Уже стало традицией, что книги, фильмы, журналы, газеты, выходящие в России, с небольшим опозданием появляются и во многих странах дальнего зарубежья, где проживают наши соотечественники.

Такой интерес вполне естествен. Ведь люди, выросшие в Советском Союзе и затем по разным причинам эмигрировавшие в другие страны, вовсе не стремятся окончательно утрачивать связь с Родиной. Потому они и сохраняют интерес ко всему, что происходит в нынешней России, в частности, к произведениям литературы, которые там издаются.

В Тель-Авив я прибыл по приглашению книготорговца, владеющего несколькими книжными магазинами в разных городах Израиля. Моими книгами заинтересовался бывший наш соотечественник, ныне гражданин Израиля Кирилл Н.

Так получилось, что некоторые герои моих книг в той или иной ситуации попадают в Израиль. Вероятно, именно это и подтолкнуло Кирилла к налаживанию продажи этих книг на Земле обетованной. Но для того, чтобы задуманная акция прошла успешно, надо было найти для нее информационный повод.

Кирилл вышел на меня через издательство и пригласил на презентацию нескольких моих книг, которая должна была состояться в одном из принадлежащих ему книжных магазинов.

Презентация – слишком громкое слово для небольшой встречи с потенциальными читателями, которой Кирилл решил воспользоваться для рекламной кампании. Я должен был в течение трех дней находиться в магазине, общаться с людьми и раздавать автографы.

Нельзя сказать, что народу было очень много. Стояла сильная жара, столбик термометра поднимался к сорока градусам. К тому же презентация началась посреди рабочей недели, и большинство людей, которые хотели бы встретиться с человеком «оттуда», были заняты на работе.

Я сидел за небольшим столиком, на котором стопкой возвышались мои книги, подписывал их, отвечал на вопросы читателей, которым было интересно услышать от меня «как у нас там».

Время от времени посматривал на часы. Не скрою, что я с огромным нетерпением ждал того часа, когда смогу покинуть книжный магазин и вернуться в свой гостиничный номер. Я предвкушал, как сброшу с себя тяготившую меня одежду, выну полотенце и отправлюсь к бассейну, чтобы броситься в прохладную воду и почувствовать себя на вершине блаженства.

Тем не менее презентация все же проходила довольно интересно. На таких встречах, как правило, всегда узнаешь много нового. Некоторые читатели – кто напрямую, а кто-то через своих знакомых – слышали о том или ином из героев моих книг, а то и лично знали кого-то. Люди стремились дополнить мои произведения, рассказывая о тех или иных эпизодах, которые по какой-то причине не были отражены в книгах.

Иногда мне действительно бывает искренне жаль, что нельзя повернуть время вспять и вставить эти эпизоды в книгу...

Вот и на сегодняшней презентации нашлось несколько человек, которые лично знали Сильвестра еще по его делам в России, а один из присутствующих познакомился с Сергеем Новгородским во время его пребывания в Израиле.

Я внимательно слушал их рассказы, кое-что даже записывал, надеясь в будущем использовать эту информацию в работе над переизданием какой-нибудь из книг.

Наконец встреча с читателями закончилась. Я вышел на улицу и вместе с Кириллом сел в его машину. В машине был включен кондиционер, и я сразу почувствовал себя значительно лучше. Признаться, в магазине все же было душновато.

Машина тронулась с места.

Кирилл был очень доволен. Его рекламное шоу оказалось удачным. В дни презентации книги в его магазинах раскупались во много раз быстрее, чем в обычные дни, причем спросом пользовались даже те из них, к которым я не имел никакого отношения.

– По-моему, нас «ведут», – неожиданно сказал Кирилл.

Я оглянулся и посмотрел в заднее стекло машины. Действительно, за нами двигался белый «Вольво» модели «S-90» с затемненными стеклами.

– Может быть, тебе показалось? – усомнился я в его предположении.

– Нет, я давно наблюдаю за этой машиной. Они висят у нас на хвосте.

– Кто это может быть? – встревожился я.

Кирилл пожал плечами:

– Может быть, мафия? – натянуто улыбнувшись, предположил он.

– Глупости! Зачем мафии водить меня? – возразил я.

Тем не менее я чувствовал какое-то внутреннее беспокойство. Машина все еще шла за нами. Мы свернули на узкую улочку. Преследователи свернули вслед за нами. Они ехали на приличном расстоянии, не приближаясь к нам слишком, так что разглядеть, кто сидит за рулем машины, не было никакой возможности.

Вскоре мы оказались у небольшой гостиницы, где я снимал номер. Машина преследователей остановилась неподалеку. Мне показалось странным то, что они совершенно не скрывали того, что преследуют нас.

Припарковав машину, Кирилл проводил меня до номера.

– Может, мне остаться? – предложил он.

– Зачем? Я уж как-нибудь сам разберусь.

– Может, стоит обратиться в полицию? – спросил Кирилл.

– А что мы им скажем? Эти люди в машине резонно заметят, что никакого отношения к нам не имеют...

– Тоже верно, – кивнул Кирилл. – Вообще-то Израиль – страна спокойная. Серьезных правонарушений здесь практически не бывает.

Я кивнул головой, как бы соглашаясь со словами Кирилла, хотя беспокойство не оставляло меня.

Неожиданно Кирилл сказал:

– Ты свою вертушку не выключай, – он указал на мобильный телефон, лежащий на тумбочке.

– Я в бассейн сейчас пойду, – пожал плечами я, – хочу немного расслабиться.

– Вот телефон с собой и возьми. Я буду время от времени позванивать, узнавать, как дела.

– Хорошо, – согласился я.

Я не сказал бы, что сильно испугался происходящего. Через два дня мне предстояло покинуть Израиль, и я больше склонялся к мысли о том, что меня, по каким-то неведомым мне причинам, «пасут» израильские спецслужбы.

Возможно, их интересовали мои предполагаемые контакты с представителями русской мафии.

После того как Кирилл ушел, я быстро переоделся и поднялся на крышу гостиницы, где находился небольшой бассейн. Поплавал минут двадцать, затем выпил холодного тоника и спустился в номер. Плотно закрыв дверь, улегся на кровать. Труднее всего в Израиле мне было привыкнуть к жаре.

Как только я погрузился в приятную дремоту, раздался телефонный звонок. Звонили по гостиничному телефону. Я снял трубку.

Незнакомый мужчина, говоривший на русском языке без какого-либо акцента, обратился ко мне по имени-отчеству.

– Я вас слушаю.

– Я, к сожалению, опоздал на презентацию, которую вы проводили в магазине, и не застал вас там – вы уже уехали. Я прошу вас уделить мне десять минут. Мне хотелось бы переговорить с вами.

Я отнесся к предложению без особого энтузиазма.

– Вы знаете, – попытался найти отговорку, – я очень устал, боюсь, жара плохо на меня влияет, и у меня просто нет сил с вами встречаться...

– Дело в том, что я нахожусь в вашей гостинице, – добавил мой таинственный собеседник, – в холле. Я очень прошу вас – спуститесь минут на десять! Уверяю, наша встреча будет для вас очень полезной.

Это меня насторожило.

– Полезной? Чем, позвольте узнать?

– Полезной для вашей новой книги, – последовал неожиданный ответ.

«Интересно, откуда этот человек знает, что будет полезным для моей книги? И собираюсь ли я вообще продолжать литературную деятельность? – подумал я и решил: – Ладно, в конце концов, спуститься в холл – дело нехитрое, и ничего особенного произойти там, под присмотром администратора, со мной не должно!»

– Хорошо, я буду через несколько минут, – решил я и добавил: – А как вы меня узнаете?

– Я вас знаю, – ответил мужчина. – На обложке ваших книг есть фотография.

– Тогда как я узнаю вас?

– У меня в руках будет одна из ваших книг.

– Хорошо, я спускаюсь, – ответил я и положил трубку.

Через пару минут я уже был в холле гостиницы. Я осмотрел его внимательно, но интересующего меня человека не заметил. В холле сидели две женщины и мужчина и о чем-то оживленно разговаривали. Не похоже было, что кто-то из них звонил в мой номер. Тем более что никто из них на мое появление никак не отреагировал.

«Странно...» – подумал я. Еще раз осмотрел холл, но так никого и не заметил. Я уже собирался вернуться в номер, как вдруг меня негромко окликнули.

Я обернулся. Передо мной стоял мужчина невысокого роста, не худощавый, в очках с темными стеклами. В руке он держал одну из моих книг.

– Это вы мне звонили? – спросил я.

– Да, – мужчина кивнул головой. – Давайте присядем...

Мы подошли к столику, возле которого стояли кожаные кресла, и опустились в них.

– Меня зовут Виктор, – представился мужчина и после небольшой паузы добавил: – В России у меня было другое имя, но тут, в Израиле, меня называют Виктором.

«К чему, интересно, такая конспирация?» – подумал я и бросил взгляд на книгу, которую принес с собой мой странный собеседник. Он перехватил мой взгляд.

– Я прочел ваши книги. Они мне очень понравились. Понравились тем, что материал правдивый. Я могу об этом судить, поскольку о некоторых событиях, описанных вами, я слышал непосредственно от их участников...

Я понял, что разговор будет не о моих книгах, а о чем-то совсем другом. Вежливо улыбнулся – мол, спасибо за комплименты. Но неожиданно Виктор произнес:

– Вообще-то я хотел предложить вам сенсационный материал о событиях, очевидцем которых был я сам.

– Предложить? – переспросил я. – Что означает это слово?

Я знал, что в Израиле просто так никто ничего предлагать не будет.

– Ну... Продать, например, – уточнил Виктор.

– О ком ваш материал?

– Об одной одиозной фигуре. Точнее, о человеке, которого я должен был устранить.

– И что же это за человек? – поинтересовался я.

– Отари, – коротко ответил Виктор. – Знаете такого?

– Да кто ж его не знает! Еще бы! А вы, значит, и есть тот самый человек, который должен был его убрать?..

Виктор молча кивнул головой.

– Знаете, Виктор, – продолжил я после небольшой паузы, – на данный момент есть уже несколько человек, которые полностью или частично взяли на себя вину за смерть Отари.

Это действительно было так. К тому времени существовало несколько версий убийства Отари, соответственно столько же насчитывалось и исполнителей. Разобраться же в том, кто именно повинен в смерти авторитета, было пока невозможно.

– Как вы, наверное, знаете, – продолжил я, – версий на данный момент много, но как определить, какая из них истинная? Преступление до сих пор не раскрыто...

Виктор понимающе кивнул.

– Поэтому где гарантия, что я приобрету, – я выделил последнее слово, – материал, который окажется достоверным? Не получится ли... – Я намеренно сделал паузу.

– Все, о чем я расскажу, легко проверить, – спокойно возразил Виктор.

– Каким же образом? Отари лежит в земле...

– Давайте договоримся так, – сказал Виктор, – начнем издалека. Вас интересует тема Отари?

– Очень интересует. Но, к сожалению, я еще не готов к тому, чтобы писать о нем книгу. У меня нет проверенного материала...

– Но ведь ваши книги называются «версии адвоката»?

– Да, – кивнул я.

– Значит, это говорит о том, что вы вправе иметь свою собственную версию, а ваши читатели пусть сами определяют, верна она или нет.

– Я не ставлю такой цели. Я излагаю свою версию и выношу ее на суд читателей...

– Вот видите, – продолжил Виктор, – вы изложете свою версию, которая будет основана на моем рассказе.

– Понимаете, Виктор, я все же не могу быть до конца уверен в том, что ваш рассказ будет... как бы поточнее выразиться...

– Правдивым, – закончил за меня собеседник.

– Да, можно сказать и так, – согласился я.

– Хорошо, – сказал Виктор. – В конце концов, я готов отказаться от моего гонорара. Я могу рассказать вам все бесплатно.

– Тогда позвольте узнать, – перебил я своего собеседника, – какой смысл вам вообще рассказывать мне что-либо?

– Сейчас очень трудно это объяснить. Но в процессе рассказа – конечно, если вы согласитесь выслушать меня, – вы поймете, почему я это делаю.

Я пожал плечами. В общем-то я ничем не рисковал... «Интересно, как долго он будет излагать свою историю? – прикинул я. – Ну, два-три часа, не больше. В крайнем случае просто потеряю время. Но материал действительно может оказаться интересным!»

– Соглашайтесь, – повторил Виктор. – Я ведь сначала хотел даже обратиться со своим рассказом в какую-нибудь газету. Но потом передумал.

– Почему?

– Прошло какое-то время, все улеглось... Не хотелось ворошить осиное гнездо.

– А можно задать вам вопрос?

– Конечно.

– Белый «Вольво» ваш?

– Да, мой, – улыбнулся Виктор. – Я знал, что вы меня заметили.

– Вы, по-моему, особо и не скрывались.

– Правильно. Я подъехал к книжному магазину, но там подойти к вам не решился. Следовало подойти в гостинице, чтобы поговорить наедине. Но названия вашей гостиницы я не знал, поэтому мне и пришлось разыгрывать из себя шпиона. А прятаться от вас я не хотел – боялся вас потерять. Поэтому и держался неподалеку. Извините уж, если что не так...

– Ладно, все в порядке, – махнул я рукой. – Давайте определимся с вами сразу. Так, значит, вы тот самый человек, которого наняли...

– Которому «заказали» Отарика, – перебил меня Виктор.

– Значит, слово «наняли» вам кажется неподходящим? – удивился я.

– Абсолютно!

– И вы... Безусловно, эта информация мне интересна. Давайте с вами договоримся так. Я не знаю, буду ли использовать то, что вы мне расскажете. Но на тот случай, если я использую вашу информацию, мне нужно ваше согласие на то, что я могу допустить какие-то отступления от вашей версии, изменить те или иные события...

– Да, я все понимаю, – ответил Виктор, – и я согласен.

– Ну что, договорились?

Он кивнул головой.

– Тогда давайте поднимемся ко мне в номер, я включу диктофон и буду внимательно вас слушать.

Вскоре мы были в моем номере. Я включил диктофон – один из двух, которые привез с собой в Израиль, – мы устроились в глубоких удобных креслах, и Виктор начал свой рассказ...

Все, что рассказал Виктор, меня очень заинтересовало, однако его история все же была взглядом с одной стороны и в полной мере не охватывала жизни нашего героя.

Поэтому, вернувшись в Москву, я постарался через знакомых людей разыскать другие источники, из которых мог бы черпать интересующую меня всевозможную информацию, которая существенным образом дополняла бы описываемую мной историю.

Вскоре мне удалось это сделать, и я вышел на нескольких человек, близко знавших Отари.

Но все же в основу книги лег именно рассказ Виктора.

Виктор не раз возвращался в своей исповеди к мысли о том, что вся жизнь человека состоит из многочисленных случайностей. Вот и его судьба была соткана из неожиданностей и случайностей, нередко игравших ключевую роль. Если бы, например, не было той случайной встречи со старым знакомым – сослуживцем Маратом Стеблиным, может быть, дальнейшая жизнь Виктора сложилась бы по-иному.

Если бы не было того ужаса, того кошмара, через который ему пришлось пройти... Но обо всем по порядку...

Началось все в морозный февральский день, когда по улицам мела серебристая поземка и тонкие ледяные иглы впивались в лицо и сыпались за воротник. Виктор недавно вернулся в Москву и еще не успел влиться в кипящую жизнь столицы. Он беспричинно болтался по улицам города, беззаботно рассматривая витрины магазинов. Так, незаметно для себя, он добрался до Калининского проспекта.

За тридцать два прожитых года Виктор повидал достаточно много, прошел, как говорят, сквозь огонь, воду и медные трубы. Окончил школу, отслужил в армии, после попал в систему МВД – по набору в специальный отряд, называвшийся «Витязь».

Он прошел строжайшую медкомиссию, потом всевозможные проверки, после этого, получив звание лейтенанта, был зачислен бойцом в спецотряд.

Функции этого подразделения в основном заключались в борьбе с организованной преступностью, освобождении заложников, противодействии массовым беспорядкам. Были и другие задачи, о которых не принято говорить, но которые были четко обозначены в соответствующих документах.

Виктор участвовал во многих операциях. Он привык к чрезвычайным ситуациям, относясь к своим действиям, к выполнению приказов как к обыкновенной, пусть чуть более рискованной, чем у других людей, работе. Но одну операцию он запомнил надолго, на всю жизнь.

В одной из колоний строгого режима произошло ЧП. Многочисленные заключенные подняли бунт и, захватив заложников, решили прорываться на волю любой ценой, даже ценой гибели этих самых заложников.

Виктор оказался в числе тех, кто должен был подавить бунт и освободить людей.

Подразделение было передислоцировано к месту ЧП. Оно находилось там уже четыре дня. Спецназовцы ждали удобного для штурма момента. Пока начальство вело переговоры с заключенными, захватившими заложников и колонию, Виктор сидел в казарме вместе с остальными бойцами и ждал приказа.

Как и при участии в других операциях, никто из ребят не знал, что случится с ними, кто из них останется в живых, а кого ждет посмертная слава. Риск попасть под пулю или под заточку зэков был очень велик.

К тому же ЧП случилось в колонии строгого режима, где срок отбывали уголовники с большим тюремным опытом, осужденные за тяжкие преступления. Сам собою напрашивался вывод, что терять этим людям нечего и они пойдут на все, чтобы добиться своего.

Тогда, сидя в казарме, Виктор и познакомился с Маратом Стеблиным.

Марат был майором МВД. А если говорить точнее, то он руководил то ли пресс-службой МВД, то ли тамошней киностудией. Одним словом, Марат прибыл в колонию, чтобы снять фильм об освобождении заложников и подавлении беспорядков, предназначающийся для учебных пособий спецназа. Время от времени МВД снимало такие фильмы, а потом в качестве наглядного пособия показывало их в своих школах, на курсах повышения квалификации командного и специального состава МВД.

Виктор лениво взглянул на вошедшего в казарму человека.

– Майор Стеблин, – представился тот. – Мне нужны люди, которые согласились бы участвовать в съемках фильма, в подавлении мятежа в колонии. Желающие есть?

Раздался нестройный гул голосов. Кто-то зло выругался.

– Еще раз спрашиваю, – ровным голосом повторил майор, – согласен ли кто-нибудь участвовать в съемках?

Желающих не нашлось. Одно дело подавлять восстания и мятежи, считая это своей работой, обязанностью, долгом, в конце концов. Совсем другое форсить перед камерой, показывая свое умение проливать людскую кровь.

Майор помрачнел.

– Ну, как хотите – дело ваше, – буркнул он и направился к выходу.

– Подождите, товарищ майор, – неожиданно для себя самого остановил Стеблина Виктор. – Я согласен, только расскажите уж мне, для чего вам потребовались люди? Вы ведь и так можете снять все, что вашей душе угодно.

– Доброволец нам нужен для того, чтобы прикрывать нашего оператора с камерой. Чтобы тот, в свою очередь, мог фиксировать все происходящее и не нарвался при этом на пулю или заточку, – пояснил майор.

– Что ж, ладно, работа нехитрая. Я согласен, – сказал Виктор.

В этот же вечер руководство спецотряда собрало всех бойцов. Присутствовал на собрании и Марат Стеблин.

Бойцам был коротко изложен план захвата, распределены обязанности каждого подразделения. В своем напутствии командир «Витязя» сказал, что мятеж должен быть подавлен любыми путями, а потому особо жалеть никого не стоит. Люди, поднявшие бунт, – всего лишь уголовники, все они пошли на преступление осознанно. Кроме того, разрешалось отрабатывать все приемы, которым в последнее время бойцов обучали. Эта операция являлась одновременно и работой, и тренировкой, правда, тренировкой смертельно опасной. Бойцам было официально разрешено применять оружие, что случалось достаточно редко. Все говорило о том, что задание предстоит не из легких и людские жертвы с обеих сторон вполне вероятны.

В заключение командир добавил, что штурм будет снят в качестве учебного фильма специальной группой кинооператоров из МВД. Несколько бойцов из отряда, в том числе и Виктор, должны прикрывать кинооператоров. Таким образом, Виктор попал в группу прикрытия.

Штурм начался с того, что «бэтээры» пробили ворота колонии и отряд спецназовцев устремился в зону, уже на протяжении нескольких дней находившуюся в руках уголовников. Марат и рыжеволосый оператор с камерой бежали впереди, за ними, прикрывая их, неслись Виктор с напарником.

Бойцы отряда быстро преодолели сопротивление уголовников, высыпавших в небольшой дворик и открывших было беспорядочную стрельбу. Поняв, что не в их силах противостоять хорошо вооруженным спецназовцам, зэки устремились в бараки. Вот там-то, в первой комнате, и произошло ЧП. Группа уголовников захватила рыжего оператора. Один из зэков всадил в него заточку, и оператор опустился на пол, поливая скобленые доски алой пузырящейся кровью.

Майор Стеблин, ворвавшийся в комнату, замер от неожиданности. Еще немного, и его бы постигла участь оператора: зэки озверели и готовы были убить каждого из тех, кто решится подойти к ним.

У Виктора и его напарника не оставалось выбора. Еще долго по ночам его будут преследовать кошмары, связанные с этим днем. Тогда они в упор расстреляли зэков. Смотреть, как прямо перед тобой один за другим как подкошенные падают на пол люди и исходят кровью возле твоих ног, было поистине невыносимо.

Но в планы уголовников входил захват новых заложников, а потому особого выбора у Виктора не было – либо он их, либо они его. И Виктор выбрал первое.

Если бы Виктор медлил немного дольше, это стоило бы жизни не только ему, но и его напарнику, подоспевшему мгновением позже, и, конечно, майору Марату Стеблину, который находился в непосредственной близости от уголовников. По всему выходило, что он должен был быть следующим, кто попал бы под заточку уголовников.

Однако Виктор нашел в себе силы нажать на курок, и тут же сбоку затрещал автомат напарника, выплевывая в озверевших, сбившихся в кучу уголовников очереди смертоносных пуль. Вскоре все было кончено.

После того как страсти улеглись, людские потери подсчитаны, раненым оказана первая помощь, к Виктору подошел Марат Стеблин. Был он немного бледен, но для человека, увидевшего смерть лицом к лицу, держался более чем достойно.

– Когда в Москве будешь, обязательно мне позвони. Встретимся, я тебя отблагодарю. Ты мне жизнь спас! – сказал Марат.

– Ладно, позвоню, – улыбнулся Виктор.

В Москве Виктор оказался довольно скоро. Примерно через месяц Виктор и его напарник были вызваны в столицу. За героизм, проявленный в ходе операции, они были представлены к награде, и 23 февраля должно было состояться торжественное вручение этих наград.

Виктор, как и обещал, в первый же вечер по приезде в Москву позвонил Марату Стеблину. Они встретились в маленьком уютном ресторане в центре города.

Посидели, выпили, поговорили о том о сем. Незаметно Марат вновь перевел разговор на тему недавних событий, в которых им обоим пришлось участвовать. Он снова поблагодарил Виктора за то, что тот спас ему жизнь, а потом неожиданно вытащил из бокового кармана конверт.

– На вот, возьми, – сказал Марат, протягивая конверт Виктору.

– Что это? – спросил тот.

– Деньги. Купишь себе что-нибудь, – ответил Марат.

Открыв конверт, Виктор увидел толстую пачку долларов.

– За что ты даешь мне деньги? – удивился Виктор. – То, что я сделал, было моим долгом, обязанностью. Я не мог поступить иначе и спас бы любого из товарищей, а не только тебя!

– Бери, бери, – буркнул Марат, – они тебе пригодятся.

– Нет, деньги я не возьму, – отрезал Виктор.

– Ну, хорошо, не хочешь просто так их брать, выполни одну мою просьбу. Она высоко оплачивается, – сказал Марат, буравя Виктора глазами.

– Что за просьба? – настороженно поинтересовался Виктор.

– Да так, у одного знакомого бизнесмена с бандюками небольшая проблемка возникла в плане денег, – поморщившись, сказал Марат. – Должны они ему. Короче, возьми пару ребят. Того же Андрюху, который у тебя напарником был, – он ведь в Москве сейчас? Ну, и помоги этому коммерсанту. А он вас очень хорошо отблагодарит. Он по пять тысяч баксов каждому обещал.

– А что делать надо? – спросил Виктор, подумав про себя, что лишние деньги ему никак не помешают. Награды, конечно, дело хорошее и почетное, но, к сожалению, куска хлеба на них не купишь. Если же работа окажется не сильно напряжная, то почему бы ею не заняться?

– Да почти ничего делать и не придется, – ответил Марат. – Просто нужно научить некоторых людей вежливым манерам. А то встречаются люди, которые не понимают русского языка и «наезжают» не на тех, на кого нужно.

– Что ж, я согласен. Если только, конечно, дело это не пахнет криминалом.

– Любое дело можно повернуть так, что оно потянет на уголовщину, – усмехнулся Марат. – Но здесь я тебе практически на сто процентов могу гарантировать, что никаких нежелательных для тебя последствий не будет.

На следующий день Виктор познакомился с коммерсантом, который так страдал от наездов бандитов. Его звали Зурабом, он был грузином, и на самом деле ситуация была несколько иной, чем та, которую описал Виктору Марат. Зураб был должен довольно крупную сумму денег то ли своим партнерам, то ли кредиторам. Поскольку деньги Зураб отдавать не хотел, кредиторы наняли бандитов, для того чтобы они выбили причитающуюся сумму.

Виктора такой поворот событий, конечно, не слишком обрадовал, но и отступать он не собирался. Взяв по совету Марата себе в помощники бывшего своего напарника Андрея, перебрался в офис Зураба, где радушный и испуганный хозяин потчевал их кофе и комплексными обедами в надежде, что эти крутые парни защитят его от бандитов.

Гости пожаловали через два дня. Виктор сидел в небольшом кабинете, через зарешеченное окно которого прекрасно просматривался участок улицы, на котором находился вход в офис. Заметив четверых рослых кавказцев, вылезших из припарковавшейся черной «девятки» и направившихся ко входу в офис, Виктор нутром почувствовал, что это как раз те люди, которых они с Андреем ждут вот уже несколько дней.

– Андрей, – обратился он к напарнику, – похоже, нам пора отрабатывать деньги, а также кофе и комплексные обеды.

Андрей оторвался от толстого журнала сомнительного содержания, который рассматривал с преувеличенным вниманием, и вскинул на Виктора свои смешливые голубые глаза.

– Что, посетители пожаловали? – ухмыльнулся он.

– По всей видимости, да, – ответил Виктор, поднимаясь с удобного кресла, к которому успел уже привыкнуть.

Через несколько мгновений Виктор и Андрей были уже возле дверей кабинета Зураба. Оттуда до них доносился гул голосов. Говорили явно на повышенных тонах. Секретарша у входа окинула Виктора испуганно-умоляющим взглядом и не промолвила ни слова, когда тот толкнул дверь и без стука вошел в кабинет.

Зураб сидел на своем рабочем месте, вжавшись в кожаное кресло, и напоминал взъерошенного ворона, чье гнездо собираются разорить паршивцы-мальчишки. Увидев вошедших Виктора и Андрея, он расправил плечи и на лице его отразилось невероятное душевное облегчение.

Грузины, все как один, обернулись на звук открываемой двери и уставились на вошедших.

– Вам чего, ребята? – наконец спросил один из них – здоровый мужик с густой черной шевелюрой.

– Это я хочу спросить, чего тебе здесь нужно? – вопросом на вопрос ответил Виктор.

Далее завязался оживленный разговор между Виктором и группой бандитов, Зураб помалкивал, стараясь как можно меньше привлекать к себе внимание.

Поначалу Виктор пытался доходчиво объяснить кавказцам, что они не на тех наезжают, но слова оказались бесполезны. То ли ребята плохо понимали по-русски, то ли они считали себя настолько крутыми, что любые уговоры были бесполезны. Хуже того, кавказцы начали грубить, а грубости Виктор не переносил.

Кто первый начал драку, теперь уже Виктор точно сказать не мог – то ли Андрюха, то ли кавказцы, – да это и не суть важно – главное, как говорится, результат. А результатом явились порядком попорченные морды бандитов, несколько сломанных ребер и другие не слишком серьезные увечья.

Грузин-коммерсант был очень доволен и тут же выдал премию – по пять тысяч долларов каждому, как и обещал.

Виктор и Андрей обрадовались легко заработанным деньгам, но за радостью последовала беда.

Дело в том, что один из пострадавших-нападавших получил-таки довольно серьезную травму и был доставлен в больницу. В связи с этим органы возбудили уголовное дело, началось разбирательство. Представители правоохранительных органов вышли на Зураба, а тот легко сдал Виктора и Андрея.

На обоих было заведено уголовное дело, и, хотя не без помощи Марата оно было прикрыто, последствия не заставили себя долго ждать. Вернувшись на место службы, Виктор узнал, что по факту случившегося в его родном «Витязе» начато служебное расследование. Новый командир «Витязя», и так-то не особо жаловавший Виктора, на сей раз был просто взбешен. Он вызвал Виктора и Андрея на беседу с глазу на глаз. То и дело одаривая обоих взглядом, в котором читалось величайшее презрение и неприязнь, начальник, который не особо жаловал Виктора и Андрея, сказал:

– Учитывая ваши заслуги и стаж службы, я готов закрыть глаза на многие ваши проступки. Но, отдавая себе отчет в тяжести вашей вины, которая, по сути, граничит с уголовным преступлением, предлагаю вам добровольно написать рапорта об увольнении из органов.

Виктору такой поворот событий показался величайшей несправедливостью. Как же так – за небольшие деньги он не единожды лез под пули, рисковал жизнью, а сейчас, по сути, наказав распоясавшихся бандюг и тем самым честно заработав деньги, он считается преступником?!

– Да ради бога! – сказал обиженный Виктор и, взяв со стола начальника ручку, тут же на краю обшарпанного стола написал рапорт об увольнении, сразу же пополнив многочисленные ряды российских безработных на еще одну единицу.

Как стало известно после, Андрей был не настолько самолюбив и горд, и ему удалось остаться в «Витязе».

Теперь Виктору предстояло найти для себя работу. К сожалению, а может быть, и к счастью, он владел одной-единственной профессией – профессией убивать людей.

Сперва Виктор решил обратиться за помощью к Марату, но потом передумал. Требовать от Марата чего-то в качестве возмещения морального ущерба было по меньшей мере глупо. В конце концов, Марат не виноват в том, что все так получилось. Ведь, если разобраться, они с Андреем сами во всем виноваты – немного не рассчитали и перегнули палку.

Можно было, конечно, просто попросить Марата найти ему работу. Но Виктор догадывался, какого плана работу предложит ему Марат, и это его не устраивало – хватит для него пока и одного заведенного уголовного дела.

Вскоре Виктор завербовался на грузино-абхазскую войну и почти целый год воевал на стороне абхазцев. На войне он повидал многое. Было столько крови, что ею можно было наполнить русло реки, и столько смертей вокруг, что перестаешь бояться и принимаешь смерть как нечто неотвратимое, что может случиться в любую секунду. А значит, не стоит опасаться, а тем более ждать смерти. Нужно успеть сделать как можно больше до ее прихода. А уж минует ли тебя эта пучина, или ты окажешься под ударом – неведомо никому, кроме, может быть, одного господа бога. Но бог давно отвернулся от этой залитой кровью земли, а потому и вопрошать, и обращаться с мольбами стало не к кому.

Виктору, всегда старавшемуся найти во всем происходящем смысл и логику, эта война казалась несправедливой. Он, как и его товарищи по оружию, во всем обвинял грузин, считая их действительными виновниками конфликта. Наверное, это присуще человеческой натуре – не замечать огрехов за собой и своими товарищами, но видеть сплошное зло, бесчеловечность и жестокость в действиях противника.

В конце 1993 года война стала потихоньку сворачиваться. Виктору опять предстояло остаться без работы. Нужно сказать, что за все время войны больших денег он не заработал. Хитрые абхазские интенданты вычли из заработка Виктора все, что только могли, – питание, медицинское обслуживание, стоимость обмундирования и еще по десятку пунктов, о существовании которых Виктор даже и не догадывался. Оставшаяся после всех вычетов сумма оказалась ничтожной, да и выплатить ее обещали не сразу, а в несколько приемов. Виктор остался «у разбитого корыта».

Зачем Виктор приехал в Москву – город, в котором у него практически не было ни знакомых, ни связей и ни друзей, – он и сам себе не мог объяснить. Москва всегда манила его. Он родился в российской глубинке, и его всегда привлекала столичная жизнь, покрытая флером таинственности и блеска. Виктору хотелось окунуться в эту бурлящую атмосферу вечно спешащего куда-то города, почувствовать себя малюсеньким винтиком огромной сложной машины, называющейся обществом.

Приехав в Москву, Виктор бродил по городу, погруженный в свои далеко не веселые мысли. Предстояло найти работу. Конечно, вряд ли ему удастся сделать это в Москве – ведь у него нет ни прописки, ни квартиры, – практически ничего, но боже мой, как же не хочется возвращаться в свое далекое захолустье, куда все новости доходят с недельным опозданием и где работу он может найти, разве что устроившись охранником на кожевенный завод, если, конечно, его еще не закрыли и там действительно нужна охрана.

Какое-то время Виктор жил в Москве с родителями. Он закончил здесь школу, и город успел стать ему родным. Но отец Виктора был военным, а потому места жительства приходилось менять весьма часто. Так случилось, что отцу предложили достаточно высокий пост, но не в столице, а в провинциальном городе, куда семья и перебралась. Как оказалось, уже насовсем. Теперь и мать, и отец были уже на пенсии и думать забыли о возвращении в столицу. А Виктор продолжал скучать по Москве.

Сейчас он понял, что с удовольствием вернулся бы в органы. Но кто его туда возьмет с его-то почти уголовным прошлым?

Неожиданно на Калининском проспекте Виктора окликнули. Он обернулся и увидел мужчину, сидящего в черной «Волге». Присмотревшись, он узнал Марата.

Марат вышел из машины и, широко улыбнувшись, протянул Виктору руку.

– Ну, привет, командир! Как дела?

– Бывали и лучше, но я не жалуюсь, – ответил Виктор.

– Что же мы с тобой на тротуаре стоим? – спохватился Марат. – Пойдем отметим нашу встречу! Надо же, в таком большом городе случайно встретиться! Это не так уж часто бывает!

Виктор сел на переднее сиденье рядом с Маратом, и черная «Волга» рванула с места, оставив за собой сизый дымок.

Через несколько минут Марат и Виктор уже сидели в уютном ресторане и делились новостями, которых за долгий срок, что они не виделись, накопилось предостаточно.

Рассказал Виктор и про то, чем закончилось дело с Зурабом, про то, как поперли его из органов, как пришлось завербоваться «диким гусем» в абхазские волонтеры и воевать за чужую землю...

Уже под конец рассказа Марат перебил Виктора:

– А я ведь тебя искал, работу хотел предложить. Но мне сказали, что ты уехал куда-то воевать. Правда, называли почему-то Югославию.

– Да это потому, что я оформлял загранпаспорт, – улыбнулся Виктор. – А так как, кроме Абхазии, тогда воевали еще и в Югославии, все подумали, что я еду именно в Боснию. Ну, я и не стал убеждать бывших сослуживцев в обратном – взял бумажку с подтверждением стажа и помахал на прощание ручкой – ищите, мол, где хотите!

– Вот уж не думал, что для выезда в Абхазию нужен заграничный паспорт! Особенно если учесть, что ехал ты туда не по туристической путевке, а воевать!

– А ты как думал! – усмехнулся Виктор. – Абхазия ведь теперь называет себя государством. У них теперь тоже «суверенитет»!

– А чем ты занимаешься сейчас? – вновь перебил Марат.

– А что сейчас? Сейчас я безработный, – пожал плечами Виктор. – А как у тебя дела?

– У меня нормально. Из МВД я ушел, создал свою частную охранную фирму под названием «Хитон». Собрал там бывших сотрудников МВД, кое-кого перетащил из ваших силовых подразделений.

– А из «Витязя»?

– Оттуда никого не взял, не получилось. Хотел тебя разыскать, да поздно спохватился. Ты уже уехал.

– А чем занимается ваша фирма? – заинтересовался Виктор.

– Да всем понемножку. Охранные услуги, сопровождение ценных грузов, охрана частных лиц, в основном бизнесменов, кое-какие конфиденциальные поручения, например, улаживание конфликтных ситуаций и принятие нестандартных решений, – последнюю фразу Марат выделил особо. – Сейчас начинаем расширяться. Создаем оперативно-аналитический центр. Будем собирать информацию и нейтрализовывать одиозные фигуры, что мешают работать бизнесменам, которым мы оказываем свое покровительство.

– А как у вас с зарплатой? Сколько ваши люди получают? – спросил Виктор.

– В зависимости от статуса и боевых заслуг.

– А все же сколько?

– От пятисот до тысячи баксов... Некоторые – немного побольше, – уклончиво ответил Марат.

– А что, деньги приличные! Мне в Абхазии о таких суммах даже мечтать не приходилось... Может быть, – неожиданно продолжил Виктор, – может, возьмешь меня к себе, по старой памяти?

– Тебя? – усмехнулся Марат. – Возьму с удовольствием, только не на эту работу, – помолчав немного, добавил он. – Зачем тебе получать каких-то пятьсот в месяц? Я предложу тебе шикарную работу, высокооплачиваемую! Поработаешь месяц-два от силы, выполнишь задание, получишь кругленькую сумму. Может, на старость тебе ее и не хватит, но уж на веселую молодость точно.

– А что за работа?

– Работа, можно сказать, штучная... Требует кропотливой, серьезной подготовки и умения мгновенно принимать решения.

– Убрать, что ли, кого-нибудь нужно? – догадался Виктор.

– А что, в Абхазии тебе не приходилось такими делами заниматься?

– На войне как на войне, – неопределенно пожал плечами Виктор. – Там всем приходилось заниматься.

– В общем, мандража никакого ты перед этим не испытываешь?

– Нет, – коротко бросил Виктор. – Работа есть работа, о чем тут рассуждать, а тем более отчего мандражировать?

– Вот это уже иной разговор! – улыбнулся Марат. – По всем параметрам ты нам подходишь. Но в принципе решаю не я. Я лишь посредник, есть другие люди...

– Так, может, сведешь меня с этими людьми? – настаивал Виктор. – Сколько, интересно, они могут заплатить за выполнение такого нестандартного задания?

– Давай я придержу ответы на эти вопросы на пару дней. А за это время с людьми все согласую, расскажу про тебя, подготовлю их, а затем... Ты позвони мне. – И Марат протянул Виктору визитную карточку, на которой была нарисована эмблема его охранной фирмы и отпечатаны телефон и адрес. – Позвони по этому телефону. Мы с тобой назначим встречу, и я сведу тебя, так сказать, с работодателями. Поговорите, может, сойдетесь. Тогда и контракт подпишете.

Посидев еще недолго в ресторане, Марат и Виктор расстались. Виктор покинул уютный зал, унося с собой большие надежды. Теперь перед ним замаячила перспектива работы. Хотя Марат и не назвал сумму, но, судя по всему, она должна быть немалой.

Конечно, убить человека – грех, что и говорить. Но за время службы в органах, а после и на войне Виктор понял, насколько низка на самом деле цена человеческой жизни. Людскую кровь проливать оказалось очень просто. Там, в Абхазии, уже давно перестали считать убитых.

Теперь же Виктору предлагали убивать людей за большие деньги. Он и раньше, в Абхазии, если разобраться, убивал грузинов вовсе не из ненависти к ним или из любви к Абхазии, а все за те же деньги. Вот только суммы были очень ничтожными. Так почему бы и не взяться за знакомую уже работу, тем более что разница заключается в гораздо более высокой цене?

В конце концов, редко заказывают убийство ни в чем не повинных, честных и хороших людей. Скорее всего ему предложат убрать какого-нибудь не очень чистоплотного бизнесмена или политика, который мешает жить и работать другим, не сказать, более достойным, но достаточно богатым людям. Да мало ли он видел таких, особенно в Абхазии! Виктор чувствовал поднимающуюся изнутри злость каждый раз, как только вспоминал события грузино-абхазской войны.

К тому времени, когда нужно было звонить Марату, у Виктора не осталось уже никаких сомнений в правильности сделанного выбора.

– Очень рад тебя слышать, – раздался в трубке голос Марата. – Давай встретимся сегодня, нужно кое-что обсудить.

– А как в отношении «свидания» с работодателями? – поинтересовался Виктор.

– Оно состоится. Но я хотел бы немного подготовить тебя к этой встрече. Ты помнишь ресторан, где мы с тобой сидели в прошлый раз? Как скоро сможешь туда подъехать?

– Примерно через час, – ответил Виктор, мысленно представляя себе путь, который ему предстояло проделать на городском транспорте.

– Хорошо, сейчас одиннадцать... Значит, в двенадцать я буду ждать тебя в ресторане.

Через час Виктор уже сидел за столиком. Марат пришел через несколько минут. На сей раз с ним был еще один человек, Виктору незнакомый.

– Кто это? – тихо спросил Виктор, кивнув в сторону незнакомца.

– А это моя личная охрана, – улыбнулся Марат, – не обращай на него внимания. Давай лучше сразу перейдем к делу. – Марат посерьезнел. – Вроде бы все в порядке, согласие получено. Так сказать, мои партнеры тобой заинтересовались. Естественно, я дал им подробную характеристику, подготовил их. Все нормально, единственное – я, честно говоря, забыл у тебя спросить, как у тебя с огневой подготовкой?

– Владею всеми видами стрелкового оружия, – ответил Виктор. – Пистолеты, автоматы, карабины, винтовка. Пулемет там, если надо – базука...

– Разговор пойдет о работе с винтовкой и о точности попадания, – перебил Марат.

– Ну, честно говоря, нужно немного потренироваться – давно практики не было, – признался Виктор. – Основными целями были движущиеся мишени... Ну, ты понимаешь, о чем я. Тогда о меткости выстрелов обычно никто не задумывался. Можно было хоть всю обойму выпустить.

– Тут немного другая ситуация, – сказал Марат. – Выстрелов не более двух, в крайнем случае – три, и все они должны быть точными. Как, справишься? Кстати, и расстояние будет довольно приличным...

– Каким примерно?

– Парень, я и сам точно не знаю. Не в упор же, сам понимаешь! – улыбнулся Марат.

– Не знаю... Смогу ли я...

– А если потренируешься, то сможешь?

– Ну, тогда просто обязан буду, – усмехнулся Виктор.

– Значит, так, при встрече с работодателями скажешь, что с огневой подготовкой у тебя все в порядке, но для поддержания формы требуется тренировка. Настаивай на этом. Они не дураки – не откажут.

Виктор согласно кивнул головой.

– И еще, – продолжал Марат, – знаешь, я тебя представил достаточно солидно – рассказал, что ты работал в спецподразделении, воевал в Абхазии, в Боснии...

– А это зачем? Я ведь там не был! – удивленно вскинул брови Виктор.

– Так, для солидности, – поморщился Марат. – Не бойся, особенно копаться в твоем прошлом не будут. Еще я сказал, что паспорт у тебя заграничный есть... Но при встрече ты, будь любезен, потребуй новый, причем с открытой визой.

– А зачем это?

– Чтобы после окончания операции ты мог бы сразу взять билет и уехать куда глаза глядят, за тридевять земель. И, наконец, самое главное – я прошу тебя, не выспрашивай у этих людей имя человека, которого тебе придется убрать. Если ты подойдешь им, то через некоторое время будешь владеть полной информацией.

– Так что это за человек? – с подчеркнутым интересом спросил Виктор.

– Что за человек, говоришь? – переспросил Марат. – Да вот он. – И достал из бокового кармана аккуратно сложенную газету. Виктор прочел шапку, набранную большими буквами: «Советский спорт». Развернув одну из первых страниц, Марат указал на нужную статью. «Спортсмены России – наша сила», – прочел Виктор жирный заголовок.

Внизу более мелким шрифтом было написано: «Создается партия спортсменов». Рядом была размещена фотография, с которой на Виктора смотрел улыбающийся мужчина в возрасте, определенно кавказской внешности.

– Кто это? – спросил Виктор.

– А это и есть твой крестник, Отари. Слышал такое имя?

Виктор отрицательно покачал головой:

– Нет, я ведь так долго в России не был... Почти все, что происходило здесь, прошло мимо меня.

– Ладно, может, это и к лучшему. Только хочу тебя предупредить: этого человека ты еще не раз увидишь по телевидению и в газетах. Он теперь часто повсюду мелькает. И пусть тебя не пугают всевозможные слухи, легенды вокруг его имени. Самое главное – решиться, а потом точно и аккуратно исполнить заказ. – Марат быстро сложил газету и убрал ее обратно. – Что скажешь?

– По кандидату у меня никаких вопросов нет, – ответил Виктор, – тем более что, как я понимаю, риск для меня весьма ограничен – ведь я уеду в тот же день, как выполню задание?

– Конечно, – кивнул головой Марат, – это уже в моей компетенции, моя забота. Билет для тебя будет наготове.

– А что в отношении оплаты? Мы так и не договорились... – поинтересовался Виктор.

– Я не обязан обсуждать с тобой этот вопрос, – ответил Марат, – работодатели сами все скажут, но раскрою тебе секрет, в силу наших с тобой добрых отношений. Сумма, которую предложат тебе за заказ, – 250 тысяч долларов. Устраивает?

Виктор, не рассчитывавший, что сумма будет столь велика, не раздумывая, энергично кивнул головой.

– Кроме того, как я и обещал, работодатели оплачивают паспорт и билет. И еще – в период подготовки тебе будет выделена квартира, машина, пейджер для связи, деньги на повседневные расходы.

– Ну что ж, все это меня устраивает, – сказал Виктор. – Я согласен.

– Но это ты мне сказал, – хитро прищурился Марат, – а им, работодателям, ты так уж сразу о своем согласии не говори. Веди себя солидно, поломайся, так сказать, для понта. И еще вот что. Я хочу, чтобы ты, – Марат достал из бумажника пачку купюр, – пошел в магазин и купил себе солидный костюм. Перед тем как поехать на встречу, подойдешь к этому ресторану. Я пришлю за тобой машину, «Мерседес».

– Прямо так уж и «Мерседес»? – удивился Виктор.

– Именно... Сам понимаешь, опять же для солидности, – вздохнул Марат. – В этой игре задействованы большие шишки, поэтому я хочу, чтобы и ты выглядел достойно.

Виктор понимающе кивнул головой.

– Ну что, договорились? Встреча с работодателями состоится завтра, в моем офисе, в шесть вечера. А тут ты должен быть в пять часов. Минут сорок уйдет на то, чтобы добраться отсюда до офиса. Машину припаркуешь у офиса так, чтобы ее видно было из окон. Ну что, – Марат улыбнулся и протянул Виктору руку, – все вроде обсудили? Ну, бывай, до завтра!

– Спасибо тебе, – сказал на прощание Виктор, – за то, что не забываешь старых друзей!

– Ладно, сочтемся, – улыбнулся Марат.

– Если все будет нормально, глядишь, потом штатным киллером стану, – тихо добавил Виктор, пристально глядя Марату в глаза.

Тот вздрогнул как от удара и заозирался по сторонам, как бы проверяя, не слышал ли кто-нибудь из посторонних эти слова. Но посетителей было мало, и сидели они на достаточном удалении.

– Зачем такие громкие слова? – так же тихо спросил Марат. – Специалист по решению нестандартных ситуаций – так лучше тебя называть, – и Марат поднялся со стула, на прощанье похлопав Виктора по плечу.

На следующий день Виктор встал рано. Он плохо спал ночью – слишком будоражила предстоящая встреча. Поднявшись, не знал, чем себя занять, и, наконец выйдя из гостиницы, некоторое время бесцельно бродил по городу. Потом сходил в парикмахерскую, где его слегка отросшую шевелюру привели в порядок. Затем Виктор отправился в магазин. Он до копейки потратил деньги, которые дал ему Марат, купив себе дорогой костюм, галстук, добротные шикарные туфли.

Кроме этого, Виктор купил еще и кашемировое пальто. Головной убор решил не покупать – он никогда не любил шляп, считая, что они ему не идут, а меховая шапка с кашемировым пальто выглядела бы несколько странно. В конце концов Виктор решил, что ехать на встречу ему все равно предстоит в машине, а значит, о головном уборе можно не беспокоиться.

Вернувшись в гостиницу, Виктор распаковал и разложил покупки и отправился приводить себя в порядок. Тщательно побрившись, он вылил на себя четверть флакона только что купленной дорогой туалетной воды и стал одеваться. Увидев свое отражение в зеркале, Виктор даже вздрогнул от неожиданности. На него смотрел совсем незнакомый, ухоженный и импозантный мужчина. Совсем не старый и довольно симпатичный. Виктор настолько привык к военной форме и вечной окопной грязи, что никак не мог теперь свыкнуться со своим новым обликом.

До оговоренного с Маратом часа оставалось совсем немного времени. Виктор быстро собрался и через несколько минут уже быстро шел по направлению к метро.

Через час он был возле ресторана, где его должна была поджидать машина, присланная Маратом. Февраль выдался небывало ветреным и холодным, и Виктор ежился под каждым порывом ледяного ветра. И кашемировое пальто, и туфли явно были созданы для того, чтобы ездить в машине, а не топтаться на снежной улице под пронизывающим февральским ветром.

«Мерседес» подъехал к ресторану в точно указанное время. Виктор был немного удивлен. Видать, дела Марата шли совсем неплохо – «пятисотый» «мерс» мышино-серого цвета был достаточно дорогой игрушкой. Машина затормозила возле Виктора. Стекло со стороны водителя автоматически опустилось, и он увидел мужчину с острыми, неприятными чертами лица. Водитель окинул Виктора взглядом и спросил:

– От Марата Олеговича?

Виктор согласно кивнул головой.

– Садитесь. – Мужчина открыл дверцу.

Виктор забрался в салон, предварительно отряхнув ноги от снега. В машине было тепло. «Мерс» тут же рванул с места и покатил в сторону центра. Вскоре они свернули на набережную Москвы-реки, промчались мимо Кремля и въехали в один из переулков, недалеко от Пятницкой улицы. Через минуту машина притормозила у небольшого старинного здания, стоящего на берегу полузамерзшей протоки Яузы, змеящейся вблизи гостиницы «Балчуг-Кемпински».

Офис Марата размещался в трехэтажном здании. Видимо, совсем недавно его отремонтировали и отреставрировали, и строение сверкало свежей краской и обновленной штукатуркой. По периметру здания Виктор заметил несколько видеокамер, объективы которых смотрели в разные стороны. Во дворе, обнесенном невысокой декоративной кованой решеткой, стояли несколько машин – черный джип, черный же «шестисотый» «мерс», еще один «мерс» – «триста двадцатый», и «БМВ».

У входа в офис топтались несколько человек в одинаковых темных куртках с фирменными нашивками на рукавах. Вовсе не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это сотрудники охранной фирмы, которую возглавлял Марат.

Никакой надписи на дверях не было. Ворота стояли настежь. Машина плавно вкатилась во двор и замерла у подъезда.

Виктор вышел и сделал несколько шагов по направлению ко входу. Никакой таблички на двери не было – видимо, клиенты и так знали, где искать нужную им контору. Мужчина, стоящий у двери, кивнул Виктору и быстро заговорил по рации, которую до этого момента вертел в руках.

– Прибыл гость...

– Проводите его раздеться, – послышался приглушенный голос из переговорного устройства.

– Понял, – ответил охранник и жестом показал Виктору, куда ему следует идти.

Миновав стеклянные двери, Виктор оказался в холле. Это было просторное и светлое помещение с большими окнами, задрапированными элегантными шторами. Бежевые стены, переходящие в такого же тона потолок, всюду пластик и искусственные растения, обвивающие стены. На полу ковровое покрытие, гармонирующее с отделкой помещения.

В холл выходило несколько дверей, в одной из которых навстречу Виктору показалась молодая, симпатичная женщина с большими серыми глазами, чуть вздернутым носиком и пухлыми, просящими поцелуев губами. Короткая стрижка придавала девушке несколько мальчишеский вид, чего нельзя было сказать о стиле ее одежды. На девушке была надета черная юбка и белая блузка, что придавало ей сходство с пионервожатой. Девушка приветливо улыбнулась Виктору.

– Добрый вечер! Пойдемте со мной, я покажу вам, где можно раздеться, – произнесла она приятным мягким голосом.

Виктор молча зашагал вслед за девушкой по длинному коридору, в который так же, как и в холл, выходило множество дверей. Все они были обшиты пластиком, имитирующим красное дерево, и украшены позолоченными ручками.

Вскоре девушка остановилась перед одной из дверей. Открыв ее, пригласила Виктора войти внутрь. Он оказался в небольшой комнате, всю обстановку которой составляли платяные шкафы с дверцами на рельсах. Виктор снял пальто и причесал свежеостриженные волосы перед большим зеркалом.

– Одну минуточку, – сказала девушка и, набрав на радиотелефоне какой-то номер, нажала на кнопку громкой связи. Виктор услышал сигнал, видимо, с базы телефона. Вскоре послышался знакомый голос. Говорил Марат.

– Гость разделся, – отрапортовала девушка.

– Веди его в переговорную, – сказал Марат, – минуты через две.

– Хорошо, Марат Олегович, – ответила девушка и выключила трубку.

Они медленно направились обратно по коридору. Вскоре повернули направо, где, оказывается, простирался еще один такой же длинный коридор. Миновав несколько дверей, девушка остановилась у одной из них и постучала. Дверь открылась, оттуда вышел незнакомый мужчина лет тридцати пяти, одетый в темный костюм.

– Проходите, пожалуйста, – вежливо обратился он к Виктору и вслед за ним вошел в комнату.

Девушка осталась в коридоре.

– Марат Олегович сейчас подойдет, – продолжал мужчина, обращаясь к Виктору. – А пока нам с вами нужно выполнить одну чисто формальную процедуру...

– Какую еще процедуру? – насторожился Виктор.

– У нас такая традиция, пожалуйста, не обижайтесь, но мы должны проверить, нет ли у вас с собой каких-либо записывающих устройств. Не возражаете против этого?

– Нет, не возражаю, – Виктор пожал плечами.

– Тогда пройдите, пожалуйста, сюда. – И мужчина быстро подвел Виктора к столу, на котором стояли какие-то приборы. Он взял небольшую металлическую палку с круглым кольцом на конце, напоминающую миноискатель, и быстро провел по костюму Виктора. Прибор молчал. Затем мужчина похлопал Виктора по карманам. Нащупав бумажник, он спросил:

– Что это?

– Бумажник, – ответил Виктор.

– Можно посмотреть? – вежливо улыбнулся мужчина.

Виктор вытащил бумажник. Там лежали два паспорта – российский и заграничный, а также удостоверение офицера. Мужчина быстро просмотрел документы и вернул бумажник Виктору.

– Все нормально, – сказал он, – можем идти.

Виктор с сопровождающим его мужчиной прошли в следующую комнату. Перед тем как войти в переговорную, мужчина постучал в дверь. Раздались шаги. Дверь приоткрылась, и Виктор увидел Марата. Тот также был одет в элегантный темный костюм. Марат приветливо улыбнулся Виктору и жестом пригласил его пройти внутрь.

– Наконец-то, мы уж заждались! – сказал он и добавил потише: – Да, Виктор, вот что... Ты не обидишься, если люди, которые будут с тобой говорить, будут находиться за ширмой, чтобы ты не видел их лиц? Сам понимаешь, дело деликатное... Да и потом, по существующей поговорке, меньше знаешь – лучше спишь...

Виктор неопределенно пожал плечами:

– Я не возражаю. Мне как-то все равно...

– Вот и хорошо! – Марат похлопал Виктора по плечу. – Проходи!

Просторная комната, в которой должна была состояться встреча с заказчиками, была практически не освещена. Кое-где горели лампы подсветки, оставляя большую часть помещения погруженной в мягкий полумрак. Виктор с Маратом подошли к большому столу, рядом с которым стояло несколько тяжелых, громоздких стульев из какой-то, по всей видимости, ценной древесины.

– Садись, Виктор, – сказал Марат, указывая на один из стульев. Виктор сел. Перед ним стояла большая пластиковая рама, в которую было вставлено непрозрачное стекло. Конструкция напоминала ширму и, видимо, служила для аналогичных целей. Как только Виктор сел на стул, Марат подошел к выключателю и нажал на кнопку. Тут же зажегся яркий свет. Теперь Виктор ясно мог видеть, что комната для переговоров действительно была разделена ширмой.

Подобное приспособление Виктор не раз видел в американских полицейских боевиках, где оно применялось при опознании свидетелей, но он и не догадывался, что это изобретение дошло и до России. Принцип ширмы был прост: Виктор со своей стороны не видел абсолютно ничего, зато людям с той стороны он был виден прекрасно.

«Надо же какая конспирация! Такое впечатление, что мне будет поручено убрать ныне действующего президента!» – подумал про себя Виктор.

Его мысли прервал голос, раздавшийся из небольшого динамика, расположенного на столе. Голос был мужской, хрипловатый и неприятный. Мужчина спросил:

– Вас зовут Виктор?

Виктор утвердительно кивнул головой, зная, что по ту сторону ширмы все его движения прекрасно видны.

– Не возражаете, если мы будем беседовать с вами в такой обстановке? – продолжил задавать вопросы мужчина.

– Нет, не возражаю, – ответил Виктор.

– Ну что ж, тогда начнем, – сказал мужчина. – Расскажите, пожалуйста, о себе.

Виктор догадывался, что работодатели зададут ему подобный вопрос, поэтому заранее подготовил коротенький рассказ о себе и своих боевых заслугах.

– Службу в подразделении «Витязь» я начал с тысяча...

– Одну минуточку, – перебил его мужчина. – Не надо пока про «Витязь». Начните, пожалуйста, с детства. Нам интересно было бы узнать, где и когда вы родились, кто ваши родители, где вы жили, в какой школе учились, в общем, все, и как можно подробнее, вплоть до мелочей.

Виктор откашлялся, что дало ему несколько секунд для того, чтобы собраться с мыслями, и начал заново:

– Родился в 1962 году в городе Шиханы. Отец – военный, служил в нескольких гарнизонах. Мать была медицинским работником. Ездили вслед за отцом по разным городам...

– В каких городах вам приходилось жить? – снова прервал Виктора мужчина.

Тот стал перечислять города и воинские гарнизоны, где служил отец.

– Затем переехал в Москву. Закончил среднюю школу. После школы служил в армии.

– В каких войсках?

– Во внутренних.

– Чем занимались во внутренних войсках?

– Сопровождал ценные грузы, а также осуществлял этапирование заключенных до мест лишения свободы, – ответил Виктор.

– Хорошо. Дальше?

– После службы демобилизовался. Хотел пойти работать в милицию. После долгой проверки мне предложили служить в спецподразделении «Витязь».

– Там чем занимались? Подробно можете рассказать?

– Вообще-то это служебная тайна, я подписку о неразглашении давал, – замялся Виктор.

– Слушай, дорогой, – неожиданно вступил в разговор второй мужчина, говорящий с грузинским акцентом, – если мы будем соблюдать правила, законы и подписки, как ты говоришь, то нам лучше сразу разойтись, понимаешь? Не обижайся, прошу.

– Ладно – дело прошлое... – И Виктор стал подробно рассказывать о тех заданиях, в выполнении которых ему пришлось участвовать на службе в спецподразделении.

Наконец голос первого мужчины перебил Виктора:

– Достаточно об этом. Расскажите нам, почему вы уволились из «Витязя»?

Виктор хотел рассказать про историю с бизнесменом, которому помогал по просьбе Марата, но неожиданно тот сам вмешался в разговор.

– Коллеги, – сказал тот, – о причине увольнения я вам уже говорил, стоит ли еще раз возвращаться к этой не слишком приятной теме?! Он не сошелся со своим начальником... высказывал ряд критических соображений, и тот предложил ему уволиться.

– Мы все же хотели бы услышать эту историю, хотя бы в общих чертах, из уст самого Виктора, – перебил Марата невидимый собеседник.

Виктор понял, что сейчас он рискует проколоться и навсегда выбыть из игры. Несколько секунд ушло у него на обдумывание ответа, который более всего мог бы подойти под версию Марата.

– Как уже сказал Марат Олегович, я не сошелся со своим начальником по некоторым принципиальным соображениям, – наконец сказал Виктор. – Я взял на себя смелость высказать в его адрес некоторые критические соображения, за что тот, в свою очередь, предложил мне написать рапорт об увольнении.

Виктору показалось, что за ширмой послышался вздох облегчения. Значит, можно надеяться, что его версия не слишком отличалась от того, что поведал заказчикам Марат.

– Хорошо, – бодро отреагировал собеседник за ширмой. – Продолжим наш разговор. Нас интересует, почему вы решили пойти в наемники? Зачем вы отправились воевать в Боснию и Абхазию? Чувствовали к этому призвание? Далее, хотелось бы также выяснить, чем вы, собственно, там занимались?

Эти вопросы Виктору не понравились. Во-первых, о Боснии он ничего не знал, так как никогда там не был. Придуманный Маратом понт мог сослужить ему теперь плохую службу. Поэтому он решил рассказать о своем участии в абхазской войне, как можно меньше затрагивая тему Боснии. Сделав небольшую паузу, Виктор ответил:

– В наемники пошел для того, чтобы заработать деньги. Была информация, что в Абхазии неплохо платят, что, в конечном итоге, оказалось полной фикцией. Игра не стоила свеч...

– А в Боснии? Тоже плохо платили? – Голос мужчины звучал удивленно.

– Нет, там с оплатой было все в полном порядке, – смело солгал Виктор, надеясь на то, что это действительно правда.

– Хорошо, теперь расскажите, чем вы там занимались? – не унимался не в меру любопытный заказчик.

– Что значит, чем я там занимался? Стрелял, убивал... Воевал, одним словом, – ответил Виктор, чувствуя, что начинает злиться.

– Сколько времени вы провели в Абхазии? – вступил в разговор мужчина с грузинским акцентом.

– Не помню точно, год, полтора, а может, и два, – неопределенно ответил Виктор. Он отвлекся от разговора, позволив взять верх над собой эмоциям, а потому ответ его прозвучал, по меньшей мере, странно.

За ширмой послышался шепот. Людей по ту сторону ширмы, естественно, тоже насторожил ответ Виктора. Как это, спрашивается, человек не знает, сколько он воевал – год или два?

– А поточнее можете сказать? – наконец осведомился голос из-за ширмы. Виктор, которого слух обманывал редко, ясно различил, что он не принадлежал ни первому, ни второму собеседникам. Значит, заказчиков было уже трое.

– Да, конечно, я просто задумался, – попытался оправдаться Виктор. – В Абхазии я воевал, в общей сложности, чуть менее двух лет.

– Теперь перейдем к Боснии. Расскажите нам о том, чем вы занимались там?

– Все тем же, – коротко ответил Виктор. – Стрелял и убивал – чем еще, спрашивается, можно заниматься на войне?

– Хорошо. А дальше?

– А дальше я перед вами, – коротко ответил Виктор.

Послышался смех.

– Какими видами оружия владеете? – осведомился человек, голоса которого Виктор до сих пор не слышал.

«Так, теперь получается, что их четверо», – подумал про себя Виктор и поспешил ответить на заданный вопрос.

– Владею всеми видами оружия, какими только учили владеть в спецподразделении и какими приходилось пользоваться на Кавказе и в Боснии.

– Уточнить можете? – Голос звучал заинтересованно.

– Практически всем стрелковым оружием, – ответил Виктор. – Перечислить?

– Нет, не нужно. Лучше дайте оценку своему собственному умению стрелять.

– Если говорить о прицельном огне, то стреляю я очень неплохо. Но вы должны понимать, что в этом деле требуется постоянная тренировка, поддержание рабочей формы.

– Это естественно, – раздался голос Марата. – Я говорил вам об этом.

– Хорошо, хорошо, – раздался одобрительный возглас с той стороны ширмы, – с этим проблем не будет.

В разговор вновь вступил первый мужчина.

– А что вы скажете по поводу того задания, о котором вам рассказывал наш общий друг?

– Если вы о том человеке...

– Мы не будем называть имен, – прервал Виктора собеседник.

– Я бы хотел знать сумму, которая будет причитаться мне в случае выполнения операции... – продолжил Виктор.

– О какой сумме? – переспросил голос с грузинским акцентом. – Вы имеете в виду какую-то конкретную сумму?

– Конкретно еще ничего не обговаривалось, – солгал Виктор, не желая подставлять Марата. – Но я знаю, какие деньги я хотел бы получить за эту работу.

– Так назовите нам цифру, – настороженно произнес первый собеседник.

– Думаю, что меня бы вполне устроила сумма в триста – триста пятьдесят тысяч долларов плюс загранпаспорт и выездная виза, – отчеканил Виктор, намеренно завысив цену своей работы. Пусть-ка те подумают, что он – мужик не промах. Торгуется, мол...

– Хорошо, мы примем это к сведению, – ответили ему. Виктор снова услышал шепот за ширмой. Затем из-за нее, как черт из табакерки, выскочил улыбающийся Марат.

– Тебя просили подождать в коридоре несколько минут, – тихо сказал он Виктору. – Сейчас люди поговорят, впечатлениями обменяются, оценят твои запросы, – подмигнул он.

Виктор вышел в коридор. Там его уже ждала давешняя девушка.

– Пойдемте, я пока напою вас кофе, – предложила она.

Виктор оказался в небольшой приемной, где стоял письменный стол с несколькими телефонными аппаратами и факсом. Неподалеку было расставлено несколько удобных кожаных кресел, между ними журнальный столик с кипой разнообразных журналов и еще один, на котором громоздились большой телевизор и видеомагнитофон.

Секретарша быстренько подсуетилась, и вскоре перед Виктором уже стояла чашка дымящегося крепкого кофе и тарелочка с бисквитами.

Виктор нервничал. Чтобы немного отвлечься, он уставился в экран телевизора, стараясь вникнуть в смысл передачи. Однако это плохо ему удавалось. Информация проходила мимо него, и он лишь тупо таращился на бесконечно меняющиеся картинки. Кофе казался излишне горьким, а бисквиты слишком сладкими. В общем, все было не так, как надо.

Прошло минут пятнадцать тягостного ожидания. «Что-то долго они советуются», – подумал Виктор и приготовился к самому худшему, но тут дверь открылась, и в приемную вошел Марат. Его добродушное лицо вновь озарила улыбка.

– Ну что, заждался, наверное?

Виктор пожал плечами.

– Ладно, пойдем! – усмехнулся Марат, подметив нервозное состояние своего протеже.

Виктор поставил на столик чашку с недопитым кофе и не спеша двинулся вслед за Маратом. Вскоре они вновь оказались в переговорной. На сей раз здесь все было ярко освещено, а ширма отодвинута. Прежних собеседников Виктора в комнате уже не было, но стулья, на которых они сидели, все еще стояли на прежних местах. Догадка Виктора подтвердилась – с ним действительно беседовали пять человек. Естественно, одним из них был Марат, а четверо остальных – незнакомые заказчики, чьих имен он, скорее всего, так никогда и не узнает.

– Ну что, – похлопал Виктора по плечу Марат, – должен тебя обрадовать – все согласны. Вот это тебе, – и протянул Виктору конверт.

– Что это? – спросил Виктор, открывая конверт. Там уютно лежала толстенькая пачка долларов.

– Здесь двадцать пять штук, – сказал Марат, – десять процентов от общей суммы контракта. И еще, хочу тебе сообщить, что основной твой куратор в этом деле я. Через меня будет осуществляться контроль за твоей подготовкой к акции. Поэтому прямо сейчас мы поедем на квартиру, которую для тебя уже сняли, а еще я покажу тебе полигон, где ты будешь оттачивать свое мастерство «ворошиловского стрелка».

– Какой еще полигон? – переспросил Виктор.

– Есть местечко... Тут недалеко – под Балашихой... – неопределенно ответил Марат. – Сам увидишь, что мне его тебе описывать?!

– Ладно, нет проблем, – согласился Виктор. – Значит, они согласны? – вернулся он к прежней теме.

– А куда им было деваться? – усмехнулся Марат. – Такой рыцарь, офицер, красавец-мужчина... Шучу! Конечно, они согласны! Разговор с тобой прошел как по маслу. Удалось даже обойти те скользкие места, на которых, как я думал, они тебя подловят. Но ты молодец! Только вот что, Виктор, – резко сменил тему разговора Марат, – я тебя кое о чем должен предупредить: на квартире веди себя тише воды ниже травы. Ни с кем старайся не знакомиться, особо не мелькай. Сам понимаешь, дело щекотливое...

– Вопросов нет, – согласно кивнул головой Виктор.

Они вместе вышли на улицу. Виктор обратил внимание, что возле здания уже не было ни «мерседесов», ни джипа. Остался только тот серый «Мерседес», на котором он приехал. Они сели в машину, за рулем которой сидел прежний водитель, и тронулись с места.

– В Крылатское, – бросил Марат водителю.

Ехали молча. Виктору разговаривать не хотелось. Он достаточно понервничал, и теперь ему необходимо было время для того, чтобы прийти в себя. Ехать пришлось недолго. Вскоре машина остановилась возле многоэтажного жилого дома неподалеку от метро «Крылатское».

– Ну вот, – выходя из машины, сказал Марат, – тут ты и будешь жить.

Это была двадцатиэтажная высотка, построенная всего несколько лет назад. Марат с Виктором поднялись на одном из двух лифтов на девятый этаж. Марат открыл массивную железную дверь и пригласил Виктора войти.

Однокомнатная квартира, снятая для Виктора, была достаточно уютной. Здесь нашлось все необходимое для беспроблемного проживания. В углу стоял диван-кровать, небольшой шкаф, тумбочка с телевизором и видеомагнитофоном. Пара кресел и журнальный столик дополняли интерьер помещения. В кухне – новенький гарнитур и кое-какая незамысловатая бытовая техника, как-то: вместительный импортный холодильник, тостер, кофеварка и электрический чайник. Виктор сразу обратил внимание на то, что в квартире не было телефонного аппарата.

– А телефон где? – спросил он у Марата.

– А телефон тебе не положен, – ответил тот. – Связь будем осуществлять через пейджер. – И Марат протянул Виктору черную коробочку. – В случае надобности тебе будут скидывать на него послания, а ты потом просто перезвонишь нужному человеку из телефона-автомата. И вот это тоже тебе. – Марат вытащил из кармана пачку купюр. – Так сказать, командировочные – на проживание, на питание и так далее. Кроме того, вот тебе ключи от машины и документы – техпаспорт и доверенность, выписанная на твое имя. Машина, бежевая «пятерка», стоит во дворе. Устроит?

– Да мне все равно, – ответил Виктор, выглядывая в окно. У подъезда действительно была припаркована новенькая «пятерка» цвета беж.

– Ну и хорошо. А теперь самое главное. – Марат подошел к шкафу, достал оттуда большую зеленую спортивную сумку и открыл ее. Там лежала малокалиберная винтовка с оптическим прицелом. – Это тебе для тренировки, – пояснил Марат. – А основной предмет для работы в ближайшее время прибудет из-за границы. Винтовка высшего класса, германская! А эта – так, руку набить.

– А где я буду тренироваться? – вновь поинтересовался Виктор.

– Я же говорил тебе – на полигоне. Сейчас мне нужно переговорить с людьми, решить, где ты будешь пристреливаться – то ли под Балашихой, то ли недалеко от Люберец. Одно ясно уже сейчас – инструктором твоим будет Марина.

– Кто она такая, эта Марина?

– Бывшая биатлонистка. Стреляет как бог! – улыбнулся Марат. – И еще, Виктор, повторяю – веди себя скромно. Ни с кем никаких романов! В квартиру баб не водить! Заказчики просили передать, что за тобой будет вестись наблюдение.

– А это еще зачем? Не доверяете, что ли? – обиделся было Виктор.

– Нет, доверять мы тебе доверяем. Дело в другом – это нужно для твоей же безопасности. Акция слишком важная и щекотливая. Если мне что-нибудь понадобится тебе передать, к тебе подъедет мой водитель, Геннадий. Ты его видел. Вот, собственно, пока все. – Марат протянул Виктору руку. – На все про все тебе отпущен месяц-два подготовки. Так что давай, работай. Сначала будешь в основном тренироваться. Ну, пристреляешься там, руку набьешь. А потом начнешь ездить за своим объектом, присматриваться к нему, место выбирать. Кстати, в последнее время он часто мелькает, так что мест, где его можно зацепить, мы определили достаточно много. Тебе как профессионалу остается только выбрать более удобный объект.

Закончив свою подготовительную речь, Марат ушел. Виктор остался в квартире один. Он еще раз внимательно осмотрел комнату, потом прошел на кухню. Заглянул во все шкафчики, нашел в одном из них початую банку растворимого кофе. Вскипятил чайник, насыпал кофе, залил кипятку и, попивая горьковатую черную жидкость, углубился в размышления.

«Вот, жизнь повернулась ко мне другой стороной. В моем кармане двадцать пять тысяч долларов, десять процентов, аванс. А это уже неплохая сумма. Сколько мне нужно было бы работать, чтобы получить столько денег? Да если полжизни вкалывать в поте лица, и то не заработаешь. А здесь – пара выстрелов, и ты обеспеченный человек. С такими деньгами, да еще с новым паспортом, за границей я не пропаду... Если только... Если только заказчики не захотят и меня устранить... – От этой мысли по телу Виктора побежали мурашки. – Хотя, если разобраться, зачем им это? Чтобы деньги сэкономить? Но, насколько я понял, для тех людей эта сумма не аховая. Им ведь главное, чтобы заказ был выполнен, а уж с этим я как-нибудь постараюсь...»

После таких размышлений Виктор немного успокоился и, допив остывший уже кофе одним глотком, встал из-за стола и направился в комнату. Подошел к столу, на котором лежала малокалиберная винтовка с оптическим прицелом. «Интересная штучка! Давненько я такой не пользовался!»

Виктор взял винтовку в руки и начал разбирать ее. Ведь первая заповедь любого стрелка – разобрать и хорошенько смазать винтовку, попутно ознакомившись со всеми ее особенностями. И неважно – тренировочное это оружие или нет. Раз ему предстоит работать с ней, стало быть, знать ее он должен досконально. Виктор внимательно осмотрел ее части, аккуратно разложил их на столе, стоящем возле окна, затем принялся медленно собирать ее.

Не успел Виктор закончить это занятие, как услышал шум на лестничной площадке у входной двери. Он неслышно подошел к двери и тут же вздрогнул от резкого звонка в дверь.

Виктор посмотрел в дверной «глазок». Бог ты мой! Перед дверью топтался милиционер, а рядом с ним – мужчина и женщина.

В первое мгновение Виктора посетила безумная мысль, что его продали и милиционер пришел его арестовывать. Или заказ уже выполнен, и Виктора решили подставить. В любом случае на то, чтобы спрятать винтовку, времени не оставалось.

Тем временем мент вновь нажал на пуговку звонка.

– Сейчас, сейчас, открываю! – крикнул Виктор, бросаясь обратно в комнату и запихивая винтовку в спортивную сумку.

В половине пятого утра у ресторана «Арбат» на Брайтон-Бич в Нью-Йорке не было ни души. Город еще не пробудился, все добропорядочные жители досматривали последние предутренние сны, и только две одинокие мужские фигуры маячили у стеклянных дверей кабака. По всей видимости, мужчины только что покинули ночное заведение и теперь раскачивающейся походкой медленно шли к стоянке машин.

Один из идущих был крупного спортивного телосложения, под ладно сидящим костюмом бугрились узлы мышц. Лицо его было простым и открытым. Второй – щуплый и худощавый. Кожа лица его была смуглой, а разрез глаз выдавал текущую в его жилах восточную кровь.

По всей видимости, идущие неплохо провели время, а уж алкоголя в себя влили предостаточно – походка их была неуверенной. То одного, то другого заносило в сторону, словно матросов на палубе корабля, попавшего в шторм.

Подойдя к своей машине, один из мужчин – тот, что был покрупнее, остановился и, опустив руки в карманы, стал что-то тщательно искать.

– Олег, – пьяненько ухмыльнувшись, обратился к нему его смуглолицый спутник, – если ищешь ключи от машины – то, должен тебе сказать, делаешь ты это зря, потому как ключи оставил в ресторане.

Но Олег отмахнулся и отрицательно покачал головой, совершенно не соглашаясь со своим приятелем. Он продолжал упорно шарить по карманам.

Внезапно рядом с машиной появился еще один мужчина. Это был невысокого роста человек, одетый в темную кожаную куртку и темные джинсы. На голове его красовалась черная вязаная шапочка, надвинутая почти на глаза.

Не успели подвыпившие приятели опомниться, как незнакомец быстрым движением достал из бокового кармана куртки пистолет с навернутым на ствол глушителем и поднес его к затылку крупного мужчины.

Через секунду раздались еле слышные хлопки, и один из приятелей, тот, которого звали Олегом, стал медленно опускаться на влажный от недавно прошедшего дождя асфальт. Половина его головы теперь представляла собой жуткое месиво крови, мозгов и дробленых костей. Его спутник застыл неподвижно, словно парализованный кровавой сценой, происшедшей у него на глазах.

Тем временем убийца навел пистолет на смуглого.

– Где он?

– Кто он? – так же еле слышно переспросил смуглолицый.

– Отари, – пояснил киллер, и в голосе его послышались явные нотки угрозы.

– А, Отарик... – еле двигая губами и не спуская взгляда с дула пистолета, пролепетал смуглый. – Так он не приехал... В Москве остался...

Он хотел было сказать что-то еще, но не успел – киллер нажал на курок. Опять прозвучало два еле слышных хлопка. Через несколько мгновений на земле лежало уже два трупа.

Незнакомец наклонился над мертвыми, проверяя качество проделанной работы, затем положил свой пистолет с глушителем у ног жертв. Еще раз внимательным взглядом окинув залитый кровью клочок асфальта, убийца перешел на противоположную сторону улицы и заспешил прочь.

К полудню главная аллея и небольшая площадь у входа на кладбище были забиты народом. Люди пришли проводить в последний путь известного боксера Олега Каратаева, убитого десять дней назад в Нью-Йорке.

Свежевырытая могила была окружена со всех сторон огромным количеством народа. Венков и цветов было столько, что рябило в глазах.

Присутствующих на похоронах можно было легко поделить на различные категории – здесь были спортсмены, тренеры, бизнесмены, журналисты, а также люди с явно криминальной внешностью и представители правоохранительных органов, наблюдающие за обстановкой и снимающие происходящее на видео.

Позже в своих отчетах журналисты напишут, что проводить Каратаева в последний путь пришел весь цвет криминального мира столицы. Но, пожалуй, самый большой интерес со стороны журналистов и сыщиков был проявлен к одному из присутствующих.

Это был мужчина средних лет, высокого роста, широкоплечий, с массивной шеей и громоздкой, но удивительно подтянутой фигурой. Последнее выдавало его принадлежность к спортивному миру.

Мужчина стоял без головного убора. Его череп уже начал лысеть, оставшиеся волосы были цвета воронова крыла, черты лица были характерны для выходца с Кавказа. То, что мужчина почти всю панихиду простоял в головах у покойного, рядом с его родственниками, с безутешной вдовой, наводило на мысль о том, что мужчина был тесно знаком с убитым и узы, связывающие их, были очень крепки.

На самом деле этот человек не только распоряжался похоронами, но и с самого начала организовывал их, считая, что это единственное, что он может сделать для безвременно почившего друга.

Его звали Отари. Он был основателем и руководителем Фонда социальной защиты спортсменов имени Льва Яшина, считался меценатом и бизнесменом. Во всяком случае, Отари хотел, чтобы его считали таковым. Однако, кроме подобной славы, за Отари тянулся длинный хвост слухов, из которых становилось ясно, что, кроме личины щедрого мецената, Отари носит, и не менее удачно, еще одну маску. Многие считали его лидером криминального мира столицы.

Имидж Отари как крестного отца мафии раскрутили в основном журналисты. В перестроечный период криминальная тема быстро вышла в разряд сенсационных и модных. Ею занимались многие издания. Для пишущей братии был срочно нужен живой и действующий собеседник – представитель криминальной среды нового времени.

Понятно, что желающих пообщаться с журналистами среди криминалитета было немного. Всякие попытки журналистов выйти на первоисточники оканчивались провалом – никто из братвы не желал светиться.

А вот Отари встретил журналистов, как говорится, с распростертыми объятиями. Он стал охотно раздавать свои интервью, стараясь преподнести себя публике обаятельным человеком, кем-то средним между крестным отцом русской мафии и Робин Гудом. Нужно сказать, что это ему удалось.

Отари стал для журналистов очень большой удачей. С одной стороны, он являлся типичным и весьма колоритным представителем новой волны криминальной элиты – спортсмен, тренер по борьбе, человек, имевший криминальное прошлое.

С другой стороны, Отари был человеком, который не только не отрицал, а, наоборот, сам афишировал свои связи с криминальной элитой, что было по тем временам необыкновенно редким явлением.

Потому Отари и пользовался у журналистов ошеломляющим успехом. Его без конца приглашали на телевизионные программы, к нему стояла очередь журналистов за интервью, о нем писали самые престижные издания.

Сам же Отари быстро понял, что нужно от него журналистам, и начал сам создавать свой собственный имидж. Тип экранного дона Корлеоне удался ему на славу.

Кроме того, Отари был известен как создатель Фонда защиты спортсменов.

Это было самой удачной «крышей» Отари, которая действовала по беспроигрышной схеме. Представьте себе такую типичную картину: к какому-нибудь удачливому бизнесмену приезжает Отари и просит у коммерсанта деньги на нужды спортсменов-инвалидов, при этом он показывает на сопровождающих его двухметровых амбалов, чьи кулаки напоминают кувалды, и с милой улыбкой на лице добавляет, что спортсмены рано уходят из большого спорта, а о них нужно заботиться, чтобы они, не дай бог, не пошли по неправильному пути...

Потом Отари надоело самому ездить по коммерсантам, и он стал просто звонить по телефону и выдвигать свои требования. Нередко в шутку Отари представлялся «бедным грузином», что сам считал весьма смешным.

В помощи фонду Отари почти никто не отказывал. Попробуй откажи такому авторитетному просителю! Как-никак, а жизнь дороже всяких денег!

Олег Каратаев был близким другом Отари. Его гибель Отари переживал очень тяжело и сам взялся за подготовку и проведение похорон. Подготовил он и речь, которую произнес на траурном митинге:

– Олег был известным человеком... – начал Отари, и в хриплом голосе его слышалась боль. – Он был одним из выдающихся советских боксеров. В 1974 году одержал победу на чемпионате мира над самим Мохаммедом Али. Только на официальных соревнованиях Олег отправил в нокаут 160 соперников. Он был неоднократным чемпионом СССР, Европы и мира. Его первым из советских боксеров официально пригласили в США работать в профессиональном боксе, и он много бы еще сделал для нашего спорта, если бы не предательская пуля, так нелепо оборвавшая жизнь этого мужественного и смелого человека. Кроме того, хочу сказать несколько слов о личных его качествах. Олег был мне другом, причем другом с большой буквы. Таких людей мало, и их нужно беречь... А мы вот не сберегли! У Олега остались жена и дети. Я обещаю, что не оставлю несчастную семью в беде и, чем смогу, буду помогать ей. Пусть дети вырастут достойными преемниками своего отца. Что ж, Олег, пусть земля будет тебе пухом... Спи спокойно, дорогой друг! – закончил традиционными словами свою речь Отари.

После него выступили еще несколько человек, близко знавшие Олега Каратаева. Все они сказали немало теплых слов в адрес покойного, отдавая дань его профессиональным и человеческим качествам. Но никто ни разу не упомянул о том, почему, собственно, Олег так рано закончил свой жизненный путь, о том, чем он занимался после того, как ушел из большого спорта.

Мало кто знал, что Олег Каратаев имел две судимости и дважды отбывал наказание. Первый раз – за ограбление, а чуть позже второй раз – за хулиганство, то есть за банальную драку. Имя Олега Каратаева в криминальном мире тесно связывалось с бауманской группировкой. Хотя были также сведения о том, что связан он и с группировкой из Екатеринбурга, города, в котором родился.

Олег Каратаев близко знал многих уголовных авторитетов не только в Москве, но и в других городах России. Позже у него завязались связи и с русскими авторитетами, эмигрировавшими в другие страны, например в Америку. Он был в довольно близких отношениях с самим Япончиком. Криминальный шлейф не мешал Каратаеву оставаться вице-президентом Всемирной боксерской ассоциации и одним из руководителей Ассоциации профессионального спорта в России.

Через час официальная часть похорон авторитетного спортсмена закончилась, и родственники, друзья и знакомые погибшего стали покидать кладбище. Им предстояло еще помянуть усопшего в одном из престижных ресторанов Москвы.

Отари не спешил присоединяться к толпе, продвигающейся к кладбищенским воротам. Он отстал от основной массы людей и, перейдя на другую аллею, прошел немного вперед. Там Отари остановился перед могилой, на которой стоял внушительных размеров памятник черного мрамора.

– Здравствуй, Брат! – тихо произнес Отари. – Вот и снова я здесь. Олежка Каратаев теперь рядом с тобой будет... Ты уж присматривай за ним...

Отари простоял несколько минут в оцепенении, не отводя взгляда от крупных позолоченных букв, которыми на черном мраморе выведено было имя его единственного Брата.

– Эх, Брат! Если б ты только знал, как мне тебя не хватает! Сколько дел мы могли бы еще сделать вместе! Сколько еще ты мог бы увидеть на свете белом! Скольких женщин полюбить!

Старший брат был самым близким человеком в окружении Отари. Их связывали общие воспоминания детства и юности, проведенных в Грузии, одна кровь, текшая в жилах, одни и те же корни. Было время, когда братья ненадолго отдалились друг от друга, но затем они снова работали вместе, и лишь перед самой гибелью Брата их дороги вновь разошлись. Брат был немного старше самого Отари, но общие интересы и родственный бизнес тесно сблизили их.

На первых порах Отари вместе с Братом занимался аферами у магазинов «Березка», рэкетом. Они были партнерами по карточным играм. Но когда авторитет Отари достиг наивысшей точки, Брат не захотел быть тенью младшего брата и решил работать независимо и самостоятельно.

Тот трагический день, которому было суждено стать последним в жизни Брата, Отари запомнил навсегда.

В тот день Отари и Брат завтракали в ресторане гостиницы «Интурист». Вскоре к ним присоединился их общий знакомый Федор Ишин по кличке Федя Бешеный.

Федя Бешеный был достаточно известной личностью в Москве и имел солидный авторитет в криминальных кругах. Среди его близких друзей, помимо брата Отари, были Леня Завадский, Мансур и другие авторитеты. Кроме того, Федя имел крепкие связи с люберецкой братвой.

В последнее время, так же как и брат Отари, Федя активно занялся собственным бизнесом. Но время от времени он помогал разным коммерсантам решать спорные вопросы, возникающие между ними и их партнерами и конкурентами. Естественно, такая помощь со стороны авторитетов не была безвозмездной, и на подобной «помощи» можно было сделать солидные деньги.

Вот и сегодня Брат и Федя подрядились решить конфликт между коммерсантами и готовились отправиться на стрелку вдвоем.

Тогда Отари даже не предполагал, что видит Брата в последний раз. Он не был обеспокоен. Такое случалось довольно часто – Брат не гнушался подобной работой. Отари лишь поинтересовался, с кем это Брат и Федя собираются встретиться.

– С «чехами», – коротко ответил Брат.

– Я их знаю? – спросил Отари, чуть приподняв брови.

– Нет, не знаешь. Это новая чеченская бригада некоего Сулика, – неторопливо объяснил Брат.

– Вы хоть людей возьмите или плетки, – посоветовал Отари. Он всегда был осторожнее Брата и более практично смотрел на вещи.

– Стволы и братва нам не нужны. Сами все вопросы решим – не маленькие, – широко улыбнувшись и показав при этом крепкие белые зубы, ответил Федя.

Ни у Брата, ни у Феди Бешеного не было ни малейшего сомнения в том, что конфликт будет разрешен в их пользу. Самоуверенность же часто бывает наказуема. Особенно если за ней забывают об элементарной осторожности. Насколько эта истина верна, Отари пришлось узнать в тот же день.

Отправившись на стрелку к малому предприятию «Водолей», которое находилось на Якиманке, Брат и Федя Бешеный надеялись, что вопрос будет решен в их пользу уже из-за того, что Брат носил звание вора в законе, а Бешеный пользовался определенным авторитетом в криминальных кругах. Если же этого будет недостаточно, то на бандитов должен был произвести впечатление авторитет Отари, который к тому времени был уже непререкаем.

Однако ни Брат, ни Федя не предусмотрели того, что чеченцы всегда жили по своим собственным законам и им было плевать на правила и законы криминального мира России. Дикие дети гор, они привнесли эту дикость и в «цивилизованный» бандитский мир, стараясь переделать его по-своему. Чеченцы не принимали возражений, враг являлся для них врагом в любом случае: был ли он простым рабочим или авторитетнейшим человеком – не имело значения. Либо он должен был признать свое поражение, либо умереть.

Таким образом, не зная того, Брат и Федя Бешеный сами подписали себе смертный приговор. Поняв, что их условия ни Брат, ни Федя не примут, чеченцы расстреляли их из автоматов.

Отари, услышав о ранении Брата, сперва даже не поверил в случившееся. Он тут же выехал на Большую Якиманку.

К тому времени, когда машина Отари остановилась у места, где произошла бойня, Брат был еще жив. Вокруг уже собралось множество людей. И непонятно, кого здесь было больше – любопытствующих горожан, всегда охочих поглазеть триллер наяву, или мельтешащих людей в милицейских погонах.

Увидев Отари, толпа почему-то сразу расступилась, дав ему подойти к лежащему на асфальте умирающему Брату. Отари склонился над ним. Он не замечал, как непривычные, горячие, едкие слезы катятся по его щекам. Отари все еще не в силах был поверить в то, что его Брата, его опоры и поддержки, его самого доверенного лица, больше нет в живых. Где-то в душе таилась робкая, почти детская надежда, вера в чудо. Вот сейчас Брата отвезут в больницу. Там ему сделают операцию лучшие врачи, каких только можно найти за столь короткий срок. И тогда Брат будет жить...

К сожалению, в том, что чудес в жизни не бывает, Отари пришлось удостовериться очень и очень скоро. К тому времени, когда на место происшествия под дикое завывание сирен приехал реанимобиль, было ясно, что Брату уже никто и ничто не поможет, ибо даже самые лучшие в мире врачи пока не в силах воскрешать мертвых.

Отари был подавлен свалившимся на него горем. Он плакал, когда гроб с телом Брата опускали в глубокую могилу на Ваганьковском кладбище. Он клялся над ней найти повинных в его гибели, рассчитаться с ними, отомстить за самого родного своего человека. Одного только не понимал Отари, не знал и даже не мог догадываться о том, что гибель Брата – первое предупреждение ему самому.

Долгое время и немыслимые суммы денег потратил Отари на то, чтобы исполнить свое обещание и найти убийц. Однако все попытки оказались напрасными. Руководители МПО «Водолей» выехали в неизвестном направлении, исчезла и их чеченская «крыша», оказывавшая им покровительство. След чеченских боевиков потерялся, и Отари ничего не мог с этим поделать...

Воспоминания не принесли Отари ничего, кроме ощущения непреодолимой ненависти и злости, рожденных собственным бессилием. Он медленно отошел от могилы Брата и вскоре покинул кладбище. Через несколько минут его машина уже неслась в сторону ресторана, где должны были проходить поминки по Каратаеву.

На следующий день после похорон Олега Каратаева Отари приехал в свой офис только к обеду, да и то для того, чтобы провести одну-единственную встречу со своим коммерсантом.

В гостинице «Интурист» Отари, а также Иосиф Кобзон и удачливый предприниматель Анзори – руководитель ассоциации «XXI век» – обосновались еще в 1992 году. Нужно сказать, что никто из них не прогадал. Гостиница располагалась в самом центре Москвы, на улице Горького (ныне Тверская) и представляла собой внушительное современное строение, выполненное из стекла и бетона.

Для Отари, имевшего связи повсеместно, не составило большого труда договориться с тогдашним генеральным директором отеля Виктором Барышевым о том, чтобы снять для себя и для своих партнеров семь номеров люкс на 20-м этаже.

Еще тогда, в 1992 году, аренда каждого из люксов стоила 350 долларов в сутки. На самом деле компаньоны платили гораздо меньше, но все же сумма была впечатляющей.

Номера люкс после некоторой реконструкции были преобразованы в офис, состоящий из большой приемной, кабинета и еще нескольких комнат. Офисные помещения были специально отделены от основного помещения дверью из пуленепробиваемого стекла.

У лифта на 20-м этаже посадили двух охранников, экипированных рациями, и позже поставили специальную раму.

Таким образом, каждый посетитель, выйдя из лифта, сталкивался нос к носу с устрашающего вида охранниками.

Кроме этого, для всех посетителей существовало обязательное условие – прохождение через специальную рамку, которая определяла наличие у него оружия, точнее, металла. Такие рамы в основном стояли в аэропортах, но в последнее время стали все чаще устанавливаться в ночных клубах и казино.

Все это служило достаточной гарантией того, что Отари может не беспокоиться о посещении незваных гостей. Более всего на свете Отари желал быть уверенным в том, что есть несколько мест, где он может чувствовать себя в полной безопасности. Он не был трусом, просто иногда нервы даже самого смелого человека требовали отдыха, и Отари не был исключением. Время от времени ему требовалось заползти в спокойную берлогу, где можно спокойно отсидеться, успокоить нервы и выйти в злой, сумасшедший мир с новыми силами, дабы покорять его своей волей и железной хваткой.

Сейчас в офисе никого не было. Лишь охранники приветствовали Отари у лифта, да секретарша ослепительно улыбнулась ему со своего места.

Отари прошел в свой кабинет и остановился у окна. Отсюда, с внушительной высоты, как на ладони просматривался центр города, и совсем рядом возвышались древние красные стены Кремля.

Отари вновь погрузился в размышления. Он давно вынашивал идею перестроить свой бизнес и заняться более серьезным делом, таким, которое могло бы принести ему колоссальный капитал.

Отари всегда отличался тем, что умел попадать «в струю». Похвастаться таким умением могли немногие – узкий круг избранных людей. Теперь Отари хотел заниматься экспортом, причем не продовольственным, не товарным, а сырьевым. Он хотел получить право экспортировать за границу природные ресурсы – алюминий, цветные металлы, нефть и другие полезные ископаемые, – только такой вид экспорта давал возможность получать поистине гигантскую прибыль.

Но попасть в круг элитарных спецэкспортеров было очень непросто. Тогда у Отари и родилась идея – создать специальный спортивный центр типа акционерного общества. Эту идею Отари позаимствовал у Российской академии тенниса и Русского спортивного фонда, который возглавлял один из известных спортивных функционеров.

Создать такой центр было совсем непросто. Отари подключил к этому все свои связи. Он уделял большое внимание личным контактам с представителями администрации президента, уговаривал и убеждал высокопоставленных чиновников Минфина, Спорткомитета, депутатов Госдумы, дабы они пролоббировали этот проект.

Старания Отари не пропали даром. Летом 1993 года президент подписал документ, позволяющий Отари организовать спортивный центр. Мало того, Отари добился того, чтобы центр был полностью освобожден от налогового и таможенного обложения на два года.

В качестве финансовой основы для создания центра из государственных резервов были получены алюминий, цемент и другое сырье для продажи за границей.

Однако торговать цементом и алюминием Отари не спешил. Время для занятия этим бизнесом уже подходило к концу, и он это прекрасно понимал. Для него открывались более широкие возможности и более широкие перспективы. Отари хотел заняться экспортом алкоголя и спирта.

Для обсуждения подобной перспективы Отари и вызвал сегодня в свой офис одного из самых талантливых и хитрых бизнесменов – Гошу Манихина. С ним Отари хотел обсудить возможности своего будущего бизнеса и разработать схему работы, по которой можно было бы получить грандиозную прибыль.

Люди, видевшие Гошу Манихина впервые и не знавшие ничего о роде его занятий, как правило, и предположить не могли, что этот высокий, крупный человек, более всего напоминающий борца-тяжеловеса, на самом деле является одним из самых удачливых и хитроумных бизнесменов. Казалось, что он только что сошел с ринга, и крахмальный воротничок и строгий галстук выглядели на Гоше довольно нелепо.

Однако внешность часто бывает обманчива. На самом деле Гоша никогда не занимался спортом. Напротив, его юность прошла в душных кабинетах райкома комсомола.

С развитием кооперативного движения он отошел от комсомольских дел и основал общество «Досуг», которое занималось в основном проведением дискотек. Однако такой вид деятельности Гоше скоро надоел, и он переключился на невероятно выгодную по тем временам спекуляцию компьютерами.

Когда рынок компьютеров оказался заполнен, Гоша плавно перешел на экспорт алюминия, затем еще на что-то. На поприще экспорта Гоша достиг высоких результатов. Особенно хорошо ему удавалось решать проблемы, связанные с экспортными льготами. Гоша постоянно работал с различными организациями, пользующимися колоссальными экспортными льготами, такими, как общества афганцев, чернобыльцев, всевозможными союзами слепых и глухих.

Гоша был большим докой по части разработки всяческих хитроумных схем, по реализации которых он неизменно получал огромные барыши. Зная об этом, председатели обществ сами приглашали Гошу к сотрудничеству, поскольку обычно в выгоде в конечном итоге оказывался не только Гоша, но и вся организация.

Отари давно наблюдал за действиями удачливого коммерсанта и наконец пригласил его к себе на беседу. Естественно, разговаривать Отари собирался вовсе не о высоких материях. Он хотел надавить на Манихина, чтобы тот поделился своими капиталами, оказав, так сказать, посильную помощь фонду Отари.

Однако встреча с Гошей привела совсем не к тем результатам, на которые изначально надеялся Отари. Манихин сумел в корне переломить ситуацию. Он так увлек Отари своими рассуждениями, описанием работы по собственным схемам, что в итоге тот и сам захотел дать Гоше деньги, чтобы он их прокрутил.

С этого дня и началось взаимовыгодное сотрудничество Отари и Гоши.

Вот и сегодня Отари договорился об утренней встрече с Гошей у себя в офисе. Манихин появился точно в назначенное время, ровно в одиннадцать часов.

Он появился в дверном проеме, полностью заслонив его своей высокой, широкоплечей фигурой, и, благодушно поздоровавшись с Отари, уверенно прошествовал в кабинет, где по-хозяйски развалился в кресле рядом со столом.

Отари первым начал разговор. Его интересовала возможность раскрутки алкогольно-табачного бизнеса на базе его фонда. Отари неторопливо рассказывал Гоше о тех перспективах, которые он сам видел в работе на этой стезе.

Одновременно он наблюдал за реакцией Гоши и с удивлением замечал, что никакого интереса то, что он излагал, у Манихина не вызывало. Напротив, Гоша оставался совершенно равнодушным и, казалось, слушал Отари лишь из вежливости. Ни малейшего энтузиазма этот разговор в Гоше не пробудил.

Это насторожило Отари. Он резко прервал свой рассказ и, буравя Манихина взглядом, спросил:

– Слушай, Гоша, ты что, сегодня плохо себя чувствуешь?

– Нет, Отари Давидович, с моим здоровьем все нормально, – едва улыбнувшись, ответил Манихин.

– Тебя не увлекает возможность заработать на алкоголе и табаке? – настороженно спросил Отари.

Гоша отрицательно покачал головой.

– Почему? – искренне удивился Отари.

– Потому что это все вчерашний день. К тому же сейчас нам никто не даст развернуться в силу последних событий с Фондом национального спорта Бориса Федорова.

– Гоша, – не унимался Отари, – может, ты и вправду себя плохо чувствуешь? У тебя нет никакого интереса. Это ведь живые деньги! Это же черный нал!

Гоша посмотрел Отари в глаза и снова отрицательно покачал головой.

– Что же ты мне предлагаешь? – уже раздраженно спросил Отари.

– Есть дела покруче, – сказал Гоша, взял со стола листок бумаги и, вытащив из бокового кармана пиджака дорогую ручку, стал чертить какую-то схему.

– Что это? – поинтересовался Отари, когда Гоша закончил чертить на листке многочисленные квадратики и стрелочки с цифрами.

– Вот это, – Гоша ткнул ручкой в один из квадратиков, – бюджетные деньги, которые правительство выделяет на нужды образования. Госдума эту сумму должна утвердить. Тут восемьсот миллионов рублей. Сами понимаете, деньги очень большие.

Гоша сделал паузу.

– План такой, – продолжил Манихин, постукивая ручкой о столешницу. – Вы, Отари Давидович, через свои связи, а также через лоббирование депутатов добиваетесь, чтобы эти деньги попали в ваш банк. Я же эти деньги прокручиваю, и мы получаем... – Гоша написал цифру с многочисленными нулями на краешке листка со схемой. – А дальше делим это по совести – определенную часть нужно будет отдать людям, которые будут нам помогать, а остальное нам с вами. Как вам такая идея?

Отари улыбнулся.

– План хорош... А главное – никаких своих бабок палить не надо! Взял бюджетные деньги, прокрутил, вернул их и себя при этом не забыл! Ну что же, молодец, Гоша! – Он похлопал Манихина по плечу.

– Только вот что, – сказал Гоша, разрывая листок со схемой на мелкие клочки, – есть здесь один маленький нюанс.

– Какой? – мгновенно посерьезнел Отари.

– Дело в том, что на эти деньги претендует одна коммерческая организация, которую вам, Отари Давидович, необходимо нейтрализовать.

– Что за организация? – настороженно поинтересовался тот.

– Да ничего особенного, второразрядное акционерное общество, – усмехнулся Гоша.

– Ничего, сделаем! – сказал Отари.

– Только закавыка небольшая имеется...

– Что еще?

– Владельцем этой организации является родной брат одного из вице-премьеров. Он, естественно, оказывает брату покровительство. Как думаете, Отари Давидович, сможете вы со своими связями и авторитетом победить вице-премьера?

– А что, почему бы и нет? – задумчиво глядя в окно, ответил Отари. – Какой вице-премьер? – спросил он, обернувшись к Манихину.

Гоша огляделся по сторонам, будто бы опасаясь, что его могут подслушать, и, наклонившись к самому уху Отари, прошептал фамилию.

– Ну, – махнул рукой Отари, – можно попробовать. В конце концов, мы ничем не рискуем! А ты, Гоша, молодец! – Он помолчал несколько секунд, затем добавил: – Ну что, приступаем к реализации плана? Пойдем выпьем за это.

– Нет, я после вчерашнего не пью, – начал отнекиваться Манихин.

Отари улыбнулся, как всегда, одними губами:

– Боржоми, Гоша, холодненького! Очень помогает.

– Вот от боржоми не откажусь, – поднялся Гоша.

Через несколько минут они уже сидели в ресторане и пили холодный боржоми, которому сопутствовали различные легкие закуски. Отари приступил к уточнению деталей предстоящей операции.

Первым делом надо было вычислить круг тех людей в правительстве и Госдуме, которые решали вопрос о дальнейшей судьбе крупных бюджетных средств. Только после этого можно было начинать полномасштабные действия.

Первым делом Отари решил встретиться с неким высокопоставленным чиновником из Кабинета министров. Отари был знаком с ним недавно, но уже успел оказать ему одну довольно ценную услугу и теперь надеялся, что чиновник не откажет ему в помощи.

Чиновник сразу же согласился встретиться с Отари, и вечером того же дня они уже сидели в одном из дорогих московских ресторанов. После того как Отари изложил свой план, чиновник занервничал, а лицо его заметно побледнело.

– Нет, нет, – замахал он руками, – я на это не решусь! Вы же меня подводите под моего непосредственного начальника, под вице-премьера! Вы знаете, что он может со мной сделать?!

Но Отари лишь улыбнулся и продолжил прерванный чиновником монолог:

– Ничего он тебе не сделает. Против выделения этой суммы для его организации категорически настроена Госдума.

Здесь Отари слукавил – Госдума понятия не имела, кому могла предназначаться эта сумма. Но выхода другого не было – чиновник был слишком напуган, и Отари решил блефовать.

– Вы это точно знаете? – переспросил чиновник.

– Абсолютно! – кивнул Отари. – Я уже встречался с некоторыми депутатами и руководителями бюджетного комитета Госдумы. Они все в один голос категорически против. Со своей же стороны могу дать любые гарантии того, что эти деньги пойдут только на нужды образования и никуда больше. Мой фонд, как вы знаете, курирует детские спортивные школы, секции, всевозможные спортивные общества... – Отари стал перечислять те секции и школы, которым он действительно оказывал материальную поддержку. – Так что у нас все получается чин-чином.

– Я не знаю... Мне нужно переговорить с некоторыми людьми из нашего департамента, – устало произнес чиновник.

– Конечно, обязательно нужно поговорить! – сказал Отари. – Да, кстати, – он взял салфетку, лежащую на столе, и быстро написал на ней цифру с несколькими нулями. – Вот на такую сумму эти люди могут рассчитывать, – добавил он, и вновь тонкая улыбка коснулась его губ.

– В самом деле? – мгновенно оживился чиновник.

– Конечно! – хитро усмехнулся Отари, подумав про себя о том, что нет в мире проблемы, которая не решалась бы с помощью денег. – Это же мое слово! А я, как вы знаете, слов на ветер не бросаю! Так что передайте им, что за мной не пропадет.

На следующий день Отари встретился с несколькими депутатами. Разговаривать с ними было намного проще. Необходимо было лишь упомянуть о том, что вице-премьер злоупотребляет своими служебными обязанностями, решив при поддержке своего брата пустить бюджетные деньги на свои личные нужды.

Он же, Отари, заботясь более всего о судьбах государства, хочет помешать чиновничьему произволу и добиться того, чтобы деньги пошли на нужды детского и юношеского спорта, который в настоящее время находится в столь бедственном положении.

Думские функционеры недолго думали. Они, конечно, понимали, что Отари взялся за это дело исходя не только из патриотических чувств, но само имя Отари было гарантом того, что в конечном итоге деньги не пропадут. Что поимеет на этом сам Отари, депутатов практически не интересовало. Более всего им было любопытно узнать, что с этого получат они сами. Предложенная Отари сумма вполне удовлетворяла их запросы, и они с охотой согласились помочь ему.

Через несколько дней думский комитет по бюджету практически единогласно одобрил направление столь крупной суммы бюджетных денег в один из банков, принадлежащих Отари. Это была большая удача.

Отари праздновал победу. Он так воодушевился, что, казалось, забыл о том, что некоторые люди будут весьма недовольны происшедшим поворотом событий. Отари не учел возможную реакцию тех высокопоставленных людей, которым он перешел дорогу, считая, что не в их силах отомстить ему. Ах, если бы знать, как глубоко он ошибался...

Прошла примерно неделя с того момента, как решилась судьба бюджетных средств, и вот как-то в его офисе в гостинице «Интурист» раздался телефонный звонок из Штатов. Отари звонил его старый друг Вячеслав Иваньков, известный больше как Япончик.

После короткого приветствия и обмена последними новостями Япончик перешел к существу дела, по которому он, собственно, звонил.

– Отарик, хочу спросить тебя – как проводили в последний путь Олега? – поинтересовался Япончик.

– Достойно, Слава, – перекрывая своим голосом огромное расстояние, ответил Отари. – Народу было много, слова хорошие говорили... Но, сам понимаешь – процедура грустная и наводит на мысль о том, что все там будем. Тем более терять друзей всегда горько, а уж погибших такой глупой и несвоевременной смертью – вдвойне.

– Отарик, спасибо тебе, родной, за заботу на похоронах. Мне до сих пор не верится, что Олега нет. Жаль его, мы бы еще столько вместе сделать могли, такие бабки заработать... Да вот, не уберег он себя... – сказал Япончик и после небольшой паузы продолжил: – Я ведь вот тебе зачем звоню. Тут наша братва с Брайтона киллера, который завалил Олега, вычислила и взяла.

– Кто он? Я его знаю? – перебил Иванькова Отари. На похоронах он обещал найти убийцу Олега, но его старания разыскать киллера пока не принесли никаких результатов. Поэтому Отари почувствовал облегчение, услышав о том, что преступление не осталось безнаказанным и убийца Олега найден – пусть не им, но его друзьями.

– Не знаешь, – ответил Япончик, – да и дело не в нем, его уже нет... Я о другом тебе сказать хочу. Отарик, слушай внимательно – этот человек перед смертью в признанку пошел и сказал, что из Москвы приезжал какой-то бизнесмен и предлагал ему заказ на тебя. Вот почему я тебе звоню, Отари!

– Так что из этого? Сам говоришь – человека больше нет... – спокойным голосом ответил Отари, хотя почувствовал, как что-то внутри дрогнуло и сразу защемило сердце. – Что за бизнесмен, я его знаю? – осведомился Отари.

– Отарик, про лоха ничего не знаю. Если появится хоть какая-нибудь информация, обязательно тебе отзвоню. Ты, братишка, береги себя. Главное – не подставляйся.

Попрощавшись со старым другом, Отари положил трубку. Услышанное заставило его задуматься. Отари допускал, что у него есть враги, но считал, что обладает достаточным авторитетом, гарантирующим ему некоторую неприкосновенность. Теперь, когда оказалось, что гаранта безопасности не существует, Отари почувствовал страх.

Отари проснулся, почувствовав утреннюю прохладу. Он тут же встал с кровати и подошел к окну своей зимней дачи. Взглянув на висящий за окном термометр, Отари увидел, что красный столбик опустился до минус двенадцати.

«Когда же кончится эта бесконечная, всем надоевшая зима?» – подумал Отари, тоскливо разглядывая пейзаж за окном. Прямо перед домом возвышались величавые сосны, покрытые снеговыми шапками. Трава, которая так приятно зеленела весной и летом, была покрыта толстым белым ковром. Только узкая асфальтированная дорожка, усердно расчищаемая каждый день, соединяла между собой дачные строения в поселке.

От созерцания зимнего пейзажа Отари отвлек телефонный звонок. Подойдя к тумбочке, он снял трубку.

– Гамарджоба, Отари Давидович! – пророкотал жизнерадостный мужской голос.

– Гамарджоба, Вахтанг, – ответил Отари.

– Как у тебя дела? Я не разбудил?

– Нет, я уже проснулся.

– Ну что, когда мы тебя перевозим? – поинтересовался Вахтанг.

– Куда? – удивленно переспросил Отари.

– Как куда? Ты что, Отари, забыл? Лох, точнее, наш коммерсант, – поправил себя Вахтанг, – уехал в Испанию и коттедж, который он только что построил, можно сказать, тебе подарил. Переезжай и живи!

– Какой коттедж? О чем ты говоришь? – Отари по-прежнему ничего не понимал.

– Ты что, совсем забыл? Позавчера с тобой в ресторане сидели, об этом говорили!

– Ах да... Что-то припоминаю, – улыбнулся Отари, вспомнив недавнюю встречу. Действительно, пару дней назад его земляк и близкий друг Вахтанг нашел одного коммерсанта, которому они оба оказывали покровительство, то есть делали «крышу». Коммерсант решил навсегда покинуть Родину, переселившись в теплую Испанию.

Незадолго до этого бизнесмен построил себе великолепный коттедж в одном из самых престижных районов Подмосковья, где преимущественно заводили себе загородные дома «новые русские».

Коттедж действительно мог поразить воображение. Это было здание в три этажа общей площадью около шестисот квадратных метров, построенное из красного кирпича. Внутри и по периметру были расположены все атрибуты, входящие в понятия о престиже в среде «новых русских»: бассейн, джакузи, подземный гараж, бильярдная, финская сауна и русская баня, огромный каминный зал. На отделку помещений денег бизнесмен не пожалел, а потому все было сделано на высшем уровне.

Дача, которую арендовал Отари, была по сравнению с этим королевским коттеджем значительно беднее. Она занимала площадь 170–180 квадратных метров и была построена во времена правления Сталина. Да и сложена была не из отборного кирпича, как коттедж коммерсанта, а из простого дерева и ничем особенно не отличалась от других в этом поселке.

– Ну так что, Отари, когда переезжать собираешься? – настойчиво повторил Вахтанг.

– Слушай, Вахтанг, поселок ведь новый? – вместо ответа спросил Отари.

– Ну, новый, – растерянно подтвердил тот.

– Так, значит, деревьев там нет?

– При чем тут деревья, Отари? – возмутился Вахтанг. – Я же говорил тебе: фирма за десять тысяч баксов тебе тут же любое дерево посадит, хочешь – сосну, хочешь – елку, хочешь – пихту... а захочешь, так и баобаб лет так тысячи от роду... Скажи только, куда посадить, тебе все сделают! Потом, у этого коммерсанта громадный зимний сад. Я ж тебе говорил об этом. Он как раз к бассейну выходит. Так что решай, когда переезжать думаешь.

– Знаешь, Вахтанг, – помолчав, ответил Отари, – я, наверное, не поеду.

– Почему? – удивился тот.

– Семья против будет. Они ведь к этому дому привыкли, – на ходу придумал ответ Отари...

В недалеком прошлом огромное загородное хозяйство Успенское принадлежало двум ведомствам. Справа были построены дачи, находившиеся в распоряжении Совета Министров СССР, а слева – принадлежавшие ЦК КПСС. Застройка массива для его окружения началась по приказу Сталина еще в тридцатых годах.

Была здесь отстроена дача и для самого Иосифа Виссарионовича. Однако великий вождь всех народов побывал здесь лишь однажды. Чем-то это место ему не понравилось. После единственной ночевки он больше никогда сюда не возвращался.

Огромное каменное здание с согласия Сталина было превращено в санаторий для партийных работников, затем вокруг, как грибы после дождя, начали строиться их дачи. В поселке жили люди рангом не ниже заведующего какого-нибудь из отделов ЦК КПСС, на худой конец заместителя заведующего.

После смерти вождя, в период правления Хрущева, поселок стал разрастаться еще более быстрыми темпами. Однако дачи, как это было заведено ранее, строились лишь одноэтажные. Сейчас трудно сказать, чем это было мотивировано, ясно одно – партноменклатура четко угадывала настроения своих боссов.

При Хрущеве в поселке стали возводить одноэтажные финские домики. После смерти Хрущева, в период правления Брежнева, поселок еще более расширился. Только начали уже появляться двухэтажные коттеджи из белого кирпича.

Коттеджи были разделены на две семьи, и это правило было стандартным для всех новоприбывших, за исключением все тех же заведующих отделами, которые получали по отдельной даче или по отдельному коттеджу. Этим поселок резко отличался от совминовского, где каждому полагался отдельный дачный домик.

Особенность партийного и совминовского поселков в Успенском заключалась в том, что все дачи имели единую территорию, никаких высоких заборов между ними не было. И между собой два дачных массива соединяла узкая асфальтированная дорожка.

В центре территории еще в постсталинский период был вырыт пруд, и каждый поселок имел свою собственную лодочную станцию.

Кроме того, оба поселка обслуживали один небольшой магазинчик и построенный отдельно кинотеатр. Обслуга и охрана жили за территорией дачного поселка в небольших домиках на несколько семей каждый.

После девяносто первого года, после краха КПСС и развала Советского Союза, новое руководство страны почему-то не захотело обосновываться в Успенском, сосредоточившись в основном в дачных поселках тогдашнего Совмина РСФСР, расположившихся по калужскому направлению.

Тогда Управление делами президента, в ведение которого перешел дачный массив Успенское, сочло нужным поставить этот поселок на хозрасчет. Дачи стали сдавать в аренду за 80—300 тысяч долларов в год «новым русским». При этом часть домов сохранили за собой чиновники из президентской администрации и из московской мэрии.

Таким образом, в Успенском, как на бывшей территории Совета Министров, так и на территории ЦК, стала обретаться довольно разношерстная публика. Здесь можно было встретить как высокопоставленного чиновника, неторопливо возвращающегося из леса с корзиной подберезовиков, так и богатого банкира, вальяжно развалившегося в шезлонге на краю свежевырытого бассейна. Не счесть было коммерсантов, мелких политиков и российских представителей крупных западных фирм.

Отказ Отари переехать в более комфортабельный по сравнению с его скромным загородным домом коттедж в основном был продиктован не столько бытовыми причинами, сколько тем, что здесь он имел возможность контактировать с высокопоставленными чиновниками и другими могущими оказаться полезными людьми.

Кроме того, Отари предпочитал жить в ухоженном, заросшем столетними соснами поселке, а не на территории, которую сплошь населяли не поддающиеся окультуриванию «новые русские». Там коттеджи строились на полях, и, до того как вокруг появятся деревья, должно было пройти еще достаточно много времени. Заменять же вековой сосновый бор на пусть роскошный, но все же донельзя рукотворный зимний сад Отари не хотелось абсолютно. Поэтому Отари решил ответить отказом на предложение Вахтанга.

– Хорошо, вольному воля, – чуть-чуть обиженно резюмировал Вахтанг. – Как хочешь. Скажи только, пожалуйста, ты сегодня появишься в офисе? И если да, то во сколько?

– Конечно, появлюсь. Часа через три, я думаю... – ответил Отари, – если, конечно, меня не задержат какие-нибудь непредвиденные обстоятельства.

В двенадцать часов дня Отари уже сидел в своем уютном кабинете, попивая боржоми из высокого стакана и перелистывая свой деловой дневник. На сегодняшний день у него было намечено несколько встреч.

Среди них несколько переговоров с бизнесменами, посещение коммерческих точек, встреча с журналистом, который хотел написать об Отари большую статью для одной из центральных газет.

Встреча с журналистом была для Отари очень важна. Сейчас он как никогда хотел укрепить свой положительный имидж, нужный для предстоящей политической борьбы.

Но получилась накладка. Дело в том, что в одно и то же время Отари должен был встретиться и с журналистом, и с одним из коммерсантов, пользующимся его «крышей». Коммерсант должен был принести деньги – ежемесячное вложение в фонд Отари. Нужно было что-то решать, так как обе встречи были важны и откладывать на потом ни одну из них он не хотел. В конце концов Отари попросил секретаршу созвониться с журналистом и предложить ему перенести интервью на другой день.

Не успел он отдать распоряжение, как дверь приоткрылась и в кабинет вошел Вахтанг. Вместе с ним появился пожилой мужчина, судя по всему, также выходец с Кавказа. Мужчина был немолод – голова его уже изрядно была пробита сединой, а лицо покрывала сеть морщин. Отари узнал нежданного гостя сразу. Да и как, спрашивается, он мог не узнать дядю Левана.

Дядя Леван был отцом близкого приятеля Отари Зураба, который погиб в Тбилиси в автомобильной катастрофе еще в те далекие годы, когда сам Отари еще и не собирался покидать Грузию.

Отари широко улыбнулся, встал из-за стола и, раскинув руки для объятий, пошел навстречу дяде Левану. Обнявшись и расцеловавшись с ним, он попросил старика присесть на стоящее недалеко от письменного стола кожаное кресло.

Затем Отари вызвал секретаршу, сделал ей несколько указаний, и через несколько минут на журнальном столике уже стояла бутылка коньяку, фужеры и деликатесная закуска.

Откупорив бутылку и щедро разлив коньяк по фужерам, Отари поднял свой бокал и сказал первый тост:

– За встречу, дорогой мой дядя Леван, за встречу!

Фужеры тоненько зазвенели, и огненная ароматная жидкость заплескалась в руках чокающихся.

Отпив из своего фужера, Отари положил в рот ломтик лимона и продолжил разговор:

– Дядя Леван, как давно мы с тобой не виделись! Наверное, лет двадцать, а может, и больше?

– Как ты в Москву уехал, так больше и не виделись, – ответил дядя.

– Как ты живешь, дядя Леван? Семья как?

– Ничего живу, – ответил старик, – все хорошо. Только с внуком плохо... С Бадри моим... Ты знаешь его – это Зураба покойного сын...

– Что случилось? – Лицо Отари помрачнело. – Что, обижает кто-нибудь?

– Бадри уж совсем взрослый и весь в отца... Ты ведь помнишь Зураба, а, Отари?

– Да, – Отари кивнул. – Хороший друг был Зураб, царство ему небесное! – И он вновь разлил коньяк по фужерам.

Но дядя Леван пить не стал.

– Так что же случилось с Бадри? – вернулся к прерванному разговору Отари, прожевав кусок лососины.

– Понимаешь, Отари, в Грузии сейчас сложно стало с работой. Сначала Бадри работал водителем, возил одного начальника. Затем... Ну, это долгая история... в общем, он перестал работать водителем. Перебрался в Москву. А Москва – город большой, много разных людей. Есть хорошие, есть и плохие люди. Связался он с дурной компанией. Короче, арестовали Бадри, – старик низко опустил голову.

– Когда арестовали? – спросил Отари.

– Три дня назад... – глухо ответил дядя Леван.

– А кто его арестовал, ты знаешь?

Леван полез в карман и достал небольшой, порядком помятый клочок бумаги.

– Сейчас скажу, – сказал Леван и, развернув записку, прочел, прищуривая глаза: – Р... О... О... П...

– РУОП? – подсказал Отари.

– Да, они... наверное, – согласился старик.

– Понятно. А за что его приняли? – продолжал выяснять Отари.

– Говорят, деньги вымогал у кого-то... Коммерсант какой-то – у него вымогал, говорят. Но ты не верь, Отари, это неправда! Бадри – хороший мальчик, поверь мне, старику! Как отца его не стало, я его воспитывал, вместо сына он мне стал. А я говорю, что хорошим человеком он вырос, наш Бадри. Наверное, оклеветали его – никакого отношения он к этому не имеет! Я думаю, что он только в машине сидел, за водителя был. Понимаешь, Отарик, он никакими такими делами не занимается, – затараторил старик.

Отари согласно кивнул головой:

– Я понимаю тебя, дядя Леван. Но не понимаю только одного – почему твой внук, как в Москву приехал, ко мне не пришел? Ты же знаешь, что я давно в Москве сижу, кое-какие связи имею среди разных людей. Ко мне многие обращаются, даже чужие, и я в помощи никому не отказываю. А тут сын моего хорошего друга – и носа не кажет! Хоть бы из уважения к памяти отца-покойника обо мне вспомнил!

– Отари, дорогой, – потупившись, ответил Леван, – мы ведь просто не хотели тебя беспокоить. Ты теперь большой человек. Говорят, ты даже вроде крестного отца стал. Что ж мы тебя по всяким пустякам беспокоить будем? Вот случилась беда, и я пришел...

– Значит, по беде большого человека можно побеспокоить, а просто так прийти никак нельзя... – стал упрекать старика Отари.

– Дорогой, не сердись. Вот я – весь перед тобой и прошу, если можешь, помоги, спаси внука! Бадри ведь у меня единственный, моя надежда! После его ареста старуха места себе не находит, целый день плачет. Я собрал кое-какие деньги и тут же поехал в Москву. – Дядя Леван снова полез в карман и вытащил оттуда какой-то пакет, перевязанный платком. Развернув его, старик протянул Отари толстую пачку помятых денежных купюр. Судя по их достоинству, денег было не очень много.

– Вот мы собрали, всей улицей... Может быть, можно будет как-то выкупить Бадри? – И дядя Леван попытался всунуть сверток Отари в руки.

– Не надо, старик, убери деньги! – сердито воскликнул Отари. – Я обещаю тебе, я сделаю все, что возможно. Все же кое-какие связи с генералами у меня есть. – И Отари бросил взгляд на Вахтанга, как бы ожидая его комментария. Тот сразу понял, что к чему, и включился в разговор.

– Да, дядя Леван, конечно, – подхватил Вахтанг. – Отари Давидович сейчас большой человек. Он и в мэрии всех знает, и у президента у него свои люди есть. Все генералы МВД – его друзья, в сауну вместе ходят, в бильярд играют, отдыхают вместе... Ты знаешь, ведь нашего Отари Давидовича приглашают на все милицейские праздники, – ни с того ни с сего пустился в описание подробностей Вахтанг.

Но тут дядя Леван неожиданно прервал его затянувшуюся хвалебную оду:

– Не до праздников сейчас. Внука мне спасти надо.

– Да, конечно, – сказал Отари. – Давай, старик, твою записку!

В записке значилось не только название Регионального управления по борьбе с организованной преступностью, но и несколько телефонов.

Старик полез в другой боковой карман.

– Сейчас я тебе скажу фамилию начальника, который это дело ведет, – сказал он, вытаскивая на свет божий еще один помятый бумажный клочок.

– Не надо никакого начальника, – прервал его Отари. – Мы свяжемся с самым главным начальником этой конторы. По крайней мере, у меня есть такая возможность. Я переговорю с ним насчет твоего внука. Ты оставь мне свой телефон... Где ты остановился?

– Да у одного земляка, ты его не знаешь, – ответил малость обескураженный дядя Леван.

– Оставь мне телефон этого человека, а я тебе позвоню.

Дядя Леван покорно взял протянутую Отари дорогущую ручку, некоторое время разглядывал ее, а потом накорябал на листке бумаги номер телефона, переписав его с очередной вытащенной из кармана бумажки. Затем он благоговейно оглядел ручку в последний раз и передал ее владельцу вместе с листком.

– Отари Давидович, значит, есть надежды? – каким-то раболепным тоном спросил старик.

– Слушай, дядя Леван, почему ты так ко мне обращаешься? – укоризненно заметил Отари. – Зови меня, как и раньше!

Старик помедлил, явно стараясь пересилить себя, затем неуверено выдавил:

– Ну что, Отари, поможешь? Поможешь своим землякам?

– О чем разговор! Считай, что вечером твой внук уже будет у тебя дома. Я сейчас же поеду к этому милицейскому генералу и переговорю с ним. Думаю, он его освободит.

После ухода земляка Отари опустился в кресло и задумался. Конечно, нужно сделать для старика хорошее дело. И все бы ничего, но уж больно крут начальник московского РУОПа, да и подходов к нему у Отари практически не было. За исключением, пожалуй, генерала Богдановича, заместителя начальника ГУВД Москвы.

Генерал Богданович был знаком с Отари с давних времен. С тех пор, когда Отари работал еще простым тренером в обществе «Динамо». Тогда Отари сумел найти подход к генералу. И до сих пор у него остались с ним дружеские отношения. Генерал часто помогал Отари, соответственно, Отари также оказывал Богдановичу некоторые услуги.

«Конечно, – думал Отари, – мне нужно встретиться с Богдановичем, договориться с ним. А он пусть, в свою очередь, поговорит с руоповским начальником о судьбе Бадри...»

Отари накинул на плечи пальто и спустился вниз. С Богдановичем у них был уговор о том, что звонить ему в случае надобности Отари будет из телефона-автомата.

Набрав прямой номер генерала, Отари уже через несколько секунд услышал его густой бас. После короткого приветствия и обмена вежливыми фразами Отари быстро перешел к делу:

– Необходима твоя помощь, генерал. Поможешь?

На другом конце провода на несколько мгновений повисла тишина. Затем вновь раздался голос генерала:

– Что за вопрос, Отари! Конечно, помогу, если это в моих силах, конечно.

Отари в двух словах рассказал суть дела, назвал фамилию и имя внука Левана, а также организацию, которая его «зацепила».

– Ну что, когда мы с тобой увидимся? – спросил Отари.

– Давай через час на старом месте, – предложил Богданович.

Старым местом был ресторан сада «Эрмитаж», находившийся недалеко от Петровки, где работал генерал Богданович. Уютное и тихое место. Ресторан был не очень посещаем, поэтому здесь Богданович предпочитал встречаться с людьми, которых по каким-то соображениям не хотел светить и в обществе которых не хотел светиться сам.

Через два часа Отари уже сидел за столиком в небольшом отдельном банкетном зале ресторана «Эрмитаж», попивая крепкий кофе и время от времени поглядывая на часы. Генерал опаздывал. Наконец через пятнадцать минут он появился, одетый в гражданское. Вслед за Богдановичем шел его порученец, с папкой в одной руке и с рацией в другой.

Генерал подошел к столу и поздоровался с Отари. Отари привстал и крепко пожал Богдановичу руку.

Генералу было на вид лет сорок пять – пятьдесят. Несмотря на достаточно молодой возраст, волосы его были почти совсем седыми. Он был невысокого роста, крепкого телосложения, немного полноват. Широкое лицо с рублеными чертами выдавало сильный волевой характер, а в его внимательных серых глазах читался ум.

Богданович присел за стол. Тут же подбежал расторопный официант, которому генерал сделал заказ, включающий в себя три смены блюд и десерт.

– Я еще не обедал, – как бы оправдываясь, сказал он Отари. – Так почему бы, как говорится, не соединить приятное с полезным?

Отари кивнул.

– Так что стряслось? – перешел Богданович к делу, но тут появился официант и поставил перед генералом первое из заказанных блюд. Пришлось дожидаться, когда официант уберется восвояси. – Ну что твои бандиты опять натворили? – снова приступил к разговору генерал, старательно обследуя кусок осетрины на предмет наличия костей.

Отари смущенно улыбнулся.

– Ошибаешься, генерал, на этот раз дело не в моих, как ты говоришь, бандитах. Разговор идет о сыне моего земляка, с которым в детстве я дружил. Ты узнал что-нибудь конкретное?

– Конечно, узнал. Ситуацию пробил. И должен тебе сказать, – генерал прожевал очередной кусок, – ситуация достаточно сложная.

– Да что там особенного? – удивился Отари. – Обычное дело, можно сказать, житейское. Приехали мальчики, потрясли деньги у коммерсанта, а тот их ментам сдал. Всего-то и дел...

Но Богданович прервал Отари:

– Все бы ничего, но, понимаешь, это люди из бригады... твоего старого земляка, отставного капитана милиции Мераба.

– Какого еще Мераба? – удивленно спросил Отари.

– В Тбилиси был такой капитан Мераб Кавеладзе, в уголовном розыске работал. – Богданович расправился с осетриной и начал нетерпеливо постукивать черенком ножа по столу, видимо, с нетерпением ожидая следующего блюда. Официант не замедлил появиться.

– Я такого не знаю, – отрицательно покачал головой Отари, когда генерал остался наедине с неким ароматным блюдом из свинины. – Я же не из Тбилиси...

– А я думал – ты всех знаешь, – улыбнулся генерал. – Ладно, бог с ним. Короче, этот Мераб приехал в Москву, сколотил бригаду из своих земляков и начал заниматься сам знаешь чем – выбиванием долгов у грузинских коммерсантов... А свинина тут все же отменная... Ну, так вот, в бригаду этого Мераба и попал твой Бадри. Он там водителем работал. Но беда заключается в том, что это дело курирует Петр Ушаков, начальник РУОПа.

– Почему завязаны такие шишки? Разве это такое громкое дело?

– Нет, обычное дело. Но, поскольку в этом деле задействован бывший милиционер, а значит, задета честь мундира, начальство решило довести это дело до конца. Понимаешь, их колют по полной программе. И боюсь, что, помимо обычного бытового вымогательства, ребятам будет шиться 77-я статья, – задумчиво проговорил генерал.

– Что, бандитизм, что ли?! – присвистнул Отари.

– Пока такого обвинения не предъявлено, но, похоже, дело раскручивается именно по этому сценарию, – сказал Богданович, не забывая отдавать должное свинине.

– Погоди, генерал, кто такой этот Ушаков? В конце концов, он полковник, а ты генерал. Он – начальник РУОПа, следовательно, подчиняется ГУВД, а значит – тебе.

Богданович улыбнулся и, промокнув губы салфеткой, ответил:

– Да, хорошо ты выучил нашу иерархию! Но дело в том, что полковник Ушаков имеет особый статус в системе правоохранительных органов.

– Какой еще статус? – удивился Отари.

– Он не подчиняется начальнику ГУВД Москвы, а выходит на самого министра. Поэтому и была создана эта организация. Так что, понимаешь, – как бы оправдываясь, продолжил генерал, – я ничем, по-видимому, тебе помочь не смогу.

– Подожди, объясни мне еще раз, кто же такой этот Ушаков? – попросил Отари. – Откуда он вообще взялся?

Генерал дождался, когда официант вновь переменит ему блюда – на сей раз это было что-то овощное, терпко пахнущее пряностями, – и приступил к разъяснениям:

– Обычная милицейская карьера. Родился в начале пятидесятых годов, в середине семидесятых закончил Омскую высшую школу милиции, по распределению попал в 4-й отдел МУРа. Занимался раскрытием квартирных краж и грабежей. Затем, с 88-го по 93-й, возглавлял твой любимый шестой отдел МУРа по борьбе с бандитизмом и организованной преступностью. А с 93-го года, после создания РУОПа, возглавил его.

– Ясно, – кивнул Отари. – Я только одного по-прежнему не понимаю – почему же он не подчиняется ГУВД?

– Это особый случай. И тебе в это вникать не нужно, – многозначительно сказал генерал. – Дали ему полномочия, вот он ими и пользуется... активно...

– Хорошо, – не отставал с расспросами Отари, – а кому же тогда он подчиняется?

– Есть ГУОП – Главное управление по борьбе с организованной преступностью, вот им он и подчиняется. Да и то, хочу сказать, – генерал втянул ноздрями исходящий от стоящего перед ним блюда ароматный пар, – не такие уж там простые отношения. Короче, прямо на министра он выходит.

– Ладно, генерал, – немного обиженно изрек наконец Отари. – Мне пора. Но я не прощаюсь. Ты подумаешь, я подумаю – глядишь, что-нибудь и придумаем дельное. Решим, как помочь Бадри. Помоги, а я не забуду.

Генерал промолчал, продолжая уплетать овощи.

– Ну, прощай, приятного аппетита, генерал, – сказал Отари, поднимаясь из-за стола.

– До свидания, Отари, – оторвался от тарелки Богданович. – Я, конечно, постараюсь помочь парню, но ничего не обещаю...

После встречи с генералом Богдановичем Отари понял, что тот не может помочь ему выйти на начальника РУОПа. Приходилось искать другие способы решения проблемы.

Конечно, у Отари были связи и с другими высокопоставленными чинами из МВД, к которым он мог обратиться с просьбой помочь выйти на начальника РУОПа, но такой вариант он отбросил, посчитав, что если существует какая-то ментовская игра, то, вероятно, не каждый из генералов системы МВД захочет обращаться к столь могущественному и важному начальнику всесильного ведомства по такому щекотливому делу.

Поэтому Отари решил обратиться к одному из знакомых чиновников московской мэрии.

Тот сразу с охотой пообещал ему помочь. И действительно, через тридцать минут чиновник из мэрии уже перезвонил Отари и сказал, что на проходной московского РУОПа его ждет пропуск для прохода на разговор к полковнику Ушакову.

К такому повороту событий Отари не был готов. Он не собирался беседовать с Ушаковым сам, и первой его реакцией было послать к черту и Бадри, и его деда, а вместе с ними и самого полковника Ушакова. Но, поразмыслив несколько минут, Отари все же решил ехать. Потерять он ничего не потеряет, а вот нужное знакомство, глядишь, и заведет.

От гостиницы «Интурист», находящейся на Тверской улице, до станции метро «Октябрьская», точнее, до улицы Шаболовка, где находилось здание московского РУОПа, Отари добрался за двадцать минут.

Припарковав машину неподалеку, Отари неторопливо направился к зданию московского РУОПа.

РУОП размещался в здании бывшего райкома партии и занимал все четыре этажа. В просторном стеклянном вестибюле Отари подошел к дежурному и назвал свою фамилию.

Дежурный, лейтенант милиции, стоящий на входе, неторопливо взял паспорт Отари, внимательно сверил фотографию с внешностью визитера, проверил дату выдачи документа и, положив паспорт перед собой, открыл свой толстый журнал, лежащий на тумбочке рядом с телефоном. Отыскав в журнале фамилию Отари, он сделал рядом с ней какую-то запись. После чего протянул паспорт визитеру.

Отари взял паспорт и хотел было пройти, но дежурный окликнул его:

– Постойте, гражданин, у нас так не принято!

– А как же у вас принято? – спросил Отари, непонимающе глядя на дежурного.

– За вами должен прийти сопровождающий. Он проведет вас к тому человеку, к которому вы записаны на прием.

– Откуда же я знаю, когда ко мне придет сопровождающий? – улыбнувшись, спросил Отари.

– Для этого вам нужно ему позвонить, – подсказал дежурный. – Вы телефон знаете?

– А вы сами позвонить не можете? – осведомился Отари, которого уже начинала нервировать сложившаяся ситуация.

– Мне не положено. Вот внутренний телефон, – лейтенант показал на телефонный аппарат, прикрепленный к стене. – Наберите номер, – он назвал три цифры, – и за вами придут.

Отари взял трубку и набрал продиктованный номер. Дозвониться до приемной начальника РУОПа удалось не сразу – все время было занято. Наконец на том конце взяли трубку. Мужской голос осведомился об имени-отчестве визитера.

– Да-да, сейчас я спущусь за вами, – сказал мужчина, узнав, с кем он говорит.

Через пять минут Отари увидел идущего к нему мужчину лет сорока, одетого в темный костюм и темную же рубашку. Шею его подпирал аккуратно завязанный серый галстук.

Приветливо кивнув Отари, мужчина пригласил его следовать за ним. Отари молча пошел по длинному просторному коридору со множеством выходящих в него дверей.

Навстречу им то и дело попадались спешащие по своим делам люди. В основном это были оперативники. По выражению их лиц Отари понимал, что многие из них узнают его. Отари достаточно часто появлялся на экранах телевизоров, о нем писали газеты, говорили по радио. Некоторые же наверняка знали что-то об Отари из оперативных сводок, где частенько мелькала его фамилия. Реакция людей на его персону всегда интересовала Отари. Он внимательно следил за выражением лиц – кто-то из любопытства откровенно разглядывал его, кто-то – наоборот, отводил глаза.

Поднявшись по широкой лестнице, Отари со своим провожатым оказались в другом коридоре, куда выходили двери кабинетов руководства московского РУОПа. Обстановка здесь была куда богаче и респектабельней. Пол в коридоре был застелен ковровой дорожкой, двери обиты кожей.

Подойдя к одной из дверей, сопровождающий открыл ее и вежливо пригласил Отари войти внутрь.

– Пожалуйста, проходите.

Отари вошел в достаточно большой предбанник, в который выходили две двери – одна напротив другой. Вероятно, один из кабинетов принадлежал начальнику РУОПа, а второй – его заместителю.

Два широких окна были закрыты решетками. Возле окон размещалось несколько письменных столов с телефонными аппаратами на каждом. За столами сидели две девушки – видимо, секретарши. Вдоль стен выстроилась шеренга стульев – места для посетителей.

Сопровождающий, обернувшись к Отари, произнес:

– Присядьте пока, я доложу о вашем приходе.

Отари сел на стул и начал ждать. Минут через пять мужчина вышел и попросил Отари подождать, мотивировав это тем, что начальник РУОПа в данный момент очень занят и примет его сразу же, как только освободится. Отари ничего не оставалось делать, как продолжать ждать.

Ожидание затянулось надолго. Прошло полчаса, затем час, полтора... А начальник все еще не освобождался. За это время в комнату то и дело входили сотрудники, видимо, по вызову начальника, выходили, вслед за ними в кабинет входили новые люди. Многие посетители узнавали Отари и, бросив удивленный и любопытный взгляд, исчезали за дверью.

Отари понимал, что находится в достаточно нелепой ситуации. «В конце концов, я имею такие связи, меня везде знают, я, в конце концов, богатый и уважаемый человек, – думал Отари с раздражением, – меня почти каждый день показывают по телевизору, про меня пишут в газетах, многие из самых уважаемых и знаменитых людей ходят у меня в друзьях, а этот начальник – ладно бы генерал – полковник, уже второй час держит меня в приемной как нашкодившего молокососа. И почему это у начальника срочно возникли такие неотложные дела? Может, он про меня вообще забыл? А может, таким образом он пытается поставить меня на место? Мол, ты такой крутой, а я все ж таки покруче буду!»

Отари чувствовал, что терпение его подходит к концу. Он нарочито громко откашлялся и, улыбнувшись одними губами, обратился к секретарю:

– Простите, пожалуйста, не могли бы вы напомнить своему шефу о том, что я жду, когда он меня примет? Как-никак сижу я здесь уже полтора часа... Может, он просто про меня забыл?

Выражение лица девушки совершенно не изменилось. Бросив на Отари быстрый оценивающий взгляд, она произнесла спокойным официальным тоном:

– Не беспокойтесь, он не забыл о вас, просто очень занят.

Отари такой ответ не устраивал совершенно. Он даже поморщился.

– Создается такое впечатление, что стоило мне появиться, как тут же в городе одновременно произошло немыслимое количество преступлений и все они требуют незамедлительного решения в присутствии вашего руководства.

Секретарша окинула Отари еще одним презрительно-ледяным взглядом и, сделав вид, что не расслышала его колкой реплики, углубилась в какие-то бумаги.

Неожиданно в приемной зазвонил телефон – аппарат белого цвета, с глухой панелью. Нетрудно было догадаться, что это была внутренняя связь начальника РУОПа со своим секретарем. Девушка сняла трубку.

– Хорошо, – она кивнула, – обязательно. – Девушка положила трубку, встала и направилась к двери противоположного кабинета. Открыв ее, она вошла в кабинет зама. Пробыв там не более двух-трех минут, секретарша вернулась обратно, затем приоткрыла дверь кабинета начальника и сказала, обратившись к Отари:

– Вы можете пройти.

Отари встал, еще раз откашлялся, одернул пиджак, проверил, не сбился ли узел галстука, и вошел в кабинет начальника РУОПа.

Это оказалось более чем просторное помещение, вероятно служившее некогда кабинетом первому секретарю райкома партии. Имелась здесь и еще одна дверь, ведущая, должно быть, в комнату отдыха. Огромный стол занимал середину помещения, вокруг него стояли многочисленные стулья. Вероятно, здесь начальник РУОПа проводил свои совещания. Обстановку дополняли многочисленные офисные шкафы и кожаный диванчик с креслами и журнальным столиком. В дальнем конце комнаты размещался еще один стол – на сей раз обыкновенных размеров, уставленный телефонами, заваленный бумагами и папками. К столу были придвинуты два кресла. В третьем, стоящем с другой стороны стола, под портретом президента сидел сам начальник РУОПа.

Это был мужчина лет сорока – темноволосый, темноглазый, с приятными чертами лица. Его можно было бы назвать симпатичным, если бы образ не портили тонкие сухие губы, которые начальник сжимал в узкую полоску.

Отари кивнул полковнику и приблизился к столу. Начальник также ответил Отари коротким кивком и, указав рукой на одно из стоящих возле стола кресел, сказал:

– Здравствуйте, присаживайтесь, пожалуйста.

При этом полковник не протянул руку для приветствия. Отари тут же отметил это, и в нем вновь всколыхнулась обида. Даже чиновники из администрации президента здороваются с ним за руку, а тут всего лишь полковник, пусть и начальник РУОПа, не пожелал этого сделать!

Отари собрался уж было начать разговор, но начальник жестом остановил его.

– Одну минуточку, – сказал он, – сейчас придет мой заместитель, и тогда мы начнем с вами беседовать.

«Зачем нам нужен заместитель? – удивленно подумал Отари. – Неужели мы не можем поговорить вдвоем? Ладно, в конце концов, ему виднее... Скорее всего он просто боится себя скомпрометировать. Все же как-никак я являю собой фигуру довольно одиозную. Мало ли что могут подумать его сотрудники, узнав, что их начальник говорил о чем-то с глазу на глаз с Отари...»

Через несколько минут дверь открылась, и в кабинет вошел невысокий худощавый мужчина с совершенно седыми волосами, хотя на вид ему было не больше сорока. Как узнал Отари в ходе последующего разговора, это был заместитель начальника РУОПа полковник Селиверстов.

Заместитель остановился возле двери и тихо произнес:

– Разрешите войти?

Начальник поднял голову и приветливо кивнул. Заместитель прошел через весь кабинет и сел в кресло рядом со столом, напротив Отари.

– Вот теперь я готов вас выслушать, – сухо произнес начальник РУОПа, обращаясь к Отари.

Он решил начать издалека.

– Мы же с вами в некотором роде коллеги, – произнес он и посмотрел на реакцию присутствующих. Те удивленно переглянулись. – Я ведь не так давно работал тренером общества «Динамо», и ко мне приходили многие подполковники и полковники. Сейчас эти люди уже стали генералами, – и Отари назвал несколько фамилий, стремясь прозондировать почву.

Начальник РУОПа прервал его:

– Мы в курсе всей вашей деятельности, Отари Давидович, и знаем о том, какие у вас обширные связи... Поэтому, если можно, давайте сразу перейдем к существу проблемы.

«Интересно, – подумал Отари, – и как много они обо мне знают? Конечно, и дураку ясно, что определенный компромат на меня есть – на что же человеку враги, если не для того, чтобы доносить».

– Хорошо, по существу так по существу... – согласился Отари. – Я пришел к вам по пустяковому вопросу. Дело в том, что сын моего близкого друга, погибшего в автокатастрофе, попал в беду и проходит по одному из уголовных дел, которое ведет ваша организация.

– Можно узнать фамилию задержанного? – спросил заместитель начальника, взял ручку и листок бумаги, чтобы записать сведения.

Отари назвал фамилию Бадри.

– Когда он был задержан оперативным составом?

– Кажется, два или три дня тому назад, – ответил Отари.

Начальник РУОПа нажал на кнопку вызова, и секундой позже в кабинет вошел тот самый мужчина, который сопровождал Отари. Селиверстов протянул ему листок с записью. Тот взглянул на фамилию, тут же подошел к полковнику Ушакову и, наклонившись, прошептал ему что-то на ухо.

Ушаков кивнул головой, тут же снял телефонную трубку и набрал две цифры. На том конце незамедлительно отозвался мужской голос.

– Послушай, Иван Александрович, – обратился к невидимому собеседнику начальник, – тут ко мне пришел Отари Давидович... Да, тот самый... По поводу одного своего земляка, – и он назвал фамилию Бадри. – Это по твоему департаменту он проходит?

Мужчина стал что-то скороговоркой объяснять начальнику. Тот только кивал головой. Минут через пять разговор был закончен. Ушаков положил трубку и в упор посмотрел на Отари.

– Похоже, Отари Давидович, у вашего знакомого возникли достаточно серьезные проблемы, – сказал он. – Боюсь, что ничем помочь вам мы не сможем.

– Да ведь дело-то пустяковое... – вновь начал Отари. Но начальник прервал его:

– Это уже не нам с вами решать, пустяковое оно или нет. Это будет решать следователь, а в дальнейшем – суд.

– Так уж сразу и суд? – улыбнулся Отари. – Может, до суда дело и не дойдет? Может быть, если вы вопрос решить не можете, с ним сможет разобраться заместитель начальника ГУВД Москвы или замминистра МВД?

Такая открытая похвальба связями Ушакова просто взбесила. Он даже в лице изменился.

– Я уже говорил, Отари Давидович, что мы прекрасно осведомлены о ваших немалых связях в чиновничьей и офицерской среде, но поверьте мне на слово – для вас же будет лучше, если вы не будете вмешиваться в это дело.

Речь Ушакова Отари очень не понравилась, и не потому, что он фактически угрожал ему. Дело было в другом – подобная осведомленность правоохранительных органов о делах Отари говорила о многом.

– А почему моя скромная персона вызывает у вас столь пристальное внимание? – спросил он.

На несколько секунд в кабинете воцарилась полная тишина. Наконец Ушаков глубоко вздохнул.

– Мы тут, – начальник посмотрел на своего заместителя, – сидим и удивляемся, как вы, можно сказать, покровитель криминального мира, московской мафии, умудряетесь выходить сухим из воды?

– А в чем дело? – насторожился Отари. – Вы что, обладаете какими-то фактами? У вас есть доказательства? С какой стати, спрашивается, вы записываете меня в крестные отцы мафии?

– По крайней мере, вы сами подобным образом пытаетесь себя преподнести через прессу и телевидение. Насколько я знаю, вы не отрицаете своих связей с преступным миром? Не так ли?

– Нет, не отрицаю, – подтвердил Отари. – А что, разве за это судят?

– Судят за какое-то конкретное преступление, – пристально взглянув в лицо Отари, устало сказал Ушаков.

– Тогда чем объясняются ваши претензии? – не унимался разъяренный Отари. – Вы в чем-то меня подозреваете? Тогда предъявите обвинение!

Ушаков испустил еще один вздох.

– К сожалению, все наши подозрения не имеют твердой юридической базы, по которой вас можно было бы привлечь к уголовной ответственности.

– Даже так? – раздраженно сказал Отари. – А вам не кажется, что вы слишком много берете на себя?

– Послушайте, Отари Давидович, – сказал начальник, – я не пойму, кто к кому пришел? Кажется, вы явились ко мне с просьбой?

– Да никакой просьбы у меня нет, вам показалось, – перебил Ушакова Отари. – Я просто пришел поговорить, но вижу, что разговора у нас с вами не получилось. Я могу идти? – Он встал с кресла.

– Конечно, можете, – ответил Ушаков. – Только подождите секундочку, я сейчас вызову человека, который проводит вас вниз. – И начальник снова взялся за телефонную трубку.

Отари вышел из кабинета, даже не попрощавшись. Всю дорогу до выхода он кипел от злости. «Сначала полтора часа продержали меня в приемной, можно сказать, унизили, – думал он, – а потом, совершенно ни во что не вникая, тут же отфутболили! Нет, это им так с рук не сойдет! Я придумаю, как разобраться с этим Ушаковым, а заодно и с его помощником!»

Из РУОПа Отари поехал в свой офис. Он вошел туда мрачнее тучи. Накричал на охранника возле лифта по какой-то пустяковой причине – что случалось с ним крайне редко. Отари всегда славился своей осторожностью и обходительностью. Последней каплей, переполнившей чашу терпения Отари, оказалось присутствие в приемной двух гостей – дяди Левана и Вахтанга. Вот уж кого он сейчас хотел бы видеть меньше всего!

Увидев вошедшего Отари, дядя Леван поднялся со стула и засеменил ему на встречу.

– Как внучок? – с надеждой в голосе спросил он. – Скоро его выпустят?

– Понимаешь, старик, пока не выпустят, – ответил Отари. – Но ты не волнуйся. Я все сделаю, чтобы сломать этого милицейского начальника! Твой внук обязательно будет на свободе – это я тебе обещаю, что бы мне ни пришлось для этого сделать, я это сделаю.

У дяди Левана на глазах выступили слезы.

– Не волнуйся, старик! – повторил Отари и обратился к Вахтангу: – Пойдем поговорим.

Они вошли в кабинет.

– Слушай, у меня с этим ментом очень неприятный разговор получился, – начал Отари. – Надо что-то придумать. Позови ребят, посидим, покумекаем вместе.

Вахтанг тут же подошел к телефону и начал обзванивать ребят, принадлежащих к близкому окружению Отари. Всего таких было девять человек. Все они были старыми друзьями Отари, так сказать, проверенными кадрами. К сожалению, всех их в этот раз собрать Вахтангу не удалось.

Минут через двадцать приехали только трое: Георгий, Дато и Антон. Отари всех их тепло поприветствовал и, усадив, рассказал о своем визите к начальнику РУОПа.

Закончив рассказ и дав самую что ни на есть нелестную характеристику начальнику РУОПА полковнику Ушакову, Отари обвел взглядом присутствующих, ожидая их реакции. Первым нарушил молчание Георгий.

– Отари, я считаю, за такой разговор он должен ответить, причем по самому жесткому варианту, – как всегда предельно кратко высказался Георгий. Он всегда был сторонником жестких мер, за что Отари в глубине души его временами даже побаивался.

– Что значит «по жесткому варианту»? – переспросил Отари, примерно зная, о чем пойдет речь.

– Вплоть до того, что... Слушай, Отари, давай его закажем!

– Нет, – отрезал Отари, – на «мокруху» я не пойду, это исключено.

Тут слово взял Дато.

– Может быть, хорошенько припугнуть этого полковника? – предложил он. – Тоже мне – крутой нашелся!

Отари невесело рассмеялся:

– Кого пугать-то? Это тебе что, коммерсант или мент из районного отделения милиции? Ты что? Скорее он нас запугает! Давай на вещи смотреть реально.

– А у него дети есть? – неожиданно спросил Антон.

Антон был одним из тех немногих людей, которым Отари доверял практически полностью. Когда-то Антон был одним из любимых учеников Отари. Кроме силы, смелости и преданности, Антона отличали недюжинные аналитические способности, за что Отари ценил его еще больше.

Антон всегда мог реально оценить ситуацию, сказать, какие перспективы открываются в том или ином деле и каких негативных последствий стоит остерегаться.

Хотя у Антона были очень неплохие перспективы в спорте, он распрощался со спортивной карьерой два года назад, решив заняться бизнесом. К тому времени Антон как раз закончил институт физкультуры и перед ним был широкий выбор. Он сколотил небольшую бригаду из бывших спортсменов, сумев поставить под свой контроль несколько коммерческих структур. Со временем Антон несколько отошел от своего не слишком спокойного ремесла и занялся исключительно коммерцией. Однако время от времени, словно испытывая ностальгию по прошлому, он пытался решать спорные коммерческие проблемы старыми силовыми методами.

– А дети у него есть? – повторил Антон.

– Дети? – переспросил Отари. – Я не знаю. Должны быть. А что?

– А что, если детей украсть и заставить этого, как его там, Ушакова, пойти на наши условия?

Отари задумчиво взглянул в окно, оценивая предложенный выход.

– А что, Антон дело говорит! – поддержал спортсмена Вахтанг. – Единственные, кто не защищен у этой ментовской сволочи, так это его дети. Сам-то он с охраной ездит. Ты не думай, Отарик, ничего плохого мы его детишкам не сделаем! – ухмыльнулся Вахтанг, поймав на себе косой взгляд Отари. – Что мы, звери какие? Наоборот, мы будем о них очень хорошо заботиться, пальцем их не тронем. Но мы заставим этого мента играть по нашим правилам.

Отари неопределенно пожал плечами:

– Я затрудняюсь что-либо сказать по этому поводу.

– Тогда, Отари, – вновь заговорил Дато, – может быть, своих генералов подключишь? Пусть они с ним как-нибудь поговорят. А может, денег собрать, и пусть они его уберут и другого человека поставят?

– Слушай, Дато, ты будто на Центральном рынке сидишь – думаешь, что все покупается и продается. Там другой мир, менты по своим собственным законам живут, – невесело усмехнувшись, сказал Отари. – К тому же, как говорят мои генералы, у этого полковника Ушакова большое будущее. Он скоро генералом будет. И я не удивлюсь, если через несколько лет он сможет стать министром внутренних дел.

– Может, и станет, если мы не остановим, – загадочно улыбнулся Антон.

– Ты так думаешь? – задумчиво сказал Отари. – Что ж, над этим стоит поразмыслить...

Однако дальнейшее обсуждение проблемы никаких позитивных результатов не принесло. Так и не придумав ничего существенного, приближенные Отари разошлись примерно через полчаса.

Отари чувствовал себя настолько разбитым, что отменил все свои встречи, даже с тем журналистом, с которым так надеялся встретиться. Но сейчас Отари явно не был настроен давать интервью – он был выжат как лимон. К сожалению, поехать домой и отдохнуть Отари тоже не мог – ему еще предстояло заехать на телевидение.

Через несколько минут Отари уже ехал на своей машине в сторону Останкинского телецентра. Там ему предстояла запись очередной еженедельной программы. Обычно они записывались поздно вечером по той простой причине, что днем телевизионная студия была сильно загружена.

Таким образом, еженедельная передача со странным названием «Караул» записывалась ночью, а показывалась по московскому каналу вечером того же дня.

За оставшийся до выхода в эфир небольшой промежуток времени запись подчищали – убирали повторы, незаконченные фразы, лишний материал. Автором и ведущим этой передачи был Павел Голиков, один из теледикторов московского канала.

Отари познакомился с Голиковым около года назад. Его свели с ним по собственной просьбе Отари, давно имевшего целью покорение телевизионного эфира. Пообщавшись с Голиковым некоторое время, Отари пришел к выводу, что ему необходимо делать на телевидении свою собственную передачу.

Отари через свои коммерческие структуры оказывал большую материальную помощь телевизионной студии, которая готовила передачи с его участием. Этим своим еженедельным выступлениям, впрочем, так же, как и обращениям через другие средства массовой информации, он придавал большое значение. Для него это была подготовка будущего политического плацдарма, канал для распространения его идеологии. И, наконец, – что самое главное, – это была борьба за будущих избирателей того блока, вместе с которым намеревался выступить Отари.

Каждая передача была посвящена разъяснениям принципов идеологии Отари и в конечном итоге могла быть охарактеризована одной-единственной фразой: «Спортсмены – это наша сила, наше будущее».

Однако сегодня голова Отари была занята совершенно другими мыслями. Вместо того чтобы хорошенько продумать свою телевизионную речь, Отари размышлял над тем, как ему рассчитаться с полковником Ушаковым за нанесенное ему оскорбление.

«За все свои слова и поступки человек должен отвечать, – думал Отари, – а значит, этот заносчивый полковник должен ответить за мое унижение, за то, что заставил меня, как какого-то лоха, сидеть под дверью кабинета целых полтора часа, за угрозы и унизительные намеки».

Занятый своими не слишком приятными мыслями, Отари сам не заметил, как добрался до телецентра. Припарковав машину, он вылез из нее и направился ко входу в студию. Пройдя через стеклянный предбанник, Отари вышел в просторный холл, подошел к дежурному милиционеру и предъявил ему свой пропуск на телевидение и паспорт.

Милиционер посмотрел документы, взял под козырек и вежливо сказал:

– Проходите.

Отари зашагал по длинному, плохо освещенному коридору. Его не встречали, так как он бывал здесь довольно часто и уже хорошо разбирался в сложной системе коридоров и в переходах телецентра.

Неожиданно сзади Отари окликнули. Голос был знакомым. Отари остановился и обернулся. Его догонял мужчина с пышными усами, в светлой одежде. В руках у него была гитара в матерчатом чехле. Отари узнал мужчину – это был известный бард Александр Ракитин.

– Отарик, дорогой, рад тебя видеть! – воскликнул Александр, тепло поздоровавшись с Отари. – Ты что такой невеселый? Что-нибудь случилось?

– Нет, все в порядке, Саша. Просто устал немного.

– Новый день только начинается, а ты уже устал?! – усмехнулся певец.

– Представь себе, – ответил Отари, гадая, скоро ли ему удастся избавиться от назойливого знакомого.

– Слушай, Отарик, я хочу пригласить тебя на свою презентацию, завтра в концертном зале «Россия». У меня вышел новый компакт-диск... Да, кстати, у меня есть один экземплярчик, сейчас я его тебе презентую. – Певец быстро достал из кармана куртки диск и жирным красным маркером написал на компакте: «Дорогому Отарику на память». Затем поставил размашистую витиеватую подпись и протянул диск Отари.

Отари взял диск, сделал вид, что внимательно рассматривает его, потом похлопал Александра по плечу.

– Я рад за тебя! – сказал он, улыбнувшись и мечтая только о том, чтобы бард поскорее от него отвязался.

Это удалось ему лишь минут через пять, в течение которых Ракитин не уставал хвастаться своими достижениями и делиться дальнейшими планами. Когда Отари наконец продолжил свой путь в студию, настроение его было совсем уже скверным.

У лифта на этаже его встречал ведущий программы Павел Голиков – молодой человек лет тридцати, плотного телосложения, с лицом и манерами интеллигента в третьем поколении. Поздоровавшись с Отари, он участливо поинтересовался:

– Что-нибудь случилось? Вы припозднились и кажетесь мне немного расстроенным...

Отари взглянул на себя в зеркало, висящее на стене. Выглядел он действительно не лучшим образом.

– Просто устал... Выдался тяжелый день.

– Может быть, воспользуетесь услугами гримера? – предложил Павел.

– Что я, баба, что ли? – фыркнул Отари. – Нет уж, увольте. Лучше скажите, все готово?

– Да, конечно, – засуетился Голиков. – Операторы и режиссер уже давно вас ждут.

Вместе они прошли в помещение, где непосредственно проходила съемка программы.

– О чем сегодня пойдет разговор? – спросил Отари.

– Я тут приготовил перечень вопросов. – И Павел, достав из внутреннего кармана пиджака несколько аккуратно сложенных листков, протянул их Отари. Тот прочитал текст и согласно кивнул.

– Хорошо, это меня устраивает. Думаю, можно начинать.

Он удобно уселся в кресло рядом с ведущим. В студии зажегся яркий свет юпитеров. Замерцало табло с надписью: «Микрофон включен». Павел откашлялся и задал вопрос. Тема сегодняшней передачи касалась жизни столицы и москвичей. Сценарий был достаточно прост. Ведущий говорил о тех или иных проблемах и спрашивал мнение на этот счет своего гостя. Отари, в свою очередь, должен был излагать свои мысли по поводу этой проблемы.

Они быстро прошлись по теме воспитания молодежи, затем перешли на любимую тему Отари – тему физкультуры и спорта. Потом побеседовали о деятельности фонда Отари и о возможности создания его партии.

Отари говорил давно заученными, сто раз уже повторенными фразами. Сколько раз он уже излагал все это журналистам и ведущим.

И тут, совершенно неожиданно, в памяти Отари всплыл сегодняшний инцидент с полковником Ушаковым. Отари почувствовал такую ненависть и обиду, что чуть не заскрипел зубами. Внезапно в голову ему пришла безумная мысль.

Очень плавно, исподволь, Отари перевел разговор на нужную ему тему.

– А еще я хочу сказать, – как бы невзначай продолжил он, – что нашему движению, к сожалению, – он сделал небольшую паузу, – мешают правоохранительные органы, в том числе и начальство московского РУОПа.

Ведущий сделал удивленные глаза. Он никак не ожидал такого отступления от темы. Однако передача, по существу, делалась на деньги Отари, а значит, он был волен говорить в эфире практически все, что только душа его пожелает.

– А что случилось, Отари Давидович? – тут же подхватил Голиков. – Мы совершенно не в курсе происходящих событий. Расскажите нам, пожалуйста, обо всем подробно.

Отари не собирался доводить до широкой общественности суть того, что произошло на самом деле, тем более не собирался раскрывать цель своего визита к начальнику РУОПа. Он обошелся парой-тройкой ничего не значащих предложений.

Потом Отари не мог объяснить, как это получилось, но следующая фраза у него вырвалась как бы сама по себе:

– Я хочу сказать, что этот милицейский чиновник должен задуматься над своими поступками и, самое главное, побеспокоиться о своих детях...

Сразу после того, как прозвучала последняя фраза, микрофон в студии был отключен. Отари удивленно посмотрел на Голикова, затем перевел взгляд на операторов. Все они застыли в каком-то неестественном молчании, и на лицах их был написан откровенный страх.

Прошло две недели после той злополучной передачи, в которой Отари как бы невзначай обронил скандальную фразу о том, что начальнику московского РУОПа следует заботиться о своих детях.

Журналисты, почувствовав, что тут пахнет жареным, сразу начали раскручивать скандал. Практически все ведущие газеты опубликовали ряд статей, так называемые журналистские размышления, по поводу личности крестного отца московской мафии и его сенсационного вызова главному сыщику города.

Сам же Отари, как ни старался замять этот скандал, ничего сделать не мог. Он уже и сам жалел о том, что был так неосмотрителен, но предпринимать что-либо было уже поздно, поэтому оставалось лишь «кусать локти» от досады.

Журналистская же братия никак не хотела успокаиваться и продолжала муссировать эту тему, высказывая различные прогнозы и перспективы дальнейшего развития событий. Кто-то говорил о том, что в ближайшее время Отари будет арестован и уголовное дело на него сейчас спешно готовит московский РУОП, другие, наоборот, утверждали, что сейчас не время для ареста Отари, что Лубянка сама раскручивает столь одиозную личность и готовит на него весьма солидный компромат.

Так или иначе неделя для Отари выдалась беспокойной. Он не находил покоя даже в кругу близких и друзей, так как, о чем бы ни шел разговор изначально, в конце концов он сводился к обсуждению злосчастного интервью.

Друзья разделились на два лагеря. Одни осуждали Отари, не понимая, зачем нужно было так эпатировать публику и настраивать против себя начальника силового ведомства. Ведь даже ребенку ясно, что подобного начальник РУОПа не простит и в ближайшее время Отари должен ждать ответной реакции. А уж в чем она будет выражаться – известно лишь самому начальнику.

Были люди, которые предлагали Отари срочно выехать за границу и переждать там некоторое время, пока здесь улягутся страсти.

Сам же Отари такую возможность категорически отвергал. Напротив, он старался как можно чаще встречаться с прессой, давать интервью, в которых пытался оправдаться, убедить общественность в том, что смысл его фразы был совсем другим, нежели всем показалось, что ни о каких угрозах в адрес начальника РУОПа не могло быть и речи.

Само собой, Отари отменил все указания, данные им Антону, по поводу проработки варианта с похищением детей Ушакова.

Прошло еще какое-то время, и скандал потихоньку стал затухать. Однако отголоски произошедшего дошли до Отари через две недели, когда он был приглашен на одно из торжественных собраний.

Однажды в офис Отари позвонил генерал Богданович.

– Я хочу тебя пригласить на торжественное собрание по поводу празднования 23 февраля, – после краткого приветствия сказал генерал.

– Я даже не знаю, как быть, – задумчиво ответил Отари. – У меня намечены кое-какие дела и...

– Ничего, бросай все и приезжай к нам, в клуб... Тебе, я думаю, нужно помириться с твоим главным оппонентом.

Отари понял, что Богданович имеет в виду начальника московского РУОПа. Вполне естественно, что Ушаков будет принимать участие в торжестве.

– А что, есть такая возможность? – переспросил Отари.

– Приезжай. Пропуск тебя ждет внизу. Я тоже буду там.

Отари положил трубку и погрузился в раздумья. «Что же происходит? Может быть, начальник РУОПа сам решил пойти с ним на мировую? Или это генерал Богданович хочет примирить две враждующих стороны, так как такое положение дел ему, мягко сказать, невыгодно?»

В любом случае Отари решил, что такой возможности упускать нельзя. В конце концов, конфликт со столь влиятельным человеком ему не нужен, и если есть возможность помириться с ним, а еще лучше – получить в его лице союзника, то нужно сделать все, чтобы этого добиться. Такой поворот дел стал бы для Отари большой удачей.

Вскоре Отари уже ехал по заснеженным улицам Москвы. Его путь лежал в сторону Лубянки, где недалеко от главного здания бывшего КГБ находился клуб, принадлежащий Главному управлению Министерства внутренних дел Москвы.

Отношения Отари с правоохранительными органами являли собой отдельную главу в книге его жизни. К середине девяностых годов Отари уже имел огромные связи среди генералов различных спецслужб. В его записной книжке можно было отыскать телефоны многих высокопоставленных чиновников в погонах.

Отари вообще был мастак в приобретении различных связей и в завязывании нужных знакомств. Происходило это обычно на всевозможных презентациях и торжественных собраниях, которые Отари очень любил посещать.

Любимыми праздниками, как ни странно, у него был День работников милиции, 10 ноября, и День чекиста, 19 декабря. Торжественные мероприятия, приуроченные к этим праздникам, Отари посещал очень охотно. Именно там он и знакомился с нужными ему людьми, создавал, так сказать, свой «банк данных», состоящий из представителей генералитета московской милиции и спецслужб.

Приобретая подобные связи, Отари полагал, что тем самым он способствует своему продвижению к вершине политической власти, что еще немного, и он сам будет играть одну из главенствующих ролей в политической жизни России.

Через несколько минут Отари уже был на месте. Но здесь у него сразу же возникли проблемы с парковкой. Дело в том, что часть улицы, прилегающей к клубу ГУВД, была сплошь заставлена машинами, немалую часть которых составляли черные «Волги», на многих из которых красовались синие «мигалки». Номера практически всех машин начинались с двух, а то и с трех нулей, что говорило о том, что эти машины принадлежали служащим либо Министерства внутренних дел, либо ГУВД. Многие авто отличались тонированными стеклами, через которые невозможно было разглядеть, кто сидит внутри.

Отари долго пытался пристроить свою машину в ряд служебных авто, но все его попытки оказались безуспешными. В конце концов он свернул в ближайший Большой Кисельный переулок. Тут находилось Управление ФСБ по Москве и Московской области. Отари эта контора была известна не понаслышке. Припаркованных машин здесь было поменьше. Отари поставил свою машину и вышел, на ходу поправляя одежду.

Как и обещал генерал Богданович, пропуск в клуб дожидался его внизу у дежурного. Вскоре он уже поднимался по широкой лестнице, отделанной светлым орехом, в актовый зал клуба, находящийся на втором этаже здания.

Актовый зал был заполнен людьми практически до отказа. Почти все были в парадной форме. Подавляющее большинство присутствующих составляли генералы, остальные носили полковничьи погоны. Отари был прекрасно осведомлен в том, что многие полковники, по сути, занимают генеральские должности. Поэтому у него не оставалось никакого сомнения в том, что весь этот праздник был организован исключительно ради руководства ГУВД.

Отари огляделся по сторонам. Генерала Богдановича нигде не было видно. Справа от Отари располагались длинные столы, накрытые белыми скатертями, на которых в строгом порядке были расставлены бутылки водки, шампанского, коньяка и других алкогольных и прохладительных напитков. Все это перемежалось блюдами со всевозможными закусками. Посадочные места для гостей предусмотрены не были, так как праздник задумывался как фуршет.

Присутствующие уже приступили к апробации напитков и закусок. Многие офицеры вели между собой оживленные разговоры, подкрепляя свои слова взмахами рук, в которых были крепко зажаты рюмки и фужеры или тарелочки с закусками. В зале стоял гул многих голосов, к которому примешивались смех и звон посуды.

Внезапно Отари услышал, как сзади его кто-то окликнул. Он обернулся и увидел направляющегося в его сторону генерала Богдановича. В руке он держал рюмку, наполненную водкой.

– Здравствуй, Отари Давидович, дорогой, хорошо, что приехал! Пойдем выпьем по такому поводу! – сказал генерал.

Они подошли к столику. Генерал наполнил фужер коньяком и протянул его Отари.

– Давай с тобой за встречу, да и за то, что собрались здесь. Все же праздник!

– Да, да, с праздником вас! – переходя на «вы», чтобы не афишировать близкие отношения с генералом, поддакнул Отари. Нетрудно было догадаться, что генерал уже немало принял «на грудь», так как держался он достаточно развязно и язык его слегка заплетался.

– Ну что, – спросил Богданович, – как твои дела, Отари?

Отари неопределенно пожал плечами:

– Дела, сам знаешь, у прокурора, а у нас так – делишки.

– Может, поведаешь мне свои планы, что дальше делать собираешься – воевать или подписывать мирное соглашение с московским РУОПом? – усмехнувшись, спросил генерал.

– А что, есть возможность подписать мирное соглашение? – вопросом на вопрос ответил Отари.

– Конечно, есть! – сказал генерал.

– И кто же будет посредником при наших переговорах?

– Ты что же, про своего генерала забыл? Конечно, я! Пойдем, я тебя сейчас с Ушаковым мирить стану! Вон он стоит, – и генерал кивнул в сторону небольшой группы офицеров, среди которых Отари сразу узнал полковника Ушакова.

Вместе с Богдановичем Отари стал пробираться к Ушакову. Отари чувствовал на себе заинтересованные взгляды десятков людей. Почти все присутствующие в зале были в курсе разразившегося скандала и теперь с нетерпением и некоторым опасением ожидали возможной развязки.

Отари тоже чувствовал себя несколько нервозно. Он хотел как-то сгладить эту ситуацию и обдумывал, как начать разговор. С одной стороны, он должен был извиниться перед начальником РУОПа, а с другой – хотел принести извинения в такой форме, чтобы всем стало ясно, что ничего плохого он не сделал и делать не собирался, что брошенная им необдуманная фраза была лишь досадной оговоркой.

Отари сам имел достаточно высокий статус, и извиняться ему было как-то не с руки. И это еще больше его раздражало.

Неожиданно случилось то, чего Отари не ожидал совершенно. Когда до полковника Ушакова оставалось шагов десять, около него возникла фигура человека, на встречу с которым в данной ситуации он рассчитывал менее всего. Отари тут же остановился в нерешительности.

– Что с тобой, Отари? – удивился шагавший рядом генерал.

– Я сейчас к Ушакову не пойду, – заявил Отари.

– Да что с тобой? Иди, чего ты медлишь, я ручаюсь, что все будет нормально! – настаивал Богданович.

– Нет. Рядом с Ушаковым стоит человек, с которым я не хочу не то что встречаться, но даже близко стоять!

– Что это за человек? – удивился генерал.

– Я тебе позже все объясню, – ответил Отари и резко повернулся в противоположную сторону...

Оперативник РУОПа Максим Калинин подъехал к месту работы без четверти десять. Поставив свою бежевую «шестерку» напротив здания, у троллейбусного парка, он перешел улицу и направился ко входу. Войдя в вестибюль, Максим поздоровался с дежурным офицером, стоящим у дверей, и собрался пройти дальше, но дежурный неожиданно окликнул его:

– Одну минуточку!

Максим оглянулся и подошел к дежурному.

– Предъявите, пожалуйста, ваши документы, – сказал милиционер.

Максим достал свое удостоверение сотрудника РУОПа, раскрыл его и протянул дежурному. Тот, в свою очередь, внимательно рассмотрел фотографию, наклеенную на удостоверении, проверил подпись. Наконец дежурный вернул удостоверение, взял под козырек и растянул губы в улыбке.

– Прости, коллега, – сказал он, – просто я тебя не знаю, ты ведь у нас не больше месяца работаешь?

Максим утвердительно кивнул головой.

– Организация у нас серьезная. И поэтому требуется проверка всех новых лиц, – продолжал дежурный. – Так что не обижайся...

Дежурный похлопал Максима по плечу.

Максим положил удостоверение обратно в карман и пошел своим путем. Поднявшись на третий этаж, он подошел к двери пятого отдела. Здесь, собственно, Максим и работал.

Пятый отдел РУОПа, созданный меньше года назад, занимался делами, в которых фигурировала элита криминального мира. Сотрудники отдела участвовали в разработке и задержании уголовных авторитетов и воров в законе, не занимаясь более мелкими представителями этой категории. Сначала в отделе было всего шесть человек, но теперь число сотрудников увеличилось.

Возглавлял пятый отдел Федор Михайлович Рыбкин, в прошлом подполковник милиции, ветеран МУРа.

Отдел занимал две комнаты. В одной сидело начальство – начальник отдела со своим заместителем, во второй комнате худо-бедно размещались оперативники.

Поскольку оперативников было всего шесть человек, а столов в комнате – четыре, то два стола делили между собой четыре оперативника. Одним из них был Максим.

Когда Максим зашел в комнату, там еще никого не было – Максим был первым, кто пришел на работу. Он сел за стол возле двери и перевернул листок календаря. На самом деле выходило, что работает он здесь ровно месяц.

Максим взял лежащий на столе синий фломастер и методично стал вырисовывать на календаре единицу.

Он подумал о том, что в жизни все получается не так, как ты задумываешь изначально. Он не собирался работать в РУОПе, даже не думал об этом, но все вышло именно так, а не иначе. Планы Максима в его двадцать четыре года были совершенно другими.

Максим родился в Москве. Его мать была переводчицей английского языка, отец – полковником КГБ, работал в Первом Главном управлении, занимающемся разведкой. Часто отец с матерью выезжали в командировки в зарубежье, преимущественно в англоязычные страны.

Когда Максим был еще маленьким, родители брали его с собой. Тогда его отец работал то в торгпредстве, то по линии АПН, то по линии Морфлота. Но однажды случилось несчастье. При довольно странных обстоятельствах в автомобильной катастрофе погиб отец. Максиму тогда было семь лет. Его срочно отправили обратно в Москву.

Были похороны, пришли какие-то мужчины в штатском, но с военной выправкой, долго сидели, поминая его отца, горюя о его нелепой гибели. Больше всех понравился Максиму дядя Гриша – напарник отца. Он и после не оставлял семью своего погибшего товарища – как мог заботился о них с матерью, приносил свои пайки, доставал Максиму то билеты на елки, то путевки в пионерские лагеря...

А чуть позже дядя Гриша женился на матери Максима и стал его приемным отцом.

Когда Максим еще учился в школе, он увлекался чтением детективных романов. Его было просто невозможно оторвать от остросюжетных книжек, где героями были чекисты, разоблачающие шпионов вражеских государств, и правосудие всегда побеждало.

К семнадцати годам у Максима было уже четко продумано все, что касалось его будущего. Он собирался работать в той же организации, где работал его отец. Дядя Гриша одобрил выбор Максима и даже вызвался похлопотать за него. На самом деле попасть в КГБ для Максима и без этого не составило бы большого труда. Комитет госбезопасности охотно принимал на работу сыновей своих сотрудников. Тем более не оставляли без внимания детей тех, кто погиб при исполнении служебных заданий. Единственным необходимым условием принятия в организацию была служба в армии. Поэтому после десятого класса Максим не стал поступать в институт, а сразу пошел служить.

Служба Максима проходила в Подмосковье, поэтому довольно часто к нему приезжали мать с дядей Гришей, а чуть позже и самого Максима время от времени стали отпускать в Москву.

Когда до окончания службы оставалось меньше полугода, произошли события августа 1991 года – попытка государственного переворота.

Максим, как и все его товарищи, с тревогой следил за событиями. Наконец путч был подавлен, а после него страна стала развиваться по новой, никому не известной схеме. Произошли изменения во всех ветвях власти. Даже само название – Комитет государственной безопасности – не вписывалось в новые политические отношения.

И поэтому практически первым из указов нового государства стал указ о расформировании могущественной и авторитетной в прошлом организации. Фактически КГБ расформировали. Вместо него было создано две организации – Служба внешней разведки, и на базе Второго Главного управления КГБ было сформировано что-то типа службы контрразведки.

Аппарат КГБ был сокращен в несколько десятков раз. Практически весь элитный состав был расформирован.

Максим очень переживал – ведь была развеяна по ветру его мечта. Рушилась карьера будущего чекиста. После демобилизации он, по прежнему плану, должен был поступить в Высшую школу КГБ. Но, поскольку КГБ приказал долго жить, Максиму теперь нужно было срочно пересматривать свои планы.

Дядя Гриша как мог старался успокоить пасынка.

– Погоди, сынок, все устаканится. Пройдет три-четыре года, и организация возродится, – говорил он, хитро прищуривая правый глаз.

Однако, к сожалению, и в карьере самого дяди Гриши произошли неожиданные повороты. Спустя месяц или два после путча ему присвоили звание генерал-майора, а еще спустя несколько месяцев неожиданно уволили из действующего состава, оставив его в резерве, то есть практически отчим Максима перестал быть штатным сотрудником КГБ.

К тому же бывшая организация трещала по всем швам. Уже сменилось несколько названий, несколько начальников, было проведено несколько массовых сокращений и аттестаций, после которых часть сотрудников уходила, а на их место набирались новые, неопытные.

Дядя Гриша посоветовал Максиму немного подождать, осмотреться. Поэтому Максиму пришлось поступать на юридический факультет МГУ. Что он и сделал. Максим поступил на заочное отделение института, и тут возникла новая проблема – нужно было искать работу. Здесь ему снова помог дядя Гриша. С помощью его связей Максим устроился в паспортный стол одного из отделений милиции.

Поскольку Максим был штатской личностью и не подлежал милицейской аттестации, то и работа его ограничивалась вопросами прописки и выдачи паспортов подросткам.

Такая работа не слишком устраивала Максима. Он мечтал о большем, но пока ему ничего не светило. Однако в 1993 году дядя Гриша неожиданно передал пасынку информацию, которая заинтересовала Максима. По словам дяди Гриши, в милиции создавалось что-то типа милицейского КГБ со странным названием РУОП, что расшифровывалось как Региональное управление по борьбе с организованной преступностью.

Дядя Гриша говорил, что это будет одна из элитных и самых передовых организаций московской милиции. Он даже был уверен в том, что КГБ может возродиться именно из этой организации.

Поэтому Максим с охотой согласился пойти работать в РУОП. Как бы там ни было, а это было лучше, чем сиднем сидеть в паспортном столе, где непыльная, но скучная работа могла свести с ума. Максим подал соответствующий рапорт и стал ждать ответа.

Через некоторое время его вызвали. Около четырех месяцев Максима проверяли. Кроме этого, он ходил в поликлинику Главного управления ГУВД Москвы, что находилась недалеко от Петровки, где его подвергали тщательному медицинскому осмотру.

Наконец судьба его была решена, и его аттестовали. Через управление кадров МВД он был направлен в московский РУОП.

Надо сказать, что тогда получить подобное направление было не таким уж сложным делом. В 1993 году по приказу министра внутренних дел московский РУОП набирал своих сотрудников в основном из работников уголовного розыска, а также из районных отделений милиции.

Поэтому начальники районных отделений, стараясь сохранить наиболее ценных сотрудников, отдавали в основном молодых, тех, которые себя еще ничем не зарекомендовали. Поэтому Максим, так сказать, попал в струю.

Но не все было так просто. На собеседовании с начальником РУОПа полковником Павлом Ушаковым Максим понял, что тот достаточно хитер и преследовал в создавшейся ситуации свои собственные цели. Ему нужны были свежие, молодые кадры, которых можно было воспитать так, как того хотелось полковнику.

К январю 1994 года Максим уже закончил третий курс юрфака, поэтому он сразу получил звание лейтенанта милиции. Ни на какие серьезные операции коллеги его пока не брали. Пару раз он подстраховывал ту или иную оперативную бригаду по наружному наблюдению за каким-либо уголовным авторитетом. В основном же Максим сидел и читал милицейские нормативные документы и занимался той или иной бумажной работой.

Воспоминания Максима прервал телефонный звонок. Он подошел к столу, на котором стоял единственный в комнате телефонный аппарат, и снял трубку.

– Слушаю вас!

– Кто говорит? – послышался властный мужской голос.

– Это Максим.

– Какой еще Максим?

– Максим Калинин.

– Это полковник Селиверстов, – представился собеседник.

Вадим Борисович Селиверстов был заместителем начальника московского РУОПа. Максим никогда раньше не встречался с ним.

– Куда я попал? – продолжал полковник.

– В пятый отдел, – ответил Максим.

– А где остальные? Что, кроме тебя, никого нету?

– Пока нет, товарищ полковник.

– Хорошо. Как только придет твой начальник, пусть тут же зайдет ко мне, – сказал Селиверстов и положил трубку.

Максим почувствовал себя немного неловко. Получается, что никто из его коллег не приходит на работу вовремя, только он один как дурак является к девяти. Да и начальника нет... а с другой стороны, Максим прекрасно понимал, что рабочий день руоповца ненормированный, он может начинаться в десять утра, а заканчиваться глубокой ночью или даже под утро, так как в основном сотрудники участвуют в различных оперативно-розыскных мероприятиях, а их, естественно, по графику не проводят.

Поскольку Максим в серьезных делах пока участия не принимал, расписание работы у него было несколько другим. Он должен, просто обязан приходить вовремя на работу, так как больше он практически ничем отличиться не мог.

«Выходит, я, – подумал, улыбнувшись своим мыслям, Максим, – являю собой пример образцового служащего». Он достал из ящика стола Уголовно-процессуальный и Административный кодексы. Раскрыв одну из книг на закладке, Максим принялся изучать документы.

В дверь заглянул подполковник Рыбкин.

– Что, пока один скучаешь? – спросил он Максима.

– Здравствуйте, Федор Михайлович, – привстал Максим.

– Привет, – ответил Рыбкин. – Меня никто не спрашивал?

– Вам полковник Селиверстов звонил, просил срочно зайти к нему, как только придете.

– А где остальные сыщики? – усмехнулся Рыбкин.

Максим пожал плечами:

– Не знаю, никто не звонил, не предупреждал.

– Ну и дисциплинка, мать вашу! – ругнулся подполковник. Затем он глянул на книги, лежащие на столе, перевел взгляд на Максима и неожиданно спросил: – А ты, Калинин, чем занимаешься?

– Как чем? Вот, пытаюсь выучить шестнадцатую статью Административного кодекса...

– Шестнадцатую? – переспросил Рыбкин. – А что там, в этой статье?

– Это статья о правомерности применения сотрудником милиции огнестрельного оружия.

– А... да-да, припоминаю, – кивнул Рыбкин. – Ну что ж, это очень важная статья. Ее все менты должны наизусть знать. Ладно, продолжай в том же духе! – И он закрыл дверь.

Примерно через полчаса начали подтягиваться остальные коллеги Максима – Олег, Саша, Юрий и Николай. Они рассаживались по своим рабочим местам, шутливо переругиваясь и отпуская колкости в адрес друг друга. Кто-то сразу уселся около телефона и начал названивать.

Юрий подошел к холодильнику, достал стоящую там трехлитровую бутыль с водой и стал жадно пить прямо из нее. Отпив примерно треть, он поставил ее на единственный шкаф, стоявший в комнате. Максим подумал, что, по всей видимости, несчастного мучает похмелье. Однако он промолчал, вновь углубившись в свою книгу.

Неожиданно дверь открылась, и в комнату вошел Рыбкин.

– Так, – сказал он, оглядев с ног до головы Юрия, который как раз в этот момент ставил банку на шкаф после очередного приема жидкости внутрь, – значит, после вчерашнего работать тяжеловато будет?

– Товарищ подполковник, – начал оправдываться Юрий, – вчера день рождения жены был, вот мы с ребятами...

– А что, из ребят кто-нибудь еще был? – повысил голос Рыбкин.

– Только Сашка с Олегом и я... Николай вчера на дежурстве находился...

– Значит, сегодня только Николай в рабочем состоянии, – констатировал Рыбкин.

– Почему? Еще Сергей Мальков.

– А где, кстати, Сергей Мальков? – поинтересовался подполковник, оглядев сотрудников.

– У него же сегодня первый рабочий день после отпуска, – пожал плечами Николай.

– И почему же он так опаздывает в свой первый рабочий день, интересно было бы узнать? Может, он собирается продлить свой отпуск? – тоном, не предвещающим ничего хорошего, осведомился Рыбкин.

– Нет, он вчера звонил, сказал, что сегодня обязательно выйдет, – заступился за коллегу Олег. – Может, он того... в пробку попал?..

– Ну и работнички! – покачал головой Рыбкин. – Ладно, как только приедет Мальков, пусть ко мне зайдет. И ты, Максим, – неожиданно продолжил подполковник, – тоже загляни.

– Ну, пацаны, – нарушил молчание Саша, как только за Рыбкиным закрылась дверь, – кажется, вас направляют на очень крутое дело!

Все дружно засмеялись.

– Ты как, – обратился он к Максиму, заглянув через его плечо в книгу, – выучил шестнадцатую статью?

– Выучил! Представь себе! И хватит меня подкалывать. Сам-то ее небось не помнишь?

– Ты же у нас самый молодой, – ответил Олег, – потому и подкалываем. Будешь через год полковником – будешь нас подкалывать.

Все снова засмеялись.

Минут через пятнадцать в кабинет вошел загорелый парень лет тридцати, с темными кудрявыми волосами. Это и был оперативный работник Сергей Мальков, только что вернувшийся из отпуска.

– Сергей, – сказал Олег, – тебя тут Рыбкин обыскался, чуть нам всем головы не поотрывал за то, что тебя нет. Так что пригладь кудри и иди с Максимом к начальнику на ковер!

– А что случилось? – поинтересовался Мальков. Видно было, что он еще не привык к мысли о том, что его отпуск кончился, и мысленно продолжал проводить время где-то в более приятном, нежели пятый отдел, месте.

– Не знаю. Но мы тут посовещались и решили, что он затевает какое-то крутое дельце и хочет вам его поручить...

– Ладно уж вам, крутое... У нас все дела крутые, – усмехнулся Сергей. – Ладно, – обернулся он к Максиму, – пойдем.

Максим вылез из-за стола, и они вместе направились к кабинету начальника. Постучав в дверь, Сергей не стал дожидаться, когда их пригласят войти, и толкнул дверь.

– Товарищ подполковник, разрешите войти? – вопросил он в открытую дверь. – Вы ведь нас вызывали?

– Вызывал. Я уж подумал, что ты отпуск решил продлить, – улыбнулся Рыбкин.

– Да нет, что вы, просто по дороге проблемы возникли, – стал оправдываться Сергей.

– Ладно, сыщики, – серьезно сказал Рыбкин, – через час пойдете со мной на совещание к полковнику Селиверстову. Так что приведите себя в порядок.

– Это как? – с улыбкой осведомился Мальков. – Никак нужно стволы с собой взять, бронежилеты надеть?

– Ладно, я вижу, что ты после отпуска еще в нерабочем настроении, – усмехнулся в ответ Рыбкин. – Через полчаса ко мне с блокнотами и ручками. Я же сказал – на совещание пойдем.

– Есть! – шутливо козырнул Мальков, стукнув ботинками друг о друга, и, резко повернувшись, вышел из кабинета.

Максим последовал за Сергеем.

– Ну что, молодой, – обратился к нему Сергей, когда они оказались за дверью, – нам с тобой, видимо, придется в ближайшее время стать напарниками. Какое-то дело хотят нам поручить.

– С чего ты так решил? – удивился Максим.

– Посуди сам: если с блокнотами и ручками приглашают, значит, какого-то фигуранта нам с тобой подкинут.

– Вряд ли мне что-нибудь серьезное поручат, ведь я же только месяц здесь работаю...

– Как знать, – неопределенно ответил Сергей, – может, тебя внедрить хотят? Может, под прикрытием будешь работать?

– Куда внедрить? Под каким прикрытием? – не понял Максим.

– Как в фильме «Место встречи изменить нельзя», помнишь? Шарапова в банду внедрили. Так и тебя... Слушай, – неожиданно рассмеялся Сергей, – да ты и вправду на Шарапова чем-то похож!

– Ты лучше на себя самого посмотри, – сказал Максим обиженно.

Вернувшись в кабинет, они застали всю компанию в процессе обсуждения последнего футбольного матча.

– Зачем вас Рыба вызывал? – спросил Олег, отвлекшись от футбольной темы.

– На совещание какое-то велел собираться, – ответил Сергей.

– Говорил же я, что какую-то разработку серьезную вам дадут, – всезнающе ухмыльнувшись, резюмировал Олег и, бросив взгляд на Максима, кивнул на книжки. – Ты повтори шестнадцатую статью! Наверняка начальник спрашивать будет.

– Хватит тебе... Лучше сам повтори, а то, не ровен час, спросят!

Через тридцать минут они с Сергеем, держа в руках ручки и блокноты, стояли возле кабинета Рыбкина. Тот вылетел из двери и на бегу бросил через плечо:

– Пойдемте к начальнику РУОПа на совещание.

– Вы же сказали, что у Селиверстова... – начал было Сергей.

– Совещание будет проводить Селиверстов, а состоится оно в кабинете Ушакова, – пояснил Рыбкин.

Вскоре все они уже сидели в просторном кабинете начальника РУОПа. Сам Ушаков возвышался над своим рабочим столом и был занят просмотром каких-то бумаг, изредка делая в них пометки. Время от времени звонил один из телефонов, Ушаков, не глядя, снимал трубку и бросал несколько отрывистых фраз.

Постепенно все участники совещания расположились за длинным столом, стоящим в центре кабинета. Здесь практически ежедневно проводились планерки с начальниками отделов. А те, в свою очередь, раз в неделю проводили подобные мероприятия с личным составом каждого подразделения.

На сей же раз совещание касалось какого-то важного оперативного вопроса. Полковник Селиверстов окинул взглядом присутствующих.

– Вроде все в сборе, – сказал он, сверяясь с бумагой, в которой были записаны фамилии всех участников совещания. Помимо начальника отдела Рыбкина, Сергея и Максима, на совещании присутствовало еще три человека. Одного из них Максим узнал сразу. Это был Игорь Николаев, отвечающий за спецтехнику РУОПа, с помощью которой проводилось оперативное наблюдение и прослушивание.

Тем временем полковник Селиверстов открыл совещание. Он начал свое выступление лаконично.

– Значит, так, – обратился он к присутствующим, – есть указание возобновить оперативное дело по одному из авторитетных фигурантов. Мы решили, что основными разработчиками операции будет спецбригада, которая создается приказом начальника РУОПа, в составе, – и он начал перечислять фамилии участников совещания. – Эта бригада, в свою очередь, будет разделена на группы, наделенные соответствующими функциями и полномочиями.

Через несколько минут Максим узнал, что они с Сергеем попали в бригаду, которая будет заниматься ведением наружного наблюдения. Неожиданно Рыбкин, немного привстав, обратился к Селиверстову:

– Извини, Вадим Борисович, ты забыл самое главное – назвать имя фигуранта наших действий.

– Как, разве я об этом ничего не сказал? – удивился Селиверстов, бросив почему-то косой взгляд на начальника РУОПа. – Вы должны его хорошо знать, – обратился он к Рыбкину.

– Мы-то, предположим, знаем, кто это, – ответил Рыбкин, – но молодые товарищи понятия не имеют, о ком вы говорите.

– Конечно, – сказал Селиверстов. – Вот наш фигурант. – И, достав из большого конверта несколько фотографий, он положил их на стол.

На фотографиях был изображен лысоватый мужчина средних лет, явно грузин по национальности. Это был небезызвестный Отари Давидович.

Фотографии были разные. На одной он стоял рядом с милицейскими генералами, на другой – с известными эстрадными певцами. Были фотографии, где Отари был сфотографирован в президиуме на каком-то торжественном заседании. Все говорило о том, что будущий фигурант вращался в достаточно высоких сферах общества.

Участникам совещания передали краткую справку на будущего фигуранта, с которой все по очереди ознакомились.

В конце концов этот листочек с надписью «секретно» в верхнем правом углу попал к Максиму. Текст был немногословен и сух.

«Отари... родился в 1949 году в небольшом грузинском городке, где и провел свое детство. В юности активно занимался спортом, в частности греко-римской борьбой, успешно участвовал в различных соревнованиях, имеет звание мастера спорта.

После переезда в Москву имел сомнительные связи с криминальными элементами, часто принимал участие в азартных играх.

В 1966-м привлекался к уголовной ответственности за групповое изнасилование, однако был освобожден от ответственности из-за того, что был признан психически ненормальным.

По агентурным сведениям, в настоящее время продолжает заниматься противоправной деятельностью, но прямых доказательств, позволяющих привлечь его за конкретные преступления к уголовной ответственности, пока нет. В последнее время пытается заняться политикой, с этой целью создал свою политическую партию «Спортсмены России». Часто выступает в средствах массовой информации.

Отари имеет определенный авторитет в криминальных кругах, особенно среди новой волны криминальных сообществ, но в то же время у него остаются весьма натянутые отношения с некоторыми ворами в законе и авторитетами».

Далее шел список фамилий и кличек уголовных лидеров, с которыми у Отари имелись конфликты.

– Отари Давидович, – продолжал Селиверстов, когда увидел, что все участники ознакомились с краткой информацией, – считает себя крестным отцом московской мафии.

– Зря он так считает! – опять вмешался Рыбкин. – По-моему, ему до крестного, как от Украины до Китая!

Селиверстов перебил Рыбкина вопросом:

– Знаете, в чем феномен Отари? В чем успех и популярность его личности?

И, не дождавшись ответа, Селиверстов ответил сам:

– Успех его в том, что он позволил журналистам раскрутить свое имя, а те сделали ему такую рекламу, которая иным даже и не снилась. Вчера же произошло событие, просто выходящее за рамки приличий и каких-либо понятий о совести. Отари открыто и нагло выступил по телевидению с угрозами в наш адрес, после чего любой телезритель, не посвященный в курс дела, может сделать вывод, что существует Отари Давидович, крестный отец московской мафии, которого боятся все, даже столичная милиция.

Селиверстов перевел дыхание и продолжил:

– Так вот, раз он считает себя крестным отцом, давайте поможем ему и подобрать соответствующую статью в Уголовном кодексе, достойную столь значительной и уважаемой личности! Тем более, по оперативным источникам... (Максим прекрасно знал, что скрывается под этой фразой. По оперативным источникам – значит, по информации стукачей, осведомителей)... по оперативным источникам, кое-какие делишки за нашим фигурантом числятся. Однако нам необходимо подобрать такие доказательства, которые в дальнейшем могут быть расценены судом как весомые и аргументированные для дальнейшего привлечения этого человека к уголовной ответственности.

К тому же – я еще раз хочу подчеркнуть, коллеги, – это задание получено нами сверху. Поэтому прошу отнестись к нему с большим вниманием и ответственностью. Вся операция будет проходить под грифом «Совершенно секретно». То есть никакой информации о ходе ведения дела, да и вообще обо всем, что касается вашей работы, вы никому, кроме своих начальников, передавать не имеете права.

Кроме того, вы должны учитывать, что у нашего фигуранта имеется достаточно широкий круг влиятельных знакомых как среди офицеров московской милиции, так и в органах прокуратуры, через которых может произойти утечка информации.

Отсюда вывод: если кто-нибудь из ваших коллег будет интересоваться ходом ведения дела, об этом необходимо сразу же докладывать непосредственно мне или, – Селиверстов бросил взгляд на Ушакова, – полковнику Ушакову лично. Итак, еще раз повторю распределение обязанностей...

Максим и Сергей Мальков вошли в группу наружного наблюдения за Отари. Игорь Николаев обеспечивал всю техническую сторону их работы. Руководство будущей разработки было возложено на Рыбкина, начальника пятого отдела.

Вскоре, подробно расписав должностные обязанности каждого участника операции, Селиверстов закончил совещание.

В конце, когда все уже поднялись с мест и направились к выходу, Селиверстов обратился к присутствующим:

– Попрошу остаться Рыбкина и Калинина.

Когда все остальные вышли и двери за ними закрылись, Селиверстов неожиданно обратился к Рыбкину:

– Федор Михайлович, я думаю, мы не ошибемся, если человеком, отвечающим за ведение досье в отношении Отари Давидовича, будет назначен лейтенант Калинин. Как вы на это смотрите?

Рыбкин, помолчав, проговорил:

– Я считаю, что Максим может справиться, хотя и работает он только месяц. Но за это время он зарекомендовал себя серьезным и вдумчивым сотрудником. К тому же, насколько мне известно, он неболтлив.

– А это в нашем деле самое главное, – подытожил Селиверстов. – Максим... Как тебя по батюшке?

– Да можно и без батюшки, – улыбнулся Максим.

– Так вот, Максим, у этого человека очень многочисленные и крутые связи. Я уже говорил это на совещании. Конечно, к тебе будут подходить многие и интересоваться тем, как идут дела. Поэтому я еще раз повторяю: обо всем сразу докладывать лично мне или Ушакову. Или, если к нам не прорвешься, Рыбкину докладывай. Даже если это будет наш сотрудник, нам все равно необходимо об этом знать. Далее, никому никакого материала не давать. Материал секретный, по первой степени секретности проходит. Допуск к нему будут иметь лишь некоторые. И еще, – Селиверстов повернулся к Ушакову, как бы ища поддержки, – не случайно мы тебя назначили в группу наружного наблюдения. Работаешь ты месяц, тебя мало кто в московской милиции знает, в МУРе ты не засветился, бандиты тоже тебя еще не вычислили. Поэтому веди себя осторожно, особенно на ОФП в «Динамо». Именно там у нашего Отарика очень много друзей. Поэтому мы не исключаем, что вас, ребята, спортсмены будут, в свою очередь, разрабатывать достаточно серьезно. Если только они о чем-нибудь догадаются, – добавил Селиверстов. – И последнее: сейчас ты получишь в областной прокуратуре санкцию на ведение оперативных мероприятий в отношении Отари.

Неожиданно в разговор вступил Рыбкин:

– Вадим Борисович, а чего так далеко таскать, аж в облпрокуратуру? Давай в городскую.

– Нет, – отрицательно покачал головой Селиверстов, – в городскую прокуратуру нельзя. Есть оперативная информация, что наш фигурант и там уже завел нужные связи. Так что через горпрокуратуру может произойти утечка информации. А в областной я пока такую возможность исключаю.

Короче, – повернулся он к Максиму, – подъедешь к главному прокурору или к его заместителю. Отдашь вот это письмо. – Он протянул Максиму запечатанное письмо, на конверте которого также стоял гриф «Совершенно секретно». – Письмо оформишь через нашу канцелярию, отдашь лично в руки или прокурору, или его заместителю, только им! После этого с санкцией вернешься в штаб и начнешь работать вместе с Мальковым. А тем временем, – обратился Селиверстов к Рыбкину, – пусть Мальков принимает автотранспорт со всеми техсредствами. Пусть во всем разбирается. Ну вот, собственно, и все, что я хотел сказать. Всю информацию, которую вы соберете по Отари, ежедневно будешь фиксировать в нашей секретной части, перебрасывая ее на специальный компьютер. Со временем мы поставим туда пароль к доступу, который будет известен всего нескольким людям, среди которых будешь и ты. Думаю, лишнее тебе объяснять, что разглашать этот пароль нельзя. И вот еще что, – Селиверстов неожиданно подошел к Максиму, – для всех остальных – я имею в виду сотрудников нашей конторы и особенно твоих коллег из отдела – вы с Мальковым идете в разработку вот по этому человеку. – Полковник взял фотографию, на которой был изображен парень с крупным лицом и массивной шеей, одним словом, чистой воды гоблин. – Это уголовный авторитет Сережа Музыка. Все не вовлеченные в операцию сотрудники должны думать, что вы работаете по нему. Никто не должен даже догадываться, что это не так. Когда начнете осуществлять «наружку», документы оставляйте в сейфе. Взамен возьмете у Игоря Николаева два удостоверения: одно работника ОБХСС, другое на имя сотрудника охранной фирмы с разрешением на ношение оружия. Это на тот случай, если вас кто-нибудь из дружков Отарика сам возьмет в разработку. Тогда вы сможете отбрехаться тем, что вас какой-то фирмач нанял пасти Отарика. Типа вы с Мальковым – частные детективы. Ну что, – полковник оценивающе оглядел Максима, – не страшно за такое опасное дело браться?

– Нет, – бодро ответил Максим, хотя чувство беспокойства, появившееся сразу же после того, как он узнал, чем ему придется заниматься, не оставляло его до сих пор.

– Тогда начинай работать – поезжай в облпрокуратуру.

Через несколько минут Максим вышел из кабинета начальника РУОПа.

Бежали секунды, а Виктор все еще не знал, как ему поступить. Спрятав винтовку, он вернулся к двери и теперь стоял в нерешительности, не зная, открывать дверь или нет. Тем временем милиционер продолжал настойчиво терзать дверной звонок.

– Откройте! – повторил он. – Мы же знаем, что вы в квартире!

Размышлять больше времени не было. «Если за мной пришли, не открывать двери нет никакого смысла. А прыгать с девятого этажа – вообще идиотизм», – подумал Виктор и открыл замок.

На лестничной площадке перед дверью стоял мужчина, одетый в милицейскую форму с погонами старшего лейтенанта, женщина в спецодежде работника коммунальной службы и еще один мужчина в такой же куртке и с внушительных размеров ящиком инструментов.

Увидев Виктора, милиционер улыбнулся. Это уже было хорошим признаком – сотрудники милиции редко являются арестовывать людей с улыбкой на лице.

– Что же вы, гражданин, так долго дверь не открываете? – обратился к Виктору старший лейтенант, взяв под козырек. Тот лишь неопределенно пожал плечами. – Мы же знали, что вы дома, – продолжал милиционер.

– А что, собственно, случилось? – поеживаясь, будто он только что встал с постели, спросил Виктор. – Я, знаете ли, спал...

Милиционер снова взял под козырек.

– Старший лейтенант Захаров, ваш участковый. Извините, конечно, что побеспокоили, но нет другого выхода. – И он кивнул на дверь соседской квартиры. – В этой квартире проживает женщина, ее сейчас нет дома, а в квартире у нее произошло ЧП.

– Что случилось? – поинтересовался Виктор.

– А вы понятым будете?

Виктор насторожился. «Неужели какая-то заварушка? Может, ограбление или, не дай бог, убийство?» – подумал он.

– Понятым? – неуверенно повторил он.

– Да. Мы сейчас будем вскрывать квартиру, а на всей лестничной площадке никого, кроме вас, дома не оказалось. Так что особого выбора у нас не было.

– А что все же случилось? Там что, убийство? – настойчиво повторил свой вопрос Виктор.

– Убийство? С чего вы взяли? – ошалело вытаращился участковый.

– Так, – пожал плечами Виктор, – подумалось почему-то. Меня, знаете ли, еще никогда понятым не приглашали, я это только в кино видел... А там раз понятые – значит, убийство...

– Ну, не знаю, как насчет убийства, а вот то, что там кран водопроводный не закрыт или трубу прорвало, – это уже установленный факт. Ваша соседка затапливает сразу две квартиры внизу. Поэтому нас и вызвали. А тут, как назло, ни телефона рабочего, ни адреса родственников никто не знает.

Женщина, стоящая рядом, согласно закивала головой.

– Ну что, Семеныч, давай приступай, – скомандовал милиционер.

Мужчина, одетый в синюю куртку работника ДЭЗа, начал взламывать дверь. С помощью стамески и молотка он быстро вскрыл замок. Все присутствующие вошли в квартиру. Однако никаких следов наводнения заметно не было. Все полы были сухими, в ванной тоже ничего не текло. Кухня оказалась прибранной, и краны здесь также были в полном порядке.

– Иди глянь в туалете, – скомандовал сантехнику участковый.

Тот скрылся за дверью, и через несколько минут оттуда раздался его приглушенный голос, оповещающий о том, что в данном помещении тоже ничего не течет.

Участковый пожал плечами и прошел в комнату. Виктор последовал за ним. В комнате царил «художественный» беспорядок. Повсюду были разбросаны предметы женского туалета, яснее ясного говорившие о том, что хозяйка квартиры покидала ее в спешке.

На письменном столе стояла большая фотография, на которой были изображены две женщины, стоявшие в обнимку. Судя по возрасту, это могли быть мать и дочь.

Интерьер комнаты ничем особенным не поражал – стандартный набор мебели, обычный для представителей среднего класса: диван, небольшой письменный стол, журнальный столик, пара кресел, тумба с видеодвойкой, небольшой книжный стеллаж. На входе в комнату стоял большой платяной шкаф.

Виктор и участковый продолжали рассматривать обстановку, когда неожиданно раздался жизнерадостный голос сантехника:

– Нашел! Здесь трубу прорвало!

Виктор с участковым одновременно оглянулись и поспешили на крик. Семеныч энергично топтался возле шкафа в туалете, показывая, что из трубы, в нем спрятанной, течет вода. Она прямиком уходила вниз, заливая нижние этажи, минуя квартиру соседки Виктора.

– Надо воду перекрывать, – вынес свой вердикт Семеныч и пошел к телефону. Он набрал номер диспетчера ДЭЗа. Через несколько минут вода течь перестала.

– Вот тут пробоина, – тыкал Семеныч заскорузлым пальцем в ржавую трубу.

Минут через двадцать на место происшествия прибыли работники ДЭЗа, таща за собой сварочный аппарат. Быстро развернув резиновые шланги, они заварили пробоину.

– Все, теперь можно воду пускать, – сказал Семеныч и вновь протопал к телефону в своих грязных башмаках. Он дозвонился до диспетчерской, и вскоре вода была пущена.

– Ну что, – обратился участковый к Семенычу, – как насчет дверного замка? Починить сможешь?

– Не, командир, – отрицательно помотал головой Семеныч, – это не по моей специальности. Я по сантехнике, а тут столяр или плотник нужен. Я в дверях и в замках ничего не понимаю.

Виктор подошел к замку и осмотрел его. Действительно, восстановлению он не подлежал – Семеныч постарался на славу.

– Что же делать? – размышлял участковый.

– Мы пойдем? – почти одновременно сказали сантехник и женщина, до сих пор молчаливо топтавшаяся в прихожей.

– Конечно, идите, – ответил участковый и неожиданно обратился к Виктору: – Давайте мы вот что сделаем. Я сейчас квартиру опечатаю, напишу записку пояснительную. А вы, когда соседка придет, – он взглянул на часы, – у меня, к сожалению, дежурство заканчивается, – объясните ей, что и как. И еще, – добавил участковый, – вас как зовут?

Виктор назвался.

– Очень хорошо. Я хочу попросить вас об одной услуге. Давайте договоримся так: по инструкции я имел право вскрыть квартиру, где происходит протечка, но согласно той же инструкции я должен был составить акт и документально зафиксировать факт протечки. Я этого не сделал. Но люди бывают разные, и я не знаю, что за человек ваша соседка. Можно с вами договориться, чтобы в случае чего, если она будет предъявлять претензии, мы с вами этот акт задним числом оформили?

Виктор утвердительно кивнул.

– Ведь люди разные бывают, – еще раз повторил участковый.

– Конечно, лейтенант, нет вопросов! Все сделаем, – улыбнулся Виктор.

– Ну ладно, счастливо оставаться, – участковый взял на прощание под козырек. Затем он полез в карман, достал оттуда печать, бумажку и скотч. Он наклеил бумажку на дверь скотчем и поставил на ней печать.

– Да, еще вас попрошу, – снова обратился к Виктору участковый, – сегодня вечером, если вам нетрудно, поглядите за этой квартирой! Как-никак она открыта, зайдет еще какой-нибудь непрошеный гость...

– Хорошо, я пригляжу, – ответил Виктор.

– До свидания, – сказал участковый и зашагал к лифту.

– Счастливо! – вслед ему ответил Виктор и вошел в свою квартиру. Только захлопнув входную дверь, он позволил себе испустить вздох облегчения. Наконец-то закончилось это недоразумение!

Виктор достал сумку с винтовкой и, еще раз осмотрев ее, убрал подальше – с глаз долой. После этого он сел смотреть телевизор. По одному из каналов показывали хоккейный матч. Виктор увлекся игрой и уже почти забыл про происшествие, но примерно через час в дверь снова позвонили. Виктор посмотрел в «глазок». Перед дверью стояла невысокая молодая женщина в дубленке и вязаной шапочке. Виктор открыл дверь.

– Добрый вечер. Извините, пожалуйста, я ваша соседка, – сказала женщина.

Виктор кивнул.

– Я пришла с работы, смотрю – дверь опечатана. Вы не знаете, что случилось? Еще раз извините...

Виктор улыбнулся и внимательно оглядел соседку. Ей было на вид около тридцати лет. Небольшого роста, темные волосы, голубые глаза, полноватое лицо – на той фотографии на столе явно была изображена она. Но в жизни женщина была намного симпатичнее.

– Вас как зовут? – спросил Виктор.

– Людмила, точнее, Мила.

– А меня Виктором – будем знакомы.

– Очень приятно, – сказала Людмила.

– Мила, понимаете, в ваше отсутствие произошло маленькое ЧП. В вашей квартире прорвало трубу, и участковый милиционер с сантехником были вынуждены вскрыть квартиру. У них другого выхода не было – сразу двух соседей внизу затопило, – рассудительно начал объяснять Виктор. – Потом трубу заварили, так что теперь все в полном порядке, если не считать сломанного замка, конечно. Тут никакой вашей вины нет. Трубы, которые находятся за стенами вашей квартиры, принадлежат жэку, соответственно, ДЭЗ, как его теперь называют, должен нести ответственность перед жителями нижних квартир.

– А что, здорово их затопило? – спросила женщина.

– Участковый сказал, что вы затопили два этажа.

– Что же мне теперь делать?! Они наверняка ко мне претензии предъявлять будут...

– Нет, я же объяснил вам – вы тут ни при чем. Трубы-то жэковские, им и отвечать, – убежденно повторил Виктор.

– А что же мне теперь с замком делать? – удрученно посмотрев на сломанный замок, скорее у самой себя, нежели у Виктора, спросила Мила.

– А вот замок, к сожалению, восстановлению не подлежит... – развел руками Виктор.

– Кто же мне поможет замок вставить? Смотрите, сколько времени... Да и замок сегодня я уже не куплю.

– А где тут ближайший магазин? – спросил Виктор.

– Есть большой магазин, называется «Юникор», он допоздна работает, но там нет отдела хозтоваров.

– Да, ситуация, – покачал головой Виктор.

– Не ночевать же мне с открытой дверью! – продолжала заламывать руки Людмила.

– Действительно, неприятно, – сказал Виктор. Он уже давно понял, что Людмила живет в квартире одна. – Знаете что, – предложил он, – у меня в двери два замка. Нижний очень похож на ваш. Давайте мы сделаем так. Я сниму нижний замок, переставлю его к вам, отдам вам ключи. Пусть постоит ночь и завтрашний день, пока вы новый замок не купите. А когда вы купите новый замок, я поставлю вам его, а свой заберу обратно. Вас такое предложение устраивает?

Мила улыбнулась:

– Конечно, устраивает. Но я доставляю вам большое беспокойство своими проблемами... Мне так неудобно...

– Неудобно на потолке спать – одеяло падает, – отшутился Виктор. – А это дело соседское. У вас инструменты есть?

– Сейчас пойду поищу. – Мила скрылась в квартире. Через несколько минут она вынесла отвертку, стамеску, плоскогубцы.

– А молоток у вас есть?

– Нет, молотка нету. Сосед – старик с верхнего этажа – неделю назад взял и до сих пор не вернул. Забыл, должно быть... – грустно ответила Мила.

– Ладно, попробуем так. – И Виктор склонился над раскуроченным замком.

С ним он провозился минут двадцать. Наконец мероприятие по замене замка было закончено. Виктор вставил ключ в замочную скважину, проверил его и сказал:

– Принимайте работу. Все в порядке.

– Большое спасибо! – отозвалась из глубины комнаты Мила. – Вы так меня выручили! – добавила она, выходя в коридор.

– Не стоит благодарности, – скромно ответил Виктор. – Да, чтоб вы не подумали чего плохого... У меня два ключа от этого замка, и оба я отдаю вам, – Виктор протянул ключи Миле.

– А я ничего такого и не думаю. Я вам доверяю.

– Прямо так сразу, первому встречному человеку и доверяете? – усмехнулся Виктор.

– Но вы же мой сосед! – улыбнулась Мила. – Кстати, может быть, сменим место дислокации, что в коридоре-то топтаться? Пройдемте в комнату – я вас кофе угощу!

Виктор пожал плечами:

– Что ж, давайте. Правда, к кофе я отношусь довольно равнодушно, но в компании с такой симпатичной девушкой, думаю, мое равнодушие как рукой снимет.

Мила покраснела от удовольствия и заторопилась на кухню, оставив Виктора в комнате перед включенным телевизором.

Через несколько минут Мила позвала Виктора на кухню, где к этому времени уже был накрыт стол. На нем стояли две маленькие кофейные чашечки, вазочка с печеньем, бутылка сухого вина, два фужера, ваза с фруктами. Они молча сели за стол.

– Ну что, давайте выпьем за знакомство? Налейте вина...

Виктор разлил темную ароматную жидкость по бокалам. Они чокнулись с Милой и отпили по глотку терпкой жидкости.

– А я вас раньше не видела. Вы, наверное, снимаете эту квартиру? – прервала немного затянувшееся молчание Мила.

– Да, снимаю, – лаконично ответил Виктор.

– Владелица квартиры, насколько я знаю, – женщина? Но ее тут совсем не видно – она все время квартиру сдает кому-нибудь. До вас тут жила женщина, потом еще какой-то неприятный мужчина... В общем, вы – третий постоялец, которого я знаю.

– А вы одна живете? – спросил Виктор, заранее зная ответ на вопрос.

– Одна. Иногда ко мне мама ночевать приезжает, иногда подруга заходит, но это редко. Чаще я тут обретаюсь в полном одиночестве.

Виктору все больше и больше нравилась Мила. Теперь он разглядел, как идет к ее пухленькому лицу короткая стрижка, какие у нее длинные пушистые ресницы, какая красивая белоснежная шея. Фигурой Мила тоже удалась – маленькая и ладненькая, она была похожа на фарфоровую статуэтку, только в отличие от нее была живой и подвижной.

Они поболтали о том о сем еще около получаса. Наконец Виктор встал и, взглянув на часы, сказал:

– Не буду вас больше задерживать, пойду отдыхать.

Мила вскочила со своего стула. По ее глазам было видно, что отпускать Виктора и оставаться в одиночестве ей не хочется. Тем не менее задерживать Виктора она не стала.

– Еще раз спасибо вам большое! Завтра обязательно куплю замок, – скороговоркой проговорила Мила. – А я могу... – Она запнулась.

– Что такое? – поинтересовался Виктор.

– Как-то неловко просить...

– Не стесняйтесь, говорите, что случилось? – настойчиво повторил Виктор.

– Могу ли я снова обратиться к вам за помощью, чтобы вы врезали мне новый замок? – наконец, собравшись с духом, выпалила Мила.

– Конечно, – ответил Виктор, – я помогу вам с большим удовольствием. Только я буду дома лишь вечером...

– Я тоже весь день на работе, так что вечером будет удобнее всего, – сказала Мила.

– Ну, тогда до завтра?!

Виктор попрощался, вернулся в свою квартиру и снова включил телевизор. Там показывали какой-то фильм. Без особого интереса он все же досмотрел фильм до конца, потом быстро приготовил себе ужин из полуфабрикатов, поел и улегся спать.

Но сон долго не шел к Виктору. Он ворочался с боку на бок, старался считать во сне до тысячи, но сбивался и погружался в раздумья. Виктор вновь мысленно возвращался к тому предложению, что ему сделали вчера, но больше всего его голова была занята новой знакомой. Он сразу признался себе в том, что Мила понравилась ему, и теперь пытался уяснить, к чему может привести новое знакомство.

Заснул Виктор лишь поздно ночью. Ему приснилась Мила. Она стучала к нему в дверь, плакала и жаловалась на то, что у нее текут трубы и сейчас приедет милиция, а у нее в шкафу спрятано оружие. Поэтому милиция обязательно арестует ее. Во сне Виктор видел и себя, одетого в спецовку работника ДЭЗа. Он героически сваривал трубы, устраняя течь за течью, и в конце концов все последствия ЧП были устранены и опасность приезда милиции миновала. Тогда Мила бросилась Виктору на шею и, орошая слезами радости, звонко целовала его, а потом еще долго благодарила. Виктор во сне посоветовал Миле выбросить оружие в форточку, а в следующем эпизоде увидел себя в Милиных объятиях совершенно голого, лежащего на разобранном диване...

Утром Виктора разбудило странное пиликанье. Спросонья он никак не мог понять, что, собственно, может издавать подобные звуки – явно не дверной звонок и не телефон, тем более что телефона в квартире вообще не было. Наконец до него дошло, что разбудил его сигнал пейджера.

Виктор быстро взял в руки маленькую черную коробочку и неуверенно нажал зеленую кнопку. Тут же на экране дисплея высветилось сообщение: «Виктор, срочно позвони мне». Далее шел номер телефона и подпись «Марат».

Виктор быстро оделся и спустился вниз к телефону-автомату. Он набрал номер. Трубку на том конце взяли почти что сразу.

– Алло! – услышал Виктор знакомый голос.

– Марат, это ты?

– Виктор, привет! Как дела? Как устроился?

– Да ничего. Все в порядке, – ответил Виктор.

– Как на новом месте, хорошо спалось?

– Прекрасно, – соврал Виктор.

Он не стал рассказывать Марату про эпизод с приходом участкового, про знакомство с Милой, подумав, что особого значения для Марата эти события не имеют, а вопросов из-за них может возникнуть множество.

– Как настроение? – продолжал свой допрос Марат.

– Я же говорю – все нормально, – слегка раздраженно ответил Виктор.

– Ладно, не нервничай. Я же о тебе беспокоюсь... – примирительным тоном заявил Марат. – Записывай адрес, куда тебе нужно будет сегодня поехать.

Виктор достал из кармана листок бумаги и ручку.

– Балашиху знаешь? – осведомился Марат.

– Найду, – коротко ответил Виктор.

– Хорошо. Там есть деревня – маленькая такая, не помню названия. Да оно и неважно... За деревней – специальный полигон для стрельбы. Приедешь туда, спросишь у администрации Марину Владимировну Воробьеву... Записал?

– Да, все записал.

– Скажешь, что ты от меня. Она в курсе дела.

– А кто это? – спросил Виктор.

– Это вообще-то мастер международного класса, чемпион по биатлону, твой будущий тренер по стрельбе. Она в курсе, – еще раз повторил Марат. – Давай старайся, занимайся! И вот еще что, – добавил он, – смотри – чтоб с ней никаких интрижек! Договорились?

– Конечно, – сказал Виктор, – какие проблемы?

– Машину-то свою осмотрел?

– Да, с виду нормальная тачка. Я пока на ней еще не ездил. Сейчас по дороге на полигон испытаю, – ответил Виктор.

– Ну, тогда все. Пока, удачи, – попрощался Марат.

Через некоторое время Виктор собрался и, спрятав в машине тщательно упакованную винтовку, сел за руль новенькой «пятерки», резво покатил в сторону Балашихи на поиски полигона и чемпионки по биатлону Марины Воробьевой.

Полигон для стрельбы Виктор нашел сразу. Да его трудно было не найти – за небольшой деревней то и дело были слышны одиночные хлопки тренирующихся спортсменов. На эти выстрелы Виктор и ориентировался.

Не пришлось Виктору искать и Марину Воробьеву. Ему сразу же указали на молодую женщину, идущую по дорожке комплекса. Марине оказалось лет тридцать. Она была невысокого роста, худощавая, темноволосая и голубоглазая. Виктор представлял себе спортсменок совершенно иначе – он думал, что это накачанные, мускулистые бабы, могущие в случае чего спокойно согнуть рельс, а перед ним стояла невысокая женщина, которая по виду не могла причинить большого вреда даже кошке. Она сразу попросила обращаться к ней на «ты», называть просто Мариной и приветливо протянула Виктору руку.

– Марат говорил, что вы умеете стрелять? – спросила Виктора Марина.

– Приходилось, – уклончиво ответил он.

– Ну, тогда вам будет легче – пойдем на полигон, начнем тренировку прямо сейчас. Сегодня будем корректировать ваше дыхание, – уточнила Марина и повела Виктора на стрельбище.

Прошло несколько дней. Днем Виктор тренировался в стрельбе, совершенствуя свое умение под пристальным надзором Марины Воробьевой. А каждый вечер он проводил в обществе своей соседки. С нетерпением ждал того времени, когда Мила приходит с работы, и почти все вечера они были вдвоем, в ее квартире, удобно устроившись на диване перед телевизором или на кухне, попивая вкусный, ароматный кофе.

Однажды Миле удалось достать пригласительный билет в Дом кино, и они с Виктором отправились на премьеру нового фильма.

Виктор никогда раньше не был в Доме кино. Царившая там светская и одновременно богемная атмосфера пришлась ему по вкусу. Он с большим любопытством разглядывал киношную публику, в которой то и дело мелькали лица известных актеров, режиссеров и других знаменитостей.

Однако вечер был омрачен двумя неприятными эпизодами. Первый произошел в мужском туалете, когда Виктор, стоя перед зеркалом, поправлял воротничок рубашки.

Дверь открылась, и в туалет вошел крупный мужчина в темном костюме. Как и Виктор, он остановился возле зеркала и стал поправлять свой галстук. Виктор украдкой бросил на него взгляд. Лицо мужчины показалось ему знакомым, но где именно он встречался с этим человеком, Виктор вспомнить не мог.

И тут его осенило: это же Отари! Он еще раз взглянул на незнакомца: сомнений не осталось – его потенциальная жертва стояла рядом и как ни в чем не бывало поправляла свой галстук.

Отари тоже обратил внимание на молодого человека, бросающего на него пристальные взгляды.

– Мы с вами знакомы? – спросил он Виктора. – Вы так пристально меня разглядываете...

У Виктора от неожиданности даже сердце забилось сильнее. Он почувствовал, как предательски краснеет его лицо.

– Нет, я ошибся... Перепутал вас с другим человеком... – запинаясь, ответил Виктор и тотчас вышел из туалета.

Почти весь киносеанс Виктор только и занимался тем, что прокручивал в голове эту неожиданную встречу, напрочь позабыв о фильме.

По возвращении домой Виктора ждал новый сюрприз.

Как только они с Милой вышли из лифта на своем этаже, Виктор заметил, что от дверей Милиной квартиры отделилась человеческая фигура. К ним направлялся здоровенный бугай под два метра ростом и с очень недружелюбным выражением лица. Виктор вопросительно посмотрел на Милу. На ее лице был написан откровенный ужас...

К Дому кино Отари приехал точно ко времени начала премьеры нового фильма. Он вообще любил всякого рода шумные сборища типа презентаций, торжественных собраний и фуршетов. Любил бывать там, где вращались люди из высших кругов власти, где присутствовали высокопоставленные люди – чиновники, политики – или богема, представленная артистами, художниками, писателями, режиссерами и другими творческими личностями.

Отари старался как можно чаще посещать различные мероприятия такого рода. Кроме того, что здесь можно было завязать новые нужные связи, присутствие на подобных тусовках как нельзя лучше сопутствовало поддержанию и укреплению нового имиджа Отари – имиджа мецената.

К этому времени у Отари было уже множество знакомых среди представителей богемы. Популярные и знаменитые певцы, артисты, кинорежиссеры, литераторы, представители шоу-бизнеса – все считали его своим другом и часто приглашали Отари на свои выставки, театральные премьеры, презентации.

Для каждого разряда презентаций или торжественных встреч у Отари был выработан свой стиль. Так, например, на встречах с творческой интеллигенцией он старался держаться этаким добродушным покровителем, меценатом. Он выглядел уверенным в себе, не знающим сомнений человеком, иногда даже казался чуточку высокомерным.

Многие представители богемы нередко обращались к Отари с различными просьбами. Иногда решение проблем приносило выгоду и ему самому тоже. Так, он уже давно покровительствовал нескольким ведущим эстрадным звездам, которые щедро делились с ним доходами от своей популярности, достигнутой не без помощи Отари.

Каждый раз, когда кто-либо из его знакомых подводил к нему нового человека, у которого имелись какие-нибудь проблемы, касающиеся либо криминала, либо неких разборок, Отари охотно брался их улаживать, естественно, не забывая при этом о своих материальных интересах, которые обычно удовлетворялись в виде пожертвований в фонд Отари со стороны просителя.

Сегодня на премьеру в Дом кино Отари пригласил режиссер фильма, с которым они были близко знакомы. Отказать мэтру было невозможно. Он лично несколько раз звонил Отари и просил его обязательно прийти на просмотр. Вероятно, у режиссера было какое-то дело к Отари, а быть может, он просто хотел показать своим коллегам, что одним из его покровителей является сам всемогущий Отари.

Когда Отари оказался в фойе Дома кино, там собралась уже вся московская богема. Здесь можно было встретить известных и не очень известных актеров, режиссеров, сценаристов и прочую околокиношную публику. Отари ловил на себе любопытные и заискивающие взгляды публики, и такое подчеркнутое внимание льстило ему.

Вскоре он почувствовал, что узел галстука, который Отари завязывал в некоторой спешке, ослаб. Пришлось идти в туалет, где можно было перевязать галстук перед зеркалом и привести себя в порядок.

В помещении никого не было, если не считать молодого человека, также стоявшего перед зеркалом и поправлявшего свою одежду. Мужчина бросил на Отари косой взгляд, потом, будто бы узнав, начал пристально его разглядывать.

Отари решил, что они встречались раньше, и в свою очередь стал рассматривать молодого человека. Первое, на что обратил внимание Отари, – глаза, холодные, пронизывающие. Человек смотрел на его отражение в зеркале, и на лице его отражались чувства, которые невозможно было прочитать – зеркало не давало возможности.

Отари почувствовал некоторое неудобство. Он попытался вспомнить, где мог видеть этого худощавого темноволосого парня, но память не могла подсказать ничего определенного. Тот же продолжал разглядывать его, и Отари отчего-то показалось, что парень готов его убить. Мысль была настолько абсурдной, что Отари чуть не рассмеялся.

– Мы с вами знакомы? – спросил он молодого человека. – Вы так пристально меня разглядываете...

Парень моментально отвел глаза и пробормотал что-то невразумительное о том, что он ошибся, приняв Отари за другого человека. Через несколько секунд парень вышел из туалета.

Хотя ничего особенного в случившемся не было, странная встреча оставила в душе Отари какой-то неприятный осадок. У него было такое чувство, что парень давно его знал и смотрел на него, будто обдумывая что-то, на что-то решаясь. «Может быть, он из органов? Тогда нечему особенно удивляться, – подумал Отари. – Скорее всего пришел сюда по долгу службы, увидел меня, вспомнил о скандале – вот и вытаращился...»

Через несколько минут Отари уже забыл о странной встрече. Он занял свое место в зрительном зале. Вокруг него восседала вся киношная элита, среди других Отари заметил председателя Союза кинематографистов, зампредседателя Госкино, нескольких чиновников из Министерства культуры. Такое общество импонировало ему, он успокоился и приготовился к просмотру фильма.

Еще несколько лет назад один очень известный эстрадный певец, а впоследствии удачливый бизнесмен, входящий в число близких друзей Отари, свел его с несколькими людьми, занимающимися шоу-бизнесом, а также познакомил с некоторыми эстрадными звездами.

Тогда Отари вместе со своим другом стал выезжать на конкурсы молодых эстрадных исполнителей, проходившие в Ялте, Юрмале, а позже в Алма-Ате. Отари нравилась шумная атмосфера, царившая на этих конкурсах, новые ощущения, знакомства с потенциально нужными людьми. Ему было приятно, когда какая-нибудь хорошенькая начинающая исполнительница обращалась к нему за помощью в продвижении на музыкальный Олимп.

Подобное внимание всегда импонировало Отари, тем более что оказать помощь в подобных делах для него было пустяком. Отари любил похвастаться своим могуществом. Ему нравилось наблюдать, как на лице какой-нибудь молоденькой девушки, мечтающей о звездной карьере, появляется благоговейное выражение, когда он прямо при ней набирал номер какого-либо эстрадного мэтра или продюсера и предлагал обратить свое пристальное внимание на начинающее дарование.

На самом деле продвинуть и раскрутить будущую звезду эстрады было всего лишь вопросом техники. От девушки, по сути, требовалась только симпатичная внешность. Дальше все происходило по достаточно простой схеме: композитору заказывалась песня, а толковый аранжировщик подбирал соответствующее музыкальное сопровождение. На студии звукозаписи происходило наложение слов на музыку. Слабенький голос дотягивали до нужного уровня, фальшь умело маскировали. Затем снимался видеоклип, тиражировались кассеты и компакт-диски, и все это запускалось на радио и телевидение.

С гастролями и концертами тоже особых проблем не возникало – «звезда» отлично справлялась с выездными выступлениями, оттачивая свое мастерство под «фанеру».

Немало, по сути, бездарных «звезд» сделали себе имя благодаря помощи Отари. И он гордился этим, как писатели гордятся своими книгами, художники – картинами, а родители – детьми. Неважно – талантливо это или бездарно, главное, что ты являешься создателем, творцом. Каждый человек хоть на минуту хочет почувствовать себя богом.

Чуть позже, когда интерес к эстрадным конкурсам стал затихать, Отари быстро переключился на другое модное явление – на конкурсы красоты.

Подобные конкурсы стали проходить очень часто. Их устраивали различные агентства, и каждое хотело видеть в жюри известных, знаменитых людей и богатых спонсоров. Чем круче было жюри, тем престижней считался конкурс.

Личность Отари подходила для жюри любого конкурса. Он был достаточно знаменит и, бесспорно, богат. К тому же Отари хотел, чтобы его считали меценатом, и поэтому охотно спонсировал любой конкурс, даже если он и назывался «Самые красивые глаза Якутии».

Поэтому не случайно, что на многие престижные конкурсы в качестве члена жюри, а иногда и председателя, приглашали именно Отари. Правда, одно такое участие в конкурсе стало поводом для небольшого скандала.

В начале 1992 года весьма солидное и престижное агентство фотомоделей проводило международный конкурс «Лицо года». Победительница этого конкурса должна была получить контракт на тридцать тысяч долларов. Для участия в этом конкурсе из всех крупнейших городов России съехалось множество красавиц, каждая из них лелеяла надежду одержать победу и получить прибыльный контракт.

Каждому хочется завоевать место под солнцем. Молоденькие девушки также были одержимы мыслью во что бы то ни стало стать знаменитыми. Но приз был только один. Лишь одна участница могла бы проснуться на следующее утро знаменитой и получить возможность взойти на Олимп шоу-бизнеса. От других же удача должна была отвернуться.

За те несколько дней, пока продолжался конкурс, некоторые из участниц смекнули, что немалую роль в решении жюри играет солидный мужчина кавказской внешности. От него, судя по всему, зависело очень многое, и пренебрегать этим не стоило.

Конкурс вскоре закончился, была названа победительница. Шестеро девушек, которым конкурс не принес ничего, кроме разочарования, размазывая по щекам слезы пополам с косметикой, бросились к Отари Давидовичу (а это был, конечно, он) в надежде получить хоть какое-нибудь утешение.

Отари выслушал бессвязные стенания и сказал:

– Не волнуйтесь, девушки. Я понимаю, что вам обидно и горько от того, что вы не стали победительницами, но я могу вас утешить. В моих силах сделать так, чтобы вам дали приз зрительских симпатий. А это значит, что вы поедете с нами в олимпийскую Барселону.

О большем отчаявшиеся было девушки и мечтать не смели. Удача вновь была на их стороне, они почувствовали себя Золушками, попавшими на бал. Однако сказка длилась недолго – ни Испании, ни Барселоны девушки не увидели.

На несчастных Золушек была возложена миссия «снятия стресса» со спортсменов. Девушек даже не выпускали из гостиничного номера, куда по очереди приводили всю команду борцов. Этот кошмар продолжался двое суток, после чего девочкам дали день передышки и отправили обратно в Россию.

Немного придя в себя, обманутые девушки хотели было подать на Отари в суд. Некоторые из них даже написали заявления в прокуратуру об изнасиловании и собирались одновременно с этим обратиться в средства массовой информации для того, чтобы факты были обнародованы.

Однако журналист, к которому обратились девушки, был знаком с Отари лично и предупредил его о готовом разразиться скандале. Отари отреагировал молниеносно. Он срочно направил к девушкам своего человека, дабы тот любой ценой загладил этот скандал. Посыльный от Отари вручил девушкам приличные суммы денег в качестве возмещения морального ущерба и «убедительно посоветовал» никуда не обращаться. Иначе, намекнул посланник, могло произойти что-нибудь похуже того, что случилось с ними в Барселоне.

Видимо, посланец Отари говорил достаточно убедительно, поскольку ни одна из девушек ни в суд, ни в прокуратуру заявления так и не подала. Против Отари идти никто не решился, и потерпевшие вскоре разъехались по своим родным городам, увозя с собой разбитые надежды, обиды и грязные деньги, на которые невозможно купить лекарство для раненых душ.

Отари все сошло с рук. Скандала не было, но кое-какие слухи все же просочились и стали известны в узких кругах людей, связанных с шоу-бизнесом, а затем начали медленно, но верно расползаться по Москве. Однако не пойман – не вор. Отари продолжал спокойно заниматься своими делами, не обращая внимания на слухи и недвусмысленные намеки некоторых знакомых, и вскоре инцидент остался в прошлом.

Но главным достижением Отари было, безусловно, участие в меценатстве и благотворительности по линии деятельности его фонда. Феноменом успеха Отари было то, что он одним из первых нашел возможность делать деньги подобным способом.

Трудно сейчас сказать, что заставило его заняться благотворительностью. Возможно, к подобной идее Отари подтолкнул нескончаемый поток людей, обращающихся к нему за помощью. В то время, когда у Отари еще не было никаких фондов и ассоциаций, люди обращались к нему в частном порядке. Отари уже обладал достаточно весомым авторитетом, и он практически никому не отказывал.

Вероятно, одним из первых к Отари обратился пенсионер, старый борец Александр Мазур, который теперь был инвалидом и влачил жалкое существование. Этот человек в свое время был известным и уважаемым спортсменом и имел весьма серьезные заслуги. Он начинал как цирковой борец, а затем достиг определенных высот в классической борьбе, но рано ушел на пенсию по состоянию здоровья. Теперь, всеми забытый и никому не нужный, Мазур дошел до крайней степени отчаяния и лишь от безысходности, по совету добрых знакомых, обратился за помощью к Отари.

Отари, всегда неравнодушно относившийся к чужому горю (неважно, что было тому причиной – честолюбие или действительно сострадание), не мог позволить себе оставить без помощи Мазура, тем более что тот, как и сам Отари, когда-то был борцом. Тут же по указанию Отари на дачу Мазура была отправлена бригада спортсменов, которые привели хозяйство в приличный вид, отремонтировали машину, закупили продуктов, нарубили на зиму дров.

Складывалось впечатление, что любимым произведением Отари Давидовича в детстве была книга «Тимур и его команда». Однако что ни говори, а дело он сделал доброе, и старик был ему очень благодарен.

Сам Отари тоже в убытке не остался. Потратив на старика некоторые, сразу скажем, мизерные, по меркам Отари, деньги, он получил нечто большее – славу благотворителя и мецената.

Чуть позже Отари пришла в голову феноменальная мысль – создать официальные фонды помощи спортсменам. Когда зарождалась рыночная экономика, многие спортивные школы и общества остались брошенными на произвол судьбы. Отари занялся организацией благотворительного фонда поддержки спортсменов.

Одним из первых таких фондов был учрежденный Отари Фонд социальной защиты спортсменов имени Льва Яшина. Вскоре с его же помощью появились аналогичные ассоциации профессиональных боксеров «Боевые перчатки», ассоциация кикбоксинга «Китек», ассоциация профессиональных борцов.

Кроме того, чуть позже он создал детскую спортивную школу борьбы, которую патронировал лично.

К этому времени Отари стал учредителем одной из мощнейших финансовых ассоциаций, которая занималась экспортом нефти, леса, цветных металлов, импортом газового оружия. Тогда-то Отари и перебрался из офиса в Олимпийском спорткомплексе в только что отделанные уютные помещения на двадцатом этаже гостиницы «Интурист», где он смог с шиком принимать посетителей. Теперь о положении Отари в обществе не нужно было говорить – все было понятно и так. Мало кому удавалось сделать офис из люксовых номеров одной из самых дорогих гостиниц. Для этого следовало быть не только очень богатым, но еще и обладать нужными связями.

Наиболее близких людей Отари принимал в так называемой «общественной приемной» – в номерах Краснопресненских бань. Туда он приглашал людей не столько для беседы, сколько для того, чтобы весело и приятно провести время, а также для карточной игры, которая до последнего дня была одним из самых страстных его увлечений.

Для того же, чтобы попасть к Отари на официальный прием, любой бизнесмен должен был внести определенный взнос в его фонд. Конечно, прийти поговорить можно было и так, но не было никакой гарантии в том, что, во-первых, Отари захочет слушать скупого визитера, а во-вторых, до тех пор, пока не будет внесен взнос в фондовую кассу, не стоит рассчитывать на то, что любой, даже весьма выгодный совместный проект начнет претворяться в жизнь.

Правило это, естественно, было негласным. Но, как говорится, слухами земля полнится. Вскоре все заинтересованные лица знали, что без денег соваться к Отари с делами не стоит. Обычно деньги передавали ему из рук в руки, в конверте и почти всегда при свидетелях. Ведь эта взятка бралась на совершенно законном основании – как добровольное пожертвование, а значит, чем больше свидетелей присутствовало при передаче денег – тем для Отари было лучше. По тем временам сумма взноса колебалась от одного до пяти миллионов, что для начала девяностых годов было достаточно большими деньгами.

Бизнесмены обращались к Отари не только с деловыми вопросами, но и с различными просьбами. Кто-то просил походатайствовать перед столичными властями о предоставлении торгового места. Другой обращался к Отари с ходатайством об урегулировании конфликта с криминальными структурами. Третьи просили помочь в получении государственного заказа.

Отари практически никому не отказывал. Но, конечно, не все просьбы он мог удовлетворить. Некоторые вопросы был не в силах решить даже всесильный Отари. Но, как бы там ни было, вскоре за Отари закрепилась слава крестного отца. Поддержка Отари стала гарантом в заключаемых сделках. Ведь не случайно многие контракты и крупные сделки осуществлялись именно под его именем. Заручившись им, партнеры – как заказчик, так и исполнитель, или кредитор и должник, – никак не могли нарушить свои коммерческие и финансовые соглашения. В противном случае Отари обязательно наказывал провинившегося, и наказание обычно бывало очень суровым.

После совещания, состоявшегося в кабинете начальника РУОПа, Максим Калинин получил секретный пакет, адресованный прокурору области. Он не стал заходить в отдел, чтобы лишний раз не светиться там. Максим быстро спустился вниз, сел в свою «шестерку» и направился в облпрокуратуру.

Дорога у Максима заняла около часа. Максим вошел в просторный холл и спросил дежурного милиционера, где находится кабинет прокурора.

Получив довольно подробный ответ, Максим поднялся на третий этаж и зашагал по длинному коридору, в который выходили деревянные двери. Он рассматривал висящие на них таблички.

Вскоре Максим остановился у большой двухстворчатой двери из светлого дерева, где на медной табличке значилось: «Генеральный прокурор», там же была указана фамилия.

Постучав, Максим открыл дверь. В приемной находились два стола, за которыми сидели две женщины.

Вероятно, это были секретари прокурора и его заместителя, дверь в его кабинет была напротив. Максим подошел к столу и, улыбнувшись, показал свое удостоверение.

– Прошу прощения, – сказал он, – мне нужно срочно увидеть генерального прокурора. Я из московского РУОПа.

– Одну минутку, – секретарша нажала на кнопку селектора. Через несколько секунд она доложила о приходе Максима. В ответ Максим услышал:

– Пусть немного подождет. Я в курсе.

– Вам придется немного подождать, – сказала секретарь. – Пожалуйста, присядьте.

Максим опустился на стул перед дверью кабинета прокурора и задумался. Наконец-то он получил ответственное дело. Ему больше не нужно будет целые дни высиживать за столом, зазубривая до чертиков надоевшие кодексы. Теперь-то только и началась его настоящая работа – интересная, захватывающая, где, быть может, придется рисковать, но которая наверняка принесет ему славу. Хотя если задуматься, то выходило все как-то странно. Он только месяц назад стал работать в РУОПе, да и то почти все это время сидел в кабинете, а тут вдруг ему поручили такое дело! Почему именно ему?

С одной стороны, тут есть определенная логика. Он начал работать недавно, его еще никто не знает – как среди коллег милиционеров, так и со стороны братвы. Но, с другой стороны, такое ответственное задание, по такому крупнейшему авторитету (можно сказать, действительно крестному отцу московской мафии), и вдруг доверить ему, ничего еще не знающему юнцу!

Вспомнил Максим и слова полковника Селиверстова о том, что наверняка кто-нибудь из сослуживцев – работников департамента или даже сотрудников его отдела, будет интересоваться ходом работы. Неужели и в их отделе есть люди, связанные с криминальными кругами столицы? Может быть, это только мера предосторожности со стороны начальства? Хотя вряд ли – Селиверстов так просто говорить не стал бы, а ошибаться он не мог. Значит, кто-то из наших все же стучит! Но, как говорится, тайное всегда становится явным... Выйдут в конце концов и на этого человека.

И еще один вопрос не давал Максиму покоя: почему в качестве прикрытия ему дали документы сотрудника охранной фирмы? Значит, Селиверстов допускает мысль о том, что их с Мальковым могут отловить бандиты. А что тогда? Поверят ли они им на слово или попытаются получить требуемую информацию другими, более жесткими методами?

В это время на столе секретаря зазвонил телефон. Секретарь сняла трубку, выслушала неслышный окружающим монолог и кивнула Максиму:

– Вы можете войти.

Кабинет прокурора был просторным и светлым. По ассортименту мебели и ее расстановке он напоминал кабинет начальника РУОПа. На стене висел портрет президента, под ним стоял письменный стол, рядом – большое и, видимо, очень удобное кресло. Справа, у окна, разместился длинный стол для совещаний.

Максим перевел взгляд на прокурора. Ему было, вероятно, лет пятьдесят, но выглядел он гораздо моложе. Седые волосы аккуратно подстрижены, моложавое лицо, подтянутая фигура. Мужчина поздоровался с Максимом, тот представился и протянул ему конверт.

Председатель распечатал конверт, прочитал письмо и тут же нажал на кнопку селектора. В кабинет вошла секретарша.

– Лена, – обратился к ней прокурор, – быстро подготовьте санкцию с моей подписью по этому человеку и зарегистрируйте.

Секретарь взяла листок и вышла. Максим тем временем принялся обозревать кабинет. Прокурор заметил, с каким интересом Максим осматривается по сторонам, и неожиданно сказал:

– А вы, товарищ, можете пока подождать в приемной.

Максим вышел в приемную. «Можно подумать, что я увидел бы там что-нибудь секретное, чего обычным людям знать нельзя!» – подумал он, усаживаясь на жесткий и неудобный стул в приемной. Ждать ему пришлось не слишком долго – минут через десять дверь кабинета открылась, и его пригласили зайти.

– Вот, – прокурор протянул ему листок, – я вам даю санкцию. Ознакомьтесь. Давно пора с этим субчиком кончать! А то как ни включишь телевизор, только и видишь, как он там разглагольствует!

Максим молча взял листок и пробежал текст глазами. Затем он вернул санкцию прокурору. Тот запечатал листок в конверт и вновь протянул его Максиму.

– Все, поезжайте, – сказал прокурор на прощание. – Удачи вам!

Минут через сорок Максим был уже в штаб-квартире РУОПа. Он быстро поднялся наверх и постучал в кабинет своего начальника.

– Входи, Максим! – послышалось из кабинета.

Максим открыл дверь. Федор Михайлович сидел за столом и что-то торопливо писал.

– Федор Михайлович, а откуда вы узнали, что это я? У вас что, в дверях видеокамера стоит? – удивился Максим.

Рыбкин улыбнулся.

– Нет, какая уж камера?! Просто я в окно видел, как ты подъехал. Ну, как у тебя дела?

– Все в порядке, прокурор подписал санкцию. Он меня из кабинета выставил, – сам не зная зачем, ляпнул Максим.

– И что из этого следует? – спросил Рыбкин.

– Ничего, я просто так, к сведению...

Рыбкин взял из рук Максима конверт с санкцией на прослушивание и наружное наблюдение, подошел к столу, на котором стоял компьютер. Положив листок, Рыбкин сел за компьютер и стал набирать код пароля. На мониторе высветилось: «Досье 1994».

Рыбкин взял листок и вложил его в небольшой прибор, напоминающий то ли ксерокс, то ли плоский принтер. После этого он вновь набрал на клавиатуре несколько символов. Через несколько секунд письмо, только что вложенное в серый прибор, появилось на экране монитора.

– Что это такое? – поинтересовался Максим.

– Это сканер, – тоном знатока ответил Рыбкин. – Теперь письмо введено в досье. А ты что так далеко стоишь? Подходи поближе. Тебе же со всем этим хозяйством работать придется!

Максим подошел к столу.

– Садись, – Рыбкин показал на стул рядом с собой. Максим послушно сел.

– Вот это компьютер, на котором ты будешь фиксировать ту оперативную информацию, которую вы с Мальковым будете получать по ежедневной разработке. В эту информацию будет входить не только дневник вашего наружного наблюдения или прослушанные разговоры, которые вам будет давать Николаев, но и все, что касается нашего фигуранта, – статьи из газет, телевизионные выступления...

– А телевизионные выступления как мы в компьютер введем?

– Это все будет писать на видеомагнитофон Николаев. Ты только фиксируешь дату, которую он тебе сообщит, когда наш фигурант выступал на той или иной передаче. С помощью этих цифр, – Рыбкин набрал несколько комбинаций, – ты выводишь досье. – Он снова нажал несколько клавишей. – Вот так ты его закрываешь на специальный уровень секретности.

В течение получаса Рыбкин учил Максима премудростям работы с компьютером. Это было не слишком сложно, поскольку с компьютером Максим был немного знаком – в институте был курс информатики. В конце урока Рыбкин протянул Максиму ключ от кабинета.

– Ключ будет у вас с Мальковым один на двоих. В основном на компьютере будешь работать ты. Набрал текст – вышел из кабинета.

– А как же я буду набирать текст? Вы же тут работаете, людей принимаете...

– Постучишь, спросишь. Разберемся уж с тобой как-нибудь, я думаю!

Неожиданно зазвонил стоявший на столе телефон. Рыбкин снял трубку.

– Алло... Да, сейчас он спустится, – сказал он и повернулся к Максиму: – Иди вниз, там тебя Мальков ждет, аппаратуру в машину загружает. Подключайся и ты.

Максим выскочил из кабинета и помчался вниз. Вылетев на улицу, он повернул за угол здания и увидел серую «Волгу», рядом с которой переминались с ноги на ногу Игорь Николаев и Сергей Мальков.

– О, Максим, привет! – сказал Сергей. – Давай впрягайся, а то мы тут как проклятые вдвоем вкалываем.

Максим заглянул в багажник. Там находился какой-то небольшой предмет, напоминающий передатчик. Рядом лежало несколько разных номерных знаков. Таким образом оперативники имели возможность время от времени менять их. Кроме этого, Максим углядел в багажнике синий проблесковый маячок и еще какой-то прибор, напоминающий телескоп или фоторужье. Как понял Максим, это была камера для дальнего наблюдения. Еще в багажнике лежал бинокль и предмет, похожий на телевизионную тарелку с ручкой, как у зонтика.

– Что это за прибамбасы? – спросил Максим.

– Сейчас я тебе все покажу и расскажу, – сказал Игорь. – Вот это бинокль, на, посмотри.

Максим взял в руки аппарат, действительно несколько напоминающий бинокль, и взглянул в окуляры. Как ни странно, все вокруг стало видно в зеленом цвете.

– Что это он какой зеленый? – удивился Максим. – Сломался, что ли?

– Эх ты, лапоть, – ухмыльнулся Игорь, – сразу видно, что работаешь у нас совсем недавно!

– Ладно, хватит меня подкалывать! – начал раздражаться Максим.

– Это не бинокль, а прибор ночного видения. Работать с ним нужно ночью.

– А это что за труба? – ткнул Максим пальцем в другой аппарат.

– А это приспособление для скрытого наружного наблюдения. Дает многократное увеличение. А вот это, – Игорь указал на следующий предмет в своем арсенале, – зонд для прослушки разговоров. Смотри. – И Игорь стал демонстрировать работу прибора. Он взял прибор, напоминающий зонтик, надел наушники и стал быстро всматриваться в улицу.

– Видишь на той стороне улицы телефон-автомат? Сечешь, там мужик пасется? Вот смотри, сейчас мы направляем этот прибор куда нам нужно, включаем...

– И что? – заинтересовался Максим.

– Черт возьми, сигнала нет. Слишком далеко будка стоит. В общем, если будет приемлемое расстояние, то вы будете прекрасно слышать, о чем говорит, к примеру, этот человек.

– И даже его разговор по телефону?

– Нет, вы будете слышать только голос человека, который находится в телефонной будке. Что же касается телефонных собеседников нашего фигуранта, то расшифровку всех телефонных разговоров ты будешь получать ежедневно и заносить все в компьютер.

Следующие полчаса Игорь объяснял оперативникам основные приемы работы с техникой. В конце инструктажа он сказал:

– Ребята, к технике относитесь внимательно и ласково, потому что все эти прибамбасы легко ломаются. Если что случится, то обращайтесь ко мне. Ну, сыщики, желаю вам удачи! – И Игорь протянул руку на прощание.

– Спасибо, Игорек, за консультацию, – ответил Сергей, – если бы не твоя неоценимая помощь, то мы бы с этими железяками ввек не разобрались!

– Ладно вам прибедняться, – усмехнулся Игорь. – Вы мне лучше скажите, санкцию на «наружку» получили или еще нет?

– Получили! – ответил Максим. – Сам лично за ней к прокурору мотался. Так что я думаю, что прослушивание можно начинать, – важно закончил он.

– Да что ты говоришь? – ухмыльнулся Игорь. – Ну, спасибо тебе, благодетель! Я уже месяц слушаю его разговоры безо всякой санкции.

– Ты что, правда? Как же это? Без санкции? – удивился Максим.

– Ну да... И что в этом такого?

– Но ведь теперь, наверное, санкцию нужно будет задним числом оформлять? – предположил обескураженный Максим.

– Зачем? – улыбнулся Игорь. – Это уже будет противозаконно. Мы пока его слушали просто так, для общего развития. А уже с сегодняшнего дня, когда есть официальное разрешение, прослушивание становится средством доказательства. Да, самого главного я вам не показал! – И Игорь достал из небольшой сумки, стоящей в багажнике машины, несколько коробочек. – Вот это – скрытый микрофон. Лучше всего его крепить за воротничок рубашки или пиджака. – И Игорь показал место для крепления. – А сам диктофон, который записывает беседу, лучше носить либо под мышкой, либо на поясе.

Игорь снова полез в ящик и достал оттуда пару небольших приборов, напоминающих то ли колпачок от шариковой ручки, то ли часть мундштука.

– Это радиомикрофоны. Работают на приемнике.

– Как это? – поинтересовался Максим.

– Смотри. Кладешь его в карман, настраиваешь приемник на УКВ и ловишь сигнал. Так и слушаешь. С помощью обычного диктофона можно вести запись разговора.

Игорь сложил приборы обратно в коробку.

– Так, по-моему, теперь я все сказал. Но если что неясно – обращайтесь в любое время. Желаю удачи! – Игорь заспешил ко входу в здание.

– Ну что, Калина, – сказал Сергей, – поехали?

– Как ты меня назвал? – переспросил Максим.

– А что? – удивился Сергей. – Ты что, не в курсе, что тебя в отделе так зовут?

– До сегодняшнего дня был не в курсе, – чуточку обиженно ответил Максим.

– Ну, значит, теперь будешь знать. Ладно, поехали! Начинаем работу.

– Куда же мы поедем? Откуда ты знаешь, где его искать? – поинтересовался Максим.

– Кого?

– Отари Давидовича.

– Отарика? Ну, его найти несложно! У нас с тобой есть целый список мест, где он часто бывает. Сейчас мы нашу старушку заправим и поедем к офису. В это время Отарик обычно бывает там.

Через несколько минут служебная машина, в которой ехали оперативники, повернула с Шаболовки налево и, не доезжая Крымского моста, свернула направо, где совсем недавно была открыта большая заправочная станция.

Припарковав машину, Сергей протянул Максиму деньги.

– Иди, напарник, наполни бак. Сколько нам с тобой сегодня ездить – неизвестно.

Максим подошел к окошку.

– Полный бак, сорок литров, – сказал он, протягивая деньги полному лысому мужчине.

Тот взял деньги, кивнул головой. Максим вернулся к машине, вставил «пистолет» в бензобак. Струя бензина ударила в бак. Пока машина заправлялась, Сергей смотрел по сторонам. Машин на заправке было немного, и рассматривать особо было некого. Внезапно на заправку въехал черный «двухсотый» «мерс» и плавно остановился возле их служебной «Волги».

Машина была новенькая, блестящая, словно только что сошедшая с конвейера. Так как стекла машины были тонированными, не представлялось ни малейшей возможности разглядеть, кто находится внутри. Тут дверца машины открылась, и оттуда сперва изящно вынырнула стройная женская нога, а затем показалась вся женщина. Максим по молодости лет мало смыслил в женщинах, но даже он не мог не отдать должного красоте и ухоженности вышедшей из машины дамы. Ей было лет тридцать – тридцать пять, и определить это можно было лишь по ее взгляду, слишком серьезному и проницательному для молодого, холеного лица. Еще моложе дама казалась из-за невысокого роста и хрупкого сложения – такие женщины долго не стареют, а их фигура до преклонных лет сохраняет подростковую хрупкость.

Максиму странно было видеть, как эта словно бы сошедшая с картинки модного журнала женщина, заплатив деньги, сама наполняет бензобак машины. Подобное занятие так не вязалось с ее обликом, как не смотрятся лапти с водолазным костюмом.

Пока Максим рассматривал женщину, из их «Волги» вылез Сергей Мальков и, улыбаясь, направился к ней.

– Какие люди! Оленька, неужели это ты? – воскликнул он, поравнявшись с дамой.

Женщина подняла на Сергея глаза и тоже заулыбалась.

– Ой, Сергей Николаевич! Какая неожиданная встреча!

– А я сижу, машину рассматриваю, думаю, чья же это красавица? Такая шикарная тачка, такая шикарная женщина... Потом пригляделся, а это старая знакомая! Сколько же мы, Ольга, не виделись?

– Года два прошло, – задумчиво ответила женщина.

– Как живешь? Смотрю, вроде дела у тебя совсем неплохи... – продолжал Мальков.

– Сергей Николаевич, о чем вы говорите, – мгновенно став серьезной, ответила Ольга. – Как, по-вашему, живется вдове? Уже год ведь, как Коленьки не стало... Я одинокая, несчастная женщина. Некому теперь обо мне заботиться... – Ольга вздохнула. – Видите, даже машину сама заправляю! Вы мне лучше скажите, как у вас дела? Всех жуликов поймали?

– Еще не всех, но все к тому идет, – усмехнулся Сергей, – ловим, стараемся!

– Вы уж, Сергей Николаевич, себя берегите, – улыбнулась Ольга. – Жаль будет, если с вами что-нибудь случится...

– Да будет вам, Оленька! Что со мной может случиться? – рассмеялся Сергей.

– Ну, не знаю... Работа у вас опасная...

– Кому суждено быть повешенным, тот не утонет, – усмехнулся Сергей.

– И все же поберегите себя. В конце концов, вы такой симпатичный мужчина, жаль было бы вас потерять, – рассмеялась Ольга. – Кстати, может быть, составите как-нибудь компанию одинокой женщине? Сходили бы в ресторан?

– Почему бы и нет? – ответил польщенный Сергей. – Можно.

– Тогда я сейчас вам свой телефон дам. – Ольга быстро вытащила из маленькой черной сумочки блокнот и, записав в нем номер и свое имя, выдернула листочек и передала его Сергею. – Позвоните как-нибудь на днях. Я буду ждать. Смотрите только листочек не потеряйте... Хотя... вы ведь и так мой телефон должны знать...

– Как же мне его не знать? Обижаешь, Оленька, – развел руками Мальков.

– Ну что ж, тогда я жду звонка? – Резко обрывая разговор, Ольга повернулась к Максиму. – Это что, ваш сотрудник? – спросила она Малькова, оглядев Максима с ног до головы.

– Что ты, Ольга! Разве он похож на нашего сотрудника? Это так... приятель. У меня сегодня выходной, вот и решили по Москве покататься, дела кое-какие сделать...

– У вас в будни выходной? – удивилась Ольга.

– Конечно, у нас, знаешь ли, Оленька, бывают дежурства. Я в субботу и воскресенье работал, можно сказать, по усиленной программе. А сегодня начальство соблаговолило отпустить на отдых. Вот я и отдыхаю.

– А что, если у вас выходной, может, сегодня и поужинаем? – предложила Ольга. – Посидим, за жизнь поговорим... Как вы насчет сегодня, Сергей Николаевич?

– Сегодня, боюсь, не получится, а вообще идея хорошая.

– Хорошо, навязываться не стану, созвонимся, – немного обиженно произнесла Ольга и, попрощавшись, села в машину. «Мерседес» тут же рванул с места и понесся в сторону Крымского моста, чуть не сбив по пути урну с мусором.

– Все-таки женщинам за рулем не место, – философски заметил Сергей, глядя вслед удаляющемуся «мерсу».

– Кто это? – спросил его Максим, когда машина скрылась из виду.

– Это? Вдова вора в законе по кличке Коля Компас. Был такой подмосковный вор. Мы его несколько раз брали.

– А она откуда тебя знает?

– Как откуда? Я его лично брал и допрашивал. А что это ты так заинтересовался?

– Просто странные у вас какие-то отношения... – пробормотал Максим.

– Отношения нормальные, человеческие, – ответил Сергей. – А ты что, считаешь, что теперь я ее презирать должен? Это же не она вор в законе, а ее муж, причем покойный!

– А меня ты зачем выдал?

– Как это выдал? – удивленно переспросил Сергей.

– Ты же меня засветил, ведь она не поверила, что я просто твой приятель, – продолжал Максим.

– Что значит засветил? – удивился Сергей. – Что, мне нужно было сказать, что я тебя знать не знаю?

– Ну, сказал бы, что я водила, что ты едешь на «леваке»...

– Парень, ты какую-то пургу несешь, – опешил Сергей. – Ты что, думаешь, что она тут же побежит Отарику докладывать? Так и так, мол, видела двух оперов, ты это прими к сведению, Отари... Ты что-то уже совсем зашифровался! Мы еще с тобой работать не начинали, а ты уже всех подозреваешь! Ты, парень, подумай об этом! – сказал Сергей, садясь на место пассажира.

Максим обиженно замолчал, сел за руль и завел машину.

– Куда ехать? – спросил он после небольшой паузы.

– К «Интуристу», на Тверскую. Там у нашего клиента офис.

Когда машина уже поворачивала к «Интуристу», неожиданно зазвонил телефон.

– Слушаю, – сказал Мальков. – Так... Понял тебя. На какой машине он поехал? – Он стал что-то быстро записывать в блокнот. – Все, будем минут через десять! Вы можете сваливать. – Он положил трубку и обратился к Максиму. – Давай, Калина, к «Арагви» сворачивай.

– К какому «Арагви»?

– Ресторан «Арагви» на улице Тверской. Несколько минут назад Отари вышел из своего офиса вместе с каким-то мужиком и поехал в сторону ресторана «Арагви». Наверное, проголодался, а может быть, просто деловая встреча.

– А кто звонил?

– Бригада сменщиков. Мы сейчас их сменим. Они доведут Отари до «Арагви», а там уж мы работать начнем.

– Значит, мы всего лишь вдвоем пасти его будем?

– Почему вдвоем? – удивился Мальков. – На нас с тобой целая бригада землю роет.

– А кто еще, кроме нас? – не отставал с расспросами Максим.

– Это неважно. Много будешь знать – скоро состаришься, – улыбнулся Сергей.

Доехав до телеграфа и повернув налево, машина стала подниматься вверх. До ресторана оставалось всего пара кварталов, когда Мальков попросил Максима немного притормозить.

Максим стал притормаживать, хотел уже повернуть руль направо, чтобы подъехать к тротуару, но Мальков вовремя остановил его.

– Не останавливайся, езжай прямо.

– Зачем? – не понял Максим.

– Езжай и не задавай лишних вопросов!

Проехав еще несколько метров, миновав памятник Юрию Долгорукому, они повернули направо. Отсюда в сторону отходила небольшая улица, в начале которой находился большой книжный магазин. Заканчивалась же улочка жилым домом, который раньше принадлежал ЦК.

– Поставь машину около этого дома, – сказал Мальков. – Так поставь, чтобы капот смотрел на подъезд дома, а багажник – в сторону ресторана.

– А почему мы ближе не подъехали? – спросил Максим. – Отсюда же видно плохо...

– Куда же еще ближе? – раздраженно ответил Сергей. – Нас же сразу запеленгуют!

– С чего это вдруг?

– Да по той же кондовой антенне!

– Какой антенне? – переспросил Максим, чувствуя себя полным идиотом.

– Антенна радиотелефона «Алтай», – сказал Сергей. – Это же антенна милицейского телефона. И об этом прекрасно знают все бандиты. Так что, если мы с тобой подъедем ближе, нас тут же вычислят!

– А почему нельзя поставить машину передом к ресторану? – не отставал дотошный Максим.

– А потому, что ты сейчас в трубу будешь наблюдать за ним через заднее стекло, а я тем временем пойду прогуляюсь поближе к ресторану.

Максим достал специальную трубу для скрытого наблюдения и, пересев на заднее сиденье, раздвинул темные шторки. Теперь ему были хорошо видны подъездной путь к ресторану «Арагви» и сама входная дверь.

– А где же машина Отари? – поинтересовался Максим.

– Сейчас пойду посмотрю, – ответил Сергей. – За памятником плохо видно.

С этими словами он вышел из машины и прогулочным шагом направился в сторону ресторана.

Тем временем Максим раздвинул специальный штатив, укрепил на нем трубу и, направив ее на входную дверь ресторана, принялся внимательно наблюдать за входящими и выходящими посетителями. Ничего подозрительного не происходило, и человека, похожего на Отари, заметно не было.

Единственное, что привлекло внимание Максима, было то, что девяносто процентов сегодняшних посетителей ресторана были лицами кавказской национальности.

«Может быть, Отари устроил что-нибудь типа встречи с земляками? – усмехнулся про себя Максим. – С другой стороны – ничего удивительного. Ведь это же грузинский ресторан с грузинской кухней. Почему бы туда не ходить грузинам?»

Время шло, но Отари так и не показывался.

Максим уже устал вглядываться в окуляр. Глаз начало щипать от непривычного напряжения, и Максим приник к биноклю вторым глазом.

«Странная у нас какая-то слежка получается, – размышлял он про себя. – Нас посылают на „наружку“, на секретное наблюдение и выдают машину с антенной, по которой сразу видно, что машина милицейская. Значит, операция в какой-то мере заранее обречена на провал? Приходится прятать машину, чтоб ее, не дай бог, не опознали... Чушь какая-то!»

Размышления Максима были прерваны появлением милиционера с жезлом, бодро направляющегося в сторону «Волги». Максим отпрянул от трубы. Мент подошел к машине вплотную и постучал в боковое стекло.

– В чем дело, командир? – спросил Максим, выходя из машины.

– Ваши документы! – обратился к нему гаишник.

– А что случилось? Я что-нибудь нарушил? – поинтересовался Максим.

– А ты что, не видишь, что здесь знак висит – «Стоянка запрещена», – гаишник жезлом ткнул в сторону висящего неподалеку знака.

– И что из этого следует? – спросил Максим, нервно поглядывая в сторону, куда ушел Сергей.

– Из этого следует, что вы нарушили правила, – злобно сощурившись, ответил мент. – Документы у вас есть?

– Конечно, вот, – Максим достал свое водительское удостоверение.

– А техпаспорт?

– И техпаспорт есть. Возьмите, пожалуйста.

– А доверенность на машину имеется? – осведомился гаишник, внимательно изучая документы.

Тут до Максима дошло, что как раз доверенности-то у него и нет. По сути, машину должен был вести Мальков. Но не объяснять же этому менту, что он здесь просто сидит и наблюдает за входом в ресторан в подзорную трубу, а тот, у кого есть доверенность на машину, занимается слежкой вплотную. Операция была секретной, и об этом Максим помнил, но, даже если бы он собрался рассказать гаишнику правду, тот бы не только не поверил, но еще и счел бы Максима сумасшедшим.

Что же Максиму оставалось делать? Можно было предъявить удостоверение детектива из охранной фирмы, но это вряд ли помогло бы делу. Скорее, наоборот, ухудшило бы положение Максима, так как менты явно недолюбливают тех, кто работает в частных охранных структурах, получая за ту же работу, что делают и они, несоизмеримо большую плату.

Тут Максим вспомнил о том, что у него еще имеется при себе удостоверение сотрудника ОБХСС.

– Командир, да ты не нервничай, свои – погоны, – сказал он, доставая удостоверение и протягивая его гаишнику. Капитан внимательно всмотрелся в ксиву.

– Ну, если свои, тогда другое дело, – сказал он примирительным тоном, беря под козырек. – Что, ресторан «Арагви» пасете?

– Нет, – сказал Максим.

– Что же, книжный магазин?

Максим неопределенно пожал плечами.

– Ладно, понятно – служебная тайна, – усмехнулся гаишник, медленно отходя от машины.

Через несколько минут появился Мальков.

– Ну, как дела? – спросил Максим. – Видел его?

– Отарик сидит в ресторане с каким-то мужиком и разговаривает. Но там довольно интересная ситуация складывается...

– У меня тут тоже возникла ситуация, – перебил Малькова Максим.

– А у тебя что случилось? – насторожился Сергей.

– Гаишник подходил.

– И что?

– Хотел штрафануть – здесь же стоянка запрещена...

– А ты что?

– Показал корочку работника ОБХСС.

– А он что на это сказал?

– Он сразу же решил, что мы «Арагви» пасем.

– Ну, все, – раздраженно махнул рукой Мальков, – теперь он точно пойдет в «Арагви» и доложит тамошнему начальнику, что их пасут. А дальше информация к Отарику пойдет.

– Что же теперь делать? – спросил Максим.

– Послушай, – неожиданно сказал Мальков. – Отари приехал со своей охраной. Там у него какие-то звери вокруг...

– Какие еще звери? – удивился Максим.

– Так кавказцев иногда называют, не знал, что ли? Так вот, один из них – парень лет двадцати пяти. Я покрутился там рядом, присмотрелся – у него сто процентов ствол под курткой.

– А если он газовый?

– Нет, нутром чую – не газовый, – уверенно сказал Сергей.

– И что ты предлагаешь? – поинтересовался Максим.

– Я предлагаю задержать.

– А дальше что?

– Дальше – мы отвезем его на Шаболовку, а там потрясем хорошенько и снимем информацию по Отари. А если удастся, может, и вербанем его.

– Погоди, – прервал его Максим, – а тебе не кажется, что ты всю операцию под удар ставишь? Положим, мы этого парня задержим, потрясем. И ты думаешь, что он потом все Отари не передаст? Или Отари сам не догадается, что мы его пасем?

– Ты тоже глупостей-то не говори! – раздраженно заметил Мальков. – Что ж теперь, по-твоему, сообщить всем сотрудникам правоохранительных органов, что в связи с началом операции к Отари близко никому из них подходить нельзя? Или что никого из тех людей, что его знают, задерживать нельзя? Это-то как раз и будет подозрительнее всего. Тем более гаишник нам и так уже дело подпортил! Нам сейчас можно сворачиваться и уезжать. А так мы проведем задержание – поставим плюсы в свои аттестаты. Может быть, у этого парня наркота в кармане есть, может, еще что интересное найдется... Так что кончай слюни пускать, пойдем брать парня. Это приказ. В конце концов, старший группы я, – подвел итог Мальков, – поэтому я принимаю решение, поскольку только что совершено преступление, а именно незаконное владение огнестрельным оружием, и нужно пресечь это преступление.

– Хорошо, но вся ответственность на тебе, – сказал Максим. – А как же быть с Отари?

– А Отари от нас никуда не уйдет. Нам с ним еще работать и работать. Ты думаешь, что мы его за две недели раскрутим? Нам с тобой несколько месяцев придется на этого Отарика пахать! А пока задержим одного из его людей. В общем, сиди за баранкой, включи рацию. Парень ездит на черной «девятке». Как только он отчалит, я тут же дам сигнал. А ты его на углу у книжного магазина и прихватишь.

Максим развернул машину и, не глуша двигатель, ждал дальнейших указаний Малькова. Вскоре рация зашипела.

– Давай, Калина! – послышался голос Сергея. Максим быстро выжал сцепление. Машина рванула с места. Через несколько секунд он уже слегка притормозил на углу и подхватил Малькова.

– Вон, видишь черную «девятку»? – сказал Сергей, захлопывая дверцу и устраиваясь на сиденье. – Езжай за ней!

Машина неслась по Тверской. Они миновали Пушкинскую площадь и продолжили свой путь в сторону Маяковской. Однако около гостиницы «Минск» черная «девятка» резко притормозила и замигала поворотником.

– Притормози немного! – приказал Мальков.

«Девятка» остановилась у табачного киоска. У машины зажглись аварийные огни. Из нее вылез молодой грузин и направился к табачному киоску.

– Все, работаем! – сказал Сергей. – Идем на задержание! – Он выскочил из машины. Максим последовал за ним. Через мгновение они уже были у киоска. Парню, которого им необходимо было задержать, на вид было двадцать три – двадцать четыре года. Он был худощав и высок, и, сколько Максим ни приглядывался, он так и не смог понять, как умудрился Мальков рассмотреть ствол под толстой меховой курткой, надетой на парне.

Грузин тем временем расплатился с продавцом и собирался было повернуться. Тут и подоспел Мальков со своим удостоверением. Он негромко, но очень убедительно скомандовал:

– Милиция! Стоять!

Парень автоматически попытался сунуть руку за пазуху. Но Максим перехватил ее, а Сергей надел наручники. Мальков огляделся по сторонам и, заметив стоящего рядом мужчину, с любопытством взирающего на происходящее, обратился к нему:

– Извините, я попрошу у вас минуточку внимания. Только что мы произвели задержание опасного преступника, за пазухой у которого, по нашим предположениям, имеется пистолет. Прошу вас быть понятым!

Мужчина пожал плечами.

– И вас, – Сергей обратился к киоскеру, – также прошу быть понятым. Давай! – сказал он Максиму.

Максим стал ощупывать куртку. Действительно, оттуда что-то выпирало. Надев перчатки, Максим осторожно вытащил предмет из-за пазухи. Это был новенький, еще в смазке, пистолет «ТТ».

– Ну вот, миленький, теперь ты наш! – злорадно улыбнувшись, тихо сказал Сергей.

Тем временем к ним приближались двое милиционеров, судя по всему, это был патруль. Один из ментов, вероятно, заметив в руках Максима оружие, полез за пистолетом.

– Спокойно, ребята! Свои! – закричал Мальков и помахал удостоверением. – Давай вот этого красавца в 108-е отделение! Составим протокол об изъятии оружия.

– Ты еще об этом пожалеешь! – прошипел сквозь зубы задержанный.

О задержании Георгия Отари узнал только поздно вечером. И, признаться, это известие его особенно не удивило. Георгия задерживали не в первый раз, и Отари знал, что нужно делать: во-первых, направить к парню адвоката, во-вторых, связаться с кем-нибудь из милицейского начальства и переговорить на предмет того, чтобы Георгия выпустили под подписку или под денежный залог. Обычно никаких проблем с этим не возникало.

Отари дал Вахтангу все указания по делу Георгия и продолжил заниматься заранее запланированными делами, будучи полностью уверенным в том, что все, как обычно, утрясется. Однако Отари не знал, что на сей раз он имеет дело с РУОПом.

День у Отари выдался не из легких, и он собирался уже ехать домой, как вдруг к нему подошел Вахтанг. Он был единственным из его ближайших помощников, кто еще находился в офисе.

– Слушай, Отари, может, в казино съездим? Стресс снимем... – осторожно предложил Вахтанг.

– А что – это мысль! – ответил Отари. – Давненько я там не был. Давай съездим!

Любовь к азартным играм у Отари была в крови. Началось все в школе с безобидной расшибалочки, игры, в которую играли практически все сверстники Отари. Правила были просты: монеткой, отскакивающей от стены, нужно было перекрыть другие, лежащие на земле монеты.

Потом Отари пристрастился к картам, и эта страсть не оставляла его и по сей день. Одно время Отари был профессиональным каталой и зарабатывал на этом неплохие деньги. Именно карты, да еще игра на скачках принесли Отари его первый капитал. Он не любил вспоминать об этом и старательно скрывал сей факт от журналистов, но кое-кому эта тайна все же была известна, тем более что Отари и не думал оставлять столь прибыльное дело, коим являлся игорный бизнес.

К 1994 году Отари контролировал практически весь игорный бизнес Москвы и имел свою устойчивую долю от деятельности казино, ресторанов и таких гостиниц, как «Интурист», «Ленинградская», «Гавана», «Университетская» и других. Известное казино «Ройял», расположенное на территории Московского ипподрома, также было открыто не без помощи Отари.

Даже теперь, став преуспевающим бизнесменом и завоевав авторитет среди сильных мира сего, Отари не упускал возможности посетить какое-нибудь казино из тех, которые стали появляться в Москве, как грибы после дождя.

Но все же любимым местом Отари оставалось казино «Золотой рояль», в которое он сам вложил немалые деньги. Отари не прогадал и окупил затраты с лихвой. Кроме того, каждый раз при посещении этого заведения Отари распирала законная гордость. Он не обходил своими заботами любимое детище и старался как мог раскручивать его. Например, с помощью менеджера рассылал своим друзьям и знакомым приглашения, по которым те могли бесплатно получить несколько фишек в первой игре. Такого рода реклама делала свое дело, и недостатка в посетителях у казино не было.

«Золотой рояль» был открыт около трех месяцев назад и уже стал невероятно популярен. Для того чтобы добиться его открытия, Отари пришлось заручиться поддержкой чиновников из московской мэрии. Теперь же Отари рассчитывал на то, что казино станет одним из лучших в Москве, войдет в «золотую десятку».

Интерьер помещения был оформлен с учетом пожеланий Отари, если не сказать больше. Внутренней отделкой «Золотой рояль» напоминал классическое американское казино, где неяркий огонь светильников мягко падал на сочное зеленое сукно игорных столов, контрастируя с темно-вишневым тоном остальной отделки.

Отари редко отказывал себе в удовольствии посетить любимое казино. Вот и теперь он с радостью согласился с предложением Вахтанга немного расслабиться. Вскоре машина уже сворачивала на Беговую улицу, где и расположился «Золотой рояль».

Охранники, стоящие у дверей казино, поприветствовали Отари. Один из них быстрым движением повернул в сторону раму, которая позволяла определять металлические предметы. Они прекрасно знали, что Отари нередко носит с собой оружие, но этому человеку позволялось все, а потому не следовало создавать лишнего шума.

Стоило Отари войти в казино, как навстречу ему сразу же выбежал управляющий. При выборе управляющего Отари столкнулся с некоторыми проблемами. Он долго искал подходящего человека и сперва хотел взять одного еврея, который долгое время прожил в США, работая в казино на Брайтон-Бич, и знал все тонкости американского игорного бизнеса. Но бывший русский эмигрант запросил такой непомерный гонорар, что Отари от его наглости пришел в бешенство. Всякие переговоры с этим человеком были прекращены, и Отари вновь принялся за поиски. Как выяснилось позже, эмигрант специально загнул такую непомерную сумму, запросив денег вдвое больше того, чем хотел получить. Он рассчитывал на то, что с Отари придется торговаться. Тогда он урезал бы сумму наполовину. Но даже эти деньги были слишком велики. Отари не считал возможным оплачивать услуги управляющего по столь высокой ставке. В конце концов, любой управляющий, даже тот, которому платят бешеные деньги, не упустит случая обогатиться за счет заведения. Платить ему гигантские деньги сверх этого было бы верхом глупости.

Вторым кандидатом на пост управляющего стал менеджер крупнейшего московского ресторана. Но Отари не хотел брать его по простой причине: этот человек был продуктом советской власти, а значит, имел при себе весь набор совдеповских недостатков. Отари был более чем уверен в том, что, возьми он этого человека, рано или поздно ему придется столкнуться с хамством, обсчетами и воровством. Перевоспитанием Отари заниматься не собирался, тем более что в том возрасте, которого достиг претендент на пост управляющего, это было совершенно безнадежным делом.

Он совсем уж было отчаялся подобрать стоящего человека, но тут судьба свела его с молодым выпускником физико-математического факультета МГУ. Их познакомил один из приятелей Отари, который был в курсе возникшей проблемы. Парень оказался головастый. Он не был семи пядей во лбу, ему не хватало знаний в бизнесе, но зато у него была потрясающая деловая хватка и невероятная память. Он с одинаковой легкостью запоминал игровые комбинации, лица посетителей и целыми страницами – меню ресторана. Немалую роль сыграло и то, что парень еще не успел превратиться в хапугу и характер его не был испорчен ни деньгами, ни властью. Конечно, в казино у Отари было несколько своих людей, которые следили за всем, что там происходит. Они исправно докладывали о том, как ведут себя управляющий, главный менеджер, администратор, крупье. Никаких претензий к управляющему у Отари пока не возникало.

Вот и теперь Игорь Корольков по кличке Студент торопился навстречу Отари. Это был высокий, худощавый парень. В его внешности не было ничего примечательного, если не считать больших очков в роговой оправе, за которыми поблескивали умные серые глаза. Кличка Студент, данная Игорю с легкой руки Отари в первый же день их знакомства, как нельзя лучше соответствовала внешности парня.

– Ну как дела, Студент? – поприветствовал его Отари.

– Все хорошо, Отари Давидович, – ответил Игорь.

– Народу много?

– Еще не очень, но люди постепенно прибывают. Кстати, посмотрите во-он на тот стол. – Игорь кивнул в угол игрового зала. – Видите, за крайним столом играет женщина?

Отари посмотрел в указанном направлении и заметил симпатичную брюнетку в донельзя декольтированном платье.

– Ну, допустим, вижу, – недоуменно ответил он. – А в чем дело? Кто она?

– Отари Давидович, разве вы ее не узнаете?

Отари еще раз оглядел женщину с ног до головы.

– Нет, не узнаю... – признался он.

– Это же еще в недавнем прошлом известная дикторша телевидения!

– Ну и что из этого? Что она тут, собственно, делает? – спросил Отари.

– Как что? Играет, конечно. Но дело не в этом. Я тут узнал любопытную историю, связанную с этой дамой. Хотите, расскажу?

– Пойдем в твой кабинет, по пути расскажешь, – сказал Отари, направляясь к выходу из зала.

– В прошлом у этой дамы было два неудачных замужества, – начал свою историю Игорь. – Один из ее мужей умер, потом погиб ее сын. Вскоре после этого она потеряла работу, и теперь весь ее доход состоит в том, что она выиграет в казино.

– Надеюсь, она не обыгрывает вас? – хмыкнул Отари.

– Когда как, – улыбнулся Игорь. – Но выигрыши у нее не такие уж и большие.

– Ладно, бог с ней, с этой дикторшей. Расскажи ее историю кому-нибудь другому. А мне лучше поведай, как прошел вчерашний день.

Игорь, поняв, что Отари совершенно неинтересны проблемы отставной дикторши, мгновенно переключился на новую тему разговора.

– Вчера все было в ажуре. Правда, один бандит тридцать тысяч у нас выиграл. Зато вчерашняя прибыль... – Игорь достал записную книжку и хотел назвать число, но Отари остановил его:

– Не надо.

– Вы будете смотреть книги? – спросил Игорь. Он всегда был готов к внезапным проверкам, которые нередко устраивал Отари.

– Нет, я вообще-то отдохнуть приехал. Сейчас вот только передохну немного и спущусь в зал. – Отари устало опустился в большое кожаное кресло. – Пойду к столику, поиграю во что-нибудь.

Минут двадцать Отари провел в кабинете управляющего, снимая усталость дня в неторопливой беседе с Игорем. Затем поднялся и неторопливо направился в игровой зал. Поиграв немного в рулетку, Отари принялся за одну из своих любимых игр – «Блэк Джек», или, как по старинке называл ее Отари, «очко».

Сегодня ему не везло. Он проиграл около двух тысяч долларов. Правда, перед этим на рулетке Отари выиграл семьсот, но для него было главным одержать победу. Отсутствие ее очень раздражало Отари.

Вокруг стола толпился народ, большую часть которого составляла братва, принадлежащая к разным группировкам. Многие из присутствующих знали Отари если не лично, то хотя бы визуально. Отари проигрывал, но даже в этой ситуации он находил преимущества. Пусть все знают, что, хотя он и является фактическим владельцем этого казино, проиграть может так же, как и любой его клиент. Даже для него, для Отари, здесь не существует никаких поблажек – все по-честному.

Примерно через час после того, как он принялся за игру, к нему подошел управляющий. Игорь наклонился к уху Отари и еле слышно прошептал:

– Отари Давидович, только что приехал ваш знакомый, чиновник из Моссовета.

– Откуда? – переспросил Отари.

– Из мэрии, – поправился Игорь.

– А что за знакомый?

– Соболев Виктор Николаевич.

– А, очень хорошо. Мне как раз нужно с ним поговорить. Попроси его... Хотя погоди, я сделаю это сам. – Отари быстро направился в сторону стойки бара, за которой вальяжно развалился знакомый. Рядом с ним сидел еще один человек, видимо, сопровождающий чиновника.

– Рад тебя видеть, Виктор Николаевич! – поприветствовал знакомого Отари, подавая ему руку.

– А, Отари Давидович, – снисходительно протянул чиновник. – Я тоже рад тебя приветствовать, – он легонько ответил на рукопожатие.

– Решил поразвлечься? Не знал, что ты поклонник азартных игр, – продолжил Отари.

– Не сказал бы, что такой уж азартный. Да вот один из молодых предпринимателей, так сказать, наших подшефных, пригласил меня сюда. Уверяет, что сегодня я обязательно должен выиграть!

– Точно, точно, Виктор Николаевич, выиграете! – поддержал его молодой человек, сидящий рядом. При этом на его лишенном всякого намека на интеллект лице появилась хитрая заискивающая улыбка. Отари пригляделся к парню. Ничего особенного – невысокий, крепко сложенный, лицо неприятное из-за близко посаженных маленьких глаз. Короткая стрижка красоты парню также не добавляла, скорее наоборот – уши торчат и придают парню сходство с зайцем. Отари вспомнил, что встречался с этим человеком раньше.

Это был коммерсант одной из крупных московских группировок. У Отари сразу же сложилась полная картина происходящего. Более чем вероятно, что эта парочка вовсе не случайно решила посетить сегодня казино. Московский чиновник наверняка только что получил крупную взятку от этого коммерсанта и, чтобы как-то легализовать левые деньги – всякое ведь бывает, – решил имитировать крупный выигрыш в казино. Теперь, даже если к нему придут с обыском, он всегда сможет списать наличие крупной суммы денег на выигрыш.

Для Отари происходящее было очевидным. Он уже достаточно давно вращался в кругах московской бюрократии, чтобы знать, как эти люди скрывают свои нетрудовые доходы, которые, при небольших чиновничьих окладах, составляли львиную долю их доходов.

– Да, сегодня удачный день... Вот только мне что-то не везет, – сказал Отари, разводя руками. – Ну что, дорогие гости, я хочу пожелать вам удачи! Если хотите, пожелаю и ни пуха ни пера...

– Отари Давидович, – улыбнулся чиновник, – тебя ведь к черту просто так не пошлешь!

– Ничего, посылайте смело! – улыбнулся в ответ Отари. – Я не обижусь! – И направился к выходу.

Почти у самых дверей его догнал Вахтанг.

– Отари, что так рано уходишь? – удивился он.

– Что-то устал я сегодня, да и не фартит мне, сам видишь...

– Может быть, тогда поедем, того... массаж сделаем? – предложил Вахтанг, имея в виду возможность воспользоваться услугами проституток.

– Нет, Вахтанг, не сегодня, – отрицательно покачал головою Отари. – Поеду на дачу, буду отдыхать.

– Ну, как знаешь... Счастливо отдохнуть, Отари...

– И тебе счастливо, – ответил Отари и уже повернулся, чтобы уйти, но тут к нему подбежал управляющий.

– Отари Давидович, одну минуточку! – Он снова склонился к его уху и прошептал: – Только что меня информировала служба охраны, что рядом с казино стоит серая «Волга».

– Ну и что? – устало осведомился Отари. – Пускай себе стоит.

– Короче, совершенно точно известно, что это машина московского РУОПа. В машине двое оперов, пасут кого-то...

– Что ж ты такой дерганый, Студент? – пожал плечами Отари. – Мало ли кого они пасут! Может, меня, а может, тебя. – Отари натянуто улыбнулся. – Работа у них такая, понимаешь?

Управляющий совершенно растерялся.

– Я просто решил поставить вас в известность... – запинаясь, пробормотал он.

– Спасибо, конечно. Да вот только меня могут хоть все спецслужбы Москвы пасти, но это вовсе не означает, что мне грозят какие-нибудь неприятности...

Несмотря на всю свою уверенность, выйдя из казино, Отари все же незаметно скосил глаза направо и принялся рассматривать припаркованную неподалеку от входа серую «Волгу». В машине действительно сидели два человека. По антенне радиотелефона «Алтай» нетрудно было догадаться, что машина ментовская.

Особого беспокойства Отари не испытывал. Он не спеша сел в свою машину и, дав соответствующие указания шоферу, направился домой. По пути ему неожиданно вспомнились годы, когда он был каталой. Вот тогда ему стоило бояться ментов... А теперь уже нет. Теперь он птица высокого полета и всяким ментовским шавкам не по зубам.

В начале 80-х годов в Москве, не говоря уж о других городах России, никаких казино, естественно, еще и в помине не было. Поэтому профессиональные карточные игроки собирались в различных, так сказать, законспирированных местах. Отари, зарабатывающий тогда на картах свой первый капитал, со своим Братом и компанией помощников облюбовал для этих целей гостиницу «Советская» и отдельные номера Краснопресненских бань. Нередко карточные побоища происходили и на частных квартирах, и даже на уютных загородных дачах, расположенных в престижных местах, например на Николиной горе.

Круг профессиональных картежников был достаточно узким. Если намечалась крупная игра, они созванивались между собой и договаривались о месте и времени встречи.

Однажды Отари в компании со своим Братом играл в заранее снятом номере гостиницы «Советская», так называемом штабном номере, который карточные игроки держали на паях постоянно и устраивали в нем мини-казино для проверенных людей. Игра была в самом разгаре, когда неожиданно раздался стук в дверь.

Игру прервали, Отари пошел открывать дверь. Однако переполох оказался напрасным – в дверях стоял дежурный администратор. Оказывается, Отари просто вызвали к телефону.

Звонил его знакомый, боксер-тяжеловес Олег Каратаев. Он сообщил, что только что в Краснопресненские бани прибыли весьма солидные, зажиточные люди – Игорь Бродский и Черкасов. И что там намечается крупная игра. Упоминание о крупной игре всегда действовало на Отари, как дудочка факира на змей.

Он вернулся в номер, поставил в известность Брата о намечающейся игре, и вскоре они уже ехали вдвоем в Краснопресненские бани.

К тому времени у Отари уже были знакомые среди обслуживающего персонала бань. Связь с ними он не потерял и позднее, когда покончил с карьерой профессионального игрока и занялся более серьезными и респектабельными делами. В тот вечер братьев встретили услужливые банщики Виталий Иткин и Боря Губер, которые обеспечивали поддержание тонуса игроков.

Олег Каратаев не обманул Отари. В тот день его выигрыш составил около четырехсот тысяч рублей. А для того времени эта была просто грандиозная сумма.

Пройдя в отдельные номера, Отари увидел старых знакомых: Бродского, Черкасова и самого Каратаева. Вскоре они сели за импровизированный карточный стол, и игра началась.

Сначала играли в «очко», ту самую игру, которая позднее, во времена легализации и расцвета игорного бизнеса, будет называться «Блэк Джеком». Банк держал Игорь Бродский. В банке было около шестидесяти тысяч. Игра предстояла серьезная.

Отари с Братом имели четкую схему игры. Они специально сели друг против друга, чтобы легче было подавать известные им одним знаки. У братьев была разработана целая система условных знаков, которыми они успешно пользовались в ходе игры.

При помощи знаков один передавал другому, что нужно либо поднять банк, либо специально проиграть, чтобы «завести» соперников. Кроме того, они всегда знали, сколько очков у каждого из них. Это гарантировало, что один из братьев не перебьет игру другому.

Первой картой, которую получил Отари в той игре, оказался туз пик. Для того чтобы выиграть, ему нужно было получить еще десять очков. Однако эту сумму мог переиграть банкир, держащий банк, если у него также было бы очко, или двадцать. Это на карточном языке называлось банковским очком. В таком случае выигрыш переходил к банкиру, поскольку он рисковал своими деньгами.

Отари заказал еще одну карту. Получив ее, он медленно, стараясь не засветить окружающим, открыл ее. Предосторожность была излишней, так как игроки собрались опытные, и в карты друг к другу никто из них заглядывать не собирался, зная, что за малейшее нарушение правил и уличение в мошенничестве можно жестоко поплатиться как физически, так материально, выложив в качестве компенсации солидную сумму.

Открывание карт украдкой было для Отари скорее просто традицией. Что-то замирало у него внутри, когда он медленно приоткрывал карту, не зная наперед, что она сулит ему – выигрыш или поражение. На сей раз Отари выпала девятка треф.

Таким образом, у него уже было двадцать очков. Практически Отари мог праздновать победу. Только в редких случаях банкир мог набрать двадцать или двадцать одно очко. Теперь Отари предстояло сыграть маленькую, но очень важную роль. Ему нужно было скрыть ото всех свою радость и, напротив, выглядеть опечаленным и растерянным, так чтобы его противники думали, что карта не идет к нему и надежды на выигрыш у Отари нет никакой.

Отари мастерски изобразил раздумье. Он вроде бы сомневался, брать ли ему еще одну карту или не стоит этого делать. Он даже протянул руку, но потом резко ее отдернул.

Бродский внимательно наблюдал за Отари. Он тоже был не новичок в карточных играх и в искусстве блефа, но, когда дело касалось Отари, чаще всего не мог угадать, что скрывается за его внешней личиной.

Сейчас у Бродского на руках был червовый валет. Это было достаточно успешное начало. К валету можно было легко подобрать комбинацию и вовремя остановиться, не допустив перебора.

Отари продолжал блефовать. Он исподтишка посмотрел на Брата. Тот сделал ему знак, что нужно проиграть. Отари слегка вытаращил глаза, что означало: он не понимает, зачем нужно проигрывать, если на кону лежит шестьдесят тысяч.

Брат показал ему, что располагает некоторой информацией. Отари понял, что у Бродского есть сумма гораздо больше той, которая находится в банке сейчас. Если он проиграет сейчас, то может не захотеть рисковать более крупной суммой.

Отари на мгновение прикрыл глаза, показывая тем самым, что согласен с предложением. Теперь дело оставалось только за тем, как сыграет Бродский. Тот стал медленно открывать следующую карту. После валета на стол лег король, потом пришла девятка. Таким образом, у Бродского набралось шестнадцать очков.

Все замерли. С одной стороны, вероятность того, что Бродский выиграет, была не очень велика, и он это прекрасно понимал. С другой, если он захочет взять еще одну карту, у него легко может случиться перебор. Если бы Отари ставил себе целью выигрыш в этой игре, то вероятность того, что он победит, на данный момент составляла девяносто процентов. Наконец Бродский, махнув рукой, сказал:

– Эх, была не была! – и вытащил карту из-под низа колоды. Это бы трефовый валет. Таким образом, у Бродского стало восемнадцать очков. Выдохнув, он обернулся к Отари.

– Твои, – сквозь зубы проговорил Бродский.

Теперь все смотрели на Отари. Конечно, у Отари было больше, он сорвал бы банк и выиграл, но... Равнодушным движением он бросил карты в колоду:

– У меня меньше. Банк твой. – Тут же снова взял колоду карт и стал перетасовывать ее, чтобы никто не успел заметить, какие карты он положил. Брат понимающе кивнул. Он-то знал, что у Отари было двадцать очков и фактически он выиграл.

Подстроенная победа воодушевила Бродского. Он вошел в азарт.

– Что-то не везет нам сегодня в «очко», – нарушил затянувшееся молчание Брат. – Давайте перейдем на «сику».

Бродский, засовывая деньги в специальный патронташ, сшитый на заказ в одном из ателье, впоследствии получивший название визитницы, коротко кивнул:

– Я не против.

Все посмотрели друг на друга. Черкасов и Каратаев также были согласны.

– Ну и прекрасно, – сказал Отари. – Играем в «сику».

Быстро распечатали новую колоду. Это было одним из обязательных условий игры.

«Сика», в которую собирались играть присутствующие, была тюремной игрой. Она очень походила на покер, но с несколько измененными правилами. Играли обычно в три или в четыре листа, то есть каждый игрок получал по три или четыре карты. Побеждал в игре тот, у кого в итоге выходило больше всего комбинаций. Максимальное число комбинаций при игре в три листа составляло 34 очка.

Расклад был следующий: шестерки считались козырными картами и составляли 34 очка, затем шли три туза – 33 очка. Король расценивался как десятка, если он был с двумя – 33 очка, десятка с двумя – 32 очка, король с дамой одной масти и шестерка – 31 очко и так далее.

Играла одна масть. Например, девятка, десятка и король одной масти составляли 29 очков. Два туза составляли 22 очка. Банк складывался из первичных взносов всех игроков. Кроме того, каждый игрок мог увеличивать ставку. Следующий игрок обязательно должен был ответить той же суммой, которую поставил предыдущий игрок, либо увеличить ее, либо открыть свои карты.

Снова все расселись по местам. Отари, как и прежде, сел отдельно от Брата. Сделал он это не случайно. Если у кого-нибудь из них по ходу игры набирались большие очки, то задача каждого из братьев заключалась в том, чтобы максимально увеличить сумму в банке за счет других игроков, не давая им раскрыться.

Начальная ставка была невысока – 25 рублей с человека. Но уже через 15 минут сумма взноса была увеличена до 50, а через 20 минут – до 100 рублей. Банк доходил до 50, 60, а то и до 70 тысяч, но увеличивался моментально.

Каждый из игроков держал банк поочередно, другие партнеры обычно играли на ту сумму, которая находилась в банке, не превышая ее. Каждый из них мог рискнуть и сорвать банк. В отличие от партнеров банкир мог завладеть банком лишь в том случае, когда брал так называемый последний стук – последнюю игру. Тогда у каждого из игроков был всего один шанс. Если он не мог воспользоваться этим шансом, то вся сумма, находившаяся в данный момент в банке, переходила банкиру.

Отари с Братом не ошиблись. Переход на другую игру только распалил Бродского. Он уже имел в выигрыше около 80 тысяч рублей, и теперь ему хотелось большего. Он сразу стал играть по-крупному. Практически каждый раз он пытался сорвать банк, и раза два это ему удавалось. Каратаев то и дело бросал на братьев недоуменные взгляды. Он прекрасно знал, чего они стоят как игроки, и ему было непонятно, чего добиваются Отари и его Брат. До сих пор оба они были в минусе, а Бродский выиграл уже более ста тысяч рублей.

Игра приближалась к финишу. Отари понимал, что пора менять тактику, иначе выиграть не удастся. На этот случай у братьев была разработана определенная схема. Отари подал Брату знак и приступил к ее выполнению. Он быстро достал из привезенной с собой спортивной сумки аккуратно сложенные сторублевые купюры в банковской обертке и, объявив, что в банке теперь 50 тысяч рублей, выложил на специально отведенный для этого стол названную сумму.

В помещении воцарилась тишина. Отари внимательно оглядел присутствующих, уделив особое внимание Бродскому. Остальные мало его интересовали, поскольку, как и он сам, находились в минусе. Бродский явно нервничал, его руки ходили ходуном, и казалось, что карты вот-вот вырвутся из дрожащих пальцев и рассыплются по столу. Отари играл с Бродским и раньше. Он прекрасно знал, что подобное его поведение говорит о том, что Бродский настолько увлечен азартом, что отказаться от игры не сможет, а значит, увеличит сумму в банке. Это как раз и входило в планы братьев.

Отари попросил Каратаева достать новую колоду. Тот исполнил его просьбу, и Отари, ловко перетасовав карты, раздал их игрокам. Черкасов выбыл из игры сразу: вероятно, к нему пришли плохие карты и сумма очков не оставляла никаких надежд на выигрыш.

Теперь вместе с братьями играли лишь Бродский и Каратаев. Брат особой активности не проявлял, только поддерживал Отари. У Отари было 31 очко. Шанс на победу был совсем неплохой, так как большое число очков выпадало довольно редко. У Отари было примерно 70 процентов выигрыша, о чем он и не преминул оповестить Брата.

Брат, поняв, что имеет в виду Отари, показал ему, что у него самого очков мало, но он будет подыгрывать Отари и увеличивать банк.

Прошло несколько кругов. Выбыл Каратаев. Он понял маневр братьев, так как играл с ними не первый раз. А потому отложил свои карты и стал с интересом наблюдать за ходом игры. Что и говорить, стоило посмотреть, как братья «разводят» Бродского.

Бродский, ослепленный азартом, не понимал, что его наметили жертвой, и был уверен в своей победе как никогда.

«Неужели у него 32? – думал тем временем Отари. – Обидно будет потерять такую сумму. Но уж больно уверенный у него вид... Что ж, риск благородная штука... Быть может, повезет!»

Они прошли еще один круг. Отари не давал Бродскому возможности раскрываться. Наконец в банке оказалось около 200 тысяч рублей. «Все, это бешеные деньги, рисковать нельзя!» – решил Отари и громко сказал:

– Стук.

В комнате стало так тихо, что слышно было, как капает где-то в соседнем помещении вода. Каждый из присутствующих понимал, что теперь осталась единственная возможность получить эти деньги. У Отари был шанс не только сохранить эти 200 тысяч, но и в случае, если кто-нибудь из игроков пойдет на полный банк, догнать сумму до 600 тысяч.

Но, зная Каратаева, Отари понимал, что тот на всю сумму не пойдет, максимум, на что расколется, – на 100 тысяч. А вот Бродский может пойти, поскольку он очень азартный человек и с ним, с Отари, играл сравнительно мало – не знает их с Братом стиль игры и скрытые маневры.

Слегка разрядил донельзя накалившуюся атмосферу банщик Боря, вкативший в кабинет тележку, сплошь заставленную бутылками сухого грузинского вина, пивом и тарелками с закуской.

Отари быстро вытащил из пачки сторублевую бумажку и протянул ее Боре. Тот раскланялся, но уходить не спешил. Ему тоже было интересно посмотреть, чем закончится эта сумасшедшая игра.

Каратаев по просьбе Отари вскрыл новую колоду. Отари вновь мастерски перетасовал ее и, сделав паузу, вопросительно посмотрел на присутствующих, желая узнать, кто играет. Встрепенулся было Черкасов, но сумма была ему не по зубам, и он лишь сокрушенно покачал головой.

Каратаев объявил, что играет, и внес 100 тысяч. По условиям игры, вновь вступающий в игру должен был внести половину банка. Участниками игры оставались также Брат и Бродский. Отари раздал всем по три карты и объявил, что это последний круг.

Первым свои претензии на банк заявил Каратаев. Он удвоил сумму, доведя ее до 200 тысяч. Однако уже через несколько минут Каратаев вскрыл свои карты. У него было 30 очков. У Отари было всего 22. Таким образом, Каратаев успешно снял 200 тысяч. В банке оставалось 100 тысяч рублей. Отари было от чего расстроиться. Но, с другой стороны, он прекрасно понимал, что игра еще не кончена и сейчас все зависит от его Брата.

По сценарию, Брат должен пойти ва-банк и, естественно, увеличить его, а затем им вдвоем предстояло развести Бродского.

Все получилось, как и было задумано. Брат пошел ва-банк и тут же проиграл. Теперь у Отари в банке было 200 тысяч. У него остался один-единственный конкурент в лице трясущегося от азарта Бродского.

– Ну что, в банке 200 тысяч, – сказал Отари, не сводя глаз с раскрасневшегося лица противника. Тот уже осторожно раскрывал свои карты, вероятно подсчитывая в уме сумму. При этом на его лице отразилось такое волнение, что казалось: от того, выиграет он или проиграет, зависела его жизнь.

Наконец, когда общая сумма в банке достигла 500 тысяч, наступил момент вскрытия карт. Бродский осторожно открыл свои и бросил их на стол.

– Тридцать два, – сказал он, самоуверенно усмехнувшись.

– Тридцать три, – негромко парировал Отари. У него на руках было три туза. – Ну что, с тебя 200 штук, – обратился он к Бродскому. – Когда прикажешь получить?

Взгляды всех присутствующих обратились к проигравшему. Тот неожиданно как-то весь обмяк и начал медленно сползать со стула. Затем Бродский неожиданно встал на колени.

– Ребята, – он сложил руки в молитвенный жест, – умоляю, я отработаю, верну деньги, только не убивайте, не губите! Я верну до копеечки!

– Когда вернешь? – спросил Отари. – Отвечай при свидетелях, чтобы потом никаких непоняток не было.

– Верну! В ближайшее время! – заскулил Бродский.

По правилам игры, Отари не мог наезжать на Бродского за то, что он сел играть без денег. Так получилось, что по ходу игры банк вырос, и Бродский пошел на сумму, которую не мог в данный момент обеспечить. Но это не означало, что долг будет ему прощен. Бродский был обязан выплатить деньги в ближайшее время.

– Когда вернешь? – повторил Отари.

– В течение месяца. Устроит? – умоляюще пролепетал проигравший.

– Назови конкретную дату, – сказал Отари.

– Не могу конкретную, – прошептал Бродский. – Но клянусь, что в течение месяца отдам!

Отари был удовлетворен. Он знал, что разговор велся при свидетелях и у Бродского нет иного выхода, как только отдать деньги.

– Хорошо, – кивнул Отари, – пиши расписку.

Бродский вырвал из блокнота листок, достал ручку. Через несколько минут расписка, гласящая, что он обязуется в течение месяца уплатить сумму в 200 тысяч рублей такому-то такому-то, была готова.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Отари, аккуратно складывая листок и засовывая во внутренний карман. – Теперь можно и выпить, – добавил он, наполняя свой фужер сухим красным вином.

Банщик Боря понял последние слова Отари как приказ к действию и, понятливо кивнув головой, жизнерадостно заявил:

– Можно не только выпить, но и душевно отдохнуть! – Он открыл дверь кабинета и крикнул: – Миша, Виталик, заносите!

Через несколько мгновений в кабинет вошли два дюжих молодых хлопца из числа обслуживающего персонала. На руках они несли симпатичную девушку, укутанную в белоснежные простыни. Поставив презент прямо на игральный стол, банщики удалились, а Боря ловким движением сдернул с девушки простыню. Как того и следовало ожидать, дама оказалась совершенно голой.

– А это, – продолжал вещать Боря, – приз победителю. Кто у нас сегодня победитель? Насколько я понял, это вы, Отари Давидович?

Отари улыбнулся. Такой ненавязчивый сервис льстил его самолюбию, тем более что девушка была очень симпатичной – Боря постарался на славу. Отари ничего не имел против того, чтобы воспользоваться призом, но тут он мельком увидел лицо Бродского, и всякое желание у него мгновенно пропало. Бродский выглядел как живой труп. «Э-э, так дело не пойдет, – подумал про себя Отари. – Еще, чего доброго, порешит себя мужик, и плакали тогда мои денежки. Может, хоть баба его к жизни вернет?!»

– Пусть ее возьмет проигравший, – снисходительно улыбнувшись, заявил Отари.

Бродский дернулся, но, поняв, что ему только что обломился утешительный приз, криво усмехнулся и кивнул обнаженной красотке, выражая свое полное согласие.

Через несколько минут Отари с Братом, довольные, покинули Краснопресненские бани, не забыв щедро расплатиться с командой банщиков, возглавляемой предупредительным и исполнительным Борисом.

Выигрыш действительно был потрясающим. За такие вот легкие деньги Отари и любил карточные игры. Правда, случалось ему и проигрывать, но это происходило крайне редко, потому как работали они с Братом на пару и проколы были практически исключены.

Теперь нужно было получить долг с Бродского. Через несколько дней после игры в Краснопресненских банях Отари позвонил Каратаеву и назначил встречу в кафе «Белый аист» на Малой Бронной.

Каратаев также ждал своей доли выигрыша и был очень недоволен тем, что Бродский задерживает выплату долга.

– Ну что, сколько нам еще ждать? Когда он нам бабки вернет? – раздраженно спросил он, плюхнувшись за столик, за которым вот уже несколько минут поджидал приятеля Отари.

– Вернет, куда он денется, – философски заметил Отари.

– Не знаю... У меня такое впечатление складывается, что он не слишком-то торопится!

– Что он – дурак, самому себе могилу копать, – улыбнулся Отари. – Он же прекрасно знает, с кем имеет дело!

– Я давно этого хитрого лиса знаю! Задницей чувствую, что-то здесь не так! – продолжал упорствовать Каратаев. – Мне кажется, его надо заставить отработать эти деньги.

– Что же это за работа такая, на двести тысяч? – удивленно переспросил Отари. – Уж больно высокооплачиваемая работа! Разве что кому президента США убрать нужно, так мне это ни к чему! – усмехнулся он.

– Пока такой работы нет, но, думаю, в ближайшее время мы постараемся ее подобрать, – хитро улыбнулся Олег. По его глазам было видно, что он что-то задумал и какая-то наводка у него имеется, но пока по каким-то причинам он не хочет раскрываться. Может быть, Олег был просто не уверен в перспективах будущего дела, а потому хотел еще раз все проверить и лишь потом ввести в курс дела приятеля?

Отари не стал настаивать и вызывать Каратаева на откровенность. Они посидели еще немного, поговорили о том о сем и разошлись.

Прошло полтора месяца, но деньги Бродский так и не вернул. Наконец терпение Отари лопнуло, и он вновь позвонил Каратаеву, назначив встречу в том же «Белом аисте».

Отари приехал немного раньше назначенного времени. Он прошел в зал, но никого из общих знакомых там не увидел. Тогда он вышел на улицу и сел там за столик, заказав бутылочку боржоми. Ждать Каратаева пришлось недолго. Вскоре он подъехал, но не один – с ним был незнакомый Отари коренастый молодой человек.

– Знакомься, Отари, это Володя Попов, – представил его Каратаев. – Кличка – Наемник. Офицер спецназа, в совершенстве владеет приемами карате.

Отари вежливо поздоровался и протянул руку, которую Попов незамедлительно пожал. Отари чуть не вскрикнул от боли. Что-что, а хватка у этого спецназовца была железная.

– Ну что, Отарик, похоже, пора получать наши лавэ с должничка! – заявил Каратаев, когда они расположились за столиком.

– Каким образом? – спросил Отари. – Бродский же говорит, что у него денег нет.

– Это он нам говорит! А сам сейчас в одном из залов ресторана «Прага», – Каратаев махнул рукой в направлении Арбата, – закатил шикарнейшее празднование дня рождения своей сестры. А нам он говорит, что денег нет! – повторил Олег. – Ну что, навестим должничка, напомним о себе?

– Я думаю, что тянуть больше нечего, – ответил Отари, вставая из-за стола.

Через несколько минут они уже были возле ресторана «Прага».

Отари с Олегом вошли в ресторан, где в банкетном зале Игорь Бродский праздновал день рождения своей сестры. Гостей было около сотни, столы сервированы на редкость дорогими блюдами. Коньяк, шампанское, водка и вино просто лились рекой. В зале стоял смех и гул голосов.

При появлении Отари с Олегом в зале повисла напряженная тишина. Все разом замолчали и уставились на вошедших. Отари в сопровождении Олега направился в центр зала, где во главе стола сидел Бродский рука об руку со своей сестрой. Бродский явно побледнел, но взял себя в руки и, растянув рот в фальшивой улыбке, воскликнул:

– О, какие гости! Рад, рад вас видеть!

Отари с Олегом сухо поздоровались с присутствующими. Некоторые из них знали Отари и приветливо поздоровались с ним. Отари ответил любезностью на любезность и раскланялся со знакомыми.

Каратаев тем временем подошел к Бродскому вплотную. Тот скукожился на стуле и вжал голову в плечи.

– Ну что, Игорек, мы насчет денег пришли, насчет твоего долга, – негромко, но очень внятно сказал Каратаев.

– Я же сказал, что отработаю, – забормотал Бродский.

Каратаев выдержал паузу, как бы рассматривая присутствующую на банкете публику. Все замерли.

– Ладно, – сказал он, – отработаешь так отработаешь. Сам знаешь, долг – дело святое. Через пару дней к тебе подойдет вот этот человек, – он показал на Попова, – пойдешь с ним. Он расскажет тебе, что нужно сделать, и посвятит во все детали.

– А что за дело? – еле слышно спросил Бродский.

– Дело? – ухмыльнулся Каратаев. – Дело привычное. Поможешь нам Корейко одного прибалтийского потрясти, – так же шепотом ответил он.

Бродский молчал, лицо его стало белым как мел. К нему подошел Отари, который в течение всего разговора стоял немного поодаль.

– Ну что, поработаешь на нас? Или деньгами расплатишься? – спросил он.

– Нет у меня таких денег... – прогнусавил Бродский. – Куда деваться – отработаю...

На подготовку операции, задуманной Каратаевым, ушло совсем немного времени. Примерно через неделю Каратаев, Отари, Попов, Бродский и Андрей Овчинников выехали в прибалтийский город N.

Особняк грузинских спецслужб располагался в трехэтажном здании в живописном пригороде Тбилиси. Сегодня на 15.00 было назначено совещание всех силовых министров и руководителей спецслужб. Ожидали также приезда самого президента. Но незадолго до начала совещания стало известно, что президент отменил свою поездку по причине легкого недомогания. Вместо него на совещании должен был присутствовать один из его ближайших соратников, помощник президента по национальной безопасности генерал Качарава.

На совещании присутствовал также министр внутренних дел Грузии, заместитель председателя КГБ, заместитель министра финансов, заместитель министра экономики, резидент грузинской разведки в Москве полковник Тохадзе.

Совещание было закрытым. На нем должен был обсуждаться один-единственный вопрос – о приостановлении экономического кризиса в Грузии и борьбе с организованной преступностью.

Основным докладчиком являлся помощник президента по национальной безопасности Качарава. Перед ним стояла сложная задача: объяснить собравшимся, почему президент в последний момент отказался от тех радикальных и достаточно жестких мер, которые были разработаны с его согласия аппаратом спецслужб.

Генерал Качарава коротко обрисовал и без того известную всем присутствующим обстановку в стране, подтвердил тот факт, что после грузино-абхазской войны экономика Грузии в значительной степени ослабла и в стране разразился кризис.

Вместе с тем генерал отметил, что, несмотря на то, что экономика находится в полном упадке и большая часть населения едва сводит концы с концами, в Грузии существует так называемая зажиточная категория лиц, которые именно благодаря войне нажили сумасшедшие капиталы.

Причем большая часть этих людей проживает вне Грузии, в частности в России, в основном в Москве. Генерал также выдал присутствующим историческую справку о том, что история знает много примеров того, как та или иная диаспора помогала своей стране во времена тяжкого экономического кризиса.

Так было во времена недавнего азербайджано-армянского конфликта в Нагорном Карабахе, когда зарубежная часть армянской диаспоры охотно делилась деньгами и оказывала другую материальную помощь воюющим соотечественникам.

– Нужно отметить, – продолжал генерал, – что мы имеем серьезную информацию о том, что наши земляки, проживающие за рубежом, и в частности в России, владеют колоссальными капиталами. Но об этом подробнее вам расскажет полковник Тохадзе.

На трибуну взобрался высокий седовласый человек лет пятидесяти пяти, внешность которого была не слишком типична для грузина. Это был резидент грузинских спецслужб в Москве полковник Тохадзе.

До провозглашения Грузии суверенным государством он долгое время работал в постоянном представительстве Грузинской Республики в Москве. Затем перешел работать в грузинское посольство, но вскоре его вызвали в Грузию. Около двух лет Тохадзе проработал в Комитете безопасности Грузии, а потом снова перебрался в Москву. Он прекрасно знал представителей грузинской диаспоры в Москве и мог поделиться с собравшимися действительно интересной информацией. Его доклад был объективным и изобиловал цифрами.

Сказав несколько вступительных слов, Тохадзе развернул перед присутствующими два листа бумаги.

– Вот, – сказал он, – здесь имена пятидесяти самых богатых грузин, проживающих в Москве. Некоторые из них связаны с криминальным миром, есть в списке несколько воров в законе. Другие занимаются коммерческой деятельностью, которая также довольно часто носит полукриминальный характер. – Тохадзе зачитал несколько фамилий, а затем пустил список по столу, дабы с ним мог ознакомиться каждый из присутствующих.

Рядом с каждой фамилией, в скобках, была написана многозначная цифра, дающая представление о примерном состоянии человека. Список произвел эффект разорвавшейся бомбы – многие из присутствующих были поражены размерами капиталов своих бывших соотечественников.

– Ну а теперь представьте себе, коллеги, – заговорил генерал Качарава, сполна насладившись произведенным Тохадзе эффектом, – если мы сложим хотя бы половину этих состояний, то в экономику Грузии могут влиться средства, равные годовому бюджету.

В помещении стало тихо. Все обдумывали слова генерала, пытаясь понять, к чему он, собственно, клонит.

Первым слово взял министр экономики Грузии.

– У меня возник лишь один, но очень существенный вопрос. С чего вы взяли, что эти люди захотят делиться своими деньгами? Из того, что они не делали этого раньше, можно сделать вывод, что и теперь они делать этого не захотят!

Генерал Качарава кивнул, давая понять, что даст ответ на этот вопрос.

– Мы собрали доказательства того, что многие из этих людей руководят в Москве преступными группировками, – начал он. – Исходя из этой информации, мы разработали несколько подходов. Первый – переговорить с влиятельными людьми из этой среды об оказании ими добровольной помощи Грузии. Я думаю, что начинать подобные переговоры следует с человека, чье имя в списке стоит на первом месте.

– Вы считаете, что Отари нам поможет? – спросил со своего места министр экономики.

– Я полагаю, что он не только сам должен оказать нам помощь, но и надавить на других представителей грузинской диаспоры в Москве, – ответил Качарава. – Второй вариант заключается в том, что, если люди откажутся помогать нам добровольно, мы поставим вопрос перед компетентными органами России об их депортации.

– Российские власти могут отказать нам в выдаче, – возразил заместитель председателя КГБ. – Ведь не выдают же они нам бывшего руководителя Совета безопасности президента.

– В таком случае у нас останется последний вариант, – кивнул Качарава. – В ближайшее время наш министр МВД приглашен к своему московскому коллеге, министру внутренних дел России на совещание по разработке согласованных между нашими государствами мер в борьбе с организованной преступностью. Я думаю, что мы поставим российских коллег в известность о нашей секретной акции, которая касается варианта депортации. Тем более, по нашим данным, многие из этих людей давно уже надоели московской милиции.

Качарава сделал паузу и, переведя взгляд на московского резидента грузинских спецслужб, спросил его:

– А вы как думаете, Тохадзе? Можно ли списать последствия нашей акции на межклановую грузинскую разборку?

– Сейчас трудно предугадать возможную реакцию, – как бы размышляя вслух, сказал Тохадзе, – но я думаю, что все можно будет списать на мафиозную войну. К тому же в Москве каждый день происходит по два-три заказных убийства. Не думаю, что кто-нибудь будет докапываться до сути происшедшего.

– Что ж, это совсем неплохо, – подвел итог Качарава, – предлагаю начать операцию сразу после того, как наш министр внутренних дел вернется из Москвы с официальных переговоров.

На этом совещание было закончено. Генерал Качарава поблагодарил всех присутствующих и, попрощавшись со всеми, попросил остаться только резидента грузинских спецслужб для обсуждения конкретных деталей предстоящей операции.

Клуб ГУВД Отари покинул в отвратительном расположении духа. Все его планы насчет нормализации отношений с начальником московского РУОПа рухнули, и виноват в этом был только один человек. Тот самый, что подошел к Ушакову и тем самым помешал Отари поговорить с ним. Он был одним из основных врагов Отари, хотя также являлся выходцем из Грузии. Звали этого человека Тимур Пилия. Он был правой рукой владельца «ЛогоВАЗа», а тот, в свою очередь, являлся главным конкурентом Отари в бизнесе, связанном с торговлей автомобилями.

Автомобильный бизнес в нашей стране всегда был делом весьма прибыльным. Еще во времена Советского Союза, когда все основные товарные отношения были построены на двух словах – дефицит и блат, автомобиль являлся предметом роскоши и стоил очень дорого.

Поэтому в те времена, когда автомобиль по государственной цене приобрести было практически невозможно, а единственным способом покупки было приобретение его на черном рынке, за двойную или тройную цену, Отари начал заниматься автомобилями, а точнее, спекуляцией ими.

Чуть позже он сколотил бригаду и начал кидать доверчивых владельцев автомобилей, желающих продать своего четырехколесного друга подороже. Происходило это так: продавцу обещали две или три цены автомобиля, давали задаток и в последний момент меняли остаток суммы на «куклу». Таким образом, вместо ожидаемой гигантской суммы денег продавец получал, в лучшем случае, лишь официальную стоимость своего автомобиля. На подобном бизнесе Отари сделал неплохие деньги, но вскоре пришли другие времена.

В России начало развиваться кооперативное движение, принесшее некоторую свободу торговли, но купить машину в нашей стране было по-прежнему сложно.

Единственной лазейкой для покупки приличной машины был так называемый экспортный вариант. Хитроумными дельцами была разработана достаточно несложная схема: автомобиль якобы направлялся на экспорт за рубеж, в основном это были страны бывшего социалистического лагеря.

Затем автомобиль столь же быстро возвращался в Россию, но уже по другой, более высокой, цене. Иногда случалось и так, что автомобиль, хоть и считался экспортным, границы не пересекал, а продавался тут же, на месте.

В начале 90-х годов активизировались частные дилеры, которые занимались перепродажей автомобилей. Начиналось все с моды на дешевые японские автомобили с правым рулем.

Но Отари сразу интуитивно почувствовал, что эта затея неперспективна. Такие машины были плохо приспособлены к правилам дорожного движения, действующим в нашей стране, и было очевидно, что скоро ажиотаж вокруг японских машин должен был пойти на убыль.

Отари все рассчитал правильно. Он не бросался из крайности в крайность, не подчинялся всеобщему ажиотажу, продолжая продавать классические автомобили.

К тому времени в стране уже образовалась достаточно широкая прослойка обеспеченных людей, сделавших свои капиталы либо на теневом бизнесе, либо на кооперативном движении. И эти люди хотели иметь престижные модели машин. Вот тогда Отари и развернул сеть по продаже импортных автомобилей. В основном пригоняли их из Германии и Голландии. И хотя Отари продавал, по сути, секонд хэнд, его двух-трехгодичные «Мерседесы», «БМВ», «Ауди» и «Вольво» котировались достаточно высоко и продавались в России за хорошие деньги.

Бизнес был очень выгодным, приносил немалые доходы, но неожиданно у Отари появился конкурент в лице компании «ЛогоВАЗ». Компания сумела заключить прямые договоры с крупнейшими автомобильными компаниями Европы, и в Москве стали продаваться новенькие автомобили «Мерседес».

Кроме того, та же компания взялась за строительство станций технического обслуживания для иномарок. Подобные станции ранее были вотчиной того же Отари.

Он неоднократно пытался повлиять на своего конкурента, но тот был тоже достаточно влиятельной фигурой для того, чтобы удержаться на плаву. К тому же директора «ЛогоВАЗа» поддерживали правоохранительные органы, с которыми Отари не хотел портить отношения ни при каких обстоятельствах.

Автомобильному бизнесу Отари был нанесен существенный ущерб, и он на всю жизнь возненавидел шефа «ЛогоВАЗа» и его помощника Тимура Пилию.

После злополучного торжества у Отари не осталось ни малейшего сомнения в том, что Пилия не упустит случая досадить конкуренту. Отари был уверен в том, что Пилия специально отирался возле начальника РУОПа, перекрывая к нему подход для него, Отари. Пилия, безусловно, был в курсе происшедшего скандала и сделал все, чтобы Отари с Ушаковым не смогли заключить перемирие.

На следующее утро Отари прибыл в офис довольно рано. Вечером накануне ему на мобильный позвонил один из его бригадиров, Антон, и попросил о срочной встрече.

Договорились встретиться в 10 часов. Антон приехал ровно в назначенное время и почти с ходу сообщил Отари, что вчера через его знакомых парней к нему обратились два коммерсанта из Прибалтики с просьбой свести их с Отари.

– Зачем я им понадобился? – поинтересовался Отари.

– Они хотят, чтобы ты был их «крышей» по одной сделке, – пояснил Антон.

– Чем эти прибалты занимаются? – продолжил свой допрос Отари.

– Насколько я знаю – нефтью, – ответил Антон.

– Что ж, нефть – это хорошо, – задумчиво пробормотал Отари. – Пожалуй, я встречусь с прибалтами.

– Они готовы встретиться с вами в любое время и в любом выбранном вами месте.

– Хорошо, пусть подъезжают к «Пеликану», скажем, часиков в одиннадцать вечера...

Деловые встречи с новыми клиентами Отари предпочитал назначать в ночных клубах. Обычно они проходили в клубе «Черный пеликан», который принадлежал самому Отари. Такой выбор был не случаен – в ночных клубах соблюдалось главное требование – режим безопасности.

После прокатившейся по городу волны заказных убийств, когда погибли люди, многих из которых Отари хорошо знал, он решил, что будет совершенно нелишним прогонять своих клиентов через раму металлоискателя, стоящую при входе в любое приличное казино. Тем более в подобных заведениях всегда вышколенная охрана, что тоже факт далеко немаловажный.

Антон в сопровождении прибалтов появился минут на пять позже оговоренного времени. Отари уже ждал их за столиком ресторана на антресолях ночного клуба.

Антон представил гостей. Одного из них звали Андрисом, другого Костей. Было им обоим на вид около тридцати лет. Оба высокие, худощавые, и различить их издалека можно было разве что по цвету волос – Андрис был блондином, а Костя скорее шатеном. По-русски оба говорили свободно, но с характерным сильным акцентом.

Прибалты начали вводить Отари в курс дела. Оказалось, что они выиграли нефтяной тендер в Новороссийске и готовились, пользуясь услугами некой экспортной фирмы, вывозить нефть за рубеж. Однако прибалты хотели иметь твердые гарантии того, что фирма-посредник их не кинет. От московских знакомых Андрис и Костя были наслышаны об Отари и, узнав, что его участие в сделке убедительнее банковской гарантии, решили обратиться за помощью к Отари.

– Значит, вы предлагаете мне стать гарантом вашей сделки? – задумчиво переспросил Отари, когда прибалты закончили свой рассказ.

– Совершенно верно, – в один голос подтвердили бизнесмены.

Отари вопросительно посмотрел на Антона. Тот сразу же понял, что означает этот взгляд, и незамедлительно вступил в разговор:

– Подождите, ребята! Здесь какие-то непонятки пошли! Вчера, когда мы с вами встречались в Измайлове, вы говорили о том, что вам нужна «крыша», не так ли? Теперь вы базарите совсем о другом. Вы уж решите, чего вы конкретно желаете!

– Вы, вероятно, нас неправильно поняли, – натянуто улыбнувшись, ответил Андрис. – Собственно, «крыша» у нас есть. Мы бы лишь хотели, чтобы Отари Давидович принял участие в данном контракте в качестве гаранта под двадцать процентов. Более ни о чем речь идти не могла.

Антона такой ответ не устроил абсолютно, и он хотел было снова наехать на прибалтов, но Отари остановил его:

– Подожди, Антон, не нервничай. В конце концов, мне совершенно неважно, кем быть – «крышей» или гарантом. Главное, что ребята правомочны дать под эту сделку тридцать процентов? – полувопросительно, полуутвердительно сказал Отари.

Прибалты переглянулись. Такой поворот событий им явно пришелся не по душе, но выбора у них практически не было, и они вынуждены были согласиться на условия Отари.

– Хорошо, мы согласны на тридцать процентов, – ответил Андрис.

– Вот и отлично, – улыбнулся Отари. – Завтра жду вас в своем офисе, скажем так, часиков в двенадцать... Привозите все нужные бумаги – я хочу, чтобы их посмотрел мой юрист. Потом мы поконкретней обговорим нашу сделку и подпишем бумаги. Надеюсь, вас все устраивает?

Прибалты ответили утвердительно.

– Кстати, если не секрет, кто ваша «крыша»? – поинтересовался Отари.

– Чеченцы... мы с ними недавно работаем. Они сами нас нашли, так что выбора у нас особого не было, – как бы оправдываясь, сказал Костя.

– Ну и что? Не обижают вас «чехи»? – вмешался в разговор Антон. – А то с ними...

Но Отари не дал ему договорить:

– Хватит, Антон! О делах завтра поговорим. А сегодня давайте лучше отдыхать. Сейчас девочки нам стриптиз покажут, – кивнул Отари в сторону сцены, на которую только что выскочили две стройненькие девицы.

Заиграла музыка, представление началось. Девушки извивались в такт музыке, постепенно обнажаясь все больше и больше. Наконец на них не осталось ничего.

Отари всегда был большим любителем женских прелестей, и подобные представления всегда его заводили. Он внимательно наблюдал за действом, происходящим на сцене, а потому не сразу расслышал обращенный к нему вопрос Андриса.

– Что? – переспросил Отари, с некоторым сожалением отрывая взгляд от сцены и переводя его на постное лицо прибалта.

– Вы, говорят, бывали у нас в Прибалтике? – повторил вопрос Андрис.

– Бывал, но, по правде говоря, это было так давно...

Путь до Риги был неблизким. Отари успел привыкнуть к мерному перестуку колес и протяжным гудкам встречных поездов. Теперь, сидя в купе, Отари размышлял о предстоящем деле, ради которого он, собственно, и ехал в Ригу.

Наезды на цеховиков, валютных спекулянтов и других крупных дельцов теневого бизнеса, выбивание долгов в начале 80-х годов были главным занятием многих преступных группировок.

В 1981 году бригада, которой руководил Вячеслав Иваньков по кличке Япончик, занималась выбиванием денег у карточных игроков. В эту бригаду входили тогда Быков, сам Отари и его Брат и еще несколько человек.

Действовали они обычно довольно нагло. Для того чтобы попасть в квартиру того или иного должника, переодевались в милицейскую форму. Должник, ничего не подозревая, открывал дверь. Его тут же хватали, избивали и вывозили за город, где с помощью пыток выколачивали из клиента требуемую сумму. Попутно они также получали сведения и о других толстосумах.

Не было ничего удивительного в том, что потерпевшие не обращались в милицию. Объяснялось это тем, что за каждым из потерпевших были кое-какие грешки и нарываться на неприятности со стороны правоохранительных органов никому из них не хотелось.

Однако сотрудники милиции не теряли времени даром и вскоре накопили компромат на Япончика и его людей. Вскоре вся бригада была арестована.

Состоялся суд. Сам Вячеслав Иваньков получил 14 лет строгого режима. Правда, отсидел он только десять. Все остальные члены его бригады тоже попали на нары. Единственным, кто сумел избежать наказания, был Отари. Его участие во всех преступлениях, совершенных бандой Япончика, доказано не было.

Поезд прибыл в Ригу рано утром. Оказавшись в городе, Отари, Каратаев, Черкасов, Бродский и Попов сняли номера в гостинице. Теперь им предстояло установить место жительства «прибалтийского Корейко», как они называли между собой свою будущую жертву, некоего гражданина Самовича.

Самович был типичным цеховиком, владельцем нескольких подпольных мастерских, в которых в те далекие времена дефицита шилась различная одежда, начиная с джинсов и заканчивая замшевыми куртками.

Выяснить место жительства Самовича большого труда не составило, тем более что Каратаев получил наводку от одного из конкурентов Самовича – такого же цеховика, как и он.

Началось деление по ролям. Они распределились следующим образом: все члены бригады, кроме Отари, будут выступать в роли налетчиков. Они не должны брезговать ничем, в том числе и применением силовых методов. Отари же должен играть роль спекулянта из Грузии, который хочет выйти на Самовича, чтобы заключить с ним договор о закупке оптом большой партии курток и джинсов для последующей их перепродажи у себя на родине.

Когда все было готово, команду постигло разочарование. Как выяснилось, в своей рижской квартире Самович давно уже не жил. Он со всей семьей перебрался в загородный коттедж, оформленный на имя жены, а потому найти его было довольно трудно. Где искать этот коттедж и подпольные мастерские, никто не знал.

В Риге бригада находилась уже пять дней, а результата пока не было никакого. Тогда и пришла в голову Отари мысль попробовать найти Самовича через рижские комиссионки. Он стал появляться в различных комиссионных магазинах, приглядываясь к тряпкам, пытаясь вычислить продукцию, произведенную в мастерских Самовича.

Наконец в одном магазине Отари повезло. Он наткнулся на несколько похожих замшевых курток. На каждой из них красовался лейбл «Made in Italy», нетрудно было догадаться, что все эти вещи не что иное, как местный «самопал». Отари попытался получить информацию о поставщике курток от продавцов и приемщиков, но те решительно отказались разговаривать с Отари, послав его непосредственно к директору магазина.

Делать было нечего – пришлось идти к директору. Это был типичный прибалт – голубоглазый и светловолосый, говоривший с таким сильным акцентом, что некоторые слова Отари приходилось переспрашивать.

Директору магазина Отари понравился. Он ни минуты не сомневался в том, что перед ним спекулянт из Грузии. Причем человек достаточно солидный. Последнее было видно по манере Отари одеваться, по качеству его одежды.

Отари сразу начал разговор с главного. Он признался, что вычислил куртки, которые, по его мнению, являются местной продукцией, и рассказал о том, что ему необходимо выйти на производителя, чтобы заключить с ним выгодные сделки по продаже курток в Грузии.

По ходу разговора с лица директора сползало привычное полусонное выражение, а в рыбьих глазах засветился неподдельный интерес. Выслушав Отари до конца, он сказал, что может познакомить Отари с производителем курток, но ему бы тоже хотелось иметь с этого дела процент. Отари вытащил из бокового кармана пять тысяч рублей в банковской упаковке, протянул директору и сказал:

– Остальные пятнадцать тысяч вы получите после того, как мы заключим сделку с этим человеком.

Директор явно не ожидал столь счастливого поворота событий. Сумма в пять тысяч в те времена была очень большой – столько стоили новенькие «Жигули».

Спрятав деньги в стол, директор взял листок бумаги и быстро написал на нем адрес и имя человека, в подпольных мастерских которого производились пресловутые куртки. Отари взял листок. Радости его не было предела – на нем была записана фамилия Самовича и адрес его загородного дома.

Когда подельники Отари узнали о том, сколько стоит маленькая бумажка с адресом Самовича, они попытались наехать на Отари, поскольку деньги были общаковскими и распоряжаться самовольно такой суммой Отари не имел права.

– Отари, как ты мог отдать такие деньги? – рычал Каратаев.

– Ничего, что вы так волнуетесь? – спокойно отвечал Отари. – Поверьте мне на слово – мы получим гораздо больше. После того как мы потрясем нашего Корейко, навестим и этого директора и ты, – Отари показал на Каратаева, – сможешь сам, лично, взять у него пять тысяч, а может, и больше...

Присутствующие недоверчиво переглянулись, но наезжать на Отари перестали.

К загородному дому Самовича Отари и его спутники прибыли рано утром следующего дня. Дом находился в небольшом чистеньком поселке, до которого надо было километров пять ехать по идеально ровному и прямому, как стрела, шоссе.

Поселок считался элитным, поскольку здесь строили себе дачи то ли члены Союза писателей, то ли Союза композиторов. Оттого и расположился поселок в престижном месте, практически на берегу Рижского залива. Рядом были изумительные песчаные пляжи, а к самому поселку примыкал густой еловый лес.

Каждый дачный участок был обнесен высоким деревянным забором. От ворот отходили маленькие тропинки, вливающиеся в асфальтированную дорожку, которая, извиваясь, петляла по всему поселку.

Найти дачу Самовича большого труда не составило. Практически все дачи в поселке были деревянные, старой постройки, и лишь коттедж Самовича был выстроен из добротного красного кирпича и покрыт черепицей, что придавало ему сходство со сказочным пряничным домиком. Участок был обнесен забором из металлических прутьев, что тоже было нетипично для этого поселка. За забором перед коттеджем стояли две машины: белая «Волга» и синяя «триста сороковая» «Вольво».

– Кучеряво живет наш Корейко! – язвительно заметил Каратаев, не спуская глаз с «Вольво».

– На тачки можешь даже и не глядеть. Машины брать не будем, – твердо сказал Отари, – только засветимся с ними!

Отари специально выбрал роль грузинского коммерсанта. Ведь придется взять на себя функции разведчика – войти, определить, есть ли в доме посторонние. Иначе может случиться облом: ввалится туда его бригада, а там человек пять мордоворотов из личной охраны или просто друзья Самовича. А это совершенно ни к чему.

Отари войдет в дом первым, и это ни у кого не вызовет подозрений – пришел коммерсант обсудить будущую сделку. Потом уж ворвутся ребята, Самовича поучат уму-разуму, а в качестве заложника свяжут и вынесут самого Отари.

Если же в доме у Самовича будет кто-нибудь посторонний – операцию придется отменить. Отари выйдет минут через десять и предупредит своих сообщников.

Отари подошел к калитке и нажал кнопку звонка. Из динамика послышалась прибалтийская речь. Тогда Отари заговорил по-русски:

– Мне бы товарища Самовича, – сказал он с подчеркнуто грузинским акцентом.

– А кто его спрашивает? – ответил женский голос на плохом русском языке.

– Это его партнер будущий, из Тбилиси приехал. Мне его адрес дал... – и Отари назвал фамилию директора комиссионного магазина.

– Минуточку, сейчас вам откроют, – ответил тот же женский голос.

Через несколько минут из коттеджа вышел высокий парень лет тридцати с русыми волосами.

– Вы Самович? – спросил Отари.

– Нет, я его зять, – ответил парень. – Проходите, он вас ждет.

Пройдя, Отари оказался в уютном холле. Он вел в большую гостиную, обставленную изящно и со вкусом. Внимание Отари привлекла массивная горка с фарфором. Опытным взглядом он определил, что весь фарфор – старинный. Кузнецов, Гарднер, старый Попов... Хорошее вложение капитала! Да и картины, развешанные по стенам, выглядели недешево.

Возле камина на кожаном диване сидел невысокий мужчина, полный, лысоватый, в огромных роговых очках. Он приветливо протянул руку Отари.

– Я слышал о вас. Мне Гинтарас говорил, что вы взяли мой адрес, что приехали вы из Тбилиси и интересуетесь моими изделиями. Можно спросить, как вы про меня узнали?

Отари смущенно заулыбался:

– Как говорят русские, язык до Киева доведет. Вы человек известный... – сказал он, не ответив на вопрос прямо.

Но Самович продолжал настаивать:

– Но все же – кто вам меня рекомендовал? Откуда вы узнали, что я занимаюсь именно тем, что вас интересует?

– Сейчас не об этом разговор, – сказал Отари, оглядывая комнату.

– Марк, что же ты гостя мучаешь? – неожиданно послышался женский голос. В дверях появилась женщина, видимо, жена Самовича, – высокая, с черными волосами, похожая больше на еврейку, нежели на латышку. – Предложи ему чаю!

– Чай – по твоей линии, – ответил Самович.

– Что вы будете пить – чай, кофе? – спросила Отари женщина.

– Лучше чаю, пожалуйста, – ответил Отари и снова повернулся к Самовичу. – Дом у вас просторный. Наверное, здесь большая семья живет? – Само собой разумеется, Отари нисколько не интересовало семейное положение Самовича, он просто хотел выяснить таким образом, сколько человек находится в доме.

– Не такой уж он и большой, как кажется с первого взгляда, – ответил Самович. – А семья небольшая: я, моя жена, дочь и зять. И еще наши собаки.

– Ну, собаки, наверное, на улице? Страшно держать животных в доме, где так много дорогих и хрупких предметов... – Отари обеспокоился. В случае налета с собаками могла выйти неувязка. Черт его знает, что это за зверюги – может, хлипкие болонки, а может, и бультерьеры.

Самович промолчал, не ответив. Отари продолжил:

– Я смотрю, у вас много антиквариата, бронзы...

– Вы тоже увлекаетесь бронзой? – оживился Самович. – И что вы предпочитаете, какой период времени?

Отари стушевался и сделал неопределенный жест рукой. Он ничего не понимал в бронзе, соответственно, не разбирался в стилях и направлениях тех или иных мастеров. Он посмотрел на часы. Уже прошло семь минут, как он находился в доме Самовича. Оставалось три минуты, а через три минуты его бригада начнет штурм. Отари быстро подошел к окну и, отодвинув занавеску, посмотрел в сад.

– У нас в Тбилиси сады гораздо больше, чем в Прибалтике, – меланхолично заметил Отари.

– А вы были раньше в Прибалтике? – спросил Самович.

– Нет, впервые приехал.

– И как вам?

– Ничего, нравится.

Над воротами появилась голова Каратаева. Он спрыгнул в сад, за ним последовал Бродский, потом Попов и еще два парня-боксера, которых Каратаев прихватил на подмогу. Все, время потеряно. Теперь Отари нужно было отвлечь хозяина.

Но тут Отари с ужасом заметил, что все окна закрыты стальными решетками и что возможность проникнуть в дом через окно у Каратаева и его команды отсутствовала полностью. И дверь в дом была железной. А если хозяин не откроет дверь, как быть? Тогда вся операция будет провалена, и Отари могут заподозрить в том, что он заодно с ними...

Нужно было как-то выходить из положения. Отари быстро направился по коридору к входной двери в коттедж. Хозяин с зятем удивленно посмотрели на него.

– Кажется, я обронил у входа свои очки, – сказал Отари, улыбаясь. Хозяева не успели ничего сказать в ответ – он уже открывал дверь. Шагнув на порог, он почувствовал толчок – Олег Каратаев несильным, но точным ударом отшвырнул Отари в сторону, и ребята ворвались в коридор.

– Всем стоять! – громко кричал Попов. – Оставаться на местах!

Самович пытался что-то сказать:

– Кто вы? В чем дело?

Но тут же он получил удар в живот и упал. Зятя его уже скручивали Попов с Бродским, а два боксера вцепились в Самовича. Отари присел на корточки, съежился в комок, как будто получил сильный удар и теперь загибается от боли.

Через несколько мгновений Попов и кто-то из ребят уже держали хозяина на мушке. Отари знал, что эти пистолеты – всего лишь искусные муляжи, но Самович и его домочадцы не могли этого знать...

– Кто еще есть в доме? Быстро все сюда! – кричал Попов.

Уже были перерезаны телефонные провода, хозяин был связан, зять его, пытавшийся по мере сил оказать сопротивление, лежал на полу, также связанный.

Со второго этажа в сопровождении Каратаева спускались жена и дочь Самовича. Их закрыли в ванной комнате, подперев дверь массивным старинным стулом.

– Ну что, господин Корейко, – обратился к хозяину Каратаев, – где вы храните денежки? Добровольно выдадите или придется прибегать к непопулярным мерам?

– Какие денежки, господа хорошие? Нет у меня таких денег, которые могли бы вас заинтересовать! – воскликнул Самович.

– Боря, – обратился к одному из боксеров Каратаев, – поработай с объектом!

Непопулярные меры были применены – один из боксеров вышел вперед и, ударив Самовича, повалил его на пол, потом добавил ногой. Но тот оставался непреклонен.

– Этот жид прибалтийский плохо понимает по-русски, – вздохнул боксер. – Может, пособим ему освоить язык?

Самовича втащили на стол и скрутили руки и ноги одной веревкой. Он не сопротивлялся, но, когда Попов вынул из кармана зажигалку и чиркнул ею перед лицом пленника, тот задергался и застонал.

– Говори, где бабки, падла! – кричал Попов. – У тебя еще тут женщины, помнишь про это? Знаешь, что мы с ними сделаем?

Попов определенно обладал фантазией, потому что после краткого и яркого описания грядущей участи жены и дочери Самович сдался. Он назвал все свои тайники. Каратаев, отправившийся на розыски, извлек из этих запасников 120 тысяч рублей и около 20 тысяч долларов и немецких марок. Не так много, как ожидалось, и гораздо меньше, чем хотелось, но был еще антиквариат. Иконы, статуэтки, несколько женских украшений перекочевали из фондов Самовича в карманы налетчиков.

– Гляди-ка, уложились, – хмыкнул Каратаев, глянув на часы. – А ну, ребята, поторопимся! Свяжите их покрепче, чтобы не волновались раньше времени.

Через несколько минут вся команда уже сидела в поезде Рига – Москва и обсуждала отдельные эпизоды проведенной операции.

Отари был доволен. Роль грузинского спекулянта, по окончании налета будто бы увезенного в качестве заложника, была сыграна им вполне правдоподобно. Конечно, потом, может быть, прибалтийский Корейко и понял, что Отари был заодно с налетчиками...

Спустя полгода преступление было раскрыто. В Севастопольском проезде был задержан один из боксеров, сподвижников Каратаева. Вот тогда-то он и признался в совершенном преступлении. Правда, никого из своих подельников парень не заложил, а потому остальные участники операции продолжали наслаждаться свободой.

Однако Отари решил прекратить такого рода деятельность. Он прекрасно понимал, что грабежи и разбои сыщиками и следователями расследовались достаточно скрупулезно и рано или поздно клубок может быть распутан.

Перспектива попасть на нары или на сибирский лесоповал Отари совершенно не привлекала. Поэтому вскоре он полностью отошел от выбивания долгов, оставшись карточным каталой и покровителем проституток.

Виктор стоял у лифта в полной растерянности. Здоровенный парень, выйдя из-за угла, приблизился к ним и, неожиданно схватив Милу за шею, потащил ее к дверям квартиры.

– Ну что, сучка приблудная, нового хахаля себе завела? От мужа гуляешь, стерва?

От этих слов Виктора покоробило. Неужели этот здоровенный бугай – муж Милы?

– Ты мне не муж! – кричала девушка, пытаясь вырваться из цепких «объятий».

– А кто же я, интересно? – взревел бугай.

– Ты мне никто! У нас с тобой все кончено, я давно тебя прошу – оставь меня в покое! Как хочу, так и живу!

– Что?! – проревел здоровяк и замахнулся второй рукой для удара. Тут Виктор понял, что пора вмешаться. Он подбежал к парню и перехватил его огромный кулак, изо всей силы пригибая его книзу.

– Ты что, фраер, здесь делаешь? Вали отсюда, пока не получил свое! – угрожающе прохрипел здоровяк.

– Отпусти женщину, – спокойно сказал Виктор. – Видишь, она не хочет быть с тобой.

– Что? – снова заревел парень. – С тобой, что ли, она хочет? Ты кто такой? – Здоровяк отпустил Милу и резким движением ткнул Виктора в грудь. Виктор отлетел в сторону лифта.

– Получил, сопляк? – усмехнулся парень.

В разговор вступила Мила:

– Саша, я очень тебя прошу, оставь его, не трогай!

Но кто бы стал ее слушать! Громила угрожающе направился к Виктору. Он был явно крупнее, против него придется нелегко. Но и мы не лыком шиты! Прием из боевого самбо заставил бугая согнуться пополам. Теперь главное – не терять времени! Прием был старый как мир – завести руку противника за спину и потянуть...

– Пусти меня, мужик, что ты делаешь? Больно ведь! – кричал здоровяк. Но Виктор еще сильнее прижимал его руку. – Ты мне руку сломаешь! Ой!

Виктор отпустил противника. Ну его, чего доброго, и правда руку сломаешь... Парень передумал драться, только присел на корточки и, прижав к груди травмированную конечность, посмотрел на Виктора со злобой.

– Ну, падла, ты же мне руку сломал! Ты мне за все ответишь! – сквозь зубы цедил он. – Ты ж не знаешь, с кем дело имеешь! Я тебя урою! Я тебя урою!

Но Виктор спокойно взял Милу под руку и, не обращая внимания на изрыгающего проклятья поверженного врага, сказал:

– Пойдем к тебе.

Они открыли дверь квартиры и долго стояли в коридоре, не раздеваясь.

– Может быть, ему помощь нужна? – наконец прошептала Мила.

– Ничего, оклемается! – усмехнулся Виктор. Он посмотрел в «глазок». Парень продолжал сидеть у лифта. – Пойдем в комнату, не весь же вечер нам тут стоять...

Они молча прошли в комнату. Через несколько минут Мила вновь подошла к входной двери, посмотрела в «глазок».

– Он ушел. Пойдем лучше к тебе, – сказала она. – Я не хочу тут оставаться. Мне страшно.

Они перебрались в квартиру Виктора.

– Что же теперь будет? – вновь испуганно спросила Мила.

– А что? Ничего не будет, – ответил Виктор.

– Что ты! Ты знаешь, кто он? Он это просто так не оставит! Обязательно тебе отомстит!

– А собственно, кто это? Бывший муж?

– Да какой он муж... Жили мы с ним в гражданском браке, и никаких прав на меня он не имеет. Александром его зовут.

– А кто он?

– Был когда-то фарцовщиком, потом ломщиком в «Березке», каталой. А до этого был спортсменом, занимался классикой у Отари Давидовича. Это тренер такой в «Динамо», не знаешь?

Виктор отрицательно покачал головой, сделав вид, что впервые слышит это имя.

– А сейчас он кто?

– Сейчас? Бандюга, у того же Отари работает подручным, в «шестерках». Я точно знаю, что он тебе этого так не оставит, дружков своих позовет, спортсменов, самбистов-каратистов... Витя, я очень боюсь за тебя! – Мила прижалась к Виктору.

– Ладно, хватит нюни распускать. – Виктор погладил ее по голове. – Все будет нормально.

– Я сегодня у тебя останусь, – зашмыгав носом, сказала Мила.

– Конечно, оставайся.

– Пойду искупаюсь, что ли. Есть у тебя чистое полотенце?

Мила вышла из ванны отдохнувшая, порозовевшая от горячей воды. Виктор залюбовался ею, походя погладил по влажному плечу и направился в ванную сам.

Когда он вернулся, Мила уже лежала в постели и, подперев голову рукой, смотрела на него. Ясные зеленые глаза, волосы цвета меда, нежная улыбка на полных розовых губах. Виктор присел на постель, нежно погладил девушку по голове – она откинулась на подушку. Розовые губы звали и просили поцелуя... Виктор скользнул под одеяло, всем телом ощутил нежную кожу, стройное и трепетное тело девушки и принялся осыпать его поцелуями.

Огненный вихрь страсти закружил их, кинул в объятия друг друга – и растаяли, как и не бывали, все тревоги и заботы сумасшедшего дня.

Опустошенный и счастливый, Виктор заснул, как выключился, а когда открыл глаза, была глубокая ночь. Электронные часы на тумбочке показывали три. Мила сидела на кровати, поджав колени к подбородку.

– Что ты, родная? – Виктор прижал ее к себе.

– Мне страшно, – жалобно сказала Мила. – Нужно что-то делать.

– Что же тут можно сделать? Попросить у него прощения? – улыбнулся Виктор.

– Он страшный человек!

– Ты лучше расскажи, сколько времени жила с этим чудовищем?

– Около двух лет.

– И что, все это время все было так плохо?

– Всяко бывало...

– А почему тогда ты с ним рассталась? Пил много?

– Нет, не пил вообще.

– А что же?

– Он игрок, картежник. Вначале, вернее, он таким не был. Он был спортсменом, тренировался, как я уже говорила, у Отари в команде юниоров. Даже, по-моему, входил в сборную страны. А потом получил травму и завязал с большим спортом. Отари пристроил его, сначала к себе в бригаду ломщиком. Они у «Березки» кидали народ. А после, когда «Березки» прикрыли, Саша переквалифицировался в долбежники...

– Долбежники? Что это такое? – спросил Виктор.

– Это карточные шулера, их еще каталами зовут. Сначала он по поездам дальнего следования работал. Была у них своя бригада, обирали расслабившихся пассажиров. У них все было продумано до мелочей, он мне сам хвастался. Были свои приемы – как заговорить до дури клиента, как войти к нему в доверие. Представляешь, ребята, которые школу и то с большим трудом закончили, зазубривали поэмы, цитаты из каких-нибудь классиков марксизма-ленинизма... Умели, одним словом, производить впечатление. Даже карты как-то по-особому мешали и раздавали.

Виктор усмехнулся:

– И что дальше?

– А дальше – прямо сказка! – сказала Мила, глядя в потолок и горько улыбаясь. – Сначала они позволяли клиенту немного выиграть, а потом по-крупному разували. Провернут километров за сто и по-быстрому исчезают. У них что-то вроде профсоюза было: все друг друга знали, дружили семьями, вместе проводили праздники, ездили отдыхать. В то же время сферы влияния распределяли полюбовно. Составляли графики работы – кто на каком маршруте промышляет и в какое время. Проводникам отстегивали долю, и они их всех знали, подсаживали без билета и нашептывали, где какой пассажир сидит, при деньгах ли...

– Опасный промысел.

– Как сказать. Все было продумано до мелочей, – повторила Мила. – В крайнем случае, если проигравший вызывал милицию, то карточную игру квалифицировали лишь как нарушение общественного порядка и выносили административное взыскание в виде штрафа. – Мила засмеялась. – Представляешь, в виде штрафа! Причем платили обе стороны – и победивший, и проигравший, который написал заявление или милицию вызвал! А доходы у них с этим штрафом и в сравнение не идут! Сашка за день намывал рублей пятьсот, а в удачные дни и по тысяче. После перестройки у него, как и у других катал, лежали большие деньги. Они тогда все бросились открывать палатки, кафе и магазины.

– И что? Твой тоже открыл магазинчик или палатку? – с иронией спросил Виктор.

– Как раз наоборот. Мой... Да какой он мой! – раздраженно сказала Мила. – Сашка, играя в карты, стал большим мастером. Мало кто еще мог так обвести вокруг пальца, как он. А уж сам-то как своим умением гордился! Сказал, что в палаточники ему переквалифицироваться нет никакого резона.

– И что дальше?

– А дальше – как только в Москве появились казино, Саша стал их первым посетителем.

– И что, выигрывал?

– Ну да, – усмехнулась Мила. – Нет, иногда, конечно, он выигрывал, но большей частью... В первый месяц все спустил, что заработал за три года работы на железке. Представляешь? За три года! А потом... Он уезжал играть в казино ночью, а я сидела как на иголках. Я не знала, чего ждать дальше – выселения из квартиры, продажи всех моих вещей за его карточные долги или, наоборот, прихода его утром с полной сумкой денег. Сам понимаешь – в таком напряжении жить невозможно. И мне уже плевать было на деньги. Хотелось жить нормально и спокойно. Я ушла от него, но он уговорил меня вернуться. Клялся, что бросит игру навсегда, найдет работу... Но из этого ничего не вышло. Наконец я собрала вещи и ушла от него. Единственное – квартира. Я потихоньку откладывала деньги, которые он давал мне на разные бирюльки, вот и сумела скопить. А другую половину пришлось одалживать. А теперь он, представляешь, требует, чтобы я эту квартиру продала, вернула ему деньги, а сама переехала жить к нему!

– Я думаю, что у него ничего не выйдет, – улыбнулся Виктор.

– Да я на это сама никогда не пойду! – решительно сказала Мила. – Я знаю, что мне нужно делать!

– И что же? – переспросил Виктор.

– Я пойду к Отари Давидовичу, попрошу, чтобы Саша оставил меня в покое.

– Но как же Отари может приказать Саше перестать ходить к тебе? – удивился Виктор.

– Да очень просто. Запретил же он ему в карты играть...

– Как это?

– Я не знаю, что там у них произошло – то ли он какие-то деньги проиграл общаковские, то ли совсем разум потерял, – в общем, вызвал Отари Давидович Сашу на серьезный разговор. И после этого он в карты больше не играет.

– Трудно поверить.

– Это правда.

– И чем же он сейчас занимается?

– Он называет это оказанием охранных услуг. А так... По-моему, он просто рэкетир и бандит... Знаешь... – Мила наклонилась к Виктору и прошептала ему на ухо: – Он мне как-то говорил, что на нем даже кровь человека есть, он кого-то убил!

– Да ладно тебе, – махнул рукой Виктор. – Наверное, он тебя просто попугать захотел!

Но в душе Виктор понимал, что не обманывал Милу ее бывший любовник. Скорее всего, все это было чистой правдой... Но зачем пугать девушку?

Они проговорили еще минут десять, потом Мила, немного успокоившись, заснула.

На следующий день к Миле в гости неожиданно приехала ее подруга, и она уже не пришла ночевать к Виктору. Виктор ждал допоздна, а когда понял, что она не придет, – сам постучал в дверь ее квартиры.

Подруга Милы была невысокой блондинкой с распущенными волосами. Она представилась Галей. Виктор посидел минут десять, съел кусок торта, выпил чашку чаю.

– Ну что, может, придешь? – шепнул он Миле.

– Нет, неудобно оставлять Галю, – так же тихо ответила Мила.

Виктор очень хотел, чтобы Мила пришла к нему, он жаждал повторения волшебной ночи... Но делать нечего. Вежливо попрощавшись, он покинул квартиру Милы.

Пришел к себе и сел на диван перед телевизором. Передачи были какие-то скучные, и он незаметно для себя задремал, а проснулся от ощущения тревоги. Кто-то кричал, кто-то звал на помощь... Кричала женщина, и Виктор стал уже нащупывать пульт телевизора, чтобы убавить звук, но тут окончательно проснулся и бросился к дверям.

Дверь квартиры Милы полыхала огнем.

Виктор быстро распахнул дверь и увидел, как ярко горит дерматиновая обивка. Не раздумывая, Виктор вбежал в ванную, схватил таз и, наполнив его водой, стал усиленно заливать пламя. Огонь удалось потушить – прогорели только кое-где перемычки стандартной деревянной двери. Он одним ударом ноги вышиб дверь.

Девушки стояли уже на балконе, прижавшись друг к другу, дрожа и захлебываясь слезами.

– Это он, это он сделал! – закричала Мила. – Это он поджег!

– Кто он? – спросил Виктор, хотя уже заранее знал ответ.

– Саша! Это его рук дело!

– Успокойся, – Виктор прижал Милу к себе. – С чего ты решила, что это он?

– Потому что до этого кто-то пару раз звонил по телефону и молчал. Это он звонил, и дверь поджег он! – Мила прильнула к Виктору, обхватив руками его шею. – Виктор, миленький, я очень тебя прошу – давай пойдем с тобой завтра к Отари Давидовичу, я очень тебя прошу! Я знаю, где его офис находится – в «Интуристе», на двадцатом этаже!

Виктор покачал головой. Как он мог идти к своей будущей жертве? Это полностью исключалось. Да если бы об этом узнал Марат, контракт тут же был бы расторгнут! Нет, так рисковать было нельзя.

– Мила, я не могу идти с тобой.

– Как, ты меня бросаешь? – удивленно и испуганно переспросила девушка.

– Клянусь, я сделаю все, чтобы помочь решить твою проблему, я сделаю все для того, чтобы этот ублюдок оставил тебя в покое! Но к Отари я идти не могу.

– Но только он может решить этот вопрос! Пойми, только его Саша послушает, неужели ты этого не понимаешь?!

– Понимаю, – сказал Виктор, – но я и сам могу решить эту проблему. А к Отари я не пойду.

– Значит, ты трус? – просто сказала Мила.

Виктор резко повернулся и вышел из квартиры Милы. Ему было очень обидно. Получилась совершенно непредсказуемая ситуация. Конечно, в другом положении он не только бы не отказался идти к Отари, но и сам бы настаивал на этом. Но в данный момент он этого сделать не мог. Это будет провал. Но из-за всего этого терять Милу... Она теперь обиделась на него. Как вернуть ее? Как объяснить сложившуюся ситуацию?

Ночью Виктор не мог заснуть, а на следующий день вернулся домой раньше обычного, купил цветы, хотел зайти к Миле попросить у нее прощения и объясниться. Но было поздно. Дверь была заменена на металлическую. Как он выяснил потом у соседа, Мила днем наняла бригаду, которая быстро поставила ей новую дверь, и после этого, опять же по словам соседа, уехала жить то ли к своей подруге, то ли к матери.

Как быть? Виктор даже не удосужился узнать фамилии девушки. Единственной зацепкой, дающей надежду найти Милу, оставался этот самый Саша из команды Отари. Лишь у него Виктор мог что-либо узнать о Миле. Но подобный вариант полностью исключался.

Сегодня в офис к Отари позвонил его старый знакомый Валерий Маркин, вор в законе, известный больше под кличкой Связист. Отари со Связистом имел давнишние приятельские отношения. Связист руководил одной из московских бригад, в составе которой было немало бывших учеников Отари по классической борьбе.

После недолгого разговора на отвлеченные темы Связист как бы случайно поинтересовался, не собирается ли Отари сегодня вечером пойти на день рождения к Павлу Захарову, или Паше Цирулю – именно под такой кличкой этот вор в законе был известен в криминальной среде. Вначале Отари не выказал особого желания идти на день рождения. Он сослался было на то, что, несмотря на давнишнее знакомство, особо близких и приятельских отношений между ним и Пашей никогда не было.

Но когда Связист перечислил имена тех, кто предположительно должен был присутствовать на дне рождения, Отари решил изменить свои планы и нанести все же Цирулю визит вежливости. Ведь многих приглашенных Отари знал лично, и он не мог упустить возможности пообщаться с некоторыми из них, особенно это касалось тех воров в законе, которые по весомости своего авторитета входили в первую десятку уважаемых персон России.

Отари прекрасно понимал, что далеко не все представители элиты криминального мира питают к нему дружеские чувства. Он знал, что среди приглашенных есть и его личные враги. Но для Отари это был лишний шанс попытаться наладить с ними отношения.

Отари знал, за что его недолюбливают. Он действительно имел особый статус в криминальном сообществе. С одной стороны, над ним постоянно висел ранее полученный «косяк» – прежняя судимость по не столь уж почетной в уголовном мире статье. Это в определенной мере отпугивало тех законников, которые считали западло для себя общаться с насильником.

С другой стороны, тесные и давние связи с представителями «воровского политбюро», а также тесные контакты с самим Япончиком давали Отари возможность иметь дружеские отношения с другими представителями воровской элиты.

Теперь Отари пытался просчитать, кого на дне рождения будет больше: друзей или врагов. Через несколько минут он понял всю бесполезность такого рода планирования и решил просто прихватить с собой солидную свиту телохранителей.

В этот же день Отари нужно было сделать еще одно немаловажное дело, а именно посетить Бутырскую тюрьму, где содержался Георгий.

Несколько дней назад Георгий прислал Отари «маляву», в которой сообщал, что недавно его перевели в следственный изолятор. Отари посчитал своим долгом навестить парня для того, чтобы, так сказать, поддержать его морально.

Пару дней назад Отари через генерала Богдановича получил разрешение на свидание. Но затем подумал, что для человека с его положением в обществе, с его авторитетом будет несолидно маячить за стеклянной перегородкой и общаться с Георгием посредством телефонной трубки. Поэтому Отари изменил свои планы. Он нашел человека непосредственно в тюремной администрации, который предложил Отари следующую возможность повидать Георгия: к подследственному будет направлен адвокат, а Отари пройдет вместе с ним в качестве переводчика. Такой план Отари устроил.

В назначенное время он встретился с адвокатом, пройдя через дворик, примыкающий к тюрьме, миновал КПП и прошел внутрь здания.

Узкие, длинные коридоры Бутырки были знакомы Отари. Он сам ходил по ним в то время, когда находился под следствием. Подобные воспоминания нельзя было назвать приятными, и настроение Отари резко испортилось.

Адвокат привел его в отдельный кабинет, куда должны были доставить Георгия. Ждать пришлось недолго. Через несколько минут дверь открылась, и в проеме показалась ссутулившаяся фигура Георгия. Он был одет в ставшую стандартной для подследственных одежду – спортивный костюм и кроссовки. Пройдя в комнату, Георгий сел на стул и только тут заметил сидящего перед ним Отари.

– Отари, какой сюрприз! Не ожидал тебя здесь увидеть! – воскликнул он, и его исхудавшее, небритое лицо расплылось в улыбке.

– Я тоже рад тебя видеть! – Отари встал со стула, и они с Георгием обнялись. – Как ты? В камере никто не обижает? – осведомился Отари.

– Нет, что ты, в хате все нормально. Только вот кормят плохо, не могу привыкнуть к баланде, – пожаловался Георгий.

– Ничего, потерпи малость, я вплотную занимаюсь твоим делом. Нужно только подождать. А дачки с деликатесами мы тебе по нашей дороге зашлем. Не волнуйся, Георгий.

– Спасибо тебе, Отарик, за заботу! За то, что не забываешь.

Отари принял слова благодарности как должное и лишь коротко кивнул.

– Слушай Георгий, кто у вас смотрящий на крыле и кто из воров сидит? – спросил он.

– Смотрящий у нас Сережа Боксер из Долгопрудного. А законников трое: Огонек, Дато Сухумский и Челюсть.

– Челюсть? – переспросил Отари. – Такого не знаю. А Датико я сейчас отпишу «малявочку» и про тебя пару строк черкну.

И Отари взял у адвоката листок бумаги и быстро написал короткую записку.

– Зашлешь по тюремному телеграфу. Только не забудь вписать сюда номер своей камеры. Тогда Дато обязательно возьмет тебя под опеку, – сказал Отари, протягивая Георгию исписанный листок.

Георгий еще раз поблагодарил Отари. Побеседовав еще несколько минут, они расстались. Теперь Отари торопился на день рождения.

Предстояло еще купить подарок. Он решил, что это должно быть нечто такое, чего не догадается подарить больше ни один из приглашенных на день рождения. Поэтому велел остановить возле антикварного магазина.

Сначала Отари остановил свой выбор на старинных дуэльных пистолетах. Он долго вертел их в руках, любуясь перламутровой инкрустацией, и даже придумал оригинальный тост, которым мог бы сопроводить вручение подарка, но затем почему-то передумал и в конце концов приобрел в качестве подарка боевые доспехи, которые стоили просто астрономических денег.

Отари любил пустить пыль в глаза.

Довольный своим выбором, он сел в машину и попытался переделать ранее придуманный тост, связав его с подарком. Однако у него ничего не вышло – мысли разбегались. Отари мучили сомнения. Стоит ли ехать на этот праздник, заранее зная о том, что там будут присутствовать его недоброжелатели? Не будет ли мудрее остаться в тени?

Больше всего врагов раздражала даже не его судимость по позорной статье, а то, что Отари не брезговал общением с журналистами, частыми появлениями на телеэкране, а также то, что благодаря средствам массовой информации его персона была возведена в ранг крестного отца.

С другой стороны, Отари имел большой авторитет среди криминальных бригад, состоящих из бывших спортсменов. Эти люди действительно видели в нем своего лидера, уважали его, обращались за помощью и советом.

Отари понимал, что некоторые действительно видели в нем крестного отца – человека, который мог все или почти все. Представители богемы, коммерсанты боготворили его, безоговорочно признавая авторитет Отари и надеясь на то, что он поможет им в трудную минуту.

Углубившись в подобные размышления, Отари не заметил, как оказался в районе Арбата. Здесь, в ресторане «Метелица», и праздновал свой день рождения Цируль.

Под торжество был снят банкетный зал ресторана. Сегодня здесь собралась практически вся элита криминального мира. Застолье проходило в мирной и даже задушевной обстановке. Все приглашенные знали друг друга, и даже если у кого-то и были разногласия, из уважения к виновнику торжества на время праздника о них позабыли.

Однако, когда в дверях появился Отари, сопровождаемый своей внушительной свитой, в зале на секунду стало тихо. Затем разговоры возобновились. Никто не спешил кидаться ему навстречу, никто не выражал радости по поводу его прихода. Присутствующие просто игнорировали его.

Пришлось Отари скромно сесть на самое крайнее место, ближе к дверям. Тогда за столом воцарилась тишина, только звенели вилки и фужеры. После затянувшегося молчания один из воров в законе – Вася Копыто – решил-таки разрядить атмосферу. Вася Копыто был уже в годах и принадлежал к ворам старой закваски. Свою кличку Копыто он получил лет тридцать назад за частые побеги из зоны.[1]

Вася встал и, подняв бокал, сделал вид, что хочет обратиться с речью к имениннику. Но, скользнув взглядом по Отари, он будто бы передумал.

– Я чего-то не врублюсь, почему на этой стрелке среди жуликов прихондрился (оказался) этот мурик (мужчина), который часто мелькает по ящику, который масть держит от нашего имени, но без нашего на то согласия, – сквозь зубы процедил Вася, и, отсалютовав имениннику рюмкой с водкой, он опрокинул ее в рот и молча сел на место.

– На праздники ходят и незваные гости, – отозвался со своего места Цируль.

После этого в зале вновь возобновилось веселье. Вот только Отари никто как будто не замечал. Он сидел одинокий и молча глотал обиду. Вскоре такое положение дел Отари осточертело. Он встал и, не попрощавшись, направился к выходу.

В дверях ресторана он столкнулся с немолодой, но очень эффектной женщиной.

Отари сделал шаг назад и произнес стандартные слова извинения, но незнакомка перебила его, не дослушав до конца.

– Отари Давидович, это ты? – обрадованно воскликнула незнакомка.

– Мы с вами знакомы? – растерянно спросил Отари.

– Не узнаешь меня? Это я – Зоя! Помнишь, в восемьдесят пятом году в гостинице «Украина» ты меня выручил? – затараторила женщина.

Отари внимательно всмотрелся в лицо женщины.

– Нет, не помню, – наконец сказал он. – Наверное, вы ошиблись, – добавил он и зашагал прочь, оставив женщину в полном недоумении.

Отари солгал. На самом деле он прекрасно помнил эту женщину. Зоя когда-то работала проституткой при гостинице «Украина». Тогда, в восемьдесят пятом, Отари помог ей, и из-за этого у него самого возникли проблемы...

В то время основную статью доходов Отари составляли деньги, вырученные им в ходе валютных афер. Кроме того, он контролировал многих валютных проституток из центра. Заниматься этим Отари начал непродуманно. Просто он покупал у проституток валюту и постепенно познакомился со многими из тех представительниц древнейшей профессии, что работали в гостиницах системы «Интурист». То есть в «Космосе», «Метрополе», «Национале», «Украине» и некоторых других. Валюту Отари покупал по сильно заниженному курсу, а кое-кто из девочек начал отдавать Отари часть своей прибыли за покровительство.

Некоторые из проституток просили у Отари защиты, и в конце концов он приобрел популярность в среде валютчиц. Нельзя сказать, что Отари был сутенером в полном смысле этого слова. Он никогда не искал девочкам клиентов. Его роль была в основном связана с оказанием покровительства. Он улаживал всевозможные конфликты между проститутками и правоохранительными органами, с клиентами, когда клиент либо кидал проститутку, либо жестоко с ней обращался.

В итоге на Отари фактически работало около двухсот девочек. Но он был, конечно, не единственным человеком, понимающим выгодность подобного бизнеса. Покровительство проституткам к тому времени было достаточно распространенным и прибыльным занятием. Им не брезговали многие авторитеты. Так, покровительство проституткам оказывал небезызвестный Сергей Новгородский, впоследствии получивший кличку Сильвестр. К тому времени Сильвестр курировал в основном арбатских проституток, промышляющих в ресторанах и кафе Старого Арбата и Калининского проспекта. Таким образом, с Отари его интересы не пересекались.

Отари, может быть, вообще не лез бы в сутенерскую среду, а обходился бы скупкой валюты. Но однажды произошел случай, положивший начало его покровительской деятельности.

Как-то вечером Отари со своими друзьями отдыхал в ресторане гостиницы «Украина». За соседним столиками шумно праздновали свой очередной успех ломщики из конкурирующей бригады вора в законе Паши Цируля.

Справа от них, также недалеко от компании Отари, дожидались своих клиентов несколько проституток. Отари был занят разговором, поэтому все первое действие драмы прошло мимо него. Он не видел, как к проституткам подошел парень из бригады ломщиков. Как позже узнал Отари, его звали Андреем Кливцовым по прозвищу Клещ. Клещ предложил одной из проституток, понятно, по какой надобности, подняться с ним в номер гостиницы.

Проститутка, звали ее Зоей, сразу согласилась, поскольку ломщик предложил достаточно высокую цену. Они ушли. Все об этом позабыли.

Однако спустя двадцать минут Зоя вбежала в ресторан. Выглядела она ужасно – одежда разорвана, на лице следы от побоев. Зоя ревела в голос. Ее окружили подруги и стали допытываться, что произошло. Уже выяснив все подробности случившегося, подруги уговорили Зою пойти за помощью к Отари. Некоторые из них продавали ему валюту и знали, что он довольно авторитетный человек.

В итоге Зоя согласилась и поведала Отари, что ломщик Андрей не только ничего не заплатил ей за оказанные услуги, но еще и избил и вообще издевался над нею как мог. Вскоре в зале появился и сам виновник происшедшего. Как ни в чем не бывало он вновь присоединился к своим друзьям. Со стороны их столика то и дело доносились взрывы хохота – это Клещ рассказывал приятелям о том, как повеселился с Зоей.

Подобный беспредел задел товарок Зои. Происшедшее с ней могло в любой момент приключиться и с ними. Одна из них, полногрудая и смуглая Тая, не выдержала.

– Что же это делается, Отари Давидович?! Неужели вы не можете нам помочь? Заступились бы вы за нас, а уж мы бы в долгу не остались. Ведь не первый раз уже такое происходит, а мы сами себя защитить никак не можем. Вот был бы у нас постоянный покровитель, мы бы и горя не знали!

Отари прекрасно понимал, что у него есть выбор: либо он не суется в эти разборки, что гарантирует ему спокойствие, либо встревает в затевающийся скандал, встает на сторону проституток и защищает их права. Второй вариант принесет кучу проблем, но зато при хорошем раскладе он заработает серьезный авторитет среди проституток и фактически станет их хозяином.

Но в то же время он осознавал и то, что ломщики из бригады Цируля ему не подчинялись, а значит, придется идти с ними на открытую конфронтацию. Такого рода разборка не сулила Отари ничего хорошего, но игра, как говорится, стоила свеч.

На принятие решения у Отари было всего несколько минут. Поразмыслив еще немного и взвесив все «за» и «против», Отари направился к столику, за которым сидели ломщики бригады Цируля. Подойдя к ним, он вежливо поздоровался со всеми присутствующими. Некоторые из ребят узнали Отари и обменялись с ним рукопожатиями. Андрей Клещ также протянул Отари руку, но тот пожимать ее не стал. Вместо этого Отари извинился перед всей компанией за то, что мешает отдыхать, и, повернувшись к Клещу, сказал:

– Слушай, парень, я, собственно, хотел с тобой поговорить. Знаешь, тут девушки жалуются, что ты одну из их товарок обидел. Нехорошо получается. Мне так кажется, что ты должен перед девочкой извиниться. Мало того, в твоих интересах возместить ей не только материальные, но и моральные издержки.

– Что?! – громко переспросил Андрей. – Я перед этой блядью извиняться буду?! Отари, не лезь-ка ты в это дело, прошу тебя! Это наши с ней разборки!

– Послушай, Клещ, так, по-моему, тебя зовут, – продолжал Отари, – я смотрю, ты неправильно как-то мыслишь. Может, не понимаешь чего? Так я объясню: воспользовался услугами, будь добр, заплати за них. У каждого свой бизнес – у тебя свой, у этой девочки свой. В одном я уверен – деньги ты ей заплатить должен!

– А если она меня некачественно обслужила? Тогда как? – ухмыльнулся Клещ. Его реплика вызвала взрыв смеха всех сидящих за столиком.

Отари понимал, что обстановка накалилась. В данный момент все ждали, как он будет действовать дальше. От этого зависел авторитет Отари и как к нему будут относиться в дальнейшем. Он знал, что через пару часов о происшедшем уже будет доложено Паше Цирулю. Его реакцию Отари предугадать не мог. Приходилось рисковать.

– Послушай, ты меня знаешь, наверное... Я – Отари... – вновь обратился он к Клещу.

– Да, я знаю тебя, – спокойно ответил Кливцов. – Ну и что?

– Так вот, больше я ничего тебе говорить не буду. Дело твое – решать, соответственно, тебе. Но, повторяю, я бы на твоем месте извинился...

После этого Отари повернулся и пошел к своему столику.

Андрей посчитал, что выиграл это сражение, и продолжил веселиться с друзьями.

Отари сел на свое место. Девочки, сидящие за соседним столиком, смотрели на него с недоверием, думая, видимо, что он ничем не может помочь их товарке.

– Ничего, Зоя, – сказал Отари, обращаясь к обиженной проститутке, – все будет нормально. Мы накажем этого подонка, и накажем достаточно сурово. Я тебе слово даю, слово Отари!

Зоя широко раскрыла глаза, но ничего не ответила. На лице ее читалось сомнение. Она понятия не имела о том, что собирается предпринять Отари. Он тем временем поднялся со стула и, подойдя к притихшим девочкам, протянул Зое листочек бумаги.

– Вот тебе мой телефон, – сказал Отари, – ты позвони мне завтра утром, мы с тобой встретимся, и я скажу тебе, что нужно сделать, чтобы наказать этого мерзавца.

Зоя так ничего и не ответила, лишь коротко кивнула.

На следующий день Зоя все же позвонила Отари, и они договорились о встрече. Подъезжая к ресторанчику, в котором должна была состояться встреча, Отари уже имел в голове четкий план действий.

Он уже успел переговорить с начальником отделения милиции, который оказывал ему некоторые услуги в делах, связанных с бизнесом Отари, относящимся к магазину «Березка», что в Большом Астраханском переулке. Тот обещал возбудить уголовное дело по факту изнасилования Зои, если она напишет соответствующее заявление.

По этому вопросу Отари и хотел встретиться с Зоей. Отари объяснил ей суть дела. Но Зоя отказалась заявлять на Клеща в милицию, мотивируя это тем, что дружки Андрея могут с ней разобраться и даже, чем черт не шутит, убить...

– На этот счет ты можешь не волноваться, – заверил Зою Отари. – Я беру тебя под свою защиту. Будь уверена – никто даже не сунется.

Зоя бросила многозначительный взгляд на соседний столик, за которым сидели охранники Отари. Все они были дюжими, рослыми ребятами, в недавнем прошлом серьезно занимавшимися спортом. Про таких говорят: косая сажень в плечах.

– Так что не бойся, – продолжал Отари, – никто тебе ничего плохого не сделает. Но, сама понимаешь, этого мерзавца нужно наказать!

После столь веских аргументов Зоя согласилась свидетельствовать против Клеща. Вскоре она уже сидела в кабинете следователя районного отделения милиции и писала заявление о факте изнасилования ее, имевшем место в гостинице «Украина». После того как заявление было написано, в кабинет вошел начальник отделения милиции, который был близко знаком с Отари. Он внимательно прочел заявление и дал указание оперативникам выехать по месту вероятного нахождения Андрея Кливцова для задержания.

В тот же день Кливцов был задержан в том же ресторане гостиницы «Украина». Когда его доставили в отделение милиции, Андрей даже не стал отрицать своей вины. Правда, провинностью произошедшее Клещ не считал.

– Она проститутка, и все, что произошло, было оплачено, – сообщил он. – Эта шалашовка меня некачественно обслужила, и я отказался платить. Тогда она стала оскорблять меня, и я слегка поучил ее уму-разуму. Если хотите, это была защита прав потребителя!

– Экие ты слова мудреные выучил! – усмехнулся следователь. – Только это по-твоему защита прав, а по закону – преступление!

Андрей не учел того, что уже была проведена экспертиза не только по факту изнасилования, но и по факту нанесения телесных повреждений. Все это также организовал Отари, воспользовавшись своими связями.

Таким образом, против Клеща были собраны достаточно весомые улики. Автоматически дело перекочевало из районного отделения милиции в прокуратуру, так как дела по фактам изнасилований рассматривались именно там.

Как ни старался Клещ вывернуться из железных лап правосудия, ему это не удалось, и вскоре состоялся суд. Отари сам присутствовал на заседании. Потом по Москве еще долго ходили слухи о том, что он подкупил судей. Было ли это правдой – неизвестно, но факт остается фактом – Клещ получил максимальную меру наказания за изнасилование – девять лет лишения свободы в колонии усиленного режима.

Сам Клещ ни секунды не сомневался в том, что за решетку он попал благодаря исключительно усилиям Отари. После оглашения сурового приговора Кливцов вцепился в решетку и, глядя в улыбающееся лицо Отари, крикнул ему:

– Подожди, Отарик, дай срок, рассчитаемся с тобой...

Оперативники Максим Калинин и Сергей Мальков прибыли в здание РУОП спустя два часа после того, как ими был задержан человек, имеющий при себе пистолет «ТТ». До этого они успели доставить задержанного в ближайшее отделение милиции, где был составлен протокол об изъятии оружия и проведен первоначальный допрос. Задержанному было двадцать семь лет, звали его Георгием и он происходил из солнечной Грузии.

Никакой иной информации оперативники получить от Георгия не смогли. Парень просто молчал, ссылаясь на то, что показания будет давать только в присутствии адвоката.

Тогда Сергей решил доставить задержанного в РУОП. Максим предполагал, что Сергей решил заставить Георгия признаться в своей причастности к криминальным делишкам Отари, получить от него компромат на хозяина, но он ошибся. Доставив Георгия в РУОП, Сергей повел себя донельзя странно. Он не только не пытался расколоть Георгия, но даже не упоминал при нем имени Отари. Максим был совершенно сбит с толку. Тактики своего напарника он не понимал и никак не мог разобраться в том, что происходит.

Когда к допросу приступили другие оперативники, Максим выскочил вслед за Сергеем из кабинета.

– Послушай, я ничего не понимаю! – воскликнул Максим. – Почему вы не выуживаете из него информацию об Отари?

– А зачем мне это нужно? – удивленно вскинув брови, ответил Мальков. – Наоборот, мы должны показать этому Гоги, что знать ничего про Отари не знаем и ведать не ведаем!

– Тогда для чего же мы его задержали? – не унимался Максим.

Сергей хитро улыбнулся:

– Во-первых, мы поставили себе плюс в работе – раскрыли преступление. А во-вторых, мы его сейчас поместим к «наседке».

– К кому? – удивленно переспросил Максим.

– Есть у нас один информатор, стукачок, его еще здесь «наседкой» называют. Я Георгия сейчас повезу на Петровку в ИВС, а там его уже будет поджидать информатор. Посидят в одной камере, поговорят за жизнь – глядишь, какая-нибудь информация и всплывет.

– А что же с Отари делать?

– А что с ним делать? – удивленно переспросил Сергей. – Да не кипишись ты так! Я думаю, что Отари сам у нас появится завтра, максимум – послезавтра. Придет похлопотать за своего землячка, или еще кем он ему приходится...

– Ну, придет, а дальше-то что?

– А дальше мы увеличим цепочку еще на одно звено, – сказал Мальков и заспешил в кабинет начальника.

Максим так и не проник до конца в хитроумные планы Сергея, но посчитал за лучшее положиться на опыт начальника.

Мальков пробыл у начальства довольно долго. Они закрылись в кабинете вдвоем и долго о чем-то говорили. Максим не знал, что ему делать дальше, поэтому сел в приемной на стул и стал терпеливо ждать появления Малькова.

Через некоторое время в комнату заглянул подполковник Рыбкин и первым протянул руку Максиму.

– Ну что, сыщик, с почином тебя, с первым задержанием! – сказал он, дружелюбно улыбнувшись. – Тут такое дело... Ты возьми все документы – протокол задержания, протокол изъятия, все, что полагается, и слетай в районную прокуратуру за санкцией на арест вашего задержанного. А после, – Рыбкин сделал небольшую паузу, – внеси в компьютер номер ствола и все его установочные данные, естественно, в раздел по Отари. Сделаешь? – Подполковник по-отечески похлопал Максима по плечу. Тот утвердительно кивнул головой и отправился выполнять задание.

Отсутствовал Максим около двух часов, зато с поручением справился и вернулся с санкцией на арест. Он вручил ее Рыбкину, а сам пошел заносить в компьютер информацию об Отари. Покончив и с этим заданием, Максим решил передохнуть и отправился к себе в отдел.

Подойдя к двери, Максим подергал ручку и с удивлением обнаружил, что дверь заперта. За дверью слышались голоса, значит, кто-то из сотрудников решил отгородиться от внешнего мира. Только вот зачем? Максим постучал, но на стук никто не откликнулся. Максим не собирался стоять весь остаток рабочего дня под дверью и поэтому снова заколотил в дверь, теперь уже довольно громко и настойчиво. На этот раз его услышали, и вскоре дверь открылась. Зайдя в комнату, Максим увидел, что все сотрудники его отдела сидят за столом, на котором пузырились бутылки с водкой и пивом и стояли тарелки с нехитрыми закусками в виде бутербродов и тех полуфабрикатов, которые можно было купить в соседнем магазине.

– О, главный сыщик подоспел! Чего стоишь? Заходи! – воскликнул Мальков. – Садись, с нами пить будешь! Между прочим, за свой же почин! Если разобраться, то это ты нам стол накрыть должен был, да уж ладно!

Мальков был уже явно навеселе, а оттого язык его заплетался. Максим взял стакан и присоединился к компании.

– Но я же за рулем... – вспомнил он.

– А ты чуть-чуть выпей. Если что – от гаишника отобьешься. Только ты его сразу не пугай, – пьяненько усмехнулся Мальков.

– Кого? – не понял Максим.

– Гаишника, если он тебя остановит, не пугай своей ксивой. А то у тебя вид иногда бывает – не лейтенанта, а полковника.

Все присутствовавшие за столом дружно засмеялись.

Немного выпив, Максим посмотрел на часы. До конца рабочего дня остались считанные минуты, однако ребята не спешили расходиться по домам. Выпив еще, народ окончательно развеселился. Оперативники начали травить байки из своей оперской практики, перекрикивая друг друга и остервенело звеня стаканами с водкой.

Воспользовавшись всеобщим весельем и непринужденной обстановкой, Максим повернулся к Малькову и спросил:

– Что с нашим задержанным?

– С задержанным сейчас активно работают, – ответил Сергей, безуспешно пытаясь подцепить вилкой жирную шпротину. Рыбка всякий раз срывалась с вилки и падала обратно в свой наполненный маслом водоем, где ее поджидали еще не съеденные товарки.

– Кто? – спросили одновременно Олег с Юрием, оторвавшись от увлекательной беседы о преимуществах работы в РУОПе.

– Как кто? Наш Леша-«наседка», – ответил Мальков, оставив безнадежные попытки выудить уже однажды пойманную рыбу.

– Леха? А что, он опять на Петрах сидит? – удивился Олег.

– Да, его снова замели, по-моему, опять за наркоту, – сказал Мальков и принялся за бутерброд с паштетом, добыть который оказалось не в пример легче, нежели шпротину.

– Кто он, этот ваш информатор? – поинтересовался Максим.

– Много знать будешь – скоро состаришься, – с умным видом заявил Мальков, продолжая пережевывать бутерброд.

– Да ладно тебе! Парень-то наш! Может, ему с «наседкой» тоже придется работать, – перебил Сергея Юрий. – Слушай сюда, молодой, – обратился он к Максиму. – Леша этот, по фамилии Наседкин, – наркоман. Со стажем, нужно сказать, наркоман. Время от времени наши ребята отлавливают его и арестовывают за хранение наркотиков. Не знаю, то ли дурак он совсем, этот Леша, то ли нравится ему у нас, да только наркотики у него находят с невероятным постоянством. – Юрий рассмеялся.

– Первое время мы его так просто брали – нечего шататься и молодежь совращать. А теперь умными стали. Как только ребята наши Лешу берут – сразу везут его в ИВС. Там теперь наш Леша задания выполняет – снимает информацию с тех задержанных, которые сами говорить с нами не желают. Отрабатывает Леша таким образом двадцать-тридцать суток, а после его отпускают.

– Как же так? Почему его отпускают? – возмутился Максим. – Он же преступник, а вы, вместо того чтобы его посадить, снова его на свободу отпускаете, а он опять за свое принимается! Не понимаю!

– А что тут понимать? – удивился Юрий. – Дураку понятно, что нам выгоднее время от времени отлавливать Лешу и использовать его в качестве информатора, нежели посадить его за решетку. Тем более у нашего Леши-«наседки» неплохие связи. Он достаточно известная фигура в криминальном мире. Знакомства водит со многими авторитетами и ворами в законе, потому как «дурью» их снабжает.

– Понятно, – протянул Максим. – А как же, интересно, этот ваш Леша-«наседка» информацию выуживает? Вот, например, Георгий, которого сегодня взяли. Он ведь вообще говорить отказывается – наотрез. Никаких показаний от него мы так и не добились...

– О, – хитро улыбнулся Олег, – у Леши свои методы работы! Он просто мастер своего дела! Завтра Леше объявят, что его выпускают, и ваш задержанный сам попросит его передать «маляву» или позвонить кому надо, известить о том, что его задержали.

– А нам только того и надо, – вклинился в разговор Сергей, наливая в стакан Максима новую порцию водки. – Так что завтра давай с утра пораньше на Петровку, к ИВС подъезжай. Будем Лешу выпускать, – добавил он, изящно покачивая полупустой бутылкой водки.

Утром следующего дня Максим, предъявив удостоверение дежурному, прошел во дворик, примыкавший к зданию ГУВД Москвы. Пройдя под арку, он подошел к ИВС – изолятору временного содержания. У входа его уже ждал невеселый с похмелья Сергей.

– Опаздываешь, – хмуро изрек он, взглянув на часы.

– Так вроде мы в десять договаривались встретиться? – обескураженно сказал Максим.

– Ну и что. Я все равно здесь уже полчаса торчу! – безапелляционно заявил Мальков.

Максим понял, что спорить с похмельным Мальковым бесполезно, и поторопился перевести тему разговора.

– Как там наша «наседка»? – жизнерадостно поинтересовался он.

– Все путем. – Сергей протянул Максиму листок бумаги. Это была ксерокопия некой записки, начертанной на небольшом листке, явно вырванном из ученической тетради. Текст был адресован какой-то Ольге. Ей предписывалось позвонить небезызвестному Отари и сообщить ему о том, что Георгий задержан ментами со стволом и в данный момент находится в ИВС на Петрах, а дело его ведут опера РУОПа – были названы фамилии и имена Максима и Сергея.

– И что из этого следует? – спросил Максим, возвращая листок.

– А то! – Мальков многозначительно поднял указательный палец. – Знаешь, чей это телефончик?

– Чей?

– Да той самой Ольги, вдовы вора в законе Компаса, с которой мы с тобой на заправке встретились.

– Да ты что? – удивился Максим.

– Вот так вот, Максим! Видишь, какая у нас с тобой ниточка появилась?

– И что мы будем с этой ниточкой делать?

– Погоди, напарник, не торопись. Тебе бы все сразу что-нибудь делать! Тут ситуация интересная складывается. Торопиться не следует – нужно все хорошенько обмозговать, – сказал Сергей.

В этот момент возле оперативников затормозила черная «Волга» с синим маячком на крыше. Окна ее были затемнены, а на номерном знаке красовалось три нуля.

Дверь машины открылась, и оттуда вышел мужчина в дубленке и ондатровой шапке, из-под которой кое-где выглядывали седые волосы.

Мужчина оглядел оперативников и сделал несколько шагов им навстречу.

– Какие люди! Да еще и без охраны! Сергей, тебя сразу и не узнать! – пробасил мужчина.

– Здравия желаю, товарищ генерал! – приветствовал подошедшего Мальков. Максим также кивнул головой.

– А это кто? – спросил генерал, глядя на Максима.

– Это мой напарник, Максим Калинин.

– Новенький, что ли? – спросил генерал.

– Ага, – коротко ответил Мальков.

– Ну, как в конторе служится? – продолжил разговор генерал и, не дождавшись ответа, спросил: – Нас не забываешь, надеюсь? А здесь вы что делаете?

– По делам, в ИВС приехали, – уклончиво ответил Мальков.

– Не жалеешь, что ушел от нас? А то возвращайся... Тебе всегда рады будем. Работы у нас навалом...

– Так и у нас хватает, – ответил Сергей. – Вы уж как-нибудь без меня.

– Что ж, не хочешь – как хочешь! Насильно, как говорится, мил не будешь! – ухмыльнулся генерал. – Ну, бывай! Свидимся еще!

Генерал развернулся и зашагал ко входу в ИВС.

– Кто это? – спросил Максим, когда он удалился на порядочное расстояние.

– Это генерал Богданович, заместитель начальника московского ГУВД, – ответил Мальков, провожая генерала взглядом.

– А тебя он откуда знает? – не унимался Максим.

– Так я же раньше на Петровке работал, в уголовке, вместе с Ушаковым в отделе.

– И этот Богданович тоже там работал?

– Нет, он курировал нашу службу.

– Холеный генерал! – улыбнулся Максим.

– А как же! Красиво живет.

– Откуда же у него деньги на красивую жизнь?

– Слушай, сыщик, – оборвал Максима Мальков, – ты слишком много вопросов задаешь! Нашим генералам нужно доверять. И с чего ты, собственно, взял, что у него много денег?

– Так и обувь у него дорогая, и костюм, и дубленка...

– У него жена, говорят, в банке где-то работает. А там, сам понимаешь, зарплата поболе генеральской будет. Оттуда у него и деньги.

Максим замолчал, переваривая информацию.

– А что, мы сегодня работать не будем? – спросил он через некоторое время, переводя разговор на другую тему.

– В каком смысле? – удивился Мальков. – Мы вроде уже работаем.

– Нет, я не это имею в виду. Я о том, будем мы следить за Отари или нет?

– А что толку? Не волнуйся, он скоренько сам к нам приедет – к Ушакову или к его заму. Будет ходатайствовать по поводу своего дружка Георгия. Тогда уж, когда наши начальники ему откажут, мы и начнем выискивать те связи и тех людей, которых Отари будет просить об освобождении своего человека. Сейчас мы займемся нашей девушкой, – сказал Сергей, подмигнув Максиму.

Дойдя до ближайшего телефона-автомата, Максим набрал телефон Ольги. После недолгого разговора о том о сем договорился с девушкой о встрече. Встретиться решили у нее в квартире.

– Послушай, Калина, придется тебе со мной поехать, – сказал Сергей, повесив трубку на рычаг.

– Зачем я-то туда поеду? – удивился Максим. – Тебя ведь пригласили.

– Знаешь, братишка, ты подстрахуешь меня на всякий случай. Будешь знать, где я нахожусь.

– Я вообще не понимаю, зачем тебе с этой Ольгой встречаться?

– Причин тут несколько. Во-первых, хочу пробить ситуацию, узнать, что и как. Может, что-нибудь выясню у нее. Во-вторых, если она получила записку от Георгия, то наверняка попробует через меня действовать. Может, Отарика подтянет, может, еще кого-нибудь из его окружения. Она ведь не знает, что я работаю в конторе, которая задержала Георгия, до сих пор думает, что я в уголовке. А самое главное, мне позарез нужно узнать, какая между Ольгой и Георгием связь.

– Зачем тебе это надо?

– Нас с тобой все, что связано с именем Отари, должно интересовать! – отрезал Сергей, не желая пускаться в дальнейшие рассуждения.

Вернувшись во двор ИВС, Мальков с Максимом дождались какого-то срочно понадобившегося Сергею человека. Для разговора с ним Мальков отошел в сторонку, поэтому Максим ни слова не слышал из того, что они говорили. Ясно было только, что отношения между Сергеем и этим высоким майором довольно натянутые.

Через несколько минут Сергей расстался с майором, и они с Максимом направились в район станции метро «Бауманская», где в одном из сталинских домов в шикарной трехкомнатной квартире жила вдова вора в законе Коли Компаса Ольга.

Остановив машину у подъезда, Сергей объяснил Максиму, где он будет и куда, по его расчетам, выходят окна квартиры Ольги.

– А теперь, сыщик, – сказал Сергей, – возвращайся на базу и жди моего звонка. У тебя пейджер работает?

– Работает, – Максим взглянул на черную коробочку, прикрепленную к поясу. – Батарейки свежие, недавно купил. А почему ты спрашиваешь?

– Да вечером придется, наверное, поработать.

От дальнейших расспросов Максим воздержался. Что ж, работать так работать, придет время – узнает, в чем дело. Простившись с Сергеем, Максим сел в машину и поехал в сторону Шаболовки.

Как только он приехал в РУОП, его тут же вызвали к начальнику. Рыбкин сидел в кабинете в полном одиночестве. Едва Максим успел закрыть за собой дверь, начальник вперил в него суровый взгляд и спросил:

– Где вы с Мальковым шляетесь?

– Мы в ИВС были. А что случилось? – переминаясь с ноги на ногу, спросил Максим.

– А Мальков где? – не удосужился ответить на вопрос Рыбкин.

– Мальков встречается с агентом, – пролепетал Максим.

– Знаем мы эти встречи! – раздраженно фыркнул Рыбкин. – По бабам небось опять шляется!

– Нет, товарищ подполковник, как можно! – попытался оправдать напарника Максим.

– Ага! Ты его еще выгораживай теперь! – пробурчал Рыбкин. – Иди к себе в отдел и займись работой!

В отделе никого не было. Максим уселся на свое место и устало уронил голову на руки. Он едва не задремал, но вовремя услышал шаги за дверью и успел принять подобающий вид. Дверь открылась, в комнату заглянул Рыбкин.

– А где все? – спросил он.

Максим пожал плечами. Рыбкин что-то неразборчиво пробурчал себе под нос об отношении к работе некоторых сотрудников.

– Вот, держи, – он протянул Максиму листок бумаги. – Отзвони всем на пейджеры и радиотелефоны, пусть к концу рабочего дня в конторе появятся. Есть работа. Всю информацию передавай от моего имени. Приступай немедленно.

Рыбкин скрылся за дверью до того, как Максим успел что-либо ответить. Максим принялся обзванивать ребят.

Прошло немного времени, и люди стали постепенно подтягиваться в отдел. Вскоре подъехал и Сергей.

– Ну что, как ты? – спросил Максим.

– Все в порядке. Есть кое-какая информация... В общем, поработал хорошо, – хитро подмигнул Мальков Максиму, не переставая поглаживать себя по животу.

Максим подумал, что, быть может, Рыбкин и не был столь уж далек от истины. Возможно, между ним и Ольгой действительно что-то есть? Через некоторое время в отдел снова заглянул Рыбкин. Увидев, что на этот раз все в сборе, он удовлетворенно хмыкнул.

– Ну что, все здесь? – спросил он.

– Все, кроме Николая. У него сегодня отгул за вчерашнее ночное дежурство, – ответил Юрий.

– Ладно, пусть отдыхает. Ребята, сегодня придется поработать. Около полуночи мы будем проводить мероприятие – зачистку по городу. Казино одно трясти будем.

– Какое? – спросили одновременно несколько человек.

– Пока секрет. Все детали узнаете позже, – ответил Рыбкин и исчез в дверном проеме.

Первым тишину нарушил Олег.

– Небось казино Отари трясти будем, – предположил он. – После личной встречи в отместку разнесут его рулетку.

Но ни Максиму, ни Сергею так и не пришлось участвовать в облаве казино. Спустя пятнадцать минут их вызвал к себе Селиверстов. Он дал указание ехать к казино «Золотой рояль» и проследить, когда Отари покинет это заведение, и сразу же доложить об этом в штаб.

Через несколько минут служебная машина с Мальковым и Калининым уже стояла недалеко от входа в казино «Золотой рояль». Сергей то и дело поглядывал в прибор ночного видения, придирчиво разглядывая всех входящих и выходящих.

– О, смотри, – время от времени восклицал Мальков, – такой-то пошел. Опять нечестно заработанные бабки проматывает.

Что и говорить, у Малькова было много знакомых среди посетителей казино. Почти всех их он знал по неоднократным задержаниям и арестам.

Наконец часа через два после начала дежурства Сергей протянул бинокль Максиму.

– Вон, полюбуйся, Отари выходит!

Максим взглянул в окуляры. Возле дверей казино он увидел мужчину плотного телосложения, без головного убора. Его провожал человек, судя по униформе – служащий казино, и еще несколько бугаев, профессию которых, глядя на их бычьи шеи и бритые лбы, спутать было невозможно – это была личная охрана Отари. Пожав руку провожающему, Отари сел в джип, стоящий недалеко от казино. Во вторую машину погрузилась его охрана. Небольшой эскорт тронулся и через две-три секунды уже скрылся в темноте.

– Жми за ним! – сказал Сергей, отбирая у Максима прибор. Сам он включил рацию: – Объект покинул заведение. Направляемся за ним в район Хорошевки, – передал Мальков в штаб.

На другом конце Сергей услышал голос подполковника Рыбкина:

– Понял тебя. Сопровождайте до конечной точки.

Конечной точкой пути следования Отари оказалось не что иное, как подмосковный поселок Успенское. Проводив объект до въезда в дачный массив, оперативники подождали еще минут пятнадцать-двадцать, на случай, если Отари решит вернуться, а затем развернулись и поехали обратно в сторону Москвы.

В Австрию Отари поехал на пять дней, чтобы немного отдохнуть, навестить друзей, живущих там постоянно, а главное – получить первые проценты по нефтяному контракту с прибалтами.

Отари не жалел, что взялся за это дело. Прошло сравнительно немного времени, а он сумел не только получить свои проценты от первого этапа сделки с нефтью, но еще и умудрился с помощью некой хитроумной схемы, разработанной все тем же небезызвестным Гошей Манихиным, отодвинуть партнеров из Прибалтики.

Убедившись в том, что торговля нефтью – золотое «эльдорадо», приносящее сверхдоходы, Отари начал по отдельности уговаривать каждого прибалта уступить ему свою долю, мотивируя это тем, что нефть – дело не только хлопотное, но и опасное и им, молодым, с этим не справиться, поскольку они еще не имеют достаточно связей и авторитета и их неминуемо уберут с рынка.

Прибалты не хотели уступать свои доли, поскольку не были новичками в бизнесе и не собирались пугаться эфемерных угроз. Тогда Отари, по подсказке Гоши Манихина, пользуясь своими связями, перекрыл недавним компаньонам банковское финансирование. За помощью ничего не подозревающие прибалты бросились, естественно, к своему покровителю Отари.

Тот принял их весьма радушно и пообещал оказать всемерную поддержку и помощь, вложить в дело свои кровные деньги, но только в том случае, если прибалты отдадут ему пятьдесят процентов акций. Тогда у них останется еще по двадцать пять на каждого, и этого, по мнению Отари, должно было им хватить за глаза. Если же дорогие компаньоны не согласятся на эти условия, то сделают большую глупость, ибо в противном случае Отари им более помогать не будет и все их добро быстренько приберет к рукам чеченская «крыша».

Прибалты сразу смекнули, что Отари собирается убрать их из выгодного ему самому бизнеса. Они, вероятно, прокляли тот день и час, когда пришли к нему за помощью, но предаваться душевным эманациям было уже поздно. Оставалось только поделиться с Отари и вести себя тихо и скромно, стараясь не возбуждать в нем недобрых чувств.

Андрис с испугу за свою шкуру даже переехал на постоянное жительство в Голландию, а Костя нанял себе охрану из действующих офицеров спецназа.

Отари же как никогда был доволен собой. Дела его шли удачно, конкуренты были сломлены и подавлены. Теперь Отари прогуливался по старинным венским улочкам и радовался жизни и теплой европейской погоде, так сильно контрастировавшей с промозглой московской слякотной весной.

Сытно пообедав в дорогом ресторане с одним из старых знакомых, бывшим спортсменом и бывшим своим воспитанником, а ныне авторитетом одной из солнцевских бригад по кличке Пакет, Отари заторопился в банк, дабы проверить свои новые нефтяные счета.

В банке все прошло гладко, ему потребовалось не более тридцати минут, чтобы утрясти все формальности. Он уже спрятал в бумажник платиновую кредитку «Виза» и собрался покинуть здание банка, когда кто-то негромко окликнул его.

Отари обернулся и увидел, что к нему спешит мужчина лет сорока – сорока пяти, чья внешность была ему смутно знакома.

– Отари, не узнаешь меня? – обратился к нему незнакомец.

– Лицо вроде бы знакомо, но вспомнить не могу, – признался Отари, продолжая рассматривать мужчину.

– Помнишь – московские «Березки», ломка чеков? Это же я – Федя Банщик, ломщиком в твоей бригаде работал! – сказал незнакомец.

– Федя, это ты?! Но этого не может быть! Тебя же убили! – воскликнул Отари. Теперь он действительно вспомнил этого человека. С ним они работали некоторое время, в совсем еще недалеком прошлом.

– Как видишь, жив-здоров... Вот только место жительства пришлось сменить... – сказал Федя и многозначительно улыбнулся. – Что же мы здесь на ходу говорим?! Давай вечерком встретимся, в ресторане посидим, былые денечки вспомним!

– Договорились, – Отари достал органайзер и записал адрес названного Федей ресторана.

Вернувшись в гостиницу, он принял душ и, усевшись в мягкое кресло, погрузился в воспоминания.

Бизнесом с ломкой, или, говоря официальным языком, мошенничеством с чеками Внешпосылторга, Отари начал заниматься примерно в середине восьмидесятых годов. Такого рода мошенничеству, как и многим другим его видам, способствовала политика государства.

Дело в том, что к этому времени немало советских людей успели побывать за границей. В основном это были люди, которые работали за рубежом, так сказать, оказывая помощь развивающимся странам.

Курировало такого рода деятельность либо внешнеторговое объединение, либо объединение под эгидой Комитета внешнеэкономических связей. Люди помогали развивающимся странам строить электростанции, налаживать промышленность, проводить мелиорационные работы, заниматься строительством дорог, в общем, делать все то, о чем бедные жители развивающихся стран раньше и слыхом не слыхивали.

Зато практически все развивающиеся страны расплачивались за оказанные услуги валютой, чаще всего долларами. Деньги перечислялись советским торгпредствам, а те, в свою очередь, выделяли своим специалистам мизерную часть наличными в свободно конвертируемой валюте, которая уходила у людей в основном на еду и кое-какие мелкие покупки. Основная же часть заработной платы оседала «на книжке» во Внешторгбанке.

После того как у советского специалиста заканчивался контракт, он возвращался и снимал свои деньги со счетов, но получал он их не чистой валютой, а так называемыми чеками.

Теперь уже нельзя доподлинно сказать, кто явился изобретателем столь хитроумной системы. Быть может, была она придумана кем-то в недрах ЦК КПСС, а может, явилась продуктом длительных умственных упражнений сотрудников Совмина.

Цель проводимой операции заключалась в том, чтобы советский человек ни в коем случае не тратил драгоценную валюту за границей, пусть даже оказывая тем самым материальную помощь развивающимся странам. Это было категорически запрещено.

Подразумевалось, что советский человек должен получить свои честно заработанные баксы в родной стране, а значит, и потратить их здесь же. Но так как в Советском Союзе свободного хождения валюты не было, пришлось открывать сеть специальных валютных магазинов, так называемых «Березок». Такие магазины были открыты во многих крупных городах страны – в Москве, Ленинграде, Киеве, Одессе, Тбилиси.

Валюту нашим советским людям не выдавали на руки даже на Родине. Вместо этого в банке на сумму заработанных денег можно было получить внешпосылторговские чеки. На них-то и приобретался в «Березках» дефицитный товар.

В основном в таких магазинах продавалась радиоэлектроника японских фирм, кое-что из одежды и продукты, о которых простые советские люди не могли даже и мечтать.

Кроме того, у специалистов существовала возможность покупать на чеки автомашины, а немного позже – приобретать кооперативные квартиры.

В Москве было открыто несколько «Березок». Наиболее популярными были магазины на улице Ферсмана, на Профсоюзной улице, недалеко от метро «Академическая», на Большой Академической, немного позже – в Большом Астраханском переулке, который находился недалеко от проспекта Мира.

Специальная секция была открыта в автомобильном магазине у метро «Автозаводская».

Однако среди обладателей чеков Внешпосылторга существовала определенная дискриминация. Дело в том, что государство распорядилось так, что одна страна по своему статусу как бы отличалась от другой. Делались существенные различия в оплате между людьми, работавшими, например, в ГДР, капиталистической ФРГ и развивающихся Алжире и Йемене.

По этому принципу и все чеки были поделены на три категории: чеки с синей полосой выдавались людям, которые работали в развитых капиталистических странах, у них было больше возможностей приобрести товар. Существовали чеки с желтой полосой, говорившие о том, что их владелец честно трудился, поднимая экономику какой-либо развивающейся страны. И, наконец, были чеки бесполосые. Обычно ими снабжали людей, работавших в странах социалистического лагеря.

При тогдашней совдеповской нищете работа за границей была для многих людей сказочным подарком. На чеки люди могли осуществить свои мечты. Кто-то хотел купить автомобиль, кто-то приобрести кооперативную квартиру, третий – обзавестись дубленкой и современной японской радиоаппаратурой.

Были люди, которые не хотели тратить чеки, а значит валюту, на товары из «Березок». У них были более солидные планы – например, купить дачу или положить приличную сумму денег в сберкассу, которая давала твердый процент по вкладам.

Произошла обычная вещь: одни хотели купить чеки Внешпосылторга, чтобы на них приобрести нужные дефицитные товары. Другие, наоборот, хотели избавиться от чеков, получив за них эквивалентную плату, чтобы иметь большую сумму «деревянных» рублей. Сначала курс чеков колебался, но в восьмидесятые годы установилась твердая такса – один к двум. Иногда, если поступал особо дефицитный товар, курс чека поднимался и до двух с половиной рублей.

Сложившейся ситуацией быстренько воспользовались мошенники, которые «нагревали» советского обывателя на его же жадности. Те, кто придумал аферу с «ломкой» чеков Внешпосылторга, действовали наверняка и могли быть на сто процентов уверены в своем выигрыше.

Идея была достаточно простой, как и все гениальное. Действо было основано на двух человеческих чувствах – жадности и страхе перед ответственностью. Предположим, мошенник, он же кидала, он же ломщик, хотел кинуть продавца чеков Внешпосылторга. Он видит человека, который хочет продать чеки на сумму пятьсот инвалютных рублей. Ломщик быстро предлагает ему астрономическую сумму: за пятьсот платит тысячу «деревянных» рублей и сразу показывает аккуратно сложенные пачки денег, чтобы продавец чеков удостоверился в том, что такая сумма действительно имеется.

Соблазненный покупатель, убедившись в том, что подвоха нет, соглашался, и сделка совершалась. Однако, улучив удобный момент – обычно путем отвлечения внимания (в подобных аферах ломщики всегда действовали с напарником) и благодаря ловкости рук – аферист кидал продавца, в карман которого перекочевывала сумма вдвое меньше той, на которую он рассчитывал. Таким образом продавец фактически отдавал чеки по курсу один к одному.

Афера была беспроигрышной. С одной стороны, человек был явно обманут, а с другой – все действия производились в рамках закона – если человек собирается продавать чеки, то он должен продавать их по номинальной стоимости.

Естественно, пострадавший в результате этой аферы не мог пойти в милицию, так как там против него автоматически было бы возбуждено дело о спекуляции и валютных операциях по пресловутой статье 88 УК РСФСР.

Несмотря на то, что такой вид мошенничества был развит очень хорошо и повсеместно и в газетах даже появлялись время от времени разоблачительные статьи, посвященные этой теме, людей, желающих разбогатеть на продаже чеков Внешпосылторга, меньше не становилось. Наоборот, складывалось впечатление, что шумиха вокруг чекового бизнеса привлекает владельцев чеков, как мед – мух.

Мошенничество процветало. Ломщиками были созданы бригады, которые действовали на определенных территориях. За каждой бригадой были закреплены «свои» «Березки», точнее, подходы к ним. Каждую бригаду возглавляли бригадиры.

Отари в те времена был одним из самых авторитетных бригадиров. Кроме него, таким же авторитетом обладал только вор в законе Павел Захаров, более известный под кличкой Цируль.

На Отари, кроме его собственной бригады, работала еще и азербайджанская группировка, члены которой изображали из себя богатых «хачиков», желающих приобрести чеки по завышенному курсу.

Бизнес по ломке чеков приносил колоссальные барыши. В так называемый козырной день, когда в магазины Внешпосылторга завозилось большое количество, скажем, аппаратуры и тут же образовывались очереди, доход ломщиков доходил до пяти тысяч рублей в день. Бывали случаи, когда доходы даже превышали эту по тем временам астрономическую сумму.

Естественно, в таких условиях ломщики не работали в одиночку. Во-первых, легко можно было стать жертвой карманников, а во-вторых, всегда существовала опасность быть задержанным сотрудниками правоохранительных органов. Поэтому ломщики всегда работали бригадами.

Бригады в основном состояли все из тех же бывших спортсменов, со многими из которых Отари поддерживал тесные дружеские отношения. Спортсмены были парнями закаленными, могли постоять за себя в трудную минуту. А это в их работе частенько становилось необходимым, поскольку время от времени между конкурирующими бригадами происходили стычки.

В каждой бригаде ломщиков существовало четкое распределение обязанностей. Существовала особая категория людей, занимающихся «разведкой». Разведчики выслеживали будущих лохов – продавцов и докладывали о потенциальных клиентах всей бригаде. Были в бригаде и свои контрразведчики, которые отвечали за безопасность основного кидалы, кассиры, которые тут же прятали «заработанные» чеки, и, наконец, сами ломщики, которые, собственно, и были ответственны за удачу операции, поскольку благодаря их ловким рукам продавец чеков терял половину вырученной на продаже суммы.

Существовала в бригаде и так называемая категория отвлекал. Это были люди, которые под каким-либо предлогом в последний момент отвлекали продавца от процесса купли-продажи.

Бригада Отари считалась одной из лучших. Ее члены достигли в своем деле такого профессионализма, что тягаться с ними было вряд ли под силу цирковым фокусникам.

Время от времени Отари менял обязанности членов своей бригады, чтобы никто из них не утратил навыков и в то же время имел опыт «смежных» специальностей. Сегодняшний ломщик назавтра становился отвлекалой, а контрразведчик – ломщиком.

Наиболее проверенные члены бригады исполняли поочередно роль кассиров. Именно у этого человека в течение всего «трудового дня» были на руках деньги, и ему вменялось в обязанность следить за их сохранностью. В нужный момент кассир увозил деньги в безопасное место, чтобы в случае вмешательства правоохранительных органов не обнаружилось ни единой улики, свидетельствующей о произведенной афере.

Накопленные в ходе афер чеки нужно было умело потратить. Отари и в этом знал толк. В основном чеки шли на продажу постоянной зажиточной клиентуре, среди которых были рубщики мяса из крупных гастрономов, косметологи, зубные техники и богатые жители закавказских республик.

Довольно часто Отари со своим Братом лично контролировал процесс ломки, подъезжая к месту событий и наблюдая за происходящим из машины. В последнее время ни Отари, ни его Брат сами участия в этом не принимали.

Иногда Отари наметанным глазом сам определял потенциального клиента. За долгое время практики он научился безошибочно вычленять из толпы людей, спешащих в «Березку», тех, за счет жадности которых можно было бы поживиться.

Как только Отари выискивал какого-нибудь незадачливого капитана дальнего плавания или строителя электростанций на Аравийском полуострове, он давал сигнал остальной бригаде. Тут же из машины спешили так называемые дежурные ломщики, которые предлагали ни о чем не догадывающейся потенциальной жертве совершить «выгодную» сделку.

Обычно все шло гладко, как по маслу. Но случалось, что продавец чеков оказывался парнем не робкого десятка, который, быстро обнаружив обман, пытался поквитаться с мошенником. Однако, как только завязывалась потасовка, на подмогу ломщику устремлялась дежурившая неподалеку группа поддержки. Через несколько мгновений с продавцом разбирались уже несколько человек, а еще через пару минут ломщик и ребята из бригады прикрытия исчезали с места происшествия, оставив незадачливого продавца валяться на грязном асфальте и проклинать тот день, когда он решил нажиться на чеках.

Иногда Отари выступал в роли Робин Гуда, защитника только что обманутых по его же указанию людей. Так, однажды Отари с Братом подъехали на своей белой «Волге» к одной из «Березок», находящейся в Большом Астраханском переулке.

В этот день народу в магазине было очень много, так как завезли партию японской радиоаппаратуры. Торговля шла как никогда активно.

В одной из секций продавали телевизоры фирмы «Хитачи» с диагональю 72 см, а в другой – очень популярные «мыльницы» – стереомагнитолы «Панасоник». Отари прошелся по магазину и остался доволен. Все говорило о том, что сегодня ожидался большой улов.

Бригада работала практически полным составом. Резервного звена не было, так как клиентов – людей, желающих обменять чеки на деньги, – было хоть пруд пруди.

Время от времени то с одной, то с другой стороны до Отари доносились возмущенные крики обманутых людей. Он видел, как кто-нибудь из его ломщиков быстро удаляется либо в сторону метро, либо в ближайшую подворотню, где можно было обрести надежное убежище от разгневанной жертвы аферы. Обманутый продавец, конечно, бежал вслед за ломщиком, но в подворотню войти не решался, понимая, что там на него могут напасть подельники его обидчика.

Прохаживаясь по залу, Отари в который раз удивился ловкости, с которой раздевает лоха банщик Федя. Этот жизнерадостный парень действительно работал в Астраханских банях, а чековыми аферами занимался, так сказать, для души.

Банщик Федя познакомился с Отари примерно год назад в Краснопресненских банях и сразу тому понравился. Феде удалось практически сразу завоевать доверие Отари. Вскоре после небольшого инструктажа и доверительного разговора Отари взял Федю в свою бригаду ломщиком. Федя обучился нужным навыкам очень быстро, и теперь в бригаде Отари не было ломщика, равного ему по мастерству.

В данный момент Федя перекладывал толстые пачки денег перед каким-то высоким мужчиной в темном пальто и с русой непокрытой головой.

Федя быстро поменял клиенту двести рублей на чеки. Отари удивился. Федя менял честно, по курсу один к двум. Но тут Отари вспомнил, что это излюбленный прием Феди – войти в доверие к клиенту, а уж потом сыграть на жадности. Отари остановился неподалеку и принялся наблюдать за происходящим.

– Ну что, давай еще две тысячи поменяем! Мне позарез нужно! Машину купить хочу! Так по чуть-чуть я весь день менять буду! А тебе какая разница, кому продавать! – сказал Федя, глядя продавцу чеков в глаза.

Мужчина некоторое время мялся, затем начал оглядываться по сторонам – нет ли рядом сотрудников милиции.

– Да вроде нет никого – все спокойно, – сказал Федя, проследив за взглядом продавца. – Слушай, пойдем на улицу, у меня в машине деньги лежат.

Еще через несколько секунд мужчина согласно кивнул. Вместе с Федей они вышли на улицу. Отари знал, что сейчас Федя покажет свой коронный фокус. Он не развел продавца на маленькой сумме, поскольку понял, что у клиента чеков на самом деле гораздо больше. Теперь предстоял основной развод.

За две тысячи чеков этот бедолага получит не четыре тысячи рублей, а, скорее всего, меньше двух тысяч.

Федя вышел из магазина и перешел на другую сторону улицы. Там его поджидало такси, в котором на месте водителя сидел Федин напарник. У таксиста, в свою очередь, были две пачки денег: одна полностью укомплектованная, на четыре тысячи, а другая – «кукла»: сверху в нее были уложены настоящие купюры, а в середине – аккуратно нарезанная бумага.

Выходя из магазина, Федя умудрился подмигнуть Отари – мол, знай наших! Отари вышел вслед за Федей и продолжил наблюдение.

Подойдя к такси, мужчина снова осмотрелся по сторонам, опасаясь, что поблизости могут оказаться вездесущие сотрудники милиции. Убедившись в полной своей безопасности, он протянул Феде пачку чеков.

Федя быстро пересчитал полосатые бумажки и вернул пачку владельцу. Теперь начиналась самая трудная часть программы. Федя достал из «дипломата» деньги – четыре тысячи. Клиент скрупулезно их пересчитал.

– Постой, там же были лишние две сотни! – воскликнул Федя. – Специально туда вложил и позабыл достать.

– Точно, были, – усмехнулся продавец чеков.

Через мгновение пачка денег снова оказывается в Фединых руках. Неуловимым, отработанным движением ломщик вытащил из бокового кармана куртки «куклу» и быстро вынул из нее две сотни.

– Вот, теперь все в полном порядке. – Федя сунул «куклу» мужчине и, быстро развернувшись, пошел прочь.

Однако облапошенный продавец, видимо, заподозрил неладное. Он быстро догнал Федю и схватил его за руку.

– Погоди, я еще не пересчитал деньги. Дай мне пересчитать!

– Что вы ко мне пристали? – дурным голосом завопил Федя. – Мужчина, что вам от меня нужно? Я вас первый раз вижу!

Теперь Феде оставалось рассчитывать лишь на то, что группа поддержки тут же прикроет его. Действительно, в его сторону уже спешили два рослых парня-спортсмена из группы прикрытия. Но тут снова произошла неувязка.

Обманутый продавец чеков почувствовал, что, скорее всего, кидала действует не один, а в команде. Увидев приближающихся к нему бугаев, он применил какой-то неведомый спецприемчик, и Федя как подкошенный рухнул на землю. Мужчина занял оборонительную позицию, попутно шаря по Фединым карманам, надеясь найти так глупо утраченные чеки.

– Грабят! – истошно закричал Федя. – Помогите!

Мужчина понял, что сейчас ему придется сражаться с двумя громилами. Он огляделся по сторонам и увидел стоящего неподалеку с видом стороннего наблюдателя Отари. Почему-то решив, что он встанет на его сторону, мужчина рванул к Отари.

– Я офицер советской разведки, прошу вашей помощи. Сейчас на меня напала банда мошенников...

Отари не ожидал такого поворота событий. Ему необходимо было что-то делать. Но что? Встать на сторону своей бригады? Тогда действия разведчика становились непредсказуемыми. Так уж вышло, что они нарвались не на простого лоха, а на офицера-разведчика, а это кое-что да значит.

Отари быстро состроил озабоченную гримасу.

– Конечно, конечно, я помогу вам! – ответил он разведчику. – Отойдите, ребята, по-хорошему прошу! – обратился он к своим ломщикам. Эта фраза была условным знаком для членов бригады. Все медленно расступились.

Федя встал, осмотрел себя со всех сторон, отряхнулся и вопросительно посмотрел на Отари. Он не понимал, чего хочет бригадир, но был готов поддержать любое его решение.

Отари схватил Федю за руку.

– Ах ты, вор! Зачем обманываешь людей? – прокричал Отари, усиленно искажая речь грузинским акцентом. – Как ты мог так сделать? Мамой клянусь, сам тебя в милицию сдам! Ограбить советского офицера! Лучше бы ты себе руку отрезал!

Федя понял, что спектакль начался, и принялся подыгрывать Отари.

– Да я так... Это случайно получилось... Извини, пожалуйста, товарищ офицер! Я не знал! Я готов вернуть вам все деньги!

– Ты вернешь не только его деньги, но и заплатишь за то, что так поступил! Сколько у тебя денег есть? Сто, двести рублей остались?

Федя понял, что это могло значить только одно. Отари не хотел неприятностей, которые легко мог получить от этого разведчика, и намекал ломщику на то, чтоб он вернул чеки, доплатив сверху двести или триста рублей.

– Да, есть у меня деньги! Двести рублей-то наскребу! – И Федя принялся искать деньги по карманам. Вскоре он выудил помятые бумажные купюры и сунул их военному, за деньгами последовала пачка чеков.

К этому времени вокруг уже стали собираться люди, привлеченные шумом. Отари прекрасно понимал, что внимание толпы ему совершенно ни к чему.

– Все нормально, товарищи! Пожалуйста, расходитесь! – громко сказал он, обращаясь к любопытным зевакам. – Произошло недоразумение. Человек ошибся при подсчете денег. Только и всего! Что стоять? Что смотреть?

Через пару минут все участники разборки разошлись по разным углам. Федя уехал на такси своего напарника, ребята из группы поддержки также расселись по машинам. Отари не спеша пошел к своей «Волге», где его ждал Брат.

Когда до машины оставалось буквально пара шагов, Отари догнал офицер.

– Как же вам не стыдно обманывать честных людей, которые кровью и потом зарабатывают свои деньги? – зло осведомился он у Отари, перекрыв ему дорогу к машине.

– Да вы что?! – удивленно посмотрел на него Отари. – За кого вы меня принимаете?

– Я принимаю вас за того, кем вы являетесь. Только непосвященному непонятно, что все эти ребята работают под вашей «крышей», – продолжал офицер.

Отари хотел было возразить ему, но посмотрел офицеру в глаза и не смог. Взгляд пронизывал его насквозь и, казалось, залезал в самую душу. Отари отвел глаза и, не проронив ни слова, обойдя офицера, залез в машину.

– Поехали! – сказал он Брату, сидящему за рулем.

Брат нажал на газ, машина тронулась. Мужчина в темном пальто остался стоять на тротуаре, глядя вслед удаляющейся машине.

– Вот и делай людям добро! – пробурчал себе под нос Отари.

– А что случилось? – поинтересовался Брат. Он наблюдал живописную сцену, но до конца понять случившегося не смог. Однако у Отари не было ни малейшего желания рассказывать Брату что-либо о происшествии. Он хмуро взглянул на него и отвернулся к окну.

А через пару месяцев у той же «Березки» произошел еще один неприятный для Отари инцидент.

У «Березки» стали промышлять неведомо откуда взявшиеся цыгане. Сначала их потешная манера надевать дубленки с кроссовками вызывала смех у членов бригады Отари. Но вскоре всем стало не до смеха.

Вначале цыгане вели себя нормально, ходили и глазели вокруг. Затем откуда-то у них появились чеки, и они стали продавать их. Но самое смешное, что двое ломщиков, которые их кинули, в итоге сами оказались жертвами карманной кражи.

Схема действий цыган была примитивной. Пока один из них работал под лоха и ломщик кидал его, двое других его подельников мастерски залезали к ломщику в карман и ловко тянули оттуда всю выручку, состоящую из валюты, и советские рубли.

Нужно сказать, что цыгане владели мастерством карманников на высшем уровне. Никто даже заметить не мог того момента, когда деньги из кармана ломщика перекочевывали в смуглые цыганские руки.

И хотя Отари догадывался, кто виноват в постоянных карманных кражах, по существующему понятию и закону «не пойман – не вор» никто не мог предъявить им претензий.

Наконец цыгане обнаглели настолько, что заявили о том, что они тоже будут работать на этой территории. Отари посчитал это верхом наглости и решил, что мириться с таким беспределом нельзя. Он попытался найти бригадира цыганской артели, но такового не имелось. Зато вместо него был цыганский барон, с которым Отари и решил поговорить по душам.

Это был худой мужичишка лет сорока пяти. Несмотря на неказистый вид, барон вел себя нагло и самоуверенно. Отари назвал себя и сказал, что здесь территория его бригады. Тогда цыганский барон заявил, что он работает от имени вора в законе Коли Тушинского, который дал разрешение на работу на этой территории, поэтому все претензии Отари следует предъявлять именно ему.

Отари понял, что беседовать о чем-либо с этим цыганским псевдоаристократом совершенно бессмысленно, и решил встретиться с самим Колей Тушинским.

Стрелка с ним была забита в тот же день у известного кафе «Белый аист», в ту пору принадлежавшего другому вору в законе, хорошему знакомому Отари Вите Калине, который, в свою очередь, имел в покровителях самого Япончика.

На встречу все явились вовремя – и люди Отари, и Коля Тушинский, захвативший с собой на всякий случай нескольких крепких ребят.

Разговор не клеился с самого начала. Отари пытался убедить Колю в том, что территория возле магазина принадлежит его бригаде, а значит, только его ребята имеют право там хозяйничать. У Коли Тушинского была собственная аргументация. Он напирал на то, что является вором в законе и Отари по сравнению с ним никто, а потому указывать Коле Тушинскому, что ему делать, а что нет, не имеет никакого права. Не забыл Коля и про судимость Отари, намекнув на то, что с осужденными по такой гнусной статье не то что разговаривать, близко стоять не хочет.

Отари напомнил Коле о своих связях в воровском мире. Он ведь был на короткой ноге с Япончиком, Аликом Багдасаряном и Скво – элитой криминального общества.

Коля Тушинский задирал нос до тех пор, пока не подъехал Витя Калина. При нем Коля стушевался и вел себя уже куда более терпеливо.

Витя Калина также был вором в законе. Он принял участие в дебатах и предложил следующий вариант: пусть люди Отари занимаются ломкой, а цыгане, люди Коли Тушинского, – карманными кражами. Все будут довольны, если не будут друг другу мешать.

Однако этот компромисс показался Отари невыгодным. На самом деле карманные кражи легко обнаруживаются и неизменно привлекают внимание сотрудников правоохранительных органов. Следовательно, ломщикам Отари станет намного труднее работать, ведь территория будет постоянно находиться под пристальным надзором милиции.

Коля Тушинский не вытерпел.

– Вы и так засветились! Все уже знают, что возле «Березки» чеки менять нельзя! Что там кидают!

В спорах прошел час, но решено так ничего и не было.

Однако удача улыбнулась Отари. Под вечер в кафе заглянули еще несколько авторитетных людей.

Брат приехал с Леней Завадским, вором в законе, известным под кличкой Ленчик. Леня Завадский был валютчиком с большим стажем, неплохо знал Отари и был с ним в хороших отношениях. Узнав о проблемах Отари, Ленчик обещал разобраться и, переговорив с Калиной, вынес вердикт. Воры порешили, что, по понятиям, будет право первой ночи: кто первый пришел, тот и работает. А раз первым эту территорию застолбил Отари, значит, и работать здесь ему и его ребятам.

Коля Тушинский ушел, явно недовольный получившейся раскладкой, но на следующий день цыгане с территории, которую контролировал Отари, пропали. К сожалению, инцидент не был исчерпан до конца, и продолжение не заставило себя долго ждать.

Через три дня в подъезде своего дома был зарезан Федя-банщик, который недавно имел неприятную стычку с цыганами. Среди членов бригады Отари поползли слухи, что цыгане таким образом собираются мстить и дальше. Но доказательств того, что это убийство на самом деле лежит на совести цыган, не было никаких.

Еще через несколько дней ребята из бригады Отари вновь попали в неприятную ситуацию. Случилось это в переулке возле магазина «Березка» – места их постоянной дислокации.

Вероятно, после очередной газетной публикации, разоблачающей ломщиков и кидал, милиция организовала крупномасштабную операцию по задержанию мошенников, промышляющих аферами с чеками.

При этом операция проводилась сугубо секретно, и в известность не были поставлены даже милиционеры из районного отделения милиции, на территории которого находился магазин.

Сыщики, оперативники с Петровки из отдела БХСС, прибыли на нескольких машинах и в течение короткого времени вычислили практически всех ребят из бригады Отари, занимающихся в тот день ломкой чеков.

Как назло, в тот день Отари не поехал к «Березке». Иначе ему наверняка удалось бы замять конфликт в самом начале. Однако Отари не было, и все пошло по заранее продуманному милицией плану.

По замыслу оперативников, один из их коллег должен был изобразить продавца большого количества чеков. Неминуемо на него клюнули бы ломщики Отари. В момент совершения сделки оперативники и должны были задержать людей Отари.

Но случилось непредсказуемое. Как раз в тот момент, когда должна была начаться операция, менты заметили, что какая-то женщина действительно пытается сторговать чеки. Покупателем, естественно, являлся один из ломщиков Отари. Лучшего оперы и представить себе не могли. Одновременно взять и людей Отари, и человека, противозаконно торгующего чеками, – о таком можно было только мечтать.

Вся операция заняла не более трех минут. Были задержаны не только участники сделки, но и многие другие члены бригады Отари. Среди них были и ребята из группы прикрытия, из контрразведки, а также и из других групп. Не удалось взять лишь казначеев.

Быстро погрузив задержанных в специально подготовленные для этого автобусы с закрытыми шторами, оперативники повезли всех на Петровку для допроса.

Казалось, ничто не могло омрачить удачи оперативников. Однако каково же было удивление участников операции, когда в кабинете Петровки женщина, продававшая чеки, – а продавала она достаточно крупную сумму, около тысячи чеков, – неожиданно отказалась от самого факта этой сделки и сказала, что эти чеки вообще не ее, не имеют к ней ни малейшего отношения и к «Березке» она подходила исключительно из любопытства, выйдя подышать свежим воздухом.

Совершенно аналогичные показания дал, в свою очередь, и ломщик, купивший у женщины чеки. Он сказал, что вовсе не собирался ничего покупать, а лишь хотел посмотреть, что собой представляют знаменитые чеки Внешпосылторга, которые он, как утверждал ломщик, до этого и в глаза не видел.

Подобный поворот дела вызвал среди оперативников полную растерянность. Дело становилось недоказуемым. Мало того, невозможно было предъявить ни одного серьезного обвинения. Все задержанные попадали, в лучшем случае, под административное наказание – крупный штраф.

Отари узнал об этом задержании через сорок минут после того, как оно произошло. В тот момент он обедал в одном из ресторанчиков с друзьями. Один из ломщиков – казначей, чудом оставшийся на свободе, – тут же перезвонил администратору ресторана с просьбой позвать Отари к телефону.

Узнав о происшедшем, Отари был взбешен. Как же так! Он платил огромные деньги сотрудникам милиции местного отделения, чтобы они «пасли» его, предупреждали о готовящихся операциях. А тут забрали всю бригаду, и никто из ментов и словом ему об этом не обмолвился! Отари тут же сел в машину и вместе с Братом поехал в сторону Петровки.

Добравшись до здания Петровки, он поставил машину недалеко от проходной и стал ждать, когда ломщиков выпустят на волю. Но отпускать их никто не торопился.

Пришлось Отари прибегнуть к своим многочисленным связям. Он нашел телефон-автомат и позвонил знакомому полковнику ГУВД, которого лично тренировал в спорткомплексе «Динамо», услужливо приглашая его время от времени в сауну и предлагая другие приятные мероприятия. Теперь пришла пора получить по счетам. Полковник оказался на месте. Отари быстро ввел его в курс дела и попросил разобраться и помочь освободить ломщиков. Полковник обещал сделать все, что в его силах.

В общем-то причин волноваться у Отари не было. Он просто не знал о том, что у сотрудников правоохранительных органов нет веских доказательств вины задержанных, на основании которых можно было бы привлечь их к ответственности. Поэтому все это многообещающее дело ограничилось только административной ответственностью и профилактическими беседами с задержанными. Вскоре все были отпущены.

Однако вскоре группировка ломщиков прекратила свое существование в связи с тем, что магазины «Березка» были закрыты.

Тогда, в конце 80-х годов, в стране развернулась широкая кампания по борьбе с привилегиями, одним из сопутствующих явлений которой стало закрытие «Березок». Некие представители власти посчитали, что подобные магазины являются не чем иным, как привилегией для узкого круга лиц.

Надо сказать, что информация о предстоящем закрытии «Березок» была получена заранее. Поэтому весь товар, даже неликвидный, был моментально сметен с прилавков обладателями чеков, а в отделении Внешторгбанка, находившемся в то время на Кутузовском проспекте, выстраивались нескончаемые очереди желающих получить свои чеки.

Люди стояли практически круглосуточно, отмечаясь несколько раз ночью, стараясь снять свои честно заработанные деньги со счета. Так уж получилось, что в итоге обладатели чеков были ограблены не ломщиками бригады Отари и ему подобными, а государством, так как в основном все счета были заморожены, а потом все вклады были переведены в обычные рублевые эквиваленты.

Что же касается оставшихся без работы ломщиков, их судьба прослеживается четко. Почти все они переквалифицировались в рэкетиров. Ведь в стране наступало новое время – эпоха рэкета...

От воспоминаний Отари отвлек телефонный звонок. Дотянувшись до аппарата, он снял трубку и услышал голос Вахтанга:

– Отари, ты, конечно, прости, что тебя беспокою, но у нас тут проблема возникла.

– Что случилось? – спросил Отари.

– Похоже, Антона похитили, – рубанул Вахтанг.

– Кто похитил? Говори толком! – воскликнул Отари, все еще не до конца осмыслив случившееся.

– После твоего отъезда на нас наехали «чехи», которые работали с прибалтами. Они сказали, что ты их кинул. Антон с пацанами поехал на стрелку, и вот уже два часа как о нем нет известий, – сказал Вахтанг.

– Вахтанг, ты там не волнуйся. Я приеду, все утрясу, – попробовал успокоить друга Отари. – Ты же знаешь, что все будет нормально. С «чехами» разберемся. Ты вот что, Вахтанг... Я сейчас на встречу отойду, потом перезвони мне – часика через два...

Голос Вахтанга был уже более спокойным. Он обещал отзвониться, после чего повесил трубку.

В ресторане весь вечер Отари только и думал о новых неприятностях. Тем не менее он не без интереса выслушал историю Фединого воскрешения. Все оказалось предельно просто. Федя вместо морга попал в реанимацию. Оказалось, что он еще жив. Несколько дней шла борьба со смертью, но Федя победил. Он остался жив, но решил, что будет лучше, если все станут считать его мертвым. Он боялся мести цыган.

Первым делом Федя, еще находясь в больнице, купил в морге труп умершего алкаша и, заручившись поддержкой жены, инсценировал свои собственные похороны. Затем по еврейской визе Федя выехал на Запад.

Отари был действительно рад неожиданному воскрешению Феди. В его компании он провел еще некоторое время. Вместе они вспомнили прошлое, помянули друзей, которых уже не было среди них.

После ресторана Отари вернулся почти на полчаса раньше намеченного времени. Решив не ждать звонка Вахтанга, сам позвонил в Москву. Новости были плохие. Вахтанг сообщил, что чеченцы взяли Антона и других ребят в заложники и теперь вызывают на стрелку самого Отари. После этого ему ничего не оставалось, как на следующий же день вылететь в Россию.

После ссоры с Милой и после ее неожиданного отъезда Виктор не находил себе места несколько дней. Он постоянно возвращался мысленно к своим встречам с Милой, вспоминал, как им было хорошо вместе и как глупо они расстались. Более всего мучило Виктора то, что Мила посчитала его трусом по той причине, что он отказался ехать с ней к Отари.

К сожалению, Виктор не мог ввести Милу в курс событий. То, что ему предстояло сделать в ближайшее время, не подлежало обсуждению. О таком не говорят, даже не делятся с самыми родными людьми. Да и неизвестно, как отнеслась бы Мила к тому, что ее любовник – киллер. Убивать людей – грязное дело, а делать это за деньги и того хуже.

У Виктора не было выбора – пришлось смириться с тем, что Мила будет считать его малодушным и трусливым. Он надеялся только на то, что, выполнив заказ, получит причитающуюся ему сумму, разыщет Милу и, придумав какую-нибудь более-менее правдоподобную историю, убедит ее в своей правоте и увезет подальше от этой холодной нищей страны. Туда, где плещется ласковое синее море и пронзительно кричат чайки, провожая садящееся за горизонт закатное солнце.

Пока же Виктор продолжал свои занятия на стрельбище. Уже в течение нескольких недель он ездил под Балашиху, где до изнеможения упражнялся со снайперской винтовкой. Марина действительно оказалась знатоком своего дела. За сравнительно короткое время она смогла существенно поднять уровень его мастерства.

Виктор уже научился вести беглый огонь по движущейся мишени, стрелять из разных позиций, освоил стрельбу одиночными выстрелами с короткими промежутками – основным, дублирующим и контрольным.

Он и сам не заметил, как привязался к Марине. Она была легким, веселым и жизнерадостным человеком. На каждый случай жизни у нее была готова хорошая добрая шутка.

Однажды, когда тренировка уже подходила к концу, Виктор заметил, что в сторону стрельбища направляется мужчина высокого роста в темном пальто. В руках у него был огромный букет цветов и полиэтиленовый пакет внушительных размеров.

Марина тоже заметила идущего и привычным жестом поправила растрепавшиеся волосы. Мужчина подошел к ней, широко улыбнувшись, сказал:

– Меня послали к вам, чтобы поздравить с днем рождения. А еще велено передать вот эти цветы, – он протянул Марине букет, – и вот этот подарочек. – Пакет, в котором угадывались контуры коробки, также перекочевал к Марине.

Марина смущенно улыбнулась:

– Спасибо вам большое...

– Надеюсь, нет нужды говорить, от кого подарок?

– Совершенно никакой. Я обо всем догадалась, – ответила Марина.

– Тут еще кое-что в качестве добавления... Но это уже не подарок, – сказал мужчина и полез в нагрудный карман пальто. Через несколько секунд он вытащил толстый конверт и протянул его Марине. Она не стала распечатывать конверт, быстро сунув его в карман. У Виктора не было ни малейшего сомнения в том, что в конверте лежат деньги. «Должно быть, плата за чье-то обучение, – подумал он. – И скорее всего подарки, цветы и деньги прислал старый знакомец Марат». Тем временем мужчина попрощался с Мариной и двинулся в обратный путь.

– Что же вы ничего не сказали? – спросил Виктор, укоризненно глядя на Марину.

– О чем? – не поняла она.

– У вас сегодня день рождения?!

– Ах да, и даже юбилей, – призналась Марина, но в голосе ее особой радости не слышалось.

– А почему вы мне раньше об этом не сказали? – не унимался Виктор. Его задело, что Марина не посчитала нужным обмолвиться о грядущем празднике.

– Разве нужно было трубить об этом на весь мир? Женские дни рождения идут по убывающей: чем больше тебе лет, тем меньше хочется праздновать день рождения.

– А эти цветы от Марата?

– Да, от Марата Олеговича, – кивнула Марина.

– Я сразу догадался.

– Я его достаточно давно знаю, – как бы оправдываясь, сказала Марина. – Знаете что, Виктор, может быть, на сегодня мы тренировку закончим? – предложила она.

– Да, пожалуйста, – ответил Виктор. – Я тогда пойду.

– Да, до завтра... – рассеянно кивнула головой девушка, но тут же встрепенулась. – Ой, завтра, вы знаете, тренировка тоже под большим вопросом. Вот вам номер моего телефона, – она быстро записала цифры на маленьком клочке бумаги, – позвоните за полтора часа до начала тренировки, и я точно скажу, стоит вам ехать или нет. Все же день рождения, сами понимаете, мы сегодня с друзьями отмечать будем... Уж наверняка нарушим спортивный режим...

– Ничего, – сказал Виктор. – День рождения все-таки бывает только раз в году. Ради такого случая, думаю, можно и режим нарушить. Может быть, мы сразу отменим тренировку? Зачем ее проводить завтра? Лучше отдохните.

– Нет, работа есть работа, – сказала Марина. – Вы мне все же позвоните.

– Хорошо, – согласился Виктор.

Уже выйдя со стрельбища и садясь в машину, он подумал о том, что с его стороны было большим свинством не поздравить Марину с днем рождения. В конце концов, она с ним занималась, вкладывая все свое мастерство. Они столько времени провели вместе, о стольком успели переговорить... И вот те на! Даже с праздником не поздравил – хилого одуванчика не подарил! Нет, так не пойдет! Виктор завел машину и помчался за подарком.

Приехав в Балашиху, он приобрел в магазине три больших букета цветов и сложил в один, огромный. Затем купил бутылку шампанского, коробку дорогих конфет, сложил все в яркий пакет и снова направился к полигону.

Дежурный вахтер, Николай Петрович, удивленно поднял кустистые брови.

– Забыл, что ли, чего? – спросил он, хитро глядя на Виктора, в руках которого топорщился во все стороны букет.

– Забыл тренера поздравить, – ответил Виктор.

– Ну, иди, иди, она еще не ушла.

Виктор быстро пошел к стрельбищу. Но Марины там уже не было. Он принялся за поиски. Недалеко от самого стрельбища стоял небольшой деревянный домик, служивший для тренеров местом отдыха и раздевалкой. Виктор подумал, что, скорее всего, именно там он и сможет найти Марину, и направился к домику. Еще не доходя до него, Виктор убедился в правильности своего предположения – из домишка доносились громкие женские голоса и смех. Постучав и не дождавшись ответа, Виктор вошел в небольшую комнату.

За столом сидели Марина и несколько женщин. Они пили чай и весело переговаривались. Увидев Виктора, все мгновенно замолчали. Виктор смутился, почувствовав себя непрошеным гостем.

– Марина, – откашлявшись, обратился Виктор к девушке, – я вернулся, чтобы поздравить вас с днем рождения и пожелать вам всего самого наилучшего... счастья, здоровья и... и успехов во всем...

– Ой, Витя, – радостно воскликнула Марина, – я совсем не ожидала, что вы решите меня поздравлять! – Она вылезла из-за стола и, приняв у Виктора букет и пакет, чмокнула его в щеку.

Виктор почувствовал ее легкое дыхание и тонкий запах духов.

– Что же вы стоите? Присоединяйтесь к нам! – наперебой стали приглашать его за стол подруги Марины.

– Нет, я очень тороплюсь, – запротестовал Виктор. На самом деле торопиться ему было некуда, но больно уж неловко он себя чувствовал в этой женской компании.

– Нет, я вас просто так не отпущу! – сказала Марина. – Давайте сделаем так. Приходите сегодня вечером ко мне на день рождения! Я вас очень прошу!

– Мне как-то неудобно... Получается – сам напросился... – стал отнекиваться Виктор.

– Значит, так, – решительно прервала его Марина, – я беру с вас слово, что вы придете ко мне на день рождения. Обещаете? Дайте слово!

После секундного раздумья Виктор согласился.

– Даю, – улыбнувшись, ответил он. «В конце концов, – подумал Виктор, – все лучше, чем сидеть весь вечер в квартире в полном одиночестве и ждать неведомо чего». Он до сих пор надеялся на то, что Мила вернется. Но дни шли, а о девушке не было ни слуху ни духу. «Хоть немного развеюсь. К тому же это мой тренер, надо поддерживать хорошие отношения...»

– Тогда запишите, как меня найти. – Марина стала диктовать Виктору свой адрес. – В семь часов вечера жду вас. Только, пожалуйста, больше ничего не покупайте! Вы уже сделали мне подарок. По-моему, в этом букете столько цветов, что хватит на то, чтоб украсить всю квартиру! – добавила она смущенно.

Виктор улыбнулся и, попрощавшись с присутствующими, вышел на улицу. До визита к Марине оставалось еще полдня. Он зашел в парикмахерскую постричься, заехал домой, привел в порядок единственный выходной костюм, почистил пальто и, усевшись перед телевизором, стал ждать вечера.

Последнее время, после исчезновения Милы, оставаться в квартире одному было просто невыносимо. Виктор никогда раньше не страдал от одиночества. Теперь же одинокие вечера превратились в пытку. Иногда ему казалось, что он слышит шум открываемой соседской двери. Тогда Виктор выскакивал на лестничную площадку и принимался терзать звонок Милиной квартиры. Однако всякий раз оказывалось, что там никого нет.

С этим нужно было что-то делать, и поездка на день рождения как нельзя лучше должна была отвлечь Виктора от его невеселых мыслей.

Наконец стрелка часов приблизилась к шестичасовой отметке. Можно было выезжать.

Марина жила в одном из тихих переулков, примыкающих к Таганской площади. Виктор нашел его без труда. Большой сталинский дом. Огромные въездные арки, в которых перекатывалось эхо, открывали проезд во внутренний двор. Когда-то здесь были коммуналки, но теперь их расселили, и великолепные квартиры достались в основном «новым русским». Однако не до всех квартир докатилась волна расселения, и нередко случалось так, что с шикарной квартирой на одного человека соседствовала коммуналка, где ютилось несколько семей.

Виктор вошел в подъезд, поднялся в старом лифте на пятый этаж и позвонил в дверь нужной квартиры. Судя по тому, что на двери находилось два звонка, это была пусть небольшая, но коммуналка. Через несколько секунд за дверью послышались быстрые шаги, заскрежетал открываемый замок, и на пороге возникла незнакомая, но явно празднично одетая девушка.

– Вы Олег? – спросила она, кокетливо улыбнувшись.

– Нет, я Виктор, – ответил он.

– Ой, извините... – смутилась девушка.

– А если я не Олег, то входить мне запрещено?! – улыбнулся Виктор.

– Что вы! – замахала руками девушка. – Проходите! Мы вас давно ждем.

Виктор вошел, разделся и двинулся вслед за девушкой по длинному коридору, в конце которого светилась открытая дверь. Комната, в которой он оказался, была огромной, около сорока метров, квадратная, с высоченными четырехметровыми потолками. Окна тоже были высокие и большие. Они выходили на солнечную сторону, в тихий переулок.

Посередине комнаты стоял большой стол, за которым сидело человек восемь. Виктор насчитал шесть девушек и двоих мужчин. Принаряженная и похорошевшая Марина сидела в середине, во главе стола, как и подобает виновнице торжества. На ней было красивое черное платье из тонкого бархата, выгодно подчеркивающее ладную фигуру.

Виктор поздоровался со всеми, представился и, подойдя к Марине, протянул ей небольшую коробочку. Это был подарок, который он купил еще днем по пути со стрельбища. В коробочке, упакованная в мягкую фланель, лежала маленькая скульптурка целящегося в небо стрелка. Вещица была изящной и дорогой.

– Виктор, как вам не стыдно! – воскликнула Марина. – Я же просила вас, чтобы вы не вздумали тратиться на подарок! Вы же поздравили меня сегодня, посмотрите – всюду стоят ваши цветы! Они просто не уместились ни в одну из ваз; а в ведро розы ставить, сами понимаете, неприлично!

Марина покраснела от смущения, и этот легкий румянец ей очень шел.

– Давайте я познакомлю вас с присутствующими! – снова заговорила девушка, справившись с волнением. – Это Виктор, мой ученик. Он от Марата Олеговича, работает в его охранном бюро и сейчас проходит у меня стажировку. Садитесь! – Она указала Виктору на пустующий стул рядом с собой.

Виктор подумал о том, что это несколько странно. Молодая, красивая женщина, а его сажает рядом с собой. Неужели у нее никого нет?

Его размышления прервала одна из девушек, представившаяся Анной, лучшей подругой Марины. Она поднялась со стула и попросила внимания.

– Мариночка, – сказала она, – давай еще раз за тебя выпьем! Выпьем за твои тридцать лет...

– Тридцать лет? – переспросил Виктор.

– Да, – смутилась Марина, – я же говорила, что у меня сегодня юбилей.

– Надо же! Я никогда бы не дал вам вашего возраста – лет двадцать пять, не больше...

– Вы мне льстите, Виктор.

– Ничуть!

Все засмеялись.

– Когда мне было двадцать пять, я еще была в большом спорте, – улыбнулась Марина.

– Молодой человек, – неожиданно обратилась к Виктору уже немного захмелевшая Аня. – А вы знаете, что за женщина наша Марина? Посмотрите!

Она взяла Виктора за руку и, вытащив из-за стола, подвела к небольшому книжному шкафу у письменного стола, стоящего возле окна. Она показала на книжные полки. Книги на полках были задвинуты вглубь, а впереди были расставлены многочисленные призы, разложены медали. Были здесь и всевозможные фотографии Марины, стоящей на разных ступенях пьедесталов. Больше всего было фотографий, на которых Марина красовалась на первом месте.

– Вы посмотрите, какой она путь прошла! Разве девушка в нашем спорте может в двадцать пять лет такого добиться? Это долгий и тяжкий путь! А наша Марина – самая лучшая девушка в мире! – заплетающимся языком невпопад закончила свой монолог Аня.

– Я понял, – сказал Виктор. Почему-то это короткое согласие развеселило всю компанию, и присутствующие дружно засмеялись.

Минут через двадцать Виктор уже полностью освоился в компании. Он познакомился практически со всеми гостями. В основном собрались подруги по сборной, а мужчины были их спутниками.

Из того, о чем говорили за столом, Виктор сделал вывод, что жизнь женщины, ушедшей из спорта, достаточно неустроена. Лучшие годы ушли, приближается зрелость. В таком возрасте женщины уже давно имеют семью и детей, а спортсменки только начинают осваиваться в непривычном для них мире.

Только две Марининых подруги успели выйти замуж и обзавестись семьей. Остальные оставались одинокими, и особых перспектив на будущее у них не было.

Виктор мгновенно был отнесен к разряду потенциальных женихов, и за ним началась настоящая охота. Когда заиграла музыка, девушки наперебой стали приглашать его танцевать. Виктор чувствовал, что многие из присутствующих здесь девушек не прочь закрутить с ним роман.

Неожиданно инициативу перехватила хозяйка.

– Подруги, вы совсем обнаглели! – громко сказала она, понаблюдав некоторое время за тем, как девушки буквально вешаются Виктору на шею. – У меня день рождения, а вы отбиваете у меня кавалера! Оставляете меня без подарка!

– Что ты, Мариночка! – воскликнула Аня. – Ты бы сказала, что сама не прочь, мы бы даже и не сунулись! Все, больше мы с ним не танцуем! Приступай, Мариночка! – И девушка пьяненько захихикала.

Виктор на какое-то мгновение почувствовал себя очень неуютно. Но это длилось недолго. Стоило Марине прикоснуться к его руке, и все неприятные мысли враз улетучились. Они танцевали. Виктор чувствовал близость гибкого, тренированного тела. Ему вдруг захотелось увести девушку в другую комнату и там осторожно раздеть ее, уложить на кровать и заняться с нею любовью. В это мгновение Виктор не вспоминал ни о Миле, ни о своих чувствах к той далекой и, быть может, навсегда потерянной девушке. Он чувствовал лишь через тонкую ткань рубашки твердые Маринины соски и слышал, как гулко и учащенно бьется ее сердце.

Марина первая нарушила затянувшееся молчание.

– Вам тут нравится?

– Да, очень, – хрипло ответил Виктор. – Тут очень уютно... И компания такая хорошая...

– Я действительно очень рада, что вы пришли... Да что мы все на «вы»! Давайте выпьем шампанского и перейдем на «ты»!

Виктор пожал плечами:

– Я не против.

Они вернулись к столу. Марина взяла бутылку шампанского, Виктор перехватил ее и налил искрящуюся жидкость в высокие фужеры. Они чокнулись, посмотрев друг другу в глаза, и Виктор, повинуясь какому-то внутреннему порыву, наклонился и поцеловал Марину в теплые, пахнувшие лимоном губы.

– Ну вот, теперь мы на «ты»... – начала Марина.

– Ой, девчонки, глядите, что делается! – неожиданно закричала за их спиной вконец разошедшаяся Аня. Но Марина перебила ее:

– Стоп, подруга! По-моему, это мой праздник, а значит, и делаю я на нем то, что хочу. Что, я не имею права в собственный день рождения с мужчиной поцеловаться?

– Имеешь, имеешь! – быстро согласилась Аня и исчезла из поля видимости.

Потом Марина с Виктором снова танцевали. Внезапно Марина приподнялась на цыпочки и шепнула Виктору в ухо:

– Оставайся сегодня у меня! Устрой мне настоящий праздник!

Виктор ничего не ответил, но внутренне он уже принял приглашение. Когда все гости разошлись, он остался. Помог Марине вымыть посуду, вытер фужеры, убрал их в горку.

– Ну что, – сказала Марина, неожиданно обхватив Виктора сзади за талию и прижавшись вплотную, – я же нравлюсь тебе, да? – Она отпустила Виктора и, присев перед ним на корточки, взяла его ладонь и погладила ею себя по щеке.

Виктор молча кивнул головой, задумчиво вглядываясь в затуманенные шампанским глаза Марины.

– Тогда иди ко мне, – тихо сказала Марина. Уговаривать Виктора не пришлось. Он привлек девушку к себе и, найдя ее губы, впился своими губами в них жадным поцелуем.

Марина оказалась податлива и нежна. Целоваться с ней было упоительно.

– Ты мне очень нравишься, – прошептал Виктор, на мгновение отрываясь от сладких губ. – Ты понравилась мне с первого же дня...

Марина испустила блаженный вздох и затрепетала в объятиях Виктора. Страсть закипала в нем, и он почувствовал, что должен взять Марину немедленно, сейчас же. Виктор поднял Марину на руки и, перенеся на кровать, стал неловкими движениями освобождать ее от одежды. Раздев девушку, он быстро избавился от своей одежды и через несколько мгновений уже навалился на Марину всем своим крупным телом.

Все произошло очень быстро. Должно быть, у Виктора просто давно не было женщины – ведь с момента исчезновения Милы прошло уже около месяца.

После ослепляющего оргазма Виктор некоторое время лежал не шевелясь, потом приподнялся на локтях и посмотрел на Марину. Ее обнаженное тело было смуглым и красивым, а на губах играла удовлетворенная улыбка.

– Ну, что, по-моему, самое время допить шампанское! – тихо сказала девушка и чмокнула Виктора в мокрую от пота грудь. – Как-то легко и свободно стало, – сказала Марина, когда они, сидя на разобранной кровати, попивали шампанское, закусывая шоколадными конфетами. – Между нами ведь давно что-то происходило... Правда?

Виктор кивнул.

– Ну и как тебе мой день рождения?

– Все хорошо. А почему твои подруги были без кавалеров?

– Да какие кавалеры у бывших спортсменок?!

– А что, разве бывшим спортсменкам кавалеры не полагаются?

– А ты не знаешь, какую мы жизнь вели? – Марина помолчала. – Каждый день – прямо каторга спортивная!

– Каторга?

– Да, представь себе. У меня вся жизнь была поделена на временные отрезки, состоящие из тренировок, сборов, прикидок, соревнований... – грустно сказала Марина. – Тренировки утром, тренировки после обеда... Каждое утро – кросс, зимой на лыжах тридцать-сорок километров... После обеда чуть-чуть отдохнешь – и на стрельбище. Стреляли до посинения. Вот такова наша спортивная жизнь. А потом еще соревнования со спортивным мандражом...

– Что еще за мандраж такой? – переспросил Виктор.

– А это когда тебя неожиданно охватывает дикое волнение оттого, что ты можешь проиграть... Плюс к этому нас все время контролировали... Во всем... Особенно доставал врачебный контроль. Медицинские комиссии, какие-то лекарства, поднимающие тонус, и соревнования. Когда, скажи на милость, я могла нормального мужика заиметь? Единственная возможность – это выйти замуж за такого же спортсмена-биатлониста или тренера.

– Ну и что, у тебя так никогда и не было никого постоянного?

– Почему же не было? У меня муж был, неоднократный чемпион по пятиборью.

– И дальше что?

– А дальше – муж объелся груш. Когда все были в большом спорте, когда у него сборы и у меня соревнования и мы пересекались на какое-то короткое время, все у нас было хорошо. Потом спорт кончился – сначала для него, потом и для меня, и вот тут, представь себе – сидим вдвоем в однокомнатной квартире, мужик не знает, чем ему заняться, целый день смотрит телевизор или уставится в потолок... хуже некуда... Мы разошлись. Я, кстати, сама из Петрозаводска, – неожиданно сменила тему Марина. – Я в Москве живу недавно, и квартира, где мы сейчас находимся, не моя, я ее снимаю.

– А почему ты уехала из Петрозаводска?

– А что мне делать в провинциальном городке? Здесь столица, можно хоть какую-нибудь работу найти!

Марина замолчала.

– Ты знаешь, я тебя тоже хочу спросить, – вдруг сказала она.

– Ну так спрашивай...

– Ты был на войне, в «горячих точках», скажи, что чувствовал, когда стрелял в живых людей?

– Честно говоря, я об этом не хотел бы вспоминать, – ответил Виктор. – А зачем тебе знать, что ощущает человек, убивая себе подобного? Может, сама хочешь попробовать? – настороженно спросил Виктор.

– Что ты! С ума сошел! Я же просто так спросила! – испуганно воскликнула Марина.

– А Марата ты давно знаешь? – перевел разговор на другую тему Виктор.

– Давно. А почему ты спрашиваешь? – удивилась Марина. – Уж не ревнуешь ли, часом? Если так, то зря... Между нами никогда ничего не было. А вообще, только ты мне и нравишься, – и она потянулась к губам Виктора. Через несколько секунд они вновь мучились в объятиях...

Через некоторое время, уставший от яростных соитий, Виктор бессильно откинулся назад и уставился на белеющий в полумраке потолок. Полежав так какое-то время и переведя дух, он поглядел на Марину. Она уже крепко спала и казалась такой трогательно беззащитной, что Виктор внезапно почувствовал прилив нежности.

Виктор встал, подошел к окну. Было очень поздно, и лишь тусклые фонари да свет редких машин освещали спящий переулок. Внезапно Виктор услышал знакомое пиликанье. Это заработал пейджер – пришло какое-то сообщение. Виктор подошел к стулу, на котором висел его пиджак, достал из левого кармана пейджер. На экране высветилось сообщение: «Куда ты пропал? Я очень волнуюсь. Позвони мне». Вместо подписи стояла только одна буква – «М».

«Черт возьми, – подумал Виктор, – кто это может быть? Может, кто-нибудь номером ошибся? А может, Мила меня разыскивает, ведь она знает номер пейджера? Нет, вряд ли она будет меня искать».

Виктор лег было обратно в кровать, но заснуть так и не смог. Из головы не выходило полученное сообщение. Он до сих пор так и не мог прийти к определенному выводу – был ли это ошибочный звонок или ему действительно звонила Мила. Наконец Виктор не выдержал, снова встал с постели и прошлепал босыми ногами на кухню, где стоял телефон. Он набрал номер пейджинговой компании. Через несколько секунд на том конце откликнулась девушка-диспетчер.

– Говорит абонент такой-то. Только что мне пришло сообщение на пейджер, – сказал Виктор и зачитал текст.

– Одну минутку, сейчас проверю, – сказала девушка, и на некоторое время в трубке воцарилась тишина. – Да, такое сообщение есть, – наконец сказала диспетчер.

– Мне бы хотелось знать, кто из дежурных операторов принимал это сообщение.

– Принимала я.

В ночное время диспетчеров было намного меньше, чем днем.

– Девушка, для меня это очень важно. Пожалуйста, вспомните, кто отправлял сообщение – мужчина или женщина?

– Звонила женщина, – бесстрастно ответила девушка.

– А не подскажете, она назвала свое имя? – упорствовал Виктор.

– Молодой человек, я четко не разобрала ее имени и поэтому вынуждена была поставить только букву М.

– А вы не помните, как она назвалась, может быть, Милой?

– Да, может быть, так, Мила. Впрочем, я не уверена в этом. Слышимость была очень плохой. Знаете, иногда связь бывает не очень качественной, – стала оправдываться девушка.

– Значит, все же Мила... А вы точно уверены, что сообщение пришло именно на мой номер пейджера?

– Да. Тут никаких ошибок быть не может. Женщина назвала номер вашего пейджера.

– Спасибо вам большое. – Виктор положил трубку. Теперь никаких сомнений в том, что звонила Мила, у него не осталось.

Виктор взглянул на часы. Было начало третьего. На душе муторно. Почему-то стыдно было перед Милой за то, что он променял ее так быстро на другую. Да и перед Мариной было неудобно – девушка явно надеялась на продолжение отношений. И сам Виктор еще несколько минут назад был совсем не прочь встретиться с Мариной еще раз. Теперь же все изменилось. Виктор понял, что заменить Милу ему не сможет никто, даже самая красивая и обольстительная женщина.

В конце концов Виктор решил ехать домой. Он вырвал из записной книжки страничку и написал Марине записку с извинениями – мол, так и так, поехал ночевать домой, так как вспомнил о важном деле, которое нужно будет сделать с утра. «Завтра на тренировку не приеду, отдыхай, целую, Виктор».

Вскоре он уже вышел из дома Марины, сел в машину и направился в сторону Крылатского. Всю дорогу гнал как сумасшедший. Где-то в глубине души Виктор надеялся на то, что Мила вернулась и, стоит позвонить, она выбежит ему навстречу в своем голубом смешном халатике, делающем ее похожим на фарфоровую куколку.

Подъехав к дому, Виктор поставил машину у подъезда и бросился к лифту. Не успел он нажать кнопку вызова, как неожиданно из двери, которая вела на лестницу, появились три здоровых мужика. Четвертого из них Виктор узнал – это был Милин экс-любовник Саша. Увидев Виктора, он осклабился в зловещей улыбке.

– Ну что, мужик, мы тебя уже заждались, думали, не приедешь! – сказал он, ухмыляясь. – Я вот с корешами пришел должок отдать... Это я тебя вызвонил, Милки нет. Думаешь, номер пейджера – военная тайна? Мы любые тайны разгадываем!..

Не успел он договорить, как его спутники, до этого переминающиеся с ноги на ногу неподалеку, набросились на Виктора. Тот не успел среагировать вовремя, и удары градом посыпались на него. Виктор лишь успевал прикрывать руками голову. Парни все больше зверели и уже начали бить Виктора ногами. Особенно сильный удар свалил его на пол. Виктор чувствовал, как удары сыплются то по грудной клетке, то в живот, то по почкам... Теперь уже у него не было никакой возможности встать и обороняться. Оставалось только ждать, когда нападающие выдохнутся либо забьют его насмерть.

Но судьба, видимо, хранила Виктора. В дверях подъезда показался мужчина с собакой.

– Что же вы делаете? Да я сейчас милицию вызову! – закричал он, увидев происходящее. – А сначала собаку на вас спущу!

– Все, мужики, уходим, – приказал Саша. Наклонившись к Виктору, он схватил его за волосы и, приподняв голову, сказал: – Ладно, хахаль хренов, повезло тебе. А так бы инвалидом сделали... К Милке больше не подходи, иначе – убью! – И тут же со всей дури саданул Виктора кулаком в лицо.

Что-то хрустнуло, и Виктор почувствовал во рту отвратительный привкус железа.

Нападающие выскочили из подъезда. Полуночник-собаковод что-то кричал им вслед.

Неожиданному спасителю Виктора было на вид лет шестьдесят. Его волосы были уже совершенно седыми, а широкое лицо бороздили глубокие морщины. Несмотря на это, дед был бодр и активен, являя собой полную противоположность Виктору, который в нынешнем своем состоянии с трудом мог пошевелить конечностями.

– Эх, сынок! За что же они тебя так покалечили? – участливо спросил дед Виктора. – Может быть, все же вызвать милицию? Или «Скорую помощь»?

– Нет, ничего не нужно, – еле ворочая языком, проговорил Виктор. – Только мне помогите, если можно, до квартиры добраться...

– На каком этаже живешь-то? – спросил дед, помогая Виктору подняться с забрызганного кровью пола.

– На девятом, – сплевывая кровянистую жижу, ответил Виктор.

Медленно, останавливаясь после каждого шага, Виктор при поддержке деда доковылял сначала до лифта, а потом и до дверей своей квартиры. Виктор протянул старику ключи, и тот, поковырявшись некоторое время в замке, наконец открыл дверь. Дед помог Виктору улечься на диван.

– Ну что, может, все-таки врачей вызвать? – еще раз спросил он.

– Нет, не нужно. У меня к вам только одна просьба – вы пойдите в соседнюю квартиру, позвоните в дверь. Там Мила должна быть. Пусть она зайдет, если дома, конечно...

– Хорошо. – Старик вышел. Не было его довольно долго.

– Никого там нет, должно быть, ушла куда-нибудь, а то бы проснулась... Я долго звонил... – отрапортовал он Виктору.

– Ладно, дед, спасибо... Оставь меня теперь одного, – попросил Виктор.

Дед, вздыхая, удалился.

Теперь Виктору было ясно, сообщение на пейджер скорее всего не имело к Миле никакого отношения. Правда, закрадывалась мысль о том, что Мила могла специально подстроить эту разборку. Но верить в такой расклад Виктору не хотелось.

Боль заставляла стонать. Она была очень сильной и, казалось, раздирала его изнутри. Болело все – голова, грудная клетка, руки, ноги. «Эти сволочи мне все отбили, – думал Виктор. – Какой же теперь из меня киллер?! Хотя дня через три буду как новенький – на войне ведь и не так доставалось!»

Всю ночь Виктор не мог заснуть, хотя и выпил полпачки обезболивающего. Наутро он все же позвонил Марине домой и объяснил, что ночью на него напали хулиганы и с тренировками некоторое время придется погодить.

– Я сейчас к тебе приеду. Диктуй адрес, – тотчас заволновалась Марина.

– Не надо, – попытался остановить ее Виктор. Но Марина была непреклонна. Пришлось продиктовать ей адрес, и минут через сорок Марина уже звонила в дверь.

– Сейчас я сделаю укол, и тебе станет легче! – сказала она, невольно содрогаясь при виде жутких кровоподтеков, украшающих лицо Виктора.

Девушка достала из сумочки ампулы, шприц и сделала Виктору обезболивающий укол. Затем осторожно и тщательно промыла раны и замазала их какой-то бесцветной мазью. Через несколько минут Виктор действительно почувствовал себя гораздо лучше. Боль отступила, спряталась куда-то в глубь тела и теперь напоминала о себе, лишь когда Виктор пытался сделать какое-нибудь резкое движение.

– Это лекарства из спортивной аптечки, – объяснила Марина, – там очень эффективные средства. Не волнуйся, через неделю будешь как новенький.

– Марина, у меня к тебе большая просьба. Ты Марату про то, что со мной произошло, ничего, пожалуйста, не говори.

– Хорошо, – кивнула Марина.

– Скажи, что я хожу на тренировки, что все нормально.

– Не беспокойся, Марат ничего не узнает. Он сейчас в отъезде...

– А куда он уехал? – поинтересовался Виктор.

– Кажется, в Венгрию поехал. Вернется, самое раннее, через неделю, – объяснила Марина.

– А он что, всегда тебе докладывает, куда и на сколько уезжает?

– До чего же ты подозрительный! – улыбнулась Марина. – Обычно он мне не докладывается, но вчера упомянул о своей поездке в записке, которую передал вместе с цветами и подарком.

Почти неделю Виктор провалялся в постели. Он уже не знал, куда деть себя, его тошнило от безделья и злости на бывшего Милиного хахаля, по чьей вине его дело оказалось под угрозой срыва.

Кроме того, Виктору было обидно и за то, что его, офицера «Витязя», так просто избили левые мужики. Конечно, их было больше, и у него в любом случае не было шансов на победу. Но от сознания собственного бессилия Виктору становилось только хуже. Он долго думал, как отомстить своему обидчику. Причем мстить он собирался не только за себя, но и за Милу. Ведь по вине этого придурка Саши он потерял любимую девушку. В конце концов, Виктор принял решение – он убьет бывшего хахаля Милы, и мир вздохнет с облегчением. Когда мысль об убийстве пришла к Виктору первый раз, он мысленно содрогнулся. Но постепенно такой вариант решения проблемы начал казаться Виктору все более приемлемым, и в конце концов он утвердился в мысли, что это единственный способ отомстить за себя и Милу и навсегда избавиться от самого напоминания о полученном унижении.

Март выдался неспокойным. Первую декаду месяца Отари провел в сплошных разборках, которые сперва происходили в Москве, а затем плавно переместились в Крым.

После своего срочного возвращения из-за границы он в течение нескольких дней через посредников вел переговоры о месте и условиях стрелки с чеченцами. Он настаивал на том, чтобы Антона и ребят чеченцы привезли с собой на стрелку и, в том случае, если между Отари и чеченцами будет достигнута договоренность, они были бы отпущены на свободу прямо там.

Но Отари, впрочем, как и любой авторитет, не имел никакого влияния на чеченцев. «Чехи» не признавали над собой давления и не подчинялись никому, кроме собственных чеченских командиров. При таком раскладе Отари не мог диктовать свои условия. Наоборот, должен был принимать те условия, которые предлагали «чехи».

В итоге стрелка состоялась днем в ресторане на Смоленской площади. Отари хорошо знал этот ресторан, был он и в курсе того, что там чеченцы чувствовали себя как дома.

На встречу вместе с Отари приехали и Вахтанг, Дато и двое охранников. Остальных Отари оставил в машине прикрытия, снабженной рацией. Кроме того, в качестве резерва Отари подтянул три бригады дружественных группировок, которые на всякий случай расположились неподалеку.

Со стороны чеченцев на стрелку пришло трое – лидер их бригады Султан, его младший брат Аслан и еще какой-то боевик, видимо пользующийся среди чеченцев авторитетом. У Отари не было ни малейшего сомнения в том, что за стрелкой наблюдают люди Султана, готовые при необходимости вступить в бой с людьми Отари.

Стороны при встрече холодно поздоровались друг с другом. Все сели за большой стол, накрытый белой скатертью. Официанты принесли только кофе и чай. У одного из них так тряслись руки, что он даже расплескал чай.

Впрочем, парень волновался не зря. Отари знал, что «чехи» могут пойти на любое вероломство, что от них можно ожидать чего угодно, только не честности и порядочности. Отари хорошо заучил этот урок, поскольку одной из жертв чеченцев был его собственный Брат.

Первыми разговор начали чеченцы. Суть их претензий Отари уже знал. Его обвиняли в том, что он кинул прибалтов, тем самым лишив определенного дохода их «крышу», то есть людей Султана.

Отари не оставалось ничего иного, как только все отрицать. Он настаивал на том, что он никого не кидал, чеченцев видит впервые и, соответственно, о том, что они покровительствуют прибалтам, знать ничего не знал. Что же касается доли прибалтов в нефтяном бизнесе, то она не была отнята насильно. Прибалты добровольно передали свои доли Отари, придя к выводу, что они не смогут участвовать в нефтяном бизнесе, не имея должного влияния и авторитета.

Султан слушал Отари молча. На его лице время от времени появлялась хищная усмешка. Было ясно, что он не верит ни одному сказанному Отари слову.

– Все это очень хорошо, – сказал Султан после того, как Отари закончил свой монолог. – Но у меня совершенно другие сведения.

– Информация может быть неверной... – начал было Отари, но Султан прервал его жестом. Затем он кивнул своему человеку, и тот вышел из ресторана. Вскоре вслед за чеченцем вошли оба пострадавших прибалта. Отари понял, что ситуация складывается не в его пользу.

Следующие пятнадцать минут Костя и Андрис, запинаясь и стараясь не смотреть в глаза Отари, рассказывали о том, как их обманули. Султан плотоядно улыбался, вальяжно развалясь на стуле и переводя взгляд с прибалтов на Отари и обратно.

Отари понимал, что «чехи» взялись за это дело серьезно, раз смогли найти прибалтов за границей, приволочь их в Москву и заставить говорить.

– Ну, что скажешь? – осведомился Султан, когда прибалты закончили свое скорбное повествование.

Отари несколько секунд молчал, затем окинул прибалтов презрительным взглядом и, обернувшись к Султану, сказал:

– Хорошо. Я признаю, что кинул этих лохов. Но я настаиваю на том, что предмета спора не существует!

– Как так? – Султан удивленно приподнял бровь.

– Я кинул этих придурков, а не чеченцев! Ваши претензии необоснованны, поскольку вы не имеете никакого отношения к этому нефтяному бизнесу!

– А вот здесь ты ошибаешься! – спокойно заметил Султан. – Эти, как ты их называешь, придурки работали на наших бабках, а значит, и кинул ты нас!

На это Отари ответить было нечего. Переговоры зашли в тупик. Ни Отари, ни чеченцы не хотели уступать своих позиций и идти на компромисс. Продолжать разговор было бессмысленно, и Отари решил, что настало время уходить. Он холодно простился с Султаном и его людьми и поднялся было со стула, но чеченец окликнул его. Отари опустился обратно, надеясь, что Султан все же решил пойти на уступки. Вместо этого Султан приподнялся, опираясь на стол руками, и, нависая над Отари, сказал:

– Говорят, ты в Москве самый крутой? Запомни, мы еще круче! По-хорошему, надо бы тебя наказать... Но мы люди мирные и гуманные. Оттого даю я тебе, Отарик, две недели на то, чтобы ты бабки наши вернул. Если же не вернешь, придется нам пересмотреть наши принципы гуманизма и разобраться с тобой по совести. Все понял? Ну так иди... – Султан сел обратно на свое место и как ни в чем не бывало поднес чашку с чаем ко рту.

Отари не проронил ни слова. Молча он вышел из ресторана, сел в машину. Всю дорогу до офиса он тоже молчал. Никто не решался расспросить его о том, что произошло. Подъехав к офису, Отари, погруженный все в то же гробовое молчание, поднялся на двадцатый этаж, где находился его офис. Он не поздоровался ни с охранниками, ни с секретаршей, чего ранее с ним не случалось никогда, прошел в кабинет и, прикрыв за собой дверь, заперся на замок.

Никогда еще Отари не чувствовал себя настолько униженным. В данной ситуации он не мог сделать ничего. На чеченцев не распространялось ни его влияние, ни влияние любого из его авторитетных знакомых. Чеченцы вели себя так, как считали нужным, делали то, что хотели, и Отари не знал способа оказать на них давление.

Как ни печально, но Отари пришлось признаться себе самому в том, что он никак не может защитить своих людей, попавших в лапы к чеченцам. Он даже не имел возможности заикнуться о судьбе Антона и других ребят. Оставалось отдать чеченцам деньги, но этого Отари делать не хотел.

На следующий день, чтобы хоть как-то отвлечься и собраться с мыслями, Отари вылетел на юг.

В Крым Отари ехал не для того, чтобы отдыхать и наслаждаться ранней южной весной. В Симферополе его ждали дела. Здесь Отари должен был открыть филиал своей партии «Спортсмены России».

Идея создания этой партии пришла Отари в голову еще в 1993 году. Он всегда интересовался политикой, на его глазах возникали новые партии и возвышались лидеры. Он видел, как некоторые из них добираются до самых верхушек власти и как срываются оттуда.

Отари неплохо разбирался в сложившейся в стране ситуации. К этому времени демократы первой волны уже не были популярны в народе. Коммунистические же идеалы остались близки только определенным слоям населения. Большую часть электората коммунистов составляли пенсионеры и наибеднейшая прослойка. В целом же народ не хотел голосовать ни за кого.

Поэтому Отари считал, что именно сейчас может победить новая, никому не известная партия. Правда, в последнее время недостатка в новых партиях не было – они появлялись как грибы после дождя. Но народ не испытывал особых симпатий ни к одной из новоявленных партий, заранее разочаровавшись в них, быть может, потому, что лидеры этих партий были давно всем хорошо известны.

Следовательно, партия, которая могла бы рассчитывать на успех, должна была, во-первых, иметь безупречную репутацию, то есть состоять из влиятельных людей, которые завоевали свой авторитет честным путем и были бы уважаемы в народе. Во-вторых, лидер этой партии не должен ассоциироваться ни с одним из уже существующих движений и иметь репутацию политика старой закалки.

Отари нашел прекрасную возможность создать партию, отвечающую обоим требованиям. Он хотел стать лидером партии спортсменов. Эти люди были известны всей стране. Они не воровали, они зарабатывали честным трудом «золото», «серебро» и «бронзу» олимпийских медалей своей стране. Безусловно, партия спортсменов, по замыслу Отари, являлась той самой силой, в которую мог поверить народ.

Кроме того, Отари рассчитывал на то, что, как основатель партии, он может стать кем-то вроде теневого министра физкультуры и спорта. В таком случае он сможет подчинить себе практически все спортивные общества, клубы и многочисленные спортивные организации, которые в последнее время в огромных количествах плодились по всей стране.

Кроме того, Отари хотел получить с этого и материальную выгоду, поскольку вокруг спорта всегда крутились огромные деньги, принося функционерам приличные дивиденды.

При поддержке своих знакомых, среди которых отыскались и олимпийские чемпионы, и чемпионы мира, Отари без труда зарегистрировал свою партию «Спортсмены России» в Минюсте.

Однако, зарегистрировав партию в Москве, нужно было продвигать ее сеть дальше, на периферию. С целью создания регионального отделения своей партии Отари и прибыл в Симферополь.

В это же время в Крым съехались и делегации из других городов. С этими людьми Отари хотел провести предварительную работу по поводу открытия нескольких филиалов в других городах. Среди приехавших на презентацию был и известный кикбоксер Евгений Пуданев.

Этого человека Отари знал давно. Многим был известен его бескомпромиссный характер. Он относился к тому типу людей, которые быстро заводятся и могут пойти на любые меры ради того, чтобы доказать свою правоту, невзирая при этом на авторитеты и условности. К тому же ни для кого не было секретом, что, уйдя из большого спорта, Пуданев занялся криминальным бизнесом. На сегодняшний день он считался признанным авторитетом и имел свою, достаточно большую и влиятельную криминальную бригаду, которая также состояла из бывших спортсменов, чьи действия отличались особой жестокостью. Вместе с тем сам Пуданев был человеком чрезвычайно осмотрительным и осторожным, пользовался услугами многочисленной охраны. В Симферополь он приехал с грандиозной свитой, состоящей из бритых ребят, внешний вид которых говорил сам за себя.

Настал день, когда все прибывшие собрались вместе на торжественном открытии регионального отделения партии «Спортсмены России», которое состоялось в зале одного из симферопольских кинотеатров.

Сначала события развивались достаточно спокойно, по заранее разработанному сценарию. Отари сидел в президиуме, откуда прекрасно просматривался весь зал.

Народу было человек триста. В основном собрались молодые ребята, спортсмены. Многие из них жили в Крыму, который последнее время считался одним из самых криминогенных регионов бывшего СССР.

По данным Управления по борьбе с организованной преступностью, на полуострове действовало около пятидесяти крупных бандитских группировок. Самыми влиятельными из них считались две: «Сейлем» и «Башмаков».

Группировка братьев Башмаковых была создана по классической схеме. Основоположниками ее были Олег Дзюба и Виктор Башмаков, которые раньше были обыкновенными наперсточниками.

Сначала они довольствовались небольшими накоплениями. Затем на деньги, вырученные от своего не слишком законного бизнеса, они открыли несколько кооперативов. Но позже подельники отказались от кооперативной деятельности, найдя для себя более выгодный бизнес. Они стали заниматься рэкетом. Действовали без церемоний, не щадили никого, в том числе своих бывших друзей и коллег.

Группировка росла и превратилась в большую слаженную структуру. Но по истечении некоторого времени ее основатели серьезно рассорились между собой, и созданная ими группа развалилась. Дзюба и Башмаков начали охотиться друг на друга. Кроме того, у Башмакова возник конфликт с Евгением Пуданевым. Ситуация оставалась таковой и по сей день.

Сидя в президиуме, Отари время от времени бросал взгляд на расположившегося рядом с ним в президиуме Пуданева. Он знал, что группировка Пуданева, так же как и башмаковская, была очень богатой и владела на правах частной собственности десятками различных фирм и объектов недвижимости, зарегистрированных на различные имена.

Обе группировки держали под своим контролем поставки металла и меди в Крым, а также их прохождение через полуостров за рубеж. Под их кураторством находились наиболее крупные коммерческие структуры, банки, а также керченские и ялтинские порты.

Кроме того, группировки содержали несколько спортивно-тренировочных баз, где под прикрытием спортивной подготовки оттачивали свое мастерство боевики. Таким образом, привлечение обоих авторитетов в свои ряды представлялось Отари важным стратегическим шагом. На капиталы этих людей он возлагал большие надежды.

Отари уже продумал, какую сумму он будет взимать с лидеров группировок в качестве взноса в его фонд за членство в созданной им партии. Для решения этого вопроса Отари хотел переговорить с Евгением Пуданевым после завершения официальной части собрания.

Съезд вскоре закончился, и все члены президиума, в числе которых, кроме Отари и Пуданева, было еще несколько авторитетов и люди из их ближнего окружения, перекочевали в соседний ресторан, где по случаю торжества был снят специальный банкетный зал.

Отари занял место рядом с Пуданевым. Ужин проходил спокойно и даже весело. Многие из присутствовавших вспоминали времена своих спортивных побед, курьезы, которые случались с ними на тренировках и на спортивных соревнованиях.

Наконец Отари почувствовал, что наступил момент для серьезного разговора. Он предложил Евгению выйти на балкон перекурить.

Вечер принес с собой прохладный ветер, напомнивший о том, что весна еще не вступила окончательно в свои права. Некоторое время Отари и Пуданев молча курили, вдыхая свежий пьянящий воздух.

– Ну, Евгений, как настроение? – наконец нарушил молчание Отари.

– По-моему, все прошло очень хорошо, – беззаботно ответил Пуданев.

– Да, все прошло отлично. Теперь ты – полноправный председатель нашего филиала. И думаю, что настало время поговорить нам с тобой о суммах взносов и отчислений, которые ты будешь переводить в Москву, – сказал Отари.

– А я хотел бы поговорить с тобой об обратном! – заявил вдруг Пуданев.

– Что значит об обратном? Что-то я тебя не понимаю, – опешил от удивления Отари.

– Ну посуди сам, Отари, у нас же есть базы, секции, спортивные общества, которые мы курируем, а значит, мы нуждаемся в спонсировании. Поэтому я хотел бы, чтобы ты мне бабульки присылал, а не я тебе.

– Послушай, что-то ты не в ту сторону гнешь! – раздраженно проговорил Отари. – Мы – центральная организация и открыли наш филиал с расчетом на то, что вы будете помогать нам.

– Отари, ты что, считаешь, что я свои деньги, которые я с пацанов тут собираю, буду отдавать на сторону? Мне такой расклад не по душе! Я, значит, здесь буду бабки зарабатывать, а твои люди будут эти деньги в московских ресторанах прожирать и проституток на них спонсировать? Сразу тебе говорю – такого не будет!

– Ты на что это намекаешь? – разозлился Отари. – Ты хочешь сказать, что я буду ваши бабки на ветер пускать?

– Про тебя я не говорю, – сказал Евгений, – я говорю о твоих людях.

– А что ты знаешь о моих людях? – взбеленился Отари.

– Да ничего, собственно, не знаю, но я в курсе того, на что обычно уходят взносы! – не менее зло ответил Евгений.

– Да, парень, вижу, наши взгляды на сложившуюся ситуацию очень уж разнятся! – воскликнул Отари. – Поэтому я отстраняю тебя от руководства моим филиалом и назначаю на это место другого человека.

– Это как же ты меня отстранишь? – еще больше распалился Пуданев. – Между прочим, не ты меня выбирал, а общее собрание!

– Но я же президент партии, а значит – я главный, и мое слово все решает!

– Это ты в Москве у себя главный, а тут главнее меня пока нет! – усмехнувшись, сказал Пуданев.

Еще минута – и они сцепились бы в драке. Но неожиданно на балконе появился один из телохранителей Пуданева и немного разрядил обстановку, обратившись к нему:

– Вас спрашивает один фирмач...

– Какой еще фирмач? – раздраженно спросил Евгений, расстегивая верхнюю пуговицу рубашки.

– Директор нефтяной базы, – бесстрастно объяснил телохранитель, делая вид, что не замечает того, в каком состоянии находятся его шеф и московский гость.

– Хорошо, сейчас иду, – ответил Евгений. Он молча докурил сигарету и, выкинув бычок вниз, вышел.

Отари был вне себя. Он в срочном порядке собрал своих людей и с ними вместе покинул зал ресторана. В тот же вечер все они вылетели в Москву.

Более никаких отношений между Отари и Пуданевым быть не могло. Отари затаил на Евгения обиду. Он искренне считал, что Пуданев обошелся с ним нечестно. Ведь, по его твердому убеждению, Евгений поднялся только благодаря поддержке Отари. И теперь, когда Пуданев занял такой значительный пост, он говорит, что Отари ему не нужен! Отари пообещал себе, что при первом же удобном случае поставит Пуданева на место, а пока постарался выкинуть неприятный инцидент из головы.

В Москве Отари ожидали плохие вести. Он прилетел в столицу поздно вечером и сразу направился на свою дачу, чтобы прийти в себя от неудачно закончившейся встречи с Пуданевым. Утром Отари проснулся от телефонного звонка. Звонили сразу два телефона – мобильный и дачный. Отари не спеша взял в руки мобильник.

– Алло, – тихо сказал он. На другом конце он услышал взволнованный голос Вахтанга:

– Отари Давидович, беда!

– Что случилось, Вахтанг? Сильно проигрался? – пошутил Отари. – Хотя бы поздоровался, что ли. Все ж таки несколько дней не виделись!

– Ох, прости, Отари, не до этого! На твое казино совершен налет!

– Как? Кто это сделал?! – воскликнул Отари. – Чья бригада?

Первой мыслью Отари было, что на его казино совершила налет какая-нибудь заезжая бригада беспредельщиков, которые в последнее время появлялись в Москве в большом количестве, или что казино разгромили «чехи», решившие таким образом наказать Отари за то, что он отобрал часть их дохода с нефтяного бизнеса.

– Если бы чья-нибудь бригада – не так бы обидно было! – продолжал причитать Вахтанг. – Здесь все гораздо хуже – налет был проведен сотрудниками московского РУОПа!

– Что?! – Перед глазами Отари тут же возникло ненавистное лицо Ушакова с этой его мерзкой улыбочкой. – Срочно собери ребят в офисе! – приказал Отари.

Через час Отари уже сидел в своем кабинете. Там же собрались и все ребята из его ближнего окружения. На столе лежали цветные фотографии – иллюстрации ночного налета на казино. В налете были задействованы подразделения РУОПа при поддержке СОБРа.

Поскольку управляющего казино Игоря повезли на допрос на Шаболовку, то основным рассказчиком о ночном налете выступал Вахтанг, его поддерживал начальник службы безопасности казино.

Налет произошел около половины второго ночи, когда зал казино был до отказа заполнен посетителями. Неожиданно в помещение ворвались люди в черных масках и в камуфляжной форме, с автоматами. С ними было несколько штатских.

Всех посетителей казино сначала уложили на пол, затем, выстроив возле стенки, приказали им широко расставить руки и ноги и начали обыскивать на предмет наличия оружия и наркотиков. Кое-кого повезли на Шаболовку для выяснения личности и допроса.

Оперативники обыскали несколько машин, припаркованных возле входа в казино. В одной из них нашли несколько стволов. Некоторым из посетителей казино не понравилось такое бесцеремонное поведение руоповцев. Кто-то пытался «качать права», но этим людям тотчас доходчиво объяснили, что так вести себя не следует. Особенно упрямых принялись учить уму-разуму с помощью резиновых дубинок.

Были повреждены два стола для игры в рулетку, разбито бессчетное количество посуды. Пострадала и входная дверь казино, являющаяся предметом особой гордости Отари. Она, как и многие другие детали интерьера, была выписана из-за границы и стоила около трех тысяч долларов.

Отари молча выслушал рассказ о налете на казино, под кожей на скулах перекатывались желваки, и видно было, что огромным усилием воли он сдерживает кипевшую внутри его ярость. Да и как было не впасть в ярость при виде того, что сделали ментовские твари с его любимым казино, которое он сам задумал и практически сам спроектировал. Перед Отари лежали фотографии разбитой двери, сломанной мебели, осколков посуды, разбросанных фишек и карт. Впечатление было такое, будто только что случился еврейский погром. Только вот пострадала не никому не известная еврейская семья, а он – влиятельный и знаменитый человек, к которому множество людей питали искреннее уважение.

– Что будем делать? – спросил Отари. – Я считаю, что подобное варварство нельзя оставлять безнаказанным. Думаю, что этих людей, а особенно их начальников, нужно проучить.

– Я предлагаю, – начал Вахтанг, – позвать журналистов. Пусть приедет телевидение, пусть все снимут. Это же беспредел! У нас, в конце концов, достаточно престижное казино, а не какой-то низкопробный бордель!

– Ты прав, Вахтанг. Займись этим. Пусть приедут телевизионщики... – согласно кивнул Отари.

– Может быть, подать на них в суд? – неуверенно предложил кто-то из друзей Отари.

– Какой суд? – печально улыбнулся тот. – Конечно, они нанесли нам огромный ущерб, и не столько материальный, сколько моральный. Вы представляете, люди думали, что мое казино – самое спокойное, самое стабильное, а теперь, после этого беспредельного налета, как я буду людям в глаза смотреть? Все подумают, что Отари с ментами не смог договориться, да? И что самое главное, эта тварь Ушаков дождался моего отъезда! Но о суде и речи быть не может. Я просто уверен в том, что они вывернутся. – Отари вздохнул. За это утро он постарел лет на десять и сейчас выглядел уставшим и больным. – Я на все сто процентов уверен в том, что таким образом Ушаков мстит мне. Ну что ж, как говорится, хорошо смеется тот, кто стреляет последним.

Отари расправил плечи и, встав из-за стола, начал ходить по кабинету взад-вперед. Он был раздражен, он негодовал: как же так, он, Отари, имеет таких покровителей, генералов и высокопоставленных чиновников из мэрии и администрации президента, а какой-то начальник РУОПа приказывает просто-напросто опустить его! Тут Отари вспомнил о том, что его управляющий все еще находится на Шаболовке.

– Вот что, ребята, – обратился Отари к присутствующим, – обиды обидами, а Игоря нужно выручать. – И, повернувшись к Вахтангу, он добавил: – Пошли людей с адвокатами, пусть сделают все возможное и невозможное, но Игорь сегодня же вечером должен быть отпущен на свободу. У него теперь хлопот будет выше крыши – займется восстановлением казино. А я уж постараюсь как-нибудь разобраться с этим ментом. Сегодня же переговорю с нужными людьми. Пусть все знают о том беспределе, который развязал этот Ушаков! Переговорю со своими генералами, пожалуюсь на его самоуправство.

Прошло несколько дней после того, как по распоряжению руководства РУОПа была совершена облава на казино, принадлежащее Отари.

На следующий день в пятом отделе РУОПа было проведено совещание по результатам ночного налета. На нем присутствовали все оперативники, принимавшие участие в облаве. Максим также был приглашен на совещание, но присутствовал на нем только до половины, так как внезапно его по телефону вызвал к себе начальник.

Ушаков был в кабинете один.

– Досье на Отари у тебя? – спросил полковник, как только Максим переступил через порог и прикрыл за собой дверь.

– Да, в компьютере...

– Отлично, – сказал Ушаков и, посмотрев внимательно на Максима, продолжил: – Ты знаешь рядом с нами магазин «Подарки» на Ленинском проспекте?

– Так точно, товарищ полковник.

– Там есть отдел мужской одежды. Сейчас отправишься туда и купишь себе светлую рубашку и строгий галстук. Понял?

– Так точно, товарищ полковник.

– На вот, возьми на расходы, – Ушаков протянул Максиму деньги.

– Не надо, у меня есть деньги, – смутился Максим.

– Бери, это нужно для работы, поэтому тратить личные средства необязательно, – отрезал Ушаков. – Как купишь, приходи ко мне, мы с тобой в одно приличное место съездим.

Максим отправился в магазин.

Через полчаса он, уже принаряженный в новую рубашку и галстук, снова стоял перед Ушаковым.

– Ну вот, теперь другое дело, – удовлетворенно заметил полковник, вогнав своим замечанием Максима в краску. – Теперь перекинь данные по Отари на дискетку и спускайся вниз. Я буду ждать тебя в машине.

Выполнение этого приказа заняло у Максима еще двадцать минут.

– Разрешите поинтересоваться, куда мы едем, товарищ полковник? – спросил Максим, когда машина плавно тронулась с места. – Не в министерство?

– Нет, бери выше, – загадочно усмехнулся Ушаков.

Больше ни о чем Максим спрашивать не решился, побоявшись показаться назойливым.

Тем временем они приближались к центру города. Вот уже стали видны рубиновые звезды Кремля. Миновав Боровицкие ворота, машина с Ушаковым и Максимом на небольшой скорости въехала внутрь Кремля и остановилась у солидного желтого здания.

– Ты что такой испуганный, глаза по полтиннику? – спросил Ушаков, взглянув на оробевшего Максима.

– Я... нет, то есть да... ну, есть немного, – пролепетал Максим, поняв, куда предстояло идти им с Ушаковым.

Войдя в желтое здание и предъявив документы дежурному, Максим вместе с начальником молча направились по коридору. Максим с интересом рассматривал кремлевский интерьер. В этот момент он был похож на сельского мальчугана, которого в первый раз привели на педставление в цирк. В противовес ему Ушаков оставался совершенно спокойным. Из того, как свободно чувствовал себя полковник, Максим сделал вывод, что начальник бывал здесь и раньше.

Наконец они подошли к массивной деревянной двери с золотой инкрустацией. Дверь украшала массивная позолоченная табличка, на которой были обозначены лишь фамилия и инициалы владельца кабинета. Ушаков постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, приоткрыл ее.

– Разрешите, товарищ генерал? – по-военному обратился он к кому-то, кто до сих пор оставался невидимым для Максима.

– Входи, полковник, – услышал Максим глубокий хриплый голос.

Войдя следом за Ушаковым, Максим оказался в огромном кабинете, обстановка которого могла поразить даже самых искушенных в этом людей. За большим рабочим столом сидел плотный мужчина с круглой головой и небольшой залысиной.

Максим узнал его сразу. Это был начальник Службы безопасности президента генерал Коромыслов. Рядом с генералом в кресле сидел еще один мужчина лет сорока пяти в гражданской одежде, раньше Максим его не видел никогда.

– Проходи, Ушаков, и садись, – сказал генерал.

Полковник представил Максима:

– Мой опер. Он занимается досье.

– Очень хорошо. Дискетку принесли? – осведомился генерал.

– Так точно, – отрапортовал Ушаков.

– Слушай, Ушаков, ты что – на плацу, что ли? – скривившись, словно от боли, спросил генерал. – От твоих «так точно» у меня скулы сводит.

Генерал взял у Максима дискетку и протянул ее своему спутнику. Тот встал и тут же вставил дискету в дисковод стоящего на столе компьютера.

– Ты когда думаешь разработку закончить? – продолжал тем временем генерал, обращаясь к Ушакову.

– Скоро. Пока фактуры и конкретики маловато. Прокуратура санкции не даст, я полагаю, – ответил полковник.

– С прокуратурой мы уж сами как-нибудь разберемся, – нахмурился генерал. – А вы, сыщики, давайте дело не затягивайте. Вчера, понимаешь, мы из-за вас получили нагоняй.

– А что случилось? – осторожно осведомился Ушаков.

Генерал скорчил тоскливую мину:

– Вчера были на теннисном турнире в «Олимпийском». Сидим, отдыхаем в хорошей компании. Слева в ложе мэр, справа председатель спорткомитета, внизу Шамиль, а еще ниже Он сидит. – Генерал испустил глубокий вздох и выразительно закатил глаза. – Хозяин Его как увидел, так сразу побледнел и так сильно ругался, что думали, с ним инфаркт случится. Ничего, пронесло... Но в свой адрес много чего «приятного» услышали...

Максим притих на своем стуле и слушал во все уши. Он понимал, что речь идет об Отари и, если он правильно догадался, о самом президенте.

Вскоре Максим уже знал, что политическая активизация Отари стала не на шутку беспокоить людей из ближнего окружения президента. Особенно их настораживало его стремление войти в политические круги, стать депутатом Госдумы и лидером политической партии.

Президент напомнил руководителям своих спецслужб о том, что пришла пора покончить со стремлением представителей криминальных кругов войти во власть. По его мнению, ничто не представляло для России большей опасности, чем слияние криминалитета с политикой. Поэтому президент и был так недоволен, увидев Отари, который, безусловно, являлся одним из ярких представителей криминального мира в среде маститых политиков.

Этим же объяснялось и то, что президент игнорировал знакомство с Отари и приближенными к нему людьми, которые имели доступ на президентские и правительственные рауты.

Еще более разъярился президент после неудачно завуалированной угрозы со стороны Отари в адрес руководителя РУОПа. Выступление Отари вызвало шок среди обитателей Кремля, и слухи о происшедшем достигли ушей президента.

Генерал закончил свой рассказ. Он и его коллега углубились в изучение досье, время от время уточняя у Максима некоторые факты.

Примерно через час досье было просмотрено. Коромыслов остался доволен. На прощание он приказал Ушакову активизировать все мероприятия по Отари.

Попрощавшись, Ушаков и Максим вышли из генеральского кабинета и отправились обратно в РУОП. В тот же вечер Максиму вновь пришлось на пару с Мальковым вести наружное наблюдение за Отари.

После неприятностей, которые в последнее время сыпались на Отари как из рога изобилия, он стал проводить много встреч, вероятно, налаживая контакты с теми людьми, которые могли помочь ему в делах, связанных с освобождением Георгия и налетом, совершенным на казино.

Максим с Мальковым мотались за Отари по всему городу, накатывая на своей серой «Волге» сотни километров. В день Отари умудрялся встречаться с десятью-пятнадцатью людьми.

В основном эти встречи проходили в ресторанах или в офисе Отари. Иногда он сам подъезжал к руководителям коммерческих структур.

По ходу слежки оперативники досконально изучили образ жизни своего подопечного. Так, они знали, что по вторникам, например, у Отари был банный день и он принимал просителей в своей «общественной приемной» – в Краснопресненских банях.

Максиму уже порядком надоело каждый день ездить следом за Отари, отмечая каждый его шаг. Единственное, что радовало его, – это окрепшая дружба с Мальковым. За время, пока они вместе раскатывали по Москве, Максим успел узнать всю его подноготную. Только одно беспокоило Максима – Сергей не упускал возможности позвонить и встретиться с Ольгой, но при этом он никогда не рассказывал Максиму о результатах этих встреч.

Из этого Максим сделал вывод, что между ними завязались сугубо личные отношения, не имеющие ничего общего со служебными заданиями Малькова, о которых он говорил Максиму в самом начале своих встреч с Ольгой.

Но Максим решил не вдаваться в подробности личной жизни напарника. Он перестал задавать Сергею какие-либо вопросы на эту тему и старательно делал вид, что не замечает, как Сергей при первой же возможности несется к ближайшему телефону-автомату и названивает своей разлюбезной либо уматывает со службы пораньше только ради того, чтобы встретиться с ней.

Но однажды произошло несчастье, после которого Максим пожалел о том, что был так нелюбопытен. В тот день они уже давно водили Отари и зафиксировали все его встречи. Ближе к обеду Отари неожиданно направился в сторону Петровки.

– Неужели едет сдаваться с поличным на Петровку? Почему не к нам? – пошутил Мальков.

Однако машина Отари неожиданно затормозила у сада «Эрмитаж».

– Стой, напарник, – сказал Сергей. – По-моему, наш клиент решил пообедать, – он кивнул в сторону ресторана, ко входу в который направлялся Отари.

Поставив машину невдалеке, Сергей достал бинокль и стал наблюдать за Отари. Вдруг он заметил, как со стороны Успенского переулка, который выходит на Петровку, показались две фигуры. Они также двигались в сторону ресторана.

– Смотри-ка, знакомая личность! – воскликнул Максим, вглядываясь в лицо высокого мужчины в дубленке, шагающего в сторону «Эрмитажа». – Ого! – снова воскликнул он через секунду. – Макс, да это же генерал Богданович собственной персоной! Уж не к Отарику ли на свидание он торопится?!

– А рядом с ним кто? – поинтересовался Максим.

– Это адъютант или помощник, я его не знаю, человек новый. Погоди! Он повернул в сторону ресторана! Так и есть – к Отари чешет!

– Мало ли, может, совпадение... – недоверчиво протянул Максим.

Тем временем генерал с адъютантом скрылись за дверями ресторана.

– Послушай, – первым нарушил молчание Максим, – может, он все-таки не к Отари... Но тогда зачем ему в ресторан? Просто пообедать?

– Да мало ли зачем, – пожал плечами Мальков. – Может, и пообедать пошел, а может, с агентом своим встречается...

– А что, у генерала может быть агент? – спросил Максим.

– Агент может быть даже у министра, – ответил Мальков. – Послушай, – неожиданно сказал Сергей, – ты можешь аккуратно посмотреть, что там и как?

– А почему ты сам не пойдешь? – спросил Максим.

– Мне никак нельзя. Во-первых, меня генерал очень хорошо знает, а во-вторых, я не исключаю возможности, – Сергей задумчиво посмотрел в окно, – что мою физиономию уже и Отари знает...

– Почему ты так решил? – удивился Мальков.

– Я не утверждаю, просто предполагаю, что такая возможность существует. Мало ли кто мог информацией с Отари поделиться...

Почему-то Максим сразу решил, что Сергей намекает на Ольгу. Но зачем ей докладывать о чем-либо Отари? Что она выгадает, тем более если у них с Мальковым близкие отношения...

– Так что давай, напарник, иди потихонечку, проследи, что там делается, – снова повторил Сергей.

Максим послушно вылез из машины и направился к ресторану. Не раздеваясь, он поднялся на второй этаж и через приоткрытую дверь постарался рассмотреть, что делается в зале.

Зал был практически пуст. Посетителей было только четверо. Двое из них сидели за одним столом и о чем-то разговаривали. Сомнений не оставалось: спиной к двери сидел генерал Богданович, а прямо перед ним Отари собственной персоной. Чуть поодаль сидел помощник генерала.

Максиму стало даже как-то не по себе. Чувство было такое, словно он только что застукал неверную жену с любовником. Вдоволь насмотревшись на участников этой приватной встречи, Максим покинул ресторан.

– Ну что? – поинтересовался Мальков. – Видел?

– Видел. Сидят вместе за одним столом и воркуют как голубки!

– Да ты что! – изумился Сергей. – Вот это номер! Тоже мне, генерал – борец с криминалом!

– Что делать будем? – осведомился Максим, пропуская мимо ушей сентенции Малькова.

Сергей достал из «бардачка» сигарету. Некоторое время назад он бросил курить, но последнее происшествие основательно выбило его из колеи, и руки сами потянулись к заначке.

– Этот вопрос нужно хорошенько обдумать, – глубоко затянувшись, ответил Сергей.

– А что тут думать? – решительно бросил Максим. – Надо доложить в штаб, и дело с концом!

– Погоди, – поморщился Мальков, – тут понимаешь, какое дело... Я ведь с Богдановичем много лет вместе работал... Конечно, если у него с Отари какие-то дела, то доложить следует, но вдруг мы ошибаемся? Вдруг дело обстоит совсем иначе и Отари встретился с генералом, чтобы поделиться какой-нибудь информацией?!

– Ты хочешь сказать, что Отари может быть агентом Богдановича? – фыркнул Максим. – Лично я никогда в это не поверю!

– Да я сам в это не верю, – растерянно признался Мальков. – Но не наоборот же! – Сергей сам испугался собственной мысли.

– Я не знаю, как ты, – решил Максим, – но я обязательно доложу о случившемся в рапорте.

– Может, все-таки не стоит? – неуверенно протянул Мальков. – Может, ну их к чертям собачьим – пусть как хотят, так между собой и разбираются.

– Что значит «не стоит»? – разозлился Максим. – А если кто-нибудь настучит на нас, доложит о том, что мы этого Богдановича покрыли? Что тогда будет? Я согласен покрывать тебя с твоей Ольгой, но каких-то продажных генералов я покрывать не собираюсь!

Мальков молча выслушал гневную тираду Максима, лишь поморщившись при упоминании об Ольге.

Богданович покинул ресторан примерно через полчаса. Вместе с адъютантом он направился в сторону Петровки. Вскоре после этого из ресторана вышел и Отари. Конечной точкой его маршрута была гостиница «Интурист». Доведя Отари до офиса, оперативники передали дальнейшее наблюдение другой бригаде, а сами направились на Шаболовку, в штаб.

Сразу же по прибытии в РУОП Максим уселся писать докладную. Он еще не очень хорошо печатал на компьютере, а потому процесс несколько затянулся. В кабинете Рыбкина никого, кроме него, не было, и Максим сидел в гордом одиночестве, пытаясь собраться с мыслями. Он подробно описал все, что касалось встречи Отари с генералом Богдановичем, стараясь не упустить ни одной детали. Кончив с рапортом, Максим уставился в окно и погрузился в раздумья.

Неожиданно дверь кабинета открылась, и Максим увидел стоящего на пороге заместителя начальника РУОПа Селиверстова.

– А ты что тут делаешь? – удивленно спросил полковник.

– Я на компьютере работаю, – вздрогнув от неожиданности, ответил Максим.

– На каком еще компьютере? – не понял Селиверстов.

– Досье на Отари собираю, – уже более уверенно пояснил Максим.

– А где Рыбкин?

Максим пожал плечами. Селиверстов медленно вошел в кабинет и, подойдя к компьютеру, посмотрел на экран. Увидев в тексте рапорта фамилию Богдановича, он удивленно приподнял брови и начал читать рапорт сначала.

– А вы, ребята, уверены, что не ошиблись в отношении генерала? – спросил Селиверстов, закончив читать докладную.

Максим отрицательно покачал головой.

– Нет, Мальков его хорошо знает – он же с ним работал.

– А ну-ка зайди ко мне в кабинет и подробно расскажи про эту встречу! – приказал Селиверстов.

Максим выключил компьютер и послушно поплелся в кабинет Селиверстова, куда через несколько минут пришел и Ушаков. Максим подробно рассказал о происшедшем и уже подходил к концу своего повествования, когда в дверь заглянул Рыбкин.

– Товарищ полковник, вы меня искали? – обратился он к Селиверстову.

– Искал, проходи, садись...

– Слушаю вас!

– Я не помню, по какому делу тебя искал, – сказал Селиверстов, – но тут появился один очень интересный эпизод, который все остальные дела перекрывает.

Максим наблюдал за реакцией своего непосредственного начальника. Когда тот услышал о том, что генерал Богданович встречался с Отари, лицо его передернулось.

– Товарищ полковник, – обратился он к Ушакову, – я считаю, что этот факт из досье нужно немедленно убрать!

– С какой стати? – удивился Ушаков.

– Думаю, ни для кого не секрет, что Богдановича прикрывает замминистра! Если мы тронем генерала, то может разразиться грандиозный скандал! Погоны полетят! – воскликнул Рыбкин.

– Только у него, а не у нас, – резко оборвал его Ушаков. – Мы ничего противозаконного не совершали!

По всему было видно, что Рыбкин не на шутку расстроился. Максиму это показалось странным, и он решил понаблюдать за начальником.

– Ладно, Рыбкин, иди работай, – сказал Ушаков. – Загляни минут через двадцать – поговорить нужно.

Как только Рыбкин вышел из кабинета, Селиверстов неожиданно обратился к Максиму:

– Слушай, Калинин, у тебя теперь будет персональное задание. Ситуация складывается так, что... – Селиверстов замялся. – В общем, парень ты честный и порядочный, поэтому мы считаем, что на тебя можно положиться. С этого момента тебе вменяется в обязанность полное ведение досье на Отари. Как ты, наверное, понял, с Рыбкина эта обязанность снимается.

Селиверстов помолчал несколько секунд, затем продолжил:

– Твоего начальника можно понять. Он долгое время работал с Богдановичем... В общем, так. Теперь ты в «наружке» участвовать не будешь, если только иногда, в виде исключения, когда людей не будет хватать. Я думаю, что будет правильно, если мы расширим бригаду, которая будет водить Отари, – Селиверстов вопросительно взглянул на Ушакова.

Тот утвердительно кивнул головой.

– В общем, Максим, бери в свои руки все досье. Сколько там материала уже набралось?

– Томов на шесть хватит, – ответил Максим, еще не успевший прийти в себя от неожиданности.

– И у меня еще томов пять будет, – сказал Селиверстов, доставая из ящика своего стола три огромные папки. – Так что одиннадцать томов у нас уже есть. – Он задумчиво почесал затылок. – В общем, давай, парень, работай. А компьютер с досье на Отари нужно будет, пожалуй, перенести в отдельный кабинет, – снова обратился Селиверстов к Ушакову. Тот коротко кивнул.

Подойдя к своему столу, Селиверстов нажал на кнопку селектора.

– Кондратьев, ты? – крикнул он в трубку.

– Так точно, товарищ полковник! Кондратьев слушает! – ответил бодрый голос на том конце провода.

– Кондратьев, посмотри в своем хозяйстве отдельную комнату для лейтенанта Калинина, – сказал Селиверстов.

Максим не был знаком с Кондратьевым, лишь знал его в лицо. Кондратьев был хозяйственником, кем-то вроде интенданта, который занимался всеми административно-хозяйственными вопросами. Он же ведал помещениями.

– Ему там нужно будет компьютер установить, – продолжал Селиверстов. – Смотри, чтобы там с электричеством было все порядке, и обо всех остальных нюансах тоже не забудь!

– Телефон обязательно будет! – с готовностью пообещал Кондратьев.

– Наоборот, телефон оттуда сними! – приказал Селиверстов. – Позаботься лучше о том, чтобы все, что будет происходить в этом помещении, не становилось предметом обсуждения остальных сотрудников РУОПа. Все. Как только решишь вопрос, доложи, – и Селиверстов отключил селектор.

– А телефон ты зачем снял? – спросил Ушаков.

– Через телефон можно к компьютеру подключиться и снять всю информацию, – с видом знатока ответил Селиверстов. – У нас тут сотрудники с Лубянки приезжали, устроили лекционный час, говорили о мерах безопасности. Много, кстати, интересного порассказали!

– Ясно, – усмехнулся Ушаков.

В тот же день Максим вместе с компьютером переехал в отдельный кабинет. Это была маленькая комната, светлая и даже уютная. Максиму, приходящему сюда каждый день и корпящему над досье, она нравилась куда больше, чем большой кабинет Рыбкина.

Селиверстов сдержал свое слово, и Максим был практически полностью отстранен от «наружки». Теперь в круг его служебных обязанностей входил сбор, хранение и обработка всей информации на Отари, поступавшей в штаб.

Информации было так много, что Максиму стало ясно, что по делу Отари работает сразу несколько бригад «наружки», фиксирующих буквально каждый шаг авторитета.

Вскоре поступили и распечатки прослушанных разговоров Отари с генералом Богдановичем, которые вновь встретились.

Из этой распечатки, которую Максиму пришлось сканировать, чтобы занести в компьютер, было ясно, что генерал Богданович оказывает покровительство Отари и помогает ему в решении многих вопросов.

Работая над досье Отари, Максим практически перестал бывать в своем оперативном отделе.

Иногда он видел своих сослуживцев в столовой, куда ходил обедать, и в спортобществе «Динамо», где они раз в неделю занимались ОФП – общефизической подготовкой.

После одной из тренировок у Максима произошла любопытная встреча. Сама тренировка, как обычно, включала в себя пробежку, занятия с тяжестями. Напоследок состоялся футбольный матч между руоповцами и сотрудниками УВД. Матч был интересным, почти до самого финала оставалось неясно, кто одержит победу. В конце концов Шаболовка обыграла «воздушную» милицию со счетом 3:2.

После игры, приняв душ, Максим вышел на улицу, направляясь к своей машине. К тому времени практически все оперативники уже покинули спорткомплекс, и машина Максима стояла в гордом одиночестве. Подойдя к ней, Максим чертыхнулся – заднее колесо было спущено. Максим наклонился и начал искать место прокола.

– Что, сыщик, гвоздь поймал? – услышал Максим незнакомый голос. Он выпрямился. Перед ним стоял мужчина в спортивной куртке, из-под которой виднелся дорогой фирменный спортивный костюм. – Насос-то у тебя есть? – спросил мужчина.

– Конечно, есть, – ответил Максим, доставая из багажника автомобильный насос.

– Ой, с такой дрянью далеко не поедешь! – спортсмен пренебрежительно кивнул на насос. – Пойдем, я тебе фирму дам!

Вместе они подошли к припаркованному неподалеку черному «мерину». Мужчина с помощью дистанционника открыл багажник и вытащил оттуда фирменный насос, работающий через прикуриватель от аккумулятора, и баллончик с каким-то аэрозолем.

– У тебя аккумулятор в порядке? – осведомился незнакомец, возвращаясь к машине Максима.

– Да, в порядке вроде, – ответил Максим.

– Тогда сейчас мы все сделаем. – Мужчина быстро вставил в прикуриватель машины Максима провод от насоса, присоединил насос к колесу, и за считанные минуты оно было накачано. Затем он внимательно осмотрел колесо и сказал: – Вот дырка. Кто-то тебе резанул. Погоди, сейчас все будет в порядке. – Незнакомец надавил на головку баллончика, выпустив струю какого-то вещества на место прокола.

– Что это такое? – удивленно спросил Максим.

– Это такая специальная фигня – что-то вроде клея. Схватывает намертво. Теперь можешь дня два-три на этом колесе ездить – будет держать. Фирма! – Мужчина повертел баллончик перед носом Максима.

– Спасибо вам, – слегка отстраняясь, сказал тот.

– Да, кстати, мы же с вами незнакомы, – вспомнил мужчина. – Меня зовут Гурам, – он протянул Максиму руку. – Я тренер по вольной борьбе, работаю в «Динамо», – и он кивнул в сторону каменного здания, в котором располагался спортивный комплекс, где занимались борцы и тяжелоатлеты.

– Максим, – Калинин ответил на рукопожатие.

– Очень приятно, – сказал Гурам. – Что же ты, Максим, такой молодой, видный парень, и на старой, убитой тачке ездишь? – неожиданно заявил он.

Максим пожал плечами.

– У такого мужика и машина должна быть красавица!

– Я не против, да где ж ее взять? – натянуто улыбнулся Максим, не понимая, куда клонит его новый знакомый.

– А может быть, встретимся, поговорим? – вдруг предложил Гурам.

– А о чем нам говорить? – насторожился Максим.

– Как о чем... найдем тему. Главное – было бы желание... Неужели двум серьезным мужчинам не о чем поговорить?

Максим неуверенно пожал плечами.

– Держи мой номер телефона, – и Гурам протянул Максиму визитку. Один из номеров явно принадлежал мобильному телефону. На него-то и указал Гурам. – Да, это мобильник, – будто бы читая мысли, подтвердил Гурам, – можно звонить в любое время дня и ночи. Звони, если проблемы вдруг какие возникнут... или поговорить захочешь...

Гурам уходить не торопился, из чего Максим сделал вывод, что он ждет от него ответного жеста. Максим нехотя достал из кармана записную книжку и, выдрав страницу, записал свой служебный телефон. Гурам взял листок, рассмотрел написанное и вопросительно взглянул на Максима.

– А фамилия твоя как? – спросил он.

– Фамилия моя Калинин, – ответил Максим, не зная уже, как отделаться от назойливого помощника.

Гурам взял у Максима ручку и подписал под телефоном его фамилию.

– Ну ладно, Максим, счастливого тебе пути! – наконец решил раскланяться новый знакомый.

– До свидания, – холодно ответил Максим и сел в машину.

Приехав на работу, Максим уселся за компьютер, но поработать ему не удалось, поскольку минут через десять его вызвал к себе начальник отдела подполковник Рыбкин.

– Калинин, тебе срочно нужно ехать на Петровку, в ГУВД, – сказал он, вставая из-за стола, заваленного какими-то бумагами. – Тебя вызывают в управление кадров.

– Меня в управление кадров? – переспросил Максим. – Зачем?

– Не знаю. Если вызывают, значит, нужно ехать. Там такие бюрократы сидят – лучше с ними не связываться. Так что поезжай немедленно. Все равно начальства нет, все на выезде, так что в ближайшее время ты никому не понадобишься. Не забудь только закрыть и опечатать свою комнату, – напомнил на прощание Рыбкин.

С недавних пор, помимо ключа, Максим получил еще и персональную печатку, которой он пользовался каждый раз, покидая свой кабинет.

По дороге на Петровку Максим ломал голову, пытаясь сообразить, зачем он понадобился в отделе кадров. Обычно такие вызовы были связаны с какими-то неприятностями. Но что могло случиться на сей раз? Так и не придумав ничего путного, Максим поставил машину на стоянке, находившейся напротив главного входа в здание ГУВД, и отправился в отдел кадров.

В кабинете сидела симпатичная девушка в форме с малиновыми погонами. Максим назвал свою фамилию и спросил, кто, собственно, его вызывает. Девушка взяла толстый журнал, где фиксировались все вызовы, и, просмотрев записи, ответила:

– Вас вызывает майор Добродеев. Вы можете найти его в четыреста двадцатом кабинете.

Майор Добродеев оказался пожилым мужчиной с густой шевелюрой и умными проницательными глазами, прячущимися за толстыми линзами очков.

– Лейтенант Калинин? – переспросил майор, глядя на только что представившегося Максима. – Проходите.

– Здравия желаю, товарищ майор, прибыл по вашему вызову, – отчеканил Максим, прикрыв за собою дверь.

– Очень хорошо, что вы приехали сразу. – Майор встал и подошел к несгораемому сейфу. Открыв его двумя ключами, он достал оттуда личное дело Максима.

– Тут вот какое дело, – начал майор, открывая папку и листая какие-то документы. – Вы, когда к нам поступали, заполняли анкету, в которой кратко изложили свою биографию. Так вот, в отношении родителей у вас получается три графы. Естественно, мать и покойный отец, а также ваш отчим. Так вот о нем бы нам и хотелось узнать побольше. Нужны более подробные данные. Вот вам листок бумаги, пожалуйста, напишите все сведения о вашем отчиме. Чем больше вы сможете припомнить деталей – тем лучше.

– Мне выйти? – спросил Максим, беря листок и ручку.

– Можете оставаться здесь, – майор показал Максиму на стол, стоящий в противоположном углу кабинета.

– А какого рода информация вас интересует? – спросил Максим у майора. – Что я должен писать?

– Пишите все сведения за 1994 год.

Максим начал вспоминать, что он, собственно, знает о своем отчиме. Тем временем майор снял трубку стоящего на столе телефона и, набрав номер, сказал:

– Это Добродеев. Вы просили вам напомнить...

На другом конце что-то коротко ответили. Майор положил трубку и вперил взгляд в Максима.

– Как служится? – вдруг спросил он.

– Ничего, нормально, – обескураженно ответил Максим.

– Нравится?

– Да вроде бы...

– И что, серьезная работа досталась? – вновь полюбопытствовал майор.

– Да, очень серьезная, – ответил Максим, не понимая, с чего это майор проявляет такое участие в его судьбе.

Внезапно дверь открылась, и в кабинет вошел генерал Богданович. Максим привстал, собираясь отдать честь.

– Сидите, сидите, – сказал генерал, махнув рукой. Поздоровавшись с майором, он сел в кресло. Майор протянул ему какой-то документ, и Богданович углубился в чтение.

– Интересно, очень интересно, – сказал, закончив чтение. – Я возьму этот листок с собой, не возражаешь?

– Конечно, товарищ генерал, берите, – ответил майор.

Максим исподволь наблюдал за происходящим.

Неожиданно Богданович повернулся к нему.

– А вы, кажется, работаете вместе с Мальковым? – спросил он.

– Так точно, товарищ генерал, – снова привстал Максим.

– И как вам работается?

– Ничего, вроде все нормально.

– Знаете что? – сказал Богданович. – Пойдемте ко мне в кабинет, поговорим.

Максим бросил недописанную анкету и пошел вслед за Богдановичем. Всю дорогу до кабинета генерала Максим гадал о том, знает ли Богданович про донесение или нет. А если да, то кто ему донес? Максиму пришел на ум недавний разговор с Мальковым, но что-то мешало ему обвинить напарника в предательстве. И тут Максим вспомнил про Рыбкина. Признаться, от догадки, которая посетила Максима, ему стало нехорошо.

Войдя в просторный кабинет, генерал подтолкнул Максима вперед и сказал:

– Не стесняйся, Калинин! Проходи, будь как дома!

Закрыв плотно дверь, генерал повернул ключ, закрыв ее на замок.

– Разговор у нас с тобой будет серьезный, – сказал генерал, указывая Максиму на стул...

Утром в офисе Отари раздался телефонный звонок. Секретарша сразу соединила звонившего со своим шефом.

– Отари Давидович, тебя беспокоит генерал Сивцов из общества «Динамо», – представился звонивший.

– Здравствуй, здравствуй, Иван Романович, рад тебя слышать! – воскликнул Отари. – Что это тон у тебя какой официальный?

– Так, Отари Давидович, вы теперь вон в каких сферах летаете, а мы скромно по земле ходим. Как же тут не быть официальным-то?

– Да брось ты прибедняться, Романович, сам-то генералом стал. Давно, что ли, звезду дали? – поинтересовался Отари.

– Да что нынче генеральские погоны? Много ли в них толку, – скромно ответствовал Сивцов. – Но приказ-то министр вчера подписал. Я, собственно, поэтому и звоню. Хочу тебя пригласить на банкет по этому поводу. Посидим, выпьем, вспомним старое доброе время... Сможешь завтра вечерком прийти в наш ресторан?

– Да, неплохое время было, – задумчиво подтвердил Отари. – Прийти я, конечно, постараюсь... Скажи, а кто из твоих гостей будет? – поинтересовался Отари.

– Гостей будет человек тридцать, в основном – наши, динамовцы, из спорткомитета. Ну и милицейские генералы Богданович, Крымов, может, даже министр приедет, но это без гарантии, – сказал новоиспеченный генерал.

– Хорошо. Обязательно постараюсь приехать, – пообещал Отари.

Положив трубку, Отари задумался. Сивцов был начальником спортобщества «Динамо», и знал Отари его уже много лет...

Москва активно готовилась к проведению Олимпийских игр, которые, по решению Международного Олимпийского комитета, должны были пройти в столице СССР летом. На проведение Олимпиады Советское правительство во главе с Коммунистической партией делало большие ставки. С одной стороны, это была мощная идеологическая кампания, а с другой – возможность пополнить валютные ресурсы страны.

Однако недальновидная политика все той же партийной номенклатуры показала убыточность этого мероприятия. После ввода советских войск в Афганистан в конце 1979 года многие ведущие страны мира в ответ на этот акт агрессии проигнорировали Московскую Олимпиаду. По этой причине ожидаемый состав участников и гостей значительно сузился, соответственно, уменьшилась и прибыль, которую рассчитывало получить руководство Советского Союза.

Тем не менее раскрученный маховик подготовки остановить было невозможно. В столице срочно началось строительство олимпийских объектов. Возводился спортивный комплекс на проспекте Мира, включающий в себя несколько плавательных бассейнов, строилась знаменитая Олимпийская деревня на Юго-Западе, сооружался гребной канал с велотреком в районе Крылатского, реставрировалось стрельбище в Мытищах, реконструировались многие другие объекты.

С увеличением числа спортивных объектов увеличился и кадровый состав тренеров, которые должны были вести подготовку спортсменов по видам спорта, включенным в программу Олимпийских игр.

Именно в то время Отари задумался о том, что ему было бы выгодно попасть на тренерскую работу в какое-нибудь престижное спортивное общество.

Среди обществ, которые специализировались на борцовских видах спорта, прежде всего выделялись «Динамо», ЦСКА и «Труд». Первоначально Отари планировал устроиться в ЦСКА.

Это было богатое и престижное общество, но для того, чтобы быть принятым туда на работу, нужно было пройти так называемую аттестацию для получения офицерского звания. А для Отари такой поворот событий был неприемлем, поскольку тогда могло всплыть его уголовное прошлое, его прежняя судимость за групповое изнасилование в 1966 году.

По этой причине Отари остановил свой выбор на обществе «Динамо». С одной стороны, оно было не менее солидным и престижным, нежели ЦСКА, работало под милицейской «крышей». Тренерская работа в «Динамо» не подразумевала обязательной аттестации по линии МВД, а значит, Отари мог сохранить свой гражданский статус.

Зато тренерство давало Отари ряд преимуществ. Одним из них являлась красная книжечка МГС «Динамо» – Московского городского совета «Динамо». В то время это значило довольно много, ведь все знали о том, что это общество действует под «крышей» МВД и всесильного КГБ. Кроме того, для тренера «Динамо» открывалась широкая перспектива приобретения нужных связей и знакомств, то есть то, к чему Отари стремился всю жизнь.

Однако Отари понимал, что в «Динамо» не берут людей с улицы. Нужна была наводка.

Среди возможных вариантов, которые могли помочь Отари попасть в общество, наиболее реальным, по его мнению, было знакомство с ответственным чиновником из МГС «Динамо», который посещал Центральный ипподром. Отари давно приметил этого статного полковника, неизменно приходящего на бега вместе с маршалом авиации Покрышкиным, страстным любителем бегов, и генерал-майором Кузнецовым, руководителем общества ДОСААФ. Так же нередко полковник сопровождал своего шефа, тогдашнего председателя общества «Динамо».

По своим каналам Отари разузнал, что этот полковник ведает кадровым составом тренеров «Динамо». Теперь Отари оставалось только найти человека, который бы познакомил его с полковником, выбрав день, когда тот будет присутствовать на бегах без своего высокопоставленного начальника. Отари рассчитывал на приватный разговор.

Отари решил действовать через работников. Со многими из них он был знаком и имел в их среде непререкаемый авторитет.

Наконец нашелся человек, который знал полковника Ивана Романовича Сивцова лично. Им был заместитель директора ипподрома по общим вопросам, некто Гринберг. Он-то и стал посредником при знакомстве Отари с Сивцовым.

Выгадав удобный момент, Гринберг сказал полковнику Сивцову, что с ним хочет познакомиться весьма влиятельный и авторитетный тренер по борьбе Отари Давидович. Поскольку в связи с предстоящими Олимпийскими играми нужда в высококвалифицированных тренерах была постоянной, Сивцов заинтересовался.

Встречу запланировали на среду – единственный будний день, в который устраивались скачки. Будний день выбрали по той простой причине, что тогда не было такого ажиотажа, как в выходные, и в этот день ипподром не посещало высокопоставленное начальство.

Для предстоящей встречи была зарезервирована заранее ложа директора ипподрома. Отари отдавал себе отчет в том, что ему необходимо чем-то заинтересовать полковника. Наиболее подходящим средством для этого Отари считал деньги. Но просто так отдать конверт с деньгами было, по меньшей мере, глупо. Отари хотел дать взятку красиво.

Немного поразмыслив, он нашел достойный выход из сложившейся ситуации. Дело в том, что у Отари была возможность получить программу бегов, стоившую по тем временам не менее тысячи рублей. Подобная баснословная цена полностью окупалась содержимым программки, так как в ней был заранее отмечен победитель предстоящих скачек.

Естественно, любой человек, имея на руках такую программу и поставив деньги на отмеченную в ней призовую лошадь, гарантировал себе выигрыш. Мало кто знал, что все бега были заказными и победители были известны заранее. Отари обладал этой информацией.

Бега в то время были единственным местом, где существовал легализованный тотализатор. Само собой разумеется, что некоторые люди делали на этом большие деньги. Конечно, прямых доказательств того, что все бега построены на афере, на так называемых заказных заездах, ни у кого не было.

В то же время даже простые, но постоянные посетители ипподрома замечали, что наиболее авторитетные посетители бегов, пользующиеся определенным влиянием на ипподроме, постоянно выигрывали и многие из них делали на скачках достаточно большие по тем временам состояния.

В назначенный час Отари сидел в директорской ложе и ожидал прибытия полковника. Гринберг встречал его у подъезда к ипподрому. Сивцов приехал на черной «Волге» и сразу же пошел с Гринбергом в ложу. Войдя, полковник приветливо поздоровался с Отари.

Отари пожал протянутую руку и представился. Полковник Сивцов был одет не в милицейскую форму, а в мундир офицера внутренних войск. Тогда эта форма считалась очень престижной, и весь командный состав ходил именно в зеленой форме внутренних войск. Буквально через несколько секунд после появления полковника в ложу вошла буфетчица, вкатив тележку, сервированную шампанским, водкой, коньяком, закусками, конфетами и фруктами. Все деликатесы были доставлены из спецбуфета Центрального ипподрома.

Все расположились за столиком так, чтобы было видно то, что происходит на беговых дорожках. Знакомый Отари не забыл позаботиться даже о биноклях для каждого из присутствующих.

Сивцов оглядел собравшихся и, кивнув на столик, сказал:

– Ну что же, хорошее начало! Может быть, в честь знакомства мне сегодня повезет, выиграю что-нибудь...

– Я думаю, – Отари сделал небольшую паузу, – вы обязательно сегодня выиграете, если, конечно, воспользуетесь моей программкой...

– А что это за программка? – заинтересовался Иван Романович.

– Небольшая такая, но очень важная штука, – хитро улыбнулся Отари. – Один мой знакомый жокей мне ее подарил. Говорит, что ему сон приснился, что сегодня его лошадка придет первой в двойном ординаре...

– В двойном ординаре? – задумчиво переспросил Сивцов.

Двойным ординаром назывался один из видов заезда, суть которого заключалась в том, что лошадь с наездником участвовала в двух заездах. Если она занимала первое место в первом заезде и попадала в число призеров во втором, человек, поставивший на эту лошадь, выигрывал большую сумму денег.

Но чаще случалось наоборот – в первом заезде всадник оказывался на первом месте, а во втором проигрывал. Тогда поставившие на двойной ординар, естественно, не получали ни копейки.

Отари достал программку и протянул полковнику. Тот взял ее и начал внимательно рассматривать. В программке еле заметными галочками были отмечены лошади, на которых следовало ставить.

– Что ж, я, пожалуй, воспользуюсь вашей программкой, – после небольшой паузы заявил Сивцов. – Вот прямо с этого заезда и начну...

Отари согласно кивнул. Внутри у него все ликовало. Сивцов ухватил наживку. После крупного выигрыша он поймет, что только что получил завуалированную взятку, а значит, скорее всего, почувствует себя обязанным Отари, следовательно, место тренера в «Динамо» становилось реальной действительностью.

Сивцов тем временем встал с места. Он собирался спуститься вниз, чтобы сделать ставки. Отари приоткрыл дверь, и в ложу тут же проскользнул племянник Отари Георгий.

– Георгий, – обратился к нему Отари, – поставь, пожалуйста, за меня и за уважаемого Ивана Романовича, – и он протянул Георгию программку с конвертом, в котором лежали деньги.

Иван Романович тотчас полез в нагрудный карман за деньгами, но Отари жестом остановил его.

– Не надо, Иван Романович, не спеши, – перейдя на «ты», сказал он. – Георгий поставит на мои, а ты потом отдашь, когда выиграешь.

Выслушав поручение, племянник Отари моментально скрылся за дверью. Естественно, сегодня бега не интересовали Отари совершенно. Тем более что он прекрасно знал о том, что выиграет именно тот наездник, на которого было поставлено. Об этом, вероятно, догадывался и полковник Сивцов, так как был мужиком неглупым и просек, что Отари хочет его умаслить.

Пока продолжались бега, Отари умышленно не начинал разговора о том, ради чего, собственно, и организовал эту встречу. Во-первых, он не хотел, чтобы Сивцов отвлекался от важного для него разговора, то и дело переключаясь на то, что происходит на беговых дорожках. А во-вторых, Отари хотел раскрыть свои карты после того, как Сивцов убедится в своем выигрыше и получит причитающуюся ему внушительную сумму денег.

Бега закончились через два часа. Полковник Сивцов выиграл полторы тысячи рублей. Это был один из самых крупных выигрышей в будний день.

– Ну что ж, такой выигрыш следует отпраздновать, – сказал Отари, намекая полковнику на то, что теперь он хотел бы заявить о своей просьбе.

– Конечно! – согласно кивнул полковник. – Где отпразднуем?

– Что вы скажете о ресторане «Бега»? – предложил Отари, похлопав по плечу Гринберга. – Там, насколько я знаю, уже и столик зарезервирован.

– Ничего не имею против, – ответил Сивцов, сияя, как начищенный самовар.

Вскоре все посетители директорской ложи перебрались в ресторан. Стол был сервирован с такой пышностью, что отведать блюд с него не побрезговал бы и король.

Отари дождался, пока все рассядутся по местам, и, чуть-чуть наклонившись к расположившемуся рядом с ним Сивцову, начал разговор.

Он говорил о грядущих Олимпийских играх и связанных с этим мероприятием изменениях, происходящих в городе. О том, что именно сейчас нужно обратить особенное внимание на спортивную базу и на тех, кому предстоит защищать честь страны в недалеком будущем. Плавно разговор перешел на тему нехватки тренеров. Тут уж Отари не мог не упомянуть о своем опыте и предложить свою скромную кандидатуру в качестве тренера.

– К тому же я бы мог лично оказывать вам, Иван Романович, и вашему начальнику кое-какие услуги...

– Какие? – поинтересовался Сивцов.

– Например, я мог бы проводить, так сказать, профилактические беседы с теми или иными зарвавшимися спортсменами и представителями тренерского состава, – без обиняков заявил Отари. Он и не пытался скрывать от Сивцова своих связей в уголовном мире. Полковник был далеко не дурак и уже давно догадался, с человеком какого сорта он имеет дело. Легче всего было бы отказать Отари в его просьбе – уж больно сомнительная репутация была у этого тренера по борьбе. Но по некоторым соображениям Сивцов делать этого не стал.

– Ты понимаешь, Отари Давидович, – сказал он, – я в принципе готов взять тебя на работу. Но мне нужно время, чтобы кое-что проверить. Сам понимаешь, к нам с улицы не попадешь – мы же все-таки милицейская организация... Я должен подготовить полный отчет о тебе и представить его своему начальнику. Только после его одобрения ты можешь быть принят на должность тренера. Но ты не беспокойся – составление твоего досье я беру на себя.

– Я все понимаю, – кивнул Отари. – Только здесь есть одна маленькая закавыка...

– Какая еще закавыка? – насторожился Сивцов.

– Дело-то в принципе не такое уж серьезное... Просто предупреди своих милицейских чиновников, чтобы они, когда досье составлять будут, не очень сильно меня «просвечивали». Я ведь немножко ошибся однажды... Даже не ошибся, а меня случайно подвели под одно дело. Сам понимаешь, молодость – пора ошибок...

Сивцов ничего не ответил, лишь коротко кивнул головой. Он знал о судимости Отари и ждал от него подобной просьбы.

– Я, конечно, могу поговорить... – сказал он, выдержав паузу. – Есть у меня один человек в главке. Но, сам понимаешь, никаких гарантий я тебе пока дать не могу.

– Зачем мне гарантии? – улыбнулся Отари, доставая из бокового кармана конверт и протягивая его полковнику. – Ты не мог бы передать своему человеку этот конверт в знак большого уважения и признательности к нему с моей стороны?

Полковник огляделся по сторонам. Убедившись в том, что никто за ними не наблюдает, он быстро взял конверт и положил его в правый карман своего кителя.

Торжество продолжалось. Настроение у Отари действительно было праздничное. Он чувствовал, что вопрос о его тренерстве уже решен и осталось лишь соблюсти некоторые формальности.

Действительно, уже через месяц Отари был принят на работу в «Динамо» в качестве старшего тренера. Сивцов сдержал свое обещание, и Отари был представлен начальнику в самом лучшем свете. Тот обеими руками ухватился за кандидатуру Отари, даже не догадываясь о том, как дорого стоила тому его подчищенная анкета.

Сначала Отари направили в младшую группу секции классической борьбы. За свою долгую историю этот вид спорта сменил несколько названий. Изначально он назывался цирковой борьбой, затем французской, теперь классической. Пройдет еще немного времени, и этот вид спорта будет называться греко-римской борьбой. Несмотря на множество названий, суть этого вида спорта оставалась прежней.

Итак, Отари досталась группа юниоров. Как ни странно, он действительно привязался к своим подопечным. Тренерская работа пришлась Отари по душе. Он отдавал много сил и знаний воспитанию юниоров, прекрасно сознавая, что это потенциальные чемпионы. Он часами мог рассказывать своим воспитанникам о людях, внесших вклад в развитие борьбы как вида спорта, об известнейшем борце, легенде цирковой борьбы Иване Поддубном. Он сам разработал систему массажа. Заботился о рационе спортсменов и их нуждах. Отари верили, его уважали, ему доверяли.

Однако Отари не забывал и о главной причине, по которой он устроился сюда работать. Его внимание все более привлекали спортивные залы, где тренировался оперативный состав ГУВД.

Через некоторое время Отари уже знал многих оперативников из Московского уголовного розыска, из ОБХСС, руководителей их подразделений. Но знакомство со средним звеном оперативного состава было совсем не то, на что рассчитывал Отари.

Ему нужен был сильный, мощный покровитель, чьи погоны украшали бы генеральские звезды и который впоследствии мог бы стать надежной «крышей» не только для самого Отари, но и для его друзей, имеющих то или иное отношение к криминальному миру.

Вскоре от полковника Сивцова Отари узнал, что на территории спортивного общества «Динамо» располагается так называемая база отдыха, включающая в себя финскую и русскую баню и небольшой бассейн. Этот комплекс был построен специально для генералитета ГУВД.

По определенным дням начальник ГУВД и его замы приезжали в эту баню попариться. Отари сразу понял, что перед ним открывается прекрасная возможность наладить связи с кем-нибудь из тех людей, знакомства с которыми он искал.

В один из банных дней полковник Сивцов согласился взять с собой в сауну Отари. Он представил его не только как тренера по греко-римской борьбе, но и как замечательного массажиста, а также специалиста по лекарственным травам.

Вначале присутствующие встретили Отари очень настороженно. Их реакция была вполне объяснима – некоторые из них уже знали о криминальных связях Отари. Но спустя некоторое время атмосфера изменилась. То ли на отдыхающих повлиял тот факт, что Отари все же работает в обществе «Динамо» и пришел сюда вместе с заместителем председателя, то ли Отари сам умел располагать к себе людей, но вскоре гости уже чувствовали себя в обществе Отари вполне непринужденно.

Сам Отари тем временем оценивал ситуацию. От его проницательного взгляда не ускользнул тот факт, что двое из трех генералов определенно испытывают к нему симпатии. Теперь необходимо было сделать выбор и поставить на одного из них.

К следующему банному дню Отари уже знал, кто ему нужен. Это был заместитель начальника ГУВД Валерий Федорович Богданович, которому только недавно присвоили звание генерал-майора.

Именно его поддержкой решил заручиться Отари и начал долгую и кропотливую работу по «приручению» генерала. На Богдановича выбор Отари пал не случайно. Хотя генерал отвечал всего лишь за следственные изоляторы, Отари чувствовал, что у этого человека большое будущее. Что-что, а интуиция Отари не подводила никогда.

Однажды, вскоре после того, как Отари начал бывать в сауне в обществе Богдановича регулярно, тот сам намекнул на то, что на Петровке уже поползли слухи об их тандеме, мол, часто их видят вместе в бане... Далее Богданович дал Отари понять, что подобные слухи совсем не благоприятствуют его карьерному росту. Отари выслушал Богдановича молча и после короткой паузы предложил:

– Знаешь что, Валерий Федорович, раз такие дела, то не будем здесь больше встречаться. Давай я лучше тебя свожу в хорошую сауну, где ты узнаешь, что такое настоящий массаж. Поверь мне, нет ничего полезнее и приятнее массажа, сделанного умелыми женскими руками!

Богданович колебался. Идея ему понравилась, и теперь он старался просчитать все плюсы и минусы. Не найдя для себя ничего особенно опасного в посещении сауны, генерал сказал:

– Это было бы здорово, Отари! Ты пойми, я ведь не против нашей с тобой дружбы, но только выставлять ее напоказ, думаю, будет нецелесообразно! Поэтому здесь нам лучше не встречаться!

– Да что ж, на этом месте свет клином сошелся? Есть и другие места, где и обстановочка покультурней! Знаешь, есть у меня одна частная сауна, недалеко, в Подмосковье...

– Нет, сначала мы с тобою поедем в одно место, куда обычные посетители не попадут даже за большие деньги! – многозначительно изрек Богданович. – Мы с тобой поедем в олимпийскую сауну.

– В олимпийскую? А где такая? – удивился Отари.

– Вот съездим, тогда и узнаешь, – ответил генерал.

До открытия Олимпийской деревни оставалось еще несколько месяцев. Однако основные строительные и отделочные работы были уже завершены. В числе других объектов было закончено и уже функционировало несколько саун.

Олимпийская деревня была еще не заселена и находилась на так называемом спецрежиме. Охраной Олимпийской деревни занимались внутренние войска МВД, которые подчинялись генералу Богдановичу. Естественно, генерал имел доступ на все объекты и мог позволить себе посетить одну из только что выстроенных саун.

Через несколько дней уже были готовы пропуска для Отари и двух массажисток, которых он обязался привезти с собой. Тот вечер удался на славу. Генерал был в восторге от услуг симпатичных молоденьких массажисток, которые, помимо своих прямых обязанностей, были весьма просвещены в вопросах секса.

Этот вечер сыграл решающую роль во взаимоотношениях Отари и Богдановича. Это нельзя было назвать дружбой в полном смысле этого слова, скорее приятельскими отношениями. Оба знали, чего можно ожидать от другого, и то, что оба они могут оказать друг другу некоторые немаловажные услуги.

Посещение бань стало для них регулярным способом времяпрепровождения. Правда, в сауну в Олимпийской деревне приятели больше не ездили, поскольку слухи об этом могли просочиться на Лубянку.

Когда перед Отари встал вопрос о месте, где они с Богдановичем могли бы хорошо провести время, он прихватил с собой пару борцов-тяжеловесов и отправился на переговоры к директору Краснопресненских бань.

Трудно сказать, какого рода разговор состоялся между директором и Отари, но весомая должность Отари, милицейская «крыша» и, конечно, наличие рядом спортсменов-борцов сделали свое дело – директор Краснопресненских бань сразу же стал чуть ли не лучшим другом Отари. Теперь Отари мог беспрепятственно пользоваться всеми услугами бани в так называемый санитарный день, когда они были закрыты для простого народа.

Теперь каждый вторник Отари с Богдановичем в компании массажисток, а то и проституток, наслаждались комфортом Краснопресненских бань. О встречах Отари с генералом не было известно практически никому. Таким образом выполнялось условие, поставленное генералом. Но постепенно сам Отари в кругу своих знакомых, особенно перед представителями криминальной элиты, стал хвалиться своим высокопоставленным покровителем. Вот тогда один из воров в законе, с которым Отари был тесно связан, намекнул ему, что не худо было бы этого генерала завербовать.

– Да как же ты завербуешь генерала? – удивился Отари.

– Очень просто. Его надо скомпрометировать, – ответствовал многоопытный друг.

Отари долгое время обдумывал такую возможность. Наконец к нему пришла мысль заснять Богдановича в окружении проституток. Видео тогда еще не было широко распространено, поэтому единственным вариантом оставалось просто сфотографировать Богдановича.

Через своих знакомых Отари нашел умелого фотографа, который сумел замаскировать японский фотоаппарат «Canon» в одной из прилегающих комнат и спрятаться там сам. Операция прошла успешно, и вскоре уже было готово тридцать шесть кадров, на которых генерал демонстрировал разнообразные сексуальные позы вкупе с двумя смазливыми девицами.

Отари изъял у фотографа снимки и пленку и стал полноправным владельцем компромата на генерала Богдановича. Теперь генерал был полностью в его руках. Достаточно было дать ход этим снимкам, и генерал автоматически терял не только свои погоны и высокую должность, но и партбилет. Что уж говорить о том, что карьера генерала была бы на этом полностью закончена.

Но Отари не торопился использовать свое скрытое оружие. Компроматом, как средством угрозы и шантажа, он мог воспользоваться в любой момент, следовало дождаться солидного повода. И желательно, чтобы этот повод был высокооплачиваемым...

Расчеты Отари полностью оправдались. При первой же попытке Богдановича отказать ему в помощи Отари предъявил ему свой ультиматум. Генерал был оскорблен, разгневан и испуган, но деваться ему было некуда. С тех пор Богданович выполнял то, о чем просил его Отари, без всяких возражений.

Позже к Отари стали обращаться воры в законе и известные уголовные авторитеты с просьбами походатайствовать перед милицейским генералом о смягчении режима содержания или переводе того или иного заключенного в другую колонию или просто перемещении внутри изолятора. Отари звонил генералу. Генерал незамедлительно принимался за дело. Такой расклад вполне устраивал Отари. Жалел он лишь о том, что с момента предъявления Богдановичу компромата их совместные посещения бань прекратились.

Теперь Отари четко различал круг своих милицейских покровителей. Его интересовали только люди, звания которых были не ниже генерал-майора.

Средний офицерский состав он отметал полностью. И это, как оказалось позже, было его роковой ошибкой. Существующую поговорку «один в поле не воин» можно было перефразировать «один генерал в поле не воин».

Помимо Богдановича, среди знакомых Отари было немало других высокопоставленных чиновников. Многих из них Отари, как и Богдановича, держал на крючке. Впоследствии эти люди смогли тайно противодействовать набирающему все большую силу и влияние Отари.

Отари работал в спортивном обществе «Динамо» уже несколько лет. Он готовился выпускать первую свою смену юниоров. Конечно, среди тех мальчишек, которые входили в его секцию, не всем был заказан путь в большой спорт.

Многие по разным причинам оказались не у дел. Либо полученные в ходе спортивных соревнований травмы, либо отсутствие перспективы дальнейшей спортивной карьеры закрывали для многих воспитанников Отари путь в большой спорт. Отари об этом знал.

Многие воспитанники обращались к нему с одним и тем же вопросом: что им делать дальше? Что он мог предложить? Низкооплачиваемую тренерскую работу в детских спортивных школах? А ведь совсем недавно Отари обещал этим парням золотые горы, олимпийские медали, славу, почет и достаток...

Способ решения проблемы открылся Отари случайно. Как-то к нему обратился с просьбой о поддержке один из будущих уголовных авторитетов. Он просил дать ему на время, в качестве силовой поддержки, группу спортсменов для того, чтобы те сопровождали его на серьезный разговор с ворами в законе, выдвинувшими по отношению к нему ряд претензий.

Молодой авторитет понимал, что подобный разговор для него может кончиться весьма плачевно. Поэтому он и попросил у Отари нескольких крепких ребят, которые, в случае чего, могли бы его защитить.

Отари отобрал нескольких крепких ребят из числа тех, для которых дорога в большой спорт была закрыта, и направил к своему приятелю.

Акция имела большой успех. Впоследствии, с легкой руки этого авторитета, к Отари стали обращаться другие лидеры уголовного мира, желающие заполучить эскорт из крепких ребят.

Постепенно Отари собрал вокруг себя определенный круг спортсменов, в который входили не только борцы, но и тяжелоатлеты, пятиборцы, в общем, обладатели крепкой мускулатуры. Всех их объединяло также желание зарабатывать приличные деньги и бесстрашие в возможном поединке с противником.

В те времена организованная преступность, как утверждали статистики из МВД, еще не делилась на уголовников, придерживающихся воровского кодекса, и спортсменов.

Спортсмены появились позже, в конце восьмидесятых годов, после того, как начало развиваться кооперативное движение. Ранее же бандитские формирования в основном строились сугубо по уголовному признаку и жили по воровским понятиям. Спортсменов среди членов таких группировок практически не было.

Тогда визитной карточкой для многих уголовных авторитетов было наличие так называемой тюремной карьеры и количество судимостей и лагерных ходок. А высшим достижением считались успешные побеги из мест лишения свободы.

Спортсмены же, которые принадлежали к окружению Отари, всеми этими достоинствами не обладали. Их время пока не наступило, и мало кто догадывался о том, что будущее за ними.

Ребята из бригады Отари пока привлекались для охраны влиятельных уголовников и для расправы с неугодными, а также для выбивания долгов.

Но позже многие из этих ребят достигли достаточно высокого положения в криминальном мире. Из окружения Отари стали знаменитыми Александр Изотов по кличке Бык, неоднократный чемпион Европы по борьбе дзюдо, и Гиви Перадзе по кличке Резаный, получивший впоследствии статус вора в законе.

Особо интересна судьба Ивана Оглу (Цыган), кандидата в мастера спорта по боксу. Именно он, как утверждали аналитики, с подачи братьев сколотил знаменитые люберецкие бригады.

Вообще же, если верить милицейским источникам, многие спортсмены, которые входили в окружение Отари, в дальнейшем вошли в преступные группировки бауманской, люберецкой, кунцевской, домодедовской и балашихинской структур.

Наиболее близкие отношения были у Отари с бауманской бригадой, возглавляемой в свое время близким другом Отари Валерием Длугачем по кличке Глобус, который позже был убит возле Олимпийского комплекса.

– Не часто тебе, видать, приходится бывать в генеральских кабинетах? – спросил Богданович. Максим покачал головой. – Проходи, садись, – генерал показал Максиму на кожаное кресло, стоящее перед журнальным столиком. Максим послушно сел.

Тем временем генерал подошел к шкафу, достал оттуда рюмки и початую бутылку коньяку. Все это он поставил перед Максимом на журнальный столик.

– Ну что, лейтенант, выпьешь с генералом за знакомство?

– Так я вроде на службе... не положено, – неуверенно ответил Максим.

– Так и я на службе, – улыбнулся генерал. – А у меня сегодня есть что отметить – двадцать два года, как я в органах. Думаю, что повод стоящий! Тем более я старший по званию и приказываю тебе поднять со мной рюмку. Ты что будешь – коньяк, или, может быть, виски ради такого случая откупорить?

– Нет, не надо виски... немного коньяку, если не возражаете, – смущенно ответил Максим.

Генерал плеснул в рюмку щедрую порцию коньяку и подвинул ее Максиму. Потом налил и себе. Когда рюмки опустели, генерал обратился к Максиму:

– Как работается? Жалоб нет?

– Нет, товарищ генерал, все хорошо.

– Работа нравится?

– Да, очень нравится.

– Послушай, лейтенант, я человек прямой, не хочу вилять и заходить издалека, – посерьезнел лицом генерал. – Скажу тебе откровенно – мы за тобой давно наблюдаем. Говорил я и с твоим напарником, с Мальковым. Он раньше у меня служил, ты, наверное, об этом знаешь. Так вот, парень ты серьезный, а главное – честный. Такие люди нам нужны. Я хочу сделать тебе предложение – переходи-ка ты из РУОПа к нам, в МУР. Ты сейчас в РУОПе в какой должности?

– В капитанской, – ответил Максим, едва придя в себя от неожиданности.

– Вот видишь – тебе максимум еще пара звездочек – и все, предел. А я тебе предлагаю подполковничью должность. Ты знаешь, что это такое? Подполковничью обычно выпускникам Академии МВД дают, а я тебе сразу предлагаю!

– Спасибо, товарищ генерал, за доверие, – запинаясь, сказал Максим, – но, честно говоря, я из РУОПа уходить не хочу. Хоть и работаю я там всего полтора месяца, а уже привык.

– Да я в курсе того, сколько ты работаешь и как, – прервал Максима генерал. – Знаю я и о том, что твой отец чекистом был, и отчим твой чекист, потому и делаю тебе такое предложение. Что ты в свой РУОП вцепился? Это же экспериментальная организация. Может, ее скоро вообще расформируют! Твой начальник – я имею в виду руководителя вашей конторы, – банкрот.

– Как это? – переспросил Максим.

– А так. Не сегодня-завтра вас прикроют, и тогда все бросятся к нам, потому как МУР всегда стоять будет. Знаешь, сколько МУРу? Семьдесят лет скоро будет, а твоей конторе еще и года нет. Слухи ходят, что министр скоро подпишет приказ о расформировании твоей конторы. Так что, принимаешь предложение?

– А подумать можно, товарищ генерал? – спросил Максим.

– Конечно, подумай! Вопрос только в том, сколько ты думать собираешься?

– Не знаю. Я вот одного понять не могу, товарищ генерал, почему вы выбрали именно меня. Ведь у нас полно ребят, которые много опытнее меня...

– Сам не знаю, – загадочно усмехнулся Богданович, – нравишься ты мне, парень, и все тут. Опять же, в компьютере разбираешься. А это пока среди наших сотрудников большая редкость...

Максим понял, что генерал в курсе того, что он ведет секретное досье на Отари. А если так, то Богданович наверняка знает и о том, что в этом досье фигурирует его фамилия...

– Да, кстати, – прервал его размышления генерал, – есть у тебя один существенный недостаток. Но я думаю, что со временем ты от него избавишься.

– Какой недостаток?

– Нет у тебя никаких контактов с агентурной сетью. А ты знаешь, что самое эффективное в работе опера? Работа с агентами. Знаешь, какие можно интриги закрутить? Вот у меня, например, есть информаторы из очень высокопоставленных кругов, очень влиятельные фигуры. Многим кажется, что они обращаются ко мне за помощью. А на самом деле они работают на меня. То есть не на меня, естественно, а на государство, – поправился Богданович.

Максим сразу понял, к чему клонит генерал. Таким образом он хотел переиначить данные досье на свой лад. Если следовать логике генерала, то все то, что до сих пор считалось компроматом, становилось лишь доказательством профессионализма Богдановича.

Еще минут пятнадцать они говорили с генералом на разные темы. Временами этот разговор более напоминал допрос. Из него Максим понял, что Богданович в курсе не только его служебных дел, но и личных проблем. Он знал, где Максим живет, кто его мать, чем занимается в настоящее время отчим, даже несущественные мелочи были известны генералу.

Максим начал догадываться, что вызов в отдел кадров был всего лишь предлогом, а на самом деле генерал изначально планировал эту встречу и должным образом к ней приготовился.

Неожиданно их беседа была прервана телефонным звонком. Звонил телефон, на котором вместо диска номеронабирателя поблескивал государственный герб. Это была так называемая «кремлевская вертушка» – аппарат правительственной связи. Генерал снял трубку.

Из разговора Максим уяснил, что звонил заместитель министра внутренних дел, с которым генерал, по всей видимости, был на «ты».

– Ну все, Максим, – сказал генерал, положив трубку, – иди и подумай над нашим с тобой разговором. Меня на ковер вызывает замминистра. И вот еще что хочу сказать на прощание, – добавил Богданович, – если какая беда с тобой случится или кто обидит из начальства – мне напрямую звони. Вот мой телефон, – и он протянул Максиму визитку. – По этому номеру ты можешь звонить в любое время. Пусть моя помощь станет залогом твоей будущей честной службы в МУРе.

– Товарищ генерал, извините, но я не дал еще согласия... – ответил Максим.

– Дашь, куда ты денешься, – самоуверенно ответил генерал, открывая перед Максимом дверь. – Да, напоследок хочу тебе сказать вот что. – Генерал вновь стал донельзя серьезным. – Ты о нашей беседе никому не говори, особенно своему начальству. Имей в виду, опер, в вашей конторе у меня есть глаза и уши, – сказал Богданович, закрывая за Максимом дверь.

Теперь Максим знал совершенно точно: где-где, а в РУОПе у Богдановича есть информатор.

Вернувшись на Шаболовку, Максим закрылся в своем кабинете и погрузился в раздумья. Он не знал, как ему следует поступить в сложившейся ситуации – доложить руководству о беседе с генералом или послушать совет Богдановича и не делать этого. С одной стороны, рандеву с генералом было достаточно странным, и начальству следовало знать о случившемся, с другой стороны, никакого разговора на служебные темы у них не было, и ни малейшего интереса к досье генерал не проявлял. Следовательно, необходимости докладывать о встрече не существовало.

Неожиданно в дверь кабинета постучали. Максим подошел к двери и открыл ее. На пороге стоял Рыбкин.

– Ты что это закрываешься, лейтенант? Воров, что ли, опасаешься? – усмехнулся он.

– Согласно инструкции я обязан запираться в кабинете, – ответил Максим.

– Да ладно, ладно, я пошутил. Ты вот что, зайди ко мне в кабинет, – сказал Рыбкин.

Максим послушно двинулся вслед за начальником.

– Плохо, что у тебя нет телефона. Нужно провести, – сказал тот, когда они уже расположились в кабинете.

– Так его нет опять же согласно инструкции, – меланхолично ответил Максим.

– Да что ты заладил – согласно инструкции, согласно инструкции... Ты считаешь, что подполковник должен бегать за лейтенантом и приглашать его в свой кабинет – мол, товарищ лейтенант, пожалуйста, зайдите к своему начальнику на разговор? – раздраженно заявил Рыбкин. – Это ты должен ко мне приходить, не я к тебе! И вообще, кому непосредственно ты подчиняешься – полковнику Селиверстову или мне?

– Вам, товарищ подполковник, – ответил Максим, не понимая, к чему клонит Рыбкин.

– Так вот, если ты подчиняешься мне, значит, прежде всего будешь выполнять мои приказы! Сегодня поедешь на задание. А то сидишь целый день перед своим компьютером, только зрение портишь! У тебя ведь никаких срочных дел нет?

– Нет.

– Тогда поедешь с Олегом. У двух бригад стрелочка намечается. Вы осторожно встанете в стороночке и посмотрите, что да как. Олег все знает. Возьмите у Николаева аппаратуру, может быть, придется сфотографировать кого-нибудь или на видео снять.

После разговора с Рыбкиным Максим отправился в отдел. Олег уже ждал его. Когда Максим вошел, он как раз застегивал бронежилет и поправлял кобуру с пистолетом.

– Какие гости к нам пожаловали! Говорят, что ты в штаб переходишь... – ухмыльнулся Олег, увидев Максима.

– В какой еще штаб? – удивился Максим.

– Ну, ты же в компьютере здорово шаришь... говорят, что в само министерство тебя зовут, должность высокую предлагают!

– С чего ты взял? – спросил Максим. «Неужели Олег знает про мою встречу с генералом Богдановичем? – подумал он. – Не может быть, скорее всего, просто треплется».

– Ну переходишь ты в штаб или нет, а на стрелку со мной все равно поедешь, – продолжил Олег.

– Поеду, куда я денусь, – согласился Максим. – А где Мальков? – поинтересовался он.

– Напарник твой? Так это у тебя нужно спросить, где он ошивается. Или ты с нами порвал окончательно? Теперь на полковников работаешь?

– Ладно, Олег, хватит, – раздраженно оборвал его Максим. – Несешь сам не знаешь чего!

– Ладно, иди, сыщик, получи бронежилет. Оружием как пользоваться еще не забыл? – ухмыльнулся Олег.

Максим молча вышел из кабинета и отправился получать амуницию.

Вскоре они с Олегом уже ехали в сторону центра. Максим был за водителя.

– Куда конкретно ехать? – спросил он.

– На площадь Коммуны, к Театру Советской Армии.

– Там, что ли, стрелка будет?

– Да, это местечко давно бандитами для такого рода встреч облюбовано! – ответил Олег, не отрывая взгляда от убегающего под колеса машины асфальта.

– А почему именно там?

– Во-первых, со ступенек все хорошо просматривается, во-вторых, просторно – никаких переулочков нет, в-третьих – людей много. В общем, сплошные плюсы.

– А откуда вообще известно о том, что стрелка должна быть? – поинтересовался Максим.

– Ну, ты даешь! – удивился Олег. – А источники, а информаторы на что?!

Вскоре машина оперативников въехала на площадь Коммуны. Надо сказать, что выбор места для стрелки действительно был очень удачным.

Площадь находилась на возвышенности. На самом верху располагался театр – большое здание, выстроенное в форме пятиконечной звезды, ко входу в которое вела внушительных размеров лестница с большим количеством ступенек. На лестнице уже тусовалось несколько парней совершенно бандитской наружности. У обочины проезжей части были припаркованы принадлежащие им иномарки.

Спор между бритоголовыми братками шел весьма оживленный. Об этом можно было догадаться по усиленной жестикуляции и обрывкам долетавших до оперативников фраз.

– Тормози, – приказал Олег, – чуть-чуть опоздали!

Максим остановил машину у обочины.

– Включай аварийку, будем делать вид, что машина сломалась, – сказал Олег.

Максим выполнил приказ.

Тем временем страсти у входа в театр разгорались. Двое братков уже перешли на откровенную ругань.

– Посмотри, Олег, у них пушки! – сказал Максим, углядев торчащие из-под курток дула.

В разгар событий на площадь неожиданно въехал новенький черный «Мерседес», за которым следовал эскорт из нескольких темно-синих «БМВ» и одного джипа.

Машины как по команде припарковались возле обочины. Дверца «Мерседеса» открылась, и из машины вышел Отари. Максим замер от неожиданности.

– Отари приехал! – прошептал он.

– Точно, Отари Давидович появился, – рассеянно кивнул Олег, будто бы появление Отари было заранее запланировано и Олег прекрасно знал о том, что он приедет. – Значит, он у нас теперь третейским судьей работает! Разводящим, так сказать! Сейчас бригады разводить будет. Смотри, Максим, учись жизни!

У Максима все внутри похолодело. Ему почему-то пришло в голову, что именно сейчас можно будет взять Отари с поличным за принадлежность к одной из преступных группировок.

Однако размышления Максима прервал Олег.

– Слышишь, – обратился он к Максиму, – ты выйди из машины, открой капот. Надо хоть вид сделать, что мы ремонтом занимаемся... А то на нас братва уже косяки кидает.

– А почему бы тебе самому не выйти? – полюбопытствовал Максим.

– А потому, что меня многие из этих парней знают в лицо, – объяснил Олег.

Максим вышел из машины, открыл капот и принялся усердно копаться во внутренностях автомобиля. Время от времени он поглядывал в сторону стоящей на ступеньках братвы. До него доносились обрывки разговора. Максим ясно различал голос Отари. Тот взял инициативу в свои руки и что-то доказывал представителям обеих воюющих сторон. Вскоре от агрессии бритоголовых не осталось и следа.

Неожиданно чья-то тяжелая рука легла на плечо Максима. Он резко обернулся. Возле него стояли два здоровых парня, стриженные под ноль. У одного из них из-под куртки высовывалось дуло, другой, улыбаясь, похлопывал себя по животу, из-под ремня у него торчала рукоятка «ТТ».

– Слышь, землячок, – обратился он к Максиму, – ты что тут стоишь? Машинка сломалась?

Максим, потерявший дар речи от неожиданности, согласно закивал головой.

– Ты лучше езжай отсюда, браток, подобру-поздорову, а то машинку можем повредить, да и тебя покалечить... Тебе это надо? – продолжал здоровяк, нагло улыбаясь.

– Слышь, – вступил в разговор второй верзила, – а ты случайно не мент?

– Да вы что, ребята! – воскликнул Максим. – Мы ехали по делам, а тут машина сломалась...

– Давай, давай, езжай отсюда! Включи первую скорость и езжай! – стоял на своем бритоголовый.

Максим закрыл капот и открыл дверцу машины. Мордовороты не торопились уходить. Они явно ждали, когда Максим уберется. Максим сел в машину, завел ее и медленно тронулся с места.

– Ну что, опер, оробел? – спросил Олег, когда они уже отъехали на приличное расстояние.

– А ты как думал? – все еще никак не мог взять себя в руки Максим. – Не очень приятно разговаривать под прицелом.

– Так уж и под прицелом, – ухмыльнулся Олег. – Ну давай двигай, да руль ровно держи, сыщик! Да, жалко, что они нас вычислили! Надо же, Отарик третейским судьей работает! Разводящим, арбитром! – продолжал ухмыляться Олег.

Не успел Максим отъехать от места парковки на приличное расстояние, как к группе, с которой разговаривал Отари, быстро подошел какой-то парень, что-то прошептал Отари на ухо и отошел.

Отари тут же попрощался с братками, и через несколько секунд его машина уже рванула с места и вместе с эскортом двинулась к выезду с площади.

Едва машина с Отари скрылась за поворотом, как с противоположной стороны площади на большой скорости вылетела вишневая «девятка» и, резко заскрежетав тормозами, остановилась напротив группы братков, все еще тусующихся на лестнице.

Максим, резко тормознувший машину, видел, как из окон «девятки» вылезли два автоматных дула и тотчас начали плеваться огненными очередями.

Стрельба продолжалась не больше двух минут, но и этого было достаточно. Толпа на лестнице поредела. Кое-кто успел вытащить оружие и начал отстреливаться. Некоторые были ранены, несколько человек распласталось на ступенях.

Максим с Олегом даже растерялись от неожиданности. Но вмешиваться не было смысла, а потому они продолжали сидеть в машине, наблюдая за происходящим, словно бы это был фрагмент какого-то не слишком крутого боевика.

Через пару минут «девятка» резко рванула с места и стремительно скрылась в соседнем переулке. Оставшиеся в живых братки в срочном порядке расселись по своим машинам и поспешили разъехаться в разные стороны.

Как только место происшествия опустело, Максим с Олегом вышли из машины и приблизились к политым кровью ступеням. Как ни странно, убитых не было, раненые же убрались восвояси. На асфальте остались валяться стреляные гильзы, которых позже, по приезде милиции, было насчитано около пятидесяти штук.

Вернувшись в штаб, Максим сразу же пошел к Рыбкину, чтобы доложить о происшедшем и написать рапорт. Однако кабинет Рыбкина был закрыт. Подполковник уже уехал. Зато в коридоре Максим встретил Селиверстова.

– А, Калинин! Ты где ходишь? – остановил его полковник. – Я тебя сегодня разыскивал, а ты как сквозь землю провалился!

Максим промолчал, решив не сдавать Рыбкина начальству.

Тем временем полковник продолжал распекать Максима. Многие сотрудники, проходя мимо, одаривали их удивленными взглядами. Максим чувствовал себя так неудобно, что готов был провалиться сквозь землю. Наконец все закончилось, и Максим уныло поплелся в свой отдел.

«Ну вот, – думал Максим, – и хрен их разберет – кому подчиняться – то ли подполковнику, то ли полковнику. А еще Богданович со своим предложением... А может быть, действительно, стоит перейти работать в МУР? В конце концов, я только что рисковал на задании жизнью, а меня, вместо того чтобы похвалить прилюдно, распекают в течение пятнадцати минут!»

Неожиданно кто-то окликнул Максима. Он обернулся. Перед Максимом стоял улыбающийся Сергей Мальков.

– Куда это ты, напарник, запропастился? – спросил он Максима.

– Я запропастился? Это о тебе ни слуху ни духу. А я здесь! Вот он я! – ответил Максим. – Как дела?

– Да ничего, нормально. – Сергей посмотрел на часы. – Рабочий день вроде бы закончился. Ты сейчас куда?

– Да сам не знаю...

– Что это ты кислый какой? – осведомился Мальков, заметив, что Максим непривычно хмур.

Максим ничего не ответил, лишь махнул рукой.

– Что, начальство взбучку устроило? – усмехнулся Сергей. – Слушай, напарник, поедем развеемся. Я сейчас к девчонкам еду...

– К Ольге, что ли? – буркнул Максим.

– Хотя бы и к ней, – согласился Сергей. – У нее подруга есть, поедем, познакомлю!

– Вообще-то как-то неудобно... А, ладно, – махнул рукой Максим, – семь бед – один ответ! В конце концов, кто меня упрекнет? Сегодня все и так плохо...

По дороге к Ольге они заехали в магазин, где купили бутылку мартини для дам, бутылку водки для себя и несколько коробок конфет. Далее их путь лежал в сторону «Бауманской».

Квартира, в которой жила Ольга, оказалась просто шикарным жилищем. В ней Максим насчитал четыре комнаты, и, по его самым скромным прикидкам, жилая площадь была никак не меньше ста метров. Обставлена квартира была дорогой антикварной мебелью, и Максим первое время боялся прикасаться, не то что садиться, к старинным, позолоченным стульям.

Ольга была заранее предупреждена Сергеем о том, что он приедет со своим напарником, поэтому успела вызвонить подругу.

Девушку звали Светой. Это была крашеная блондинка с необъятным бюстом. Позже Максим узнал, что грудь у девушки силиконовая и на операцию ушли огромные деньги.

Сели за стол. С каждой рюмкой водки Максиму становилось все веселей. Плохое настроение исчезло бесследно. Женщины пили мартини и заливисто смеялись над скабрезными шуточками Малькова. Вскоре Сергей разлил по рюмкам последние капли водки.

– Ну что ж, сколько водки ни бери, все равно за догоном бежать! – сказал он и, опрокинув в себя содержимое рюмки, объявил, что он идет до комка, за водкой.

Ольга попыталась отговорить его, но Сергей настоял на своем и, накинув куртку, выбежал из квартиры.

– Вы знаете, – обратилась к Максиму Ольга, – я очень боюсь, что он напьется. Ему нельзя напиваться – он совсем невменяемым становится! Поэтому, Света, – обратилась она к подруге, – может, ты пойдешь потихоньку домой? Максим проводит тебя. Сережа один пить не будет.

– Конечно, какие разговоры, подруга?! – тряхнула крашеными кудряшками Света. – Ну что, Максим, проводишь? Я тут недалеко, через дом, живу.

– Что за вопрос! – Максим вышел в прихожую и начал одеваться. Через несколько минут они уже были в квартире Светы.

Света, судя по всему, тоже жила одна.

– А муж твой где? – поинтересовался Максим, привалившись к дверному косяку.

– В тюрьме, – равнодушно ответила Света.

Максим удивленно посмотрел на нее, не понимая, серьезно она говорит или просто шутит.

– Действительно, в тюрьме, – повторила Света, заметив замешательство Максима. – Уже второй год под следствием, – пояснила она.

«Интересно, – подумал Максим, – она вообще-то в курсе, что я в ментовке работаю?»

Света усадила Максима в гостиной, а сама ушла на кухню варить кофе. Что-что, а кофе у нее получился отличный. Отпив глоточек и ошпарив губу, она неожиданно сказала:

– Кофе очень уж горячий... Ты бы пока принял душ. – Этим она давала понять, что уверена в том, что Максим останется у нее на ночь.

– Хорошо, – сказал Максим, решив про себя, что не так уж это и плохо – заночевать прямо здесь, не шлепая по промозглым ночным улицам.

– Иди, иди, – повторила Света. – Там, с левой стороны, розовое полотенце, можешь им пользоваться.

Максим стоял под душем минут десять. Выйдя из ванной, он увидел, что Света уже переоделась и была в красивом ярком, умопомрачительно коротком халате.

– Сейчас я тоже искупаюсь и присоединюсь к тебе, – сказала она, – а ты пока ложись.

Через несколько минут Света вернулась из ванной и скользнула в постель. Максим взял ее практически сразу. Света оказалась страстной женщиной, кроме того, она была еще и опытна, а этого-то как раз и не хватало Максиму. В течение довольно долгого промежутка времени они сплетались в яростных объятиях, при этом Света примерно издавала полные страсти крики и стоны, от которых, должно быть, проснулись все или почти все соседи. Угомонились любовники только поздно ночью.

Утром, часов в пять, Максима неожиданно разбудила Света.

– Максим, проснись! Тебя к телефону! – приговаривала она, тормоша не желающего просыпаться Максима за плечо.

– К какому телефону? – не понял спросонья Максим.

– Иди, Ольга звонит!

– Что ей нужно? – Максим медленно подошел к телефону и взял трубку: – Алло!

– Максим, помоги! С Сережей беда! – услышал он голос Ольги и ее истеричные рыдания.

– Что случилось? – Максим моментально проснулся.

– Он избит и сейчас находится в милиции.

– Как? Кто его? Сейчас я буду! – сказал он и положил трубку.

Через десять минут Максим уже сидел на кухне у Ольги. Она рассказывала о том, что случилось. С ее слов, Мальков якобы вышел купить выпивку. Что с ним произошло, никто толком не знает. Известно только, что в состоянии сильного алкогольного опьянения он был доставлен в отделение милиции. При этом он уже был сильно избит, и одежда на нем разорвана.

– Откуда ты все это узнала? – спросил Максим, еще не до конца осознав случившееся.

– У меня мент знакомый там работает, – сказала Ольга, – он мне позвонил и сообщил об этом.

– А он откуда узнал? – продолжал допытываться Максим.

– Видимо, его Сережа попросил это сделать.

– Так у него же ксива с собой была!

– Я не знаю, почему его забрали, – прошептала Ольга, и по лицу ее заструились слезы, плечи судорожно задрожали.

Чем больше Максим думал обо всей этой истории, тем более невероятной она ему казалась. Действительно, виданное ли дело, чтобы в ментовку забирали своего же, причем не обратив внимания ни на ксиву, ни на табельное оружие!

– Максим, ты ведь пойдешь туда и все выяснишь, правда? – продолжала причитать Ольга. – На тебя вся надежда!

Медлить Максим не стал. Вскоре он уже шагал к отделению милиции. Ольга осталась дома.

– Я не пойду туда, они там все меня знают, – сказала она.

– Откуда же? – поинтересовался Максим.

– Моего покойного мужа задерживали не раз и не два и квартиру обыскивали периодически...

– Ясно, – сказал Максим. – Тогда жди меня здесь. Попробуем разобраться, что же там все-таки произошло.

Несмотря на то что было только пять часов утра, в отделении милиции жизнь кипела вовсю. В «обезьяннике» сидело несколько пьяных. Максим увидел, что среди них Сергея не было.

Он протянул дежурному удостоверение сотрудника РУОПа.

– Слушаю вас? – вежливо сказал дежурный, внимательно рассмотрев удостоверение.

– Вами задержан наш сотрудник, – сразу перешел к сути проблемы Максим.

– Какой еще сотрудник? Как его фамилия?

– Мальков Сергей.

Дежурный по отделению милиции – это был майор – быстро просмотрел книгу задержанных.

– Такой фамилии тут не значится, – сказал после секундной паузы.

– Но я имею точную информацию о том, что его задержали, – продолжал настаивать на своем Максим. – А оперативник Кузьмин у вас работает? – спросил он, вспомнив фамилию Ольгиного знакомого.

– Работает, – ответил майор.

– Он сейчас в отделении?

– Да, в отделении, – нехотя ответил дежурный.

– А я могу с ним поговорить? – осведомился Максим.

– Пожалуйста. Прямо по коридору, шестой кабинет.

Максим быстро направился по коридору к указанному кабинету. Открыв дверь, он замер – сцена, представшая его взору, была ужасна: на полу кабинета лежал в рваном пиджаке, весь окровавленный, Сергей Мальков. На руках его были надеты наручники. За столом сидели двое оперативников самого зверского вида.

Максим предъявил удостоверение сотрудника РУОПа.

– Что случилось? – спросил один из оперов.

– Это наш сотрудник, офицер РУОПа! – сказал Максим, показав на недвижимого Малькова.

Оперативники недоуменно переглянулись. Один из них пожал плечами и произнес:

– А мы откуда знали, что он руоповец? Он совершил нападение на одного из сотрудников милиции! А документов при нем никаких не было. И потом, извините, дело уже приняло официальный оборот. Вы что думаете, – стал наступать оперативник, – если вы руоповцы, то вам все можно? Ничего, вот снимут с вашего друга погоны, будет знать!

– Хорошо, ребята, – сказал Максим, – не кипятитесь. Дайте мне с ним поговорить. Можно?

– Говори. – Оперативники друг за другом вышли из кабинета.

Максим наклонился к Сергею. Все лицо его было в крови, в волосах также виднелась уже запекшаяся кровь. Порванная рубашка, пиджак...

– Серега, это я, Максим! Узнаешь меня? Что случилось? Объясни, что произошло?

– Макс, они меня били! – еле слышно проговорил Мальков.

– Что с тобой случилось, объясни! – настаивал Максим.

– Я ничего не помню. Я вышел из подъезда, и меня кто-то ударил по голове. Больше ничего не помню. Очнулся пьяный в зюзю. Но я же не пил столько! Огляделся по сторонам – я в ментовке. Ни оружия, ни ксивы нет.

– Да ты что! – ужаснулся Максим. – Ты знаешь, что тебе за это будет?! За потерю оружия и служебного удостоверения!

– Да ствол я в сейфе на работе оставил, а ксива – не знаю где... Но эти меня так отделали! Я кричу им, что я офицер РУОПа, а они мне все ребра переломали... – простонал Сергей.

– Погоди, Сережа, не унывай! Я сейчас нашим позвоню – дежурному по РУОПу... Ребята подъедут, разберутся!

– Не надо никаких ребят, – сказал Сергей. – Меня же сразу из органов попрут, погоны снимут, ты что, этого не понимаешь?

– Так что же делать? Оставлять тебя этим гестаповцам? – занервничал Максим.

– Я не знаю, что делать... Максим, помоги мне, ради бога!

– Что же мне делать? – растерялся Максим. – Хоть подскажи!

Неожиданно дверь открылась. В кабинет вошли два прежних оперативника и еще один мужчина в форме подполковника милиции.

– Я подполковник Сиволобов, заместитель начальника отделения милиции, – представился он. – Прошу вас пройти в мой кабинет. Ну что, лейтенант, доигрался ваш дружок? – мрачно изрек подполковник, усаживаясь на стул в своем кабинете. – Надеюсь, понимаете, что мы собираемся возбудить уголовное дело? То, что вы и ваш коллега работаете в РУОПе, не дает вам никакого права нападать на сотрудников милиции, которые находятся при исполнении служебных обязанностей. К тому же вышеупомянутый коллега был изрядно пьян. Мы все происшедшее запротоколировали, и у нас по всем документам, включая медицинскую справку об алкогольном опьянении, есть полное право обратиться либо в прокуратуру, либо в управление кадров ГУВД.

Тут Максиму в голову пришла неожиданная мысль. Понимая, что спасти своего друга, обратившись к руководству РУОПа, он не может, так как после этого у Сергея возникнут большие неприятности, он решил обратиться за помощью к генералу Богдановичу.

– Могу я позвонить? – обратился Максим к Сиволобову.

– Кому вы собираетесь звонить, лейтенант? – отвратительно ухмыльнувшись, спросил тот.

– Генералу Богдановичу, – ответил Максим.

– Генералу Богдановичу? – опешил подполковник. – Вы что, его знаете?

– Представьте себе... Так можно позвонить?

– В такое время безумие звонить генералу! – засуетился Сиволобов. – Он будет очень недоволен, если вы разбудите его среди ночи!

– Ничего, я у вас посижу и подожду, пока Богданович не приедет на службу. Не возражаете?

– Конечно, нет... Но все же...

Максим не собирался выслушивать дальнейший монолог Сиволобова. Он вернулся в комнату, где содержали Малькова, но Сергея там уже не было – его перевели в камеру. Максим примостился на одном из стульев в коридоре и принялся ждать. У него было достаточно времени для размышлений. А поразмышлять было о чем. Складывалась двусмысленная ситуация. С одной стороны, Максим действительно мог обратиться к генералу Богдановичу за помощью, зная практически наверняка, что тот не откажет, а поможет замять это дело. Но Максим понимал и то, что после этого он полностью оказывается в зависимости от генерала. А этого Максиму совершенно не хотелось.

Оставалась еще возможность связаться с начальством РУОПа. Хотя Мальков и боялся этого как огня, Максим все более склонялся к мысли о том, что подобное решение будет наиболее правильным.

Отари не любил подолгу задерживаться в офисе. Он вообще был очень подвижным человеком и за день бывал в десятках различных мест. Несмотря на это, связь с офисом Отари поддерживал постоянно. С помощью радиотелефона и пейджеров он получал информацию о том, кто ему звонил и заходил. Иногда Отари сам звонил секретарям и интересовался, нет ли в его приемной людей.

Хотя Отари старался планировать свой день и заранее расписывал намечающиеся визиты и встречи, оставались еще незапланированные аудиенции. Множество людей приходило к Отари без предварительного предупреждения, по рекомендации кого-нибудь из близких друзей.

Среди коммерсантов, которым оказывал покровительство Отари, также были люди, которые могли позволить себе позвонить ему напрямую и прийти в любое время.

Остальных Отари принимал либо в офисе по предварительной договоренности, либо в своей «общественной приемной» – в Краснопресненских банях, либо же встречался с ними в каком-нибудь из своих излюбленных ресторанов.

Вообще же особого интереса к подобного рода встречам Отари не испытывал и старался по возможности улаживать проблемы с коммерсантами по телефону.

Сегодня первую половину дня Отари решил посвятить поиску чеченской бригады, которой руководил Султан. В заложниках у него до сих пор находился Антон и еще двое ребят. Все предыдущие поиски ничего не дали – никто из многочисленных знакомых Отари ничего не слышал о такой группировке, что говорило о том, что это заезжая банда.

Нынешняя встреча также не принесла никаких положительных результатов. Человек, о котором сообщили Отари, оказался просто однофамильцем Султана. Отари снова остался ни с чем. А время шло, и двухнедельный срок, данный ему чеченцами на возврат денег, истекал.

Проезжая недалеко от Манежной площади, Отари позвонил в офис, для того чтобы узнать, нет ли в его приемной людей.

Оказалось, что в приемной его ожидают незнакомая девушка и бизнесмен Гоша Манихин. Езды до офиса было не более двух минут. Он решил изменить свои планы и заехать туда, чтобы переговорить с Гошей, а заодно и узнать, что за девушка пришла к нему на прием. Насколько удалось выяснить Отари, рекомендации она предоставить отказалась и настойчиво требовала с ним аудиенции.

Вскоре Отари уже стоял на пороге своей приемной. Здесь он застал Манихина, вальяжно развалившегося в кресле, и вышеупомянутую девушку. Отари поздоровался с Гошей, затем обратился к посетительнице.

– Вы ко мне? – осведомился он.

– Да, я к вам, Отари Давидович, – ответила девушка.

– Ну что, Гоша, давай сначала я приму даму, а уже потом мы с тобой переговорим, – предложил Отари.

Гоша согласно кивнул головой и прикрыл глаза.

– Проходите, – Отари указал девушке на дверь своего кабинета. – Что будете пить – чай, кофе? Может, вино грузинское? – предложил он, когда девушка расположилась в кожаном кресле.

– Я, – девушка сделала паузу, – пожалуй, выпью кофе.

Отари отдал соответствующее распоряжение секретарше, не переставая тем временем приглядываться к девушке.

Судя по первому впечатлению, она была чем-то расстроена. За многие годы общения с людьми Отари научился быстро определять их состояние и настроение. Он был неплохим психологом и даже иногда угадывал, с какими вопросами к нему приходили люди.

– Я смотрю на ваше лицо и не могу припомнить, – сказал Отари, – мы с вами раньше где-нибудь встречались?

– Нет, никогда... – испуганно ответила девушка.

– А как вас зовут, позвольте узнать?

– Ой, извините, – спохватилась девушка, – я не представилась... Меня зовут Мила.

– Мила, простите, а по чьей рекомендации вы пришли ко мне? – продолжал свой допрос Отари.

Мила замолчала, не зная что ответить. Не могла же она сказать, что пришла по рекомендации того человека, на которого собирается жаловаться...

– Может быть, я коротко расскажу вам свою историю, а вы сами поймете, по чьей рекомендации я пришла? – наконец предложила она.

– Начинайте, – согласился Отари.

Мила приступила к рассказу. Она поведала о своих отношениях с Сашей, начиная с их знакомства и кончая поджогом квартиры. Наконец Мила закончила свой рассказ. Отари вопросительно взглянул на нее.

– И что же вы от меня хотите? – осведомился он.

– Как что... Я хочу, чтобы вы на него повлияли... – пробормотала Мила.

– Мила, вы меня что, за партком или местком принимаете? – улыбнулся Отари. – Саша, как я понимаю, достаточно взрослый человек, не мальчик. И мне какие-то проповеди ему читать просто смешно.

– Но, Отари Давидович, я слышала, о вас говорят, будто вы справедливый человек, к которому любой может обратиться за помощью... – начала Мила.

– Да, это так, – согласился Отари, – но обычно эта помощь распространяется на спортсменов и их семьи.

– Но в данном случае, – продолжила Мила, – дело касается человека, который является вашим воспитанником!

Отари, честно говоря, было жаль эту девушку. Он прекрасно знал о том, каким беспредельщиком в последнее время стал этот самый Саша. Отари и до этого поступали сообщения о его колоссальных проигрышах в казино, о дебошах, которые он устраивал в ресторанах, о драках в ночных клубах. Но Отари старался закрывать глаза на это, не вмешиваться.

Один раз он, правда, отчитал Сашу, когда у того произошла серьезная драка в одном из поездов, еще в то время, когда Саша работал каталой и «раздевал» богатеньких пассажиров. Да еще недавно Отари был вынужден запретить Саше играть в азартные игры, поскольку благодаря им тот скатывался все ниже.

И вот теперь эта девушка. Отари действительно было жаль ее, и он подумал о том, что, наверное, мог бы ей помочь.

– Мила, у вас есть телефон? – спросил он, обдумывая план действий.

– Дома есть, но сейчас я живу у подруги...

– Дайте мне номер того телефона, по которому я могу вас найти.

Мила продиктовала оба номера. Отари записал их.

– Я обязательно постараюсь вам помочь, – сказал он. – В ближайшее время я постараюсь... – Отари хотел было сказать «поговорить», но вспомнил, что только сам упомянул о том, что он не местком и не партком, – ...предпринять соответствующие меры для того, чтобы решить вашу проблему, – закончил он предложение. – И не волнуйтесь, я обещаю, что с вами ничего не случится, – сказал Отари твердо и, привстав, протянул Миле руку.

Мила также протянула ему свою, Отари взял ее и поцеловал. Улыбнувшись, он сказал:

– Позвоните мне через несколько дней. Телефон возьмите у секретарей.

Через минуту Мила вышла.

Гоша вошел в кабинет, плюхнулся в кресло и через запотевшие стекла очков сердито зыркнул на Отари.

– Отари Давидович, что это ты вдруг меня в общую очередь сунул? – недовольно осведомился он.

– Что это с тобой, Гоша? – удивился Отари. – Ты же не хотел, чтобы дама ждала? Тем более, как я понимаю, разговор у нас с тобой будет длинный... По-моему, я все сделал правильно. Так что не нервничай, лучше скажи, что тебе налить?

Гоша пожал плечами.

– Ничего не надо, – ответил он.

– Что у тебя случилось? – поинтересовался Отари.

– А что, у меня обязательно должно что-нибудь случиться? – вопросом на вопрос ответил Манихин.

– Ты что, хочешь сказать, что пришел ко мне в офис без предварительной договоренности просто для того, чтобы сказать, что у тебя все прекрасно?

Гоша улыбнулся:

– Слушай, Отари Давидович, ты делаешь большие успехи в психологии!

– С вами поработаешь – не только психологом, не знаю кем еще станешь! – вздохнул Отари. – Ну, выкладывай, что там у тебя? Опять какие-нибудь бандиты наехали?

– Нет, с этим проблем нет, – сказал Гоша, внимательно оглядывая стол.

– Ты что, что-то тут потерял? – спросил Отари, проследив за его взглядом.

– Да, пепельницу ищу.

Действительно, пепельницы на столе не было. Отари вызвал секретаршу и, отчитав ее, велел принести пепельницу.

Гоша тем временем достал из бокового кармана пиджака свои любимые сигареты и прикурил от дорогой зажигалки.

– Помнишь, мы с тобой готовили одну хорошую схему? – начал он.

– Какую? Мы с тобой много схем готовили, – пожал плечами Отари.

– Самую последнюю, с ценными бумагами.

– Что-то припоминаю...

– Помнишь, я еще рисовал тебе схему движения денег?!

– Да.

– Помнишь – первая ступень, вторая, третья? А после четвертой ступени они должны были к нам вернуться.

– Да помню, помню.

Отари действительно четко вспомнил последнюю денежную аферу, которую затевал Гоша. Помимо всего прочего, она подразумевала скупку крупных акций.

– Помните, – продолжал Гоша, – что эта сделка должна была дать нам двести процентов прибыли? Но вы сказали, что у вас денег нет?

– Да, было такое, – подтвердил Отари.

– И я порекомендовал вам взять деньги в одном банке? – продолжал Манихин.

– Ну и что? К чему ты клонишь? – насторожился Отари.

– А к тому, Отари Давидович, – Гоша сделал паузу, – что что-то непонятное творится с этим банком.

– А если конкретнее? – Голос Отари стал резким и неприятным.

– Короче говоря, банкир, – Гоша назвал довольно известную в столичных кругах фамилию, – обещал мне деньги. Действительно, через два дня он их мне дал. Я быстро перечислил деньги на счет акционерного общества, и уже все должно было завертеться...

– Короче, в чем дело? – уже явно раздраженно поторопил Манихина Отари.

– Завтра должна быть проплата этих акций, а банкир требует вернуть деньги сегодня, – заявил Гоша и откинулся на спинку кресла.

– А что там по контракту? – спросил Отари.

– Отари Давидович, я тебя умоляю, какой контракт? – поморщился Манихин. – Все было сделано под ваше имя, без всякого контракта. Вы позвонили – я приехал с чемоданчиком, он мне наликом все и выгрузил.

– Погоди, погоди... Как, говоришь, фамилия банкира? – зло переспросил Отари.

– Да какая фамилия! – тоже раздраженно бросил Гоша. – Там не в банкире дело! Там Сергей Иванович стоит!

– Сильвестр, что ли?

– Для вас Сильвестр, а для меня Сергей Иванович.

– И что ты хочешь этим сказать? С чего ты взял, что это Сильвестр воду мутит? – осведомился Отари.

– У меня тоже есть своя разведка. Она-то мне и донесла, что Сергей Иванович специально хочет вам кислород перекрыть на этих акциях.

Отари задумался. Возможно, Гоша был прав. Отношения с Сильвестром – Сергеем Ивановичем Тимофеевым – у Отари складывались достаточно сложные.

С одной стороны, они считались близкими партнерами, у них было несколько общих коммерсантов, пользуясь услугами которых они успешно прокручивали свои деньги. Но это не мешало им оставаться конкурентами, особенно в том, что касалось игорного бизнеса и спекуляции драгоценными камнями. Здесь интересы Отари и Сильвестра пересекались, и они начинали мешать друг другу.

Отари знал о том, что Сильвестр не хотел делить с ним сферы влияния, лишь вынужден был это делать. И хотя авторитет Сильвестра среди московской братвы был довольно высок, Отари все же считал себя на голову выше.

Во-первых, он начинал свою деятельность гораздо раньше Сильвестра. Отари был уже довольно известным человеком, когда Сережа Новгородский впервые появился на Старом Арбате и стал покровительствовать проституткам.

Во-вторых, у Сильвестра не было тех огромных связей в правоохранительных органах, которыми так гордился Отари. И это действительно было большим преимуществом.

И в-третьих, перспектива для Отари складывалась весьма и весьма удачно. В ближайшее время он должен был стать крупным политическим деятелем, лидером партии. А это ставит его на несколько ступеней выше тех уголовных авторитетов и влиятельных воров в законе, с которыми на сегодняшний день Отари должен был считаться и к кругу которых принадлежал Сильвестр.

– Считай, что я тебе поверил, – после раздумий сказал Отари Манихину. – Теперь скажи, что ты можешь предложить для решения этой проблемы?

– В подобных случаях, насколько мне известно, в ваших кругах существует только один способ решения проблем, – пожав плечами, неопределенно ответил Манихин.

– Что это еще за наши круги? – раздраженно перебил его Отари. – Что ты этим хочешь сказать?

Гоша поднял голову и вперил взгляд в потолок, намекая Отари на то, что его кабинет может прослушиваться. Потом он взглянул в глаза Отари и полоснул себя ребром ладони по горлу, явно намекая на то, что единственным выходом в данной ситуации могло быть убийство банкира.

Лицо Отари стало напоминать маску.

– Что ты предлагаешь конкретно? – спросил он.

– Отари Давидович, – развел руками Гоша, – боже упаси, что я, правил не знаю?! У вас же есть люди, способные решить подобный вопрос.

– Да, действительно, есть, – ответил Отари, – у меня много способных людей. Но подобными делами, на которые ты намекаешь, никто из моих людей не занимается. Может быть, ты меня принимаешь за кого-то другого?

– Отари Давидович, – стоял на своем Гоша, – у нас нет иного выхода. Этот банкир может просто наложить арест на наши счета. И тогда мы потеряем не только эту сделку, но и кучу денег помимо нее. Пока будет идти разморозка счетов, пока я подключу своих людей в Госбанке, пока Арбитражный суд вынесет решение... – Гоша тяжело вздохнул. – Мы потеряем кучу бабок из-за одного паршивого идиота.

Отари кивнул головой, соглашаясь с ним.

– Даже не знаю, чем тебе помочь, – после паузы сказал он.

– Мне нужно два-три человека, не больше.

– Хорошо, – ответил Отари, – я могу назвать тебе двух или даже трех человек, способных помочь в этом деле. Могу даже тебя с ними познакомить. Но только давай договоримся сразу: я ко всем этим делам никакого отношения не имею.

– Отари Давидович! – воскликнул Гоша. – А кто говорит, что вы вообще что-то об этом знаете?

Такой ответ явно пришелся Отари по душе.

– Ну, тогда легенда такова: ты пришел ко мне и попросил познакомить тебя с человеком, который мог бы тебе помочь разобраться в одной сложной ситуации. Что за ситуация – я у тебя не спрашивал и ты мне об этом ничего не говорил. С таким человеком я тебя познакомлю. Но повторяю – я ни к чему никакого отношения не имею.

Отари не случайно оговаривал ситуацию заранее. Он знал, что в случае убийства банкира Сильвестр непременно устроит свое собственное детальное расследование. И Отари не исключал того, что в конце концов Сильвестр может выйти на него. А ему очередной косяк и разборка с ним не нужны совершенно. Тем более Отари чувствовал, что Сильвестр, хотя внешне и выказывает хорошее отношение и всегда подчеркнуто вежлив, на самом деле не питает к нему никаких дружеских чувств. Возможно, он даже ненавидит его, прежде всего за удачную политическую карьеру и частые выступления по телевидению. Этого Сильвестр, по очевидным обстоятельствам, был лишен.

Исполнителя Отари выбирал недолго. Практически сразу он вспомнил о недавнем визите девушки по имени Мила и решил, что будет совсем неплохо, если убийство банкира станет миссией Саши. Старшим по этой акции будет его напарник, которому будет поручено убрать после завершения акции Сашу как нежелательного свидетеля. Ведь если он вдруг попадет в руки к бойцам Сильвестра, то язык за зубами держать не будет и выдаст Отари с потрохами. А хуже этого и придумать ничего нельзя.

Таким образом найденное решение казалось Отари очень удачным, поскольку позволяло убить сразу двух зайцев. В прямом и в переносном смысле. Через две минуты он уже звонил одному из своих ребят, в бригаде которого числился Саша Верзила. Отари дал ему четкие указания по поводу встречи с Манихиным. В конце, как бы между прочим, Отари сказал:

– Еще я вот о чем хотел с тобой поговорить... – Отари выдержал небольшую паузу. – Сашу Верзилу с собой возьмешь. Вся ответственная часть предстоящего дела на нем. Только вот мне кажется, что он весь свой рабочий потенциал уже выработал. С ним в последнее время происходит что-то странное. Жалобы на него часто поступают, и он какой-то неуправляемый, что ли, стал. Да, по-моему, ты же мне на него и жаловался...

На другом конце провода воцарилась тишина.

– А тут еще сон... – продолжал тем временем Отари. – Нехороший мне такой сон сегодня приснился... Видел я, как Саша при выполнении задания неожиданно погибает. Как-то нехорошо на душе стало. А вдруг сон вещим был? Ты как считаешь?

Намек был – яснее не придумаешь. Бригадир помолчал еще несколько секунд, видимо, обдумывая полученную информацию.

– Понял тебя, Отари Давидович, – наконец сказал он. – Конечно, сон очень неприятный, и я сам сколько раз убеждался в том, что сны сбываются. Всякое может случиться при выполнении задания... – Бригадир таким образом дал Отари понять, что намек понял.

– Хорошо, – удовлетворенно сказал Отари, – я сейчас передам трубку тому самому коммерсанту, с которым тебе придется иметь дело. Договорись с ним о встрече. – С этими словами Отари протянул трубку Гоше.

После того как Гоша ушел, Отари сделал еще пару звонков и тоже покинул офис, сказав секретарше, что отправляется обедать в ресторан, где у него вдобавок ко всему должна была состояться деловая встреча.

Через две недели после происшествия Виктор окончательно встал на ноги. Ссадины на лице еще не зажили окончательно, но были уже не очень заметны. В остальном все было в порядке.

Виктор снова приступил к тренировкам. Он не забыл о своем обидчике, и мысль о том, чтобы поквитаться с ним, время от времени полностью занимала Виктора. Не раз он разрабатывал детальный план своей будущей мести, но дальше этого дело пока не шло. Виктор не знал ни Сашиного места жительства, ни людей из его окружения.

Однако в этом деле Виктору неожиданно помог Марат. Он приехал из Венгрии через две недели после случившегося и сразу же вызвал Виктора к себе на беседу. Встреча состоялась в одном из небольших ресторанов, недалеко от фирмы Марата. Увидев ссадины на лице Виктора, Марат удивленно поднял брови.

– Что случилось, командир? – спросил он.

Виктор заранее придумал легенду для подобного случая и не замедлил поделиться ею с Маратом.

– Ехал на машине домой после тренировки, случайно притерся к иномарке. А там два здоровяка, они очень разнервничались... пришлось помахаться.

– Надеюсь, здоровяки живы и здоровы? – ухмыльнулся Марат.

– Конечно, живы. Здоровы не совсем, но жить будут... Но я особенно не распалялся – рисковать будущей акцией не хотел.

– Правильно, – удовлетворенно кивнул Марат. – Хотя я понимаю, что приятного в случившемся мало, и мне бы, как и тебе, наверное, не хотелось бы, чтобы подобные истории повторялись.

– Не волнуйся, – усмехнулся Виктор, – я теперь всех хулиганов за километр обхожу!

– Хотелось бы в это верить... – с сомнением в голосе сказал Марат. – Хотя вызывал я тебя не за этим, конечно, а для того, чтобы спросить, как там у тебя обстоят дела с тренировками?

– Да все вроде бы нормально.

– Очень хорошо. Мне нужно твое мнение. С твоим тренером, с Мариной, я вчера разговаривал. Она тебя очень хвалила, говорит, что ты способный. Сказала, что если бы ты чуть пораньше к ней пришел, то мог бы олимпийским чемпионом стать.

Виктор улыбнулся, мысленно поблагодарив Марину за добрые слова.

– А еще я хотел тебя увидеть для того, чтобы поделиться кое-какой информацией. Видишь ли, на днях мы получим для тебя хороший аппарат, он идет из Германии через Финляндию. Как только посылочка дойдет, ты начнешь тренироваться уже с этим ружьем. А пока тебе нужно присмотреться к твоему будущему клиенту. Нужно будет за ним поездить. Помотаешься за своим объектом денек. Можешь прямо завтра и начинать.

– Откуда же я знаю, где мне его найти? – удивился Виктор.

– Об этом не беспокойся. У меня специальный человечек есть. Вот он, – и Марат показал на здорового парня, сидящего за соседним столиком. – Его зовут Гера, это мой охранник. Он подъедет к твоему дому ровно в десять утра на своей машине. У него «Фольксваген-Пассат» черного цвета, с тонированными стеклами. Сядешь к нему в машину, и он целый день будет возить тебя по пятам за твоим клиентом. Маршрут за это время приметишь, а на следующий день уже сам, на своей машине, поездишь. Только вот что, съезди-ка ты в автосервис, затонируй стекла своей машины, чтобы тебя ни одна сволочь не разглядела. И еще – на слишком близкое расстояние к клиенту не приближайся. Постарайся, чтобы его охрана, а она за ним всегда ездит, тебя не приметила. Помни, пока твоя задача состоит только в том, чтобы присмотреться к тем объектам, на которых клиент бывает чаще всего. Это офис, квартира, дача и, пожалуй, Краснопресненские бани, где он зачастую проводит время. После того как присмотришь объекты, начнешь изучать их с точки зрения возможности исполнения поставленной перед тобой задачи. Надеюсь, все понятно? Если есть вопросы, то задавай их, не стесняйся.

– Я все понял, – ответил Виктор.

– Ну тогда я добавлю еще несколько слов от себя, – сказал Марат. – Прежде всего, когда будешь присматривать место, поинтересуйся чердаками, тем, как туда войти и как можно незаметно исчезнуть оттуда после выполнения акции. Последнее особенно важно. Нужно сделать так, чтобы при этом тебя не накрыли ни менты, ни его охрана. Мы в этот процесс вмешиваться не будем. Когда выберешь объект, сообщишь нам. Мы дней через пять с тобой встретимся и обсудим возможные варианты.

Виктору стало ясно, что сам Марат и другие заказчики неплохо знают места, где бывает Отари. И варианты объектов, подходящих для проведения акции, уже неоднократно ими обсуждались. Теперь их интересовало его мнение, мнение профессионала. Возможно, они хотели сравнить свой выбор с тем, что сделает Виктор.

На следующее утро, как и обещал Марат, у подъезда стояла машина Геры. Виктор сел в машину.

– Пристегиваться? – спросил он у неразговорчивого охранника. Гера кивнул головой, дал по газам и помчался с такой скоростью, что даже Виктор время от времени прикрывал от страха глаза. Через несколько минут машина уже подъехала к гостинице «Интурист». Гера поставил машину недалеко от входа.

– Выходим, – сказал он и вылез из машины.

– Вот здесь, на двадцатом этаже, у него офис, – коротко объяснил Гера и провел Виктора в холл гостиницы. – Вот этим лифтом он пользуется. На двадцатом этаже у него это... – Гера некоторое время подбирал нужные слова, – ...служба охраны. Посторонних там никого не бывает. Там два или три офиса, поэтому там только свои.

– А подняться туда можно? – поинтересовался Виктор.

– Можно, но нежелательно, – уклончиво ответил Гера.

– А выход где?

– Он пользуется только главным входом, – отрезал Гера.

Виктор взглянул на противоположную сторону улицы. Там стояло большое серое здание, в котором размещалось маленькое кафе. Несмотря на то что здание насчитывало девять этажей, оно не достигало и половины высоты здания гостиницы. Следовательно, идея произвести выстрел с чердака здания в окно офиса отпадала сразу. Оставался еще вариант с подъездом, но Виктор решил не торопиться.

– Сам дорогу найдешь? – спросил Гера, когда они отъехали от гостиницы.

– Конечно, найду, я же не идиот, – фыркнул Виктор.

Затем они поехали в сторону метро «Краснопресненская».

Через несколько минут машина свернула в переулок. Гера притормозил возле большого красного здания, наверху которого была приделана табличка: «Краснопресненские бани».

– Вот тут он бывает по вторникам. Парится, коммерсантов принимает, в карты играет. Около шести вечера выходит, вот из этой двери, – немногословно пояснил Гера. – Машину ставит обычно перед самым входом. – Затем он показал Виктору на девятиэтажку на противоположной стороне улицы. – Вот там, на чердаке, есть слуховые окна. Или, может быть, оттуда удобнее? – кивнул он в сторону соседнего здания.

– Все, запечатлел, – коротко сказал Виктор.

Гера удивленно посмотрел на него, явно не поняв значения последнего слова.

– Ну, значит, усек, – поправился Виктор.

От Краснопресненских бань Гера повез Виктора в Крылатское. Как ни странно, квартира Отари оказалась недалеко от того дома, где жил Виктор.

– Вот подъезд. Живет он на шестом этаже, – вновь пустился в объяснения Гера. – Но предупреждаю – в квартире он бывает редко, в основном живет за городом. Так, раз в две недели заезжает. И угадать время его прибытия очень сложно. Но ты на всякий случай запомни это место.

До дома Виктора от места жительства Отари было всего несколько сот метров. «Интересно, – думал Виктор, – случайно ли моя квартира оказалась в том же районе, что и квартира клиента?» Ответа на этот вопрос у Виктора не было, да это и не было особенно важно.

Вдоволь налюбовавшись на дом Отари и тщательно обследовав подъезд, Виктор снова залез в машину. На этот раз Гера выехал на Рублевское шоссе.

– Куда теперь едем? – поинтересовался Виктор.

– За город, на дачу. Там он живет практически постоянно.

Примерно минут через сорок машина свернула с шоссе налево в небольшой дачный поселок.

– Вот здесь у него дача, – пояснил Гера. – Тут раньше правительственные дачи были, а теперь в этом месте почти никто не строится... Его дом номер двадцать шесть. – Гера вытащил из кармана куртки листок с заранее нарисованным планом. – Вот тут все отмечено. Сам рисовал, – гордо заметил он, ткнув пальцем в коряво начерченный план. – Вот здесь забор – через него можно перепрыгнуть... А это выезд. Может, отсюда удобно... Вот тут кусты на противоположной стороне есть, – он показал на каракули, изображающие заросли. – Тут ты аккуратно смотри, тут его охрана бродит. Они весь поселок обшаривают и тебя могут запеленговать. Теперь я провезу тебя быстренько по всему поселку, а ты сверяй все с планом.

К немалому удивлению Виктора, план полностью совпадал с натурой. Видимо, в Гере умер великий топограф. Он прокатил Виктора по всему поселку, а затем рванул обратно в город. Вскоре они уже были в Москве.

Теперь Виктору предстояло детально изучить все возможные варианты мест, из которых удобно было бы привести в исполнение задуманное. Нельзя было допускать никаких срывов, поэтому Виктор приступил к изучению объектов с максимальной тщательностью.

Кроме того, Виктор и не думал забывать о своей второй потенциальной жертве, а именно о Саше. Ему было известно лишь одно место, где Саша иногда появлялся и где, при желании, его можно было найти. Этим местом был офис Отари. Таким образом обе жертвы практически попадали в один прицел.

Виктор вспомнил слова Милы о том, что Саша и сейчас работает в одной из бригад Отари, выполняет его отдельные поручения. Следовательно, вероятность того, что судьба сведет их снова, была достаточно велика.

«Наблюдать за офисом из машины, пускай и с тонированными стеклами, – подумал Виктор, – не очень удачный вариант. Машину точно вычислят сотрудники милиции или служба с Лубянки – так называемые „топтуны“, охраняющие правительственную трассу – подъезд к Кремлю».

Необходимо было продумать иной способ наблюдения. Но мелькать перед службой охраны тоже было достаточно рискованно. Ребята для того и были взяты на службу, чтобы отслеживать подозрительных субъектов. Виктор решил приобрести парик и кое-какой грим.

К сожалению, гримироваться Виктор не умел совершенно. Следовательно, необходимо было найти человека, который мог бы в этом ему помочь.

Мысль о том, что гримера можно найти в каком-нибудь театре, пришла в голову Виктору достаточно быстро. Он знал, что неподалеку, за Пушкинской площадью, есть театр, и решил не терять зря времени и отправиться туда незамедлительно.

Однако тот театр, на который рассчитывал Виктор, уже не существовал или был переведен в другое место. Теперь здесь располагался ночной клуб «Станиславский». Тут он увидел пожилую женщину, идущую ему навстречу.

– Извините, пожалуйста, – обратился к ней Виктор, – вы не подскажете, где тут театр?

– А какой театр вам нужен? – поинтересовалась женщина. – Есть Театр на Малой Бронной, Пушкинский театр... А за углом еще один есть.

– А где это – за углом?

– Да вот, пройдете до того переулочка, увидите кафетерий и сразу завернете налево. Там и будет театр.

– Спасибо вам большое! – поблагодарил Виктор добросердечную старушку и отправился в указанном направлении.

Действительно, за углом высилось здание театра. Теперь Виктору оставалось только найти в нем гримера. «Но как мне представиться и что сказать? – подумал Виктор. – А что, собственно, думать? Деньги заплачу, и никто мне даже вопросов задавать не будет!»

Через дежурного администратора Виктор выяснил, что гримеры появляются примерно за час до спектакля, который начинался в семь часов. Значит, где-то в шесть Виктору нужно было быть на месте.

Гримерша пришла в пять минут седьмого. Это была пожилая женщина примерно лет шестидесяти, с милым, хотя и глуповатым лицом. Звали ее Марией Александровной. Виктор легко узнал ее по описанию администратора.

– Мария Александровна, – обратился он к ней, когда та проходила по холлу театра, направляясь в гримерную, – можно вас на минуточку?

Гримерша остановилась и удивленно осмотрела Виктора с ног до головы.

– Не могли бы вы уделить мне немного времени? Мне необходимо с вами поговорить.

– Молодой человек, я очень тороплюсь, и времени у меня в обрез. И кто вы, собственно, такой? – строго спросила гримерша.

– Мое имя вам незнакомо, – уклончиво ответил Виктор. – Но я пришел к вам по делу. У меня возникла кое-какая проблема, в решении которой вы можете мне помочь.

– Каким образом? – удивилась гримерша. – Чем же я могу вам помочь?

– Скажем так, мне нужен ваш профессиональный опыт.

– Вы что, хотите стать гримером? – улыбнулась женщина.

– Не совсем так. Мария Александровна, я буду с вами откровенен. И оказанные вами услуги, конечно, будут оплачены. – С этими словами Виктор достал из кармана стодолларовую бумажку и протянул ее гримерше.

– А это еще зачем? Ничего мне от вас не нужно! – воскликнула Мария Александровна, и в глазах ее промелькнул страх.

– Да не пугайтесь вы, – начал уговаривать гримершу Виктор. – Дело в том, что мне нужно загримироваться. У меня, знаете ли, возникли некоторые проблемы с женой. Кажется, у нее есть любовник...

После подобного объяснения к женщине моментально вернулось благое расположение духа.

– Это обычная история, молодой человек, – улыбнувшись, сказала она.

– Понимаете, вся закавыка в том, что с уверенностью я об этом сказать не могу, а потому хочу проследить за женой. Но это нужно сделать так, чтобы она меня не заметила или не узнала.

– А не проще ли вам обратиться в детективное агентство? – полюбопытствовала гримерша.

– Наверное, это действительно было бы проще. Но вы представить не можете, какие деньги они дерут за оказание подобной услуги! Мне проще, если, конечно, вы не откажетесь помочь, самому проследить за нею...

– Что же, если вы так настаиваете на этом, идемте поговорим... – наконец сдалась гримерша.

Вскоре они уже сидели в небольшой гримерной, где, собственно, и работала Мария Александровна. Она охотно согласилась помочь Виктору, преподав ему несколько уроков нанесения грима, а также некоторых способов изменения внешности.

За предложенные ранее сто долларов Виктор купил у Марии Александровны несколько париков. Точнее, он взял их напрокат, обещав вернуть через неделю-две.

Приехав домой, Виктор сразу занялся переделкой собственной внешности. Он сел возле зеркала и принялся гримироваться, пытаясь подражать Марии Александровне, которая при нем гримировала артистов, готовящихся к выходу на сцену. Затем Виктор примерил парики. Получилось неплохо. Виктор даже испугался, ненароком взглянув в зеркало и позабыв, чем он только что занимался.

Благодаря гриму задача Виктора упрощалась. На следующий день, с утра, наложив грим, Виктор поехал на вещевой рынок. Народ от него не шарахался, что говорило о том, что грим не бросается в глаза и выглядит вполне естественно. На рынке Виктор приобрел несколько дешевых китайских курток, чтобы одежда не примелькалась. Сложив парики и куртки в машину, он подъехал к «Интуристу» и припарковался в одном из переулков недалеко от входа в гостиницу. Почти весь день он провел возле «Интуриста», наблюдая за входящими и выходящими людьми и прогуливаясь мимо гостиницы – то по одной, то по другой стороне. Время от времени Виктор возвращался к машине и менял внешность.

Так прошло полдня. Наконец, чтобы немного отвлечься, а заодно и подготовиться к выполнению основной акции, Виктор направился к дому, стоявшему на противоположной стороне улицы, чтобы обследовать его чердак.

Поднявшись на последний этаж, Виктор заметил, что, помимо того, что чердак закрывает металлическая решетка с увесистым замком, она была еще и опечатана. В другом подъезде была такая же картина.

Виктор сделал вывод, что чердак контролируется ведомством «серого дома» Лубянки, являясь важным стратегическим объектом, поскольку окна дома, а также чердака выходили на правительственную трассу. Следовательно, этот объект списывался как непригодный. Строго говоря, выполнить акцию можно было и отсюда, но это было слишком трудно и рискованно. Поэтому Виктор решил оставить чердак в резерве и обследовать другие точки.

Пока же он продолжил наблюдение за гостиницей. Ближе к вечеру, когда Виктор уже собирался домой, удача неожиданно ему улыбнулась.

Он заметил, что у входа в гостиницу возникло некоторое оживление, а минутой позже в дверях показался Отари собственной персоной. Он шел неторопливой, уверенной походкой в сопровождении нескольких крепких ребят, которые, без сомнения, принадлежали к его личной охране.

Отари собирался сесть в машину, припаркованную прямо у входа, но тут его окликнули. К Отари направлялась группа из четырех ребят. Одним из них был Саша. Виктор замер от неожиданности. Подойдя к Отари, ребята поздоровались. Несколько минут длился разговор, после чего Отари махнул на прощание рукой и сел в машину, которая сразу же рванула с места.

Отари на некоторое время перестал интересовать Виктора. Сейчас его целью было проследить за Сашей. Тот вместе с остальными братками залез в темно-зеленый джип «Опель-Фронтера». Виктор быстро вернулся в переулок, где стояла его машина. Всего несколько секунд у него ушло на то, чтобы ее завести и выехать из переулка. Виктор без труда догнал едва успевший отъехать джип.

Братки двинулись в направлении Белорусского вокзала. Они припарковались возле здания, в котором располагалась одна довольно крупная коммерческая фирма. Пробыли ребята в офисе не более пятнадцати минут. Видимо, бригада Отари оказывала этой фирме свое покровительство и братки приезжали получить свои проценты за предоставление «крыши».

После этого зеленый джип направился в сторону гостиницы «Советская», на Ленинградский проспект. Виктор последовал за ним. Возле гостиницы ему пришлось ждать более двух часов. Вероятно, братки заехали сюда не только пообедать, но и сыграть в карты.

После этого Виктору пришлось снова садиться за руль и ехать вслед за джипом в Строгино. Вероятно, кто-то из братков там жил, поскольку по дороге двое братков высадились, и Виктору стало ясно, что водитель развозит ребят по домам.

В четырнадцатиэтажном доме на одной из улиц Строгина жил именно Саша. Возле своего дома он вышел из машины и некоторое время базарил о чем-то с водителем, стоя у джипа. Затем бросил недокуренную сигарету и пошел к подъезду. Джип развернулся и выехал со двора.

Теперь Виктору необходимо было узнать, в какой квартире живет Саша. Он вошел в подъезд через пару минут после него. Этого времени Саше как раз должно было хватить на то, чтобы добраться до квартиры.

Вычислить квартиру, в которой живет Саша, оказалось достаточно просто. Виктор поднялся на самый верхний этаж и стал постепенно спускаться вниз. Удача улыбнулась ему сразу. На тринадцатом этаже Виктор заметил мокрые следы от ботинок, ведущие от лифта к квартире. Теперь он знал, где обитает его враг.

На всякий случай Виктор обследовал остальные этажи. Пару раз наткнулся на мокрые следы, но они не могли принадлежать Саше. Одни из них были явно женские, а вторые оставил мужчина в кроссовках.

Виктор вернулся к машине. Настроение поднялось – враг был вычислен, и оставалось только подгадать день, чтобы с ним расправиться. Виктор отказался от первоначального плана пристрелить Сашу. Он решил, что правильнее будет забить Сашу до смерти.

На следующий день с утра Виктор заехал в магазин спорттоваров и купил тяжелую бейсбольную биту – самое подходящее оружие для того, чтобы справиться с таким бугаем, как Саша. Драться с ним без оружия Виктор не собирался – Саша был раза в два крупнее его, и надеяться только лишь на свою силу, ловкость и полученные в спецподразделении навыки борьбы было бы по меньшей мере глупо.

Уложив биту в багажник, Виктор почувствовал себя во всеоружии. Ненависть вновь захлестнула его. Он вспомнил, как лежал на холодном бетонном полу. Вспомнил ухмыляющуюся Сашину рожу и то, как он предупредил его о том, чтобы Виктор больше никогда не подходил к Миле.

«Ничего! – подумал Виктор. – После сегодняшней встречи он уже не сможет никого ни о чем предупреждать! Если Саша и останется жив, то остаток своей жизни проведет в инвалидной коляске!»

Около шести часов вечера загримированный и переодетый Виктор выехал в Строгино. Подъехав к дому, он оставил машину на приличном расстоянии от подъезда, вылез и принялся рассматривать окна. В квартире Саши свет не горел, следовательно – дома его не было.

Виктор осторожно поднялся на последний этаж, старательно пряча под курткой тяжеленную бейсбольную биту. Теперь оставалось только дождаться появления противника. Ожидание могло затянуться на неопределенное время, но иного выхода не было – приходилось ждать.

Пока же Виктор стал обследовать последние этажи. Над тем этажом, где находилась квартира Саши, был еще один, а над ним пролет без дверей, с люком, через который можно было попасть на чердак. Люк был забран решеткой и закрыт на висячий замок.

Виктор рассчитывал управиться с Сашей минут за пять, затем, бросив биту на месте преступления, спокойно спуститься по лестнице вниз, сесть в машину и уехать. Поскольку Виктор был в гриме, то возможность того, что впоследствии его кто-нибудь узнает, была весьма невелика.

Чердачный люк был Виктору в принципе не нужен, но мысль о том, что второй, запасной путь отступления был для него закрыт, все же не давала покоя.

Чтобы немного успокоить нервы, Виктор начал прогуливаться взад-вперед по пролету между этажами. Отсюда неплохо просматривались этаж и выход из лифта. В случае необходимости Виктор мог спуститься в считанные мгновения. Он представлял себе, как отыщет Милу и скажет ей, что он вовсе не трус. Что он боролся за нее и навсегда убрал с ее пути недоумка Сашу.

Внезапно лифт, все время курсирующий между этажами, замер на тринадцатом. Виктор приготовился к атаке. Двери открылись, но из лифта вышел вовсе не Саша, а какой-то парень, одетый в болоньевую куртку, джинсы и черные кроссовки. Черная вязаная шапочка была надвинута почти на глаза. В руках парень держал перчатки.

Оглядевшись по сторонам, парень подошел к Сашиной квартире и приложил ухо к двери. Убедившись в том, что внутри никого нет, парень повернулся и пошел к лестнице, ведущей наверх.

От неожиданности у Виктора перехватило дыхание. Еще мгновение – и парень столкнется с ним лицом к лицу. Виктор вышел из ступора и начал осторожно подниматься еще на пролет выше. Парень остановился именно на том месте, на котором еще несколько секунд назад стоял Виктор, и снова прислушался.

Виктору казалось, что его сердце бьется так громко, что парень может услышать его стук. Естественно, это была лишь иллюзия. Парень тем временем молча расстегнул «молнию» куртки, вытащил оттуда пистолет «ТТ» с глушителем, навинченным на ствол.

«Бог ты мой, это ведь киллер! И пришел он по Сашину душу!» Эта мысль подобно вспышке озарила мозг Виктора. Он сильнее сжал свою биту, так что побелели пальцы. Но Виктор этого даже не заметил. «Что же делать? – лихорадочно думал он. – Сесть в лифт и уехать?» Или, может быть, огреть этого непрошеного гостя битой по голове? Но он может быть не один. Вполне возможно, что внизу его дожидается напарник. Тогда что? Но, если дать киллеру возможность сделать свою работу, где гарантия того, что он сразу рванет вниз, а не решит воспользоваться чердачным люком? В этом случае убийца обязательно встретится с Виктором, и результат этой встречи нетрудно предугадать. Ведь Виктор был безоружным, не считая нелепо выглядящей в данной ситуации бейсбольной биты. У убийцы же пистолет с глушителем, и ему терять нечего: какая разница – один труп или два...

Виктор стоял в растерянности несколько минут. Возможности уехать у него не было, поскольку лифт все время находился в движении. Теперь он поднимался вверх.

Наконец лифт остановился на тринадцатом этаже. Двери открылись, и Виктор увидел, что из кабины вышел Александр. Он подошел к двери квартиры, насвистывая какую-то веселую мелодию, и вставил ключ в замочную скважину.

Тем временем киллер осторожно спустился на площадку тринадцатого этажа. Виктор последовал за ним и остановился на пролете между тринадцатым и четырнадцатым. Отсюда ему было видно, как убийца навел на Сашу пистолет. Александр, будто почувствовав что-то спиной, быстро повернулся. На лице его появилось удивленное выражение.

– Сява, это ты? – пробормотал Саша. – Ты чего, брат? За что меня? – Тут лицо его побледнело, Саша все понял. – Я же никому не скажу о том, что мы завалили коммерсанта от Сильвестра! – что есть мочи завопил он. – Я же... я...

Договорить Саша не успел, поскольку в это время киллер два раза подряд нажал на курок. Еле слышные хлопки раздались почти одновременно. Александр начал медленно сползать по стене вниз. Киллер подошел к нему вплотную, поднес ствол к голове и нажал на курок еще раз. Это был контрольный выстрел.

Убедившись в том, что Саша мертв, убийца рванул к лестнице и побежал вниз, по пути успев выбросить перчатки и ствол в мусоропровод. Лифт, как всегда, был занят.

Виктор стоял, замерев, не в силах двинуться с места. Ему казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. В это время неожиданно открылась дверь соседней с Сашей квартиры. Оттуда вышла женщина и, увидев залитый кровью пол и недвижное тело Саши, заорала в голос.

– Убили! Соседа убили! – кричала она.

Тотчас начали открываться двери квартир, причем не только на тринадцатом, но и на всех остальных этажах, куда только доносился голос соседки. Загремели замки и на четырнадцатом. Виктор опомнился и бросился наверх, на тот пролет, на который выходил чердачный люк. Тем временем на тринадцатом этаже начали собираться соседи. Кто-то спускался с четырнадцатого, позабыв захлопнуть за собой дверь. Как ни крути, а путь отступления для Виктора был отрезан. Даже если он решил бы вызвать лифт с четырнадцатого этажа, его обязательно заметили бы дотошные жильцы дома.

– Надо срочно вызывать милицию! Позвоните в «Скорую помощь», может быть, он еще жив! – раздавались голоса снизу.

«Все, теперь мне конец! – подумал Виктор. – Сейчас приедет милиция...»

Он оглянулся назад. На решетке висел массивный замок. Никакого инструмента, кроме биты, у Виктора не было. Если даже он и попробует сбить замок битой, будет столько шуму, что сбегутся все жильцы дома. «Как глупо так попасться! И ведь осудят за то преступление, которое не совершал! – подумал Виктор. – Попробуй докажи, что ты тут ни при чем... Найдут в мусоропроводе пистолет и запросто докажут, что выбросил его туда я!»

Виктор взглянул на часы. Если милиция среагирует мгновенно, то минут через пять у него на руках уже будут красоваться симпатичные железные браслеты. От этой мысли Виктору стало дурно.

Черный «Мерседес» мчал Отари на Калининский проспект. Там, в одном из ресторанов, у него должна была состояться встреча с неким крупным чиновником московского правительства.

На этой встрече чиновник обещал, естественно за определенную сумму денег, познакомить Отари с представителями итальянских деловых кругов, с которыми он собирался иметь совместный бизнес. Если говорить конкретней, Отари собирался стать подрядчиком в строительстве развлекательного центра, которое запланировало московское правительство.

Эта сделка для Отари невероятно важна. В случае удачного хода событий он становился официальным подрядчиком московского правительства. Отари всегда хотелось перебраться из нелегального уголовного бизнеса в легальный. Плюс к этому его партнерами в этом деле должны были стать западные компании.

Отари припарковал машину возле входа в ресторан «Метелица» и вошел внутрь. В зале посетителей почти не было. На дверях висела табличка «Спецобслуживание». Отари улыбнулся. «Наконец-то научились эти ресторанные халдеи угадывать пожелания солидных клиентов, – подумал он. – Видимо, узнали, что на встречу с чиновником приедет сам Отари Давидович, и решили убрать лишних посетителей».

Но каково же было удивление Отари, когда, открыв дверь в зал, он увидел у окна столик, вокруг которого собралась целая толпа человек в двенадцать. Один из сидящих повернулся, и Отари узнал в нем Сергея Ивановича Новгородского, или Сильвестра, как называли его братки. Он сидел в окружении своих бригадиров и лидеров подконтрольных криминальных структур.

– Отари! Какая встреча! – усмехнувшись, воскликнул Сильвестр. – Такие люди, и без охраны! Какими судьбами тебя сюда занесло?!

Отари передернуло. Он совсем не желал встречаться с чиновником из московского правительства и с итальянцами в присутствии Сильвестра и его бритоголовой гвардии.

Но попросить Сильвестра убраться из ресторана Отари не мог. Он медленно подошел к столику Сильвестра. «Что-то частенько в последнее время мы с ним пересекаемся, – думал Отари. – И мне эти пересечения совсем не нравятся...»

Однако вслух он ничего не сказал. Улыбнулся и протянул Сильвестру руку. Тот пожал ее, показывая свое дружеское расположение.

Первым молчание нарушил Сильвестр:

– А мы вот тут отмечаем мое отбытие в Австрию. Я, Отари, знаешь, вечером улетаю.

Отари поинтересовался о цели поездки. Завязался разговор. Отари пригласили за стол. Он присел. Кое-кого из свиты Сильвестра он знал и перекинулся с ними парой слов.

– Отари, я знаю, у тебя завязки с ментами есть. Можешь помочь перевести моего младшего брата из общей хаты на спец? – с такой просьбой к нему обратился один из бригадиров по кличке Гроза.

– А где сидит твой брат? – поинтересовался Отари.

– Он в Бутырке сейчас, – ответил Гроза.

– Приходи ко мне в офис. Там и поговорим, – коротко ответил Отари.

– Отарик, – вмешался в разговор Сильвестр, – я хочу тебе представить одного человечка, твоего давнего знакомого. Он тут рассказывает про тебя прямо фантастические вещи!

Отари удивленно посмотрел Сильвестру в глаза.

– Что это за человечек? Что он про меня рассказывает? – настороженно поинтересовался он.

– Да вот, собственно, он! – Сильвестр показал на сидящего недалеко от него человека, лицо которого показалось Отари смутно знакомым. Но вспомнить, где и при каких обстоятельствах они встречались, Отари не мог.

– Что, Отари, – ухмыльнулся незнакомец, – не узнаешь меня?

Отари передернуло от фамильярности, с которой обращался к нему этот человек.

– Нет, – холодно ответил он, – не узнаю.

– Ну вот, – развел руками парень, – а я тебе привет привез.

– От кого?

– От жуликов, сидящих во Владимирском централе.

– Погоди, погоди, а кто сейчас там сидит? – спросил Отари.

Парень назвал несколько имен. Некоторых из них Отари знал.

– Как они там? – поинтересовался он.

– Они-то ничего. Только вот тебя недобрым словом поминают! – неожиданно сказал незнакомец, и лицо его вновь скривилось в ухмылке.

Отари насторожился еще больше. «Кто же это такой, черт его дери! И почему он ведет себя подобным образом?!»

– Я не пойму, ты на самом деле меня не узнаешь или притворяешься? – спросил незнакомец.

Отари удивленно посмотрел на Сильвестра – мол, как ты можешь допускать, чтобы какая-то «шестерка» из твоего окружения позволяла себе такие колкости в отношении авторитета. Тем более что официально между ним и Сильвестром были мирные отношения.

Но Сильвестр лишь улыбался, делая вид, что ничего особенного не происходит.

– Да, Отарик, видно, и впрямь ты меня забыл! – продолжал глумиться парень. – Тогда я тебе о себе напомню. Помнишь восемьдесят пятый год? Гостиницу «Украина»? Помнишь, как из-за какой-то грязной шлюхи, проститутки центровой, ты меня ментам сдал? На девять лет меня посадил! Представляете, ребята? – обратился парень к присутствующим. – Целых девять лет я из-за этого козла на нарах просидел!

Отари оцепенел. Теперь-то он вспомнил этого человека – Андрея Кливцова по прозвищу Клещ, который действительно сел в тюрьму при содействии Отари.

Отари перевел взгляд на сидящих за столом. Кое-кто смотрел на происходящее с удивлением, некоторые явно были на стороне парня. Отари подумал, что, вероятно, тот уже рассказал им свою историю до его появления.

Отари посмотрел на Сильвестра. Тот продолжал улыбаться, делая вид, что первый раз слышит эту историю.

«Врет, – подумал Отари, – он и раньше все знал! Наверняка специально все подстроил! Но откуда он узнал про то, что у меня здесь намечена встреча?! Или это случайное совпадение? Впрочем, какое может быть совпадение – Сильвестр частенько тусуется в этом ресторане».

Теперь только Отари понял, что табличка с надписью «Спецобслуживание» была вывешена не в связи с его приходом, а из-за того, что в ресторане находился Сильвестр.

А Клещ тем временем продолжал:

– Так вот, когда я на нарах во Владимирском централе встретился с уважаемыми и авторитетными людьми, я рассказал им свою историю. И они, Отарик, посчитали, что это было просто западло с твоей стороны. Скажи, Отарик, сколько ты заплатил следакам и судьям, чтобы меня, молодого и красивого, – Клещ провел рукой по бритой голове, – на нары на девять лет определили? Я, наверное, должен тебе кучу денег?

– Погоди, – перебил его Отари, – чего ты хочешь? Что ты мне какую-то сопливую мелодраму рассказываешь? Если бы тебя не было за что сажать, то не посадили бы! Ты хочешь денег? – Отари полез в боковой карман пиджака и достал свой бумажник. – Сколько ты хочешь? Сам-то свою сопливую молодость во сколько оценишь?

– Боюсь, что у тебя нет таких денег, Отари, чтобы заплатить мне за те годы, что я просидел на нарах. А ты в это время не вылезал из ресторанов, кушал ложками икру и водку пил стопками, – криво улыбнулся парень. – Боюсь, я тебе должен... А долги нужно отдавать. Потому как долги – дело святое, – закончил свой монолог Клещ и оглядел присутствующих, ожидая поддержки.

Отари еще раз взглянул на Сильвестра. Тот лишь развел руками, показывая, что в данной ситуации не может ничего поделать.

Отари пожал плечами, положил бумажник обратно в карман и медленно вышел из зала. Встреча с чиновником и итальянцами была сорвана, а надежда на подписание желанного контракта потеряна. У Отари не осталось ни малейшего сомнения в том, что вся эта ситуация была с начала до конца подстроена. Видимо, Сильвестр все же знал заранее о том, что у Отари в этом ресторане намечена важная встреча, и сделал все, чтобы ее сорвать. Нужно отдать ему должное – все получилось так, как он задумал.

В том, что его предположения были верны, Отари убедился на следующий день, когда к нему в офис приехал один из бригадиров Сильвестра по кличке Гроза, который накануне просил Отари за своего брата. Особенными умственными способностями Гроза не отличался, и Отари без труда сумел выведать у него намерения Сильвестра относительно своей персоны.

Со слов Грозы, Клещ, отсидевший по милости Отари немалый срок в зоне, сам предложил разобраться с Отари и за благословением обратился к Сильвестру.

Прямо Сильвестр ему ничего не сказал, лишь ответил, что месть – дело святое. И добавил, что помогать ни он, ни его ребята в открытую Клещу не будут, но и мешать ему разобраться с Отари у него тоже резона нет. Фактически это означало, что Сильвестр дал отмашку на устранение Отари.

Такой поворот событий Отари не удивил. Напротив, намерения Сильвестра показались ему вполне логичными.

Дело в том, что Сильвестр так же, как Отари, хотел быть главным криминальным лидером в Москве. Вероятно, в этом его поддерживали окружение и члены дружественно настроенных группировок. Но слава и популярность Отари продолжали мешать восхождению Сильвестра на криминальный Олимп. Поэтому он решил, что кто-то из них должен уйти.

Бывший зэк и ломщик Клещ стал прекрасным оружием в руках Сильвестра. Кроме авторитета, гибель Отари принесла бы Сильвестру огромную прибыль. Он стал бы единовластным владельцем тех контор, доходами с которых он пока должен был делиться с Отари. Компаньонство вообще было чуждо натуре Сильвестра. По своему характеру он напоминал волка-одиночку. И горе тому, кто решался вставать у него на пути.

Отари не собирался сдаваться без боя, а тем более погибать с подачи какого-то там бывшего ломщика. Нужно было срочно предпринимать контрмеры. А для этого надо было переговорить с приближенными людьми...

Максим Калинин пробыл в отделении милиции, где находился его напарник Сергей Мальков, почти до девяти часов утра. Все это время он не переставал размышлять о том, к кому ему лучше обратиться – непосредственно к генералу Богдановичу или все же к руководству РУОПа.

После долгих размышлений Максим решил, что лучше все-таки обратиться к своему руководству. В конце концов, у него не было полной уверенности в том, что его напарник был пьян и оказал сопротивление работникам милиции. Проще сказать, Максим отказывался верить в это. Сергей был не настолько пьян, когда уходил из квартиры Ольги, и у него не было никаких оснований оказывать сопротивление работникам милиции.

Следовательно, имела место провокация, и все дело Малькова было сфабриковано. Придя к такому выводу, Максим решил, что все же лучше обратиться к руководству РУОПа.

Дождавшись девяти часов, Максим подошел к дежурному по участку и попросил разрешения воспользоваться телефоном. Дежурный нехотя согласился. Максим набрал номер Рыбкина. Информация, которую он сообщил подполковнику, вызвала с его стороны бурю негодования. Рыбкин приказал Максиму никуда не отлучаться из отделения милиции, пообещав, что через час, не позже, туда подъедет бригада. Также Рыбкин попросил Максима о том, чтобы тот внимательно смотрел, чтобы Малькова не вывезли из отделения милиции.

Опасения Рыбкина по этому поводу оказались не напрасными. Максим заметил, что вскоре в отделении началась непонятная суета. Приехали какие-то милицейские начальники. Из обрывков разговора Максим понял, что ждали полковника из управления кадров ГУВД. Прохаживаясь мимо кабинета Сиволобова, Максим услышал, как подполковник говорил с кем-то по телефону о том, что руоповца, то есть Малькова, нужно немедленно вывезти на нейтральную территорию, где его можно будет прикрыть. Иначе, как сказал Сиволобов, может случиться разборка.

Теперь Максиму стало совершенно ясно, что менты перегнули палку и вся вина лежит исключительно на них. Теперь они пытались замести следы и оправдать свое поведение в отношении Малькова.

Задачей Максима было не допустить, чтобы его напарника вывезли из отделения милиции или перевели в другое отделение. Оставалось только придумать способ, при помощи которого можно было предотвратить перевозку Малькова в другое место.

Максим ходил по коридору и продумывал различные варианты. Тем временем атмосфера вокруг него накалялась. Весь офицерский состав отделения бросал на него враждебные взгляды. Эти люди знали, что им предстоит отчитаться за свои действия и вопрос скорее всего будет решен не в их пользу. К своему удивлению, Максим заметил, что сержанты ведут себя несколько иначе. В них угадывалось некое подобие сочувствия и нежелание участвовать в дальнейших интригах своего руководства.

Прохаживаясь по коридору, Максим заметил, как из отсека, куда выходила дверь камеры временного содержания, вышел сержант, который нес там охрану. Максим быстро подошел к нему и, оглянувшись по сторонам, тихо спросил:

– Как там мой напарник? Что с ним?

Сержант тоже огляделся по сторонам и негромко сказал:

– С ним все в порядке.

– Слушай, сержант, дай мне с ним переговорить!

Сержант внимательно посмотрел на Максима. В его взгляде Максим увидел сочувствие.

– Понимаешь, – наконец сказал он, – я не могу этого сделать. Только что от моего руководства поступило указание вообще никакой информации в отношении этого человека – твоего напарника – не давать. Я и так нарушил приказ и больше рисковать не могу. Так что извини, сам понимаешь, мы люди подневольные... – С этими словами сержант повернулся и пошел прочь.

Максим пошел вслед за ним. Вскоре он оказался в небольшом холле, где сидел уже знакомый ему дежурный офицер.

Майор что-то писал, другой милиционер, капитан, принимал у него дежурство. Неожиданно Максим услышал раздавшийся через громкоговоритель голос подполковника Сиволобова:

– Внимание дежурных офицеров! Немедленно закрыть ворота отделения милиции! На входе поставить двух автоматчиков! Никого не пропускать до моего особого распоряжения!

«Ну, все, – подумал Максим, – отделение занимает оборону!» Ему даже стало смешно – неужели они всерьез думают, что их отделение будут штурмовать? Глупо и нелепо! Хотя если подумать, то черт его знает, что придумает Рыбкин, чтобы выручить Сергея.

Действительно, минут через десять возле запертых ворот раздался громкий автомобильный сигнал. Несколько ментов сразу же побежали туда. Вскоре они вернулись и начали что-то бурно обсуждать между собой. После небольшого замешательства ворота все же открыли, и во дворик отделения милиции плавно въехал огромный шестидверный черный лимузин.

Это был американский «Линкольн» с тонированными стеклами. Номера на машине были частные. Въехав в маленький дворик, лимузин никак не мог развернуться. Вокруг него, словно переполошившиеся муравьи, забегали менты, указывая водителю, в какую сторону ему следует повернуть, чтобы с наибольшими удобствами припарковать машину. На крыльцо отделения выскочил Сиволобов, красный от злости.

– Кто пропустил?! – кричал он на своих подчиненных. – Кто отдал команду?

Максим увидел, как дверцы лимузина открылись и оттуда вышел мужчина лет тридцати пяти. Он был без головного убора, и ветер трепал его иссиня-черные волосы. Прибывший широко улыбнулся Сиволобову, и улыбка показалась Максиму очень знакомой.

– Вы начальник отделения милиции? – осведомился прибывший, глядя на подполковника.

– Нет, – раздраженно сказал Сиволобов, – я его заместитель.

– Очень хорошо! А я – официальный адвокат РУОПа. Позвольте представиться – Дмитрий Якубкин.

«Конечно же, – осенило Максима, – это же знаменитый генерал Дима!» Он часто бывал в их ведомстве по долгу службы. О Якубкине часто писали газеты, его нередко показывали по телевидению. Интересно, почему прислали его? Почему само руководство не приехало?

Тут Максим услышал раздраженный голос Сиволобова:

– А документы у вас есть?

– Есть, – Дима продолжал широко улыбаться. Он достал из бокового кармана документы. Тем временем дверца лимузина открылась, и оттуда вылез мужчина, одетый в черный костюм, темную рубашку и галстук...

«Да это же Олег!» – Максим чуть не вскрикнул от неожиданности.

В этом фарсе Олег играл роль водителя. Значит, началась операция по освобождению Малькова! Что ж, на это стоило посмотреть! Олег тем временем оглядел машину со всех сторон, как бы проверяя, не поцарапал ли он ее о другие машины, и незаметно подмигнул Максиму, мол, молчи, коллега!

Максим тут же отвернулся от Олега, чтобы невзначай его не выдать. Тут-то и произошло самое интересное. Пока адвокат беседовал с Сиволобовым по поводу своих сопроводительных документов, неожиданно одновременно распахнулись все дверцы лимузина и оттуда выскочили люди в бронежилетах, вооруженные автоматами.

Почти все они были в масках и касках. Максим понял, что это отряд СОБРа. Среди них он узнал нескольких знакомых парней. Ребята быстро направились ко входу в отделение милиции, отстранили с дороги Сиволобова и проникли в помещение.

К Максиму подбежал Олег, который уже забыл, что по сценарию является водителем адвоката.

– Где Серега, показывай!

Они вместе вбежали в отделение и помчались по коридору. По пути им попался тот самый сержант, с которым несколько минут назад пытался поговорить Максим. Теперь он торопился в камеру, где находились задержанные.

– Вот он отвечает за ИВС, – указав на сержанта рукой, сказал Олегу Максим.

Сержанта моментально повязали подоспевшие ребята.

– Ну, командир, – обратился к нему Олег, – веди в камеру, показывай, куда вы запрятали офицера РУОПа!

– Покажу, отпустите только! – испуганно воскликнул сержант.

Неожиданно из дверей кабинета выскочили те самые оперативники, которые допрашивали Сергея ночью. Один из них полез было за оружием, но ему тут же заломили руки за спину. Его товарища постигла та же участь. Оперативников поставили лицом к стене и, приказав расставить ноги и руки на ширину плеч, быстренько обыскали и изъяли оружие.

– Ребята, да вы что! Мы же свои! – завопил было один из оперативников и тут же получил ощутимый удар по почкам.

К этому времени железная дверь, отделяющая отсек изолятора временного содержания от остальных комнат отделения милиции, была уже открыта. Максим вбежал внутрь. В конце коридора виднелась открытая дверь. В этой камере и содержался Сергей. Над ним уже склонились ребята из СОБРа.

– Серега, все в порядке! Страшное позади! – приговаривали они. Сергей находился в полуобморочном состоянии.

– Ребята, эти суки меня били! – сказал он, еле шевеля распухшими губами. – Спасибо тебе, Макс! – неожиданно обратился он к Максиму.

Тут позади себя Максим услышал знакомый голос. Он обернулся. Возле дверей стоял Рыбкин и раздавал указания своим подопечным.

– Этих допросить! Малькова – срочно в госпиталь. И пусть обязательно зафиксируют все побои!

Наконец Рыбкин обратил внимание на Максима.

– Здравия желаю, товарищ подполковник! – отчеканил тот.

– Вашу мать! – выругался Рыбкин вместо ответного приветствия. – Не могли нормально провести время?! Все приключений на свою задницу ищете?! Вот, доигрались?!

– Товарищ подполковник, все было не так, как вы думаете... – пытался оправдать Сергея Максим.

– Знаю, что не так. Но вы головную боль для себя и для нас заработали. Ладно, не тушуйся, сейчас во всем разберемся!

К этому времени сотрудники РУОПа закрыли местных оперов, которые допрашивали Сергея, в отдельном кабинете. Теперь допрашивали их. Никто из сотрудников отделения милиции не оказывал ни малейшего сопротивления. Наоборот, все сразу подчинились требованиям руоповцев.

Сиволобова увели в отдельный кабинет, следом за ним туда зашел Рыбкин, видимо решивший побеседовать с подполковником лично.

Спустя полчаса Рыбкин вышел из кабинета, кипя от злости. Он так материл Сиволобова, что даже повидавшие и понаслышавшиеся всякого оперативники пооткрывали рты от удивления. Из кабинета тем временем доносился голос подполковника:

– Это произвол! Вы творите беззаконие! – вопил он в открытую дверь.

– Слушай, подполковник, – обернулся к нему Рыбкин, – наше беззаконие – детский лепет по сравнению с тем беспределом, который твои гестаповцы учинили над нашим сотрудником. Так что отвечать придется тебе, и по полной программе!

Открылась дверь соседнего кабинета. Тех двоих, что допрашивали Малькова, вывели в наручниках и потащили к выходу из отделения.

– Куда вы ведете моих сотрудников? – вопил, брызгая слюной, Сиволобов.

– На Шаболовку повезем, в штаб, на допрос, – ответил Рыбкин, – для снятия показаний. А ты быстро в машину! – приказал он переминающемуся с ноги на ногу Максиму. – Вместе со мной поедешь!

Через несколько минут операция была закончена. Максим уселся в лимузин, Рыбкин на сей раз сам сел за руль. Олег, видимо, был занят. Как только машина тронулась и выехала с территории отделения милиции, Рыбкин закурил и, бросив косой взгляд на Максима, сказал:

– Ну что, Калинин, давай рассказывай теперь всю правду! Как дело-то было?

Максим рассказал о том, как они с Мальковым поехали в гости к Ольге, как проводили там время, как потом Сергей вышел для того, чтобы купить спиртное, и о том, как утром его разбудил телефонный звонок. Рыбкин внимательно слушал.

Когда Максим закончил рассказ, Рыбкин сказал:

– Послушай, а ты, когда к Ольгиному дому подъехал, не заметил, у подъезда никакие братки не тусовались?

– Нет, не заметил... – после секундного раздумья ответил Максим. – А что случилось? Вам что-нибудь известно?

– Пока немного, – ответил Рыбкин. – Допросили этих гестаповцев, – он имел в виду местных оперов, – но картина пока еще неполная. Сейчас на базе разберемся.

Неожиданно зашипела рация.

– Товарищ подполковник, – послышался хриплый голос. – Клиентку взяли. Везем на базу.

– Очень хорошо, – ответил Рыбкин. – Буду через сорок минут.

Максим при упоминании об этой неизвестной клиентке вспомнил про Ольгу. Ему показалось, что Ольга может что-нибудь знать, и если уж ее засветили, то может быть, имеет смысл с ней поговорить?

– Товарищ подполковник, – сказал Максим, – может быть, вам следует и Ольгу допросить?

– Собственно, этим я и собирался заняться, – спокойно ответил Рыбкин. – Твою Ольгу сейчас везут на базу. Если ты не понял, то я объясняю, это ее только что приняли твои самоотверженные коллеги.

Возле кабинета Рыбкина собралась чуть ли не половина сотрудников РУОПа. Их встретили сдержанный гул голосов и любопытные взгляды. Почти все уже были в курсе дела. Происшествие с Мальковым было беспрецедентным явлением, поэтому РУОП гудел, как растревоженный улей. В конце коридора стоял сам полковник Селиверстов. Он махнул рукой, приглашая Рыбкина зайти к нему в кабинет.

Максим остался один. Как раз в этот момент в противоположном конце коридора показались двое сотрудников в штатском, рядом с которыми степенно шествовала Ольга. Лицо ее было заплаканным. В руках она держала мятый носовой платок, который время от времени подносила к глазам. Максим отвернулся. Он не хотел встречаться с Ольгой. Не хотел верить в то, что она была причастна ко всему случившемуся с Сергеем, и в то же время не в состоянии был избавиться от мысли, что это может оказаться правдой.

Максим поспешил к себе в отдел. Там уже собрались все ребята. Лица их никак нельзя было назвать радостными.

– Ну что, каскадер, – обратился к Максиму Олег, – доигрались? Не могли нормальных баб найти? На жен авторитетов потянуло?! – рявкнул Олег и отвернулся к окну.

– Погодите, ребята, что вы на меня наезжаете? – воскликнул Максим. – Я тут вообще не при делах!

В этот момент дверь открылась, и в кабинет вошел Рыбкин.

– Ну что там, товарищ подполковник? – взволнованно спросил кто-то из ребят.

– Ничего хорошего, – хмуро пробурчал Рыбкин, садясь за свободный стол. – Руководство вызывает меня на ковер. Все ждут приезда комиссии из Главного управления кадров. В общем, ничего хорошего, – повторил Рыбкин.

– А эти ублюдки-опера дали какие-нибудь показания? – поинтересовался Юрий.

– Слушай, сыщик, ты за своим языком-то следи! Эти двое, между прочим, такие же менты, как и ты! – одернул Юрия Рыбкин.

– Какие же они менты? Они преступники! Они избивали нашего товарища! – возмутился Юрий.

– Дали они показания, – уже более спокойным тоном сказал подполковник. – Со слов этой бабенки Ольги и ментов получается следующее. Мальков спустился вниз. На первом этаже его ждали двое парней с дубинками. Третий находился в машине. Они напали на него, надавали по голове, оглушили, потом выволокли его на улицу, влили в него насильно бутылку водки.

– Бутылку?! – переспросил Максим.

– Да, – коротко подтвердил Рыбкин. – Когда подъехала дежурная милицейская машина, возле избитого Малькова валялась пустая бутылка из-под водки.

– А зачем его нужно было водкой накачивать? – удивился Максим.

– Вероятно, его хотели убить и инсценировать несчастный случай, происшедший по пьяни. Либо Малькова хотели отвезти куда-то в другое место, но не успели.

– А кто эти люди? – не отставал Максим.

– По сегодняшним прикидкам, правда, пока не подтвержденным, – это люди из бригады покойного Компаса.

– Это Ольга сказала? – мрачно осведомился Максим.

– Ольга все отрицает, но об этом нетрудно догадаться.

– Так почему же они не прикончили Сергея?

– Им кто-то помешал. Может быть, жильцы, которые, заметив, что во дворе творится что-то неладное, вызвали милицию. Дальше же вообще начинается сплошная куча мала, задача с несколькими неизвестными. Почему-то подъехавшие вскоре менты этих сволочей не задержали, дав им возможность спокойно уехать. Малькова же они доставили в отделение милиции и отдали в руки своих оперов, которые его и добили.

– И что же из этого следует? – спросил Николай.

– То, что это провокация, и дураку понятно. А причина этой провокации, вероятно, кроется в некоторой специфике служебной деятельности Сергея. Ведь он несколько раз участвовал в операциях по задержанию не только самого Компаса, но и многих людей из его бригады. Сейчас мы проверим, в каких оперативных мероприятиях по разработке этой бригады участвовал Мальков. Может быть, оттуда ноги и растут. – Тут Рыбкин неожиданно обратился к Максиму: – А ты что тут расселся, ушами хлопаешь? Иди пиши рапорт на имя руководства РУОПа. Опишешь, как все произошло, причем в деталях!

Максим зашел в свой кабинет, включил компьютер и стал обдумывать текст рапорта. Быстро набрав его на компьютере, он вывел текст и отнес рапорт Рыбкину. Подполковник внимательно прочел.

– Вот тут надо переделать, – он показал на абзац, где говорилось о том, что они с Мальковым пришли к Ольге в гости. – Необходимо объяснить, почему вы попали именно в ее квартиру.

– Так она же нас пригласила, – удивленно пояснил Максим.

– О том, что она вас приглашала, забудь навсегда, – неожиданно сказал Рыбкин. – Просто Мальков получил оперативную информацию о том, что на квартире бывшего вора в законе Компаса хранится оружие. Вот он и пошел проверить. А для страховки прихватил тебя. Иди исправь этот абзац.

Максим вернулся в кабинет и перепечатал текст заново. Он понял, что руководство РУОПа уже подготовило официальную версию, как нельзя более выгодно объясняющую тот факт, что они с Мальковым оказались в квартире бывшего вора в законе.

– Теперь все нормально, – сказал Рыбкин, когда Максим принес ему переделанный по его совету рапорт. – Ты дружка своего навестить, случаем, не хочешь? – полюбопытствовал он, пряча рапорт в ящик стола.

– Конечно, хочу! – воскликнул Максим. – Товарищ подполковник, где он находится?

– Госпиталь ГУВД знаешь?

– Нет, – отрицательно покачал головой Максим.

– Ну, тогда записывай адрес: улица Народного Ополчения, хирургический корпус, восьмой этаж, палата... А вот номера палаты я не знаю... Там, в госпитале, у дежурной сестры спросишь. Возьми с собой ребят, пусть тоже Сергея навестят. Купите ему что-нибудь – фрукты там, соки... Заодно ознакомь его с текстом твоего рапорта, если, конечно, он сейчас в состоянии с чем-либо ознакомиться. Но все равно попробуй. К нему, наверное, сейчас проверяющие приедут на беседу. Пусть будет готов, – сказал Рыбкин, вставая из-за стола.

Примерно через полтора часа Максим с ребятами из своего отдела уже сидел у койки Сергея.

Палата нового госпиталя ГУВД представляла собой достаточно просторное помещение, около шестнадцати квадратных метров. Сергей занимал ее один. Сам он выглядел так, словно по нему проехал трактор, – от шикарной шевелюры Сергея ничего не осталось, он был пострижен наголо, и голова его была полностью забинтована, лицо в многочисленных кровоподтеках, ссадины замазаны йодом, на некоторые, самые глубокие, пришлось наложить швы. Рядом с кроватью Малькова стояла капельница, из которой какая-то лекарственная жидкость медленно, но верно перетекала в вену Сергея.

Ребята притащили в палату стулья из коридора и сели вокруг кровати. Говорил Сергей с трудом, но все же в общих чертах рассказал, что с ним произошло. Со слов Малькова, все было так, как о том немного ранее рассказывал Рыбкин. Сразу же у лифта на него напали три здоровых парня с короткими дубинками, которыми и принялись лупцевать его по голове.

После одного из ударов он вырубился. О том, что происходило дальше, Сергей ничего не помнил. Очнулся он лишь в отделении милиции, где его тут же с пристрастием начали допрашивать местные оперативники.

В больнице Сергею уже оказали всю возможную помощь, но было ясно, что раньше чем через две недели его не выпишут.

Посидев еще немного, ребята начали прощаться. Максим дождался, когда все они выйдут в коридор, и прочитал Сергею текст рапорта, передав ему слова Рыбкина. Узнав, что Ольга скорее всего причастна к произошедшему, Сергей чуть ли не заскрежетал зубами. На лице его отразились настоящее отчаяние и мука. Максим не знал, что ему делать, как он может помочь другу в такой ситуации. Так и не найдя что сказать, Максим попрощался с Сергеем и, пообещав навестить на следующий день, бросился догонять ребят.

Хотя рабочий день давно закончился, все решили вернуться на Шаболовку. Ребятам не терпелось узнать, какие новости поступили за время их отсутствия.

Приехав в РУОП, Максим с ребятами сразу пошли к кабинету Рыбкина. И не прогадали. Оказывается, подполковнику действительно было что им сообщить.

Оказывается, за время их отсутствия об инциденте узнали не только в ГУВД, но и в министерстве. Для расследования этого дела в срочном порядке была создана комиссия во главе с заместителем министра. Комиссия отрабатывала две версии происшедшего. Одна версия была предложена руководством РУОПа. Согласно этой версии, Мальков являлся жертвой провокации и нападения. Другая версия, основанная на показаниях сотрудников отделения милиции, была диаметрально противоположной. Согласно ей, Мальков оказал сопротивление работникам милиции после того, как пришел к ним сам, добровольно, чтобы учинить какие-то разборки. Но самым интересным был тот факт, что основным покровителем и заступником сотрудников отделения милиции был не кто иной, как генерал-лейтенант Богданович.

Максим, услышав эту новость, испустил вздох облегчения. «Слава богу, – подумал он, – что я обратился именно в РУОП, а не к Богдановичу! Иначе даже предположить трудно, чем бы все это кончилось!»

Через несколько дней страсти постепенно стали утихать. Комиссия не предпринимала никаких мер, только изучала и проверяла прежние версии. Давно уже были отпущены с Шаболовки задержанные сотрудники из отделения милиции. Освободили и Ольгу. Сам же Сергей все еще находился в госпитале. Состояние здоровья врачи оценивали как удовлетворительное.

В РУОПе за это время ничего нового не произошло, пожалуй, кроме одного случая, который навел Максима на определенные размышления. Дело было так...

Как-то утром, выйдя из подъезда своего дома, Максим сел в машину и хотел уже выехать на основную дорогу, как неожиданно его подрезала иномарка – «БМВ» последней модели. Причем подрезала так резко, что Максим чуть не влетел в стоявший неподалеку фонарный столб.

Максим открыл окно и хотел было выругаться, как неожиданно черные тонированные стекла «БМВ» опустились и Максим увидел, что машина битком набита бритоголовыми братками. К удивлению Максима, один из них, по виду самый наглый, ощерился в улыбке и поздоровался с ним, назвав Максима по имени. После этого парень осведомился о том, как у Максима идут дела, но ответа братки дожидаться не стали. Машина тут же умчалась, лихо срезав на повороте.

Максиму оставалось только гадать, что это были за люди и откуда они его знают.

«Может быть, это просто совпадение? – думал Максим, выезжая на основную дорогу и поворачивая в сторону центра. – Или кто-то все-таки наблюдает за мной? А если так, то кто это может быть? Бандиты или ребята из спецподразделения ГУВД?»

Максим слышал, что существуют специальные подразделения по проверке личного состава. Это засекреченное подразделение проверяло в основном личный офицерский состав на предмет выявления коррупции и других сомнительных связей.

«Неужели за мной установили слежку? – думал Максим. – Но тогда зачем им со мной здороваться? Если только из милицейской солидарности – мол, мы тебя предупреждаем о том, что ты под колпаком? Нет, не похоже...»

Погруженный в раздумья, Максим подъехал к «Динамо», где сегодня у него и его коллег было занятие по ОФП.

Отзанимавшись положенные два часа и порядочно устав, Максим вышел на улицу и, памятуя о недавнем происшествии, придирчиво осмотрел колеса своей машины. На сей раз все было в порядке. Неожиданно его кто-то окликнул. Максим обернулся. К нему упругой, спортивной походкой шел Гурам.

– Привет, Максим! – сказал он. – Как дела? Как колеса? Надеюсь, сегодня все в порядке?

– Да вроде все путем, – ответил Максим.

– А я тут мимо иду, смотрю – знакомый «жигуленок» стоит. Что, на тренировку приезжал?

– Да, ОФП.

Неожиданно около Гурама остановился черный «Мерседес» с тонированными стеклами. Стекло передней дверцы опустилось, и на водительском месте Максим увидел человека, в котором сразу же признал Отари.

– Здравствуй, Гурам! Давненько не виделись! Как жизнь? – произнес мужчина.

– Здравствуй, Отари! – ответил Гурам почтительно. – У меня все хорошо. Дела в гору идут.

Отари вышел из машины. Перекинувшись с Гурамом несколькими словами, он обратил внимание на переминающегося рядом с ноги на ногу Максима.

– Здравствуйте, молодой человек! – сказал он, улыбаясь, и протянул Максиму руку.

– Это Отари Давидович, известный спортивный и общественный деятель нашей страны, – представил Гурам Отари.

Максим кивнул головой. Он попал в неловкое положение. Он понимал, что эта встреча вряд ли была случайной. Скорее всего, Гурам работал на Отари и подводил ему нужных людей для знакомства. Только вот зачем он понадобился всесильному Отари Давидовичу, Максим не понимал. Тут в голову ему пришла мысль, что, возможно, те братки, которые поздоровались с ним сегодня у подъезда, тоже были людьми Отари.

– Ну что, сыщик, – продолжал улыбаться Отари, – пойдем поговорим? Есть серьезный разговор.

Деваться Максиму было некуда, и он медленно пошел вслед за Отари. Вскоре они оказались у небольшого кафе, где летом продавали мороженое, а зимой – соки, пирожные и напитки. Отари зашел внутрь. Девушка за прилавком приветливо поздоровалась с ним:

– Добрый день, Отари Давидович, рада вас видеть!

Было ясно, что Отари завсегдатай этого кафе и весь обслуживающий персонал спортобщества «Динамо» его хорошо знает.

Отари предложил Максиму сесть за столик. Буфетчица тут же подбежала к дверям и повесила на ручку табличку «Санитарный час».

«Интересно, – подумал Максим, – это у них было заранее обговорено или она всегда так делает, стоит Отари войти в кафе?»

– Что будешь пить? – спросил Отари Максима. – Чай, кофе или, может, коньяку хочешь?

Эти расспросы напомнили Максиму визит к Богдановичу. И ему стало не по себе.

– Нет, спасибо, ничего не буду, – ответил Максим. – Вы о чем-то хотели со мной поговорить. Я очень внимательно вас слушаю, Отари Давидович.

– Ты что, торопишься куда-нибудь? – взглянув на свои массивные золотые часы, спросил Отари.

– Нет, не особенно, но мне сегодня еще на работу ехать, – ответил Максим.

Отари ничего не сказал, лишь задумчиво покачал головой.

– Как дела у Малькова? Надеюсь, на поправку пошли? – неожиданно спросил он.

Максим чрезвычайно удивился осведомленности Отари, но взял себя в руки и нехотя ответил:

– Ему уже лучше.

– Да, странная штука жизнь! – продолжал Отари. – Никогда не знаешь, что тебя ждет завтра. Можно остаться живым и невредимым, выполняя самое опасное задание, и оказаться одной ногой в могиле из-за какой-то идиотской драки у подъезда! Не правда ли, все это так непредсказуемо?

Максим понял заявление Отари как намек на то, что и его тоже может постигнуть участь Малькова, если он откажется сотрудничать с Отари.

Тем временем Отари продолжал свой двусмысленный монолог.

– Знаешь, – сказал он, – самое неприятное – это то, что люди сначала обещают, говорят, что все сделают, а потом неожиданно от своих слов отказываются, предлагая какие-то глупые, детские отмазки.

«К чему это он клонит?» – подумал Максим.

– Да, а тех мудаков, что избили твоего напарника, так и не нашли? – спросил Отари.

«Неужели это опять намек? Может быть, Мальков был повязан с Отари? Может быть, он что-нибудь пообещал ему и не выполнил своего обещания? Но что он мог ему пообещать?»

– Ты знаешь, – продолжал тем временем Отари, – я давно тебя приметил, еще тогда, когда вы вместе с Мальковым моего Георгия со стволом приняли. Я многое про тебя знаю. Знаю про твою работу, знаю, чем ты занимаешься. – Он пристально посмотрел в глаза Максиму. – Поэтому, сыщик, я крутить вокруг да около не буду, а скажу тебе прямо.

Максим вспомнил, как то же самое, слово в слово, сказал генерал Богданович, когда говорил с ним в своем кабинете.

– Я предлагаю тебе очень серьезные деньги за дискетку, на которую ты перебросишь кое-какие данные из своего компьютера, – заявил Отари.

«Откуда он знает про информацию, которая хранится в моем компьютере?» – еще больше насторожился Максим. Теперь ему стало ясно, что Отари в курсе всех дел, происходящих в РУОПе.

– Тут никого нет, – продолжал Отари, – и никто нас не слышит. Я предлагаю тебе вот такую сумму. – Отари взял салфетку из стакана, стоящего на столике, и, вытащив изящную ручку «Паркер», быстро написал трехзначную цифру. Затем он вывел перед суммой изящную латинскую букву S и два раза перечеркнул ее.

– Тысяч, сыщик, тысяч, – добавил Отари, показывая на цифру. – Ну как, согласен?

Сумма была очень солидной. Максим немного помолчал, а потом отрицательно покачал головой.

– Что, мало? – понял по-своему молчание Максима Отари. – Можно добавить!

– Дело не в сумме, – сказал Максим. – Просто я не согласен.

– А чего ты боишься? Скажи мне откровенно, тут же никого нет. Начальства боишься?

Максим пожал плечами.

– Просто не хочу, – сказал он, думая лишь о том, как ему не потерять самообладания и не запустить в эту мерзкую рожу стаканчиком с салфетками.

– Но ведь если не хочешь ты, другие люди все равно добудут для меня эту дискетку! Просто это очень глупо. Ты человек, изначально владеющий информацией. И ты имеешь прерогативу на этой информации хорошо заработать. Если ты откажешься – это ничего не изменит, кроме того, что ты не получишь ни копейки. А дискета все равно дня через два будет у меня – в этом нет никакого сомнения. Не веришь?

Максим пожал плечами. Внутри у него все клокотало от ярости.

– Ладно, сыщик, – сказал Отари, – я вижу, ты совсем растерялся от такого неожиданного предложения. Не ожидал, что сам Отари к тебе придет и будет как с давним приятелем разговаривать? Ладно, иди с миром и подумай. Через три дня тебе от меня позвонит человек и спросит о твоем решении. А пока хорошенько подумай! И помни – такое предложение бывает раз в жизни, и глупо им не воспользоваться.

Максим поднялся и быстро вышел из кафе. Отари остался сидеть за столиком.

Приехав в РУОП, Максим сразу же решил доложить начальству о своей встрече с Отари. Но ни Рыбкина, ни Селиверстова на месте не оказалось. Двери их кабинетов были заперты. Секретарша доложила, что Селиверстов вместе с Рыбкиным отбыли пару часов назад. Должно быть, их снова гоняли по этим комиссиям по делу Малькова...

Максим вернулся в отдел. Там тоже не было ни души. Сев за свой стол, Максим вновь вернулся к невеселым мыслям. «Странное дело получается, – думал он. – С одной стороны, Отари пасут, за ним следят представители различных спецслужб, в том числе и наши ребята из РУОПа. С другой – он практически открыто встречается со мной. Где же наблюдение? Или ребята из „наружки“ все видели и умышленно допустили эту встречу?»

На соседнем столе зазвонил телефон. Сняв трубку, Максим услышал незнакомый мужской голос:

– Добрый день. Вас беспокоит старший лейтенант первого отделения милиции, – и мужчина назвал свою фамилию. – Могу я услышать Сергея Малькова?

– А его нет, – ответил Максим.

– Когда он будет? – поинтересовался мужчина.

– Я точно не знаю. Оставьте мне информацию, я ему передам.

На другом конце провода наступила тишина. Затем мужчина заговорил вновь:

– Понимаете, у меня срочное дело. Не могли бы вы сказать, кто его замещает?

– Мы все его замещаем, – ответил Максим, не совсем понимая, что от него, собственно, хотят.

– И вы тоже? – обрадовался невидимый собеседник. – Тогда позвольте узнать, с кем я говорю?

Максим представился.

– Тут вот какая ситуация. Нами задержан один наркоман, который странно себя ведет и утверждает, что он является информатором Малькова...

– Уж не Леша ли «наседка»? – опередил лейтенанта Максим.

– Да, его фамилия Наседкин. Так вы его знаете?

– Да, я о нем слышал.

– В таком случае вам не трудно будет приехать к нам? Наше отделение находится недалеко от вас, около Даниловского рынка. Понимаете, нужно поговорить, но разговор не телефонный.

– Хорошо, сейчас буду, – ответил Максим и положил трубку.

Первое отделение милиции размещалось в стандартном двухэтажном здании времен развитого социализма. Поднявшись на второй этаж, где находилась следственная часть, Максим без труда нашел кабинет, откуда ему звонили. Войдя, он увидел парня лет двадцати восьми, сероглазого и темноволосого. Это и был телефонный собеседник Максима.

Максим представился. Парень привстал со стула и протянул ему руку для приветствия.

– Рад познакомиться, – сказал он. – Тут вот такое дело... Мы сегодня на рынке проводили облаву, шмон по наркотикам. Ну и зацепили одного любопытного мужичка. Точнее, на него указали покупатели как на сбытчика наркотиков. Мы его прошмонали, но ничего при нем не нашли. Тем не менее все-таки задержали, так как на него указали. Привезли в отделение, тут-то он и начал фокусы показывать.

– Какие фокусы? – спросил Максим.

– Чуть ли не внештатным сотрудником РУОПа назвался. Говорил, что выполняет какое-то суперважное задание. Мы думали, что он того, – и парень покрутил пальцем у виска, – что у него с головой не в порядке. Но тут фокусник нас опять удивил. Он назвал фамилии половины сотрудников РУОПа. Тут уж мы решили позвонить вам, на всякий случай.

– Ну и где этот Наседкин?

– Сейчас мы его вызовем, – сказал оперативник и, сняв трубку телефона, набрал номер дежурного офицера. – Слышь, Захарыч, пусть ко мне приведут давешнего фокусника. Да, Наседкина...

Через несколько минут сержант милиции втолкнул в кабинет худощавого светловолосого мужчину лет тридцати. Внешний вид его оставлял желать лучшего – пальто помято и испачкано, волосы взъерошены, под левым глазом фингал.

– А фингал у тебя откуда? – удивился оперативник, оглядев Наседкина с головы до ног.

– Да это я там, в камере, с братвой помахался, – меланхолично заявил парень, пытаясь вытереть испачканный ботинок о брючину.

– Хватит марафет наводить, – усмехнулся лейтенант. – Садись вот сюда! – И он указал парню на стул. Тот послушно сел.

– Ты просил нас руоповцев позвать. Мы позвали. Вот этот товарищ из РУОПа. Будешь с ним разговаривать?

– Буду, – буркнул парень, внимательно посмотрев на Максима. – А можно мне с ним один на один поговорить? – добавил он.

– Валяй, – сказал лейтенант и, прихватив с собой какие-то бумаги, вышел из кабинета.

– Вы кто? – спросил парень Максима.

– Я Максим Калинин.

– В каком отделе вы работаете?

– Я что-то не понял, это допрос? – удивился Максим. – Извини, но на роль моего начальства ты явно не тянешь!

– Дело в том, что я с Мальковым работал, подгонял ему кое-какую информацию, – стушевался парень. – А вас я и не знаю совсем... Почему Мальков сам не приехал?

– Он не может приехать. Он очень занят.

– А когда сможет? – настойчиво вопросил Наседкин. – У меня дело очень срочное.

– У него тоже важное задание, а не хрен моржовый, – начиная злиться на дотошного парня, ответил Максим. – Боюсь, что он не скоро приедет. В настоящий момент его даже в городе нет.

– А вы его замещаете, значит? – продолжил свой допрос Наседкин.

– В некотором роде да, – устало подтвердил Максим. – Так что ты хотел ему передать?

– У меня для него есть очень важная информация, – шепотом сказал парень и, вдруг, словно опомнившись, громко спросил: – А у вас документ есть?

– Какой документ? – не сразу врубился Максим.

– Ну, удостоверение, что вы в РУОПе работаете, в пятом отделе.

– Да, документ у меня есть, – чуть ли не скрежеща зубами, сказал Максим и, достав удостоверение, показал его парню. Тот развернул удостоверение, самым тщательным образом сверил фотографию с оригиналом, а затем так же внимательно прочел имя, фамилию и все остальные данные.

– Слушай, Максим, тут такое дело, – снова перешел на шепот парень, возвращая Максиму удостоверение. – Меня менты зацепили случайно. Я чистый, ничего у меня не было. Только барыга на меня показал, да и то, я уверен, его менты заставили.

– Короче, что ты хочешь сказать? – спросил Максим, уже понимая, к чему клонит Наседкин.

– Меня Мальков всегда отпускал, – подтверждая его догадку, прошептал парень. – У меня сейчас важная информация есть, я ее тебе передам. А ты поговори там, пусть меня выпустят. К тому же сам видишь, у меня конфликт возник в камере...

У Максима не было ни малейшего желания слушать излияния Наседкина о его камерных приключениях.

– Так что же у тебя за важная информация? – спросил он.

– Ну, ладно, слушай, – покорно начал Наседкин. – Завтра в ресторане «Загородный», вечером, будет воровской сход.

– Чего-чего? – опешил от неожиданности Максим.

– Степа день рождения будет отмечать. Соберутся многие жулики и авторитеты, – объяснил Наседкин.

– Какой еще Степа? – спросил Максим.

– Ты что, в натуре, Степу не знаешь? – удивился Леша. – Это же жулик известный, можно сказать, союзного значения.

– И что мне делать с этой информацией? – спросил Максим.

– Как что? Хотите – шмон устройте, хотите – сфотографируйте всех на память, это уже вам решать.

– А еще какая-нибудь информация есть? – спросил Максим, записывая в свой блокнотик: «Ресторан „Загородный“, Степа».

– Вторая новость вообще сенсационная, – заявил Наседкин и, сделав профессиональную паузу, продолжил: – Знаешь, мент, Отарика-то заказали!

– Как заказали? Кто? – воскликнул Максим.

– Слухи разные ходят. Говорят, что спецслужбы какие-то. Но не менты, это точно.

– Откуда ты знаешь? А ну рассказывай все подробно! – стал допытываться Максим.

– У меня есть кореш один, он оружием торгует. Ну вот, к нему его коллега приехал на днях, из Прибалтики, привез винтовку и сказал, что якобы эта винтовка для Отарика. А заказали винтовку то ли охранная фирма, то ли спецслужбы, которые замыкаются на правительство.

– Как фамилия этого кореша, который оружием торгует? – осведомился Максим.

– Мальков его знает. Янис из Прибалтики. Фамилии его не знаю. Он сотрудничает с этой самой охранной фирмой. По-моему, «Хатон», а может, и «Хитон», в общем, хрен ее разберет, как она называется, – сказал Леша.

Максим записал всю информацию. Теперь ему нужно было срочно ехать на базу, чтобы поставить в известность начальство.

– Слышь, начальник, ты про меня-то не забудешь? – спросил Леша, заметив, что Максим собирается уходить.

– Что, пойти сказать, чтобы братва тебя не трогала? – пошутил Максим.

– Выпускать пора меня, – важно сказал Леша, разводя руками. – Пусть твое начальство с тутошним созвонится и велит меня выпустить!

– Ладно, – усмехнулся Максим, – чем могу, помогу.

Леша что-то говорил ему вслед, но Максим уже не слышал его последних слов. Он пулей вылетел из отделения милиции и вскоре был на Шаболовке.

Всю информацию он решил сразу довести до сведения полковника Селиверстова. Тот отнесся к полученным от Наседкина сведениям с большим вниманием и тут же дал распоряжение об отправке одной из опергрупп в ресторан «Загородный». Ребята должны были сфотографировать всех участников воровской сходки и собрать о ней как можно больше информации.

Насчет сведений, имеющих отношение к Отари, Селиверстов сказал:

– Да, мы знаем этого Яниса из Прибалтики. Он частенько у нас бывает. Но что касается заказа на Отари, это для меня новость. Можно сказать, как гром среди ясного неба! Может быть, это деза? – после секундного раздумья предположил полковник.

Максим пожал плечами:

– Я практически об этом ничего не знаю.

Тут Максим вспомнил, что не рассказал Селиверстову о своей встрече с Отари.

– Я не доложил вам еще об одном важном происшествии, – сказал он.

– О каком? – насторожился полковник.

И Максим рассказал о том, как возле спорткомплекса «Динамо» его «выцепил» Отари, и о разговоре, который состоялся между ними в кафе. Селиверстов молча выслушал сообщение Максима. Узнав о сумме, которую Отари предлагал ему за дискету с информацией из досье, он присвистнул и покачал головой. Затем Селиверстов задумчиво почесал затылок и сказал:

– Это работа генерала Богдановича. А вот кто из наших генерала информирует – для меня загадка.

Максим также ничего не мог сказать по этому поводу, поэтому он вернулся к теме, которую обсуждал с полковником раньше.

– Что с информатором-то делать будем? – спросил Максим.

– Информатора надо выпустить. Такие люди нам очень нужны. Давай его фамилию и имя... Какое, говоришь, отделение его приняло?

Максим продиктовал данные. Полковник записал все в блокнот.

– Сейчас я созвонюсь с их начальством, а ты слетай в это отделение и посмотри, чтобы Наседкина сразу отпустили. Оставь ему свои координаты, телефон, чтобы, если у него будет срочная информация, сразу тебе напрямую сообщал. Кто знает, сколько еще Мальков проболеет...

Вернувшись в первое отделение, Максим сразу же отыскал знакомого лейтенанта.

– Вам, наверное, уже звонил мой начальник?

Лейтенант кивнул.

– Тогда ты уже знаешь, что Наседкина нужно выпустить, – сказал Максим.

– Повезло мужику, – усмехнулся лейтенант.

– В каком смысле?

– А у него возник какой-то конфликт с братвой. С той, что на нашем рынке тусуется. Они хотят его покалечить. Да вот только обломится им, раз Наседкина выпускают! Я и говорю – повезло парню!

Максим переговорил с начальником отделения милиции, который уже был поставлен в известность о происходящем самим Селиверстовым. Через несколько минут Максим ждал Лешу Наседкина возле выхода из отделения милиции. Тот долго ждать себя не заставил.

– Ну что, Наседкин, доволен? – спросил его Максим. – Видишь, мы свое слово держим!

– Все в цвет, начальник! – улыбнулся в ответ Леша. – Спасибо тебе, Калинин, большое! А теперь, пожалуй, я пойду. Еще на одну стрелочку заскочить успею, – и Леша взглянул на часы.

– Погоди, не торопись, – остановил его Максим. – Вот, держи. – Он вырвал из блокнота лист, на котором заранее написал номер домашнего телефона, пейджера, свою фамилию и имя. – Звони если что.

– А почему рабочий телефон не записал, начальник? – удивился Наседкин.

– А зачем он тебе? Наверняка ты его и так наизусть знаешь.

– Да уж, выучил, – ухмыльнулся Наседкин. – Ну, бывай, начальник!

Он развернулся и зашагал в противоположную сторону, отряхивая по пути пальто.

Максим решил, что теперь-то его рабочий день точно закончен. Все, хватит на сегодня – пора ехать домой! Остановив машину у большого универсама, Максим решил закупить продукты, так как его холодильник был почти пуст.

Закупив все необходимое, Максим загрузил продукты на заднее сиденье машины, сел за руль и направился к дому. «Минут через двадцать буду дома, – думал он. – Перекушу, пивка холодного выпью...» Неожиданно он услышал сигнал пейджера, прикрепленного к ремню брюк.

На экране появилась надпись: «Срочно приезжай к Павелецкому вокзалу. Жду у поезда Ленина. Очень срочное дело. Наседкин».

Максим резко затормозил. Что за черт?! Ерунда какая-то получается! Что могло случиться с Наседкиным? Ведь они расстались с ним от силы полчаса назад! Может, он уже успел получить новую информацию? Тогда Леша действительно неоценимый агент! Но что за идиотская выдумка назначать встречу возле траурного поезда Ленина, стоящего на Павелецком вокзале?

Выбора у Максима не было, пришлось разворачивать машину и срочно ехать к Павелецкому вокзалу. Через полчаса он уже был на месте. Найти поезд Ленина не составило никакого труда. Только вот, сколько Максим ни оглядывался по сторонам, Наседкина он возле него так и не заметил.

«Может, это чей-нибудь розыгрыш дурацкий?!» – раздраженно подумал Максим, прохаживаясь вдоль поезда. Он посмотрел на часы. С того момента, как Максим получил сообщение, прошло около сорока минут. Неожиданно он услышал позади себя мужской голос:

– Вы ждете Алексея Наседкина?

Максим обернулся. Перед ним стоял мужчина в темной куртке, без головного убора и внимательно разглядывал Максима чуть раскосыми черными глазами.

– А вы кто такой? – осведомился Максим.

– Я кто? – переспросил мужчина. И тут Максим услышал резкий окрик: «Стоять!» Две пары цепких рук схватили его. Еще мгновение – и его собственные руки были вывернуты назад. Чья-то чужая рука стала шарить по карманам Максима, потом добралась до подмышки, где находился штатный «макаров».

– Слушай, да у него и ствол имеется! – воскликнул кто-то из нападавших. После этого руки Максима вывернули еще сильнее.

– Вы кто? – закричал Максим, сатанея от невыносимой боли.

Виктор все еще стоял на последнем этаже и размышлял о том, как скоро ему придется встретиться лицом к лицу с доблестными сотрудниками милиции. Внезапно он почувствовал такую дикую тягу к жизни, что, сбросив с себя оцепенение, принялся лихорадочно соображать, как можно выпутаться из создавшейся ситуации.

Внизу соседи продолжали суетиться. Многие из них уже высказывали недовольство по поводу того, что до сих пор не приехала ни милиция, ни «Скорая помощь».

Погалдев еще какое-то время, соседи дружной гурьбой вкатились в одну из квартир, дабы повторно вызвать нерадивых сотрудников милиции и «неотложки». Площадка тринадцатого этажа временно опустела. С четырнадцатого же люди давно перекочевали вниз. Виктор понял, что судьба дает ему шанс. Спускаться вниз было по-прежнему очень рискованно – его могли заметить. Виктор в три прыжка оказался у решетчатого люка, ведущего на чердак.

Он схватил биту и засунул ее узкую часть между дужками замка. Аккуратно нажал, боясь сломать. Но каково же было его удивление и радость, когда он увидел, что замок просто висел на цепи и вовсе не был заперт.

Виктор понял, что киллер заранее готовился к акции и приготовил запасной путь для отступления, взломав замок.

Виктор рванул замок, почти бесшумно открыл решетку и быстро стал подниматься на чердак. Дверь была открыта. Еще мгновение – и Виктор оказался на крыше. Она состояла из бетонных перекрытий, в середине которых лежали деревянные доски, образующие что-то наподобие тротуара.

Что есть мочи он побежал по доскам в сторону другого подъезда. Каким-то пятым чувством он понял, что бежать нужно не к следующему подъезду, а к тому, что находился за ним.

Наконец оказался перед чердачным люком. Замок оказался сломан. «Молодец, все продумал», – чуть ли не с благодарностью подумал Виктор о предусмотрительном киллере.

Остальное было, как говорится, лишь делом техники. Виктор быстро спустился вниз. Оказалось, что этот подъезд выходил не во двор, как подъезд Саши, а сразу на улицу, поскольку находился в торце дома. «Надо же, и это учел! – подумал Виктор. – Но почему же тогда киллер решил все же спуститься на лифте? А может быть... Нет, об этом думать теперь не нужно». Виктор разыскал свою машину и быстро поехал прочь от злополучного дома.

Невозможно описать того облегчения, которое почувствовал он после того, как ему удалось выбраться практически из безнадежной ситуации. Виктор весь вечер просидел в квартире в полном одиночестве. Он не включал свет, не смотрел телевизор. Было такое чувство, будто сегодня он заново родился.

Единственное, что тревожило Виктора в данный момент, – это мысль о том, что он так и не выяснил, кому и по какой причине нужно было убивать Сашу. Можно было, конечно, предположить, что он стал по каким-то причинам неугоден своему хозяину Отари. Но в таком случае причина должна быть очень веской.

Размышлял Виктор и о превратностях судьбы. Еще недавно у него был враг, которому он стремился отомстить, но судьба увела его от исполнения этого грязного дела. Правда, при этом основательно потрепав ему нервы. Не так-то легко примерять на себя шкуру потенциального обвиняемого по делу об убийстве. Слава богу, теперь все позади, и можно было заняться главным на сегодняшний момент делом.

Времени у Виктора оставалось не так уж и много, потому он решил вплотную заняться изучением объектов, на которых появлялся Отари. Пора выбирать место для проведения акции.

Первым делом Виктор тщательно изучил все подходы к квартире Отари в Крылатском. Однако после некоторых раздумий Виктор отверг как этот объект, так и дачу Отари в Успенском. Причин для такого решения было несколько.

В квартире в Крылатском Отари появлялся крайне редко. А потому просчитать заранее момент, когда Отари посетит квартиру в следующий раз, было весьма проблематично. Отари мог не приезжать туда неделями.

Дача Отари располагалась в престижном поселке правительственного значения. Там проводили свой досуг многие министры правительства Москвы и другие высокопоставленные чиновники и банкиры. А потому поселок тщательно охранялся. Помимо собственной системы безопасности поселка, почти у каждого из его обитателей была своя охрана, а это в несколько раз увеличивало риск быть пойманным.

После осмотра квартиры и дачи следующие два дня Виктор потратил на изучение всех подходов к Краснопресненским баням. Взвесив все «за» и «против», он решил остановить свой выбор именно на этом объекте. Главным его преимуществом был девятиэтажный жилой дом, стоящий прямо напротив бани.

В доме есть чердак со слуховым окном, из которого открывается прекрасный вид на вход в бани. Таким образом, под углом в тридцать-сорок градусов можно было четко видеть выходящего из бани Отари. Кроме того, через чердак можно было легко уйти в соседний подъезд и выйти из дома незамеченным.

В итоге Виктор пришел к выводу, что Краснопресненские бани – самое удобное место для проведения акции.

Наконец была доставлена винтовка, специально выписанная для Виктора из-за границы. Марат решил сам передать ее будущему хозяину, ради чего даже прикатил на стрельбище в Балашиху.

Виктор сразу же решил поделиться с Маратом своими наблюдениями насчет выбора объекта и привел свои аргументы в пользу Краснопресненских бань. Было похоже на то, что Марат заранее знал о том, что Виктор выберет именно этот вариант, и просто хотел услышать подтверждение своим догадкам.

Марат внимательно выслушал Виктора и удовлетворенно кивнул.

– В принципе мы и сами склонялись именно к этому варианту, – сказал он. – Я очень рад, что наши мнения совпали. А теперь пойдем, я покажу тебе винтовку. – Марат подошел к машине и вытащил из багажника небольшой черный ящик, напоминающий футляр для флейты или кларнета, и передал его Виктору.

Тот открыл футляр. Перед ним на синем бархате лежала разобранная на две части малокалиберная винтовка. Она была совсем новенькой и тускло поблескивала на солнце фабричной смазкой. Рядом с винтовкой лежал оптический прицел. Виктор взял прицел в руки и принялся внимательно разглядывать. Сбоку на прицеле он заметил клеймо завода «ЛОМО».

– Прицел что, отечественный? – полувопросительно сказал он.

– Да, но ты не волнуйся, все подобрано тщательным образом. Это оптимальный вариант. Сама винтовка сделана в Германии. Она была переправлена к нам через Финляндию. Есть у нас там свой дилер, который занимается поставкой оружия и проводкой его через таможню.

– Ты хочешь сказать, что она официально прошла таможню? – удивился Виктор.

– А ты как думал? У нас все делается только официально, – усмехнувшись, ответил Марат. – Ладно, времени у тебя мало, так что прямо сейчас начинай пристреливать. А вечерком мне обязательно позвонишь, скажешь, пришлась ли тебе по вкусу эта игрушка.

После того как Марат отбыл, Виктор по его совету принялся пристреливать винтовку. Вот тут-то и вскрылась одна неприятная деталь. Несмотря на то что винтовка была высокого класса, в ней обнаружился весьма существенный брак. Боек, который должен был ударять по патрону, по неизвестной причине через раз не соприкасался с патроном. Следовательно, каждый второй выстрел был холостым.

Причина такого сбоя была неизвестна Виктору. Может быть, это происходило из-за того, что патроны были отечественные и, хотя они сделаны по спецзаказу, с каким-то особым наполнителем, могли слегка не подходить к ружью. Возможно, причина крылась в чем-то другом, но факт оставался фактом – винтовка стреляла через раз.

Когда вечером Виктор сообщил о случившемся Марату, тот сперва не поверил в дефект винтовки. Однако он понимал, что у Виктора нет никакого резона обманывать, а потому попросил его немного позже подъехать в офис охранного агентства. Марат собирался вызвать продавца винтовки и выслушать его объяснения.

Через час Виктор был в офис Марата. Как и в тот раз, когда он беседовал с заказчиками, его посадили перед ширмой.

Продавец представился Янисом. Он сам решил поговорить с Виктором, чтобы выяснить, какие претензии имеются к нему как к продавцу винтовки.

Янис, так же как и Марат, поначалу не желал верить в неисправность оружия. Вероятно, замена ружья на новое была для него большой головной болью.

Но в конце концов Виктор доказал, что для него нет никакого резона выдумывать несуществующие дефекты. Янис, вероятно, был посвящен в детали предстоящей акции, а потому смекнул, что от состояния винтовки зависит его будущее.

– Хорошо, – сказал он, обратившись к Марату. – Мне нужна неделя, чтобы доставить второй экземпляр.

– Смотри, Янис, – задумчиво ответил Марат, – ты уж в этот раз не подведи! Сам понимаешь, за все в этой жизни нужно отвечать. В том числе и за прокол.

Намек был более чем прозрачный, и Янис заволновался.

– Да не было никакого прокола! Скорее всего патроны не подходят! – пытался он оправдываться.

– Вот ты и сделай так, чтобы к следующей винтовке патроны подходили...

Марат говорил спокойно, но в этом спокойствии чувствовалась скрытая угроза.

На следующий день Виктор проснулся рано, около шести часов утра. После вчерашних волнений, связанных с бракованной винтовкой, у него раскалывалась голова.

Виктор встал, прошлепал босыми ногами на кухню, выпил таблетку аспирина и вернулся в постель, намереваясь еще поспать. Однако спать ему совершенно расхотелось. Виктор потянулся к прикроватной тумбочке и достал из нее новенький заграничный паспорт, недавно полученный от Марата. Фотография в нем была его, а вот фамилия совершенно чужая. В паспорт была вложена открытая виза.

Вчера, после ухода Яниса, у них с Маратом состоялся разговор. Наконец все определилось. Было окончательно выбрано место – Краснопресненские бани. Марат назвал также дату проведения акции – двенадцатое апреля. Виктор удивился, почему именно этот день, на что Марат отшутился:

– День космонавтики... за упокой души Отари будет произведен салют. А если серьезно, то двенадцатое выпадает на вторник. Во вторник в бане санитарный день и она закрыта для обычных посетителей. А вот Отари как раз в этот день недели там и расслабляется. Можно, конечно, назначить и на пятое апреля, да, боюсь, еще не все будет готово...

До двенадцатого оставалась неделя с хвостиком. За это время ему нужно было во что бы то ни стало найти Милу.

Как это сделать, с чего начать, Виктор не знал. Погруженный в раздумья, он встал, позавтракал и стал собираться на полигон. У него оставалось всего три занятия.

Минут в пять одиннадцатого он поставил машину на стоянку возле полигона и направился к проходной. За стойкой сидел знакомый вахтер.

– Николай Петрович, ты же вчера дежурил! Чего сегодня опять сидишь? – удивился Виктор.

– Сменщик заболел, я на двойную смену пошел. Зато теперь два выходных будет.

– Пожалуйста, вызови мне Марину, – попросил Виктор.

– Так ее же нет!

– Как нет? – удивился Виктор.

– Она уехала.

– Куда? У нас же тренировка на десять назначена!

Николай Петрович, посмотрев по сторонам и понизив голос, сказал:

– А ты что, ничего не знаешь? Она же уволилась.

– Как? Мы же вчера с ней встречались, и она ни слова мне не сказала!

– Вот сразу после тренировки она и уволилась. Мы еще по этому поводу, – Николай Петрович щелкнул себя по кадыку, – мини-банкет организовали.

– Да какой повод-то? – еще больше удивился Виктор.

– Она за границу уезжает работать по контракту. Вчера мы ее и проводили. Сейчас, наверное, она уже в самолете, покидает, так сказать, пределы Отчизны. Странно, что она тебе об этом не сказала.

– Да, в самом деле странно, – задумчиво сказал Виктор. – А ты точно ничего не путаешь?

– Да что ты! Я же не пьяный. Я при исполнении!

– Ладно, разберемся, – буркнул Виктор и направился к своей машине. На полигоне делать ему было нечего, поэтому он решил возвратиться в Москву.

По дороге Виктор размышлял о странном поведении Марины. Почему она ничего не сказала ему о своем предполагаемом отъезде? Обиделась на то, что Виктор в последнее время не уделял ей внимания и больше ни разу не приезжал в гости, хотя она не единожды его приглашала? Но это не объяснение! Самое же неприятное заключалось в том, что ружье хранилось именно у Марины, и где его теперь искать, Виктор не знал совершенно. Но, в конечном итоге, это уже не его проблемы. Пусть с ними разгребается Марат.

Остановившись у ближайшего телефона-автомата, Виктор вышел из машины и набрал номер Марата.

– Марата Олеговича сегодня не будет, он появится только к вечеру, – вежливо ответила секретарша на другом конце провода.

«Да что они, сговорились, что ли! – раздраженно подумал Виктор, вешая трубку. – Может, Марат поехал провожать Марину? Но меня-то предупредить можно было!»

Виктору не оставалось ничего другого, как только ехать домой...

– Уголовный розыск, – рявкнул мужчина, одетый в кожаную куртку.

– Я же свой! Я из РУОПа! – воскликнул Максим.

– Ксива есть? – деловито спросил опер.

– В боковом кармане.

Мужчина быстро сунул руку в боковой карман, нащупал удостоверение Максима, достал его и принялся изучать при свете карманного фонарика.

– Максим Калинин... – медленно прочел опер. – Московское ГУВД, региональное управление по борьбе с организованной преступностью... оперуполномоченный, лейтенант милиции... – Незнакомец закрыл книжечку и пристально посмотрел на Максима. – А может, твоя ксива фальшивая? Подделка? – нехорошо усмехнувшись, предположил он.

– Да вы что, ребята! Свяжитесь с дежурным, он подтвердит, что я действительно там работаю!

– Дельная мысль! Так мы и сделаем. – Опер взял рацию и отошел в сторону. Пока он связывался с кем-то, Максима одолевали сомнения. «Неужели это люди генерала Богдановича? – думал он. – Может быть, меня ждет та же участь, что и Сергея Малькова? Может, это месть с его стороны? А может, это вообще не менты, а люди Отари?»

Минут через пять опер закончил разговор и подошел к Максиму.

– Все в порядке. Максим Калинин работает в пятом отделе РУОПа.

Максима тут же отпустили.

– Снимите с него наручники, – приказал опер.

Максим освободился от браслетов и принялся растирать запястья.

– Вам все-таки придется проехать с нами, – обратился к нему мент.

– Куда? – поинтересовался Максим, еще не до конца придя в себя после случившегося.

– К следователю.

– Зачем? На каком основании? – возмутился Максим.

– Все вопросы к следователю, – коротко ответил мужчина. Он махнул рукой, и тут же к ним подъехала черная «Волга». Максима усадили на заднее сиденье. Справа и слева от него сели два оперативника, впереди – опер, который первым подошел к Максиму.

– Далеко ехать-то? – спросил Максим.

– Тут рядом, в городскую прокуратуру.

Максима Калинина в городскую прокуратуру доставили буквально через десять минут после задержания. Несмотря на то что было уже поздно, окна городской прокуратуры на Новокузнецкой улице были ярко освещены. Люди работали.

Следователь оказался молодым человеком лет двадцати четырех. Когда Максима ввели в кабинет, он сидел за столом и заполнял какие-то документы. На столе справа стоял компьютер, слева были навалены тома уголовных дел. Бросив взгляд на Калинина, следователь вопросительно посмотрел на оперативника. Тот кратко обрисовал ситуацию:

– Максим Калинин, которому мы кинули информацию на пейджер. Взяли на Павелецком вокзале. Вот его документы. Утверждает, что он является сотрудником РУОПа. Я проверял, связался с РУОПом. Там сказали, что по списку такой числится.

– Я требую, чтобы немедленно сообщили нашему начальству о моем задержании, – воспользовавшись секундной паузой, заявил Максим.

– Обязательно, как и полагается по инструкции, – ответил следователь. – Диктуйте номер телефона. – Он взял листок и стал записывать номер.

Максим назвал телефоны Рыбкина и полковника Селиверстова – надеясь на то, что хотя бы один из них окажется на месте. Несмотря на поздний час, Селиверстов был на работе.

Следователь некоторое время разговаривал с ним, выясняя, действительно ли работает у них Максим Калинин.

Вероятно, полковник поинтересовался, в связи с чем ему задают такие вопросы. Тогда следователь неожиданно передал трубку Максиму:

– Поговорите сами с полковником.

– Товарищ полковник, – начал Максим, – понимаете, тут такое дело... В общем, меня задержали. Я нахожусь в городской прокуратуре.

– С тобой все в порядке? – сухо осведомился полковник.

– Да.

– Тебя не били?

– Нет.

– Сейчас приедут наши люди. Сиди и не дергайся. А пока передай трубку следователю.

Следователь взял протянутую Максимом трубку. Теперь он разговаривал с Селиверстовым совсем другим тоном. В голосе его появились заискивающие нотки.

– Не волнуйтесь, товарищ полковник, – затараторил он, – мы его скоренько освободим. Просто он у нас проходит как свидетель по одному убийству. Сейчас зададим ему несколько вопросов и отпустим тут же... Нет, в этом нет никакой надобности! Я даю слово – минут через тридцать он будет на свободе.

После того как следователь повесил трубку, Максим все же решил выяснить, что происходит.

– По какому убийству я прохожу как свидетель? – осведомился он.

– Извините, формальность есть формальность, – невпопад ответил следователь.

– Так в чем дело? – настойчиво повторил Максим.

– Я должен допросить вас в качестве свидетеля... Еще раз прошу прощения за формальности, но я должен предупредить вас об ответственности за дачу ложных показаний. Распишитесь вот тут, пожалуйста, – и следователь подвинул Максиму протокол допроса. Максим расписался.

– Вы знали Алексея Наседкина? – неожиданно спросил следователь.

– Да, знаю.

– Откуда вы его знаете?

– Это служебная тайна, – коротко ответил Максим. – И ответить на этот вопрос я могу только с разрешения своего руководства.

Следователь размышлял несколько секунд.

– Хорошо, – наконец сказал он, – тогда следующий вопрос. Когда в последний раз вы видели Наседкина?

– Сегодня вечером.

– А точнее?

– Часов в шесть.

– А более точное время?

– Может быть, 17.50.

– Где вы его видели?

– У первого отделения милиции. Возле него мы, собственно, с ним и распрощались.

– Что вы делали после этого?

– Сел в машину и поехал в магазин.

– В какой?

– В универсам на Варшавском шоссе.

– Номер универсама?

– Я не помню, вы можете узнать. Продукты у меня в машине, на заднем сиденье.

– И чеки остались?

– Конечно.

– А о чем вы говорили с Алексеем Наседкиным?

– Это служебная тайна, – снова ответил Максим. – А что случилось?

Следователь посмотрел Максиму в глаза.

– Его убили, – сказал он, внимательно следя за реакцией Максима.

– Как убили? – опешил Максим. – Я полтора часа назад с ним разговаривал!

– Вот за это время его и убили. Поэтому я и вынужден задавать вам все эти вопросы. Согласен, вам они могут показаться нелепыми, но для следствия ответы на них очень важны.

– А где это произошло? – спросил Максим.

– У подъезда его собственного дома. Вы, кстати, знаете, где он живет?

– Нет, не знаю, – покачал головой Максим.

– И убили довольно изощренным способом – накинули удавку, задушили, уже мертвого положили на асфальт перед подъездом и воткнули в задний проход острый кол. Вы знаете, что это означает?

– Нет... – чистосердечно признался Максим.

– В органах работаете и не знаете! – удивился следователь.

– Я убийствами не занимаюсь, у меня другая специфика работы, – пояснил Максим.

– Ну, тогда я объясню. Это типичный способ убийства для воровского мира. Так поступают с провинившимися воры в законе.

Максиму стало не по себе. Следователь допрашивал его еще минут пятнадцать. Максим отвечал на вопросы, на которые, по его мнению, был вправе отвечать. Неожиданно зазвонил телефон. Следователь снял трубку.

– Кто? Меня спрашивает? Пропустите, – сказал он.

Через несколько минут в дверь постучали. На пороге стоял полковник Селиверстов. За его спиной – еще два руоповца.

– Ну что, жив? – внимательно оглядев Максима, осведомился Селиверстов.

– Так точно, товарищ полковник, все в порядке, – ответил Максим.

– Что у тебя, следак, случилось? Рассказывай, – обратился полковник к следователю.

– Ничего особенно серьезного, – ответил следователь. – Убили Алексея Наседкина.

– Алексей Наседкин был нашим информатором, – сказал полковник, – а оперуполномоченный Максим Калинин непосредственно осуществлял с ним контакт. Делал он это по моему заданию.

– Да, собственно, мы к нему претензий не имеем, просто мы нашли в кармане убитого клочок бумаги с номером пейджера и думали, что его владелец может вывести нас на убийцу, – пытался оправдать поведение муровских оперативников следователь. – А я, естественно, обязан был задержанного допросить.

– Давайте подробно поговорим о нашем информаторе. Это убийство нас, между прочим, тоже очень интересует, – сказал Селиверстов.

Через полтора часа Максим вместе с полковником вышли из здания прокуратуры.

– Ну что, сыщик, – сказал Селиверстов, – струхнул немного, признайся?

– Ну, приятного, конечно, мало...

– Ничего, это даже полезно – побывать в шкуре задержанного, – Селиверстов похлопал Максима по плечу. – Давай, иди домой, отдыхай. А утром, когда придешь на работу, сразу ко мне...

На следующее утро Максим первым делом направился в кабинет Селиверстова.

– Ну что, как дела? – спросил тот, глядя на заспанного Максима.

– Вроде ничего, жив-здоров, – ответил тот. – Только вот не выспался...

– Наверное, последствия нервного стресса, – усмехнулся полковник. – Я так думаю, что это люди генерала Богдановича нас подставили, – сказал Селиверстов, меняя тему разговора и возвращаясь к событиям вчерашнего дня.

– Честно говоря, у меня тоже были такие мысли, – признался Максим.

Полковник внимательно посмотрел на Максима, но ничего не сказал.

– Как там у нас дела с досье? – после секундной паузы спросил он.

– Информация потихоньку накапливается.

– Ты подготовь мне справку по досье, сколько томов, какие связи. Вот тебе еще новая информация, – полковник протянул Максиму толстую пачку. – Введи через сканер. В последнее время ты немного отошел от работы, а ведение досье запускать нельзя!

Выйдя от начальника, Максим отправился к себе в кабинет и остаток рабочего дня вплотную занимался досье на Отари. Из полученного материала было видно, что Отари все больше и больше укреплял свои связи. Тут уже фигурировали не только чиновники московской мэрии, но и ответственные сотрудники администрации президента, генералитет МВД, многие московские предприниматели, банкиры, а также звезды эстрады. Все говорило о том, что Отари имел большие связи среди сильных мира сего.

Закончив сканировать новые данные, полученные от Селиверстова, Максим нажал на кнопку «Статистика», решив узнать, сколько у него в досье страниц. Компьютер быстро подсчитал и выдал результат. Оказалось, что на сегодняшний момент в досье насчитывалось около восемнадцати томов.

– Ничего себе! – присвистнул Максим. – Вот это объемчик!

Конечно, многие тома охватывают ранний период деятельности Отари – шестидесятые, семидесятые годы. Данные об этом периоде жизни Отари были собраны на основании показаний свидетелей. Но все же, даже исключая информацию подобного рода, это был весьма солидный материал!

Максим только решил выключить компьютер, когда в дверь постучали.

– Кто там? – спросил Максим.

– Калинин, тебя к Селиверстову срочно, – ответили из-за двери. Кому принадлежал голос, Максим определить не смог.

Он все же отключил компьютер и затем осторожно открыл дверь. За ней никого не оказалось. Максим вышел из кабинета и, заперев за собой дверь, поднялся на следующий этаж, где находился кабинет руководства. Войдя в просторную приемную, Максим направился к кабинету Селиверстова, но секретарь окликнула его:

– Извините, но вам в другую дверь! – сказала она.

– Но меня же вроде полковник Селиверстов вызывал, – удивился Максим.

– А он у руководства, – сообщила секретарь и для пущей убедительности кивнула в сторону кабинета Ушакова. Максим приоткрыл дверь.

– Разрешите? – спросил он.

– Входи! – послышался голос Ушакова.

Максим вошел. За столом сидел начальник РУОПа полковник Ушаков, рядом – Селиверстов.

– Заходи, Максим! – сказал Селиверстов. – Я как раз рассказываю про наши с тобой ночные приключения.

Максим подошел к столу. Ушаков поздоровался с ним за руку и указал на стул.

– Досье в порядок привел? – первым делом спросил он.

– Так точно, товарищ полковник, – отчеканил Максим.

– И сколько получилось?

– Очень много. По стандартным параметрам тянет на восемнадцать томов.

– Восемнадцать? – удивился Селиверстов.

– Я думаю, – вмешался Ушаков, – нужно это досье зашифровать как сверхсекретное.

– Да, это точно, – кивнул Селиверстов. – С сегодняшнего дня мы ставим нулевой допуск.

– А что это значит? – спросил Максим.

– Это значит, что к досье будут иметь допуск только три человека – начальник РУОПа, его заместитель и ты как исполнитель, – сказал Ушаков. – Больше никто допуска к твоему компьютеру не имеет.

– И даже мой непосредственный начальник? – переспросил Максим.

– Да, даже он. Вся информация рассматривается как сугубо конфиденциальная. К тому же, – улыбнулся Ушаков, – она, как стало мне известно, стоит очень больших денег. Сколько тебе Отари предложил за это досье?

– Я не знаю, товарищ полковник, – сказал Максим. – Я, честно говоря, на его писанину и внимания-то не обратил.

– Ладно, – сказал Ушаков. – Хитришь небось? – со смешком добавил он.

– Хитрит, товарищ полковник, – сказал Селиверстов. – По утверждению «наружки», после этой встречи он выглядел очень расстроенным.

– С чего это они взяли? – удивился Максим.

– Не знаю... Видимо, уж больно грустным ты им показался!

– Посмотрел бы я, как они на моем месте выглядели бы! – обиженно заметил Максим.

– Ладно, не оправдывайся. Мы тебе верим. Только поэтому ты и состоишь на такой ответственной работе. Кстати, сегодня в 16.00 торжественное собрание, – напомнил Ушаков. – Приходи обязательно! А теперь пойдем, введем в твой компьютер нулевой допуск.

Возле дверей кабинета Максима переминался с ноги на ногу какой-то парень в штатском.

– Это наш программист, – объяснил Селиверстов, – внештатный. Он-то и введет тебе в компьютер допуск.

Под присмотром начальства программист быстро ввел допуск, объяснил Максиму, как теперь ему следует обращаться с компьютером и какие символы необходимо ввести для того, чтобы стало возможно работать с досье.

После того как возня с компьютером закончилась, Селиверстов спросил:

– Ты все понял, Максим?

– Да вроде бы... – неуверенно ответил тот.

– Тогда попробуй включить его сам.

Максим набрал нужные символы.

– Все нормально, работает, – сказал Селиверстов. – Теперь вот что. Возьми тетрадь и нарисуй табличку.

– Какую еще табличку? – удивился Максим.

– В ней ты будешь фиксировать все данные по работе с компьютером. Во сколько начал, во сколько закончил... а также то время, которое будем проводить за компьютером мы с полковником Ушаковым, когда будем заходить к тебе.

– Хорошо, будет исполнено, товарищ полковник, – отчеканил Максим.

После того как руководство РУОПа вместе с программистом покинуло кабинет, Максим, закрыв дверь, стал разлиновывать рабочую тетрадь.

Проработав около часа, Максим собрался уходить. Время приближалось к четырем часам, вскоре должно было начаться торжественное собрание. Максим запер кабинет и направился в актовый зал. Неожиданно его кто-то окликнул. Голос показался знакомым. Максим обернулся. Перед ним стоял, опираясь на палочку, Сергей Мальков.

– Серега, неужели ты?! – обрадовался Максим.

– Как видишь!

Максим крепко обнял Сергея.

– Когда тебя выписали?

– Сегодня утром. Сказали, что скоро снова буду в строю. С тобой тоже, говорят, приключение произошло? – спросил Сергей, имея в виду задержание Максима муровцами.

– Да ерунда это все, – махнул рукой Максим. – Пойдем в зал. Все уже собрались, наверное!.. Ты ребят видел? – спросил он Сергея по дороге.

– Да, видел. Они все сейчас усиленно работают.

– В каком смысле? – удивился Максим. – Ведь торжественное собрание сейчас начнется.

– Начнется, да без них. У ребят какая-то срочная работа появилась.

Перед входом в актовый зал Максим увидел Олега, Александра и Рыбкина. Он подошел к ним.

– Максим, хорошо, что ты появился! – воскликнул Рыбкин. – Ты не можешь нас выручить?

– А что – нужно стул принести или деньги одолжить? – пошутил Максим.

– Да какой там стул... Видишь вон того парня в президиуме? – и Рыбкин показал на сидящего ближе к краю молодого человека лет тридцати, одетого во все черное. – Так вот, его нужно срочно вызвать сюда, – пояснил Рыбкин.

– А зачем? – поинтересовался Максим.

– Это некий Янис из Прибалтики, он проходит у нас по делу об Отари.

– Почему же тогда он в президиуме сидит? – удивился Максим.

– В том-то и дело. Он оказался большим фокусником! Мы его на беседу вызвали, хотели предъявить обвинение и задержать, а он, используя свои связи, уселся в президиум.

– Должно быть, крутые у него связи!

– Он раньше состоял на должности советника по общим вопросам в администрации президента, у него и корочки еще остались. В общем, ты его позови, скажи, что его к телефону просят, и доведи до нашего кабинета. А там мы его и примем, – улыбнулся Рыбкин.

– О чем это вы тут шепчетесь? – раздался рядом голос. Максим обернулся. Рядом стоял полковник Селиверстов.

– Да вот, товарищ полковник, хотим Максима попросить вызвать одного человечка на беседу.

– Нечего Калинина дергать! Найдите кого-нибудь другого. А Калинин нам сейчас и самим нужен, – неожиданно сказал Селиверстов.

– Хорошо, товарищ полковник! – сказал Рыбкин.

Торжественное собрание длилось не более пятидесяти минут. На нем подводились итоги деятельности РУОПа. В числе отличившихся была названа и фамилия Максима. Это очень польстило самолюбию лейтенанта, и он чувствовал бы себя вполне счастливым, если бы незадолго до этого не заметил в президиуме генерала Богдановича.

Наконец собрание закончилось, и народ начал расходиться. Максим также направился к выходу, но тут его неожиданно окликнул генерал Богданович:

– Калинин, задержитесь на секундочку!

Максим остановился. Рядом с генералом стояли Ушаков и Селиверстов.

– Я думаю, что нам нужно поговорить, – обратившись к Селиверстову и Ушакову, сказал генерал.

– А мне что делать? – спросил Максим.

– Ты тоже пойдешь с нами, – сказал Богданович.

Все недоуменно переглянулись.

«Что-то задумал генерал!» – мелькнуло в голове Максима.

Через несколько минут они уже находились в кабинете Ушакова.

– Значит, так, командиры, – сказал Богданович, меряя шагами кабинет, – я имею распоряжение руководства ГУВД изъять у вас досье на Отари Давидовича. Так что, Калинин, будь любезен проводить меня в свой кабинет и скачать досье на Отари.

В кабинете воцарилась тишина. Первым ее нарушил Ушаков.

– Товарищ генерал, это невозможно, – отчеканил он.

– То есть как это невозможно? – зловеще спокойным тоном переспросил Богданович. – Вы что себе позволяете? Это же приказ, и обжалованию он не подлежит!

– Несмотря на то что вы старше меня по званию и по должности, я смею напомнить вам, – продолжал Ушаков, – что я непосредственно подчиняюсь министру, а не уважаемому нами всеми начальнику ГУВД. Поэтому я обязан выполнять лишь те приказы, которые отдаются руководством министерства.

– Как вы смеете?! Вы что, неприятностей захотели? – взорвался Богданович. Остальной его монолог состоял практически из одних междометий и угроз. Пользуясь тем, что Богданович временно забыл обо всех, кроме мятежного Ушакова, Селиверстов наклонился к Максиму и тихо сказал:

– Срочно уходи. Возьми с собой ключ и уезжай с работы к чертовой матери!

Максим пулей вылетел из кабинета. По дороге ему попались ребята из отдела, намеревающиеся обмыть торжественное событие в стенах родного отдела. Они попытались прихватить Максима с собой, но он даже не притормозил и промчался мимо них со спринтерской скоростью. Быстро спустившись вниз, Максим сел в машину и поехал домой.

На следующий день он вышел на работу как обычно и сразу же решил нанести визит полковнику Селиверстову.

– Можно войти? – спросил Максим, постучав в дверь кабинета полковника.

– Входи, Максим, – устало ответил Селиверстов.

– Товарищ полковник, я пришел узнать, нет ли каких новостей?

– А каких новостей ты ждешь? – спросил полковник.

– Ну, после вчерашнего разговора с генералом Богдановичем... – неуверенно продолжил Максим.

– Да, весь вечер он нам испортил! Надо же, совсем обнаглел! Вынь да положь ему досье с компроматом на него же! – со злостью в голосе сказал Селиверстов. – Можешь успокоиться, Калинин, никто ему никакого досье не дал!

– И что, он так и ушел ни с чем?

– Так и ушел... Поорал тут, поматерился для пущей важности и убрался восвояси. Разозлился, правда, ужасно... Ну, да это его проблемы, – усмехнулся Селиверстов. – Слушай, Калинин, – сменил полковник тему разговора, – ты мне лучше скажи, у тебя резервная копия этого досье есть?

Максим отрицательно покачал головой.

– Ну ты, парень, даешь! Срочно сделай копию. Знаешь, случиться может всякое... Генерал Богданович слов на ветер не бросает!

Практически в ту же минуту зашипел селектор.

– Полковник Селиверстов, зайди ко мне, – раздался голос Ушакова.

– Так, вот оно и началось! – сказал Селиверстов, вставая из-за стола. – Значит, неофициальные гости к нам приехали!

Максим задержался в приемной. Когда Селиверстов приоткрыл дверь кабинета Ушакова, он разглядел того самого гостя, о котором только что упомянул полковник. Это был коренастый мужчина в военной форме с погонами генерал-полковника. Рядом с ним стоял генерал Богданович. Теперь было ясно, что Богданович привез с собой вышестоящего начальника. Максим узнал его. Это был заместитель министра внутренних дел.

Селиверстов на секунду задержался в дверях кабинета и, обернувшись к Максиму, шепнул:

– Быстро выполняй то, что тебе приказано!

Максим чуть ли не бегом заспешил к своему кабинету. На все про все у него было не больше нескольких минут. Максим прекрасно понимал, что Богданович приехал за досье и что при поддержке замминистра он своего добьется – досье изымут. От волнения Максим даже не сразу смог набрать пароль доступа к компьютеру – так тряслись у него руки.

Наконец компьютер заработал. Максим вставил в дисковод дискету. И тут раздался настойчивый стук в дверь. Максим услышал голос генерала Богдановича:

– Калинин, немедленно откройте дверь! Мы знаем, что вы здесь! Я вам приказываю!

Программа копирования уже была запущена, но, поскольку объем досье был достаточно велик, процесс шел медленно.

«Только бы успеть, только б успеть!» – лихорадочно шептал про себя Максим.

– Одну минуточку, товарищ генерал, сейчас открою! – крикнул он в сторону двери.

Все, досье переписано! Максим быстро вытащил дискету и сунул ее в боковой карман пиджака.

Как только он повернул ключ, в кабинет буквально влетел генерал Богданович. За ним вошли генерал-полковник, заместитель министра внутренних дел, следом Ушаков с Селиверстовым и еще один человек в чине полковника, видимо, специалист по компьютерам. Его привез с собой Богданович.

– Быстро! – скомандовал Богданович, обратившись к компьютерщику. – Посмотри, что он сделал с компьютером! Не стер ли досье?

Полковник поспешил к компьютеру, попытался войти в систему, но машина затребовала пароль, о чем полковник громогласно объявил собравшимся.

– Я бы на вашем месте сказал, какой пароль стоит на компьютере, – заявил Богданович, переводя взгляд с Селиверстова на Ушакова, а с Ушакова на Максима.

Максим, после того как Селиверстов незаметно кивнул ему, назвал шифр. Полковник ввел его и принялся перекачивать данные. Пока он изымал досье, генерал Богданович чуть ли не пританцовывал от радости. Он явно чувствовал себя победителем.

– Теперь вам понятно, что приказом министра внутренних дел вы отстраняетесь от работы по делу Отари? Теперь эту разработку будет вести непосредственно наше Главное управление? – сказал генерал, строго смерив взглядом собравшихся.

В ответ ему не раздалось ни звука.

Когда Богданович с заместителем министра и компьютерщиком покинули здание РУОПа, Максим вернулся в кабинет Селиверстова.

– Ну что, успел снять копию? – спросил полковник.

– Так точно, – ответил Максим.

– Хорошо... Только вот толку от этого никакого, – грустно улыбнулся Селиверстов.

– Почему, товарищ полковник?

– Да потому, что мы сняты с разработки. Теперь я не удивлюсь, если дело спустят на тормозах, а через два-три месяца досье или исчезнет при загадочных обстоятельствах, или пропадет в сломавшемся компьютере.

– Если бы не этот замминистра, с которым у Богдановича такие распрекрасные отношения, не получил бы генерал досье! – сказал Максим и выругался сквозь зубы.

– А ты откуда знаешь про их отношения? – удивился Селиверстов.

– Я, когда у Богдановича в кабинете был, слышал их телефонный разговор, – пояснил Максим.

– Очень интересная информация, но делу, к сожалению, она не поможет. А ведь нужно принимать какие-то меры!

Вечером Максим приехал домой. Настроение у него было паршивое. Послонявшись по квартире, Максим понял, что оставаться в одиночестве выше его сил. Он решил навестить мать. Там ему были, как всегда, рады. В кругу близких Максим слегка оттаял.

Однако события дня не выходили у него из головы в течение всего вечера. Вдруг ему неожиданно пришла интересная мысль.

– Дядя Гриша, у тебя остались связи в ФСБ? – спросил Максим у отчима.

– Конечно, – кивнул тот. – А что тебе нужно?

– А есть люди, которые занимаются организованной преступностью и коррупцией?

– И такие люди есть, – после небольшой паузы ответил дядя Гриша.

– Ты можешь меня с ними свести?

– Попробуем, – улыбнулся дядя Гриша.

На следующий день Максим на работу не пошел, воспользовавшись положенным ему отгулом и предупредив об этом Рыбкина. Утром позвонил дядя Гриша и сказал, что договорился о встрече на завтра.

Времени у Максима было предостаточно, и он решил хорошенько отдохнуть. Максим отключил телефон, вынул батарейки из пейджера и, проглотив таблетку димедрола, провалился в сон. Проспал он ни много ни мало – двенадцать часов кряду.

Проснулся Максим лишь на следующий день около десяти часов утра. Вспомнив про назначенную встречу, которая должна была состояться на Лубянке, Максим начал быстро собираться.

Ровно в назначенное время он уже входил в кабинет генерала, который согласился встретиться с Максимом по ходатайству его отчима.

– Что за неотложное дело у вас возникло? – после краткого приветствия спросил седовласый генерал.

– Вот, – протянул Максим дискету.

– Что это такое? – удивился тот.

– Это секретное досье на Отари Давидовича. У меня есть подозрение, что это досье в ближайшее время попытаются уничтожить высокопоставленные люди из МВД.

Генерал молча взял дискету и вставил ее в компьютер.

Минут двадцать он молча изучал содержимое досье. Затем перевел взгляд на Максима.

– Благодарю вас за оказанную услугу, – сказал генерал. – Мы сделаем все, что от нас зависит, для того чтобы этому делу был дан ход. Вы же сделали все, что могли. Теперь идите. Я лично постараюсь держать вас в курсе дела.

Максим понял, что на этом аудиенция закончена. Попрощавшись, он вышел из кабинета. Он чувствовал невероятное облегчение от того, что до конца исполнил свой долг и теперь мог не беспокоиться о судьбе неугодного многим дела.

Из ближайшего телефона-автомата Максим позвонил на работу. Он опаздывал, и нужно было поставить в известность коллег о том, что он скоро будет.

– Макс, ты куда пропал? Мы тебя обыскались! Давай быстрее дуй на базу, – услышал он взволнованный голос Малькова.

– Что-нибудь случилось? – встревожился Максим.

– Случилось. Не задавай вопросов, все равно ответить на них по телефону я не смогу! Приезжай быстрее. Здесь все узнаешь!

В офис Отари приехал поздно. Накануне ночью он почти не спал. Его мучили кошмары. Снилось, что он снова мальчишка-подросток. Лето. Родной городок разморило жарой. Он вместе с друзьями купается в реке. Вот он ныряет под неведомо откуда взявшийся плот, а вынырнуть не может. Куда бы ни повернул, всюду бьется головой о бревна плота. Воздуха не хватает. Вокруг зеленоватая муть воды. Он задыхается и медленно идет ко дну. Его глаза широко открыты, и последнее, что он видит, – серебристые пузырьки воздуха, поднимающиеся к поверхности воды, на которой уже не видно бесследно исчезнувшего плота. Путь к спасению открыт. Но слишком поздно – уже нет сил не то что плыть, а просто пошевелить рукой или ногой. Сознание меркнет... Отари просыпается в холодном поту.

«Жуткий сон, – думал утром Отари, пытаясь привести свои нервы в порядок при помощи чашки крепчайшего кофе. – К чему может сниться подобная чертовщина? Хотя скорее всего просто переутомился и больше ничего... Отдохнуть бы денька два, но дела не пускают!»

Собравшись, Отари вышел из дома. Предстоял еще один день, полный деловых встреч и работы.

В офисе сидели два посетителя, но Отари с ходу им объявил, что принять сегодня их не может, так как торопится на встречу с грузинской делегацией.

Пройдя в свой кабинет и достав на всякий случай из сейфа паспорт на другое имя, Отари хотел было выйти из кабинета, но навстречу ему впорхнула секретарша.

– Отари Давидович, вас к телефону, – мило улыбнувшись, сказала она.

– Кто? – поинтересовался Отари.

– Сергей Иванович, – коротко ответила девица и убралась восвояси.

Отари взял трубку.

– Отарик, звоню тебе, чтоб попрощаться. Я сейчас в аэропорту, улетаю в Вену по делам, – услышал он голос Сильвестра.

– С чего это ты, Сильвестр, вдруг решил со мной попрощаться? – удивился Отари. – Раньше за тобой такого не водилось!

– Да я вот подумал тут, Отари, у нас ведь с тобой в ресторане непонятки вышли... Жизнь наша короткая, мне лишних проблем не надо. Поэтому я хочу сказать: ты знай – я не при делах. И чего тебе твой знакомый наговорил, я...

– Ладно, Иваныч, бог тебе судья. А человечку своему скажи... Впрочем, я сам с ним разберусь, – сказал Отари, кладя трубку на рычаг.

Едва он поднялся с кресла, на которое сел, пока разговаривал с Сильвестром, в кабинет вновь вошла секретарша.

– Отари Давидович, вас снова к телефону, – сказала она.

– Кто еще? – раздраженно спросил Отари.

– Какой-то Султан!

Отари вновь взял трубку.

– Здравствуй, Отарик. Ты, наверное, считать хорошо умеешь и знаешь о том, что срок прошел. А ты опять не готов. Нехорошо, Отарик, долги нужно возвращать. Ты подумай хорошенько, а чтоб тебе хорошо думалось, я тебе посылочку прислал. Возьми ее у той смазливой телки, что сидит у тебя в приемной на телефоне.

Отари в бешенстве бросил трубку и тотчас же выскочил из кабинета в приемную.

– Где она? – закричал он, обращаясь к перепугавшейся секретарше. – Где посылка?

Девушка дрожащими руками протянула Отари большой конверт.

Он быстро распечатал его, и на стол высыпались фотографии. На двух фотографиях были изображены три отделенные от тела головы, лежащие в траве.

Отари чуть не завыл в голос – это были головы Антона и двух его ребят.

– Валидола мне, – еле прошептал он, хватаясь за сердце.

Минут через тридцать Отари чувствовал себя уже намного лучше. Несмотря на потрясение, он отдавал себе отчет в том, что дела не могут ждать. Нужно было торопиться на встречу с грузинской делегацией. Сообщение о прибытии официальной делегации, состоящей из представителей силовых ведомств Грузии, Отари получил заранее.

В то время, когда все участники делегации еще сидели в уютном круглом зале посольства Грузии и живо обсуждали последние политические события, произошедшие в России, Отари одним из первых из своих земляков, проживающих в Москве, получил приглашение на предстоящую встречу.

Все грузинские коммерсанты и другие видные представители грузинской диаспоры в Москве поехали на Арбат, в грузинский центр «Мзиури», для встречи с грузинским замминистра экономики. Отари же должен был встретиться с ним и другими членами делегации в приватной атмосфере тихого загородного грузинского ресторана.

Через своих людей, работающих в грузинском посольстве, Отари знал, что участники спецмиссии даже не поставили в известность посла Грузии в России о своих планах, которые они намеревались осуществить в Москве.

Отари же был в курсе событий. В этом ему исправно помогал генерал Богданович.

К трем часам дня Отари в сопровождении только своего водителя подъехал к загородному ресторанчику. Судя по тому, что автомобильная стоянка пустовала, было ясно, что гости еще не подъехали.

На крылечке перед входом Отари уже поджидал хозяин ресторана Гулия. Он тепло поздоровался с Отари и пригласил его в помещение ресторана. Проходя мимо входных дверей, Отари заметил табличку с надписью: «Санитарный час».

Он сел за стол. Не прошло и десяти минут, как в зал ресторана вошли двое мужчин. Одного из них Отари знал – это был Тохадзе, один из служащих грузинского посольства и одновременно представитель спецслужб.

Тохадзе сопровождал незнакомый мужчина высокого роста с седыми волосами. Отари так и не понял, как они сумели подъехать к ресторану незаметно. Ведь столик, за которым он сидел, находился у окна, и Отари был прекрасно виден подъездной путь к ресторану и стоянка.

Тохадзе представил своего шефа генерала Качараву как эксперта из финансового министерства Грузии. Но Отари был далеко не глуп и прекрасно понимал, что Тохадзе говорит неправду и его новый знакомый принадлежал к тому же ведомству, что и сам Тохадзе.

Сначала шла беседа на общие темы, но постепенно собравшиеся перешли к обсуждению положения в Грузии. На осторожное предложение гостей оказать экономическую помощь родине, Отари сразу же сам предложил 50 тысяч американских долларов. Гости молча переглянулись. Первым затянувшуюся паузу прервал генерал Качарава.

– Здесь, батоно Отари, видимо, с твоей стороны произошло недопонимание. Речь идет о сумме, в которой нулей гораздо больше. О такой сумме, которая могла бы благотворно повлиять на экономику Грузии.

Отари чуть не открыл рот от удивления.

– У меня нет таких денег, мои возможности ограничены, – тихо произнес он в ответ.

Гости дружно рассмеялись. Генерал Качарава тотчас же достал из бокового кармана листок бумаги и передал его Отари.

Отари развернул его. Перед ним была компьютерная распечатка всех его банковских счетов и балансы его коммерческих фирм.

Отари нахмурился.

В разговор вступил Тохадзе:

– Отарик, ты пойми, если не хочешь выкладывать свои деньги, то помоги нам собрать их со своих земляков. Ведь опыт подобной работы у тебя есть.

– Знаете, а это уже смахивает на шантаж, – возмутился Отари. – За кого вы, позвольте спросить, меня принимаете, батонебо?

Ответа не последовало. Вместо этого генерал Качарава, улыбаясь, достал несколько фотографий и передал их Отари.

Отари начал их просматривать. С каждой фотографией его лицо мрачнело все больше. На всех фотографиях Отари был изображен в кругу своих друзей, партнеров и братвы в самых различных местах. Подобные снимки можно было сделать только при наличии скрытого наблюдения. Судя по фотографиям, такое наблюдение велось за ним еще с лета.

Отари молча вернул листок со счетами и фотографии Качараве и, посмотрев на свои часы, как можно более спокойным тоном сказал:

– Простите, господа, но я должен ехать на важную встречу.

– В Краснопресненские бани на встречу с подшефными коммерсантами торопишься, уважаемый Отари Давидович? – с издевкой спросил полковник Тохадзе.

Отари стало как-то не по себе. Эти люди знали обо всех его делах, встречах и проблемах. Находиться под их колпаком ему очень не нравилось.

– Мне ехать пора, ехать, господа, – повторил он, намереваясь подняться из-за стола.

– Так что насчет нашего предложения? – остановил его вопрос Качаравы. – Можешь подумать над ним несколько дней.

– Вы устанавливаете сроки? – взбеленился Отари. – Это можно расценивать как угрозу? Я вам еще раз повторяю, я этим заниматься не буду, – добавил он и, не попрощавшись, направился к выходу из ресторана.

– Жаль, Отарик, а ведь могли бы договориться... – донесся до него спокойный голос Качаравы.

Отари действительно спешил в Краснопресненские бани на встречу с коммерсантами. Всю дорогу он анализировал только что состоявшийся разговор. С одной стороны, Тохадзе и его компаньон занимались явным вымогательством, при помощи шантажа и угроз пытаясь выбить из него деньги. С другой – все эти угрозы Отари не принимал близко к сердцу, поскольку считал себя слишком известной личностью и полагал, что никто не решится с ним связываться. Но на всякий случай Отари решил поменять все номера счетов и взамен Краснопресненских бань выбрать новое место для встреч.

До этих самых бань Отари добрался за сорок минут. Он сразу же отменил все ранее намеченные встречи с коммерсантами, сославшись на неважное самочувствие. Настроение у него было – хуже не придумаешь. От самоуверенности и хладнокровия не осталось и следа. Появляться перед коммерсантами в подобном состоянии Отари не желал.

В бане осталось только ближайшее окружение Отари – спортсмены и несколько тренеров.

Позже, уже после посещения парной, сидя за столиком с шашлыками и коньяком, Отари почувствовал, что нервное напряжение постепенно спадает. Он вновь обрел присущую ему самоуверенность и считал происшедшее не более чем досадным недоразумением. Ему лишь по-прежнему не давала покоя фраза, брошенная Тохадзе напоследок. Время от времени Отари казалось, что это было не чем иным, как оглашением смертного приговора.

«Нет, они на это не решатся, – думал про себя Отари. – Это других можно убрать без шума, но не меня!»

Примерно через два часа он стал собираться домой. Хотел поехать к себе на дачу и хорошенько отдохнуть. Накинув пальто, Отари машинально проверил содержимое карманов. Там лежало удостоверение на имя президента фонда имени Льва Яшина, три тысячи долларов и полтора миллиона рублей. Около шести часов вечера Отари вышел из здания Краснопресненских бань. Он остановился возле своей машины, ожидая, когда администратор бани Зимин положит в багажник его машины минеральную воду, мясо и другие продукты, которые Отари заказал заранее.

Рядом с Отари переминались с ноги на ногу несколько его ребят. Один из них рассказывал смешной анекдот.

Отари внимательно слушал, но в какой-то момент что-то вдруг заставило его поднять голову и посмотреть вверх. Отари почувствовал, что кто-то внимательно смотрит на него с чердака стоящей напротив девятиэтажки. Почти сразу он заметил в проеме открытого слухового окна нацеленный в его сторону черный ствол ружья и зеркальный кружок оптического прицела.

Отари подумал, что ему мерещится, но в тот же миг он вдруг ощутил, как что-то резануло его по груди. Ощущение было такое, словно разорвалось сердце. Почти сразу же сознание покинуло Отари. Перед ним разверзлась ночь. Вечная ночь.

Успев зажать рукой рану, Отари рухнул навзничь на асфальт. Никто из стоявших рядом ребят даже не заметил, с какой стороны прозвучали выстрелы. А их на самом деле было несколько.

Снайпер стрелял с расстояния примерно в пятьдесят метров, и все три пули, выпущенные в Отари, попали в цель: одна в грудь и две в голову.

Безжизненное тело Отари тотчас же подхватили на руки его друзья и, погрузив его в джип, доставили в больницу Боткина. Несмотря на то что машина, которая везла Отари, находилась в пути не более десяти минут, помощь медиков ему уже не потребовалась.

Дежурный врач констатировал смерть от двух ранений в правую височную область головы и одного ранения в область сердца.

Максим и другие ребята из его отдела прибыли на место убийства Отари через несколько минут. Казалось, что возле Краснопресненских бань собралось все милицейское начальство – приехали полковники Ушаков, Селиверстов, начальник ГУВД и несколько его заместителей, включая генерала Богдановича. Было также несколько человек из прокуратуры.

Максим сразу обратил внимание на то, как нервничал генерал Богданович. Он постоянно кому-то звонил по сотовому, вел длинные разговоры на повышенных тонах, несколько раз срываясь на откровенную брань.

Чуть позже, когда группа оперативников выехала с обысками на квартиру, дачу и в офис Отари, Богданович также решил принять участие в обыске. Он отправился в офис вместе с оперативниками.

Максим в числе одной из бригад принялся обрабатывать жилой сектор в округе и на месте происшествия. Вскоре орудие убийства было найдено. Это была малокалиберная немецкая винтовка «аншунтц» № 1392909 с оптическим прицелом № Б-70875, на котором стояло клеймо санкт-петербургского завода «ЛОМО». Она лежала на чердаке дома номер 4/29 по улице Пресненский Вал, у слухового окна, из которого открывался прекрасный обзор входа в бани и прилегающей к нему территории.

Стрельба, как вычислили эксперты, велась из положения с колена, под углом 30–40 градусов. Для удобства киллер сделал себе нечто вроде подставки из четырех кирпичей. Криминалисты определили, что киллер использовал патроны иностранного производства, с усиленным пороховым зарядом.

Но, пожалуй, больше всего поразила сыщиков одна деталь: приклад после роковых выстрелов киллер разломал на две части. В криминальном мире считалось, что таким образом убийца отдает последнюю дань почести убитому им авторитету. Это была весьма характерная примета, и не оставалось никаких сомнений в том, что киллер был знаком с традициями и законами уголовного мира.

Для Максима убийство Отари было как снег на голову. Он никак не мог поверить в то, что вся закрутка с Отари уже закончилась и фигурант по их оперативной разработке мертв.

К тому времени из Боткинской больницы поступило официальное подтверждение о смерти Отари. А из информации, предоставленной другой бригадой сыщиков, которая отправилась в морг Боткинской больницы осматривать тело Отари, Максим узнал, что в карманах убитого был найден паспорт на имя Л. Арнбы, признанный впоследствии экспертами ГУВД Москвы поддельным.

Среди приехавших на место происшествия оперативников не было только Рыбкина и напарника Максима – Сергея Малькова, которые остались на Шаболовке, чтобы допросить пока единственного косвенного свидетеля убийства, задержанного ранее продавца оружия прибалта Яниса.

Максим как раз стоял рядом с Ушаковым и Селиверстовым перед входом в бани, когда возле них лихо затормозила служебная машина, из которой выскочил, насколько это позволяла ему больная нога, Сергей Мальков.

Мальков сразу же обратился к Ушакову:

– Все – Янис раскололся! – воскликнул он. – Сдал нам киллера Отари и посредника с потрохами!

С этими словами Сергей передал начальству ксерокопии словесных портретов двух подозреваемых, а также составленные по ним фотороботы. На одном из них был изображен мужчина лет тридцати – тридцати пяти, на другом – более солидный человек сорока – сорока пяти лет.

Мальков тем временем давал пояснения к фотороботам.

На первом, по его словам, был изображен предполагаемый киллер – бывший спецназовец по имени Виктор, фамилия его неизвестна, живет в Крылатском.

Второй сотрудникам РУОПа был знаком – Марат Стеблин – бывший сотрудник МВД, ныне владелец охранной фирмы.

– Задержать немедленно! – воскликнул Ушаков, не потрудившись даже дослушать Малькова до конца.

Максим с Мальковым поспешили к машине.

Виктор включил телевизор. Сначала показывали какой-то скучный детектив. В девять вечера он переключился на первый канал, где только что началась программа новостей.

Вначале диктор вещал о последних событиях в политической жизни страны. Затем перешли на новости экономики, после – на зарубежные события... Все было как всегда. Неожиданно диктор прервал плавное течение разговора.

– Внимание, только что поступило экстренное сообщение, – сказал он.

Виктор стал слушать внимательнее.

– Сегодня, – продолжал диктор, – в 18.00 у Краснопресненских бань убит выдающийся спортивный деятель...

Сердце Виктора чуть не выпрыгнуло из груди.

– ...председатель Фонда социальной защиты спортсменов имени Льва Яшина Отари Давидович...

На экране появился портрет Отари в черной траурной рамке.

– Нет, не может быть! Я же... Я не стрелял! – воскликнул Виктор.

Диктор тем временем разглагольствовал о том, какой тяжелой утратой стала для всех прогрессивных людей смерть Отари.

«Что же теперь делать? – лихорадочно соображал Виктор. – Нужно срочно позвонить Марату!» – решил он.

На ходу накинув пальто, Виктор спустился вниз и побежал к телефону-автомату. Как назло, тот не работал.

Обежав окрестности, он так и не нашел ни одного работающего телефона. Он вернулся к подъезду и, нащупав в кармане ключи от машины, решил немедленно ехать к Марату в офис. Сделав несколько шагов в сторону припаркованной возле подъезда машины, Виктор остановился.

«Возможно, что все повернется таким образом, что мне по каким-то причинам будет некогда возвращаться домой, – подумал он. – Нужно собрать самые необходимые вещи, взять деньги и документы и спрятать все это где-нибудь на нейтральной территории!»

Вернувшись в квартиру, Виктор собрал все необходимое и через несколько минут вернулся к машине. После недолгого раздумья он завел машину и поехал к Павелецкому вокзалу. Там Виктор сдал все вещи, документы и вложенные в них деньги в камеру хранения.

Теперь можно было ехать к Марату.

Минут через двадцать он добрался до Садовнической набережной. Несмотря на позднее время, окна на первом и втором этажах здания, где размещалось охранное агентство Марата, были ярко освещены. Во дворе стояли две машины. Виктор поставил свою рядом и, даже не проверив, закрыл ли он дверцу, побежал к входной двери.

Как ни странно, ему навстречу не вышел ни один охранник. Он позвонил в дверь. На пороге появился мужчина в черном костюме.

– Я к Марату Олеговичу, – сказал Виктор.

– Он у себя. Как о вас доложить? – поинтересовался мужчина.

– Виктор. Скажите, что это очень срочно!

– Одну минутку.

Мужчина взял рацию, нажал на кнопку и сказал:

– К Марату Олеговичу Виктор.

На другом конце раздался голос Марата:

– Впусти его.

– Знаете, где находится... – начал мужчина.

– Знаю, знаю, – уже на бегу бросил Виктор. Он направился к кабинету. В приемной никого не было. Дверь была приоткрыта. Виктор вошел. Марат сидел за столом, и вид у него был довольно растерянный.

– Я в курсе, – сказал он коротко, опередив вопрос Виктора.

– Что происходит? – спросил Виктор. – Сегодня утром я узнал о том, что исчезла Марина, затем я понял, что понятия не имею о том, где находится мой ствол, а теперь я узнаю...

– Понимаешь, – сказал Марат, – планы немного изменились. Я тебе все объясню...

Неожиданно зазвонил стоящий на столе телефон. Марат снял трубку.

– Слушаю... Кто? – насторожился он. – Откуда ты знаешь? Так...

Виктор тоже насторожился.

– Так. Я все понял. Спасибо, друг, спасибо! С меня причитается! – Марат положил трубку и обратился к Виктору: – Витя, плохи наши с тобой дела!

– Что случилось?

– Времени для разговора нет. Нужно что-то делать. – Марат встал из-за стола и начал ходить взад-вперед по кабинету.

– Что произошло? – вновь повторил Виктор.

– Яниса только что приняли, в РУОПе приняли!..

– Какого Яниса?

– Того, который тебе винтовку привез...

– И что дальше?

– Короче, мой человек сообщил, что полчаса назад Янис дал показания по убийству Отари. Он назвал твое имя и мое.

– Но я же никакого отношения ко всему этому не имею! – закричал Виктор.

– А кто об этом знает? Ты хоть представляешь, что теперь начнется? Теперь мы с тобой – лишние свидетели. Надо что-то срочно предпринять! Подожди меня минутку. – Марат вышел из кабинета.

Виктор остался наедине со своими раздумьями. И мысли эти были невеселыми. Любой дурак понял бы, что его просто подставили и теперь попытаются на него списать убийство Отари. Правда, его никто не брал с поличным, но ради такого случая хватит и свидетельских показаний.

Проверят стрельбище – все сходится... Так вот почему Марина уехала! Значит, они все знали! И Марат тоже был в курсе происходящего!

«Не надо спешить, – думал Виктор. – Теперь надо сосредоточиться. Получается, что я – лишний свидетель и меня могут просто убрать! Конечно, могут! Но тогда почему не убрали сразу?..»

Вскоре вернулся Марат. На сей раз в кабинет вместе с ним вошел и тот человек, что открывал Виктору дверь.

– Мы тебя, Витя, сейчас вывезем. В квартиру тебе возвращаться нельзя, потому что менты, вероятно, уже побывали у прокурора и получили санкцию на твой арест. Но ты не впадай в панику раньше времени – я постараюсь все уладить. Тебя сейчас Гера отвезет в одно укромное место, за городом. Перекантуешься там некоторое время.

Виктор внимательно посмотрел на Геру. Лицо его было непроницаемым, взгляд – холодным. Виктору показалось, что Марат что-то задумал.

– Хорошо, поедем за город, – согласился Виктор.

– У тебя оружие с собой есть? – поинтересовался Марат.

– Нет.

– И хорошо. Все на квартире осталось?

– Да, там.

– Ничего, сейчас я пошлю туда ребят, чтобы они там все почистили, – пообещал Марат. – Пойдем, надо собираться. – И он направился к двери кабинета. Через минуту все трое уже вышли на улицу.

– Значит, так, – сказал Марат, обращаясь к Гере, – ты отвезешь Виктора в то место, которое я тебе указал, выполнишь все, как договаривались. Потом позвонишь мне на мобильный. Я пока съезжу в одно место, постараюсь узнать подробности. – Марат повернулся к Виктору. – Ну, Витя, бывай! – Он протянул ему руку. – Не держи на меня зла за то, что все так обернулось... В принципе я этого не хотел. Но не все зависит только от меня. Понимаешь, друг? – И слова его прозвучали как прощальная панихида.

У Виктора все внутри похолодело.

– Где твоя тачка? – спросил у него Гера.

– Вот стоит, вишневый «жигуль», – стараясь казаться спокойным, ответил он.

Они быстро направились к машине. Виктор повернулся и посмотрел вслед Марату. Тот садился в свой черный «Мерседес». Еще одно мгновение – и машина тронется...

Но вместо звука заведенного мотора внезапно раздался сильный взрыв. Черный «Мерседес» раскололся на части, и обломки полностью охватило пламя. Из сидящих внутри машины не уцелел никто. Виктор хотел броситься в сторону машины, но тут заметил, что Гера достает из-под полы пальто пистолет. Еще секунда – и ствол будет направлен на Виктора.

– Не рыпайся, парень, – строго сказал Гера, – быстро садись в машину!

Виктор пожал плечами:

– Но там же Марат!

– Я сказал – быстро в машину!

Виктор выполнил приказание. Гера сел на заднее сиденье.

– Заводи! – сказал он, приставив пистолет к голове Виктора. Тот опустил правую руку, на ощупь включил зажигание. Потом двумя руками взялся за руль, и в тот же момент Гера быстро пристегнул его правую руку наручниками к рулю автомобиля.

– Теперь поехали! – скомандовал он.

– Куда? – бесстрастно спросил Виктор.

– В сторону Кольцевой дороги.

Виктор выжал газ. Машина плавно двинулась. Вскоре они выехали на Таганскую площадь.

– Так куда ехать-то? – снова спросил Виктор, ожидая более подробных указаний.

– Езжай по Пролетарке, в сторону Кольца. А дальше я скажу куда, – угрюмо пробурчал Гера.

Теперь Виктор уже не сомневался в том, что Марата убрали как ненужного свидетеля, а вскоре, очевидно, наступит его очередь...

«Вероятно, этот Гера работал не на Марата, а на какого-то другого человека, иначе бы он принял меры по спасению своего шефа. Он изначально был в курсе всех дел, в том числе знал и о том, что машина Марата должна взорваться...

Значит, их с Маратом выбрали стрелочниками. Потом убийство Отари спишут на них. Марат будет проходить по делу как организатор, а он, Виктор, выступит в роли исполнителя... Правда, посмертно... Так кто же все-таки был реальным исполнителем убийства?»

Внезапно в голову Виктора пришла мысль, полыхнувшая молнией и осветившая на мгновение все происходящее с необычайной яркостью. Теперь он знал, кто был исполнителем, кто убил Отари... Марина Воробьева, олимпийская чемпионка по биатлону! А он лишь выполнял роль дублера, да к тому же согревал ее постель!

«Надо как-то выходить из положения, – подумал Виктор. – Я не собираюсь погибать так глупо. Нужно избавиться от этого Геры...»

К тому времени они уже проехали половину Пролетарского проспекта. Через несколько минут – Кольцевая дорога. «А там Гера может перехватить руль, а потом поджечь машину... Но что делать? Даже если спровоцировать столкновение с другой машиной, это ничего не даст – Гера успеет выстрелить».

Можно подъехать к гаишнику. Но, как назло, по пути не попалось ни одного поста.

До конечной точки маршрута оставалось всего несколько километров, до конечной точки жизненного пути – всего несколько минут...

Неожиданно в голову Виктора пришла хорошая мысль. Он стал постепенно набирать скорость. Гера заволновался:

– Куда несешься? – зло осведомился он.

Виктор пожал плечами. Потом он резко свернул в переулок.

– Ты куда? – закричал Гера. Но было уже поздно. Виктор направил свою машину в сторону электрического столба и лишь в последний момент резко дал по тормозам...

Машина врезалась в столб. Геру отбросило с заднего сиденья, и он головой влетел в лобовое стекло. Виктор же остался цел и невредим благодаря заранее пристегнутому по настоянию Геры ремню безопасности.

Он попытался выбраться из машины, но наручник был крепко пристегнут. Попытки снять его не увенчались успехом.

Тогда Виктор стал выворачивать руль, пытаясь снять его с шарнира. Эта попытка также кончилась провалом. Он с трудом втянул находящегося в бессознательном состоянии Геру обратно в салон через разбитое лобовое стекло. Тот застонал. Голова у него была разбита, и кровь хлестала, как из зарезанной свиньи.

Виктор начал шарить по карманам Геры. Вот и ключ от наручников. Он достал его левой рукой и отстегнул правую.

Кое-как Виктор выбрался из машины, попутно прихватив Герин пистолет. Он сунул пистолет за ремень и, хромая на пришибленную в результате столкновения ногу, направился прочь от машины. Дойдя до мусорного контейнера, он достал техпаспорт с доверенностью, разорвал их и бросил клочки в мусор.

Затем Виктор поспешил в сторону Пролетарского проспекта, надеясь остановить там машину. Вот только куда ехать, он не знал.

Через несколько минут возле Виктора притормозил частник.

– К Павелецкому вокзалу, шеф! – сказал он водителю.

«Хорошо, что хоть догадался сдать вещи и документы в камеру хранения! – думал Виктор. – Денег, полученных в качестве аванса, хватит надолго. Пора сматываться к чертовой матери из этой страны! И все же нужно попытаться разыскать Милу!»

Машина приближалась к вокзалу, как вдруг неожиданно в кармане Виктора запищал пейджер. «Кто же это мог быть?»

Кроме Милы и Марата, номера пейджера Виктора никто не знал. Он достал пейджер из кармана. На экране высветилось сообщение: «Виктор, срочно позвони мне домой. Мила».

«Что за дела? – подумал Виктор. – Почему я должен позвонить ей домой и почему так срочно?»

– Погоди, шеф, – тронул он водителя за плечо. – Притормози у телефона-автомата, позвонить срочно нужно.

– Сделаем, – отозвался водитель.

Вскоре Виктор отыскал телефон-автомат. На сей раз он работал, но жетона у Виктора не оказалось. Он вернулся к водителю.

– Шеф, у тебя случайно жетона для автомата нет?

– Есть, – сказал водитель и, порывшись в кармане, достал оттуда горсть жетонов.

– Спасибо! – воскликнул Виктор и рванул обратно к телефону.

Трубку на том конце взяли почти сразу.

– Алло, Мила? – закричал Виктор.

– Витя, милый, я не знаю, что случилось, но в твоей квартире сейчас находятся какие-то люди. У меня создается впечатление, что они ждут тебя! – взволнованно затараторила Мила.

– Мила, как ты думаешь, что это за люди? Они из органов или это чья-то служба охраны? – спросил Виктор, снова подумав о том, что его предусмотрительность в кои-то веки оказала ему неоценимую услугу.

– Откуда я знаю? Просто они заходили ко мне, спрашивали, когда ты обычно бываешь дома и где тебя можно найти.

– И что ты им ответила?

– А что я им могла ответить? Сказала, что здесь не живу, сегодня случайно заехала, кое-какие вещи забрать. И вообще давай не будем об этом!

– Слушай, Мила, у меня большая беда, – прервал ее Виктор.

– Я уже и сама об этом догадалась, – тихо сказала Мила.

– Ты мне нужна.

– Только в связи с твоими неприятностями? – натянуто усмехнулась Мила.

– Давай встретимся и поговорим, – предложил Виктор. – Я тебе все объясню.

– Хорошо, – после непродолжительной паузы согласилась девушка.

– Давай встретимся через час, около метро «Кутузовская». Поймай машину. Ты за час успеешь добраться?

– Постараюсь.

– И еще вот что. Ты обязательно посмотри, чтобы за тобой не было «хвоста».

– Конечно. Не волнуйся, не маленькая – справлюсь.

– Значит, я жду тебя у входа в метро. Договорились?

Виктор положил трубку.

– Шеф, все меняется. – Он протянул водителю деньги. – Спасибо тебе за все, дальше я доберусь сам.

После того как машина отъехала, Виктор выждал некоторое время и снова поднял руку. Ему нужно было постараться как можно быстрее добраться до «Кутузовской», заранее выбрать укромное место и проследить, чтобы за Милой не увязался «хвост». Вещи из камеры хранения он может забрать и позже. Теперь же главное не упустить Милу вновь.

«А вдруг это все подстроено и Мила с ними заодно? – пришла в голову Виктора неожиданная мысль. – Да нет, она на такое пойти не сможет! Но Марат ведь пошел на предательство, ведь именно он, в конечном итоге, меня „заказал“... Что ж, придется довериться судьбе. Ждать осталось недолго. Если Мила с ними заодно, то все решится очень скоро...»

Вскоре возле Виктора притормозила бежевая «семерка»...

Максим с Мальковым и еще несколькими оперативниками подъехали к офису охранной фирмы, когда от «мерса» Марата остались уже одни обугленные куски железа.

Толпа любопытных окружала место происшествия плотным кольцом. Чуть поодаль стояла вызванная кем-то машина «Скорой помощи». Врачам здесь делать было нечего, все ждали прибытия милиции.

Руоповцы быстро оценили обстановку и приступили к выполнению оперативных следственных действий. Через несколько минут Мальков уже допрашивал неведомо откуда взявшуюся и насмерть перепуганную секретаршу Марата.

Максим приступил к обыску кабинета бывшего владельца охранной фирмы. Ему нужно было найти хоть что-то, что помогло бы выйти на след киллера – адрес, телефон или хоть какой-нибудь намек на то, кем может быть этот человек и где его искать.

Удача вскоре улыбнулась Максиму. В деловом еженедельнике Марата он обнаружил адрес некоего Виктора. Судя по записи, искать предполагаемого киллера нужно было в Крылатском. Максим решил ехать немедленно.

Все опасения Виктора, что Мила приедет не одна, что за ней увяжется «хвост», состоящий либо из людей Марата, либо из сотрудников правоохранительных органов, оказались напрасными.

Мила поначалу вела себя настороженно. Но Виктор так искренне обрадовался встрече, что вскоре лед между ними стал таять. Времени у Виктора было немного. Он вкратце рассказал Миле обо всех своих злоключениях, умолчав только о том, кого именно «заказал» ему Марат. Про себя он решил, что если Мила действительно любит его, то она должна простить и понять. Именно от Виктора Мила узнала и о гибели своего бывшего гражданского мужа Саши.

– Я так и знала, что он плохо кончит, – резюмировала Мила без тени печали. – А что касается того, чем ты занимался, то поверь, не такая уж я и дура – догадывалась, что ты не сталеваром на заводе работаешь.

– Нам нужно срочно отсюда ухать, – сказал Виктор Миле. – Хотя бы на некоторое время.

– Хорошо, – ответила девушка. – У меня, знаешь ли, было время все обдумать. Я поняла, что без тебя мне так плохо, что хоть вешайся. Поэтому только скажи – и я пойду за тобой хоть на край света.

У Виктора вырвался вздох облегчения. Только теперь он мог признаться себе в том, как боялся, что Мила ответит ему отказом. Что бы он делал тогда? Как бы жил?..

Максим с Мальковым приехали к дому Виктора через полчаса. Они вызвали из ближайшего отделения милиции участкового и нескольких милиционеров из дежурного наряда. Подъезд оцепили.

Максим вычислил окна квартиры Виктора. В квартире кто-то был – дверь балкона была открыта, и за ней угадывался чей-то силуэт.

Максим также обратил внимание на то, что к балкону квартиры Виктора почти вплотную примыкал соседский балкон. Теперь вырисовывался запасной путь проникновения в квартиру.

Оперативники, соблюдая всю возможную осторожность, поднялись на нужный этаж. Максим прислонился ухом к двери. Он ясно слышал чьи-то шаги. Нужно было попробовать выкурить зверя из логова. Сделать это оказалось нетрудно. Максим подошел к распределительному щитку, на котором были установлены электрические счетчики и тумблеры, с помощью которых можно было поквартирно отключать электроэнергию. Не раздумывая, Максим опустил тумблер нужной квартиры вниз и тотчас скрылся в нише лифта. Остальные оперативники предусмотрительно поднялись пролетом выше, спуститься откуда можно было за считанные секунды.

Некоторое время спустя послышался лязг отпираемого замка, а еще через минуту на площадку вышли двое мужчин. Один из них освещал себе путь с помощью спички.

Остальное было уже делом техники. Одного из мужчин задержали подоспевшие коллеги Максима, другой сам поднял руки, показывая, что он сдается.

– Мы из охранного агентства! – воскликнул он, словно надеясь на то, что подобный род занятий дает ему право забираться в чужие квартиры.

Задержанных препроводили обратно в квартиру и стали допрашивать. Параллельно начался обыск квартиры. Максим сам отправился за понятыми.

В соседней квартире никого не оказалось. В конце концов Максиму удалось вызвать пожилую семейную пару из квартиры на противоположном конце площадки. Они охотно согласились исполнить роль понятых.

Все вместе они вошли в квартиру Виктора. Тем временем допрос охранников шел полным ходом. Мальков как раз пытался выведать у одного из задержанных информацию о том, где может находиться хозяин квартиры.

– В земле лежит, – коротко ответил охранник.

– Не понял?! – опешил Мальков. – Будь добр, говори яснее.

– Да уж куда яснее! – ухмыльнулся охранник. – Марат поручил своему личному телохранителю и чистильщику убрать этого парня. А сюда нас прислал, чтобы уничтожить всякие улики... Могу вас заверить – Гера работает чисто, у него осечек не бывает! Так что ищите вашего Виктора где-нибудь в лесопосадках с пулей в башке...

Такой поворот событий стал для Максима неожиданностью. Так уж получалось, что больше ему и его коллегам делать на квартире предполагаемого убийцы Отари было нечего.

– Ладно, ребята, давайте заканчивать с ними и пошли грузиться, поедем на Шаболовку, – громко сказал Максим, обращаясь к своим коллегам.

Через пятнадцать минут оперативники покинули квартиру. Максим задержался – он искал бумагу, чтоб опечатать дверь квартиры. На столе лежала газета. Развернув ее, он увидел портрет Отари.

Максим аккуратно свернул газету и положил ее в карман.

«На память и для истории», – подумал он.

Теперь Виктору оставалось выехать из Москвы и из России. Рисковать и ехать через Шереметьево или на поездах, которые идут за границу, Виктор не хотел. По логике вещей, его должны уже объявить в федеральный розыск.

Поэтому Виктор с Милой решили выехать в одну из бывших республик СССР, откуда можно было спокойно выбраться за границу.

На следующий день они с Милой сели на поезд Москва—Минск и через десять часов уже были в столице Белоруссии, а еще через несколько дней, оформив соответствующие документы, выехали из Минска в Варшаву. Виктор не случайно выбрал Польшу. Там было очень много русских, а потому легко можно было затеряться. Материальные проблемы его не беспокоили – денег, полученных в качестве гонорара за предполагаемое убийство Отари, должно было хватить им на достаточно продолжительное время.

Впереди у Виктора была целая жизнь...

Убийство у Краснопресненских бань стало темой номер один в выпусках теленовостей и обсуждалось еще в течение долгого времени во всех без исключения периодических изданиях.

Как ни странно, журналисты практически не обратили никакого внимания на происшедший в тот же день взрыв машины, унесший жизнь директора охранного агентства «Хитон».

Только газета «Коммерсантъ» в колонке происшествий коротко упомянула о том, что в своем «Мерседесе» возле офиса погиб руководитель одной из охранных фирм. Даже фамилию Марата указали неточно.

Зато темой, связанной с гибелью Отари, журналисты просто упивались.

Виктор внимательно следил за прессой. Все издания предлагали свои версии происшедшего, называли своих кандидатов на роль заказчика и исполнителя убийства. Виктор же все больше склонялся к мысли, что стреляла в Отари именно Марина Воробьева.

Существовало единственное обстоятельство, противоречившее этой версии, – киллер оставил на месте преступления семь или восемь окурков. Виктор же точно знал, что Марина не курила. Но, с другой стороны, эти окурки могли быть оставлены специально, в качестве улики, направляющей следствие по ложному пути.

Но после убийства Отари, словно цепная реакция, по Москве прокатилась серия убийств, унесших жизни нескольких крупнейших криминальных авторитетов и предпринимателей грузинской национальности.

Так, в том же апреле 1994 года у дверей своей квартиры на Осеннем бульваре были убиты директор фирмы «Варус-видео» Тамаз Топадзе и его племянник Георгий Ильнадзе.

Чуть позже, в своей квартире на Ломоносовском проспекте, вместе с женой и ребенком был расстрелян вор в законе Автандил Чиквадзе по кличке Квежо.

Через несколько дней, прямо посреди улицы, был убит выстрелом из пистолета «ТТ» вице-президент АО «Белые ветры» Зураб Нацвлишвили.

Потом Москва узнала об убийстве на улице Яблочкова, когда погиб тридцатишестилетний администратор фирмы «Профит» Маменешвили.

Чуть позже был тяжело ранен один из старейших грузинских авторитетов – Авил, а в Зеленограде в своей машине с простреленной головой был найден Гога Пипия по кличке Гоба.

Примерно в то же время в Тбилиси был убит влиятельный вор в законе Джамал Микеладзе, он же Арсен, и при загадочных обстоятельствах исчез известный вор в законе Гиви Перадзе (Резаный), бывший в свое время одним из наставников Отари.

Все эти убийства отличались схожими деталями: оружие киллер оставлял на месте преступления, всегда производились контрольные выстрелы в голову, никогда не обнаруживалось свидетелей произошедшего. Даже если рядом с убитым находились люди, они не успевали заметить – кто и откуда стрелял. Из всего этого можно было сделать вывод, что убийцы являлись высококлассными профессионалами.

С момента убийства Отари прошло уже довольно много времени. Но и теперь, по прошествии нескольких лет, уголовное дело № 128848, возбужденное по факту громкого убийства у Краснопресненских бань, до сих пор не раскрыто. Ходят слухи, что список подозреваемых по этому делу слишком широк – слишком многим Отари перешел дорогу. Некоторых из тех, кто находился под подозрением как возможные заказчики Отари, тоже уже нет в живых. Так, вскоре после гибели Отари в сентябре того же года в своей личной машине был взорван Сергей Новгородский, он же Сильвестр.

Карьера генерала Богдановича сперва складывалась очень удачно. Вскоре после убийства Отари он был назначен начальником одного из главков Министерства внутренних дел, и ему было присвоено звание генерал-лейтенанта. Однако позже в карьере генерала наступила черная полоса. Богданович был вынужден уволиться из органов. По официальной версии – «по состоянию здоровья», а по неофициальной – под нажимом ФСБ, за коррумпированные связи, выявленные в ходе расследования дела по убийству Отари.

Прогнозы Богдановича по поводу расформирования РУОПа не оправдались, хотя командиру этой организации Петру Ушакову все же пришлось из-за интриг на время оставить свою должность.

Однако некоторое время спустя Петр Ушаков стал министром внутренних дел и, проводя кадровую политику во вверенном ему министерстве, стал планомерно убирать с руководящих должностей бывших сотрудников МУРа, заменяя их коллегами из РУОПа.

Оперативники Максим Калинин и Сергей Мальков после ухода из РУОПа Ушакова и Селиверстова перешли (по их рекомендации) в ФСБ, в управление, занимающееся разработкой и пресечением деятельности преступных объединений. Мальков и Калинин принимали деятельное участие в оперативной разработке, касающейся человека, имеющего имидж «серого кардинала».

Однако после шумного скандала по поводу готовящегося покушения на этого влиятельного человека оба оперативника были вынуждены уйти в отставку. В настоящее время они работают в охране одного влиятельного бизнесмена.

Несостоявшийся киллер Виктор недавно вернулся из-за границы вместе со своей законной супругой Милой. Теперь они живут в Москве.

Недавно Виктор получил весьма заманчивое предложение. Его пригласил на работу один из влиятельных политиков, который, как ни странно, был наслышан о Викторе.

Остался не выяснен только самый главный вопрос – кто и почему заказал убийство Отари?

По всей видимости, ответа на этот вопрос придется ждать еще очень долго.