Прежде чем говорить о труде крестьян и ремесленников, зададимся вопросом: какими источниками энергии они располагали? Ответ будет таким: энергией собственных мышц, энергией мышц некоторых животных и энергией движения воды.    

Своей собственной силой они, конечно, пользовались тогда, когда нужно было переносить тяжести или работать различными орудиями труда. Иногда они даже сами приводили в действие жернов для того, чтобы смолоть зерно, хотя уже было известно, как приводить его в действие силой воды. В этой области ничто не изменялось в течение многих веков.    

В отношении использования силы животных дело обстояло по-другому. Насколько можно судить, эпоха 1000 года была отмечена началом решительного прогресса в области использования упряжных лошадей. Именно в это время начало распространяться то, что сейчас называется упряжью.    

С древних времен было принято соединять лошадь с повозкой при помощи ремня из гибкой кожи, который крепился вокруг лошадиной шеи. К этому ремню присоединялись постромки. В результате лошадь была вынуждена держать голову высоко поднятой, и тяжесть повозки давила ей на горло на уровне трахеи, мешая дыханию. Если груз перевозили, взвалив его на спину самой лошади, то ее избавляли от подобного удушения, давая возможность опустить голову и достичь таким образом положения, более подходящего для создания тяги. Это положение достигалось благодаря жестко закрепленному кольцу вокруг лопаток, которое можно увидеть на китайских изображениях II века, в то время как Запад начал пользоваться им лишь в конце X века. Известно, что такое кольцо должно было служить столько же времени, сколько сама упряжная лошадь. Аналогичного результата можно достичь при помощи грудного ремня, в первую очередь использовавшегося в армии. Приблизительно в то же самое время единственный известный в древности вид упряжи — параллельная упряжь — стал заменяться последовательной упряжью, что также увеличивало силу тяги.    

Еще одним прогрессивным изменением в способе использования лошадиной, а также воловьей (ибо волы запрягались в ярмо еще в эпоху античности) силы было изобретение подков, которые предотвращали быстрое стирание копыт животных. Первые упоминания о подкованных лошадях относятся к X веку. К концу XI века их становится очень много. Следовательно, это важное нововведение внедрялось как раз около 1000 года.    

Революция в способе упряжи, которую в 1931 году описал для широкой публики в своем знаменитом труде майор Лефевр де Ноэтт[188], в 3-4 раза повысила производительность упряжной лошади. Но, как отметил Бертран Жиль в своей «Истории техники», вначале это привело лишь к весьма скромным достижениям. Для того чтобы работала животная сила, нужны маневренные колесные средства и хорошее состояние дорог. А четырехколесные повозки, единственно способные перевозить большие грузы, еще не имели подвижного дышла. Что до телег на двух колесах и с оглоблями, то они, похоже, вообще не были известны. Так что любой поворот стоил больших усилий. Впрочем, и пути передвижения находились в плачевном состоянии. Если некоторые из меровингов (вспомним знаменитую «дорогу Брунгильды»)[189] и первые каролинги умели хоть как-то поддерживать в приличном состоянии то, что осталось от древних римских дорог, и сами построили несколько новых, то хаос X века привел к их глубокому запустению. Прибавим к этому, что мостов было мало и они находились в ужасном состоянии, свидетельством чему служит известное нам описание Ришера.    

Так что не на дорогах было суждено проявиться преимуществам лошадей, которых стали более широко использовать уже в XI веке: пока это происходило в полях, где лошадь тянула плуг или борону. Она оказалась более выносливой и подвижной, нежели вол, и, не сводя применение волов полностью на нет, лошадь все же постепенно вытесняла их во многих регионах.    

Те, кто не имел дорогостоящих лошадей и волов, пользовались ослами, достаточно неприхотливыми животными, которых также можно было впрягать в плуг. Хотя, конечно, сила у осла значительно меньше.    

Даже при весьма активной эксплуатации животная сила может давать лишь ограниченные результаты. Однако это далеко не единственная энергия природного происхождения, и сегодня мы имеем тому огромное количество подтверждений. Правда, в 1000 году были известны только два других вида энергии: энергия текущей воды, осваиваемая при помощи мельниц, и энергия ветра, которую пока что умели использовать только в мореплавании, когда ветер надувал паруса. Исключение в этом плане, видимо, составляет Персия, где ветряные мельницы существовали с VII века.    

Основываясь опять лишь на косвенных доказательствах, мы можем постулировать, что около 1000 года началось распространение новой технологии, которая в будущем распространилась повсеместно, то это всего лишь еще один косвенный вывод. Водяные мельницы были известны с античности. Однако они встречались редко. В Галлии в VI веке их насчитывалось не больше десятка. Однако в IX веке, согласно Марку Блоку, «в домене часто имелась хотя бы одна водяная мельница». А «начиная с X века, весьма большое число сеньоров использовали свое право вводить ограничения, заставляя людей, живших на их земле, пользоваться только их мельницей…» Впрочем, учитывая, что до нас дошло очень малое количество текстов X века, это «весьма большое число» трудно представить себе большим, нежели сто на все капетингское королевство. В конце XI века в Англии Вильгельма Завоевателя насчитывалось 5684 водяные мельницы. Во Франции же в департаменте Об в то же самое время их было 14. В XII веке число документов, подтверждающих наличие мельниц, возрастает, однако век, начавшийся в 1000 году, более скуп на информацию.    

Водяные мельницы в Средневековье, скорее всего, использовались с разными целями. Около 1000 года, за исключением мельниц в пивоварнях Пикардии, все остальные служили для того, чтобы молоть зерно. Пользование именно этими мельницами или, вернее, их аренду сеньоры навязывали своим «держателям» земли, поскольку, естественно, они извлекали из этого доход. И понятно, почему древний способ молоть зерно вручную долго сохранялся среди отчаянно сопротивлявшихся крестьян.    

Использование тягловой силы животных становилось эффективнее благодаря новой упряжи и подковам. Все больше и больше использовалась энергия воды. После того как в XII веке началось распространение ветряных мельниц, образовался новый набор источников энергии, которыми люди пользовались, чтобы восполнить недостаток силы собственных мышц, и этот набор просуществовал в течение последующих 600 лет вплоть до появления паровой машины. Какой бы ничтожной ни казалась эта энергия по сравнению с миллиардами лошадиных сил, производимых современной техникой, она принесла людям технические средства, несравнимо более могущественные, нежели те, которыми они были вынуждены довольствоваться в X веке. Все большее использование этих энергий, несомненно, стало одним из основных факторов, приведших к поразительному всплеску развития во всех областях деятельности, известных средневековой цивилизации. С этой точки зрения, как и во многих других аспектах, вполне можно сказать, что 1000 год знаменует собой канун серьезных изменений в жизни общества.    

Чтобы представить себе, какой техникой пользовались в конце X и в начале XI века, приходится в еще большей степени прибегать к косвенным выводам. Наиболее важной отраслью производства в то время было сельское хозяйство, и ему будет посвящена следующая глава. Поэтому в этой главе остается изложить очень немногое относительно промышленности из того, что можно себе представить с достаточной степенью уверенности или хотя бы счесть правдоподобным.    

Очевидно, не могла не иметь места разработка залежей полезных ископаемых. Технология их добычи, судя по всему, не изменилась со времен Античности. Железосодержащие руды обычно добывались открытым способом. Устройство шахт в виде галерей впервые появилось лишь в XII веке в Шампани и Дофине. Вертикальные же шахты были многочисленны и активно разрабатывались. Они различались по глубине в зависимости от глубины залегания породы. В Фалуне, в Швеции, есть большие шахты, в которых добывалась медь. Самая старая часть этих шахт, в настоящее время полностью выработанная, датируется приблизительно 1000 годом. Кроме того, известна шахта по добыче медной руды в Тарне, которая, судя по всему, разрабатывалась в то же время. О том, как жили шахтеры, можно только догадываться. Скорее всего, как и последующие поколения таких рабочих, они пользовались киркой, заступом и рычагом… Это была тяжелая работа. Работники, несомненно, зависели от сеньора того фьефа, на территории которого находилась шахта. Их юридический статус трудно точно определить. Не имея своего участка обрабатываемой земли и эксплуатируя шахту явно не на своем индивидуальном наделе, шахтеры вряд ли походили на обычных «держателей» земли.    

Соляные копи строились в виде колодцев так же, как и рудные, однако в Салене, во французской части горной цепи Юра, эти копи, датируемые X веком (не ранее), имеют галереи. Соль не вынималась из них в виде блоков. В шахты подавалась вода, в которой растворяли соль, а затем ее поднимали наверх в огромных бурдюках с помощью гигантских жердей-рычагов. Потом воду кипятили в котлах вплоть до полного выпаривания соли. Само собой разумеется, что соль также добывалась в солончаках по технологии, широко известной и мало изменявшейся с течением времени. Такая добыча соли производилась в некоторых прибрежных районах и, особенно, в лагунах Венеции.    

Что касается обработки руды, то в Желеховицах, в Чехословакии, были обнаружены печи, датируемые VIII-IX веками. Они вырыты в лессе и изнутри выложены тройным огнеупорным слоем. Печи в Зеротене относятся к X веку. Они сделаны в виде углубления в форме чаши и обмазаны красной глиной. Можно предположить, что этими печами пользовались в 1000 году.    

Упоминания о кузнецах, обрабатывавших неочищенное железо, встречаются в каролингскую эпоху. Другой знаменитый текст мы находим в скандинавской саге, но это легенда. Кузнец Виланд, посчитав, что только что выкованный им меч недостаточно хорош, дробит его на мелкие кусочки и перемалывает их в муку. Затем он скармливает это странное снадобье «ручным птицам». Он собирает их помет и бросает его в горнило своей печи. Из переплавленных таким образом кусочков, видимо, получается более чистое железо, и из него он вновь кует меч, на этот раз удивительно острый, способный разрезать надвое клочок шерсти, увлекаемый течением воды…    

Как бы то ни было, в IX веке «франкские» мечи считались лучшими. Их старались добыть или даже украсть. Те из них, которые были обнаружены, относятся ко временам каролингов и состоят из полос ковкого железа и железа, содержащего углеродистые соединения, наложенных друг на друга и сплавленных вместе, в результате чего образуется пластина со срезом квадратной формы. Лезвия, сделанные из гомогенной пластины и приваренные с обеих сторон, затачивались на точильном камне.    

Известно, что в течение всего высокого Средневековья железо было редким материалом. В первую очередь, оно шло на изготовление оружия. Для удовлетворения других нужд, в том числе и для изготовления сельскохозяйственных орудий, его постоянно не хватало. В источниках мы встречаем описания utensilia lignea, то есть деревянных орудий, использовавшихся для работы в поле. Встречаются также описания орудий, у которых только режущая часть была сделана из железа. Например, таким образом укрепляли деревянные лопаты. Кроме того, только из железа могли быть сделаны топоры дровосеков, орудия камнетесов, плотников и столяров. Поразительно, что форма этих орудий не менялась, и во времена Античности они выглядели так же, как те, что изображены в «Энциклопедии» Дидро[190].    

Кузнец, занимавшийся ремеслом, по тем временам редким, таинственным и имевшим отношение в первую очередь к созданию орудий смерти, живший в месте, освещенном красным огнем печи и время от времени озаряемом снопами искр, вызывал у современников чувства, почти всегда замешанные на страхе, как если бы он был так или иначе связан с адскими силами.    

Искусство отливать бронзу не вмещается в узкие рамки 1000 года, поскольку оно существовало и до и после этой даты. Во всяком случае, мы знаем, что в церквах были колокола. Что касается ювелиров, то в следующих главах мы увидим, что они не испытывали недостатка ни в работе, ни в материале. Золото и серебро получали, разрабатывая рудники. Золото находили также в речном песке. Однако больше всего его было в издавна существовавших сокровищницах правителей, а также в сокровищницах церквей. Иногда такой клад находили в скрытом месте, где его давно оставили и забыли. Именно так произошло в Орлеане после большого пожара, который разрушил весь город в 988 году. Епископ Арнуль, взявшийся за перестройку церкви Святого Креста, был, по словам Рауля Глабера, «удостоен проявления божественной помощи». Каменщики, занимавшиеся проверкой устойчивости грунта, обнаружили «большое количество золота», которое пошло на оплату расходов, связанных со строительством. Другим источником драгоценных металлов были периодические набеги на сарацин. Христианское войско, которое однажды, в точно не указанную дату, одержало над ними победу в восточных областях Испании, собрало с брошенного бежавшим противником оружия и кирас «прочные бляхи и пластины из серебра и золота», которые были отправлены в Клюни. Аббат Одилон велел сделать из них дароносицу, а остаток роздал бедным, во всяком случае, если верить Раулю. Должно быть, Рауль упростил ситуацию, потому что трудно представить себе, чтобы бедняки того времени могли воспользоваться золотом для того, чтобы сделать необходимые покупки. Возможно, остаток золота был продан, а полученные в результате продажи серебряные денье розданы бедным.    

У ремесленников того времени, как и у всех других людей, был свой сеньор. Многие из них жили в епископских городах. У епископа было много работы для ремесленников. Ведь он был большим сеньором, жившим во дворце и окруженным многочисленной свитой каноников, священников, дворян, воинов, которых ему приходилось обеспечивать жильем, одеждой, пищей, оружием. Похоже, в городах уже держали лавки мясники, колбасники, пекари. Все они зависели от епископа, находясь с ним приблизительно в тех же юридических отношениях, что и «держатели» земли в сельской местности. В других городах у них мог быть светский сеньор. Например, Адемар из Шабанна рассказывает о некоем Фуше, «искусном столяре», которого граф Лиможа поселил в своем городе. Несомненно, что в эту эпоху бесконечного разделения власти и обязанностей светский сеньор и епископ в одном и том же городе могли иметь каждый свою сферу влияния в маленьком мире ремесленников. Наконец, многие ремесленники были теми же монахами, специализировавшимися на определенной работе в пределах своего монастыря. Чуть ниже мы встретим одного из них, который даже был аббатом и вместе с тем замечательным ювелиром.    

От эпохи Каролингов осталось свидетельство, касающееся положения некоторых кузнецов, но, возможно, распространявшееся и на других ремесленников: кузнецы получали землю, как крестьяне, но их оброк состоял из производимого ими оружия. Однако они производили больше оружия, чем то, что требовалось в качестве оброка, и, вероятно, продавали его.    

Процесс изготовления тканей был тесно связан с возделыванием земли, поскольку лен, шерсть, конопля являются непосредственными продуктами сельского хозяйства. Жены крестьян стригли овец и обрабатывали шерсть, в частности, прополаскивали ее в моче, сучили нити и ткали. Почти везде выращивался лен. Его замачивали в воде, промывали, отбивали и тоже ткали полотно. Женщинам вменялось в обязанность также красить куски ткани вайдой, мареной и киноварью и шить из них одежду. По крайней мере, так было во времена Каролингов. И эти работы вряд ли изменились, возможно, лишь пребывали в относительном застое в результате бедствий последующего времени.    

Жены и дочери сеньоров тоже пряли и ткали, как и аббатисы женских монастырей. Возможно, так же как в предыдущем веке, они посвящали себя более изысканной работе: делали тонкие льняные вуали, ткали узоры, вышивали, готовя ткани для королей или епископов.    

Инструментами текстильного ремесла были прялки, в особом изобилии имевшиеся, например, в Гданьске (Данциге) как раз около 1000 года, а также веретена, возникшие значительно раньше. Самопрялок еще не было, они, скорее всего, были принесены в Европу мусульманами Испании в VIII-IX веках, однако во Франции они получили распространение только в XII веке. Первые ткацкие станки, описанные в документах, относятся к XI веку. Они были вертикального типа и весьма примитивной конструкции. Их обслуживал один человек.    

Шелк производили только византийцы, имевшие заводы по разведению шелковичных червей, равно как и арабы на Сицилии и в Испании. В XI веке в Лукке поселились евреи и греки — ткани и красильщики шелковых тканей, пришедшие из Южной Италии, которая все еще зависела от Византии. Во всех остальных местах шелк был предметом импорта, пользовавшимся особым спросом. Путешественники, отправлявшиеся в Восточную империю, старались привезти оттуда шелковые плащи, окрашенные пурпуром. Именно так поступил епископ Кремоны Лиутпранд, о многотрудном возвращении которого на родину мы уже читали. Однако покупка этих плащей и особенно их вывоз за пределы Империи были сопряжены с рядом сложностей. Несчастного прелата сочли недостойным одеваться в столь роскошные одежды, предназначенные для византийских вельмож. У него конфисковали пять плащей, несмотря на его возмущенные протесты. Те плащи, которые ему оставили, были более скромными, их вывоз был разрешен, и они были помечены свинцовой печаткой.    

Кожу и мех обрабатывали специализировавшиеся на этом ремесленники. Они работали с бычьими, козьими, овечьими и волчьими шкурами, из которых делали обувь. Особый вид этой обуви на деревянной подошве получил название «галльской», что доказывает ее весьма древнее происхождение. Для приготовления меховой одежды пользовались шкурами овец, куниц (вспомним ту мантию, которую в «Песни о Роланде» сбросил в момент раздражения Ганелон[191]), кротов, выдр, бобров. Эти животные в то время водились в лесах Западной Европы в куда большем количестве, нежели теперь.    Искусству горшечников, существовавшему в течение много тысячелетий и во все времена оставлявшему потомкам осколки своих изделий, не приходилось жаловаться на упадок. Вот и все, что можно о нем сказать. Напротив, производство стекла в период высокого Средневековья переживало упадок, признаки выхода из которого наметились в начале XI века. Начиналось производство витражей, ставших чудом классического Средневековья. Вот еще один пример обновления, который можно отметить в 1000 году. Однако следует оговорить, что в целом новый технологический подъем начался не ранее XII века.    

Примечания:

1

Апология истории или ремесло историка. М., 1973 и 1986.

18

Тьерри, Жак Николя Огюстен (1795-1856) — один из основоположников так называемой романтической школы во французской историографии. Его основные работы посвящены истории средневековой Франции. На русском языке неоднократно выходили его «Рассказы из времен Меровингов» (последнее изд.: в «Малой исторической серии». СПб., 1994).

19

Гебхардт, Эмиль (1839-1908) — французский историк-медиевист, автор многих работ по истории католической церкви.

188

Ссылка на книгу Лефевра де Ноэтта «Применение тягловой силы животных в различные эпохи» (Париж, 1924).

189

Брунгильда (Brunehaut) (534-613) — жена короля Сигиберта II из династии Меровингов и мать Хильдеберта II. После смерти мужа проводила активную политику, направленную на объединение королевства, пользуясь для этого любыми средствами. Под названием «дорога (или дороги) Брунгильды» известны старые римские дороги на территории Галлии.

190

Дидро, Дени (1713-1784) — французский философ, писатель, основатель и редактор «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел».

191

Будущий изменник Ганелон советовал императору отправить посла к царю сарацин Марсилию в ответ на его приглашение. Карл согласился, но по совету Роланда решил послать в это опасное путешествие самого Ганелона.

Граф Ганелон всем телом содрогнулся,
Он сбросил мантию на мехе куньем, —
Под ней была одежда на шелку.

    (Перевод А. Сиповича)    

Впоследствии Ганелон мстил Роланду за этот совет, данный императору.