I. Александров Петр Акимович 

Александров Петр Акимович (1838--1893 гг.) -- один из виднейших представителей русского дореволюционного судебного красноречия, хотя сознательно он никогда не готовил себя к адвокатской деятельности, именно к тому виду деятельности, где более всего проявился его талант. По выражению его современников, "судьба заготовила ему блестящую карьеру" на чиновничьем поприще правовых учреждений, и лишь нежелание его подчинять свою волю неукоснительным велениям других помешало его "триумфальному восхождению по служебной лестнице".

   П. А. Александров родился в Орловской губернии в семье мелкого священнослужителя. Незаметный пост отца не давал достаточных материальных средств к нормальному существованию семьи. Семья Александрова часто, терпела невзгоды и лишения. Все это, а также наблюдения Петра Акимовича за окружающей его жизнью наложили тяжелый отпечаток на склад его ума и образ мыслей. Л. Д. Ляховецкий вспоминал, что Александров "...сам любил говорить о неприглядных условиях своей прошлой жизни, наводившей его на размышления печального свойства. Невесела была жизнь его родителей, много терпевших от произвола сильных! В детские годы мальчик был свидетелем поругания человеческого достоинства его отца, покорно сносившего все оскорбления, сыпавшиеся на его голову. Впечатления эти глубоко запали в душу ребенка" {Л. Д. Ляховецкий, Характеристика известных русских судебных ораторов, СПб., 1897, стр. 5.}. Впечатления, эти, однако, не только запали в его душу, но и сохранились на всю его жизнь. Самостоятельность суждений и взглядов, непреклонность характера, твердость в убеждениях, воспитанные суровой жизнью и помешавшие его последовательному восхождению на служебном поприще, сослужили ему хорошую службу в качестве присяжного поверенного в рядах русских адвокатов.

   Юридический факультет Петербургского университета П. А. Александров окончил в 1860 году, после чего он в течение 15 лет занимал различные должности по Министерству юстиции: товарищ прокурора Петербургского окружного суда, прокурор Псковского окружного суда, товарищ прокурора Петербургской судебной палаты и, наконец, товарищ оберпрокурора кассационного департамента Правительствующего Сената. В 1876 году Александров, после служебного конфликта, вызванного неодобрением начальства его заключения в суде по одному из дел, где он выступил в защиту свободы печати, вышел в отставку и в этом же году поступил в адвокатуру.

   Как защитник Александров обратил на себя внимание выступлением, в известном политическом процессе "193-х". Дело слушалось 1877--78 г.г. в Петербургском окружном суде при закрытых дверях. В качестве защитников в процессе принимали участие лучшие силы Петербургской адвокатуры.

   Отвечая на бестактную выходку обвинителя Желеховского. заявившего, что почти сто оправданных по этому делу обвиняемых были привлечены им для "составления фона" остальным подсудимым, Александров в своей речи "погрозил Желеховского потомством, которое прибьет его имя к позорному столбу гвоздем... и гвоздем острым!" {А. Ф. Кони, Избранные произведения, Госюриздат, 1956, стр. 532.}.

   До этого малоизвестный как адвокат Александров привлек внимание общественности продуманной речью и умелой убедительной полемикой с прокурором.

   Оценивая его речь на процессе "193-х", один из участников процесса писал: "Заключительные слова его образцовой речи среди дружного и согласованного хора голосов превосходной защиты прозвучали все же самыми чистыми и высокими нотами. Кто слышал эту речь, тот никогда ее не забудет".

   Вскоре, вслед за этим делом, в Петербургском окружном суде слушалось дело по обвинению Веры Засулич в покушении на убийство Петербургского градоначальника Трепова. Речь, произнесенная Александровым в защиту Веры Засулич, принесла ему широкую известность не только в России, но и за рубежом.

   "Подсудимая, -- вспоминает Л. Д. Ляховецкий о выступлении Александрова по делу Веры Засулич, -- избрала себе в защитники П. А. Александрова. Дивились тогда немало неудачному выбору. Петербургская адвокатура имела столько представителей с прославленными талантами, а для трудного дела избран был безвестный адвокат, бывший. чиновник, расставшийся со службой.

   Шепот изумления раздался в судебной зале, когда в день разбора дела к скамье защитника приблизилась фигура Александрова. "Неужели-таки он?...".

   П. А. Александров казался пигмеем, взявшимся за работу гиганта. Он погибнет, он оскандалится и погубит дело. Так думали и говорили многие, почти все. Вопреки ожиданиям, речь его сразу раскрыла колоссальный, могучий, боевой талант. Безвестный защитник из чиновников вышел из суда знаменитым, с печатью славы. Речь его, воспроизведенная на следующий день в газетах, сделала имя его известным всей читающей России. Талант получил всеобщее признание. Вчерашний пигмей превратился вдруг в великана. Одна речь создала этому человеку громкую репутацию, возвысила его, обнаружив всю мощь его дарования" {Л. Д. Ляховецкий, цит. соч. стр. 6--7; в связи с пожеланиями читателей эта речь Александрова независимо от того, что она опубликована в книге избранных произведений А. Ф. Кони (Госюриадат, 1956), печатается в настоящем Сборнике.}.

   Однако было бы неправильным думать, что речь эта. принесла П. А. Александрову славу вследствие ее внешних эффектов. Напротив, она отличается умеренностью тонов и отсутствием излишних красок. В этой речи П. А. Александров блестяще показал, что не заранее обдуманное намерение Засулич является движущим мотивом совершенного преступления, а вся совокупность беззаконных и неправомерных действий генерала Трепова -- градоначальника Петербурга -- является истинной причиной содеянного. С большой силой показал Александров в речи по делу Веры Засулич, что в действительности не она должна занимать скамью подсудимых, а, наоборот, тот, кто в процессе занял сочувственную роль потерпевшего, фактически должен проходить по делу в качестве обвиняемого. Речь П. А. Александрова по данному делу, несомненно, в значительней степени подготовила оправдательный вердикт присяжных. В высоких же чиновничьих я правительственных кругах она была воспринята с исключительным неодобрением. Это, тем не менее, не могло поколебать Александрова как мужественного и стойкого в своих убеждениях судебного оратора.

   С неменьшей силой проявился ораторский талант Петра Акимовича в его выступлении по делу Сарры Модебадзе.

   Осуществляя защиту четырех совершенно невиновных людей, понимая тот большой общественный резонанс, какой имел этот процесс, и свою роль в этом деле, он защитительной речи придал большое общественное звучание. Ов правильно оценил социальные корни и питательную среду этого грязного, Позорного дела, смело поднял голос в защиту невиновных, принесенных в жертву реакционным идеям преследующим цель разжигания национальной розни.

   П. А. Александров изучил материал, относящийся к рассматриваемому делу, Показал тонкое знание специальных вопросов, разбираемых на суде, успешно опровергал выводы экспертизы, на которых обосновывалось обвинение.

   Александров понимал, что к его голосу прислушиваются широкие передовые слои России. Он смело вскрывал ту атмосферу, в которой создавалось это дело. В начале своей речи Александров говорит, что настоящий процесс "... желает знать вся Россия, о нем будет судить русское общественное мнение". Александров подчеркиваем, что речь предназначена не только для суда, но и для тех, "кто наглою клеветою осквернит приговор, если он будет против их грязных вожделений, для тех, кто захочет искать в нем технических мотивов, на уровень которых он сам никогда не поднимался... для тех, кто пожелает без предвзятого взгляда узнать истину настоящего дела, для тех, кто пожелает поискать в нем оснований для критики старого предубеждения, -- предубеждения суеверного и питающего племенную рознь".

   В этом процессе Александров выступил как оратор, снискавший себе большой и заслуженный авторитет, - как защитник, которого глубоко интересовали и волновали социальные корни этого дела. В этой глубоко содержательной речи его интересовали не только улики, но и та общественная атмосфера, которая породила тяжкое обвинение и незаслуженное преследование неповинных людей.

   Проанализировав состав преступления, тщательно разобрав представленные обвинителем улики, он умело показал необоснованность доводов прокурора.

   Закончив обстоятельный разбор доказательств, он, стремясь еще раз подчеркнуть общественное значение этого процесса, тщательно отработав свой основной вывод, сказал по поводу разбираемого дела: "Оно напомнит русским людям о справедливости, которая только и нужна, чтобы такие печальные дела не повторялись. Скажет настоящее дело свое поучительное слово и нашим общественным деятелям, держащим в своей власти нашу честь и свободу. Оно скажет русским следователям, что не увлекаться им следует народным суеверием, а господствовать над ним... оно скажет русским прокурорам, что дороги и любезны они обществу не только как охранители общества от преступных посягательств, но и в особенности как охранители его от неосновательных подозрений и ложных обвинений".

   Убедительную речь в защиту. слова и печати произнес Александров по делу Нотовича. И в этой речи проявил он свой ум, блестящее ораторское дарование.

   "Чтобы понять и оценить речь Александрова, писал известный дореволюционный публицист Г. Джаншиев, недостаточно было хватать на лету блестки громких фраз, нужно было ее слушать сосредоточенно, со вниманием и дослушать до конца. При первом дебюте П. А. в Москве вначале речь его вызвала разочарование. Так это Александров? -- говорили разочарованные слушатели, привыкшие с самого начала слышать набор витиеватых метафор и шумиху блестков мишурного красноречия. Но чем дальше подвигалась вперед аргументация, чем глубже шел анализ изложенных в строго систематическом порядке мельчайших подробностей дела, тем более завладевал оратор вниманием аудитории. И когда закончилась речь, публика выражала сожаление о том, что так скоро закончилась она, стараясь запомнить те меткие характеристики, едкие "экскурсии" (такова была "экскурсия" в область розги по делу Засулич) в область общественных вопросов, которыми всегда была полна строго логическая, остроумная, деловая речь, полная изредка добродушного юморка, чаще -- того уничтожающего сарказма и кусающейся иронии, которая, по выражению Герцена, "более бесит, нежели смешит" {Гр. Джаншиев, Эпоха великих реформ, СПб, 1907, стр. 735.}.

   Про сарказм Александрова говорили, что он как разрывная пуля убивает наповал. Такою сокрушительною силою своего "Белова Александров обязан был превосходному знанию дела, которое, по определению одного оратора, "лучшее из красноречии".

   Наиболее характерным для судебного ораторского мастерства П. А. Александрова является твердая логика и последовательность его суждений, умение тщательно взвешивать и определять место любого доказательства по делу, а также убедительно аргументировать и обосновывать свои важнейшие доводы. Не обладая способностью создавать яркие образы, он, однако, всегда стремился к упрощению речи, прилагал много усилий к тому, чтобы сделать ее доступной и понятной. Этим объясняется то, что его речи, как правило, отличаются правильностью грамматической отделки, легкостью стиля, чистотой и ясностью языка. Главное же в -его деятельности как адвоката -- сила убеждения, которая в сочетании с его ораторским талантом, обеспечивала ему успех по многим сложным уголовным делам.