Когда женщина ждет ребенка, ее главная забота — здоровье и благополучие собственного малыша. После рождения младенца ею более чем когда-либо руководит «генетический эгоизм», и нет для нее ничего важнее, чем уберечь свое дитя и удовлетворить все его потребности. Поэтому беременные женщины и молодые мамы мало расположены смотреть на вещи с точки зрения цивилизации. И вполне можно понять — у них иные приоритеты.

Врачи уже очень давно руководствуются гиппократовскими этическими принципами. Гиппократову медицину интересует сам больной, в клятве Гиппократа не упоминается об ответственности врача перед обществом. Что касается акушерки, то по традиции она находится в очень близком контакте, в нераздельном единстве с рожающей женщиной, и для нее важнее всего то, что важно для роженицы. Так что и врачей, и акушерок редко заботят проблемы цивилизации.

Как это ни трудно, нам всем нужно смотреть на вещи шире. Взгляд на роды с позиции «исследований первичного здоровья» (Primal Health Research) и с точки зрения статистики побуждает нас выйти за рамки индивидуального и даже в отдельных случаях пренебречь им, и шире пользоваться понятиями «тенденция», «фактор риска», а также использовать то, что принято называть «статистически значимыми данными». Чтобы осознать, какая пропасть пролегла между человеком и прочими млекопитающими, чтобы задать себе осмысленные вопросы, вспомним для начала, что мы знаем о последствиях кесарева сечения для млекопитающих.

Если ребенок родился кесаревым сечением, значит, применялось общее или местное обезболивание. Анестезия уже сама по себе может вызвать серьезные нарушения в материнском поведении. Почти сто лет назад в Южной Африке ученый и поэт Эжен Марэ провел эксперименты, чтобы убедиться в правильности своего интуитивного предположения о возможной связи между родовыми болями и материнской любовью[1]. Он наблюдал за группой из 60 полудиких антилоп, в стаде которых за последние 15 лет ни одна мать не бросила своего детеныша. Марэ давал рожавшим самкам вдохнуть пары хлороформа и эфира и обнаружил, что после этого матери отказывались заботиться о новорожденных. В 1980-х годах Кребиль и Пуэндрон изучали влияние эпидуральной анестезии на рожающих овец[2]. Выводы исследователей просты: когда овцы рожали под эпидуральной анестезией, они теряли интерес к своим ягнятам.

В наши дни кесарево сечение — распространенная практика в ветеринарии, в частности, к нему нередко прибегают при родовспоможении у собак. Эта операция проходит успешно, но потом человеку приходится компенсировать неадекватность материнского поведения, помогать вскармливать малышей и при необходимости давать заменители материнского молока. Подробно описано воздействие кесарева сечения и на приматов, поскольку обезьяны нескольких видов используются как лабораторные животные, в частности, макаки-крабоеды и резусы[3]. У этих видов самки после кесарева сечения не заботятся о детенышах. Персоналу лаборатории приходилось наносить вагинальный секрет матери на тело новорожденного, чтобы хоть как-то пробудить к нему материнский интерес.

Нет нужды перечислять все примеры опытов и наблюдений ветеринаров и ученых, чтобы убедиться, что операция кесарева сечения — или даже только анестезия как неотъемлемая ее часть — способна в корне исказить материнское поведение млекопитающего.

В этом отношении человек — существо особенное. Миллионы женщин во всем мире проявляют заботу о своих детях после кесарева сечения, эпидуральной анестезии или так называемого «акушерского сна[Сноска]». Нам известно, почему поведение человека сложнее и почему его труднее интерпретировать, чем поведение других млекопитающих, в том числе и приматов. Род человеческий придумал сложнейшие способы общения. Люди говорят, люди создают культуры. На их поведение больше влияет культурная среда, чем гормональный баланс. Когда женщина знает, что у нее скоро родится ребенок, она заранее настраивается на то, что будет проявлять материнское поведение, даже если ей не придется испытать воздействие «гормонов любви». Это, впрочем, не означает, что нам нечему поучиться у прочих млекопитающих. Столь быстрая и яркая поведенческая реакция животных на вмешательства в их физиологические процессы должна заставить нас глубже разобраться, как же устроены мы сами.

Когда речь идет о человеке, должны учитываться понятия цивилизации и культуры. Если другие млекопитающие не заботятся о своих детях после кесарева сечения, то мы должны уже сегодня задать себе вопрос: что ожидает в будущем цивилизацию рожденныхкесаревым сечением?

По вполне понятным причинам мы пока не в состоянии точно ответить на вопрос о будущем нашей цивилизации. Кесарево сечение как потребительский товар слишком недавно существует в истории человечества — еще не сформировалась культурная модель. Пока же мы можем при помощи специализированных баз данных изучать важнейшие характеристики разных культур, учитывая принятые способы деторождения. Так, мы обнаруживаем, что в обществе, которое больше нуждается в воспитании потенциала агрессии, ритуалы и верования грубее вмешиваются в человеческую жизнь во время родов и в ближайший к ним период. Учтем также то, что нам известно из исследований первичного здоровья (Primal Health Research) о различных формах «нарушений способности любить», не забудем и то, что дают нам дисциплины, вносящие свой вклад в научное познание любви. Тогда мы уже сегодня будем в состоянии предугадать, какие последствия для эволюции культуры может иметь все более широкое применение кесарева сечения. Эти последствия отразятся, прежде всего, на способности общаться и взаимодействовать с другими людьми, на любви к ближнему и к себе (общеизвестные составляющие способности любить себя самого — самоуважение и самооценка).

Доля кесаревых сечений в общем количестве родов настолько отличается в разных странах, что мы, пожалуй, всего через несколько десятилетий сможем сравнить, к чему приведут разные тенденции в эволюции культурных сред. Как, например, голландская культура, стоящая за роды естественным путем, изменится по сравнению с культурой бразильской, уже неразрывно связанной с родами кесаревым сечением? Как японская культура будет развиваться в сравнении с тайваньской или южнокорейской? То, что бесчисленные специалисты в области наук о человеке до сих пор не задались такими вопросами и не уловили этих новых тенденций, следует отнести к ограниченной способности человека мыслить долгосрочными категориями.

Пока научное сообщество не осмыслило новых явлений, давайте вновь обратимся к Джейн Инглиш, которая родилась в 1942 году путем кесарева сечения, произведенного до начала родов. Этот способ появления на свет она превратила в своеобразную призму, через которую стала смотреть на мир. Джейн — человек, знающий, что такое наука, имеет степень доктора наук в области субатомной физики, однако то, что у нее получилось, научной работой не назовешь. Изучив свой собственный опыт и собрав истории из жизни, она заключает, что в результате рождения кесаревым сечением (в особенности до начала родовой деятельности) возникает новая культурная среда. Она вводит понятие «прирожденной» культуры («native» culture), используя буквальное значение слова «native», то есть «связанный с родами». Вот один из ее выводов: такое кесарево сечение дает иное восприятие пространства и времени, изменяет «границы личного пространства и возможностей»[4]. Вопреки общераспространенной тенденции использовать понятие причинно-следственной связи лишь в одну сторону, она осмеливается утверждать, что не только кесарево сечение порождает некоторые особенности личности, но и само оно является следствием этих личностных черт. Этот подход рождает неожиданные вопросы, например: «Почему кесаревым сечением рожают 10% женщин в Амстердаме, но 80% — в Сан-Паулу?»

Как бы то ни было, путешественнику тоже приходится быть готовым к тому, что между Амстердамом и, скажем, Сан-Паулу — огромная культурная пропасть. Ничто не мешает ему бродить ночью по улицам Амстердама, а в бразильском мегаполисе это будет самоубийственно. Но не следует спешить с выводами.

Возможно, понятие «прирожденной культуры» поможет понять причины стремительного возникновения и развития некоторых культурных аномалий в последние годы. Вспомним, например, как вдруг в Америке 70-х возникла культура, связанная с употреблением наркотиков («drug culture»). Примечательно, что это поколение американцев родилось в эпоху «родов в полусне» («twilight sleep»), то есть их матери рожали под воздействием комплекса лекарственных средств, включавшего морфин. Связь между этими двумя фактами выглядит весьма убедительной, если изучить серию работ шведских исследователей Бертила Якобсона и Карин Нюберг, которые можно найти в нашем Банке данных по исследованиям первичного здоровья. Авторы показывают, что если мать во время родов получала определенные обезболивающие препараты (в частности, морфиноподобные вещества), то вероятность, что ее ребенок впоследствии пристрастится к наркотикам, статистически выше.

Обратимся теперь к еще одному примеру. В Бразилии на 10-20% в год растет число пластических операций. По числу таких операций страна уже занимает второе место в мире после США. Мара Кристина Соуза де Лусия, главный психолог университетского госпиталя Клиникас де Сан-Паулу, предприняла исследование, целью которого было оценить степень удовлетворенности людей своей внешностью[5]. Группа исследователей опросила 346 мужчин и женщин с нормальным весом и выяснила, что 50% недовольны тем, как выглядит их тело, а 67% женщин и 28% мужчин были бы непрочь сделать себе пластическую операцию. «Некоторые ходят от одного врача к другому… и никак не удовлетворятся результатом», — замечает Лусия, комментируя эти цифры. Похожее явление можно наблюдать сегодня и в Китае — еще одной стране, где стремительно растет число кесаревых сечений. Газета «Шанхай дейли» опубликовала результаты опроса, которые показывают, что все больше мужчин прибегает к операциям, чтобы стать похожими на Арнольда Шварценеггера. Доктор Лю Чунлонг, ведущий шанхайский специалист по пластической хирургии, считает, что для этих мужчин хирургия играет роль психотерапии[6]. Не видим ли мы здесь проявление нарушения способности любить себя?

В наши дни впервые за время существования рода человеческого появилось много способов производить детей на свет. Уже только среди операций кесарева сечения нужно различать хирургические вмешательства, производимые вне родов, в родах и по экстренным показаниям. Каким бы путем ни рождался ребенок, также следует отдельно рассматривать роды, вызванные искусственно и произошедшие спонтанно. Вагинальные роды в иных случаях проходят без введения медикаментов, а часто — под действием эпидуральной анестезии и синтетического окситоцина во всевозможных комбинациях…

Быть может, человечество развивается по пути небывалого разнообразия «прирожденных культур»?