться со мной, покончить со мной!”… Меня ослепляет свет. Середина дня — двери распахиваются. Матерчатый полог почти сорван, входящие отбрасывают его, и я знаю… они сделают это со мною. Моя жена и ее брат. Кто-то произносит: “Мы вынуждены это сделать, вы же понимаете… Это чума”. Они подносят спичку к пологу и закрывают дверь”.

Когда Карл умирал, его мысли зафиксировались на одном: он потерял все из-за интриг вокруг его супружеской неверности. Эта неосознанная мысль в значительной степени сформировала его настоящую жизнь. Когда Карл в течение последующих недель проанализировал эти события, он понял, что не хочет больше заниматься бизнесом. Он осознал, что сам создал такую напряженную жизнь, взвалив на себя собственное дело; ему необходимо было вновь пережить глубоко укоренившееся чувство тревоги и потери, чтобы разрешить свои нынешние проблемы. Закончив курс терапии, Карл продал фирму и занял должность в одной корпорации, где работа не была сопряжена со стрессами. Его здоровье поправилось, а предполагаемая язва больше не давала о себе знать. Наконец-то замкнутый круг разомкнулся. Наложившиеся друг на друга переживания прошлых жизней Карла: прелюбодеяние, боли в желудке, финансовый крах — все то, что смешалось в общий бессознательный сценарий, наконец-то в его сознании было отделено друг от друга.

В двух этих случаях кармические проблемы, требующие разрешения, касались в первую очередь личности. Однако, как покажет описанный ниже случай, взятый из девятой главы книги Джоэль Уайттон и Джо Фишера “Жизнь между жизнями”, многие кармические переносы затрагивают взаимоотношения людей.

Гари Пеннингтон был преуспевающим психологом, специализирующимся в судебной медицине, гордым отцом двоих детей и счастливым в браке мужчиной. Его отношения с женой Элизабет начались, когда они были еще подростками, и только углубились за шестнадцать лет супружества. Их уютному дому и прекрасной семейной жизни завидовали многие друзья. Гари никогда не привлекали сексуальные приключения на стороне, пока он на рождественской вечеринке 1982 года не повстречал Кэролайн. Их сразу же непреодолимо потянуло друг к другу, что привело к бурной страсти. “Это выглядело так, будто меня позвали домой”, - говорил Гари.

Гари сразу рассказал жене о Кэролайн, умоляя ее терпимо отнестись к его чувствам. Она держалась три месяца, но в конце концов, не в состоянии вынести углубляющуюся трещину в браке, попыталась покончить с собой. Хотя попытка самоубийства не удалась, Гари был так потрясен случившимся, что немедленно порвал с Кэролайн. Потерпевшая поражение Кэролайн бросилась в новую связь. Когда и эти отношения стали развиваться не так, как она надеялась, Кэролайн тоже совершила попытку суицида. Ее вовремя обнаружили и успели спасти. Окружающие понимали, что настоящая причина ее отчаяния — обреченность отношений с Гари.

Тем временем брак Гари, хотя и перенесший страшное потрясение, залечил свои раны. Гари окончательно вернулся к Элизабет, и постепенно доверие между ними восстановилось. Гари смог простить себя за то, что он сотворил, но никак не мог понять, почему это произошло, почему Кэролайн стала для него столь желанна, что он был готов рисковать всем самым дорогим в жизни, только бы удовлетворить непреодолимое желание находиться рядом с ней? Чтобы ответить на эти вопросы, он и пришел к доктору Уайттон. В гипнотическом трансе Гари вернулся в 1944 год, в свою предыдущую жизнь, в которой он был Питером Харгривсом, офицером-разведчиком летной базы, размещенной близь Салерно, в Италии. Хотя он и проходил летную практику, но официально летчиком не был. Однако сегодня Питер собирался пролететь над вражеской территорией на небольшой высоте, управляя самолетом П-51 “Мустанг”, на котором не было оружия. Аэросъемка показала возможность германских приготовлений к контратаке, и он хотел лично проверить этот район. Несколько друзей Харгривса отговаривали его от рискованной и безрассудной, по их мнению, затеи, убеждая, что это дело воздушной разведки. Но Питер не послушал их и полетел. Его самолет перехватили немецкие истребители, и Питер был тяжело ранен в левую ногу. Потеряв способность управлять самолетом, он потерпел крушение, был захвачен в плен и перевезен в следственный отдел СС. Здесь его неоднократно избивали, пытаясь получить секретную информацию. Несмотря на боль, голод, недостаток сна и отсутствие медицинской помощи, он держался очень мужественно. В последней попытке добиться от него нужных сведений фашист вырвал у него ногти. Харгривс умер ужасной, но героической смертью. После того как Гари вспомнил свою жизнь в качестве Харгривса, прояснилось несколько моментов его настоящей жизни. Он родился и вырос в Канаде, но говорил с явным британским акцентом, вводя в заблуждение учителей, которые думали, что мальчик усыновлен. На протяжении всей жизни Гари очень боялся повредить ногу, воздерживаясь даже от лыжных прогулок. Такое же беспокойство он испытывал, когда ему надо было куда-нибудь лететь на самолете. Гари хотел даже брать уроки по вождению самолета, чтобы преодолеть свой страх, но потом раздумал. Хотя он инстинктивно чувствовал, что уже умеет летать на маленьком самолете, его не покидало ощущение опасности. Такую странную реакцию он никак не мог себе объяснить. К тому же в работе разведчика Харгривса было много общего с его работой судебного психолога. И теперь у него, возможно, появились объяснения его почти извращенной зачарованности пытками.

В последующих гипнотических сеансах прояснились и его отношения с Кэролайн. Поскольку Харгривс бегло говорил по-итальянски, ему поручили работать с местным движением Сопротивления. В Салерно его основным связным была молодая женщина по имени Елена Бокчи, предыдущая инкарнация Кэролайн. Работая вместе в экстремально опасных условиях, они полюбили друг друга. Отец Елены вскоре погиб в бою, и Харгривс сделал все, чтобы помочь ее семье. Питер обещал жениться на ней, как только закончится война, однако обещание выполнить не смог. Узнав о гибели Харгривса, Елена покончила с собой, прыгнув со скалы. Гари осознал, что Харгривс даже после смерти продолжал испытывать страшную вину за то, что не сдержал данного Елене обещания, и мучился, не имея возможности предотвратить ее самоубийство, очевидцем которого был, находясь в своей духовной форме.

Однако любовь Гари и Кэролайн, оказывается, возникла задолго до Второй мировой войны. В другом сеансе Гари открылась жизнь, в которой он был Севастьяном Умновым, послом русской императрицы Елизаветы Петровны при дворе Людовика XV в XVIII веке. Принимая во внимания нестабильные отношения между Россией и Францией в то время, главной его задачей была контрразведка. Кэролайн в той жизни была его младшей сестрой Лизонькой, с которой у него была кровосмесительная любовная связь. Во время длительных зарубежных поездок Севастьяна Лизонька постоянно опасалась, что у него возникнет страсть к другой женщине. Однако ее страхи были беспочвенными: Севастьян любил ее так же безумно, как и она его. Тем не менее, расстроенная слухами о любовных похождениях своего брата, Лизонька поспешно вышла замуж за другого. Через несколько недель, страшно сожалея о разрыве отношений, которыми она по-настоящему дорожила, она повесилась. Узнав о смерти сестры, Севастьян был совершенно сломлен и никогда больше не возвращался в Россию. В конце концов он умер естественной смертью, одинокий и несчастный.

Кроме того, что этот сеанс помог обнаружить еще один, более глубокий пласт отношений Гари и Кэролайн, он раскрыл два новых интересных момента. Во-первых, профессиональные навыки и интересы Севастьяна снова были сходны с тем, чем занимался Гари, во-вторых, Кэролайн в прошлом, чтобы справиться со своими проблемами, тоже прибегла к суициду. Если у Гари в предыдущих жизнях были связи с Кэролайн, которые могут объяснить их взаимное притяжение, что же связывает его с Элизабет, с которой у него не менее, если не более глубокие отношения? Может быть, их любовь тоже имеет корни я предыдущих жизнях, где они были вместе? Неудивительно, что и на этот вопрос был получен утвердительный ответ. Последующие сеансы открыли, что Гари и Элизабет разделили друг с другом несколько жизней, в которых они были любовниками, причем во всех эта любовь была под запретом, а значит, держалась в секрете. В их самой недавней жизни Гари был Джереми, преподавателем математики в Оксфорде в XIX веке.

Джереми вел двойную жизнь: уикэнд проводил с семьей в окрестностях Оксфорда, а рабочие дни — в городе, в компании своей возлюбленной, которая в его настоящей жизни стала Элизабет. Джереми нежно заботился о любовнице и незаконных детях и обещал заботиться о них всегда. К несчастью, в свои неполные сорок лет он неожиданно умер от пневмонии, и обещание осталось невыполненным. Его жена унаследовала состояние и не испытывала нужды, а возлюбленная осталась без средств к существованию, и для нее настали тяжелые времена. Имея честные намерения, Джереми не мог предугадать свою трагическую смерть и не распорядился надлежащим образом. (Теперь Гари наконец понял, откуда шла его гипертрофированная тревожность о финансовой безопасности семьи и почему он чувствовал непреодолимую потребность оформить страховку на огромную сумму как раз на случай своей непредвиденной смерти).

Хотя Гари и Элизабет любили друг друга во многих предыдущих жизнях, в настоящей их любовь впервые была открытой и законной. Неудивительно, что после стольких веков тайных свиданий их женитьба была столь многообещающей. Совместная жизнь Гари и Элизабет была предрешена еще до их последнего рождения, а вот жизнь Гари и Кэролайн — нет. Эта предрешенность — ключ к их прочным отношениям, именно из-за нее, несмотря на силу чувств, у Гари и Кэролайн в этой жизни не было будущего. “Мне казалось, мы два актера, забывшие свои роли”, — рассказывал Гари.

И те, и другие отношения демонстрируют повторяющуюся кармическую модель. Глубокая любовная связь чаще всего имеет корни в предыдущих жизнях, в которых влюбленные были вместе. Отношения между мужчиной и женщиной потенциально так богаты и неизбежно так сложны, что для полного их развития обычно требуется множество жизней. Когда нам встречаются пары, безумно влюбленные друг в друга, или озлобленные конфликтом, или поддерживающие друг друга совместным творчеством, возможно, перед нами пары душ, находящиеся на разных стадиях любовного странствия. Это странствие может быть более длительным и интересным, если на разных жизненных отрезках пары поменяются ролями, чтобы испытать обе стороны партнерства.

Источник, из которого я впервые узнал о карме и возрождении, подчеркивал безличность кармы. Не существует никакого следящего за нами судьи, выдающего нам в последующих жизнях награды или же наказывающего нас. Карма описывалась как закон природы, действующий для восстановления гармонии, нарушенной нашими выборами. В данном случае, как и во фрейдовской теории психики, очень подходит метафора равновесия. Но как закон равновесия не может объяснить склонность психики принимать новые вызовы, так он не в состоянии объяснить наше постоянное побуждение проносить недостатки через многочисленные жизненные круги. Карма не просто уравновешивает космические уровни или возвращает психодуховную систему к лишенному напряжения нулевому состоянию. Эта духовная кибернетическая структура способствует нашему росту, предоставляя постоянную обратную связь с выборами, которые мы совершаем. И делает она это совершенно обезличенно, по крайней мере, я так думал.

В те далекие дни я представлял себе карму огромной органической машиной, которая собирает энергии, присущие всем нашим мыслям и действиям, приводит их в систему и автоматически переводит в условия и обстоятельства последующих жизней. Со временем я понял две вещи. Первое: креативность и мудрость перевода кармой прошлых выборов в будущие жизни настолько грандиозны, что метафора машины выглядит слишком упрощенно. Здесь действует разум, не только совершенный, но и созидательный, который даже в современном мире компьютеризированного механического разума ассоциируется не с машиной, а с живым существом. Таким образом, метафору машины пришлось оставить и заменить ее метафорой живого разума, или разума живого существа (существ).

Вторая вещь, которую я понял: хотя карма и возрождение объясняют многие загадки, на которые я искал ответа, они не объясняют сами себя. Карма и реинкарнация — это законы, управляющие эволюцией человеческого сознания, но мы не знаем, кто создал эту систему, кто спроектировал этот шедевр.

Те, кто верит, что мы всегда можем объяснить большее, исходя из меньшего, свойства гения — из свойств случайно соединенных органических молекул, не в состоянии понять ни логику, ни значение этого вопроса. Для меня карма и возрождение взяли на себя многие обязанности, традиционно приписываемые Богу. Порядок сменил прихоти божества, которое разрешает или хочет, чтобы его любимые создания страдали по причинам, не поддающимся объяснению. В карме и возрождении страдание обретает значение и оправдание, цель и особую задачу. Несмотря ни на что, Вселенная сострадательна. Однако в итоге карма и возрождение, чтобы объяснить себя, требуют большего, чем простой факт их существования. В этом месте величие разума, не говоря уже об энергии, настолько превысило мои возможности, что у меня не было иного выбора, кроме как сдаться этой силе, полностью подчинившей меня себе и определившей законы моей жизни.

Не имея ни названия, ни точной концепции, “нечто великое” доказывало свое существование благодаря свидетельствам очевидцев. Это не было путешествие по замкнутому логическому кругу, построенному по законам средневековых аргументов, — это было частично предположение, частично опыт, частично гипотеза, частично очевидность. У меня просто не оставалось другого выбора, кроме принятия такой окружающей реальности.

Отказавшись при описании кармы от метафоры машины, я открыл для себя две возможности: или вся кармическая система была оркестрована одним мега-разумом, мегасуществом, или же она управляется множеством разумных существ. Сначала я выбрал первое. Монотеизм воспитал во мне привычку думать о духовных сферах как об абсолютно единообразных, унифицированных, где правит Один. Я полагал, что многообразие существ есть только здесь, в физической Вселенной, а там, с другой стороны, есть только Бог (или некий единый Разум). Конечно, там есть и человеческие души, но Бог не нуждается в том, чтобы они занимались текущей работой во Вселенной. Бог, по определениям, всеведущ, всемогущ и поэтому может Сам позаботиться обо всех мелочах. Даже когда я отказался от такой концепции Бога, мысль о гомогенном и унифицированном духе продолжала преобладать в моих рассуждениях.

Но в конце концов подобный подход не выдержал груза неопровержимых свидетельств. Я понял, что необходимо выйти за пределы концепции мегаразума и принять существование множества скоординированных разумов. Слишком много разных задач, чтобы ими руководил один Разум. Кроме того, я познакомился с внушающими доверие отчетами о контакте с духовными руководителями, что укрепило мою веру в правильность данной концепции. Со временем теория систем помогла мне понять, как можно концептуализировать одновременные действия различных разумов внутри единого всеобъемлющего Разума[78].

Такой теоретический взгляд на системы, находящиеся внутри еще более огромных систем, открыл мне новый способ мышления об Одном и его взаимоотношениях со Многими. Он позволил возродить древнюю идею эманации и думать о Вселенной в рамках органической иерархии разумов — не иерархии ценности, так как божественно все, но иерархии осознания, ответственности отдельных существ.

Новый взгляд также помог мне решить трудную проблему, связанную с моим отношением к карме. Я ощущал необходимость ввести в процесс смены жизней живой разум, но не знал, как согласовать это с предположительно обезличенным характером кармы. Одни мудрые и достоверные источники настаивали на том, что причины и следствия абсолютно обезличены, так же постоянны и неизбежны, как сила тяготения, а другие, не менее уважаемые, упоминали о духовных руководителях, помогающих нам в построении следующих жизней. Как соединить их руководство с обезличенной причинностью? Теория систем помогла мне подойти к этому более гибко и творчески, и я постепенно находил способы объединения обеих концепций в общую расширенную картину кармы. Правда, в настоящее время эта картина является для меня больше картиной возможностей, нежели ясным видением того, как на самом деле все это работает.

Новый подход предполагает наличие существ, которые наблюдают за реинкарнационным процессом и организуют многие его аспекты. В их обязанности входит посредничество между личностью и ее кармой. Со своей стороны карма действительно может мыслиться как обезличенный импульс, проходящий через наши жизни и даже ведущий их за собой. Хотя этот импульс неизбежен и неумолим, он одновременно достаточно гибок в проявлениях. Его воздействие может быть отложенным, временно приостановленным или, наоборот, ускоренным и эффективным. В жизни он может проявить себя как нечто физическое, эмоциональное, ментальное, как конфронтация с другими или с самим собой. Это энергия, накопленная в наших предыдущих выборах, если хотите, живая запись того, чему мы должны были научиться, но не научились. Однако карма сама по себе не пишет план следующих уроков — она скорее определяет границы, в пределах которых этот план может строиться. Мы сами составляем план, советуясь с духовными существами, наблюдающими за ходом нашего обучения[79].

Они помогают спланировать урок, чтобы завершить незаконченное обучение и приблизиться к новым возможностям. Даже если план урока в определенных случаях составлен в основном по их замыслу, мы все же несем полную ответственность за собственную жизнь, поскольку вправе отвергнуть то, что они предлагают, и поступить по-своему.

Предположение, что духовные руководители следят за нашей эволюцией и помогают ей, — древняя и обнадеживающая мысль, хотя большинство людей принимают ее с трудом. Поскольку я сам очень долго не разделял данную концепцию, мне понятно, насколько это сложно и с эмоциональной, и с философской точек зрения. Однако существует много свидетельств из разных областей науки, и количество их растет, которые если не доказывают наличие духовных руководителей, то, по крайней мере, допускают такую возможность.

Встречи с духовными руководителями часто описываются в отчетах институтов, обучающих разнообразным техникам, которые поднимают уровень сознания, например, Института прикладных наук Монро в Фабере, Виргиния. (Институт опубликовал отчеты о встречах с духовными руководителями без комментария об их законности.) Подобные контакты представляют собой еще одну область предполагаемых доказательств. Хотя в обществе бытует мнение, что их легко сымитировать, некоторые доказательства трудно объяснить подделкой[80].

Время от времени контакты с духовными руководителями описываются в отчетах о трансперсональных терапевтических сеансах, к примеру, доктор Станислав Гроф дает следующие описания различных духовных руководителей, проявившихся при применении его голономной терапии:

“Встречи с руководителями, учителями и защитниками духовного мира людей принадлежат к самым ценным явлениям трансперсональной области. Субъекты воспринимают их как высших сущностей, живущих на более высоких уровнях сознания и энергии. Иногда на определенном этапе духовного развития личности они появляются самопроизвольно, иногда — во время внутренних кризисов, откликаясь на срочный зов о помощи. Во многих случаях они продолжают являться субъекту по собственному почину или же по просьбе своего протеже[81]”.

Гипнотерапия прошлых жизней дает нам еще один источник свидетельств о существовании духовных руководителей. Терапевты рассказывают, что некоторые из их клиентов, находясь в гипнотическом состоянии, смогли вспомнить о контактах со своими духовными руководителями в промежуточный период между жизнями. Так в книге “Жизнь между жизнями”, написанной Джоэль Уайттон и Джо Фишером, рассказывается о попытках терапевтов с помощью гипнотерапии исследовать, что происходит между смертью и новым рождением. Поскольку многие темы этой книги переплетаются с темами данной главы, ей стоит уделить здесь внимание.

Доктор Уайттон, психиатр из Торонто, в течение многих лет проводил исследования, чтобы определить, может ли гипноз дать заслуживающие доверия свидетельства реинкарнации. В 1974 году он неожиданно обнаружил, что во время гипнотического транса субъект его исследования смогла увидеть нечто большее, чем просто предыдущую жизнь. Неопределенно сформулированная команда привела к тому, что она получила возможность исследовать свою жизнь между своими жизнями. Это удивило и потрясло Уайттона, который даже не предполагал ничего подобного. Эта счастливая случайность открыла новую область исследований, а в итоге — и новый вид терапевтических вторжений, который доктор Уайттон разрабатывал в течение десяти лет, воздерживаясь от публикации результатов до совместной работы с Джо Фишером, журналистом и автором книги “Случаи, свидетельства реинкарнации”[82].

После этого он стал проводником для более чем тридцати пациентов, сопровождая их при переходе через линию, разделяющую физическое и нефизическое существование, и подробно исследуя события, происходящие в их жизнях между инкарнациями. Исследования Уайттона предоставляют нам редкую возможность взглянуть на то, как из прошлой кармы возникает новая жизнь.

Проходя через опыт смерти в одной из своих предыдущих жизней, пациенты Уайттона испытывали то же самое, что описывалось в литературе по околосмертным эпизодам: отделение от тела, наблюдение активности вокруг тела, тоннель, встреча с белым сияющим светом, обзор своей жизни и прочее. Но там, где те, кто чуть не умер, получали приказ возвращаться и завершить свою жизнь, его пациенты продолжали изучать то, что следует за этой фазой. Они продвигались дальше, в бардо, как называется это измерение в “Тибетской Книге мертвых”. Такое состояние сознания между земными жизнями Уайттон называет метасознанием[83].

Это более высокий уровень сознания, не похожий на тот, что мы обычно испытываем на Земле. Он вне времени — в том смысле, в каком мы привыкли понимать время, так как линейное время действует только внутри и около физической реальности, включая период непосредственно после смерти и перед рождением. За пределами этого все происходит мгновенно. Сначала это по-настоящему ошеломляющее переживание, и Уайттону пришлось учить своих пациентов отделять личностное от окружающей их голографической панорамы.

Метасознание переживается как более “реальное”, чем земное существование. Неоднократно оно воспринималось как настоящий дом. Мы принадлежим не Земле, наш истинный дом там. Пробудившись в кабинете доктора Уайттона, один субъект сказал: “Вы разбудили меня в нереальном мире. Теперь я знаю, где находится настоящая реальность” (с. 51). Другой заметил: “Это так ярко, так прекрасно, так спокойно, словно ты входишь в Солнце, и оно, не обжигая, поглощает тебя. Ты обретаешь целостность всего. Я не хочу возвращаться” (с. 31). Все пациенты Уайттона с трудом подбирали слова, чтобы выразить красочность, силу и насыщенность, свойственные бардо. Их описания содержат высокую символику, архетипные образы и сетования, что они не в состоянии адекватно передать пережитое.

Несмотря на то что все мы испытывали восторг после каждой жизни, всякий раз это ощущение, видимо, застигает нас врасплох. Принимая свою жизнь на Земле, мы все забываем. В смерти наша амнезия внезапно рассеивается, и мы открываем свое место в более значительной космической пьесе, развертывающейся вокруг нас. Один из пациентов доктора Уайттона, социальный работник, прошедший через семь жизней между инкарнациями, описывает свои опыты так:

“После того как я в трансе прошел через предыдущую смерть, в моем теле произошли физические изменения. Оно увеличилось и заполнило всю комнату. Затем я ощутил прилив самых эйфорических чувств, какие только знал. Эти ощущения сопровождались осознанием того, кто я есть на самом деле, какова цель моего существования, каково мое место во Вселенной. Все обрело смысл, было совершенно и справедливо. Пришло удивительное по силе понимание, что всем управляет любовь. Возвращаясь к обычному состоянию, ты вынужден оставить эту всеобъемлющую любовь, это знание, это умиротворение. Когда я попадаю в затруднительное положение и жизнь кажется мне не мила, я почти хочу умереть, потому что знаю: это возврат к чудесному состоянию бытия. Я привык бояться смерти. Сейчас же я совершенно не чувствую страха перед нею” (с. 31).

Как указывала двенадцать веков назад “Бардо Тхедол”, то, что окружает нас в невоплощенном состоянии, в большой степени является отражением мыслеформ и ожиданий каждой личности. Иногда индувидуумы получают озарение по вопросу, который интересовал их в каждой из прожитых жизней. Однако в основе всех свидетельств — не поддающаяся описанию красота, восторженное воссоединение и восстановление целостности. “Все обретает смысл” — какое же мощное переживание должно лежать в основе такого простого замечания. Это значит окончательно понять, что есть наша жизнь и что такое сама жизнь[84]!

В бардо души приходят к пониманию того, что истинная цель цикличного жизненного процесса — совершенствование и очищение души, возвращение ее к Богу. Одна женщина описывала это так:

“Мы созданы по образу и подобию Божию, и главная идея в том, что мы должны стать, как Бог, и вернуться к нему. Существует множество более высоких уровней, и чтобы вернуться к Богу, мы должны достичь уровня, на котором находится Его дух. Мы должны сбрасывать покровы со своей души до тех пор, пока она не станет по-настоящему свободной. Процесс обучения никогда не прекращается. Иногда нам разрешается взглянуть на более высокие уровни, каждый из которых светлее и ярче предыдущего” (с. 45–46).

Другой женщине было видение ее души в образе большого отрезка света с темной массой первобытной скорби в центре. С каждой инкарнацией на отрезке словно открывалась новая створка, высвобождая часть темноты и теряя немного боли. После того как откроется много створок, отрезок будет освобожден от боли и полностью заполнен светом.

Продолжительность земного времени, которое личности проводят в бардо, разная. Самое краткое пребывание, с каким столкнулся Уайттон, составляло 10 месяцев, самое продолжительное — 800 лет. В среднем же, по его наблюдениям, этот промежуток равен примерно 40 годам, хотя за последние 300 лет время пребывания в бардо уменьшилось. Люди проводят это время по-разному. На одном полюсе находятся те, кто не стремился к духовному совершенствованию или был к нему равнодушен. Они в основном пребывают в полусне, в состоянии “заторможенного ожидания”, пока не пробуждаются для следующей инкарнации. На другом полюсе — души, глубоко ответственные за свой эволюционный процесс, усваивающие различные уроки и готовящиеся к будущей жизни[85].

Личность, которой каждый становится в бардо, определяется его Сверхдушой и недавним существованием[86].

Сразу же по прибытии в бардо эта личность должна предстать перед Судейским Советом и столкнуться с конечной правдой жизни, которую только что прожила. Большинство пациентов Уайттона рассказывали, что оказывались перед группой почтенных архетипных существ, чья обязанность — помочь душам усвоить уроки из настоящей жизни и спланировать следующую инкарнацию. Эти существа иногда принимают вид фигур из религиозного наследия личности. Но в каком бы обличьи они ни являлись, это всегда мудрые и любящие существа, несущие ответственность за вас. Иногда это существа, завершившие земное обучение. Некоторые личности просто осознают присутствие судей, но никого не видят.

Перед этим “трибуналом”, как уже говорилось, пациенты Уайттона вновь переживали ту жизнь, которую только что завершили. “Это все равно, что оказаться внутри фильма о собственной жизни, — рассказывал один пациент, — каждый момент прокручивается перед вами в обратном порядке. Полное, всеобъемлющее воспоминание…” (с. 39). В этом обзоре жизни, через который проходит каждый, мы не просто вновь переживаем определенные детали — перед нами открывается смысл каждого события и значение каждой личности, обнаруживаются возможности, существовавшие в жизни, и указывается, на сколько хорошо они были реализованы. Все скрыты поворотные жизненные моменты, успехи и провалы становятся явными и обозреваются в полном объеме. В одно мгновение ты оказываешься лицом к лицу с абсолютной правдой своего существования. Здесь не срабатывает ни одна из психологических защит которые мы обычно используем на Земле, чтобы оградить себя от правды. Если существует собственный личный ад, утверждает Уайттон, он проявляется именно во время этой внутренней конфронтации:

“Угрызения совести и самообвинение за неудачи последней инкарнации изливаются с такой силой, что вызывают неимоверные страдания и горькие слезы, это просто непереносимо… Страдание, причиненное другим, ощущается так пронзительно, словно оно было причинено нам. Но, наверное, печальнее всего осознавать, что время для изменения отношений и исправления ошибок ушло, оно теперь действительно в прошлом. Двери последней жизни захлопнуты и заперты, и нужно столкнуться с последствиями своих поступков или уклонения от них, чтобы окончательно понять, кто мы и за что мы ратуем” (с. 37–38).

В описании этого противостояния Уайттон делает упор на негативную сторону. Но для тех, кто сражался со своими кармическими проблемами и оказался сильнее их, это время поздравлений и глубокой личной удовлетворенности. Как, должно быть, радостно после долгого и тяжкого труда услышать, что вы сделали все от вас требовавшееся и даже более того! Уклон в сторону негатива в случаях Уайттона произошел потому, что его пациенты не являются срезом всего населения, их привела к нему боль, вызванная проблемами, которые в предыдущих жизнях остались неразрешенными. Поэтому неудивительно, что в их опыте доминировали проблемы, проявившиеся во время встречи с высочайшим советом. Обычно терапевтические истории болезней дают нам больше сведений о патологиях, чем о здоровье; в данном случае речь идет о духовной патологии. Так что, изучая карму и возрождение при помощи историй болезней, взятых из терапии прошлой жизни, следует это учитывать. Подобные истории ведут к перекосу нашего восприятия в негативную сторону, и мы должны постоянно напоминать себе, что на каждую личность, работающую над тем, как расплатиться с “долгами”, унаследованными от предыдущих жизней, приходится другая личность, которая полагается на активы хороших жизненных инвестиций.

Пациенты Уайттона рассказывают, что в момент истины мы сами, а не старейшины или Бог, являемся судьями. Мы осуждаем себя, они же даруют прощение[87].

Одна женщина рассказывала об этом так: “Моя душа корчилась от боли, угрызений совести, скорби, вины, рыданий… Испытывая неимоверный стыд, я не могла даже взглянуть на Тройку. Но все вокруг меня светилось теплотой голубого сияния, умиротворением и спокойствием, которые я была не в состоянии понять” (с. 38). Каждая личность, представшая перед Советом, была уведена от своей боли к любви и прощению, разлитым вокруг нее. Судьи излучали не осуждение, а целительную энергию, растворяющую вину и открывающую дорогу к миру. Часто судьи начинают обсуждать ключевые эпизоды последней жизни, давая советы и уверяя, что даже отвратительные переживания могут способствовать личностному совершенствованию. Этими и другими способами они помогают душе осознать свои действия, и та, обозревая настоящую жизнь на фоне многих жизней, достигает прозрения своих кармических моделей и направлений и определяет, где она находится на пути духовной эволюции.

Позже душа привносит это осознание в планирование новой жизни, причем проделывает эту работу не одна, а с помощью Совета. Он знает полную кармическую историю души и, следовательно, может дать рекомендации, усиливающие личную мудрость, — факт, очевидный для участвующей в этом процессе души. Один человек описывает это так:

“Мне помогали разрабатывать план моей следующей жизни так, чтобы я на жизненном пути встретился со многими проблемами. Я не захотел брать на себя ответственность, поскольку чувствовал, что у меня не хватит на это сил. Однако я понял: нам даются трудности, чтобы мы преодолевали их и, сделав это, становились сильнее, сознательнее, совершеннее и ответственнее”[88] (с. 41)

Поскольку рекомендации Совета основываются на том, что нужно личности, а не на том, чего она хочет, эти указания часто воспринимаются неоднозначно. Душе может не понравиться рекомендованная ей жизнь, но, исходя из высших устремлений, она осознает ценность рекомендации как обучающего средства. Душа может быть возвращена к жизни, в которой будет окружена старыми врагами и должна будет пройти через великие испытания, но каждая составляющая жизненного плана тщательно отобрана для создания условий, которые помогут ей преодолеть существующие ограничения. Согласно Уайггону, каждый из нас, прежде чем “выйти” в следующую жизнь, видит, куда он попадет, каждый осознает и принимает свое назначение. Вот как, например, говорит об этом один пациент:

“Есть люди, с которыми я не слишком хорошо обошелся в последней жизни, и я должен был возвратиться на земной уровень и отработать долги. В этой жизни если они навредят мне в ответ, я собираюсь простить их, потому что сейчас единственное мое желание возвратиться домой. То место, где я был между жизнями и есть мой дом” (с. 42).

Другая пациентка рассказывает следующее:

“Я выбрала свою мать, зная, что в ее семье высок риск заболеть болезнью Альцгеймера, и я подвергала себя этому риску. Но кармические связи с матерью были важнее, чем любая генетическая неполноценность. Была и еще одна причина, чтобы выбрать мою мать. Судьи говорили, что я должна пройти в этой жизни опыт воспитания без отца, а я знала, что мои родители скоро разведутся. Также я знала, что благодаря этому я попаду в то место, где мне суждено встретиться с человеком который должен стать моим мужем” (с. 42)[89].

Чтобы совершенствоваться, мы должны получать кармические вызовы, и они приходят в виде противостояния, беспорядка, конфликта, забот, тревог или разочарований, известных человечеству.

Как говорит Уайттон:

“психологические и физические проблемы всех сортов могут быть отнесены к карме. Моральные недостатки и нереализованные, подавляемые эмоции будут перенесены в следующую инкарнацию в виде заболеваний, травм, фобий и прочих затруднений” (с. 75).

Однако тяжелая жизнь — не обязательно знак расплаты за прошлые провалы. Это может быть частью плана тренировки для будущих побед. Души, особенно заинтересованные в духовном совершенствовании, иногда сразу планируют несколько жизней, используя в первых суровые испытания, чтобы развить силу и чувства, необходимые для значительных достижений в более поздних жизнях. (Вспоминается сказка о душе, готовившей себя к тому, чтобы стать королем. Для этого она решила сначала прожить три жизни среди самых бедных людей земли, воплотившись по очереди в нищего бродягу, страдающего от засухи и неурожая крестьянина и больного ребенка, после чего, наконец, смогла стать королем. Побуждаемый состраданием, приобретенным в этих трудных жизнях, король совершил великую социальную реформу).

Большинство из нас склонны приравнивать трудности к наказанию, но эта формула несправедлива. Если мы страдаем в этой жизни или видим, как страдают другие, нельзя делать вывод, что мы или они совершили в предыдущей жизни какое-то преступление или гнусный поступок. Во-первых, как уже отмечалось выше, страдание может быть приготовлено для личности, чтобы она в дальнейшем его преодолевала. Во-вторых, как только душа подходит завершению своего временного пребывания на Земле, она начинает лучше понимать происходящее и часто сама ищет пути ускорения этого процесса. Таким образом, души стремятся идти более трудным путем, требующим преодолений.

Уайттон пишет, что человеческие жизни становятся тяжелее, когда люда начинают делать успехи в обучении. Большие трудности, внедренные в их жизни иногда представляют собой великие вызовы, предка, предназначенные обеспечить внутренний рост. Иногда они складываются из кусочков и фрагментов неразрешенной кармы, собранных из многих жизней и сгруппированных в интенсивный урок, душа стремится поспешить с завершением обучения. Поскольку мы этой жизни не можем знать, откуда берутся человеческие несчастья, лучший вариант — никогда никому не выносить никакого приговора.

Кармический сценарий, предлагаемый духовными руководителями, разрабатывается при участии других душ, которые будут его осуществлять. Большая часть планирования посвящена тому, как этим душам собраться на Земле вместе при требуемых обстоятельствах. Для выбора основных тем чьей-то жизни критичен выбор родителей. Если связь между людьми можно осуществить по дороге, то выбор места и времени рождения каждой личности крайне важен.

Наряду с сообщением доктора Уайттона о том, что мы планируем свои следующие жизни вместе с духовными руководителями, следует упомянуть о результатах доктора Хелены Уэмбач, описанных ею в книге “Жизнь перед жизнями”, которая была опубликована в 1979 году. В этой книге доктор Уэмбач обобщает информацию, собранную при исследовании более 750 субъектов. Их при помощи гипноза погружали в состояние, в котором они могли извлечь сведения об условиях своей подготовки к настоящей жизни. Доктор Уэмбач сообщает следующее: 81 % ее субъектов осознали, что их выбрали для инкарнации, хотя 67 % затруднялись утверждать это. Большинство из этих 81 % заявляли, что им помогали в планировании следующей жизни, хотя отмечали большее количество фигур, принимающих участие в Совете, чем указывали пациенты доктора Уайттона. Они описывали целый ряд существ, которых называли то советниками, то руководителями, то учителями, то стражами души, то личными друзьями. Часто это было собирательное определение: “совет многих, сидящих в круге”, “группа любящих, поддерживающих тебя”, “советники или опекуны”, “совет душ”, В эти группы могли входить люди, с которыми субъекта связывали особые отношения: “мудрый старик, уважаемый и любимый мною”, “несколько моих старых учителей”, “близкий друг”. Около 10 % субъектов доктора Уэмбач рассказывали, что они планировали будущие жизни вместе с важными для своей настоящей жизни людьми: родителями, детьми, мужьями и женами, другими родственниками или друзьями. 40 % сознавали, что получают советы, но не могли разглядеть тех, кто их давал, или определить тех, чье присутствие они смутно ощущали. Интересно, что только 0,1 % описывали силу, направляющую их, как Бога[90].

Создание кармического сценария еще не гарантирует его осуществления. Речь идет только о возможностях и условиях, но не о предопределенной необходимости. Уайттон сравнивает процесс планирования с огромной фреской. В бардо делается лишь грубый набросок жизни. Настоящее планирование мы осуществляем на Земле, дополняя детали и делая окончательный выбор. Только возвращаясь в бардо после смерти, мы узнаем, как наше планирование соотносилось с первоначальным наброском. Оно может лишь немного отличаться от “черновика”, а может значительно расходиться с ним[91].

Уайттон отмечает, что его пациентам иногда позволяли увидеть приближающиеся события в их настоящем кармическом сценарии, узнать определенные моменты или только общий набросок будущего развития. Интересно, что эти психические упражнения полностью управляемы: возвращаясь в обычное состояние сознания, люди либо забывают все, что им позволено было увидеть (наступает самопроизвольная амнезия), либо утверждают, что им запрещено вспоминать события будущего, развитие которого им показывали, чтобы они не поддались соблазну вмещаться в свои кармы. Уайттон пишет, что в случаях, когда знание будущего включало в себя события достаточно близкие по времени, они в точности подтверждались.

Очевидно, наши кармические сценарии часто разрабатываются так, чтобы оставался простор для импровизации. Уайттон рассказывает еще об одной интересной детали: менее совершенные или более “молодые” души извлекают больше пользы из подробного кармического черновика, в то время как “старые” предпочитают свободу импровизации, пространство для творческого ответа на “вызовы” кармического сценария.

Даже в пределах спланированной необходимости у нас зачастую есть право выбора. Среди пациентов Уайттона была 37-летняя женщина, которую затащили в кусты и изнасиловали. Долгое время ее мучил вопрос, почему именно она стала жертвой. В трансе она узнала ответ:

“В моем сценарии было запланировано трагическое событие, которое должно было в период между 30 и 40 годами полностью изменить форму моей души. Сосредоточившись на этом событии, я буду с помощью всех имеющихся в моем распоряжении средств искать более глубокий смысл своей жизни и найду его. Именно это и произошло” (с. 47).

Другой пациент, чуть не умерший от какого-то заболевания, обнаружил, что оно не входило в первоначальный план кармического сценария. “Я пришел к выводу, что это событие было послано, чтобы я смог выполнить свой план”, — говорил он (с. 153).

Подспудно в обоих примерах прослеживается мысль, что даже после рождения каждый из нас может контролировать развитие своей жизни. Как мы осуществляем это, находится вне поля нашего зрения. Если такое влияние оказывают во время земной жизни, значит, оно исходит из духовных измерений. Исследователи состояний нахождения вне тела предполагают, что мы покидаем свои тела почти каждую ночь. Возможно, во время этих отлучек мы прорабатываем детали нашего сценария, которому следуем. Альтернативно этого же можно достичь через содействие какого-то сверхординарного уровня сознания (смотрите следующую главу о Сверхдуше). В целом же мы очень мало знаем о том, как планы, разработанные в бардо до нашего рождения или после него, влияют на физические земные события.

В метафизической литературе неоднократно утверждалось, что духовная сфера — это царство причин, а физическая — царство следствий; причины и следствия в физической сфере соединены таким образом, что не поддаются физическому восприятию. Пациенты Уайттона подтверждают этот метафизический взгляд, поскольку, находясь в трансе, время от времени бывали свидетелями высшей причинности в действии. Иногда, планируя следующую жизнь, они в очень символической форме воспринимают механизм, благодаря которому эти связи работают. Например, один человек видел некий прибор, похожий на часовой механизм, в который вы должны вставить определенные детали, чтобы вызвать особую последовательность.

“Я понял, что работаю над чем-то, что хочу изменить. И я должен был внести эти изменения в план внутренней жизни, чтобы они могли проявиться в приближающейся земной жизни” (с. 43). Хотя видения такого рода могут быть неотразимыми для тех, кто их переживал, и информацией к размышлению для тех, кто о них прочтет, они не дают определенных сведений о том, как все же действует причинный механизм. Мы так и остаемся не удовлетворенньми имеющимися в нашем распоряжении знаниями.

Иногда наш кармический сценарий включает в себя кармические испытания, скрытые в поворотных моментах жизни. В зависимости от того, как мы пройдем через эти испытания, жизнь может принять другое направление. Стив Логэн убедился в этом на собственном опыте. Он испытывал глубокую неприязнь к отцу и редко навещал его в частной клинике, где тот находился в тяжелом состоянии. Но однажды Стив почувствовал потребность навестить отца, будто “на карту поставлено нечто важное”. Когда Стив вошел в палату, он увидел, что отец тяжело дышит: кислородная трубка выпала, и отцу не хватало воздуха. Он знал, что может уйти и оставить отца умирать. После минутного, колебания Стив позвал медсестру. Через несколько лет после этого Логэн попал в страшную аварию. Велосипед, на котором он ехал, был прижат грузовиком, и Стив чудом уцелел, отделавшись переломом бедра. А еще через десять с небольшим лет, когда Стиву было уже за сорок, работая с Доктором Уайттоном, он узнал, что эти два события были казуально связаны:

“Мой кармический сценарий утверждал, что случай с отцом, когда стоял вопрос о жизни и смерти, был важным испытанием, которое я сам установил для себя. Если я смогу простить отцу все накопившиеся за многие жизни обиды, то не погибну в аварии. В плане был вариант, предусматривающий, что я, учитывая мое прошлое поведение, могу дать отцу умереть. Но я выдержал испытание, и после автокатастрофы план был выполнен! Я понял, что теперь в действие вступают планы моих будущих жизней, которые я могу осуществить уже в этой” (с. 45).

Последнее замечание Стива представляет собой потрясающую мысль. Если мы встречаем свои жизненные проблемы мужественно и разрешаем их, то можем завершить возложенные на нас кармические задачи и продвинуться дальше, получая возможность в настоящей жизни осуществлять планы экспериментального графика, начертанного для следующей жизни. Те, кто глубоко ответственен за свой эволюционный процесс, могут в пределах одного круга закончить работу, рассчитанную на многие жизни[92].

Другой случай внедрения испытания в кармический сценарий описывается Беном Гаронци. На протяжении многих жизней, в которых он был и мужчиной, и женщиной, Бен постоянно отвечал на издевательства, убивая тех, кто третировал его. В настоящей жизни, когда он был ребенком, с ним грубо и жестоко обращался его отец. Вполне понятно, что Бен стал ненавидеть отца. Когда мальчику исполнилось восемнадцать, ему представился случай излить свою ненависть. Однажды ночью, когда отец напился до бесчувствия, Бен принес из кухни нож, намереваясь перерезать пьянице горло и тем самым начиная новый крут насилия. Вдруг внутренний голос сказал ему, что этого делать не надо. Бен прислушался к нему и положил нож на место. Это решение оказалось главной поворотной точкой в его судьбе. С тех пор жизнь Бена постепенно начала выправляться. Бесцельность сменилась целью, он стал более активным и сделал успешную карьеру. В метасознании Бен узнал, что сам выбрал трудное детство с отцом, который был его противником на протяжении ряда жизней. Условия этой жизни должны были научить Бена противостоять провокациям и не отвечать на насилие насилием. Отложив в сторону нож, он прошел главный кармический тест, покончив таким образом с долговременной кармической моделью саморазрушительных ошибок. Еще до его рождения голос в бардо сказал ему: “Если ты поступишь правильно, все пойдет как надо. Если нет, тебе необходимо будет выдержать еще более тяжелые испытания” (с. 72).

Не все тесты завершаются успешно. В случае Хизер Уайтхолм, представленном во второй главе, Изобель Друмонд не смогла осуществить спланированную ею жизнь. В промежуточной жизни Хизер узнала, что если бы Изобель была терпеливой и стойкой, продолжала серьезно заниматься и не поддалась разврату ее ждала бы блестящая музыкальная карьера, она прожила бы счастливую жизнь как настоящая леди и прекрасная бабушка (с. 113)[93].

Мы всегда вольны отвергнуть предложенную Судейским Советом жизнь, хотя так поступать глупо, поскольку это приведет к инкарнации без “утвержденного плана”. Для отвергнувших предложение Совета нет никакого наказания, кроме того, что они проживут потерянную жизнь. Без внутреннего руководства мы становимся слишком уязвимыми для внешних условий и исторической обстановки. Уайттон пишет, что сведения, полученные в гипнотическом трансе, свидетельствуют: тот, кто вернулся на Землю без плана, всегда больше подвержен страху перед жизнью. С другой стороны, тот, кто рассказывал о спланированной жизни, пусть даже наполненной трудностями, не испытывал по этому поводу особой тревоги. Очевидно, нет ничего хуже, чем не иметь никакого предначертанного жизненного пути. Без внутреннего сценария, которому надо следовать, мы вынуждены слишком много импровизировать. К тому же мы лишены обратной внутренней связи, подсказывающей, правильно ли мы поступаем[94].

Если же у нас есть план, как узнать, выполняем ли мы его? Тут все дело в ощущениях: чувствуете ли вы свою внутреннюю суть и саму жизнь. У того, кто живет по кармическому сценарию или даже делает его насыщеннее, по словам Уайттона, “такое внутреннее чувство, что жизнь развивается именно так, как надо. Тот же, кто сбился с начертанного пути, чувствует, что все идет не так, жизнь вышла из-под контроля. Правит Хаос” (с. 46).

Быть интеллектуально уверенным в реинкарнации и существовании духовной сферы — нашего настоящего дома — немало, но испытать эту сферу на собственном опыте — совсем другое. Переживание встречи в бардо и решения, принятые здесь, оказали мощное воздействие на пациентов Уайттона. Читателю не следует забывать, что изложенные здесь материалы — это обобщение обобщений одними людьми личных переживаний других людей. Следовательно, эти опыты несколько раз выхолощены. Если мы хотим в полной мере оценить то влияние, которое эти переживания оказали на людей, их истинность как воспоминаний предыдущего существования, мы должны вернуть им то, что было утрачено при неоднократных пересказах. Нам следует вновь транспонировать слова в переживание. Люди, прошедшие через описанный опыт, настаивают на том, что они пришли к знанию, а не просто к вере, что жизнь вечна и конечная цель земного существования — научиться любить. Только те, кто прошел через подобные переживания, в состоянии в полной мере оценить особую эпистемологическую силу такого опыта[95].

Осуществлявшие планирование своей жизни в бардо возвращались с одним и тем же настоятельным посланием к нам: только мы, и никто другой, ответственны за то, что мы из себя представляем, и за те обстоятельства, в которых мы находимся в любой момент жизни. Мы создаем кармический сценарий и сами выбираем, как он движется к своему завершению; при этом абсолютно неважно, какими трудными и необъяснимыми могут казаться наши судьбы. Все, что совершается в наших жизнях, делается для нашей же пользы. Когда жизнь бьет нас, лишая охоты искать какую бы то ни было логику, мы можем найти ободрение у тех, кто знает и видел больше нас.

Карма — это причинность, возвращающая жизням их логику и программу, сплетающая многообразные нити жизней в единую ткань. В итоге наше обучение служит не только личному совершенствованию, но и эволюции других людей. Через них наше развитие становится здесь, на Земле, частью большой эволюционной сети. Возможно, ощущение того, что мы включены в безмерно сложный магический процесс, поднимает нас над болью и дает силы продолжить путь. Разве можно отказаться от того, чтобы быть частью таких грандиозных свершений? Кто не сделает всего возможного, чтобы помочь себе прийти к завершению?

В.: Концепция кармы может привести к общественной пассивности. Зачем беспокоиться и пытаться помочь тем, кто страдает, если такова их карма — родиться в неблагоприятных условиях? Не помешает ли это карме?

О.: Если чья-то карма — родиться в страдании, то кармическая ответственность тех, кто находится рядом, — попытаться облегчить эти страдания. Понятие кармы не может оправдывать общественную апатию. Если карма трактуется так, это в корне неверно. Хотя карма и возрождение помогают проникнуть в процессы, благодаря которым мы встречаемся друг с другом на Земле, они не уничтожают ответственность за других, возникающую внутри каждого личностного жизненного крута. Карма не фатальна и не непреклонна. Она устанавливает только условия, а не как “должно быть”. Карма тоже по-своему зависима. Бремя кармы одного — это возможность другого человека. Помогая людям, мы не вмешиваемся в их кармы, но действуем в рамках кармического контекста нашего соприкосновения с их жизнями.

В.: Означает ли понятие кармы и кармического сценария, что случай в нашей жизни на Земле не играет никакой роли? А если все же играет, не противоречит ли это идее, что обстоятельства нашей жизни “кармически заряжены”?

O.: Факт, что некоторые главные обстоятельства и события, определяющие нашу жизнь, могут быть спланированы заранее, не означает, что все в нашей жизни предопределено. Если исход наших жизней предрешен, какой тогда смысл в реинкарнации? В таком случае мы будем просто проноситься по жизни, механически реализуя в физической плоскости план, начертанный где-то. Более того, если человеческое существо способно делать хотя бы относительно свободный выбор (а именно на этом настаивает большинство духовных традиций), то исход событий на Земле должен оставаться неопределенным, сохраняя, таким образом, некоторую степень случайности в системе.

Карма говорит, что наш выбор создает последствия, но это не значит, что случайности должны уйти с арены, где эти последствия будут проявляться. Прежде чем родиться, мы совершаем выборы, определяющие общее жизненное направление, кармический сценарий. Мы рождаемся в рамках этих опций, а затем делаем следующие выборы, определяющие другие, более широкие опции, и т. д. Нет причины утверждать, что в пределах этих широких границ случай не играет никакой роли. В живом организме определенная доля случайностей, увеличивающая возможность творчества и романтики, рассматривается как желательная особенность, вклинивающаяся в систему. Более того, если на одном уровне системы случайность подвергает риску предопределенность, можно найти способы, которые помогут компенсировать ее на другом.

Если вы будете снисходительны, то можно провести несколько примитивную аналогию с игрой в гольф. Представьте, что есть пять дорожек, предназначенных для новичков и игроков высокого уровня. Конечно, ваши опции определяются условиями дорожки, но в любом случае вы должны выбрать, как играть у каждой лунки. Более сложная дорожка — более сложные лунки, следовательно, она предполагает больше выборов. Конечная цель игроков одной дорожки — восемнадцатая лунка, она одна для всех, но счет каждого игрока разный.

Предположим, площадка устроена так, что на более сложных дорожках большую роль играет случай. Там спрятаны неожиданно открывающиеся ловушки в траве, которые перебрасывают мячик с одной дорожки на другую. Такая ловушка может способствовать тому, что вы, к примеру, внезапно “переместитесь” с четвертой дорожки на пятую. Смысл в том, что случайность нарочно включена в самые сложные дорожки и, наверное, составляет главную их прелесть. Закон причин и следствий сохраняется, но возросшая роль случая требует более тонкого понимания того, как надо действовать.

Суть этой аналогии в том, что карма не исключает случайность, но случайность исключает упрощенную концептуализацию того, как в жизни работает карма. Случайность не подрывает утверждение, что мы можем доверять обстоятельствам, в которых оказываемся в любой данный момент жизни и которые бросают нам серьезный вызов. Возможно, определенная ситуация не была преднамеренной в том смысле, что не являлась частью первоначального кармического сценария, но она может быть кармически значимой для нас, если наш отклик на нее будет включен в систему и продвинет нашу игру. Возможно, случайности на земном уровне играют роль “диких карт” (джокеров) в покере, то есть могут только помочь нам, но никак не помешать. Требуется лишь немного воображения, чтобы правильно ими воспользоваться, ведь есть много способов объединения случайности и кармической необходимости.

Таким образом, настоящий вопрос заключается не в том, есть ли на Земле место случайностям и не подрывают ли они концепцию кармы, а в том, можно ли доверять жизни, может ли она так соединить причину и случай, чтобы защитить наши интересы и способствовать нашему успешному продвижению. Совместима ли случайность с заботой, вниманием? Следующий вопрос еще сложнее предыдущего.

В.: Страдание человека может в отдельных случаях иметь кармический смысл, но как объяснить примеры массовых страданий? Должны ли мы, например, предполагать, что гибель шести миллионов евреев в гитлеровских концлагерях была спланирована?

О.: Утверждение, что в человеческом страдании есть логика, подвергается испытанию на прочность не тогда, когда речь идет о страдании отдельных людей, как бы велико оно ни было, но когда мы говорим о страдании огромного количества народа. Когда мы узнаем о детях, погибших во время катастрофы, или о двадцати пяти тысячах погибших при землетрясении, или о тысячах детей, умерших от голода в Африке, или размышляем о судьбе шести миллионов евреев, чудовищное страдание сводит на нет все попытки понять его логику с помощью какой-либо теории. Принимая принцип кармической предопределенности, я сам, признаюсь, в гневе вскакиваю со стула, слушая поверхностные “объяснения” сторонников реинкарнации, которые они порой дают человеческим трагедиям (“Все они выбрали свои жизни”). Видимо, такое бессердечное отношение выбрано для того, чтобы отгородиться от человеческих страданий, а не предложить объяснение истинной причины происшедшей трагедии. Думаю, более честно допустить, что страдание такого масштаба приводит нас к осознанию своей философской беспомощности. У нас нет другого выхода, кроме как признать нашу неспособность понять кармическую причинность, на которой основываются подобные события. Мы должны прийти к выводу, что в данный момент у нас нет убедительных аргументов. Отражает ли коллективное страдание некую важную цель? Перед лицом такой непостижимой боли можем ли мы предполагать, что Вселенная играет с нами справедливо? Несмотря на то что наши знания неполны, два соображения убеждают меня в том, что человеческое страдание наполнено огромным смыслом и в нем есть своя логика, даже когда я не могу ее доказать.

Во-первых, используя в терапии прошлой жизни разнообразные техники, мы раскрываем и восстанавливаем события, которые шаг за шагом приводили к их настоящему положению, определяем причинно-следственные связи, действующие на протяжении их жизней. Можно не получить таких результатов с каждым индивидуумом, но достаточно большое количество людей, подтвердивших правомочность подобного утверждения, позволяет нам заключить, что в этой малой группе человеческое страдание оказывается исполненным смысла, в нем есть логика. Но можем ли мы, взяв за эталон эту малую группу, перенести такой вывод на все человечество? (Конечно, речь идет не о нескольких случаях, рассказанных здесь, но о сотнях случаях, которые они собой представляют.) Должны ли мы предполагать, что законы причин и следствий справедливы не только для данной группы, но для всех человеческих существ? Если у нас есть основания верить, что некоторые люди живут внутри наполненной смыслом событийной материи, можно ли проектировать эти результаты на человечество в целом и делать вывод, что все люди, как бы ни были огромны их коллективные страдания, находятся в рамках той же самой материи?

Несмотря на загадку, которую представляет собой массовое страдание, я считаю разумным свести все к общему знаменателю и предположить, что при нем действуют те же логические законы, что и при страдании отдельных личностей. Ведь обнаружив, что природа в одном конце сада, где мы копаем, ведет себя определенным образом, разве не резонно ожидать, что она точно так же будет вести себя в другом конце сада, где мы еще не копали? Когда оказывается, что в загадку Человеческого страдания можно проникнуть, исследуя Историю данного человека, и этот процесс повторяется с разными людьми, но с одинаково благотворными результатами и целительным эффектом, вполне разумно предположить, что такие же результаты в принципе можно получить в любой ситуации для любого человеческого существа. Следовательно, не будет ничего неразумного, взяв за основу несколько результатов наших исследований, предположить, что все человеческое страдание, даже массовое, полно значения и смысла. Если кармическая причинность действительно природна, она, подобно всем законам физической природы, может рассматриваться как универсально связывающий закон. Наша уверенность в таком обобщении отражает степень уверенности в том, что мы действительно признаем законы причины и следствия, проявляющиеся в малом образце.

И все же, если случайность играет роль в земном опыте, нам следует определить ее место в нем. Если случайность — часть системы, перед нами две точки зрения. Первая: случай не может так повлиять на события человеческой жизни, чтобы привести к сильному страданию. Это опция “ограниченной случайности”. Она позволяет случайности войти в систему, но ограничивает ее незначительными событиями, которые могут потревожить нас, но не связаны с основными жизненными вызовами. Серьезные же страдания, включая массовые, будут жестко управляться кармической необходимостью.

Вторая: случайность может сыграть роль в сильном страдании, на первоначальный смысл жизни будет сохранен благодаря быстро предоставленной помощи. Настоящее бремя случайностей заключается в том, что они проявляют безжалостное неуважение к нашим стараниям и чаяниям. Они указывают нам, что пот и слезы в глобальной системе вещей не важны и мы не должны рассчитывать на многое. И все же если случай — часть системы, которая заботливо и благожелательно включает все наши достижения в наше же эволюционное развитие, охраняет наше сознание, даже когда тело умирает, тогда случайность страхуется заботой, ее жало лишено яда, она представляется просто одним из рискованных моментов, которым мы подвергаемся, участвуя в ускоренном обучении, называемом человеческим опытом.

Из двух этих точек зрения я склоняюсь ко второй. Первая представляется мне слишком подавляющей и произвольной. Вторая же проверяет наше доверие. Человеческие страдания окружают нас ежедневно, они всегда на виду. Забота же находится за пределами системы, направляющей эти страдания для ускорения нашей эволюции, и ее трудно увидеть. Почему же мы должны думать, что она там есть? Почему должны верить, что жизнь сочетает причину и случайность таким образом, что этот союз соблюдает главные наши интересы и способствует их продвижению? Даже если предположить, что реинкарнация — факт жизни, почему мы должны заключить, что капризная случайность не может привести нашу жизнь к краху, пусть и в рамках реинкарнационной Вселенной? Эти вопросы приводят именно ко второй точке зрения.

Она основана на переживаниях сугубо личных и, следовательно, частных, но проявляющихся в разных контекстах и часто повторяющихся. Например, пациенты доктора Уайттона в метасознании иногда глубоко переживали бессмысленность потока жизни, которая удивляла их и направляла взгляд за пределы личного горизонта. Один из них отмечал:

“Мне было позволено кинуть беглый взгляд на такие уровни сознания, которые находились далеко за пределами всего, что я мог бы облечь в слова. Меня заставили почувствовать, что все, совершаемое нами, на высочайшем уровне полно смысла и значения. Наши страдания не случайны, они часть вечного плана, более сложного и захватывающего, чем мы можем себе вообразить” (с. 98).

Те, кто близко подошел к смерти, но был возвращен при помощи передовых технологий, рассказывают о похожих переживаниях, касающихся жизненной цели и доверия к жизни. Интересными эти эпизоды делает их непреднамеренность, то есть пережившие их люди никак не подготавливали свой опыт, а доверились ему перед лицом смерти. Одно из таких переживаний описано в книге Кеннет Ринг “Направляясь к Омеге”:

“Возле меня было некое Существо, я чувствовала его величественное присутствие. Я не видела его очертаний, различая лишь свет, заливающий все вокруг. Я разговаривала с голосом, звучащим так нежно, что трудно передать словами… По мере того как это любящее и могучее Существо говорило со мной, я постигала безбрежный смысл, лежащий далеко за пределами моей возможности объяснить это ощущение. Я узнала жизнь и смерть, и мгновенно исчез тот страх, который я испытывала…

Время, когда я ощущала это Присутствие, показалось мне вечностью. Светящееся Существо, чистое, сильное, всеобъемлющее, не имело формы, от него на меня и в мой мозг хлынули огромные волны осознания.

Приняв это откровение, я поняла, что действительно не имеет никакого значения, живые мы или мертвые. Это была конечная истина и полное осознание.

Казалось, все Истины открылись мне. Волны идей, более высоких и чистых, чем я могла когда-либо постичь, нахлынули на меня. Мысли, ясные и четкие, без всяких усилий появлялись во всей своей полноте. Хотя они возникали не в логической последовательности, но величественное Присутствие помогло мне целиком осознать их. Я поняла, что жизнь — это сознание. Мы будем много раз входить в жизни и покидать их, но сознание, закрепленное за нашей личностью, будет жить вечно. Я знала теперь, что моя жизнь не зависит от меня, у нее собственная цель, что ход ее будет продолжаться, равно как буду продолжаться и я. Новая ясность вошла в мое существо.

Когда это произошло, на меня нахлынула еще одна волна сильных чувств, я словно купалась в сиянии, окружающем величественное Существо, этот свет проникал в каждую клеточку моего тела. Впитав в себя эту энергию, я ощутила то, что могу описать как блаженство. Слово, конечно, не в состоянии выразить то, что я чувствовала, а чувствовала я энергию, волнение, ве-личественность, открытость, экстаз, одним словом — Блаженство. Оно кружилось вокруг меня, входило в мою грудь, проходило через меня, и это несказанно долгое время я была погружена в любовь и осознание” (с. 74–75).

Хотя переживания этой женщины не имеют прямого отношения к проблеме человеческого страдания, уверен, она согласилась бы со словами пациента доктора Уайттона, все человеческое страдание — часть плана, “более сложного и захватывающего, чем мы можем себе вообразить”. Если бы ее спросили, можем ли мы доверять жизни, принимая во внимание все те ужасные вещи, которые происходят с людьми на Земле, она ответила бы “да”. И сделала бы это не потому, что нашла ответ на загадку всех человеческих страданий, а потому, что у нее был тесный контакт с некой сутью, лежащей в основе жизненного процесса, и при этом она ощутила лишь любовь, ясность и мудрость, исходящие от нее[96].

Когда мы проходим через мощное переживание такого рода или переживание скоординированности событий нашей жизни, охватывающей века, подобный опыт несет в себе смысловую нагрузку, равную многим рациональным аргументам, если не превышающую их. Философы скажут, что получить философское измерение из переживания — сложная задача, и это действительно так. И все же настоящее переживание размещения чьей-то индивидуальной жизни в более широкой сети жизни может привести к убеждению, что вся Вселенная пропитана смыслом, даже те ее части, которые недоступны нашему зрению. Разве может быть одна часть нашего существования наполнена смыслом, а другая совершенно лишена его? Такая несообразность кажется, по крайней мере, непонятной, если не сказать больше.

Без сомнения, некоторые могут принять переживание наполненного смыслом потока жизни за чью-то галлюцинацию, но это значит, что они просто никогда не проходили через такой опыт. Те же тысячи, даже миллионы[97], которые прошли через него, настаивают, что в это время их мозг ощущал яснее и острее, чем обычно.

Одно лишь позволяет скептикам подвергнуть их слова сомнению — наше ограниченное современное постпросвещенческое мировоззрение не может втиснуть эти свидетельства в свои рамки, а потому не находит ничего лучшего, как отвергнуть их с обычной формулировкой: “проекции, выдающие желаемое за действительное”. Мир этих переживаний слишком хорош, чтобы быть настоящим.

Лично пройдя через такой опыт, могу заверить, что это — не галлюцинация, и так же воспринимаю подобный опыт других людей. Каждый готов признать родственную душу, того, кто видел схожее с тем, что видел ты, кто тоже пытался облечь в слова то, что не поддается описанию. Однако я понимаю, что подобные признания не производят никакого впечатления на тех, кто не ощущал и приблизительно ничего похожего. Максимум, что можно сделать в такой ситуации, — указать на многообразие контекстов, в которых происходят данные переживания, долговременность их воздействия на людей и остановиться на этом. В заключение хочется сказать, что опыт — разумная основа для веры, но, возможно, недостаточно рациональная для тех, у кого подобного опыта не было.

Примечания:

6

Пракаш по ошибке принял Мемо за свою сестру Вилму. Мемо родилась после смерти Нирмала, но когда Пракаш встретился с Мемо в 1961 году, ей было столько же лет, сколько Вилме, когда умер Нирмал.

7

Две узнанные Пракашем женщины жили отдельно, на своей половине дома. Женщины, практикующие такой образ жизни, прячутся от людских глаз, а выходя со своей половины, надевают паранжу. Их видят только мужья, дети и ближайшие родственники по женской линии, следовательно, их внешность неизвестна чужакам. Узнать этих женщин человеку, не входящему в близкий круг семьи, невозможно.

8

Это типично для детей: взрослея, они перестают вспоминать предыдущую жизнь. По мере того как они погружаются в действительность, их воспоминанию угасают. См. книгу Стивенсона “Дети, помнящие предыдущие жизни”, с. 106–107.

9

Попытка сделать ответственным за всю мировую скорбь дьявола не выдерживает критики, так как дьявол — порождение Бога, он взял от Творца свою жизненную силу и может действовать только с его предполагаемого разрешения. Попытка сделать человечество ответственным за первородный грех Адама и этим объяснить причины человеческих страданий проваливается по тем же самым причинам. Каким же архитектором был Бог, если его столь тщательно продуманное творение не выдержало первого же важного испытания? Нет, определенно, загадка страдания — целиком и полностью на совести Бога.

67

Ян Стивенсон в книге “Дети, помнящие свои предыдущие жизни” называет три группы, которые принимают реинкарнацию, не принимая кармы: шииты в Западной Азии, народности Западной Африки и индейский народ тлингит на Юго-Востоке Аляски.

68

Карма (причина) образует випаку (следствие). Часто слово “карма” неправильно используют для обозначения и причины, и следствия. Таким образом люди нередко говорят о наследовании “хорошей кармы”, хотя технически они наследуют “хорошую випаку”. Сегодня такое использование слова настолько вошло в обиход, что положение уже невозможно изменить. Поэтому я не буду настаивать на разделении.

69

Согласно психологической традиции йоги, все наши действия оставляют в психике “следы”, которые называются самскары. Самскары — это тенденции, скрытые в бессознательных желаниях, их уподобляют “семенам”, из которых произрастают условия нашей жизни — и внутренние (которые мы переживаем как личность), и внешние (которые мы переживаем как исторические обстоятельства). Эти “семена” вновь возникают в нашем опыте в соответствии с законом: все что не закончено и важно, должно быть завершено и таким образом превзойдено (Аджая. “Психотерапия Востока и Запада”, с.67).

70

“Жизнь между жизнями”, с.41

71

Свами Аджая в своей книге “Психотерапия Востока и Запада” определяет карму как закон действия и противодействия, утверждающий, что “каждое неуравновешенное действие, т. е. действие, возникающее от отождествления с одной стороной полярности, вызывает равную противоположную реакцию” (с.67). Как бы ни было в данном случае полезно понятие полярностей, не уверен, что оно достаточно широко, чтобы объять все разнообразие причинных связей, проявляющихся в психотерапевтических условиях. Мне трудно, к примеру, определить передачу музыкальных способностей как результат отождествления с какой-либо полярностью, хотя, возможно есть способы доказать это.

72

Наши мысли в момент смерти обладают свойством служить связующим звеном между жизнями. В такие моменты мы или примиряемся с жизнью, какой бы она ни была, или остаемся непримиримыми и несем это в следующую жизнь. Дэйл не смог простить себя за то, что на мгновение ослабил бдительность.

73

Чтобы определить, действительно ли этот кармический перенос морально нейтрален, нужно также исследовать кармические корни жизни Дейла.

74

См., например, описание жизни Майкла Гэлэндера в качестве Хильдебрандта фон Везеля в книге “Жизнь между жизнями”, с. 85–92

75

“Терапия прошлых жизней”, гл.4. В других главах Нетертон представляет случаи, включающие клаустрофобию, эпилепсию, мужские и женские сексуальные проблемы, проблемы во взаимоотношениях, алкоголизм, мигрени, гиперактивность и рак в начальной стадии.

76

В данном случае мы позволим себе в отношении предыдущей жизни Парсонса неточность и будем называть его Карлом. Это упрощение будет исправлено в четвертой главе, где мы обсудим понятие Сверхдуши.

77

Здесь не место вдаваться в сложные проблемы, связанные с самосознанием и индивидуальностью развивающегося зародыша, но стоит отметить, что случай доктора Нетертона, как и многие случаи из практики Станислава Грофа представляют нам потрясающие свидетельства (из настоящей и прошлой жизни), что зародыши вполне сознательны, хотя осознание происходит в основном через мать. Зародыш осознает ее мысли, чувства и ощущения, которые он, не делая различий, принимает как свои собственные. Вероятно, в утробе граница между “ее” и “мое” неуловима. Является ли этот вид осознания настолько существенным, чтобы говорить о зародыше как об обладающем самосознанием или индивидуальностью, — вопрос, который надо адресовать не нам. Однако философы решили, что является; клинические исследования указывают, что эти переживания, как бы ни были они кратковременны и неполны, становятся частью переживаний, через которые проходит душа.

78

См., к примеру, книги Грегори Бэйсон “Шаги к экологии разума” и “Разум и природа”.

79

В индусской традиции эти существа называются Богами Кармы

80

Если вас интересуют последние исследования по этому вопросу, обращайтесь к книге Иона Климо “Контакты: исследования по получению информации из паранормальных источников.

81

“Путь самопознания”, с.121

82

Хотя книга была написана совместно, я буду ссылаться только на доктора Уайттона, на исследованиях которого она базируется, ни в коем случае не умаляя вклада Фишера в эту работу.

83

Можно найти много параллелей между описаниями промежуточного состояния в “Книге Мертвых”, или “Бардо Тхедол”, и исследованиями Уайттона по метасознанию. Трудно не испытать потрясения, когда концепция, изложенная в эзотерической литературе древней культуры, подтверждается современными исследованиями, в которых, в которых участвуют ничего не подозревающие и зачастую не верящие в реинкарнацию субъекты. Я подробно остановлюсь на “Бардо Тхедол” в 5-й главе этой книги.

84

Наши религиозные ожидания оказываются в определенной степени способными структурировать наши переживания в бардо. Некая пациентка проживала одну из своих жизней в Италии и была благочестивой католичкой. Во время смерти ее религиозные ожидания были вознаграждены “видениями херувимов и серафимов и явлением на пурпурном фоне в сопровождении полнозвучного хора Иисуса Христа, простирающего к ней в приветствии руки” (с.32). Однако наши верования не могут полностью контролировать или определять переживания в бардо. Согласно доктору Уайттону, индивидуумы с узкими фундаменталистскими ожиданиями обнаруживали, что “сложный и долговременный курс личной эволюции не может быть подменен простой идеей спасения” (с.34).

85

Многочисленные источники, как современные, так и древние, описывают бардо состоящим из множества уровней. Более высокие уровни больше насыщены Богосознанием, а значит, более блаженны, чем низкие. Можно сказать, что между жизнями каждый поднимается и существует на том уровне, который отражает уровень его духовного развития. Для более полной информации по этому вопросу в можете обратиться к книге Роберта Монро “Далекие путешествия”.

86

Здесь Сверхдуша — это сознание, которое включает в себя все опыты, полученные во множестве наших инкарнаций. Данная концепция подробно обсуждается в следующей главе.

87

Параллели с околосмертными эпизодами здесь потрясающие. Смотрите, например, книгу Кеннет Ринг “Направляясь к Омеге”, с. 70.

88

Разные авторы по-разному описывают то, какое участие принимаем мы в проектировании своих будущих жизней. Уайттон, например, отводит нам мизерную роль, оставляя большую часть работы за руководителями. Какими же полномочиями мы наделены? Калу Ринпоче в книге “Дхарма” склоняется к позиции, занимаемой по этому вопросу тибетским буддизмом (с.16–24). По его мнению, силы кармы слишком могущественны, чтобы нам давалась полная свобода выбора. Другие же, например Роберт Монро в книге “Далекие путешествия”, наделяют нас большим правом решать, “где, когда и как” будут проходить наши последующие жизни. Может быть, эти различия отражают различия в “возрасте” и опыте души, участвующей в планировании. Возможно, чем больше дорог мы проходим под собственным руководством, тем больший вклад можем сделать при обсуждении особенностей следующего пути. (Понятие “возраст души” обсуждается в пятой главе).

89

Этот рассказ предостерегает нас от того, чтобы воспринимать любое обстоятельство нашей жизни, как кармически обусловленное (что делают многие). На мой взгляд, энтузиасты реинкарнации склонны перегружать и себя, и карму, пытаясь выяснить чему должна их научить любая деталь жизней. В данном случае женщина просто хочет рискнуть, чтобы сохранить то, что она стремиться получить в этом жизненном круге. На Земле действуем множество причинных связей, и мы, конечно, должны рисковать, выбирая среди возможностей, открывающихся в данное время, или ждать, пока не возникнет более подходящий набор.

90

Подробно об этом можно прочитать в книге “Жизнь перед жизнями”, гл.3.

91

Знает ли Бог заранее, что нам следует сделать на Земле? Этот вопрос, конечно, заслуживает пространной дискуссии, но позвольте мне здесь отметить два момента: во-первых, согласно рассматриваемому в этой главе мировоззрению, Бог не наблюдает за всем извне, а больше чем кто-либо присутствует на месте событий. Мы продолжение свободы Бога в этом определенном месте и в этот определенный промежуток времени. И как таковые мы — не просто пассивные реципиенты определенной Богом судьбы, но объект экспериментирования Бога с возможностями. Во-вторых: влияет ли уровень сознания, того кто наблюдает, на результаты наблюдений? С одного уровня сознания будущее может видеться с более “открытым концом”, чем с другого. Если за пределами физической реальности время движется быстрее линейного, тогда то, что здесь мы считаем предвидением, там выглядит истинным знанием.

92

Одна из шести историй, подробно описанных в книге “Жизнь между жизнями”, рассказывает о таком случае — случае Михаэля Галландера (гл.7).

93

Ирония этого случая заключается в том, что если бы Изобель не разменяла свой талант на любовников и кутежи, не было бы Хизер. Ее жизнь была “поспешно призвана как срочная мера” вскоре после смерти Изобель. “Хизер была, можно сказать, “выдернута” в бытие, — пишет доктор Уайттон, — чтобы справиться с кармическими последствиями растраченной впустую жизни Изобель и преждевременно завершившегося существования (с.112–113).

94

Доктор Уэмбач пишет, что около 3 % ее субъектов отвергли советы руководителей. Обычно это объяснялось нетерпением и желанием поскорее “попасть в струю”, что приводило к меньшей, чем требовалось, разборчивости при выборе места своих возвращений (“Жизнь перед жизнями”, гл.3).

95

Есть интересные параллели между долговременным отложенным воздействием (посэффектом) на личностные ценности и саму личность, которое оказывает пребывание в бардо во время гипноза, и соприкосновением с ним в результате околосмертного эпизода. Описание долговременного воздействия околосмертного переживания можно найти в книгах Чарльза Финна “Дальше запредельного” и Кеннет Ринг “Направляясь к Омеге”.

96

Многие из тех, кто принимал участие в эмпирических формах психотерапии, на повышенных уровнях работы проходили через похожие трансформативные переживания. Заинтересованный читатель может обратиться за примерами к книгам Станислава Грофа.

97

Согласно опросу института Гэллапа, проведенному в 1981 году, 78 миллионов американцев прошли через опыт околосмертного эпизода, в котором не редки переживания такого сорта.