IV. Жуковский Владимир Иванович

   Жуковский Владимир Иванович (1836--1899 гг.) -- окончил юридический факультет Петербургского университета в звании кандидата в 1861 году. В 1862 году поступил на должность судебного следователя в Оренбургской губернии. В последующем работал на различных судебных должностях. В 1870 году назначается товарищем прокурора Петербургского окружного суда. Успешно выступал в качестве обвинителя. Своей речью по нашумевшему в свое время уголовному делу о поджоге мельницы купцом Овсянниковым Жуковский зарекомендовал себя как талантливый оратор.

   Современники Жуковского считали его одним из, талантливейших обвинителей. Именно в роли обвинителя наиболее полно проявился его дар как судебного оратора. Н. П. Карабчевский писал о Жуковском в день его смерти: "Худощавый, небольшого роста, с слабым, несколько хриповатым голосом, с острыми линиями профиля, наводившими на мысль о профиле "Мефистофеля" в статуе Антокольского, этот с виду тщедушный и слабый человек проявлял необычайную мощь, как, только ему удавалось попасть в свою сферу -- сферу судебного обвинителя, язвящего людские грехи и пороки. Еще будучи товарищем прокурора, он составил себе имя первоклассного судебного оратора. Процесс Овсянникова, которого он обвинял в поджоге, упрочил за ним эту славу навсегда" {Право. Еженедельная юридическая газета 1899 г. No 7, стр. 351.}.

   Однако В. И. Жуковский вынужден был оставить поприще обвинителя. Л. Д. Ляховецкий, учитывая возможности выступления в печати в условиях царской цензуры, с осторожностью писал по поводу ухода Жуковского из прокуратуры: "Отставка Жуковского произошла при тех же условиях, при которых оставил службу по министерству юстиции С. А. Андреевский". {Л. Д. Ляховецкий, Характеристика известных русских судебных ораторов, СПб, 1897, стр. 111.} Андреевский же, как известно, оставил службу в прокуратуре в связи с отказом от предложения принять на себя функции обвинителя по делу Веры Засулич.

   С 1878 года В. И. Жуковский в адвокатуре. Он принимает участие в рассмотрении многих известных уголовных дел в качестве защитника. Однако ближе всего ему были функции представителя гражданского истца. "Перейдя в адвокатуру, -- писал Н. П. Карабчевский, -- он специализировался на роли гражданского истца, в уголовном процессе, т. е. по-прежнему продолжал обвинять. Бывали, однако, процессы, в которых он был незаменим и в качестве защитника. В делах больших и сложных, где усилия прокуратуры надо было ослабить тонким анализом самой конструкции обвинения "хватившего через край", -- он наряду с другими защитниками, выполнявшими иные функции, бывал великолепен и совершенно незаменим. В подобных случаях он обыкновенно предупреждал своих товарищей: "Ну, вы там защищайте ваших, а я уж буду обвинять ...прокурора". И действительно, его обвинения по адресу прокуроров бывали подчас не менее чувствительны и опасны, чем по адресу подсудимых" {Право. Еженедельная юридическая газета, 1899 г., No 7, стр. 352.}.

   Однако и как защитник В. И. Жуковский ярко проявил свои способности и особенности своего таланта. В качестве защитника он выступал почти по всем сенсационным в то время групповым делам, в рассмотрении которых принимали участие наиболее видные профессиональные адвокаты. Все же, несмотря на отсутствие опыта профессионального защитника, он всегда шел в ногу с последними.

   Главное в ораторском даровании Жуковского -- остроумие и находчивость, которые имели почву в глубоком изучении дела и основательной предварительной подготовке к нему. "В. И. Жуковский,-- пишет Л. Д. Ляховецкий, -- по всей справедливости считался самым остроумным человеком в адвокатской корпорации" {Л. Д. Ляховецкий, Характеристика известных русских судебных ораторов, СПб., 1897, стр. 111.}. "Сарказмы сыпятся у Жуковского непринужденно в речи, произносимой тихо и с виду добродушно. Подобно греческому литографу Гипериду, он не видит той раны, которую причиняет острием своего меча противнику, не слышит стона, исторгнутого из груди несчастного. В. И. Жуковский умеет улавливать комические черты в поступках людских, в нравах, в характерах, комбинировать их в комические картины и передавать их в неподражаемой игривости речи, усиливая ее впечатление соответственными жестами и движениями. "Жала" Жуковского боятся все противники. Бороться с ним доводами трудно. Он легко разрушает сильную аргументацию удачной шуткой, меткой остротой" {Там же стр. 112.}.

   Как судебный оратор, Жуковский исключительно внимателен к своим выступлениям. Он их тщательно предварительно продумывал и готовил. Предварительная большая подготовка к процессу давала ему уверенность в своей позиции, так как детальным знанием дела, в сочетании с находчивостью и остроумием, он мог противостоять любому противнику.

   Защитительные речи Жуковского не лишены, однако, недостатков. Он больше надеялся на успех своей полемики с прокурором и свои ораторские дарования; как юрист же он нередко мало уделял внимания необходимости тщательного и всестороннего анализа обстоятельств дела.

   Упреки в его адрес по этому вопросу делали ему и его современники {Там же.}.

   Однако особенности его красноречия вполне заслуженно принесли ему славу не только на поприще обвинителя, но и гражданского истца и уголовного защитника. В воспоминаниях о Жуковском его современники часто отмечали, что его записанные речи далеко не воспроизводят речей, произнесенных им в суде. Его судебные речи характерны не только умением владеть словом; они составляли неразрывное единство с мимикой, жестикуляцией и иными внешними дополнениями его красноречия, без которых стенограммы его выступлений в суде кажутся нередко либо беспомощными, либо чрезмерно усложненными. Л. Д. Ляховецкий писал об этой особенности ораторского творчества Жуковского: "Он произносил свои речи, словно сидит с вами в веселом обществе за чайным столом, спокойно, без всякой торжественности и приподнятости тона, разговорным языком, в котором жесты самой по себе комической фигурки удачно дополняют и иллюстрируют недосказанное. Центр объяснения с аудиторией оратора, где следует, переносится искусно в движение и жест, а отрывочные слова становятся как бы вспомогательным орудием" {Там же.}.

   Таковы особенности ораторского искусства В. И. Жуковского. Было бы, однако, неполным закончить на этом его характеристику, не указав на то, что ему были свойственны, как человеку, исключительная сердечность, теплота и внимание к людям, редкостная гуманность, уживавшаяся с жестокостью к порокам и недобродетельности. "...Когда обсуждались вопросы чести, когда речь шла о попранной правде, -- писал о нем П. Г. Миронов, также известный адвокат, -- лицо Владимира Ивановича пылало негодованием, а голос звучал гневом. Он не умел мириться со злом, не знал уступок в вопросах чести. Но сколько сердечности, сколько душевной мягкости проявлял он, когда речь шла о людских слабостях или ошибках, сколько было желания принести пользу, когда обсуждались вопросы корпоративной жизни..." {Право. Еженедельная юридическая газета, 1899 г. No 7, стр. 353.}.

   В настоящем Сборнике помещены две речи В. И. Жуковского: в защиту Гулак-Артемовской Л. М. по ее же делу и в защиту Юханцева по обвинению его в растрате сумм Общества взаимного поземельного кредита. Обе эти речи относятся к числу лучших его защитительных речей и весьма наглядно иллюстрируют особенности его как известного судебного оратора.