Смутный шум улиц. Порывы ветра доносят из-за городских стен, с равнины, то падающий, то поднимающийся гул народного множества. Очень издалека видим редкие, вздрагивающие пятна: то ли свет в окнах разбросанных по равнине деревень, то ли костры боевого стана.
— Mesdames — a doite! — Messieurs — a gauche! [1] — Вы чуете легкую гарь? — — Ah!.. как обаятелен, как пригож Сегодня наш государь! Во дворцовых подвалах — радение. И-эх, наваждение… — Ох, ни зги… — Подь женишок-Саваоф{4}: лей! жги! Хлынь в зло, в грех… — Ты накати-налети, друг — дух! — Ты заверти-подхвати, слей двух — Трех? — Сто! — Всех!
На окраине — старинный монастырек. Келья Прозревающего. Он средних лет. Сидит в кресле, откинув голову на спинку и закрыв глаза.
Видишь ли суть сквозь пятна Мечущихся личин? Слышишь ли голос невнятный Со дна пучин?
Прозревающий
Улавливаю, но размывчиво… смутно… взор еще застит мгла… Мнится — в геенне вручают кому-то родившемуся — дар зла.
Тонкий, как нить, вздрагивающий голос из глубины
Развенчивай Царство Пред концом! Оскверняй Церковь Бубенцом! Прилепись К клиру Алтаря! Подрывай Веру В трон царя!
Во дворцовой зале появляется Августейший в сопровождении хлыстовского «саваофа». Оркестр рассыпается стаей взвизгов. Дамы упархивают за колонны.
— Mon Dieu! Qui est ca? [3] — Mesdames, спокойно… Хитер, как лиса — И в том вся тайна. — Но очи-то! Очи!.. — Ах, не скажите… — О чем он пророчит, Живой небожитель?
«Саваоф», поднимая перст, густым окающим говором
Нынче всякий походя Лжет, в бесовской похоти, Будто лишь в Европе ум, Русь же — мрак да опиум. По таким ударить — Значит государить.
Августейший
Да, нелегко нам судно вести Между сирен докучных… С голосом царской совести Вы лишь один созвучны.
«Саваоф» обводит колдующим взором зал. Дамы показываются из-за колонн.
Одна, приближаясь
Простите неверный шаг… Наш обморок… Наш смешок… Теперь мы, осилив шок, В вас поняли истый шик.
Другая, пошатываясь
Какой неимоверный взор! Он — бел, фиолетов, бур… Не все ли равно — пожар Подхватит нас? Смерть? Позор?..
Третья, коленопреклоненно
О, возложи свою руку, Как на священную раку, На грудь мою: слышишь трепет? То — кровь наша нас торопит! —
«Саваоф», благословляя дам и мужчин
Государь возлюбленный! Мир, чертями вздыбленный, Немогущ, пока я — Страж твоего покоя.
Августейший
Вижу колонны я… обелиски… Не вижу людей в империи! Мне грустно: народ российский Утратил мое доверие. Один только вы мне близки, Утес среди волн безверия!
«Саваоф», возлагая руки:
правую на грудь дамы в белом,
левую — на грудь дамы в розовом
Государь наш батюшка! Ослабела церквушка; Коль не хочешь падать — Патриарха надоть!
Женский голос, подле Августейшего
Светится он несказанною тайной, Мудрость его — как Русь глубока… Чье же в России чело достойней Белого клобука?{5}
Вокруг «саваофа» вспыхивают синие огни. Порхая, они осеняют Августейшего, Принцев крови, старцев ареопага. Свет в люстрах убывает.
Августейший
Молись за Россию, отче, Угодный Господу Богу; А я — лишь смиренный зодчий, Зовущий ее ко благу. Черчу военные планы, Чтоб было где реять флагу… Умрем — и зарей желанной Пойдем по райскому лугу.
Августейший удаляется.
В зал врываются радевшие в подвалах.
— Ох, чудеса! Эх, кудеса! Правь, Саваоф, Бог! — Каждый — христос… — Мы — в небеса, Меж облаков… — И-охх!
Неистово кружащийся «саваоф» становится центром хоровода. Люстры едва тлеют. Синие огни выпархивают наружу, карабкаясь по стенам дворца. Дворец маячит над городом, весь трепеща в их танцующем вихре.
Заглушенный говор на антресолях
— Ах, государь совсем обольщен: Он кроток, доверчив, прям…
В казармах
— Глупейший из всех, занимавших трон! Нелепейшая из драм!
В церковных притворах
— Никто не расшатывал с древних времен Так вероломно храм…
В квартирах
— Позор! Царица семи корон{6} Хлыстовствует по вечерам!..
На улицах
— Смотри: возмущенье со всех сторон! Фарс! Балаган! Срам!
Прозревающий в своем монастырьке
Демон грозный и мелкий бес нам Ложь нашептывают все лукавее… Боже, скрой омофором небесным От врага глубину православия! Если братства наши бессильны Перед царством его встающим — Укажи, где хранить светильню И кому передать в грядущем!
Зигзагообразный луч внезапно пронизывает на миг глубину Нижнего слоя. Там, вблизи опрокинутого острием к центру земли капища античеловечества, тяжко пульсирует дряхлое тело Жругра, демона великодержавной государственности. Щупальца жадно всасывают пищу из почв, подобную красной росе. Голова на длинной шее то припадает к земле, то взмывает в вышину. Он претерпевает муку размножения: от его туловища отпочковывается уменьшенное его подобие. Бледное, тощее, с огромной пастью{7}, оно юлит вокруг старика, стараясь откусить одно из его щупалец.
Вспышка гаснет.
Дробный, настойчивый стук в Западные ворота.
Монотонно-высокий Голос из-за ворот
Довольно с нас лампадок и просфор. Хотим — Босфор! А чтоб народ впотьмах не костенел — И Дарданелл. Мы подновим облупленный фронтон, — Ведь я — бон-тон, Я — доктор прав, на мне всегда сюртук. Тук-тук. Тук-тук.
Голоса в ареопаге
— Государь, не впустить ли? — Смажем маслицем петли — И не скрипнут, пожалуй… Чугун-то тяжелый!..
Августейший
Непрошеных сватов Прошу без советов.
Голос за воротами
Я к вам — посол от тех, кто трезв и бодр. Ваш хлипкий одр Мы укрепим: поймите странный ход! Не Дон-Кихот Наш идеал, а уж скорей Гладстон{8}. Зачем же стон? Зачем же вновь я слышу, как всегда, Ни «нет», ни — «да»!
Говор в домах
— Умнее не сумел тоста… — Этот из того ж теста. — Разве это вождь? Паста! — Было бы им всем пусто!
Вспышка света еще раз проносится по нижним слоям. Видно, как от Жругра отпочковывается второе детище — Бурое{9}, с черными глазами без блеска. За городской стеной — пальба. Выстрелы уже и на улицах. Резкий, как барабанная дробь, стук в Восточные ворота.
Экзальтированный голос из-за ворот
Коль не откроешь мне, тиран, дверцы — Жди катапульту! Жди таран в сердце!{10} За мной — здоровье, дух и речь русских, За мною — толпы! Обеспечь впуск их!
Глухой говор в народе
— Уж не наши ли грядут мстители? — Уж не наша ли плоть и кровь?..
Начальник полиции
Гончие! Гончие! Внюхивайтесь! ищите! По следам! Взад-вперед — вкривь!
Гончие
Лаем, рыскаем по рвам вбок, вглубь, В коридоры, в каждый спуск, ход, копь, Но везде по подворотням скрыт вор, Колобродни! плутни! бредни! гвалт свор!
Говор в народе
— Гордыню кормим всемирную… — Ношу несем безмерную… — Землю грызем черную… — Плачемся в ночь бурную!
Чьи мольбы в мой сон вкрадываются? Чей призыв в мой мрак врезывается?
Крики
— Что нам все Дарданеллы, Коль царь — свирепей гориллы? — Коль негде поесть, согреться?.. — Коль спит с мужиком царица?..
Голос Велги
Слышу вновь гул толп взмаливающихся, Ропот волн, вдоль стен взлизывающихся: Узнаю их крик бешеный; Иль мой срок бьет в склик башенный?
Голос Жругра, задыхающегося в борьбе
То на башне бьет лишь Склик на брань новую… Спи, сестра, как века спишь Под земной лавою! Я тогда завалил сам, Срыв к тебе — глыбою, Запер сам твой глухой гром, Твою мощь грубую!..
Крики на улицах
— Эх, понагнать жуть бы! — Со свету их сжить бы! — В ковах тугих сжать бы! — В домнах живьем сжечь бы!
Восклицания в залах дворца
— Что это?.. Кто это?.. — Что там за трели? — Было так радостно — не вчера ли?.. — Боже мой: если… — Мы ж говорили! — — Люстры погасли!.. — Карлики… тролли…
Электричество действительно гаснет совсем. Залы дворца озарены только стаями перебегающих синих огней.
Августейший
Спокойно! То — смерч мимолетных пятен. На юг эскадрон я бросил уже. Одно лишь досадно: враг непонятен, Как если б туман встал в мятеже…
«Саваоф»
Утрой, батюшка, стражу: кончится ночка — На царство помажу твоего сыночка.
Первый отряд защитников (мчась на равнину)
Пуля — измене, ворам — топор, — Царским веленьем во весь опор, Грянем трубою! Праведна цель! Ратники! в бой — за Цитадель!
От Жругра отпочковывается третье детище — Багровое.{11} С непостижимой быстротой набрасываясь на родителя, оно откусывает у него одно щупальце за другим.
Вопль Жругра
Игвы! раругги! на помощь! Где ж поезда цистерн? Корма не вижу… Множится немощь… Корм! корм! корм!
Голоса игв (в великом подземном городе античеловечества)
Всласть всасываю… Ой, прелесть… В пасть вбрасываю — Жуй, челюсть…
Голос Жругра
Титаны! колоссы… Во имя долга! Забудем раздор!.. Растет Опасность для всех: вырвется Велга — Кто ж заградит вход?
Голоса человекоузников (в Цитадели подземного мира)
Мы держим — мы держим — здесь в мрачном Друккарге, Твой оплот, Но утратился стержень, игвы плещут в восторге, Расползаются связи плит…
Жругр
Яросвет! Помоги же пламенем! Враг-сын норовит в храм… Я ль не венчал твоим знаменем Купол имперских хором? Я ль не зажег над временем Радугу — Третий Рим?
Он с нашим врагом Вступил в торг! Чтоб отдать на разгром Друккарг!.. [6]
Голос Великого Игвы
Пахнуло черное дыханье господа В разум мне. Я слышу мысль мирового деспота Там, на Дне; Я понял волю его державную: Пищу впредь Вливать Багровому, ныне славному, В рот и в грудь.
Голос Багрового
Я без труда В пасть старику Наглухо вбил Кляп. Игвы! Сюда! Вскачь! На скаку! Шибче — со всех Лап! Сотню цистерн Красной росы Лейте мне, псы, В рот! Ум мой от скверн Чист, как алмаз, Сила растет, Жжет…
В ту же секунду на чугун Северных ворот города обрушиваются громоподобные удары.
Голос человекоорудия Багрового Жругрита — за стеной
Равенство — цель. Метод — подкоп, Взрыв, а потом — Штурм. Кличьте метель, Бурю, потоп, Бунт и разгром Тюрьм!
Разноголосые крики вблизи городской стены
— Он — у ворот… — Прячьте ребят! — Ой, зарябят Годы невзгод… — Да-с, кавардак… — Не клеветать: Друг, а не враг! Брат, а не тать! — Башни — в дыму Вон — уже брешь… — Все, кто в дому — В бой! на рубеж! — Бедный наш край… — Бар — в топоры!!! — Хоть до поры, Спас, не карай…
Голос Человекоорудия за стеной
Им своих банд Не подружить: Гонит их врозь Спесь. Лестниц! Канат! Лямки вяжи, Метче забрось — Лезь! Рвенье утрой, В бодрой груди Не остужай Жар: Дел впереди — Хоть отбавляй: Целый земной Шар!
В темноте улиц возникают шеренги:
— Вот кто умеет звать и хотеть! — Вот кто не расположен простить! — Ох уж! и неумолим, как тать… — Ох уж… и неуловим, как ртуть!
Гончие, сбившись с ног
— Эй, вожак — вот тут! — Там!.. — Брешешь: вон он под мостом… — Вон с бродягою простым Треплется… — Речью дерзок, как мужик, Черен обликом, как жук, Над народом, как божок Дыблется!
Голоса в ареопаге
Подлая нахань вздымает голк… Гвардия! на-конь. Верши свой долг!
Второй отряд защитников, проносясь
В бранную пляску сабель и шпаг Шлет нас верховный ареопаг. Прочь, кто боится! Плачь, холоп! Гвардия мчится вскачь, в галоп. Набат. На равнине — гул сражения.
— Мерзавца — убрать! Профанировал царство, С помазанника сорвал ореол… — Однако, не поздно ли будет лекарство? — Не слишком ли одряхлел наш орел?
В темноте — выстрел. Поспешно: второй, третий, четвертый… Падение грузной массы. Синие огни получают дар звука: с визгом сливаясь в клуб, они погружаются в дворцовый подвал.
Впотьмах придворные натыкаются друг на друга:
— Наконец-то! Спасенье! Счастье! — Собаке — собачья смерть… — Не смоем ли этим бесчестье?.. — Завалим ли водоверть?
Крики на площади
— Что же, стыдобушка-царь? Гнуть выи? — Громоздить, как и встарь, вал?! — Эй, братва! Подрубай сваи! — Эй, орда! Подрывай ствол!
Голос Велги в пустотах под Цитаделью города
Дай мне, ад, мой плащ пламенный, Озаряй подъем в град — в мир временный! Пламеней, мета, в ночь вклиниваемая! Откачнись, плита, прочь скидываемая!
Глухие подземные удары.
Голос старого Жругра
Брат! Яросвет! Из растерзанных складок Видишь, смотрю, ни мертв, ни жив… Я ж опроверг, зачеркнул напоследок Все…
Тщетно лукавишь, утлый рассудок! Кто превозможет рок держав? Хмель вековой тирании был сладок — Вот, ты расслаблен. Ты наг. Ты ржав.
Старый Жругр в великом ужасе
Но за что?! Я же строил… Руки виснут, как плеть… Порожденья, все трое, Жаждут вгрызться мне в плоть, Они ждут моей смерти, Чтоб похитить мой ум! Жадно жрать мое сердце! Сбросить душу в Уппум!!
Голос Карны, удаляясь
…Как и сам в старину пожрал ты Сердце собственного отца.
Видишь, трое исчадий, как винт, Вклиниваются в него?
Прозревающий
Да, он влачится сквозь лабиринт, Будто ища дупло.
Даймон
Это он хочет телом совпасть С капищем игв — в одно; Это цепляется он за власть, Чтобы не пасть на дно.
Прозревающий
Вижу — еще оторвался один, Черный, как уголь с золой…{12}
Даймон
То — недоносок. Последний сын. Может быть, самый злой.
Велга
Наконец-то загремел срок в медь башенную! Выхожу госпожой в град, тьмой прошенная! Рвись за мной, вой зверьем, рой зол будущих. Из глубин, скважин, недр, нор, вверх прядающих!
Из провала поднимается туманная фигура: развевающиеся покрывала, лиловые и черные, полыхают над крышами домов; лицо закрыто сплошной маской.
Трудовой — по дворам — люд! Встань в лютости, Расчищай вожакам банд Путь к крепости; Раскрывай в ураган медь створ древнюю, Пропускай в стольный град — внутрь — рать славную!
Гомон толпы, заливающей улицы, устремляясь ко всем воротам городских стен.
Крики
— Брусья громады Рушь, громада! — Братьям народа Настежь врата!
Все ворота распахиваются. Толпы восставших вливаются вовнутрь, смешиваясь с горожанами. Раскаты «ура», братание, обрывки песен.
Рабочий-поэт, перебегая от толпы к толпе
Мы, дети народа, Добились свободы! Вперед, народ, Народ, вперед! В бою все народы Добьются свободы — Свободы народной, Власти свободной! Нар-род! Впер-ред!
Возгласы в народе
— Братья! в объятья! — Сольемся в одно мы! — Жилищами нищих Станут хоромы… — И это — не сон? — Три века — рабами… — Пой в унисон: «Алое знамя»! — Встава-ай, богатством обойденный, Весь ми-ир…
Господин в сюртуке, первый поднявший стук в ворота, теперь усаживается, завладев залом ближайшего особняка, за длинный, сукном покрытый стол.
Вокруг стола рассаживаются — кто где попало.
Привет, друзья! Народом почтены Мы, ум страны. Давно не мог уж свергнутый злодей Рождать идей! Но наша роль — Русь вывесть на простор. Пароль — Босфор!
Человек во френче, перебегая через зал и выскакивая на балкон
Ура, Россия! Твой тиран — в узах. Поток восстанья мирно стих в шлюзах; Все, кто мечтал про общий рай — с нами. Свободный ветер! развевай знамя!
Возгласы внизу
Ты про землицу не забудь, барин! А то, пожалуй, будет день бурен…
Человекоорудие{13} Багрового Жругрита прямо посреди площади
Крепость — на слом. Извергов — в плен. Кровью промыть Край. Масса! Вперед! В кровь — до колен! Штурм, но потом — Рай.
Несколько человек во френчах и визитках выскакивают из особняка на мостовую:
Не вами, а нами Поднято знамя, Брошено семя, Тянуто бремя…
Голос в толпе
Таких чегой-то не помним: Сидели, верно, в палатах…
Выскочившие
— Смотри, коль не помнишь: Жилетка — в заплатах! — В холод ли, в жар ли По каторгам мерли, — — Этапами перли Без йода, без марли… — С рыданьями в горле… — Обыски, тюрьмы, Сифилис, корь мы — Все исчерпали В страшной купели…
Крики
— Ну, уж, запели… — Сказки да бредни Старой обедни… — Вам бы старушек… — Вам бы лишь грошик На аналой… Долой!
Человекоорудие Багрового Жругрита
Правильно, народ! Сбрасывай багром, Прямо к фонарю При: Пусть-ка на весу Мелют языком… Вон еще второй… Три!
Восклицания с балкона
— Народ, осторожно! Обнимемтесь дружно: Сейчас — не до розни! А этот — лишь казни Сулит, — он тираном Быть хочет! Он грозным…
Человекоорудие
Хватит! Молчать, Мерзкий наймит, Платный холоп, Гнус! Ставлю печать Прямо на лоб; Кто обелит? Ну-с? Знаем: кляня Люд трудовой, Наш предают Строй… Кто не со мной — Против меня. Пролетарьят! В бой!
Площадь гудит. На улицах, ведущих к городской Цитадели, стычки.
Велга
Тех троих{14} — обойду Мглой дня бурного. Силы слив, обойму Лишь дух Черного. Смерк закат; над душой Длят Власть Сумерки… Погуляй, брат меньшой! Множь жертв судороги!
Одно из щупалец Черного Жругрита появляется на площади. Оно кажется человеком, влезшим на фонарь.
Щупальце
Эй, голь бродящая! Бабье гулящее! Подонки вольные, Борцы подпольные, Рванье безрентное — Интеллигентное! Кто спит без наволок! Господ навыволок До ближних проволок!
Чернь
— Эх, просят усадьбы: В гостиных накласть бы. — По зеркалу грохнуть. — Фарфор гардарахнуть. — По бревнышку все растаскать бы! — Хозяев — на вилы… — Настежь подвалы… — Дождалась, Рассеюшка, свадьбы.
Паника в ареопаге
Кончено: гневный гром Грянул в чело страны! Уж у руин дворцов Только вороний грай… Отягощены грехом, Кривдой заклеймены, Как мы обороним Край!
Голос Карны
Волю народов не спрашивающая, Грянула буря немыслимая, Правых с неправыми смешивающая, Вины столетий исчисливающая.
Человекоорудие Багрового, завладев пьедесталом сброшенного памятника одного из царей
Нынче одна Четкая цель: Взять Цитадель В лоб. Вздуйся, страна, Яростью масс! Всем, кто на нас — Гроб.
Над силуэтом говорящего вспыхивает тускло-пунцовый язык. Им озаряются множества нитей: то ли они струятся из рук говорящего в темноту улиц, то ли, напротив, поднимаются оттуда к его рукам.
Смешанные возгласы восторга, ярости, смятения
— Братцы! Он гласит истину!.. — Врет — все на одной ноте… — Вон, к нему ползут по снегу Судеб, воль и чувств нити…
Человекоорудие Багрового
Пусть агитаторы лезут в нутро всех душ, В берлоги, где спутано зло и добро, в грязь, в глушь.
Агитаторы
— Раскорчевываем любой мозг. — Подготавливаем круговой сыск. — Души взманиваем в мировой блеск. — Репетируем громовой взвизг!
В улицах громоздятся баррикады. Отряды Бурого и Бледного с одной стороны, Багрового и Черного — с другой, вступают в рукопашную за овладение городской Цитаделью.
Прозревающий
Господи, кровь моя заледенела От бесовского зрелища: Жругр совмещает рваное тело С формой подземного капища; В главной из башен агонизирует Тусклое сердце чудовища…
Даймон
Видишь — все трое орудий распарывают, Вторгшись, отчее туловище?
Прозревающий
Вижу, о, вижу… Бледный отброшен, Бурый с Багровым борются, Алчно друг друга от мерзких брашен Отталкивают и щерятся…
Даймон
К сердцу, что в высочайшей из башен Бьется, ползут и щурятся.
Грохот взрыва.
Человекоорудие Багрового
Рати! Цитадель Сдавлена вокруг. Шире проскребай Брешь, В эту колыбель Роскоши и мук Влейся! Разрушай! Режь!
Человек во френче
Захватчик! демагог! тиран! деспот! Он обманул! Проник на трон испод…
Господин в сюртуке
Вступила Русь в кровавое ненастие. На трон династии Влез проходимец. Что ему Босфор? Хам, неуч, вор…
Вопли в откатывающихся отрядах Бледного и Бурого
Лжецы! Им воля народа — Сор, Хлам! К нам, люди светлой породы! К нам! К нам!
Отступающие делают отчаянную попытку — запеть Гимн.
Не наше ли пламя Гудит надо всеми… Мы подняли знамя, Мы бросили семя…
Отряды Багрового и Черного, оттесняя соперников в предместья
Штык — этим трутням жирным В грудь, В пуп, В глаз! Да здравствует бой всемирный: Класс на класс!
Пахнуло черное дыханье господа В разум мне. Я слышу мысль мирового деспота Там, на Дне: Я слышу волю его державную — Исторгнуть прочь Труп побежденного и обезглавленного В Уппум, [8] в ночь.
Человекоорудие Багрового, подхватывая
В Цитадели скрыт Тот, кто был виной: Шарьте между плит Стен! Маски или грим С узников — долой: Казнью завершим Плен.{15}
Шепот ужаса вокруг Цитадели
— Но… с ним же малюточки! — Сынок и девчаточки… — Помедлить бы чуточки… — Дошли мы до черточки. Говор солдат в подвале — Ищи-ка в убежище! — Тащи-ка убожище! — Куда заползли, Тли…
Голос Августейшего
Зачем же мальчика?.. Боже! — Пли!
Выстрел заглушается боем часов на крепостной башне. Будто двенадцать железных штанг с дребезжанием рушатся одна за другой на великий город. Будто неимоверные скрежещущие удары — ржзэнгл! ржзэнгл! — раскатываются где-то в подземном мире: то ли под Уралом, то ли под Карпатами, то ли под безмолвными хребтами Азии.
Голос Великого Игвы из-под купола центрального капища игв
Багровый избран самим Гагтунгром. [9] Нам мудрость волит: принять ярем. Рожденный в слое, нагом, как тундра, Он стал царем. Ему поклонятся все державы, Все уицраоры, все вожди. Но он предтеча! Владыку славы Другого жди. Пряма, как стержень, его дорога И тверд, как конус, грядущий строй: Власть человека-противобога Над всей землей. Жругр уготовит ему твердыню Там, в человечестве, в злом краю — Трон всемогущества, блеск, гордыню. Триумф в бою.
ТИШИНА.
Замерев в напряженном внимании, игвы едва шелестят своими мышиными крыльями.
Рожденный в видимости человечьей, Пройдя геенну по пламенам, Антихрист будет душою вечной Подобен нам. Как мы — разумный, но совершенный, Ось бытия и небытия, Согласователь всех воль вселенной В едином «я». Цикл возрастающих инкарнаций Он довершает в земном краю; Ему — блеск наших иллюминаций, Молитвы лью. Он всем нам выход, путь долгожданный Откроет кверху — в трехмерный слой. Встречай предтечу его осанной, Величь хвалой!
В капище игв начинается великое радение.
Примечания:
1
— Дамы — направо! Господа — налево! (фр.) — бальные команды (Ред.)
2
Здесь под этим термином, прямо противоположным термину «демон», понимаются весьма светлые иноматериальные существа, вдохновляющие некоторых деятелей культуры и истории. (Здесь и далее сноски, кроме особо оговоренных, принадлежат Д. Л. Андрееву.)
3
Мой Бог! Кто это? (фр.) — (Ред.)
4
Велга — мощное демоническое существо женственной природы, умножательница жертв, вдохновительница анархий. Велг — несколько. Велга России очень стара.
5
Игвы — высокоразумные существа, антиподы человечества, обитатели четырехмерного пространственного мира, связанного с нижней стороной земной коры.
6
Друккарг — великий город, одна из держав этого мира, в известном смысле анти-Россия.
7
Вещая Карна (ст. рус.) — олицетворение народной скорби о великих бедствиях.
