Пожилой интеллигент, выбитый из очереди, уныло махнув рукой
Деретесь… а вы вот, Сделали б вывод: Купишь — Кукиш.
Резкий лязгающий звон прорезает уличные шумы.
Тишина.
Министр, теперь уже Наместник
Граждане! Груз жертв Нес народ не зря, — Гордо их сложив В холм. Град блестит от яств, Мир весь озаря, Счастья и надежд Полн. И герой-народ Понял, что пора С недруга нам сбить Спесь, Битвами — под свод Славы и добра Мир объединить Весь.
Тревожный шепот в ареопаге
— А грудки-то — сухонькие… — А носики — остренькие… — А косточки — хиленькие… — А хвостики — худенькие…
Но великий вождь Любит, чтоб народ Гладок был, здоров, Сыт. Нынче — всем на час Отдых от работ! Радость да войдет В быт!
Общий вздох облегчения.
Агитаторы
— Как он любит всех: самого малого! — Как объемлет всех: смелого, хилого… — Как он знает счет дел его, сил его! — Как он видит все: голову, тулово!
Жрец покинул черный кристалл. В бесцветной, как солдатское сукно, мантии, он преклоняет колена во главе толпы перед Цитаделью.
Жрец, чередуясь со скандирующей стих толпою
— Благодарим, о заступник труждающихся, — Всех судеб швец! — Благодарим, о маяк заблуждающихся, — Чей ум куц! — Благодарим, вдохновитель и пестователь — Львов, львят, львиц! — Благодарим, по столетиям шествователь, — Ось всех спиц! — Благодарим, властелин диалектики, — Врагов жнец! — Благодарим, величайший в галактике! — Бум-бумм… бац!
Стена Цитадели с рокотом раздвигается и на террасу выезжает Автомат, ростом теперь превышающий уже пятиэтажный дом.
Автомат, в упоении
Нынче вся суть в том, Чтоб, отдохнув, всем Стать, как один ком. Крепкий по всем швам. Школа! завод! вуз! Град вам открыт весь; Дынь, баб и дуль воз Должен войти в вас. Ешьте на весь вес! Пейте весь час квас! Чтоб в парадиз вас Завтрашний день ввез.
В небе вспыхивают квадраты и ромбы разных цветов.
Церковный политик
Святой Бог!.. Он прогнал тьму! Он расторг ночь на Руси! Кто подобен в веках ему? Он нам дал огонь с небеси.
Крики восторга, дробь чечетки, отдельные, слегка насмешливые голоса
— Чуть поразмять ноги… — Прыть показать в беге… — В пляс! А потом, друга, Хоть запрягай дроги.
Агитаторы-энтузиасты поочередно
— Вот так праздник! Вот парад, Ай-люли! — Пусть завидует народ Всей земли. — Отчеканивай, дружище, Бутс да бот Не жалей! — Четче, громче, звонче, чище, Веселей! Веселей! — Ешь, братишка, щи да сласти За двоих, За троих! — Чтоб наш пыл — опора власти — Не заглох! Не затих!
Массовик-затейник
Труженик! Усвой наш брасс: Стройся чередой вдоль трасс; Лохмы припомадь, взбей кок — Эка благодать: прыг, скок! Резвой чехардой близ рва Дрыгайтесь за мной: раз, два!
Визг дудок и саксофонов, удары меди.
Агитаторы
— А фейерверк-то!.. до туч брызг рой! — Как равномерно падуч взмет струй. — Эй, выходи на балкон: вон — змей, — Десятихвостый дракон! волк! вий!
Мужской голос запевает в толпе
Встреть веселей ночку! Девочка дает ручку, Завтра — опять в скачку В круг, в трудовой гон… Убыль сочтешь после, Нынче — как сыр в масле, — Ведь все равно мысли Мыслит за нас он!
Женский голос
Убыль сочтешь после, Сдай ребятню в ясли, Там подрастут, если Мыслит за нас сам… Ой, разряжусь шелком! Эй, расфранчусь шалком! Ай, подзавьюсь челкой! Сердце швырну псам!
Рвись Вдаль Стяг Взвеивающийся! Рей Ввысь Флаг Всплескивающийся! Груз Дум Прочь Скидывается. Гонг Бьет, Смех Взвихривается, — Пусть Дождь: Кровь Взбадривается. Сам Вождь В нас Вглядывается!
Отдельные выкрики
— И никаких пугалов! — Хоть океан вброд! — И-их! Удалым сняголовам Нынче сам черт — брат… Толпа Хлынь Звон Струн Праздничных… Грянь Гром Труб Вызолоченных! Крой, Брат, В медь Брякающую, Бей Звонч Цань Цокающую…
Эстрадники
— Видя праздник наш таковский, Прослезился бы Чайковский. — Как наш мир великолепен — Обалдел бы старый Репин. — Трелям наших саксофонов Поразился б сам Сафонов.{27} — Увидав наш рай простой, Сдох бы с зависти Толстой.
Плачьте больней, домры! Цепь фонарей в сумрак Манит, нашлет омрак Бражный, густой сон… Пойте в слезах, гусли! Ведь все равно — если Чувства, права, мысли Мыслит за нас он!
Женский голос — подхватывая
Все — трын-трава, если В вечную тьму после… День промелькнет, час ли — К моргу наш путь прям… Жми нас в ночных парках, Мчи на витых горках, Каждому — быть в урках, Сгинуть по лагерям.
Двое вполголоса
— Шмыг стороной, киска… — Шмыг, только ой, узко… — Что нам? С тобой ласка Хоть на гнилых досках.
Мужской голос — в катакомбах
Лишь бы найти к сроку Силы — постичь Книгу; Лишь бы, взрастив сына, Дать ему наш ключ К ржавым замкам Рока, К правде и лжи Ига, К белым дворцам Солнца Там, в глубине туч…
Женский голос — подхватывая
Сердце свое выну, Брошусь навстречь карам, Под громовой топот Цокающих коней, Лишь бы вручить сыну Горьким святым даром Наш роковой опыт Этих ночных дней!
Голос неизвестного юноши, который еще недавно был мальчиком
Это — тупик мой. Вся пройдена Топь Афродиты Народной; Плотностью чувств безысходно Жизнь моя отягощена. Только сладчайший Голос со дна Слышится — темный, прохладный… Иль богоборческих царств глубина Хлябью манит многоводной?
Женственный голос из глубинной крепости Друккарга
В темном краю Муку свою Столько столетий, как пленница, пью… В этом жилье В мертвой земле, Бодрствуют духи с рукой на копье… Дни — как гроба… И, как раба, Жду, что сулит мне врагинь ворожба…
Голос внезапно изменяется: не сопрано, но глубокое контральто мягко слышится оттуда же, странно похожее тембром на звучание предыдущего, точно голос старшей сестры:
— Строг судия — Бог бытия Догмат-секиру возмездья куя… Сладко мое Жжет лезвие Тех, кто склонится ко мне в забытье. В темном краю Саваны шью Над паутинною пряжей пою.
Неизвестный юноша
Кто это? кто это? Что нам пророчат Смутные песни вещих подруг? На Цитадели протяжно и тяжело бьет шесть.
Бесстрастный голос с вышины
День кончен. Первая Стража Ночи Вступает в круг.
Карна
Хлынули сумерки — смуры и бурны: Дети ущерба снуют во мгле, В вечных тенетах скорби и скверны, Ниже и ниже — к мертвой земле. И, надвигаясь на море и горы, Ночь мировая глядит в зрачки, Приоткрывая ларец Пандоры{28} Медленным волхвованьем руки.
Голос Даймона
Видишь: от тела владыки Темное отпочковалось? Ползает по виадуку, Вьется, змеясь, как волос…
Гром отдаленного взрыва. Плясовая музыка обрывается.
Вскрики
— Что это? где это? — Выстрел! убили! — В кои-то веки бойко попели… — Где ж это взрыв? — Да в Цитадели! — Сбоку весь кров разворотили… — Слушайте, слушайте: вон уже вестник. — Пал на посту старший наместник!{29} — Ох, наступает беда… Быть казням… — Уж потеряем тогда Счет узням!
Мрачная мелодия, похожая на похоронную, надвигается на толпу и пригибает голоса к земле.
Хор погребальной процессии
— Он пал на посту… — Тум-тумм! — Он был опекун Всем намм… — Он был как отец, Как кумм… — Бей, скорбный народ, В там-тамм!
Новый кандидат в наместники
Смерть Вырвала снова из наших рядов пук жертв. Пусть Лег наш министр в похоронный рыдван; пусть мертв; Он Прожил сознательно, в поте лица свой век; Он Пламенно жаждал нести до конца свой вьюк… Смерть Только сплотит нас, и не устрашит нас враг, Ни Бог, ни соперник, ни войны, ни злой вой вьюг!
В ночь, как молния, дам клич в битву. Завтра будет мир мой — дотла! Кто же смеет сорвать мне жатву? Не дает истребить сев зла?
Жрец — в черном кристалле
Наш господь разъярен. Злат — куб Над челом заметал сноп искр. Пусть суров станет вождь, пусть груб. Бдить всю ночь! Запретить шум игр!
Автомат, поспешно выезжая на террасу
Вникнуть в любой мозг, Чтобы любой писк, Всякий клочок дрязг Взять в круговой сыск. Кто там лизнул кекс? Кто разнуздал секс? Вон — инженер: как-с Он раздобыл кокс?.. Каждый, родясь, знать Должен, как жить впредь: Ртом — пусть сосет грудь, Оком — следит мать!
Новый кандидат в наместники
Расшифровать знаки; В домах проследить стуки! В больницах унять тики! В гробах подстеречь токи!
Автомат, вглядываясь в глубь Цитадели, конфиденциально
Вдруг — неровен час — Пуля, стилет, газ, Даже простой сглаз Жизни лишат нас. Надо создать кров, Весь наш уступ скрыв: Пусть пешеход прав, Но, коль шагнет, — в ров!
Новый кандидат в наместники
Спешим — надстраиваем… Угол выкраиваем… Сверху задраиваем… Оштукатуриваем!
Автомат уже из крошечного отверстия в стене Цитадели
Слаб наш сатрап был: Пил, бормотал, спал — В нем погасал пыл; Он поделом пал. В венах страны — тромб! Бурей чреват румб! Враг у ночных ламп Копит запас бомб.
Шепот ужаса.
Вот вам другой друг: Бодр, справедлив, строг, Чтоб горожан стриг И — никаких драк! Он разомнет воск. Он прищемит визг. Он смастерит блеск. Он наведет лоск!
Первый наместник, приосаниваясь
Уж мы-то смастерим — мы-то! Все будет до основ смыто. Сумеем доконать смуту, Словчимся оправдать смету!
Гончие
Лаем, рыскаем по рвам — вбок, вглубь, В штольни, в шахты, в каждый дом, щель, копь, Только — в каждой подворотне скрыт вор, В душах — распри, плутни, бредни, гвалт, спор!
Топот разбегающихся граждан.
Наместник
Всюду вникать сторожко: К чему у друзей пирушка? Что шепчет в углу старушка? Зачем у больного отрыжка?
Воздух исчерчивается посвистывающими дуновениями, мечущимися во все стороны.
Приглушенные вскрики
— Ай, нетопырь шурхнула! — Вон еще три… пять… — Ой, не смотри кверху! — Под ноги лишь глядь…
Наместник, входя в ажиотаж
Травить по щелям нежить. Приблудных собак — вешать. Следить — как чихнет лошадь… В подполье — мокриц слушать!
Обнаруженных влачить сквозь строй, Пригибать до мостовых хрящ вый, В землю вбить их, как живой ряд свай… Рот-запором заклепать их вой!
Отборщик — в сопровождении караула
Страж! Взять вот этого! Смыть знак! Скрыть след его!
Вопли ужаса и недоумения
— Но я же… тавром помечен!.. — Я же… на пост назначен!.. — Я… к орденам представлен!.. — Мной… диверсант был словлен!..
Отборщик
Эй, мразь, брось плутни! Тех… Тех… Тех… Сотня. Тот сброд брать вместе, Чтоб счет стал двести.
Голоса в подъездах
— Не я! — Сворачивайте туда, к соседу. — Не мы! Просвечивайте вон ту породу! — Вон этот — баловался, исчадье кликал… — Тот парень жаловался… — Тот звал… тот плакал.
— Шу-шу-шу — и я патриот. — Шу-шу-шу — завсегда наперед. — Шу-шу-шу — тот плевал на портрет. — Шу-шу-шу — те квартирки подряд.
Женские голоса в квартирах
— Сынки… голубчики… — Родные хлопчики… — У нас — лишь чепчики… — Лишь детки-всхлипчики!..
Голоса ребят
— Гражданин офицер! Клад в люк Мой братан вчера приволок. — Папа садит в горшок лук! — Мамка прячет деньги в чулок!
Энтузиасты
— Вот непосредственность детских душ! — Чем за такой героизм воздашь? — Не героизм, а гражданский долг: В нем педагоги-то знали толк!
Наместник
Ремонтировать чуть-чуть плоть квелую, Эшелонами спускать в копь голую: Пригодятся — даровой раб — силою… Кто раскается — тому гроб жалую.
Пение из глубины катакомб
В сердце мрака замурованных, Крепких лишь духовной силой, В час свинцовый, в ночь суровую, Господи, помилуй!
Тайные мысли в ареопаге
— Докарались до бреда. — Трупов — целая груда! — Не хватает народа! — Где возьмем для парада? — Вместо всех операций Не пора ль опериться? — На мораль опереться… За дюраль побороться…
Пение в катакомбах
До звезды над нами утренней, До скончанья тьмы постылой, Всех, кто слышит голос внутренний, Господи, помилуй!
Наместник
Кто там ноет? Кто бубнит? где? в скважинах? Не под тяжестью же плит, льдом стуженных? Не в руинах же, дотла мной выжженных? Не в фундаментах же глыб, мной сложенных!
Гончие
Слышим, уши навострив, их стон, Рыщем, ищем в недрах шахт их стан, Упираемся в глухой бут, в тын; Тщетно тыкаем носы в гладь стен.
Наместник
Сами себя обезвредили: День напролет колобродили — Замуровались в обители, Крипту [13] законопатили.
Автомат
Пусть! Завалив грот, Собственный кал жрут: Глад им скосил рот, Разум их впал в бред.
Голос Афродиты Всенародной
Вместить не в силах я сквозь мороки дней чадных Благого замысла, мой вседержитель, но зачем — боль? Зачем калеченье, зачем терзание детей бедных, Простых воль?
Голос уицраора
Затем, что алчет моя геенна и рать химер. Затем, что голод грызет Гагтунгра: он строг и хмур. Затем, что точен закон страданья, как колесо. Затем, что будущее мирозданье окупит все.
Крики бегущих женщин
— Защитники храбрые! Что за грозное время? — Вон, знаки недобрые зажглись над горами: Меч алый, немеркнущий, лучом повис… То — острием кверху, то — острием вниз!
Агитаторы, выскакивая из подъездов
Разум просветлив, все сплошь Поняли, что миф есть ложь: Масками чудес скрыв страх, Сказками небес лжет враг.
Новые вскрики
Глянь-ка, гляньте: зарево Из-за рубежных гор! Словно чадящее курево… — Точно грозящий взор…
Церковный политик, воздевая руки
Жизнь безбурную чад блаженных Защити! От нашествия иноплеменных Огради!
Наместник
Слушайте, цеха, Стройки, рудники: Недруг наш сулит Шторм. Что ж! Мы сотрясем Все материки Сменой мировых Форм. Страшная заря Вызолотит прах В царстве вековых Зол: Копится не зря В наших тайниках Порох, динамит, Тол. Ух! Как нетопырь Бросятся враги В страхе из домов Вон… Уши растопырь, Чих перемоги: Будет говорить Он!
Фанфары.
Лучи прожекторов скрещиваются на высотной части Цитадели. Она раздвигается как футляр, являя народу Автомата, высотою уже с небоскреб, в ослепительно сверкающей броне.
Трепет ужаса и восторга.
Автомат
Я изобрел вам, Что не придет в ум. Враг в эту ночь к двум Лопнет по всем швам. С дробью секунд в срок Сдан мой чертеж с рук. Будь, гражданин, строг, Если найдешь брак! Стройте ж быстрей, вскачь! Смотрит нам в лоб ночь… Не для пустых вирш Вечер нам дан. Марш!
Стены высотной части задвигаются. Прожекторы гаснут.
Генерал-лейтенант культурных сил, поднимая руку
За разбуженный врагами Дух грозы! За ответ! за гром! за пламя!
Толпа
— За! — за! — за!
Генерал-лейтенант
За битье в котлы, литавры, В медь, в тазы, Чтоб врагу издергать нервы!
Толпа
— За! — за! — за!
Генерал-лейтенант
За сознательность! За бодрый Взмах лозы! За всемирность власти мудрой!
Толпа
— За! — за! — за!
Генерал-лейтенант
Чтоб для всех была бесспорной, Как азы, Неизбежность нашей формы!
Толпа
— За! — за! — за!
Агитаторы
— К рукам — руки, — К плечам — плечи, — К ногам — ноги, — К мозгам — мозг! — Точней знаки. — Плотней сроки. — Быстрей встречи. — Жирней лоск!
Зарево внезапного взрыва где-то за горизонтом. Волны звуков: гул, рокот падения огромных масс, вопль тысяч людей, настигнутых каким-то страшным бедствием.
Генерал-лейтенант, потирая руки
Браво! Наши зарубежные товарищи Вторглись в некое злокозненное сборище И бомбончиком замедленного действия Водворили там единство и спокойствие.
Второй, еще сильнейший взрыв.
Ликование энтузиастов, агитаторов и подголосков
— Славно гардарахнули! Знай наших! — Взвизгнули мерзавцы: жмутся в нишах! — А пламя как отсвечивает в плешах! — Пляшет, как на выкормленных тушах!
Педагоги
Орудий таких мир не знавал: Зодчий, отец всех, Игрек нашел, вник в интеграл, Вычислил цепь вех.
Организаторы
В наших руках — судьбы планет, Черных держав крах: Токи включим — вздрогнет до недр В их городах прах! Если войной ринутся к нам — Вздыбим назад ад! В странах врагов этим трудам Будет наш брат рад!
Звуки города приобретают опять, как и минувшим днем, трудовой ритм, но пронзительный скрежет бросаемых рельс и штанг, хроматические взвывы свистков и рокот циклотронов наполняют его новым смыслом.
Шеренги работающих
В наших руках — мщенье времен, Древних обид стон; С древних орбит сорван дейтрон, Чуть повернуть кран! В дымных котлах рдеет уран, От скоростей — крен, Это — врагам смертный урон И триллион ран!
Еще шеренги
Плавим, дробим, месим, куем — Шибче вертись, дрель! Поршнем снуем, втулкой поем — Каждый свою трель.
Голоса на окраинах
Нефть и руду мчат поезда — Слышишь гудков лай? Все, кто живет, — как никогда Сжаты в один слой.
Еще голоса
Рдеет без сна рать фонарей, В судорогах — весь край, — Только б успеть! Шибче! Быстрей! Никелируй, крой!..
Эхо голосов перерастает в кольцо гудков, звучащих над материковыми частями горизонта. Порою доносившиеся и раньше, теперь они вычерчивают на фоне стремительного рокота машин странную и скорбную мелодию.
Перекликающиеся голоса дозора
— Бдит наш град царственный. Без сна, в труде. — — Ум, взор, слух бодрственный Блюди везде. — Враг — здесь! Мрак, призраки — Ему с руки. — Вкруг домн, дамб, пригородов, Свершай круги!
Молчание.
Только перекликающиеся гудки, целые симфонии слагая под облаками.
Дозор
—Эй, страж! Бдишь крепко ли? Смотри, не лги! Ух, тьма! Срыв, тропка ли — Ни зги! Ни зги! — Стань вбок: там значится Фонарный круг. — Эх, ночь… Как плачутся Гудки вокруг! — Чтоб страх бил в голову, Бросал в озноб. — Чтоб сам Бог к городу Не ведал троп.
Примечания:
1
— Дамы — направо! Господа — налево! (фр.) — бальные команды (Ред.)
