Процесс экономической и политической интеграции стран Западной Европы является поистине уникальным явлением. Европейским государствам удалось, преодолевая многочисленные разногласия, разработать гибкие политические и правовые механизмы для постепенного объединения в союз, в рамках которого проводится единая экономическая, правовая, социальная, культурная, аграрная, таможенная, валютная политика, координируются действия в области внешних сношений, обеспечения безопасности и правосудия. Странам Европейского союза удалось достичь и наиболее высокого из имеющихся на сегодня в мире уровней правовой унификации и гармонизации национальных систем права.

Идея объединения европейских стран проповедовалась различными политическими деятелями уже с начала XX в. Был основан даже специальный Панъевропейский союз, лидером которого стал граф Ричард Куденхове-Калерги (Австрия), выдвинувший в 1923 г. план создания Соединенных Штатов Европы[369]. Однако объективные предпосылки для такого объединения сложились только после окончания Второй мировой войны. Основными побудительными стимулами процесса сближения государств стали задачи восстановления разрушенной войной экономики и создания рычагов, позволяющих выдерживать конкуренцию со стороны бурно развивающихся Соединенных Штатов Америки[370]. 19 сентября 1946 г. У. Черчилль произносит свою знаменитую Цюрихскую речь, призывая к созданию Соединенных Штатов Европы. Однако первый практический результат был достигнут лишь 25 марта 1951 г., причем в весьма узкой области, — в Париже состоялось подписание Соглашения о создании Европейского объединения угля и стали (ЕОУС). Основной целью ЕОУС было создание общего рынка угольной и сталелитейной продукции. В 1957 г. в Риме государства — члены ЕОУС подписали еще два соглашения — об учреждении Европейского экономического сообщества (ЕЭС) и Европейского сообщества по атомной энергии (Евратом). Указанные три договора и создали правовую базу западноевропейской экономической интеграции[371].

В соответствии с Брюссельским договором от 8 апреля 1965 г. произошло объединение органов трех сообществ в единую структуру (Совет европейских сообществ, Европейская комиссия, Европейский парламент — Ассамблея, Суд европейских сообществ). Три организации получили единое наименование — Европейские сообщества. В 1986 г. был подписан Единый Европейский Акт, которым устанавливалась обязанность государств-членов принять соответствующие меры для создания внутриевропейского рынка к концу 1992 г. В 1991 г. был подписан Маастрихтский договор о создании Европейского союза, которым была значительно расширена сфера интеграции. В Маастрихтском договоре речь идет уже о создании экономического, монетарного и политического союза, а также о координации деятельности в области безопасности, правосудия и внешней политики. В 1997 г. был подписан Амстердамский договор, которым также были внесены существенные изменения в тексты учредительных договоров[372].

В западной и отечественной литературе высказаны несколько точек зрения о природе и сущности правовой системы Европейских сообществ. М. Л. Энтин разделяет их на четыре основные группы. По мнению представителей первой группы, Сообщества являются надгосу-дарственными образованиями, правовая система которых аналогична национально-правовым системам. Представители второй группы считают, что ЕС имеют смешанную, двойственную природу, в их правовой системе переплелись межгосударственные и наднациональные элементы. Сторонники третьей группы утверждают, что Сообщества имеют особую автономную правовую природу, в корне отличающуюся как от внутреннего, так и от международного права. Исследователи, принадлежащие к четвертой группе, исходят из того, что правовые нормы Сообществ являются частью современного международного права[373].

В любом случае невозможно отрицать значительные элементы наднациональности (надгосударственности), которые все сильнее проявляются в правовой системе ЕС. А.Н. Талалаев, опираясь прежде всего на процессы, происходящие в ЕС, выделяет следующие признаки надгосударственности: « 1. Право данного органа, организации или сообщества обязывать своих членов без их согласия и против их согласия, путем принятия обязательных решений большинством голосов. 2. Право своими решениями обязывать и управомочивать физических или юридических лиц или государственные органы государств-членов непосредственно без трансформации этих решений в национальное право государств. 3. Наделение правом принимать решения, указанные в п. 1 и 2, непредставительные органы, т.е. органы, состоящие из независимых от государств международных чиновников. 4. Право органа и организации на вмешательство в важные вопросы, относящиеся к внутренней компетенции государств»[374]. Все отмеченные признаки характерны для ЕС, причем дальнейшее развитие все усиливает их проявление. Так, в мае 1982 г. в Совете ЕС был впервые нарушен неофициальный принцип единогласного принятия важнейших решений (подписан протокол о ценах, несмотря на вето Великобритании), что укрепило тенденцию к наднациональности ЕС[375]. Отмеченные характерные черты правовой системы ЕС позволяют достичь высокой степени правовой унификации.

Унифицированные материально-правовые нормы содержат уже сами тексты описанных выше международных договоров[376]. Однако основной массив унифицированных норм приходится на так называемые вторичные (по отношению к учредительным договорам) источники права ЕС — виды актов, принятие которых предусмотрено учредительными договорами. Авторам концепции западноевропейской интеграции удалось предусмотреть гибкий набор юридических инструментов проведения единой экономической политики. При этом оказались весьма удачно использованы оба способа материально-правовой унификации — как прямой способ, при котором создается единая унифицированная норма, готовая к применению во всех государствах-членах, так и косвенный способ, оставляющий определенные границы усмотрения для национального законодателя[377].

Перечень источников права ЕС содержится в ст. 189 Римского договора 1957 г. Часть первая этой статьи предусматривает, что «для осуществления возложенных на них задач и в случаях, предусмотренных настоящим Договором, Совет и Комиссия издают регламенты и директивы, принимают решения и формулируют рекомендации или заключения». Особенностью системы источников права ЕС является то, что между видами этих источников и издающими их органами ЕС не проведена прямая связь. Использование того или иного вида актов зависит прежде всего не от того, каким органом этот акт принимается, а от сферы последующего применения акта. В этом заключается существенное отличие системы источников права ЕС от иерархии источников права национальных правовых систем. Дадим краткую характеристику системе источников права ЕС.

Регламент занимает в иерархии актов, издаваемых органами ЕС, самое высокое место. Согласно ч. 2 ст. 189 Римского договора «регламент имеет общую сферу действия. Он обязателен во всех своих частях и непосредственно применяется во всех государствах-членах». Таким образом, регламент является актом, содержащим нормы прямого действия, обязательные не только для государств — членов ЕС, но и для субъектов внутреннего права. Для вступления в действие и применения на территории всех государств-членов регламент не нуждается в каких-либо действиях со стороны этих государств. Регламент является ярким примером применения способа прямой унификации.

Директива представляет собой один из наиболее широко используемых инструментов унификации, что обусловлено прямым указанием на данный вид источников во многих нормах учредительных договоров. В отличие от регламента директива по буквальному смыслу учредительных договоров обязательна только для государств — членов ЕС и только в отношении результата, который должен быть достигнут в ходе унификации. Это означает, что выбор правовых форм, методов и средств, необходимых для достижения этого результата, осуществляется государствами-членами самостоятельно. Директива предопределяет общее содержание национальной правовой нормы, которое не может быть изменено национальным законодателем. Таким образом, директиву предполагалось использовать как гибкое средство осуществления косвенной унификации.

Решение выступает правоприменительным актом, адресованным конкретным государствам-членам или субъектам внутреннего права, для которых оно является обязательным во всех своих частях. Однако решение нельзя однозначно охарактеризовать как индивидуальный акт: решение может иметь и нормативную природу, если оно адресовано государству и требует от него проведения того или иного национального регулирования. Таким образом, решения также могут выступать средством материально-правовой унификации, хотя это и не является характерным.

Рекомендации и заключения не имеют обязательной силы, их исполнение и применение полностью зависит от воли государств-членов. Однако на практике положения рекомендаций в силу авторитета принявших их органов широко используются национальными законодателями. Как отмечает М.Л. Энтин, рекомендация как инструмент правовой унификации «используется главным образом в тех областях, где затрагиваются важные политические интересы и где эти интересы не могут быть отделены от национального суверенитета»[378]. Помимо этого рекомендации нередко используются в качестве инструмента «предварительной» правовой унификации, позволяющей органам ЕС выявить отношение стран-членов к предлагаемым правовым нормам, а также ориентировать страны-члены на развитие их национального права в русле сделанной рекомендации. В дальнейшем рекомендация может быть заменена одним из обязательных нормативных актов на уровне ЕС[379].

В группу источников права ЕС большинство авторов также включают решения Суда ЕС, имеющие силу судебного прецедента. По сути, Суд ЕС, вынося решения по самому широкому кругу вопросов, осуществляет не только функции судебного органа, но также «квазизаконодательную» и «квазиисполнительную» функции[380]. Согласно ст. 177 Римского договора Суд ЕС вправе выносить решения о толковании положений учредительных договоров и актов, принимаемых органами ЕС. Суд ЕС осуществляет также надзор за законностью деятельности органов ЕС, в том числе за законностью издаваемых ими обязательных нормативных актов (ст. 173 Римского договора). Суд ЕС может прийти к заключению о противоправности акта органа ЕС и вынести решение о его аннулировании. Суд ЕС также осуществляет контроль за выполнением государствами— членами ЕС своих обязательств, вынося соответствующие решения против тех государств-членов, которые нарушают право ЕС или уклоняются от принятия мер, необходимых для реализации его положений. Наконец, отдельную группу составляют решения Суда ЕС, выносимые им в рамках искового производства по спорам, рассмотрение которых входит в его компетенцию. В целом необходимо отметить, что Суд ЕС играет центральную роль в обеспечении унифи-кационного эффекта нормативных актов ЕС[381].

Именно в решениях Суда ЕС были последовательно обоснованы принцип прямого применения права ЕС к физическим и юридическим лицам государств-членов, а также принцип верховенства права ЕС над национальным правом государств-членов. В деле «Ван Генд и Лоос» (решение от 5 февраля 1963 г. № 26/62) Суд ЕС постановил, что «Сообщество представляет собой новый правопорядок, субъектами которого являются не только государства-члены, но и их подданные»[382]. Решениями Суда ЕС было также признано, что право ЕС является правопорядком, независимым от правопорядков государств-членов (решение от 6 апреля 1962 г. по делу № 13/61 «Бош против торгового товарищества „Жеус“»), которому не может быть противопоставлен какой-либо национальный внутренний акт без угрозы для правовой основы ЕС (решение от 15 июля 1964 г. по делу № 6/64 «Коста против ЭНЕЛ»). Принцип верховенства права ЕС над национальным правом государств-членов нашел свое полное выражение в решении Суда ЕС по делу «Симмен-таль» (решение от 9 марта 1978 г. по делу № 106/77). В этом решении было отмечено, что норма национального законодательства, противоречащая нормам ЕС прямого действия, не должна применяться или, по крайней мере, оставаться без применения. Было также указано, что право ЕС «является непосредственным источником прав и обязанностей для всех, кого оно касается, идет ли речь о государствах-членах или о частных лицах, которые состоят в отношениях, подчиняющихся праву Сообществ»[383].

Решения Суда ЕС также внесли существенные коррективы в порядок применения различных видов нормативных актов, а также в оценку степени их унификационного эффекта. Особенно важным стало обоснование возможного прямого действия директив и решений. Как уже было показано, из буквального смысла учредительных договоров следует, что директивы и решения могут рассматриваться только в качестве разновидности косвенной унификации. В 1970 г. Суд ЕС в решении по делу «Град» положительно решил вопрос о прямом эффекте решений. По мнению Суда ЕС, эффект полезного действия решений был бы существенным образом ограничен, если бы граждане не могли ссылаться на них в суде и суды не принимали их во внимание как составную часть права ЕС. Спустя несколько месяцев в решении по делу «Сасе» этот подход подтвердился[384]. В решении по делу «Van Duyn» аргументы, относящиеся к решениям, были распространены Судом ЕС и на директивы. Суд ЕС пришел к выводу, что и отдельные положения директив, и сама по себе директива также могут обладать прямым эффектом. Как отметил в данном решении Суд ЕС, «было бы несовместимо с эффектом обязательности, которым наделяет директиву ст. 189 Римского договора, в принципе исключать возможность того, что обязательство, которое она налагает, может быть использовано теми, кого оно касается»[385].

Однако Суд ЕС устанавливает строгие границы допустимости прямого эффекта решений и директив. Для этого используется специальный двухступенчатый тест: во-первых, проверяется безусловность нормы, претендующей на прямое применение; во-вторых — относительная ясность и точность нормы. Директива является безусловной по своему содержанию, если «она не снабжена ни оговорками, ни условиями и по своей сути не требует дальнейших мероприятий органов Сообществ или государств-членов»[386]. Таким образом, исключается прямой эффект тех частей директив и решений, имплементация которых ставится в зависимость от решений органов ЕС и государств-членов. Кроме того, прямой эффект директив возможен лишь по истечении срока, назначенного для их имплементации, и лишь при невыполнении государством-членом обязательств по имплементации директивы полностью или частично. Наконец, практика Суда ЕС не допускает так называемого горизонтального прямого эффекта, т.е. привлечения директивы в качестве основания иска в спорах между частными лицами, хотя такой подход подвергается критике в западной литературе[387].

В рамках ЕС унификация национального права стран-членов осуществляется не только с помощью актов, издаваемых органами ЕС, но и путем использования традиционной формы заключения международных договоров. Статья 220 Римского договора 1957 г. специально очерчивает круг вопросов, которые прежде всего требуют своего решения с помощью заключения международных соглашений[388]. В западной литературе спорным считается вопрос о том, являются ли заключаемые таким образом международные договоры источниками права ЕС и следует ли включать нормы этих договоров в общий массив права ЕС[389].

Западная доктрина уделяет достаточно много места сравнительному анализу возможных методов унификации — с использованием материально-правового или коллизионного метода, их преимуществам и недостаткам. Так, У. Дробниг выделяет три критерия для выбора того или иного метода[390]. Первым и, по-видимому, основным является критерий эффективности унификации. Используя данный критерий, необходимо взвесить возможные результаты унификации, с одной стороны, и перспективы принятия акта, основанного на том или ином методе, с другой стороны. Естественно, материально-правовая унификация более эффективна, нежели унификация права коллизионного, однако она требует существенного «самоограничения» правовой политики государств. Вторым критерием выступает «политическая приемлемость» (political feasibility) унификации, т.е. возможность ее осуществления с точки зрения проводимой каждым суверенным государством законодательной, экономической, социальной или иной политики. Эффективность различных форм унификации обратно пропорциональна их политической приемлемости. Наконец, третьим критерием является «объективная приемлемость» (objective feasibility). Данный критерий, по мысли автора классификации, отражает особо упорное стремление государств сохранить неизменными отдельные группы материальных правовых норм, в силу чего успешная унификация таких норм (например, в области семейного, наследственного, процессуального права) маловероятна, хотя не исключается возможность унификации соответствующих коллизионных норм. Как отмечает У. Дробниг, все указанные критерии дополняют друг друга и на практике нередко выступают в столь сложном сочетании, что заставляют использовать одновременно и унификацию материального, и унификацию коллизионного права[391].

Римский договор 1957 г., регламентируя процедуру правовой унификации, употребляет три различных термина — «гармонизация», «сближение», «координация». При этом указаний на соотношение соответствующих им понятий в договоре не содержится. На практике вызвала разногласия также трактовка терминов «сближение» и «унификация». В литературе были высказаны различные точки зрения по данной проблеме. Ю.М. Юмашев на основе систематического анализа текста Римского договора указывает на то, что термин «сближение» относится к нормам, непосредственно воздействующим на становление и функционирование «общего рынка» в целом (ст. 100), в то время как два других термина охватывают лишь отдельные отрасли права: «координация» применяется в отношении права компаний (ст. 54, 56, 57), а «гармонизация» — в отношении налогообложения, прямого или косвенного (ст. 99). Основываясь на этом наблюдении, автор делает вывод, что термин «сближение» применяется для обозначения общего родового понятия и охватывает два других термина, имеющих специфический, видовой характер[392]. Н.Г. Доронина считает, что термин «унификация» может употребляться как в широком, так и в узком значении. В узком значении унификация применима исключительно в частноправовой области. Процесс же сближения публично-правовых (прежде всего административных) норм правильнее называть «гармонизацией» права, основанной на обязательстве государства следовать определенному направлению (принципу) правового регулирования при разработке национального законодательства[393].

Мы полагаем более правильной с практических позиций точку зрения A.A. Маковской, которая, опираясь на работы западных авторов, считает, что нецелесообразно проводить различия между указанными терминами, основываясь на выделении той или иной области отношений. Происходящие процессы сближения национальных правовых норм, которые еще далеки от завершения, требуют большой гибкости в толковании и практическом использовании различных терминов, употребляемых в международных договорах[394]. Классификация способов унификации должна быть основана на сущностных различиях в правовой природе используемых юридических средств, однако данный критерий пока не нашел четкого закрепления и идентификации специальными терминами в международно-правовой практике. В связи с этим в настоящей работе термины «унификация», «сближение», «гармонизация» права используются как синонимичные.

Государства — члены ЕС добились больших успехов на пути материально-правовой унификации частноправового статуса коммерческих организаций, действующих за пределами национального государства. Юридической основой при этом стали положения ст. 52-58 Римского договора, которые закрепляют один из основных принципов права ЕС —так называемое право на поселение(the right of establishment). Юридическая суть «права на поселение» заключается в предоставлении национального режима гражданам и компаниям государств-членов, допуске их к постоянной коммерческой деятельности во всех странах ЕС. Предоставление неограниченного национального режима связано с отменой норм, фактически затрудняющих осуществление постоянной коммерческой деятельности в какой-либо стране ЕС. Римский договор предусматривает, что государства-члены не должны вводить на своей территории новые ограничения в отношении граждан других государств-членов и им также следует постепенно отменять имеющиеся ограничения. Компании государств-членов пользуются «правом на поселение» на основании ст. 58(1), которая приравнивает их к физическим лицам-гражданам этих стран. Для того чтобы пользоваться преимуществами, предоставляемыми Римским договором, компании должны обладать правосубъектностью и преследовать цели извлечения прибыли[395].

Римский договор весьма либерально определяет критерии принадлежности компаний к ЕС. Нормы, закрепляющие «право на поселение», распространяются на те компании, которые создаются в соответствии с правом одной из стран— членов ЕС и имеют свой административный центр, основное предприятие или место регистрации устава на территории ЕС. Другими словами, компании должны быть созданы в соответствии с законом одного из государств-членов и обладать национальностью какой-либо из стран ЕС на основании одного из юридических критериев привязки к территории этой страны. Из этого следует, что «Римский договор не создает новых единых норм сообщества в отношении национальных привязок, а пытается решить проблему на основании критериев, существующих в странах „Общего рынка“»[396]. Важно отметить также то, что Римский договор не использует критерий контроля для определения принадлежности компании к стране— члену ЕС. Это позволяет пользоваться «правом на поселение» компаниям, участниками и руководителями которых являются граждане третьих стран. В литературе отмечается, что такое положение вещей создает благоприятный юридический климат для образования и деятельности филиалов и дочерних компаний третьих стран на территории стран ЕС, а также способствует проникновению прямых иностранных инвестиций в экономику государств — членов ЕС[397].

В процессе материально-правовой унификации норм о юридических лицах весьма успешно используются «вторичные» источники права ЕС, и прежде всего директивы. Совет ЕС принимает директивы в сфере права компаний, основываясь на ст. 54 Римского договора 1957 г., которая предусматривает, что Совет ЕС может путем директив осуществлять координацию национальных правовых норм о торговых товариществах. Унификация норм о торговых товариществах активно началась с середины 60-х годов и продолжалась высокими темпами вплоть до середины 80-х годов. За этот период было принято семь директив, направленных специально на регулирование важных вопросов так называемого права компаний[398].

Первая директива по праву компаний была утверждена Советом ЕС 9 марта 1968 г. (68/151/ЕЕС[399]) и затрагивала три группы вопросов, имеющих принципиальное значение в данной области. Во-первых, Директива устанавливает минимальный перечень документов и информации о деятельности акционерных компаний, которые подлежат раскрытию в торговой палате или ином компетентном органе, а также опубликованию в журнале, который определяется национальным законодательством. Во-вторых, Директива решает вопросы правоспособности компаний и их исполнительных органов. Директивой установлено правило о том, что по сделкам, заключенным учредителями от имени компании до момента ее регистрации, заключившие их лица несут неограниченную солидарную ответственность. Компания становится ответственной по такого рода сделкам только после их одобрения общим собранием участников. Кроме того, формулируется важнейшее правило о том, что сделки, совершенные органами компании с нарушением установленных предметов деятельности или иных ограничений, наложенных учредительными документами компании, являются действительными, если другая сторона в сделке добросовестно предполагала, что данный орган компании обладает необходимыми для совершения сделки полномочиями. При этом даже опубликование учредительных документов в соответствии с указанными выше правилами не опровергает презумпцию добросовестности. Наконец, Первая директива касается проблемы признания регистрации акционерных обществ недействительной, устанавливая исчерпывающий перечень возможных оснований и жесткий порядок признания регистрации компании недействительной. В целях обеспечения стабильности имущественного оборота закрепляется правило о том, что недействительность регистрации компании влечет ее ликвидацию, но не влияет на действительность сделок, заключенных компанией до момента признания ее регистрации недействительной.

Вторая директива Совета ЕС от 13 декабря 1976 г. (77/91/ЕЕС[400]) решает вопросы создания, поддержания и изменения уставного капитала открытых акционерных обществ. Разработчики Директивы имели целью решение следующих трех вопросов, что нашло отражение также в преамбуле Директивы:

1. Устав или иной учредительный акт акционерного общества должны давать любому заинтересованному лицу возможность получить основные сведения об обществе и, в частности, точную величину его капитала.

2. Необходимость выработки общих для стран ЕС норм в целях сохранения размера уставного капитала — прежде всего путем запрещения производить акционерам выплаты, которые могли бы привести к уменьшению капитала общества ниже величины, зафиксированной в уставе, а также путем ограничения для акционерных обществ возможности приобретать их собственные акции.

3. Необходимость добиться того, чтобы при увеличении или сокращении уставного капитала во всех странах ЕЭС обеспечивалось соблюдение принципа, согласно которому владельцы акций одного и того же типа должны находиться в одинаковых условиях и гарантировалась бы защита интересов кредиторов общества в случае уменьшения размера уставного капитала.

На решение поставленных задач направлены положения Второй директивы, согласно которым минимальный уставный капитал общества должен составлять не менее 25 тысяч ЭКЮ и может пересматриваться Советом министров раз в пять лет. Далее Директива указывает на то, что в уставный капитал могут быть внесены только активы, представляющие экономическую ценность, запрещается внесение вклада в виде выполнения работ или оказания услуг обществу. Акции не могут выпускаться без указания номинальной стоимости, а также по цене ниже номинальной стоимости. В момент регистрации общества должно быть внесено не менее 25 % уставного капитала. В случае внесения неденежных взносов необходимо привлечение независимого эксперта для оценки имущества. Отчет эксперта подлежит опубликованию в соответствии с требованиями Первой директивы. Аналогичные правила применяются в отношении приобретения имущества в первые два года после регистрации компании (за исключением сделок, осуществляемых в ходе обычной хозяйственной деятельности, приобретения ценных бумаг). Распределение имущества общества между акционерами (в том числе в форме дивидендов) запрещается, если величина чистых активов общества станет меньше величины уставного и резервного капитала.

Приобретение собственных акций может разрешаться обществу только при соблюдении следующих четырех условий: должно быть получено решение общего собрания; номинальная стоимость приобретаемых акций не должна превышать 10 % уставного капитала; чистые активы в результате такого приобретения не должны понижаться ниже величины уставного и резервного капитала; приобретению подлежат только полностью оплаченные акции. Государства— члены ЕС могут освободить общество от необходимости получения согласия общего собрания акционеров на приобретение собственных акций, если эта операция направлена на предотвращение серьезного ущерба компании, либо для последующего распределения приобретаемых акций среди наемных работников.

Кроме того, Второй директивой были установлены жесткие требования по отношению к процедуре увеличения и уменьшения уставного капитала. Право увеличения уставного капитала может быть предоставлено общим собранием другому органу акционерного общества на срок не более пяти лет. Если общество выпустило несколько категорий акций, то для увеличения уставного капитала необходимо раздельное голосование владельцев всех типов акций, чьи права будут затронуты предстоящим увеличением. Решение принимается общим собранием акционеров большинством не менее 2 /3 от присутствующих на собрании. Аналогичная процедура предусматривается при уменьшении уставного капитала. Дополнительно в целях защиты прав кредиторов последним предоставляется право требовать обеспечения обязательств общества, возникших до даты объявления уменьшения уставного капитала (за исключением случая уменьшения капитала для компенсации понесенных убытков). Вторая директива является обязательной только для открытых акционерных обществ. Однако некоторые страны (например, Нидерланды и Бельгия) распространили требования Второй директивы и на закрытые общества[401].

Директивой Совета ЕС от 23 ноября 1992 г. (92/101/ЕЕС[402]) Вторая директива была дополнена положением, которое устанавливало запрет на приобретение дочерними компаниями более 10 % акций материнской компании при возникновении угрозы скупки контрольного пакета акций материнской компании посторонним лицом (hostile take-over bid)[403].

Третья директива от 9 октября 1978 г. (78/855/ЕЕС[404]) и Шестая директива от 17 декабря 1982 г. (82/891 /eec[405]) касаются вопросов реорганизации торговых товариществ. Третья директива устанавливает два возможных способа объединения акционерных обществ: присоединение, при котором все права и обязанности компании передаются другой компании, и слияние, когда несколько компаний прекращают свою деятельность без прохождения процедуры ликвидации, а их права и обязанности передаются новой компании. Дополнительно Директива предусматривает гарантии защиты интересов акционеров и кредиторов компании, включая необходимость опубликования каждой из компаний, участвующих в процедуре объединения, соответствующего объявления, одобрение общим собранием владельцев каждого вида выпущенных компаниями акций, обеспечение требований контрагентов общества. Шестая директива о разделении открытых акционерных обществ касается перехода прав и обязанностей компании нескольким компаниям, причем первая компания прекращает свое существование без прохождения процедуры ликвидации, акционеры прекратившей свою деятельность компании получают акции обществ, которым были переданы права и обязанности, а распределение денежных средств между акционерами не превышает 10 % номинальной стоимости погашаемых акций. Шестая директива устанавливает ряд гарантий для акционеров и кредиторов компании, схожих с упомянутыми применительно к Третьей директиве, а также предусматривает возможность установления процедуры разделения под судебным контролем, которая дает право суду освобождать компанию от выполнения некоторых обременительных формальностей при условии судебной проверки хода проведения операции[406]. Четвертая директива от 25 июля 1978 г. (78/660/ЕЕС[407]), Седьмаядиректива от 13 июня 1983 г. (83/349/ЕЕС[408]) и Восьмая директива от 10 апреля 1984 г. (84/253/ЕЕС[409]), направленные на унификацию правил составления, проверки и раскрытия финансовой отчетности компаний, формируют так называемый «Европейский бухгалтерский кодекс». Четвертая директива о годовой отчетности компаний разделяет все общества на три типа компаний, и в зависимости от принадлежности компании к тому или иному типу формулируются обязанности общества по раскрытию информации. Первый тип обществ — большие общества (которые удовлетворяют двум из следующих критериев: валюта баланса— 8 млн ЭКЮ, годовой оборот-16 млн ЭКЮ, число работников — более 250) — обязаны публиковать свою отчетность полностью. Для двух других типов — средних обществ, а также малых обществ (должны удовлетворять двум из следующих трех критериев: валюта баланса менее 2 млн ЭКЮ, годовой оборот — менее 4 млн ЭКЮ, число работников — менее 50) — устанавливаются изъятия, а также более упрощенные формы, подлежащие опубликованию. Седьмая директива о консолидированной отчетности устанавливает особенности ведения бухгалтерского учета и оформления отчетности компаний, входящих в так называемые группы компаний, по сравнению с правилами, установленными в Четвертой директиве. Основной отличительной особенностью консолидированной отчетности является исключение дублирования сумм активов и пассивов, приходящихся на хозяйственные операции, совершаемые внутри группы компаний. Восьмая директива определяет требования к лицам, осуществляющим аудит отчетности акционерных обществ. Директива устанавливает необходимые требования к образовательному уровню аудиторов, их регистрации в компетентных государственных органах, соблюдению принципов независимости и открытости финансовых проверок компаний[410].

Нетрудно заметить, что подвергшиеся на этом этапе унификации нормы права компаний касаются прежде всего участия торговых товариществ в гражданском обороте, установления гарантий кредиторам и акционерам обществ. В середине 80-х годов органы ЕС предприняли попытки унификации и норм, регулирующих отношения внутри торговых товариществ, — норм о внутренней структуре управления компаниями, их компетенции, об участии наемных работников в управлении делами компаний. Здесь разработчики столкнулись с открытым противодействием ряда государств-членов, которые не считали для себя приемлемым резко изменять сложившиеся нормы национального права для достижения единообразного правового регулирования. Кроме того, решение вопросов унификации права компаний переместилось во многом из экономической и юридической плоскости в политическую (прежде всего по болезненному вопросу об участии в управлении делами компании наемных работников). Подготовленный проект Пятой директивы о структуре органов управления открытых акционерных обществ, их правах и обязанностях так и не был одобрен, несмотря на неоднократные попытки его проведения через органы ЕС.

Сторонники унификации норм о торговых товариществах были вынуждены изменить тактику действий и отказаться от жесткого императивного регулирования вопросов акционерного права на европейском уровне в пользу предоставления большей свободы усмотрения государствам — членам ЕС в выборе форм и методов изменения национального права. Изменения принципиальных подходов к процессу сближения норм о торговых товариществах четко прослеживаются в директивах Совета ЕС. Директивы, принятые в 60-70-е годы (прежде всего Первая и Вторая директивы), являются весьма жесткими и практически не оставляют государствам свободы выбора тех или иных вариантов корректировки национального законодательства. По своей природе эти директивы ближе к способу прямой унификации, при которой устанавливаются унифицированные материально-правовые нормы, готовые к применению на национальном уровне. Последующие директивы, начиная с 80-х годов, в большинстве принципиальных положений содержат несколько возможных вариантов изменения национального законодательства, из которых каждое государство может выбрать наиболее для него приемлемый. Таким образом, на уровне ЕС устанавливается лишь общий вектор правового регулирования, а также основные подходы и принципы, в то время как решение частных и технических вопросов оставляется за национальным законодателем. Такой подход более близок к способу косвенной унификации.

В западной литературе, описывающей процесс унификации права компаний, зачастую выражается сожаление по поводу изменения характера и тенденций сближения национальных законодательств в данной области. Указывается также на то, что по ряду вопросов, нашедших свое отражение в директивах ЕС, вообще с трудом можно говорить о каком-либо уровне унификации, поскольку различия между национальными законодательствами остаются весьма существенными[411]. Однако большинство авторов выражают мнение, что изменение подхода к проведению унификации отражает объективно сложившуюся картину, а также трудности общетеоретического и практического характера, с которыми связана унификация правового регулирования в такой области, как право торговых товариществ[412].

Необходимо отметить, что новые приемы проведения унификации приносят свои плоды. 21 декабря 1989 г. была утверждена Одиннадцатая директива Совета ЕС (89/666/ЕЕС[413]) об обособленных подразделениях компаний, открываемых на территории стран Европейского союза. Директива устанавливает требования к перечню документов и к информации, подлежащей раскрытию, отдельно для подразделений компаний, зарегистрированных в странах — участницах ЕС, и для подразделений иностранных компаний, созданных по законодательству государств, не входящих в Европейский союз. Поскольку обособленные подразделения иностранных компаний, не являющиеся юридическими лицами, не подпадают под действие Первой, Четвертой, Седьмой и Восьмой директив, определяющих условия и порядок раскрытия информации о деятельности компаний, одной из целей данной Директивы стало обеспечение аналогичного уровня защиты интересов акционеров и кредиторов применительно к филиалам и представительствам иностранных компаний.

Двенадцатая директива Совета ЕС от 21 декабря 1989 г. (89/667/ЕЕС[414]) касается актуального вопроса создания и деятельности так называемых компаний одного лица (one-man company). Данная Директива разрешает создание и функционирование закрытых акционерных обществ, имеющих единственного участника. Положения Директивы предписывают единоличному участнику общества представить в компетентный орган государства регистрации соответствующее уведомление, а также осуществлять полномочия общего собрания общества с ведением всех протоколов в письменной форме. Аналогичные требования касаются заключения договоров между обществом и единственным участником. Каждое из государств— членов ЕС вправе предусмотреть ограничения для выступления одного лица в качестве единоличного участника нескольких обществ, а также решить вопрос о применении положений данной Директивы к открытым акционерным обществам.

Сегодня в процессе обсуждения находятся проекты Девятой директивы — о поведении групп компаний, Десятой директивы — о транснациональных слияниях открытых акционерных обществ, а также Тринадцатой директивы — о приобретении контрольного пакета акций компании.

Унификация норм о частноправовом статусе коммерческих организаций на уровне ЕС не ограничилась только мерами по сближению уже имеющегося национально-правового регулирования. Органы ЕС предприняли очень интересные и, по сути, уникальные попытки создания организационно-правовых форм коммерческих организаций, не ограниченных территориальными границами отдельных государств, которые могли бы без каких-либо препятствий и ограничений распространять свою деятельность на всю территорию стран ЕС и подчинялись бы единым правилам регулирования. Потребность в такого рода образованиях была обусловлена прежде всего необходимостью предоставления предпринимателям из различных стран ЕС такого правового механизма, который позволил бы преодолеть ограничения, свойственные организационным формам национальных юридических лиц, отвечал бы достигнутым показателям в области экономической интеграции и создания единого общеевропейского рынка товаров, рабочей силы и услуг. Немаловажной практической причиной данного направления унификации выступала нерешенность болезненного вопроса об изменении местонахождения компании в пределах стран ЕС без необходимости прохождения процедуры ликвидации компании в стране первоначального местонахождения.

Первым практическим результатом данного направления унификации является Регламент Совета ЕС от 25 июля 1985 г. (2137/85)[415] европейских объединениях с общей экономической целью (далее — европейские объединения, Европейское Объединение)[416]. Европейское Объединение создается исключительно для оказания организационной, управленческой помощи в осуществлении деятельности своих участников, но не вправе заниматься какой-либо хозяйственной деятельностью, отличной от предмета деятельности участников Европейского Объединения. Европейское Объединение не имеет собственного уставного капитала, его участники несут неограниченную солидарную ответственность по долгам, более того, в соответствии с национальным законодательством Европейское Объединение может не считаться юридическим лицом (например, в Германии и Италии).

Прообразом Европейского Объединения на национальном уровне были «экономические группы» (groupment d'intйrкt йconomique), появившиеся во Франции в 1967 г. и хорошо себя зарекомендовавшие на практике. Основным преимуществом подобного юридического образования является принцип так называемой налоговой прозрачности, в соответствии с которым получаемая Европейским Объединением прибыль облагается только после ее распределения между участниками, что позволяет избежать двойного налогообложения прибыли на уровне компании и затем как дохода участника компании, получающего дивиденды из чистой прибыли компании. При создании правовой конструкции Европейского Объединения были использованы принципы товариществ (неограниченная солидарная ответственность участников и отсутствие статуса юридического лица в ряде государств), а также кооперативов и ассоциаций юридических лиц (возможность осуществления только тех видов деятельности, которые прямо связаны с деятельностью ее участников)[417].

Таким образом, Европейское Объединение не входит в сферу регулирования акционерного права, однако представляет несомненный интерес как первый опыт создания общеевропейской организационно-правовой формы. Принцип наднациональности Европейского Объединения не является безусловным. По вопросам, урегулированным в Регламенте Совета ЕС, европейские объединения напрямую подчиняются положениям, содержащимся в Регламенте, однако значительный круг вопросов либо вообще не нашел отражения в Регламенте (в частности, вопросы правоспособности, ликвидации, банкротства, последствий применения неограниченной солидарной ответственности участников), либо Регламент предоставляет каждому из государств — членов ЕС возможность выбора тех или иных моделей правового регулирования (например, по вопросу внутренней структуры органов управления). Поэтому было бы неверно говорить о том, что Европейское Объединение является сугубо наднациональным институтом: в каждой из стран оно приобретает свои отличительные черты, связанные с различным регулированием многих вопросов деятельности Европейского Объединения на уровне национального законодательства.

Основными документами, регулирующими правовой статус Европейского Объединения, являются Регламент, контракт (соглашение) между участниками о его образовании (в тех случаях, когда Регламент отсылает к такому контракту) и, наконец, субсидиарно закон страны местонахождения Европейского Объединения. Учредителями могут быть как физические лица, владеющие предприятиями в странах ЕС, так и компании в смысле ст. 58 Римского договора 1957 г. Для образования Европейского Объединения их требуется не менее двух, причем они должны принадлежать к различным государствам-членам и иметь налоговый домициль на территории ЕС. Если окажется, что все участники имеют свой домицилий в одной стране ЕС, то такое Европейское Объединение должно прекратить свое существование в течение шести месяцев при условии, что за этот период не будет восстановлена его многонациональность.

Участники могут создавать любые органы управления, но два предписывается иметь обязательно — общее собрание членов и исполнительный орган из одного или нескольких директоров. Для создания Европейского Объединения не требуется наличия уставного капитала в традиционном смысле слова. Защита интересов кредиторов при этом обеспечивается принципом солидарной ответственности участников по долгам Европейского Объединения. Более того, выбывший участник продолжает отвечать по обязательствам Европейского Объединения, возникшим в период его участия, в течение пяти лет с даты прекращения членства. Европейское Объединение не вправе производить публичную подписку на свой капитал или публично размещать свои ценные бумаги. Регламент ограничивает число наемных работников Европейского Объединения 500 лицами.

Таким образом, организационно-правовая форма Европейского Объединения предназначена для использования в основном в сфере мелкого и среднего бизнеса. Координация деятельности нескольких предпринимателей из различных стран позволяет им расширить свои рынки сбыта, круг клиентов, получить доступ к более дешевым кредитам и в конечном счете повысить уровень получаемой прибыли[418]. По состоянию на март 1994 г. было зарегистрировано 543 европейских объединения[419]. В настоящее время их насчитывается уже более 800. Органы ЕС принимают меры к повышению привлекательности данной организационно-правовой формы и созданию условий полного равенства с национальными юридическими лицами отдельных государств. Так, 9 сентября 1997 г. Комиссия ЕС приняла резолюцию об участии европейских объединений в государственных программах и заключении государственных контрактов, финансируемых за счет бюджетных средств. В резолюции отмечается, что установление любых препятствий для участия европейских объединений в государственных программах является неправомерным, европейские объединения должны допускаться к конкурсам на заключение государственных контрактов на общих основаниях[420].

Однако описанная форма Европейского Объединения явно не приспособлена для крупного бизнеса, она не дает возможности пользоваться многими преимуществами, предоставляемыми национальным законодательством (прежде всего в этом плане важен принцип ограниченной ответственности участников по долгам компании). Принятие Регламента о европейских объединениях не решило насущного вопроса о создании такой общеевропейской формы юридического лица, которая позволила бы на уровне ЕС осуществлять без ограничений коммерческую деятельность, не отказываясь от удобных положений национального законодательства.

8 октября 2001 г., после более чем 30-летнего периода острых дискуссий и казавшихся непримиримыми разногласий, Совет Европейского союза (Council of the European Union) утвердил Регламент № 2157/2001[421] об Уставе Европейской Компании[422] (далее — Регламент) и Директиву № 2001/86/ЕС, дополняющую Устав Европейской Компании по вопросам участия наемных работников[423].Принятие этих документов знаменует рождение общеевропейской организационно-правовой формы юридического лица (Европейской Компании, или ЕК), которая является аналогом национальных акционерных обществ.

Утверждение Регламента и Директивы Совета ЕС от 8 октября 2001 г. имело длительную и поучительную предысторию, изучение которой позволяет лучше понять содержание окончательных текстов документов, выявить существо нелегких компромиссов, которые были достигнуты странами — участницами ЕС в ходе продолжительного подготовительного периода.

Идея создания наднациональной общеевропейской организационно-правовой формы юридического лица родилась уже в 1959 г., т.е. всего через несколько лет после принятия Римского договора 1957 г. об образовании Европейского экономического сообщества, провозгласившего цель достижения единого общеевропейского рынка товаров, услуг, капитала и рабочей силы.

Первоначально были выдвинуты две концепции создания ЕК-концепция компании «европейского типа» и концепция компании «европейского права»[424].

Концепция компании «европейского типа» была предложена в июне 1960 г. на международной конференции, специально созванной для обсуждения проблемы создания ЕК. Но наиболее полно она изложена в ноте французского Правительства Комиссии ЕС от 15 марта 1965 г. с предложениями поэтапного создания ЕК, в которых французское Правительство видело наиболее эффективный инструмент укрепления позиций ЕС в конкурентной борьбе с США. Было рекомендовано принять единообразный закон в отношении компании «европейского типа», который должен быть инкорпорирован в национальное законодательство стран — участниц ЕС. По мысли авторов данного предложения, единообразный закон должен сосуществовать с национальными законодательствами о компаниях, но применяться лишь к тем из них, которые согласятся ему подчиниться. Такая конструкция дала бы возможность беспрепятственно осуществлять слияния между компаниями различных стран и стимулировала бы капиталовложения на территории государств, входящих в ЕС. В качестве средства внедрения своего предложения в жизнь французское Правительство предлагало заключение международной конвенции, которая послужит основанием для введения в действие единообразного закона на территории заинтересованных стран-участниц ЕС.

Однако в дальнейшем использование традиционного механизма международного публичного права в виде заключения международного договора было признано неэффективным из-за неизбежных сложностей с имплементацией норм такого международного договора в национальных правовых системах и вызванного этим низкого унификационного эффекта. Кроме того, к концу 60-х годов страны — члены ЕС имели неудачный опыт подписания Брюссельской конвенции 1968 г. о взаимном признании компаний, которая так и не вступила в силу из-за отказа Нидерландов от ее ратификации.

В связи с этим предпочтение было отдано второй концепции, — создания компании «европейского права», — которая предполагала использовать наднациональные механизмы ЕС для воплощения в жизнь идеи ЕК. Данная концепция была предложена профессором Роттердамского университета П.Сандерсом и французским юристом К. Тибержем. Предполагалось создать ЕК, которая осуществляла бы свою деятельность непосредственно в соответствии с правом ЕС, т.е. ЕК в прямом смысле этого слова. Авторы концепции полагали, что ЕК не должна иметь национальности стран-участниц и не должна подчиняться их пра-вопорядкам. Во всех странах ЕС Европейская Компания должна была обладать одинаковой правосубъектностью, единство интерпретации устава ЕК обеспечивалось бы Судом ЕС, а обращение к национальному праву для восполнения пробелов в уставе ЕК ограничивалось бы лишь «общими принципами права». Первоначально в качестве юридического средства для осуществления этой концепции рассматривалась модель международного договора особого рода, содержащего в приложении устав ЕК и оговорку о том, что данный международный договор является неотъемлемой частью Римского договора 1957 г., что, по мнению авторов концепции, обеспечило бы наднациональный характер устава ЕК.

После многочисленных обсуждений и согласований Комиссия ЕС в 1970 г. отошла от договорной модели принятия устава ЕК и сделала выбор в пользу формы регламента[425]. В качестве юридической основы при этом была указана ст. 235 Римского договора, согласно которой Совет ЕС может путем единогласного голосования по предложению Комиссии ЕС и после консультаций с Европейским парламентом создавать соответствующие нормы, необходимые для реализации целей ЕС, даже если это прямо не предусмотрено Римским договором. Одной из главных причин обращения к форме регламента было опасение, что национальные парламенты не ратифицируют подобного рода международный договор. Кроме того, такое решение снимало проблему единообразного толкования устава ЕК Судом ЕС.

К 1975 г. был готов измененный проект, представленный Комиссией ЕС на утверждение Совета ЕС. Важное значение в проекте 1975 г. было уделено проблеме национальности ЕК. Она решалась путем отсылки непосредственно к праву ЕС. Предполагалось, что ЕК будут регистрироваться не на национальном уровне, а путем внесения в специальный «европейский торговый реестр». По вопросам частноправового статуса ЕК не должна была иметь непосредственной юридической связи с национальным правом государств-членов, за исключением отдельных, исчерпывающе определенных случаев. При возникновении неясностей, связанных с применением устава ЕК, необходимо было обращаться к общим принципам права, лежащим в основе устава ЕК, и, лишь если этого окажется недостаточным, — к общим принципам права государств-членов. По мнению Комиссии ЕС, обращение к национальным законодательствам даже для восполнения пробелов в уставе ЕК нарушило бы его единообразие и создало бы определенные преимущества для отечественных компаний. Только в тех случаях, когда речь шла о круге вопросов, выходящих за пределы регламентации устава ЕК (административное, налоговое, финансовое, уголовное и гражданское право, за исключением права компаний), должно было применяться национальное законодательство стран, исходя из коллизионных норм, установленных правилами международного частного права[426]. Однако Совет ЕС отклонил представленный на утверждение проект ЕК, прежде всего из-за чрезмерно жестких формулировок ряда вопросов, не предполагающих учет особенностей национальных законодательств отдельных стран-членов.

После этого проект устава ЕК был существенно переработан. В новом проекте, появившемся в конце 80-х годов, было более четко сформулировано положение о том, что место нахождения ЕК определяется в зависимости от расположения административного центра компании (т.е. использован так называемый принцип реальной оседлости юридического лица). Более широкую сферу применения получало национальное законодательство стран— членов ЕС по месту нахождения ЕК (прежде всего по вопросам ликвидации, банкротства, а также в качестве общего субсидиарного источника права). За рамки проекта регламента об уставе ЕК был вынесен вопрос об участии наемных работников в управлении делами компании, которому посвящена отдельная директива.

Измененный проект Регламента об Уставе ЕК был представлен Комиссией ЕС 25 августа 1989 г. Европейский парламент 24 января 1991 г. утвердил текст проекта с рядом замечаний. К этому моменту основная дискуссия сконцентрировалась вокруг вопроса об участии наемных работников в управлении делами компании. В проекте Комиссии ЕС предлагалось принять за основу немецкую модель, которая предполагает наиболее активное участие наемных работников, составляющих от Уз до У2 от числа членов наблюдательного совета компании. Такой вариант выглядел неприемлемым для стран, которые ограничивали участие наемных работников созданием сугубо консультативных органов и организацией системы информирования представителей работников об основных делах компании.

По вопросу об участии наемных работников в управлении делами компании была создана специальная экспертная группа под руководством Этин Дэвиньон, которая представила свой доклад 13 мая 1997 г. На основе сделанных в докладе предложений начался новый раунд переговоров и обсуждений. К середине 1999 г. проекты документов получили одобрение 14 из 15 членов Совета ЕС (исключение составляла Испания). Компромисс по всем ключевым вопросам был достигнут в Ницце в декабре 2000 г. Затем 4 сентября 2001 г. тексты документов получили одобрение на пленарном заседании Европейского парламента. Наконец, 8 октября 2001 г. Регламент и Директива были окончательно утверждены Советом ЕС. При этом введение в действие обоих документов было отсрочено на три года (до 8 октября 2004 г.). В течение этого периода все страны — члены ЕС должны принять на национальном уровне правила, необходимые для имплементации Директивы, дополняющей Устав Европейской Компании по вопросам участия наемных работников.

Рассмотрим основные положения окончательного варианта Регламента об Уставе ЕК. Во всех странах — членах ЕС за ЕК признается статус юридического лица (п. 3 ст. 1 Регламента), причем для целей решения вопросов, не урегулированных Регламентом, ЕК приравнивается к национальным акционерным обществам того государства, на территории которого находится административный центр ЕК[427] (п. 1 ст. 3 и ст. 10 Регламента).

Уставный капитал ЕК разделен на акции, выражается в евро и не может составлять менее 120 тыс. евро[428]. Акционеры ЕК несут риск убытков в размере внесенных вкладов и не отвечают по долгам ЕК собственным имуществом.

Иерархия источников правового регулирования создания и деятельности ЕК выглядит следующим образом (ст. 9 Регламента):

1) Регламент;

2) положения уставов отдельных ЕК по вопросам, прямо указанным в Регламенте;

3) положения национального права стран-членов, которые специально направлены на регулирование формы ЕК;

4) положения национального права стран-членов по месту нахождения зарегистрированного административного центра ЕК, которые направлены на регулирование акционерных обществ;

5) положения уставов отдельных ЕК (по вопросам, прямо не ука-зацным в Регламенте), которые применяются в том же порядке, что и уставы национальных акционерных обществ, созданных на территории стран-членов по месту нахождения зарегистрированного административного центра ЕК[429].

Анализируя эту иерархию источников, внимательный читатель не может не заметить принципиальное отличие окончательной редакции Регламента от первоначальных вариантов Устава ЕК 1970 и 1975 гг., в которых предпочтение отдавалось положениям Регламента и уставов отдельных ЕК. В ранних редакциях проекта использование национального законодательства в сфере права компаний было возможно только в виде исключения по публично-правовым вопросам и таким частноправовым вопросам, которые не имели прямого отношения к праву компаний, — в этом виделся залог наднациональной природы ЕК.

Наоборот, одной из главных особенностей окончательной редакции Регламента является изобилие вопросов, по которым производится отсылка к национальному праву стран-членов[430]. Среди них необходимо обратить внимание на следующие:

1) вопросы, относящиеся к сферам налогообложения, несостоятельности (банкротства), интеллектуальной собственности, конкуренции и антимонополистической деятельности, — они полностью выведены из-под регулирования Регламента (§ 20 преамбулы Регламента);

2) вопросы поддержания размера уставного капитала ЕК, его изменения, выпуска акций, облигаций и иных эмиссионных ценных бумаг (ст. 5 Регламента);

3) порядок внесения ЕК в торговый реестр страны, на территории которой находится официальный административный центр ЕК (п. 1 ст. 12 Регламента), а также все иные аспекты процедуры создания ЕК (п. 1 ст. 15 Регламента);

4) требования к опубликованию протоколов заседаний руководящих органов ЕК и других официальных документов ЕК (ст. 13 Регламента);

5) включение в национальное законодательство мер, направленных на защиту интересов миноритарных акционеров и кредиторов ЕК на случай изменения места нахождения официального административного центра ЕК (п. 5 ст. 8 Регламента), образования ЕК путем слияния или присоединения (п. 2 ст. 24 Регламента), образования ЕК путем создания холдинговой (материнской) компании (ст. 34 Регламента), предоставления гарантий миноритарным акционерам в отношении права на участие в управлении делами ЕК вне зависимости от числа принадлежащих им акций (п. 4 ст. 47 Регламента) — странам — членам ЕС предоставляется возможность решать эти вопросы по своему усмотрению;

6) установление минимального и/или максимального количества членов исполнительных и/или надзорных органов ЕК (п. 4 ст. 39, п. 3 ст. 40, п. 2 ст. 43 Регламента);

7) определение круга сделок, по которым требуется одобрение наблюдательного совета или правления ЕК (п. 2 ст. 48 Регламента);

8) порядок привлечения членов руководящих органов к ответственности за убытки, причиненные ЕК их действиями (ст. 51 Регламента);

9) определение вопросов исключительной компетенции общего собрания акционеров (ст. 52 Регламента), порядок созыва и проведения общего собрания акционеров (ст. 53 Регламента), установление перечня вопросов, для принятия которых необходимо квалифицированное большинство на общем собрании (ст. 57 Регламента);

10) правила составления финансовых отчетов ЕК, их аудиторской проверки и опубликования (ст. 61 Регламента);

11) процедура ликвидации ЕК (ст. 63 Регламента).

Таким образом, даже краткий перечень вопросов, переданных Регламентом на решение национальных законодателей, показывает, что нельзя говорить о сугубо наднациональном правовом регулировании создания и деятельности ЕК. Более того, существенные различия, которые имеют национальные законодательства стран — членов ЕС по описанным выше аспектам права компаний, приведут (во всяком случае на первом этапе) к тому, что правовой статус ЕК не будет одинаковым на территории различных государств ЕС.

В этой связи одним из ключевых становится вопрос о том, национальное законодательство какого государства ЕС субсидиарно применяется для правового регулирования создания и деятельности той или иной ЕК. Как уже отмечалось выше, в качестве основной унифицированной коллизионной привязки Регламент рассматривает закон места нахождения официального административного центра ЕК (law in which SE has its registered office). При этом если соответствующее применимое право не содержит особых национальных норм, направленных специально на регулирование деятельности ЕК, то применяются национальные нормы, относящиеся к обычным акционерным обществам.

Здесь возникает следующая интересная проблема: как определить место нахождения официального административного центра ЕК и может ли на практике возникнуть ситуация, когда одна и та же ЕК будет иметь официальный административный центр в одной стране, а фактический административный центр (реальное место нахождения руководящих органов) — в другой стране?

Регламент достаточно четко различает понятия «официальное место нахождения административного центра» (registered office) и «фактическое место нахождения административного центра» (head office). При этом ст. 7 Регламента вводит жесткое правило, согласно которому как официальное, так и фактическое место нахождения административного центра ЕК должны быть обязательно в пределах одного государства-члена ЕС. Более того, национальное законодательство может потребовать, чтобы официальное и фактическое место нахождения административного центра полностью совпадали внутри территории данного государства[431].

Одновременно окончательный текст Регламента делает новое серьезное отступление от наднациональной правовой природы ЕК, отказываясь от идеи ведения единого реестра всех ЕК на общеевропейском уровне. Пункт 1 ст. 12 Регламента устанавливает, что ЕК подлежит регистрации и внесению в национальный реестр того государства, на территории которого расположен официальный (а значит, и фактический) административный центр ЕК. Единственное, что сохранилось в этом отношении от предшествующих проектов Регламента, — это указание на необходимость дополнительной публикации о создании и прекращении ЕК в «Официальном журнале Европейских сообществ», который является официальным периодическим изданием ЕС (ст. 14 Регламента).

Целью введения этих жестких требований относительно совпадения места нахождения официального и фактического административного центров ЕК является недопущение конкуренции между национальными законодательствами стран— участниц ЕС на предмет наиболее либерального и удобного правового режима для ЕК[432]. В противном случае ЕК, пользуясь тем, что на данном этапе развития не удалось создать полностью единообразный режим деятельности всех ЕК (как в области права компаний, так и в сфере налогообложения, антимонопольного законодательства и т.п.), могли бы обходить неудобные императивные нормы отдельных стран ЕС путем формального указания на наличие официального места нахождения административного центра в другой стране — участнице ЕС. Такая ситуация неизбежно порождала бы конфликты между различными государствами, дискредитируя саму идею создания ЕК.

Регламент предусматривает следующие возможные вариантысоздания ЕК:

1. Создание ЕК путем слияния или присоединения юридических лиц.

В соответствии с п. 1 ст. 2 Регламента акционерные общества, не менее двух из которых имеют национальность различных стран — участниц ЕС, могут создать ЕК через использование процедуры слияния (merger by the formation) или присоединения (merger by the acquisition).

При использовании процедуры слияния учреждается новое юридическое лицо (ЕК), которому передаются все права и обязанности сливающихся компаний. Акционеры сливающихся компаний становятся акционерами ЕК, после чего сливающиеся компании прекращают свое существование.

Большой интерес представляет процедура присоединения, поскольку в ней фактически оказываются слиты воедино сразу две реорганизационные процедуры: права и обязанности присоединяемых компаний переходят к одному открытому акционерному обществу с прекращением существования присоединяемых компаний, при этом одновременно данное открытое акционерное общество преобразовывается в ЕК.

Задача разработчиков Регламента в данном случае облегчалась тем, что общие процедурные правила проведения слияния и присоединения были унифицированы Директивой Совета ЕС № 78/855/ЕЕС от 9 октября 1978 г. (так называемая Третья директива по праву компаний). Поэтому в ст. 17 Регламента содержится общая отсылка к данному документу, который субсидиарно применяется в части, не противоречащей положениям Регламента.

Статья 31 Регламента устанавливает менее жесткие процедурные требования на случай, когда не менее чем 90 % голосующих акций присоединяемой компании принадлежат другому участвующему в присоединении открытому акционерному обществу. Еще более либеральные требования установлены на случай, когда другому юридическому лицу принадлежат все 100 % акций присоединяемой компании.

Наконец, ст. 30 Регламента содержит важное правило о том, что после регистрации создания ЕК невозможно признание проведенной процедуры слияния или присоединения недействительной. Существенные юридические пороки произведенного слияния или присоединения могут лишь стать основанием для возбуждения процедуры ликвидации ЕК.

2. Создание ЕК в качестве холдинговой (материнской) компании.

В соответствии с п. 2 ст. 2 Регламента акционерные общества и общества с ограниченной ответственностью могут образовать холдинговую ЕК (holding SE) в случае, если не менее двух из них:

— либо имеют национальность разных стран — участниц ЕС;

— либо на протяжении не менее двух последних лет имели дочернюю компанию или филиал на территории другой страны— участницы ЕС.

Руководящие органы компаний, участвующих в создании холдинговой ЕК (компании-инициаторы), подготавливают документы, необходимые для образования ЕК. По условиям этих документов акционеры компаний-инициаторов обязуются произвести своеобразный обмен акциями: они получают акции образуемой ЕК, передавая в уставный капитал самой ЕК принадлежащие им акции компаний-инициаторов. При этом устанавливается обязательное требование, согласно которому ЕК должна получить от акционеров такое количество акций, которое позволит ей обладать не менее чем 50 % голосов на общих собраниях компаний-инициаторов. В результате описанной процедуры ЕК становится холдинговой компанией, имеющей в своих руках контрольный пакет акций компаний-инициаторов (которые становятся дочерними компаниями по отношению к ЕК).

3. Создание ЕК в качестве дочерней компании.

Компании либо любые другие юридические лица публичного или частного права могут образовать дочернюю ЕК (subsidiary SE) путем подписки на ее акции, при условии, что не менее двух из учредителей:

— либо имеют национальность разных стран — участниц ЕС;

— либо на протяжении не менее двух последних лет имели дочернюю компанию или филиал на территории другой страны— участницы ЕС.

Этот вариант создания ЕК является наиболее доступным и, видимо, станет широко применяемым, поскольку (в отличие от других рассмотренных вариантов образования ЕК) учредителями в данном случае могут выступить любые юридические лица, имеющие национальность стран — участниц ЕС, вне зависимости от их организационно-правовой формы.

4. Преобразование действующего акционерного общества в ЕК.

Данный способ создания ЕК был впервые включен в проект Регламента в 1991 г. по предложению Европарламента. В соответствии с п. 4 ст. 2 Регламента акционерное общество, имеющее национальность одной из стран — участниц ЕС, может быть преобразовано в ЕК при условии, что на протяжении не менее двух последних лет это акционерное общество контролировало свою дочернюю компанию, имеющую национальность другой страны— участницы ЕС. При этом не требуется проводить ликвидационные процедуры в отношении преобразуемого акционерного общества. В то же время п. 3 ст. 37 Регламента устанавливает важное ограничение, запрещающее в ходе преобразования изменение официального места нахождения административного центра юридического лица.

5. Текст Регламента в ст. 2 и гл. 2, специально посвященной вопросам создания ЕК, прямо, называет лишь описанные выше четыре возможные процедуры появления на свет новой ЕК. Однако из текста Регламента можно вывести еще одну возможную процедуру создания ЕК. Дело в том, что п. 2 ст. 3 Регламента предоставляет самим ранее образованным ЕК право создать дочернюю компанию— тоже в форме ЕК. Фактически мы будем иметь дело с компанией одного лица, поскольку единственным учредителем новой первоначально будет ранее образо ванная ЕК. К таким ЕК будут mutates mutandis применяться положения Директивы Совета ЕС № 89/667/ЕЕС от 21 декабря 1989 г. (так называемая Двенадцатая директива по праву компаний).

Подводя промежуточный итог рассмотрению вопросов создания ЕК, необходимо еще раз обратить внимание читателей на то, что различные процедуры создания ЕК имеют ограничения по субъектному составу их участников. Первая и четвертая процедуры доступны только для акционерных обществ, национальные наименования которых перечислены в Приложении 1 к Регламенту (это: public companies limited by shares в Великобритании, die Aktiengesellschaft в Германии, la sociйtй anonyme во Франции). Участниками второй процедуры могут быть как акционерные общества, так и национальные общества с ограниченной ответственностью, перечисленные в Приложении 2 к Регламенту. Наиболее широкий субъектный состав имеет третья процедура, на что нами уже было указано ранее.

ЕК может быть создано только теми юридическими лицами, которые имеют национальность стран — участниц ЕС, а также чье официальное и фактическое место нахождения расположены в пределах территории указанных стран. Вместе с тем в окончательный текст Регламента (п. 5 ст. 2) попало важное положение, позволяющее государствам — членам ЕС допускать возможность участия в процедуре создания ЕК и для компаний, которые имеют фактическое (реальное) место нахождения за пределами территории Сообщества, при условии, что такие компании были учреждены по законам одной из стран ЕС, имеют официальное место нахождения административного центра в этой стране ЕС и можно установить реальную и продолжительную связь деятельности данной компании с экономикой страны ЕС[433]. Эта норма важна для тех государств — членов ЕС (Великобритания, Ирландия, Нидерланды), которые в своем национальном законодательстве при определении личного закона юридического лица придерживаются теории инкорпорации, что позволяет зарегистрированным там компаниям относительно безболезненно изменять фактическое место нахождения своего административного центра.

Наконец, необходимо подчеркнуть, что при определении круга юридических лиц, которым доступно использование формы ЕК, Регламент не настаивает на применении так называемого критерия контроля[434]. Это позволяет дочерним компаниям американских (японских и т.п.) корпораций использовать данный юридический механизм.

Вопрос о структуре органов управления ЕК служил одним из тех «камней преткновения», которые не позволяли на протяжении более чем 30 лет утвердить и ввести в действие Регламент. Национальные законодательства стран — участниц ЕС содержат принципиальные отличия в положениях о структуре внутренних органов компаний. Сложности с поиском компромиссного варианта, который позволил бы унифицировать и эту область права компаний ЕС, выявились уже в 70-е годы, когда была предпринята попытка утверждения так называемой Пятой директивы Совета ЕС по праву компаний. Разработчики этого проекта по пытались предложить единую структуру органов управления делами компании, взяв за основу немецкую модель. Как известно, немецкая модель базируется на существовании трех ключевых органов управления компанией: общего собрания, наблюдательного совета и исполнительного органа[435]. Однако эти предложения встретили сопротивление со стороны представителей тех стран, чьи правовые системы основаны на существовании всего двух органов управления — общего собрания участников и совета директоров (в число членов которого обычно входят как исполнительные директора, ведущие текущее управление делами компании, так и независимые директора, осуществляющие контроль за действиями первых и назначаемые, как правило, группами миноритарных акционеров). В результате вплоть до настоящего момента, несмотря на огромные усилия и массу подготовленных альтернативных вариантов, Пятая директива так и не была утверждена.

Необходимость принимать во внимание эти сложности вынудила закрепить в последних вариантах Регламента такие положения, которые соответствовали бы национальному законодательству обеих групп стран — участниц ЕС. В результате положения Регламента о структуре управления ЕК приобрели весьма аморфный вид, предполагая по основному кругу вопросов конкретизацию в уставе отдельно взятой ЕК и национальном законодательстве каждого из государств — членов ЕС.

Статья 38 Регламента устанавливает принципиальную норму о двух возможных вариантах конструирования системы органов управления ЕК. Первая модель предполагает существование общего собрания акционеров, наблюдательного органа (supervisory organ) и исполнительного органа (management organ) — two-tier system. Вторая модель предполагает создание только общего собрания акционеров и административного органа (administrative organ) — one-tier system.

В то же время Регламент содержит некоторые императивные нормы, которые должны соблюдаться ЕК после выбора одного из перечисленных вариантов.

В отношении трехзвенной системы устанавливается, в частности, что одно и то же лицо не может быть одновременно членом наблюдательного и исполнительного органа. Наблюдательный орган не может самостоятельно осуществлять действия по текущему управлению делами ЕК. Исполнительный орган должен не реже одного раза в три месяца представлять в наблюдательный орган отчет о перспективах развития ЕК.

В отношении двухзвенной системы предусматривается, что административный орган должен собираться на заседания не реже чем один раз в три месяца. Каждый из членов административного органа имеет право доступа к информации о состоянии дел ЕК.

Применительно к обеим моделям констатируется, что члены органов управления ЕК могут избираться на срок, установленный в уставе, но не более чем на шесть лет. Устав ЕК может допускать участие в качестве члена органа управления юридического лица при условии, что применяемое субсидиарно к этой ЕК национальное законодательство также допускает такую возможность. При этом то юридическое лицо, которое было избрано в орган управления другого юридического лица, обязано назначить конкретное физическое лицо, которое будет действовать от имени первого юридического лица.

Использование формы ЕК, имеющей существенные наднациональные черты, позволяет решить целый ряд проблем, ранее либо вовсе не-решаемых, либо требовавших для их преодоления таких экономических и временных затрат, которые делали достигаемый результат неэффективным.

В качестве основных юридических преимуществ ЕК перед национальными организационно-правовыми формами юридических лиц следует указать на следующие:

1. Возможность переноса места нахождения официального административного центра из одной страны в другую.

Данная возможность вплоть до последнего момента была закрыта для национальных юридических лиц. Ключевую роль при этом сыграло вынесенное в 1988 г. решение Европейского суда по делу «Daily Mail». В этом решении Европейский суд указал на то, что Римский договор 1957 г. сам по себе не позволяет компаниям изменять свое место нахождения в пределах ЕС без соблюдения норм национального законодательства, устанавливающих обязательный порядок ликвидации компании в таких случаях. Этот жесткий подход подвергался обоснованной критике и был существенно смягчен самим Европейским судом в 1999 г. при вынесении решения по делу «Centras». Однако даже после вынесения этого решения многие зарубежные авторы высказывали сомнения в том, что на практике национальные юридические лица смогут свободно изменять место нахождения своего административного центра[436].

Статья 8 Регламента прямо предоставляет ЕК возможность перенести место нахождения своего официального (а значит, и реального) административного центра из одной страны ЕС в другую без необходимости прохождения ликвидационных процедур в первой стране и создания нового юридического лица во второй. Регламент устанавливает достаточно развернутое правовое регулирование такого переноса, призванное гарантировать законные интересы кредиторов, государственных органов и миноритарных акционеров ЕК. Основные гарантии заключаются в следующем:

1) решение о переносе административного центра может быть принято не ранее чем через два месяца после соответствующей публикации в СМИ;

2) после принятия ЕК такого решения оно должно получить от компетентного органа по месту нахождения прежнего административного центра особый сертификат, подтверждающий выполнение всех необходимых формальностей. Выдача такого сертификата может быть обусловлена необходимостью предоставления со стороны ЕК обеспечения своим кредиторам (включая публично-правовые образования). Кроме того, компетентные государственные органы по месту первоначального нахождения административного центра ЕК могут приостановить выдачу сертификата, исходя из потенциального нарушения публичных интересов;

3) внесение ЕК в реестр юридических лиц по новому месту нахождения допускается только после выдачи указанного сертификата. На основании проведенной регистрации в реестре по новому месту нахождения направляется уведомление в первую страну. Только после получения такого уведомления о новой регистрации по прежнему месту нахождения вносится запись об исключении ЕК из этого реестра[437];

4) до момента опубликования решения об исключении ЕК из реестра юридических лиц третьи лица могут исходить из того, что ЕК продолжает иметь свой административный центр по прежнему месту нахождения, если только ЕК не докажет, что таким третьим лицам было известно о новом месте нахождения ЕК;

5) перенос административного центра не допускается, если в отношении ЕК были открыты процедуры ликвидации или банкротства;

6) если право требования к ЕК появилось у кредитора до момента переноса административного центра, то такой кредитор может заявлять свои претензии по прежнему месту нахождения вне зависимости от момента подачи искового заявления.

Несмотря на столь подробную регламентацию процедуры переноса административного центра ЕК, некоторые комментаторы отмечают дополнительные сложности, которые могут подстерегать ЕК. Выше уже было сказано о том, что многие ключевые вопросы регламентации правового статуса ЕК были переданы Регламентом на усмотрение национальных законодателей. Перенос административного центра будет означать, что ЕК переходит из юрисдикции одного государства ЕС под юрисдикцию другого государства ЕС, чье национальное регулирование деятельности ЕК может весьма существенно отличаться. Это неизбежно поставит проблему внесения изменений в устав такой ЕК, что неминуемо серьезно отразится на внутрикорпоративных отношениях акционеров и ЕК.

2. Возможность осуществления транснациональных слияний и присоединений юридических лиц из различных европейских государств.

Сегодня операции по слиянию и присоединению юридических лиц из различных европейских стран (так называемые транснациональные слияния и присоединения — transnational mergers) связаны с многочисленными трудностями, вызванными прежде всего нестыковкой правовых систем европейских государств. В частности, возможность транснациональных слияний и присоединений не признается законодательствами таких государств, как Нидерланды, Швеция, Ирландия, Греция, Германия, Финляндия, Дания, Австрия, Бельгия. В результате на практике участники оборота вынуждены довольствоваться приобретением 100 % акций иностранной компании с сохранением ее существования как формально самостоятельного юридического лица.

Еще Римский договор 1957 г. в ст. 220 предлагал странам-членам вступить в переговоры о создании юридического механизма, позволяющего осуществлять слияния и присоединения компаний, имеющих национальность различных государств ЕС. Тем не менее все попытки подготовить проект такого международного договора постигла неудача. Такую же судьбу имел проект Десятой директивы Совета ЕС по праву компаний о транснациональных слияниях и присоединениях, который был предложен Европейской комиссией в 1985 г., но подвергся разгромной критике в Европарламенте.

Возможность использования достаточно простого механизма образования ЕК через транснациональное слияние или присоединение нескольких компаний из различных стран ЕС позволит многим крупным игрокам на европейском рынке подумать над оптимальной структурной организацией своего европейского бизнеса. Теперь вместо целого набора формально самостоятельных юридических лиц в каждой из стран ЕС можно создать одну ЕК, которая откроет свои филиалы и представительства в различных европейских странах. Эта реструктуризация поможет существенно снизить уровень административных издержек и наладить более эффективный механизм контроля над коммерческими операциями.

Проведение транснациональных слияний и присоединений стимулируется также тем, что еще 23 июля 1990 г. Совет ЕС принял Директиву № 90/434/ЕЕС об общей системе налогообложения, применяемой при слиянии, присоединении, разделении и обмене акциями компаний из различных стран ЕС, которая до последнего момента не находила своего практического применения из-за отсутствия адекватных корпоративных правил.

3. Более выгодный режим налогообложения.

Регламент не содержит специальных норм о налоговом статусе НК, несмотря на рекомендации Европарламента о включении ряда налоговых льгот для стимулирования создания ЕК. Принципиальной позицией разработчиков являлось то, что выбор организационно-правовой формы ЕК должен быть обусловлен не сиюминутными выгодами в сфере налогообложения, а долгосрочными преимуществами с точки зрения корпоративного права.

Тем не менее некоторые налоговые преимущества вытекают из самой природы ЕК. Прежде всего расчет налога на прибыль (подоходного налога с юридического лица) производится по финансовому итогу всех операций ЕК с возможностью зачета прибылей, полученных на территории одного государства, против убытков от деятельности на территории другого государства.

4. Устранение дисбаланса между экономическим содержанием от

ношений и средствами их правового регулирования.

На сегодняшний день всеми западными исследователями признается наличие глубинного несоответствия (дисбаланса) между экономическим содержанием возникающих отношений (наличием единой массы капитала, получающей свое приложение на территории различных стран мира) и правовыми формами их регулирования (с точки зрения юриста, эта единая масса капитала выражена вовне в виде целого набора формально самостоятельных юридических лиц, чей правовой статус регулируется законодательством того государства, по чьим законам каждое из этих юридических лиц создано). Регламент позволяет предложить универсальное правовое средство решения этой задачи, когда все экономические операции в ЕС могут вестись через одну ЕК, имеющую многие черты наднационального юридического лица частного права.

Данная цель вполне осознавалась разработчиками Регламента, которые выразили ее в абз. 6 преамбулы: «Существенным является обеспечение, насколько это возможно, соответствия между отдельно взятым экономическим и юридическим центрами ведения бизнеса (economic and legal units of business)».

Необходимо также отметить, что в конце 80-х годов по аналогии с уставом ЕК были подготовлены проекты уставов Европейского общества взаимного кредитования, Европейской ассоциации и Европейского кооперативного общества. Указанные организационные формы юридических лиц предназначены для опосредования процесса экономической интеграции стран ЕС во всех областях экономики и основаны на принципах, использованных разработчиками проекта устава ЕК. Подготовленные проекты уставов были рассмотрены Европейским парламентом и в настоящее время находятся на утверждении в Совете ЕС.

Подводя итог анализу опыта унифицированного регулирования вопросов частноправового статуса коммерческих организаций, действующих на территории иностранных государств, необходимо отметить, что на этом пути особенно далеко продвинулись государства — участники ЕС. Достигнутый на сегодня успех, по нашему мнению, обусловлен прежде всего использованием гибких и разносторонних способов проведения унификации, а также избирательностью подходов к решению каждой конкретной проблемы. На уровне ЕС странам-участницам удалось сочетать использование традиционных международно-правовых средств унификации и специфических правовых инструментов, основанных на наднациональной природе ЕС. При этом была обеспечена необходимая гибкость и при применении источников права ЕС: если регламенты предполагают их прямое применение во внутринациональной сфере без принятия каких-либо актов со стороны государств-членов, то директивы и решения требуют своей имплементации и конкретизации на национальном уровне.

Важность такой свободы в использовании различных способов унификации хорошо видна на примере разработки проекта устава ЕК. На первом этапе разработчики концепции ЕК предполагали воспользоваться традиционной формой международного договора. После того как стали ясны сложности с прохождением данным договором ратификации в национальных парламентах, было принято решение об использовании формы регламента. Исправленный проект представлял собой набор жестких формулировок, не оставляющих какой-либо простор для усмотрения государств-членов. Отказ от его утверждения в таком виде заставил авторов смягчить направленность регулирования и предоставить определенную свободу усмотрения национальным законодателям. Таким образом, при решении одного и того же вопроса были на разных этапах использованы различные правовые механизмы унификации.

Опыт стран — участниц ЕС показывает, что традиционные международно-правовые средства унификации (заключение международных договоров, подлежащих утверждению или ратификации национальными органами власти) не приносят значительных результатов в области унификации правил о коммерческих организациях, действующих на территории иностранных государств. Более эффективным является использование юридических механизмов сближения законодательств, которые имеют выраженный наднациональный элемент. При этом справедливости ради необходимо отметить, что даже в условиях создания интеграционного объединения, обладающего значительными признаками наднациональности, создание унифицированных материально-правовых норм в области регулирования частноправового статуса юридических лиц является очень непростым делом. Насущный вопрос о создании ЕК получил свое логическое разрешение лишь спустя 30 лет ожесточенных споров и серьезных разногласий. Однако имеющиеся на сегодня результаты свидетельствуют, что это направление развития имеет хорошие перспективы.

При этом не следует отвергать и иные методы правового регулирования. Накопленный опыт показывает, что без субсидиарного применения норм национального права в данном вопросе обойтись невозможно, поскольку коммерческие организации (в отличие от международных межправительственных организаций) не могут опереться для восполнения пробелов унифицированного регулирования на нормы международного публичного права. В этом контексте важное значение имеют коллизионный метод и метод внутреннего материально-правового регулирования. Основная задача, которая стоит перед доктриной и практикой, — нахождение оптимального сочетания различных методов правового регулирования вопросов частноправового статуса коммерческих организаций.

Наиболее успешно метод унифицированного материально-правового регулирования может быть использован для решения вопросов, по которым имеется схожее правовое регулирование на национальном уровне и которые не затрагивают острых социальных и политических проблем, требующих коренной ломки сложившейся системы законодательства. К числу норм, которые относительно легко подвергаются унификации, следует отнести, в частности, нормы об объеме правоспособности юридических лиц, о порядке приобретения юридическим лицом гражданских прав и принятия на себя гражданских обязанностей (выступление юридического лица в гражданском обороте), публичной отчетности коммерческих организаций, создании и поддержании на определенном уровне уставного капитала, выпуске акций и облигаций, реорганизации юридических лиц и порядке ее осуществления. Наоборот, крайне сложно использовать метод унифицированного материально-правового регулирования применительно к вопросам создания и ликвидации (банкротства) юридических лиц, структуры внутреннего управления коммерческой организации и участия наемных работников в принятии управленческих решений.

Меры по выработке унифицированного материально-правового регулирования деятельности иностранных юридических лиц принимаются и в рамках других региональных объединений государств.

В частности, такого рода нормы одними из первых были утверждены государствами, входящими в Андскую группу[438]. 21 декабря 1970 г. была принята первая редакция Андского кодекса иностранных инвестиций.11 мая 1987 г. была утверждена новая редакция Кодекса, которая 21 марта 1991 г. была заменена еще более новой редакцией. Различные редакции этого Кодекса весьма показательны, поскольку они отражают изменения общего отношения к вопросу регулирования иностранных инвестиций стран Латинской Америки, традиционно относящихся к группе развивающихся государств.

В своей первоначальной редакции 70-х годов Андский кодекс представлял собой пример строго ограничительного подхода к регулированию иностранных инвестиций. Все юридические лица классифицировались в зависимости от степени иностранного участия, устанавливались существенные ограничения на вложение новых иностранных инвестиций, репатриацию полученной прибыли, использование иностранных кредитных ресурсов, устанавливался государственный контроль за условиями соглашений о передаче технологий, вводились обязательные требования о постепенной продаже иностранными инвесторами своей доли в организациях, создаваемых на территории стран Андской группы. В соответствии со ст. 51 Кодекса все споры между иностранными инвесторами и принимающими государствами могли разрешаться только путем обращения к государственным судам принимающего государства. Кроме того, Кодекс совершенно умалчивал о вопросах экспроприации, а также о порядке определения размера и сроков выплаты компенсации иностранным инвесторам на случай проведения экспроприации их капиталовложений. Таким образом, первоначальная редакция Кодекса явно шла вразрез со стандартами, предлагаемыми развитыми странами, и находилась в духе концепции нового международного экономического порядка (НМЭП), которая была сформулирована ООН в 1974 г.

Однако изменившиеся экономические условия, потребовавшие существенного увеличения объема иностранных инвестиций через повышение инвестиционной привлекательности экономик стран Латинской Америки, поставили страны Андской группы перед необходимостью обновления правового регулирования иностранных капиталовложений. Одна за другой страны Андской группы стали в одностороннем порядке принимать национальные акты, облегчавшие допуск и условия функционирования иностранных инвесторов на их территории. Начало развитию данной тенденции положила Чили в 1973 г., за ней последовали Перу (1980 г.), Эквадор и Колумбия (1983 г.), Венесуэла (1986 г.). Таким образом, к концу 80-х годов первоначальная редакция Андского кодекса иностранных инвестиций фактически перестала применяться.

Новая редакция Кодекса 1989 г. была призвана устранить возникшие противоречия и привести текст Кодекса в соответствие с новыми экономическими условиями и национальным регулированием отдельных стран Латинской Америки. Эта новая редакция Кодекса была связана со значительной либерализацией правового режима допуска иностранных инвестиций на территорию стран Андской группы.

Кодекс иностранных инвестиций был вновь пересмотрен уже в 1991г. Согласно этой редакции документа страны— члены Андской группы получили свободу в установлении стандартов обращения с иностранными инвестициями. В соответствии со ст. 2 Кодекса в редакции 1991 г. «иностранные инвесторы должны иметь те же права и обязанности, что и отечественные инвесторы, если иное не предусмотрено законодательством каждого из государств-участников». Таким образом, каждая из стран — членов Андской группы получила возможность на национальном уровне решать вопрос об изъятиях из принципа национального режима для иностранных инвесторов. В настоящее время сделать вывод о том, насколько правовое регулирование стран Андской группы в рассматриваемой области соответствует стандартам развитых государств (в частности, стандартам ОЭСР и стран группы Всемирного банка), можно только после внимательного изучения национального законодательства каждого отдельно взятого государства.

Большой интерес представляет также организационно-правовая форма так называемого Андского многонационального предприятия (АМП), введенная в начале 80-х годов в качестве средства создания наднациональных юридических лиц. АМП может быть создано с участием инвесторов из двух или более государств — участников Андской группы, причем не менее 60 % уставного капитала должно принадлежать инвесторам из таких государств-участников. АМП может быть создано также путем слияния двух или более компаний, расположенных в разных странах-участницах.

Деятельность АМП регулируется в следующем порядке. В первую очередь АМП руководствуются собственным уставом, который должен соответствовать Кодексу об Андских многонациональных предприятиях. Вопросы, не урегулированные в уставе АМП, решаются согласно положениям указанного Кодекса, утвержденного странами— участницами Андской группы. Если же и Кодекс не содержит необходимого регулирования, то применяется национальное законодательство страны местонахождения АМП, под которой обычно понимается государство инкорпорации АМП. В соответствии с положениями Кодекса АМП имеют специальный правовой статус. В частности, АМП наделяются правом свободного осуществления валютных операций, импорта и экспорта товаров, вносимых в качестве вклада в уставный капитал, правом осуществлять виды деятельности в областях, открытых в соответствии с национальным законодательством только для национальных предприятий, правом открывать филиалы на территории любых стран-участниц, правом на использование национального режима, а также на устранение двойного налогообложения, правом на свободный выбор рабочего персонала, инвесторов, заказчиков и исполнителей[439].

Также представляет большой интерес опыт правового регулирования в рамках Североамериканской зоны свободной торговли (NAFTA)[440].Соглашение предусматривает в качестве базового принцип национального режима. В соглашении закреплен также принцип взаимного предоставления сторонами режима наибольшего благоприятствования, при этом в качестве стандартного режима для стран-членов должен использоваться тот, который является более льготным. Условия Соглашения устанавливают ряд гарантий иностранных инвесторов — как традиционно включаемых в состав положений соглашений о поощрении и взаимной защите капиталовложений, так и уникальных для данного Соглашения. Среди основных гарантий необходимо упомянуть следующие:

— гарантии свободной конвертации валют и перевода средств за границу;

— гарантии на случай экспроприации;

— снятие требований предварительного одобрения новых инвестиций в большинстве секторов экономики;

— отмена ограничений на максимально возможное участие иностранных инвесторов в тех или иных отраслях производства;

— запрет на требования в отношении оперативной деятельности (в том числе на введение ограничений в отношении импорта, использования импортной продукции, обязательной доли экспорта произведенной продукции, использования определенной доли отечественного сырья или оборудования);

— устранение запретов на ограничения, связанные с национальной принадлежностью управляющих высшего звена;

— возможность передачи споров между иностранным инвестором и принимающим государством на рассмотрение независимых арбитражных институтов.

Вместе с тем Соглашение устанавливает и определенную систему защитных мер, направленных на воспрепятствование недобросовестному использованию положений данного международного документа:

1) меры, направленные против антиконкурентной деловой практики;

2) положения о «правилах происхождения товаров», которые устанавливают барьер для использования выгод Соглашения производителями и поставщиками, не находящимися на территории стран — участниц Соглашения;

3) выведение из-под действия Соглашения определенных отраслей и видов деятельности, где иностранные инвестиции могут быть запрещены, ограничены или подчинены ряду условий (морской и воздушный транспорт, социальные услуги, телекоммуникации);

4) исключения, которые позволяют принимать необходимые меры в целях обеспечения стабильности финансовой системы, ликвидации трудностей с платежным балансом.

В определенных отраслях промышленности установлены положения о поэтапной отмене ограничений на осуществление иностранных инвестиций (автомобильная промышленность, сфера наземного транспорта). Льготные условия предоставляются для Мексики, как для страны, имеющей более низкий уровень экономического развития, в связи с чем единовременное снятие всех ограничений может повлечь существенные финансовые трудности[441].

Подводя итоги рассмотрению вопросов универсальной и региональной материально-правовой унификации положений о статусе иностранных юридических лиц, необходимо отметить следующее. По нашему мнению, на сегодняшний день можно выделить три основных направления унификации. Первое направление связано с формулированием так называемых стандартов обращения с иностранными инвестициями, правил допуска иностранных юридических лиц к осуществлению коммерческой деятельности на территории принимающих государств. К концу XX в. это направление принесло ощутимые результаты — речь идет о Соглашении ВТО об относящихся к торговле инвестиционных мерах (TRIMS), Руководстве Всемирного банка 1992 г. по регулированию прямых иностранных инвестиций, Руководстве ОЭСР по многонациональным предприятиям, соглашениях стран Андской группы и Североамериканской зоны свободной торговли, типовых двусторонних соглашениях о поощрении и взаимной защите иностранных капиталовложений. В рамках ОЭСР и ВТО сегодня активно обсуждается проект Многостороннего соглашения по инвестициям, который призван перевести на многостороннюю основу те положения, которые сформировались в результате богатой практики заключения двусторонних соглашений о поощрении и взаимной защите иностранных капиталовложений.

Однако достигнутые успехи в этом направлении международного сотрудничества носят весьма ограниченный характер с точки зрения частного права, так как юридически лица, созданные по законодательству различных государств мира, продолжают регулироваться национальными корпоративными нормами, которые имеют больше принципиальных различий, нежели общих точек соприкосновения. Такое положение вещей неизбежно ведет к глубинному противоречию (дисбалансу) между экономическим содержанием возникающих отношений (наличием единой массы капитала, получающей свое приложение на территории различных стран мира), и правовыми формами их регулирования (с точки зрения юриста, эта единая масса капитала выражена вовне в виде целого набора формально самостоятельных юридических лиц, чей правовой статус регулируется законодательством того государства, по чьим законам каждое из этих юридических лиц создано).

Поэтому не менее важное значение имеет второе направление, а именно попытки унификации национальных корпоративных норм. Это направление пока доступно только для государств, объединяемых в тесные экономические и политические союзы. Наибольший успех в этом направлении был достигнут на уровне Европейского союза — на сегодня в области права компаний Совет ЕС принял около десятка директив, которые устанавливают унифицированные правила деятельности европейских юридических лиц по достаточно широкому кругу вопросов (начиная от создания и реорганизации и заканчивая основными правилами составления финансовой отчетности, ее независимого аудита и опубликования). Кроме того, в состоянии разработки находятся еще несколько директив, направленных на дальнейшую унификацию корпоративных норм стран ЕС.

Однако даже реализация этого второго направления материально-правовой унификации не способна предложить полностью адекватное правовое регулирование складывающихся экономических отношений. Сохраняется основная причина различий в правовом статусе юридических лиц различных стран, которая коренится в том, что каждое государство имеет собственную систему организационно-правовых форм юридических лиц с уникальными специфическими особенностями каждой и отсутствием связующих звеньев между ними.

В этой связи наиболее интересными и перспективными выглядят попытки реализации третьего направления унификации— конструирования наднациональных организационно-правовых форм юридических лиц частного права. Это направление только зарождается сегодня, преодолевая чрезвычайно сложные препятствия на своем пути. Однако результаты стран Европейского союза (принятие Регламента о европейских объединениях с общей экономической целью и успешно завершившаяся разработка Устава Европейской Компании) позволяют надеяться на то, что именно за этим направлением — будущее.