Я — революционер поневоле. Моя работа обнажает вред, который общество наносит обыкновенным людям и приводит меня к противостоянию с социальными условностями и широко принятой моралью. Конечно, я не забираюсь на ящик из-под мыла, чтобы поднять народ на борьбу, и меня не слишком привлекает ниспровержение существующего порядка. Я просто вижу то, что отражается в людях, пришедших ко мне в качестве клиентов, когда осторожно прикасаюсь руками к их мышцам. И в этом отражении нахожу как причинённый им когда-то вред, так и исцеление, как болезнь, так и лекарство.

Вот уже тридцать лет я работаю в качестве практикующего неорайхианского терапевта, используя основные принципы, открытые Вильгельмом Райхом, передовым учёным и психотерапевтом, жившим в первой половине двадцатого столетия. Фактически, это означает, что я применяю райхианское дыхание и двигательные упражнения для создания интенсивного заряда энергии в теле клиента, что, в свою очередь, создаёт такую же сильную разрядку чувств и эмоций.

Выполняемая мною работа не ориентирована на конкретную личность, потому что в этой терапии практически все люди проходят через один и тот же процесс накопление энергетического заряда, а затем выражение и высвобождение чувств. И всё же, эта работа глубоко индивидуальна. Когда я работаю руками, массируя отдельные участки тела и мягко нажимая на них, на поверхность вместе с чувствами выходит всё, от чего пострадал человек, последствия всех преступлений против него и всех несправедливостей. И я здесь не безучастный наблюдатель. Я просто не могу оставаться в стороне от того, что разворачивается перед моими глазами, и глубоко вовлекаюсь в процесс вместе с каждым клиентом. Когда он входит в контакт с давно забытыми эмоциональными ранами и сдерживаемыми чувствами — я ощущаю ту же боль, что и он; облегчение, лёгкость и радость приходят к нам, когда все эти вещи

оказываются высвобожденными.

Я не похожа на традиционного психоаналитика, сидящего в безопасности позади кушетки, в то время как пациент говорит в пустоту. Я прямо здесь, рядом, веду человека по минному полю накопленных напряжений и воспоминаний, в поисках эмоций, готовых взорваться, и подталкиваю его до тех пор, пока это не произойдёт.

И всё то, что проявляется с этим взрывом, без исключения, представляет собой обвинительный акт нашему воспитанию и навязанному нам образу жизни.

Моя революционность состоит в том, чтобы помочь людям избавиться от хронических проблем и ран неправильного воспитания, дать каждому возможность почувствовать, что значит быть индивидуальностью, свободной и здоровой. Я говорю о революции, поскольку качество мятежности, по-видимому, оказывается неотъемлемым качеством индивидуальности.

Самое глубокое значение того, что испытывают приходящие ко мне люди, обычно надёжно скрыто из виду.

То, что побуждает их работать со мной, это лишь поверхностные симптомы.

Часто потребность в терапии осознаётся лишь тогда, когда люди начинают чувствовать себя несчастными, или когда им кажется, что жизнь застряла на каком-то повторяющемся эпизоде, в монотонности и рутине, и никуда не движется. Некоторых приводят эмоции, начинающие выходить из-под контроля, и непонимание того, что происходит. Люди приходят ко мне, когда им кажется, что они перестали чувствовать, но ещё не забыли, что совсем недавно жизнь казалась ярче, была более насыщенной и интересной. Многие из них ощущают, что огонь жизни остыл, пламя её померкло и потускнело, и каждый день приносит минимум энергии и впечатлений.

Люди приходят и потому, что, вложив много энергии и потратив много времени на достижение блестящего и вожделенного успеха, вдруг понимают, что где-то по пути пожертвовали подлинным счастьем и спокойствием духа. Пожертвовали ради вещей, которые не сделали их по-настоящему счастливыми.

Они приходят потому, что чувствуют подавленность, обеспокоенность, гнев или печаль.

Они приходят по многим, многим причинам. Но в общем их приход связан с некоторым дискомфортным и мучительным ощущением: «Мне это не нравится, и я хочу от этого избавиться». Неожиданно возникает чувство, что следует искать помощи, какой-то карты для движения в новом направлении. Именно тогда они приходят ко мне на индивидуальную сессию /Сессией на Западе называется сеанс индивидуальной работы с клиентом. — Примеч. перев./ или на одном из моих семинаров.

Прежде чем рассказать о том, что я делаю на своих сессиях и семинарах, я бы хотела взглянуть на некоторые знакомые нам всем примеры того, как наносится вред индивидуальности.

Например, я всегда питала слабость к принцу Чарльзу, наследнику британского трона. Возможно, из-за того, что мы ровесники — сейчас, когда я пишу эти строки, нам по пятьдесят четыре года — и даже несмотря на то, что я американка, а он, конечно же, англичанин, у меня всегда было такое чувство, что мы росли вместе.

С тех самых пор, когда я была подростком, а может быть, даже раньше, я просматривала газеты и журналы, чтобы узнать, чем он занимается. Он действительно нравился мне, и я в некотором роде отождествляла себя с ним.

Чарльзу приходилось быть «хорошим мальчиком» и мне было жаль его, потому что он, очевидно, не мог с кем-нибудь подраться, или перепачкаться, или если он всё же это делал, то должен был немедленно переодеться. Он не мог бегать по улицам, играть в салочки, в прятки и в мяч, лазить через заборы в чужие сады.

Он должен был постоянно контролировать своё поведение, потому что за ним всегда кто-нибудь наблюдал. Он не мог даже погулять один. Рядом с ним всегда находился кто-то, кто его охранял, поправлял, следил за тем, чтобы он вёл себя как хороший мальчик — как исключительный мальчик — и каким-то чудом Чарльз, похоже, с этим справлялся.

Ходили слухи о таких его странностях, как разговоры с растениями, эксперименты со спиритическими столами, интерес к оккультизму, но в течение долгого, долгого времени, будучи сначала ребёнком, а затем и взрослым, Чарльз, похоже, оказался в состоянии строго придерживаться королевских правил.

Через несколько лет, познакомившись с двоюродным братом Чарльза, принцем Уэлфом Ганноверским, я поняла, какая беспощадная самодисциплина требовалась для такой публичной роли. Уэлф сказал мне: «Вот самое главное из того, что в детстве мне снова и снова вдалбливали в голову: «Следи за тем, что ты делаешь: на тебя смотрят люди».

Уэлф был правнуком последнего германского императора и у него, как и у большей части европейской аристократии, не было трона, который он мог бы занять. Но у Чарльза такой трон был, и это ещё больше ограничивало его поведение.

В чём состоит основная функция членов королевской семьи? Вы когда-нибудь задумывались над этим?

Насколько я понимаю, они действуют как образцы поведения для общества. Во времена королевы Виктории у монархии была отнята вся власть, и единственная задача, оставшаяся у членов британской королевской семьи, заключается в том, чтобы являть собой высший пример поведения для простых людей.

Такую роль играет королевская семья и сегодня. Это люди, на которых следует смотреть с почтением, восхищаться ими, подражать им, отождествляться с ними — точно так же, как я, на свой американский лад, отождествлялась с Чарльзом. Естественно, такая роль требует от исполнителя максимального совершенства, и Чарльз хорошо справлялся до своего рокового бракосочетания с Дианой Спенсер.

Впрочем, семейная жизнь этой пары тоже начиналась хорошо, даже волшебно. В день их свадьбы, в момент, когда Чарльз поцеловал свою юную невесту на балконе Букингемского дворца, мне показалось, что вся британская нация замерла в коллективном оргазме. В такие секунды вы почти слышите, как комментаторы объявляют конец сказки: «…и жили они долго и счастливо».

Но затем, как известно, королевская колода карт рассыпалась — разоблачение следовало за разоблачением: его любовница, её несчастье, его уход, её любовники, тайно записанные разговоры, статьи в бульварной прессе, фотографии папарацци…

И с появлением первой биографии Дианы, написанной под её собственным руководством близкой подругой, любые надежды на восстановление этого брака рухнули. Притворство стало очевидным.

Что же на самом деле случилось с Чарльзом? Мне кажется, он разрывался между обязанностями публичной иконы и своими человеческими потребностями. И если более точно, этот глубокий конфликт, мучивший Чарльза с самого детства, вдруг неожиданно выплеснулся на публику, на всеобщее обозрение.

Чарльз, по его собственному признанию, никогда не любил Диану. Он женился на ней под давлением своего отца, принца Филиппа, следуя обязанности продолжить линию королевской крови и произвести на свет наследника. Он предпочёл долг своим личным чувствам, и был обречён на кошмар.

И именно это, в менее драматичной форме, с самого детства происходит со всеми нами. Именно так нас ранят и калечат, и именно поэтому люди приходят ко мне — чтобы как-нибудь исцелиться от довлеющего расщепления между своей естественной сущностью и обществом.

Это расщепление совсем необязательно. Сюда, на эту планету мы приходим без него. Новорождённый ребёнок являет собой единый, органичный, гармоничный, свободно изливающийся фонтан энергии — под энергией я подразумеваю жизненную силу, которая бьёт из некоего таинственного, скрытого внутри нас источника.

В традиционной китайской медицине эта энергия известна как «ци» или «чи», в древней науке индийской йоги её называют «праной». В обеих системах указывается, что эта энергия существует как внутри человеческого тела, так и свободно распределяется в пространстве. В западной культуре Франц Месмер называл её «животным магнетизмом», Карл фон Райхенбах — «одилью», Анри Бергсон — «elan vital», «жизненной силой». Для Зигмунда Фрейда это было «либидо», а для Вильгельма Райха — «оргон».

В маленьком ребёнке эта энергия не разделяется и не контролируется. Она выражается спонтанно в виде самых разнообразных естественных побуждений и нецивилизованного поведения.

Ребёнок ничего не знает о манерах. Когда он несчастен, он громко плачет. Когда весел — смеётся. Он бегает повсюду, когда у него есть силы, а когда он устаёт, то сразу же ложится и засыпает. Он сосёт грудь, не говоря: «Можно?» или «Спасибо!», и отталкивает пищу, не говоря: «Извините, я сыт». Он срыгивает, пукает, писает и какает, совершенно не думая о правилах этикета.

Но постепенно процесс обучения и воспитания начинает придавать форму как энергии, так и поведению ребёнка, поскольку эти понятия очень сильно между собой связаны.

Во многом обучение необходимо. Ребёнка нужно учить пользоваться горшком, носить одежду, избегать опасности, возникающей, например, когда он играет со стоящей на плите кастрюлей или, не посмотрев по сторонам, выбегает на улицу… Заботливым родителям приходится тысячами разных способов обучать ребёнка заботиться о себе и действовать в этом мире.

Процесс воспитания оказывает влияние на свободно текущую в ребёнке энергию. Она начинает принимать определённую форму, выражая себя в соответствии с требованиями общества: вот время и место, чтобы есть; вот время и место, чтобы играть, кричать и бегать; вот наступило время спать.

Кроме этого, воспитание может травмировать энергетическую систему ребёнка Часть повреждений просто неизбежна — как часть тех ударов и царапин, которые получает всё растущее. Почему, например, дерево вырастает с изогнутым или перекрученным стволом? Возможно, когда оно было маленьким, его пнули ногой или задели машиной. И дерево выросло кривым. Это — обстоятельства жизни. Иногда рост сопровождается болью, иногда он лёгок и изящен, и в этом нет смысла обвинять кого-то.

Например, когда ребёнок болен и попадает в больницу, родители не всегда имеют возможность быть с ним в палате двадцать четыре часа в сутки. Им нужно работать, зарабатывать деньги, заботиться о других детях и, возможно, даже правила больницы запрещают им оставаться на ночь. Скорее всего, в такой ситуации ребёнок будет чувствовать себя брошенным, отвергнутым, и позже может злиться на родителей, обвиняя их: «Как вы могли так поступить со мной? Я же ваш ребёнок! Вы меня не любите!»

И ребёнок имеет право на такое обвинение, потому что он действительно чувствовал себя покинутым, это было его неоспоримым эмоциональным переживанием. Но родители находились в совершенно иной реальности. «Нам пришлось сделать это, малыш, — терпеливо объясняют они. — Ты был болен, и тебе была нужна операция; без неё ты мог умереть».

В этом случае родители действуют из лучших побуждений, но несмотря на это, эмоциональные раны всё равно возникают. Даже если выводы, сделанные ребёнком, ошибочны, он всё же может быть ранен собственным неправильным пониманием. Дети часто не способны перенести или принять то, что для родителей очевидно и правильно.

Описанные ситуации я называю «неизбежными» повреждениями энергетической системы. В большинстве случаев они не являются серьёзными и могут легко исцеляться. Но кроме них существует огромное количество никому не нужных, бессмысленных травм, нанесённых процессом социального обуславливания.

Каждый ребёнок получает от своих родителей внушительный набор идеальных представлений о том, каким бы они хотели его видеть. Проблема заключается в том, что эти идеалы далеко не всегда поддерживают естественное выражение энергии и индивидуальности ребёнка. Можно сказать, никогда не поддерживают. Скорее, эти идеалы заставляют ребёнка действовать против своей собственной природы и создают в нём основное расщепление. Похоже, так случается с каждым человеком.

Есть две области, в которых движение против естественной энергии оказывается особенно разрушительным. Это эмоции и сексуальность. Именно здесь наносятся самые глубокие травмы.

«Не смейся. Не плачь. Не злись. Не грусти.»

Большинство из нас могут вспомнить те ситуации из детства, когда наши эмоции заталкивались обратно, когда нам приходилось глотать слёзы или ярость, когда нас вынуждали скрывать свои чувства или притворяться.

Нам приказывали улыбаться, когда хотелось кричать и визжать. Нам приказывали вести вежливые разговоры, когда хотелось плакать. И это оказало непосредственное и чрезвычайно разрушительное воздействие на нашу энергию, деформируя её выражение.

«Не трогай себя там. Не думай о сексе. Секс это грязь. Не мастурбируй, а то ослепнешь».

Так же, как эмоциональная, сексуальная энергия была подавлена, загнана в самую глубь, скрыта от глаз общества, как будто её не существовало вовсе. Такое отношение задушило нашу энергию у самого истока.

Кто-то может возразить, что обучение и обуславливание в области эмоций и секса необходимо так же, как и в других областях, о которых я упомянула. И действительно, многие люди убеждены в этом, утверждая, что естественные, животные импульсы ребёнка должны строго обуздываться и направляться в русло цивилизованного поведения.

Но истина состоит в том, что подобное лечение ужаснее, чем воображаемая болезнь, а решение более разрушительно, чем сама проблема.

Зигмунд Фрейд и один из его самых способных учеников, Вильгельм Райх, открыли, что именно сексуальное подавление лежит в основе психических неврозов. Причём Райх пошёл дальше и обнаружил, что сексуальное и эмоциональное подавление является непосредственной причиной омертвения, безразличия и негибкости, от которых страдают все взрослые.

Я полностью согласна с Райхом. Мой собственный опыт работы с тысячами людей, делает это понимание неоспоримым. Закупоривая пути для энергии, которая ищет своё выражение через секс и чувства, особенно в молодости, мы эффективно убиваем себя, лишая способности наслаждаться жизнью.

Осознав такое положение вещей, Райх вступил в затяжное сражение с европейской и американской культурами, бросив вызов их основополагающим взглядам и положениям.

Он выступал за сексуальную свободу для всех человеческих существ, начиная с самого их рождения. Райх был уверен, что растущего ребёнка следует поддерживать в его естественных биологических побуждениях. Маленькому ребёнку необходимо сосать грудь, находиться в близком физическом контакте с матерью и играть со своими гениталиями. Между пятью и семью годами мальчики и девочки нуждаются в получении удовольствия от «сексуальных игр». А после наступления половой зрелости сексуальная свобода является наиболее важным условием сохранения здоровой психики подростков.

Райх писал книги, открывал клиники, выступая перед публикой не только на тему сексуальной свободы, — он высказывался по многим связанным с ней темам, рассказывая в том числе о важности эмоционального выражения и о преимуществах «оргонной» терапии. Он говорил и о той цене, которую общество платит за подавление: сексуальные извращения, изнасилования, порнография, проституция, насилие в семье, депрессия и всевозможные психологические проблемы.

Излишне говорить, что куда бы Райх ни приезжал, он всюду встречал сопротивление — в Австрии, Германии, Дании, Норвегии и Соединённых Штатах. В 1957 году в возрасте шестидесяти лет Райх умер от сердечного приступа в американской тюрьме. Для меня он был одним из наиболее противоречивых и наименее понятых людей двадцатого столетия.

Райх оставил нам множество ценнейших открытий. Среди них — практический метод, или процесс, который позволяет устранить в теле энергетические блоки, вызванные сексуальным и эмоциональным подавлением, а также возродить в человеке жизненную энергию и вкус к жизни.

Именно с помощью этого метода я выполняю свою работу. Меня научил ему американский учёный и преподаватель неорайхианской терапии Чарльз Келли. Сам он учился лично у Райха, затем работал с ним, а позже основал институт «Радикс», где я и проходила подготовку.

Как я уже сказала вначале, я не общественный деятель. У меня нет желания бросать вызов моральным устоям общества и бороться с ними. Я получаю удовольствие от того, что помогаю людям заново открывать в себе любовь к жизни, ощущение радости и счастья, своё базовое «да» по отношению к жизни, всё то, что, по моему мнению, составляет существенную часть человеческого жизненного опыта.

К тому же я вижу, что на социальном уровне происходят обнадёживающие изменения. Ролевые образцы того, как нам следует жить — или, если более точно, как нам следует умереть, продолжая при этом казаться живыми — не выдерживают пристального внимания со стороны современных средств массовой информации при её, информации, мгновенном распространении.

Яркий пример этого — ситуация с принцем Чарльзом. Приходит время снимать маски. И здесь я должна поаплодировать Чарльзу за его честность и искренность, за то, как он признал свои промахи, за публичное признание и своего поражения в роли мужа Дианы, и своей любви к Камилле Паркер Боулз. Такое чистосердечие со стороны живой иконы — члена королевской семьи, такое подтверждение человеческого «несовершенства» вселяет надежду.

Столь же знаменательным в этом отношении был и политический скандал в США, разразившийся вокруг президента Билла Клинтона и Моники Левински. Когда следователь Кен Старр неожиданно выставил их тайную связь на обозрение публики, практически все средства массовой информации и политический истеблишмент выступили за отставку президента Клинтон, однако, отказался уходить, и общество его поддержало. Простые избиратели поняли, что весь этот шум поднят кучкой лицемеров — тех людей, которые публично проповедуют мораль, но в частной жизни ведут себя совершенно по-другому. Билл Клинтон был прощен своими избирателями и смог остаться у власти. Даже сегодня, когда он больше не в должности, тысячи людей собираются, чтобы послушать, что говорит Клинтон — они всё ещё обожают его.

Тем временем по всему миру прошли разоблачения католических священников, якобы соблюдавших целибат, но занимавшихся всевозможными извращениями, включая педофилию. Масштаб этого явления продемонстрировал абсолютную бесполезность борьбы с нашей природой. Мы — сексуальные существа, и в основе любого роста, разумности и творчества лежит сексуальная энергия. Целибат не только труден, он невероятно разрушителен и невозможен биологически. Тот день, когда Ватикан признает этот простой факт, станет великим днём в истории прогресса человечества.

Ирония заключается в том, что большую часть времени мы даже не помним, почему и как были сформированы принятые в обществе взгляды и представления. Мы просто бездумно передаём их из поколения в поколение. Как будто нас принуждает к этому идущее из родового строя желание соответствовать, следовать нормам, а также глубоко укоренившийся страх в случае неповиновения быть отвергнутыми обществом.

Например, сохранение девственности до брака всё ещё высоко ценится в некоторых слоях американского общества — в 1990-х гг. более 2,5 млн. подростков в возрасте от 16 до 18 лет приняли «обет девственности», распространявшийся различными религиозными организациями. Однако первопричина сохранения девственности не имеет ничего общего с чистотой или нравственностью. Антропологи со всей определённостью установили, что девственность приобрела важность с появлением частной собственности в культурах, основанных на мужском шовинизме. Мужчина хотел иметь гарантии, что его дети и наследники произошли от его собственного семени и являются его кровью и плотью.

И лишь позднее религия освятила эту практику и превратила её в нечто праведное, усилив, таким образом, давление общества, в котором доминировали мужчины. И конечно, во все эпохи и во всех культурах для молодых мужчин непредосудительно было «гулять направо и налево» и «отдавать должное увлечениям молодости». Одни только женщины должны были оставаться целомудренными.

Однако сколь бы интересными ни были эти культурные явления, моя практика и мои интересы связаны не с ними. Я занимаюсь историей социальной несправедливости по отношению к женщинам не больше, чем политической революционной деятельностью.

В начале семидесятых, когда я жила в Сан-Франциско и ощущала первые волнующие возможности сексуальной свободы и избавления от власти морали образца пятидесятых годов, у меня, конечно же, было чувство, что я — часть широко распространившейся сексуальной революции. С появлением противозачаточных таблеток я стала представительницей первого в истории поколения женщин, которые обрели полный контроль над собственными телами. Теперь я могла сама решать, хочу ли я забеременеть или же просто пришло время наслаждаться сексуальной энергией и оргазмами ради собственного удовольствия. Случилось так, что именно в это время у меня возник интерес к работам Райха, потому что, читая его книги, я видела в них отражение своего опыта.

По сути, борьба, которую вёл Райх, подготовила почву для сексуальной революции. Со всем своим энтузиазмом и наивностью я думала, что эта революция вызовет необратимые изменения в общественных взглядах. Позднее маятник качнулся в другую сторону, обратно к пуританству, и я поняла, насколько мимолётными могут быть общественные настроения.

К счастью, моё внимание всегда было сфокусировано на индивидуальном опыте, а не на коллективных процессах. Я не собираюсь дожидаться, пока человечество вступит в эру Водолея, чтобы начать праздновать свою жизнь. Я занимаюсь своей работой просто потому, что я люблю её, и не питаю великих ожиданий относительно того, что она изменит мир.

Моя работа направлена на помощь тем людям, которые уже поняли самую суть — причиной их обусловленности являются травмы, нанесённые в детстве. Моя задача — показать им способ исцеления травм и провести их через весь процесс. Это моя работа, моя любовь к жизни, и эта книга посвящена разъяснению моих методов.

И ещё я бы хотела сказать вам, что на Райхе моя практика не заканчивается.

Какой бы удивительной и глубокой ни была проделанная им работа, с моей точки зрения, она была и остаётся незавершённой. Направленные на восстановление физического здоровья и эмоционального счастья методы Райха упускают духовное измерение. Это очень печально, потому что основа для такого измерения была подготовлена

Сам Райх был противником религии. Но это, я подозреваю, было связано с тем, что он видел сокрушительный вред, нанесённый его клиентам государственной церковью. По моему представлению, в качестве естественного развития работы Райха может быть принят духовный путь Тантры, который начинается с той же самой точки. Он начинается с физического тела, с сексуальной энергии и простирается вверх, к мистическому измерению медитации.

По ходу этой книги я буду рассказывать о том, как в моей работе райхианские методы эволюционируют в Тантру. Я также буду знакомить вас с работой другого провидца, Ошо Раджниша, индийского мистика, который привнёс в Тантру содержание, актуальное для двадцать первого века и простирающееся далеко за пределы популярного представления о том, что Тантра — всего лишь способ наслаждаться более качественным сексом.

Но всему своё время. Мне следует начать с первого, основного шага в этом процессе: с пульсации дыхания.

Слово «пульсация», выбранное мною в качестве названия для своей практики, относится к пульсации дыхания, вдоху и выдоху, которые начинаются с рождением и заканчиваются со смертью. Независимо от того, осознаём ли мы её или нет, эта пульсация сопровождает нас всю жизнь, глубоко связанная с самой жизнью в её источнике.

Дышать означает жить… впустить воздух внутрь… выпустить его… это исключительно важно, фундаментально для нашего каждодневного существования, хотя мы почти никогда не думаем об этом. Именно этот постоянный переход между полярностями вдоха и выдоха и есть та пульсация, о которой я говорю.

В жизни тела существует много пульсаций: биение сердца, работа кровеносных сосудов, сокращение кишечника… внутри тела всё движется в определённом ритме — пульсирующем ритме. Когда кто-нибудь болен или лежит без сознания, что, прежде всего, проверяет врач? Конечно, это знает каждый: врач берёт запястье и проверяет пульс. Таков способ быстро оценить ситуацию. Врач пытается узнать, пульсирует ли это тело здоровым образом, или что-то в нём серьёзно нарушено.

В аюрведе, традиционной индийской системе целительства, пульс предоставляет целую энциклопедию информации обо всём теле. Просто проверив пульс, опытный врач может определить состояние внутренних органов, узнать о наличии опухолей и других болезней, оценить работу иммунной системы и многое другое. Аналогичным образом работает китайская акупунктура.

В моей практике значимость пульсации как показателя здоровья человека следует непосредственно из открытий Вильгельма Райха, и поэтому будет полезно немного рассказать о его исследованиях.

Райх пришёл к пониманию пульсации благодаря своему интересу к медицине и психологии. Он родился в 1887 году, вырос на ферме в немецкой колонии на Украине и в двадцать один год начал изучать медицину в Венском университете. Там он скоро заинтересовался новой революционной наукой психоанализа, которую развивал профессор Зигмунд Фрейд. После нескольких личных встреч Райх произвёл на того настолько сильное впечатление, что Фрейд разрешил Райху вступить в Венскую психоаналитическую ассоциацию за два года до получения им диплома врача. До этого в ассоциацию принимались только дипломированные врачи. В 1922 году Фрейд открыл в Вене публичную клинику, назначив Райха своим ассистентом. Добиться этого назначения молодому специалисту помог его талант аналитика. К тому моменту Райх также уже был автором большого числа значимых работ в области психоанализа.

Разработанная Фрейдом теория либидо произвела на Райха сильное впечатление; он был согласен с тем, что секс формирует человеческую психику. Так же, как и с тем, что в основе невроза лежит именно нарушение сексуального импульса — неизбежное в детстве и при раннем социальном воспитании. Но между подходами Фрейда и Райха было важное различие. Райх рассматривал секс как энергетическое, а не только психологическое явление. И именно поиск источников этой энергии заставил Райха провести множество часов у микроскопа, занимаясь углублённым изучением биологии.

Райху всегда было присуще бесконечное любопытство и огромная жажда знаний, простирающихся далеко за пределы интереса к человеческому уму и телу. В частности, Райх изучал поведение амеб — одноклеточных организмов, исследуя, как они пульсируют в определённом ритме, и как эта пульсирующая энергия движется в замкнутом пространстве клетки. Райх обнаружил, что стремление энергии выйти за границы клетки обычно приводит к образованию некой характерной формы, похожей на человеческую почку; Райх охарактеризовал её как базовую форму жизни. Семена и клубни растений, половые клетки и зародыши животных, органы тела, одноклеточные организмы, человеческий эмбрион на ранней стадии развития — всё это соответствует такой форме.

Изучая эту базовую форму в её простейшем, как в случае амебы, виде, Райх наблюдал, как плазма — живое жидкое содержимое организма — движется внутри клетки. Плазма движется, но не непрерывным плавным потоком, а ритмичными толчками: происходит пульсация.

Движение вовне, за которым следует отход внутрь, стремление к чему-либо и отдаление от него — Райх увидел, что в этой основной биологической пульсации нет большой разницы между амебой, тянущейся за частичками пищи, и парой человеческих рук, протянутых к возлюбленному. Райх понял, что выражение чувств у человека подчиняется той же самой основной пульсации: гнев выплескивается наружу по направлению к объекту, в то время как страх заставляет отступать от него, сжимая и втягивая энергию внутрь.

Согласно Райху, такое движение функционирует в природе повсюду. Всё пульсирует, всё движется в своём собственном цикле расширения и сжатия: медленно перемещается в океане медуза, раскрывается и закрывается цветок, человек просыпается и идёт на работу, затем возвращается домой, расслабляется и засыпает.

Оба направления пульсации необходимы. Например, вы не можете бесконечно расширяться, вы не можете всё время только работать и работать. Вы придёте к полному истощению. Вам необходима противоположная полярность. Вам нужно отдохнуть, вернуться к себе, подзарядить свои аккумуляторы.

Подобным же образом, в случае пульсации дыхания, вы не можете всё время только вдыхать, и вдыхать, и вдыхать. Вы просто лопнете. Необходимо позволить себе выдохнуть, чтобы смогла установиться здоровая пульсация.

И вы можете представить, какое серьёзное влияние на способность человека пульсировать оказывает окружающая среда, в которой мы живём, и особенно живущие рядом с нами люди.

Вот, например, маленький ребёнок играет у себя в комнате. Пульсация его дыхания нормальная и здоровая. Его мама только что дала ему краски и большой лист белой бумаги, аккуратно положив его на большую клеенку, чтобы малыш мог брызгаться в своё удовольствие. Но затем ей неожиданно потребовалось уйти, и через некоторое время ребёнок обнаруживает, что рисовать картины на стене спальни гораздо интереснее.

Его отец, только что вернувшийся с работы, все прошлые выходные потратил на то, чтобы покрасить эту самую стену самой новомодной краской. Ему это стоило и времени, и денег. Увидев, во что всё превратилось, он приходит в ярость. Он орёт. Он топает ногами. Он хватает коробку с красками и швыряет её в мусорное ведро. Может быть, он даже бьёт малыша.

Что происходит с пульсацией дыхания у ребёнка?

Она останавливается. На какое-то время всё замирает: как вдох, так и выдох. Когда ребёнок попадает в состояние шока, пульсация прерывается, а затем возобновляется на минимальном уровне.

Но события, конечно же, продолжают развиваться: папа отправляется в душ, мама возвращается домой, узнает о том, что произошло, и немедленно начинает чувствовать себя виноватой, потому что ей следовало быть повнимательнее. Она берёт ребёнка на руки и утешает его. Ребёнок снова начинает дышать нормально и плачет.

Атмосферу за ужином в этот вечер трудно назвать весёлой. Ребёнок продолжает плакать, и в конце концов его отец снова начинает злиться — ему нужен отдых после паршивого дня, проведённого на работе. Отец строго говорит: «Хватит! Не реви!»

Теперь малышу приходится сдерживать слёзы, проглатывать свои чувства. Для этого ему необходимо снова уменьшить пульсацию дыхания, потому что если он дышит, то начинает чувствовать, а если он чувствует, то начинает плакать — это настолько просто.

Иными словами, дыхание непосредственно связано с эмоциональной, выражающей жизнью тела, а также и с энергией. Ребёнок в этой истории не просто заталкивает внутрь свои слёзы и эмоции. Он пытается подавить сильную энергию, которая хочет высвободиться.

Как я уже упоминала в предыдущей главе, взгляды Райха совпадают с китайской медициной и индийской йогой в том, что мы состоим не из одной лишь материи, из плоти, крови и костей. Мы также и энергетические создания. Физическое тело пронизывает и окружает тонкая невидимая аура Она называется «энергетическим телом» и поддерживается пульсацией дыхания. Делая вдох, мы вдыхаем не только кислород. Мы вбираем внутрь энергию из окружающей атмосферы, и это питает наше энергетическое тело. В йоге разработан специальный метод дыхания, обычно называемый «пранаямой». Он предназначен для усиления притока вдыхаемой энергии, с тем чтобы зарядить энергетическое тело.

Доказать существование феномена, называемого энергией, нелегко, потому что энергия трудноуловима и её невозможно измерить. Хотя легко можно ощутить или наблюдать. Если снова взять в качестве примера маленького ребёнка, то мы обнаружим в нём почти неистощимый потенциал для физической активности и восстановления сил, который, очевидно, приводится в действие чем-то, выходящим за пределы мышечной силы.

Я слышала об эксперименте, в котором профессиональному спортсмену было дано задание копировать движения маленького мальчика: бегать, кататься по полу, прыгать — подражать всему тому, что захочется сделать этому ребёнку. Естественно, ребёнку понравилась эта новая игра, и он замечательно провёл время, изобретая всё новые способы прыгать, скакать и двигаться до тех пор, пока спортсмен полностью не обессилел — задолго до того, как; мальчику захотелось прекратить играть. Почему? Потому что маленький ребёнок близок к свободному использованию естественно текущей энергии, в то время как у взрослого доступ к ней обусловлен и ограничен.

Однако какими бы интересными ни были такие эксперименты, моё собственное понимание энергии основано не на чужих исследованиях, а на личном опыте практической работы. Я надеюсь, что по мере того как я буду описывать свою практику в следующих главах, станет более ясно, как функционирует энергия в человеческом теле.

Райх утверждал, что свободная энергия, «оргон», существует не только в пределах земной атмосферы, но и во всём космосе. Чем больше оргона мы можем впитать, тем больше энергетическое тело заряжается жизненной силой.

Возможно, мне следует упомянуть о том, что согласно представлениям из мира эзотерики, в человеческом организме имеется семь тел, а также семь чакр, или энергетических центров. Чуть позже я расскажу о них более подробно.

Энергетическое тело, о котором я говорю, известно как «второе тело», оно располагается ближе всего к физическому, простираясь на два или три дюйма над поверхностью кожи. Именно это «второе тело» связано с нашими эмоциями. Оно пронизывает всё физическое тело и влияет на плазму, жидкое содержимое тела — что нетрудно, поскольку мы, по меньшей мере, на семьдесят процентов состоим из воды. Это влияние, в свою очередь, создаёт наши чувства и эмоции. Представьте себе ветерок, дующий через весь организм, создающий рябь на внутреннем озере, приводящий в движение эмоции, скрытые под его поверхностью. Таково поэтическое описание. Если вам потребуется более подробное биохимическое и биоэлектрическое объяснение этого влияния, то вы найдёте его во многочисленных работах Райха. Сейчас достаточно знать, что наши эмоции управляются взаимодействием физического и энергетического тел. Важным связующим звеном между ними служит пульсация дыхания.

Пульсация в любом живом организме представляет собой движение между двумя полярностями — ядром и периферией. У амебы, например, процесс вытягивания в направлении частицы пищи — это движение от ядра к периферии. Вбирание в себя этой частицы, её переваривание и поглощение — это движение в противоположном направлении, от периферии к ядру.

Точно так же дело обстоит с людьми. Дыхание символизирует — даже воплощает в буквальном смысле — две полярности нашего контакта с окружающим миром. Насколько мы можем полностью вдохнуть, настолько мы позволяем внешнему миру войти к нам внутрь и встретиться с нашим ядром, с нашим центром. Здесь «ядро» обозначает не столько точное физическое место, сколько энергетический центр, приблизительно соответствующий нашему кишечнику или животу. Так же, насколько мы можем полностью выдохнуть, позволяя нашей энергии двигаться наружу, настолько мы можем двигаться из своего центра к периферии, чтобы встретиться с окружающим миром.

В мире тантрической сексуальности два человека могут встретиться, растаять и слиться друг с другом ровно настолько, насколько глубоко они могут войти в это пульсирующее движение между периферией и ядром. Когда вы действительно вдыхаете, вы принимаете любимого внутрь себя. Выдыхая, вы течёте к своему возлюбленному. Таким образом, любовники создают нечто вроде пульсирующего сексуального танца. И по мере того как через второе тело происходит их энергетическое слияние воедино, танец этот становится оргазмическим.

Конечно, Тантра включает в себя и более тонкие измерения, в том числе верхние чакры, позволяющие переживать единство не только с возлюбленным, но и со всем Существованием. Но истоком всегда остаются физическое и энергетическое тела, воспламеняемые пульсацией дыхания, создающие основу для тантрической физической близости.

Возможно, сейчас хороший момент для того, чтобы задать себе пару вопросов:

Действительно ли я впускаю жизнь вовнутрь? Действительно ли я приветствую всё, что приносит мне существование — весь спектр переживаний и опыта?

Если нет, то ваш вдох, вероятно, окажется относительно поверхностным. Он не будет таким глубоким и полным, каким мог бы быть. Он будет тщательно контролируемым, символизируя осторожный подход к жизни.

Вы можете также спросить:

Отдаю ли я себя другим людям и окружающему меня миру? Верно ли то, что я щедро делюсь своей энергией и полностью участвую в танце жизни?

Если нет, то ваш выдох также будет ограниченным, не исчерпывающим своего потенциала.

Иными словами, здоровье и жизненная сила пульсации нашего дыхания непосредственно отражает наше отношение к миру, и наоборот.

А сейчас настало время познакомить вас с основной концепцией, которую я использую в своей практике. Мысленно представьте себе, что внутри вас располагается полая трубка, которая начинается у рта и проходит вдоль всего тела до низа живота. Этот образ поможет нам лучше понять пульсацию дыхания. Отчасти эта трубка является физической реальностью, соответствующей нашей анатомии: бронхиальный канал идёт ото рта вдоль горла, разветвляется и проходит в лёгкие до самой диафрагмы. Другая трубка, пищевод, проходит от горла до желудка, но она предназначена для пищи и жидкости, а не для воздуха.

Когда я прошу людей закрыть глаза и сделать глубокий вдох, им легко ощутить, что они впускают воздух внутрь до самого живота. Почему? Потому что когда мы глубоко вдыхаем, диафрагма — тонкая, но мощная мышечная перегородка в нижней части грудной клетки — изгибается вниз и толкает мышцы живота наружу. Создаётся впечатление, что воздух поступает в живот. Когда мы выдыхаем, диафрагма расслабляется и поднимается вверх, и тогда живот снова втягивается внутрь. Это даёт ощущение, что воздух движется из живота в грудную клетку и в горло, чтобы затем выйти через рот.

На энергетическом уровне такая трубка действительно существует. Когда диафрагма опускается и втягивает воздух в нижнюю часть легких, поток энергии, поступающий вместе со вдохом, продолжает двигаться в живот.

Многие люди дышат не настолько глубоко, поэтому диафрагма у них остаётся застывшей, а поток энергии удерживается в верхней части тела. Когда я прошу их мысленно представить полую трубку и начать дышать в живот, впервые за долгое время их диафрагма обретает подвижность, позволяя заряду жизненной энергии проникнуть в нижнюю часть тела.

Обычно в начале моих групп я ввожу понятие «полой трубки». Чтобы почувствовать, как она функционирует в качестве канала для энергии, я приглашаю участников подышать так, как я только что описала. Этот опыт станет одним из их основных инструментов для дальнейшей работы. Затем я рассказываю о пульсации, о движении между центром и периферией, и провожу участников через серию простых упражнений, чтобы те получили об этом собственное представление.

Например, я прошу людей встать расслабленно, с закрытыми глазами, поместив обе руки на нижнюю часть живота. Чтобы почувствовать эту область более полно, я иногда прошу всех участников группы бёдрами описать круг. Это создаёт ощущение неподвижной точки, ядра, центра в середине вращающегося таза. Затем я приглашаю их начать ходить по комнате с открытыми глазами, держа руки на животе. Оставаясь в контакте с этим центром, одновременно обращать внимание на то, что их окружает. Я также напоминаю им об осознавании своего дыхания, и особенно вдоха, поскольку каждый вдох может помогать оставаться внутри самого себя.

Через некоторое время я прошу участников переместить своё внимание к периферии. Для этого я предлагаю им двигаться быстрее, снять руки с живота и размахивать ими, осознавая тот факт, что руки и ноги расположены на периферии тела Глаза — наши главные ворота в мир — тоже находятся на периферии. Поэтому я приглашаю участников забыть о животе и больше «присутствовать в глазах». «Пусть начинает оживать внешняя часть вашего тела, — приглашаю я. — Ускорьте движение. Встречайтесь глазами с другими людьми. Попробуйте, проходя мимо, соприкасаться с ними руками, кратко приветствуйте их. Двигаясь и бегая, становитесь более лёгкими, более периферийными. Позвольте вашему вниманию полностью быть снаружи».

Атмосфера весёлой вечеринки в комнате вскоре нарастает. Люди вбегают и выбегают из движущейся толпы, соприкасаются руками, переплетаются и увертываются, кричат друг другу «привет!», «пока!» и другие короткие фразы. Постепенно я снова замедляю темп и приглашаю участников обратить внимание на то, как легко забыть о своём собственном центре, когда на периферии происходит так много активной деятельности.

«Поэтому сейчас, продолжая ходить, восстановите контакт со своим животом, со своим собственным центром. Позвольте движениям замедлиться, чтобы почувствовать, как на вдохе дыхание снова проникает в самое ядро. Двигайтесь медленнее. В конце концов, остановитесь и вернитесь в то место, где вы спокойны и безмолвны».

Так я помогаю участникам получить практический опыт смещения своего внимания от центра к периферии и обратно. Мы повторяем этот процесс несколько раз, чтобы подчеркнуть его суть. «Это очень естественная пульсация, — объясняю я. — Иногда вы „снаружи», в контакте с миром; иногда вы „внутри», больше в контакте с самими собой».

Часто я приглашаю участников встать в один большой круг и взяться за руки. Потом глубоко вдохнуть через рот, одновременно поднимая руки высоко над головой; отклониться назад и почувствовать, как дыхание проходит прямо к ядру. Затем, позволяя рукам упасть вниз, наклонить туловище вперёд и полностью выдохнуть воздух со звуком «Ха!». Мы начинаем медленно, постепенно увеличивая скорость до тех пор, пока это не будет происходить действительно быстро: «Ха! Ха! Ха!» Получается выразительная и энергичная демонстрация двух тактов пульсации дыхания.

На следующей стадии я прошу всех стать отдельно. Поставить одну ногу вперёд, а другую сзади и вытянуть руки перед собой на уровне груди. «Во время вдоха переместите свой вес на ногу, стоящую сзади, и сами отклонитесь назад, поднося руки ко рту, как будто вы собираете воздух руками. Затем, продолжая вдох, поверните руки ладонями вниз и опускайте их спереди вдоль тела, как будто внутри тела вы толкаете воздух вниз, до самого живота», — объясняю я. «Во время выдоха переместите свой вес на выставленную вперёд ногу и наклонитесь вперёд, позволив рукам подняться вдоль тела. А затем протяните их перед собой отдающим жестом, как будто вы выталкиваете воздух обратно наружу».

Ещё я предлагаю участникам на вдохе закрывать глаза, что помогает им почувствовать себя дома, в своём собственном центре, или ядре. На выдохе они открывают глаза, помогая движению к периферии. Иногда в этой части упражнения выдох я подчёркиваю. Делаю его мощным и взрывным, сохраняя при этом вдох мягким и медленным. А затем изменяю рисунок, делая вдох жёстким, а выдох медленным и спокойным.

На заключительной стадии я прошу участников найти себе партнёра и исследовать пульсацию дыхания вместе, игриво и творчески. «Попробуйте найти ваше собственное движение для пульсации, вдыхая и выдыхая вместе, — предлагаю я. — Это может быть любое движение, просто найдите способ дышать и двигаться в гармонии друг с другом».

Люди покачивают руками из стороны в сторону или вверх и вниз, наклоняются, делают руками круги, находят другие жесты. Это хороший способ ощутить то, что пульсация не ограничена фиксированным форматом и может принимать несметное количество форм. И кроме того, это весёлый способ установления контакта между людьми в начале группы. На этом этапе в упражнении могут участвовать четыре, затем восемь, затем шестнадцать и даже тридцать два человека Спонтанно создавая всё большие и более сложные организмы, они, тем не менее, вскоре ухитряются установить общую пульсацию.

Во всех этих упражнениях я стараюсь следовать определённому энергетическому рисунку. Начинаю медленно, позволяя участникам познакомиться с движениями и дыханием, а затем ускоряю темп, наращивая скорость и интенсивность до пика. Затем, замедляя и смягчая дыхание и движение, вновь позволяю энергии успокоиться.

Это и есть пульсация.

После того как участники получили первый практический опыт пульсации, я рисую для них простую схему течения энергии в организме человека. Она состоит из большого круга — периферии и помещённого в его Центр маленького круга — ядра. Между этими полюсами происходит активное движение. Вдох направлен от периферии к ядру, а выдох движется от ядра к периферии. В этом основная динамика пульсации, и её важно понимать, глубже продвигаясь в райхианский процесс пробуждения жизненной силы.

Я также рассказываю об оргоне — энергии, которая, согласно представлениям Райха, свободно течёт в пространстве и пронизывает человеческое тело. «Мы не можем измерить оргон с помощью научных приборов, но вы можете ощутить его сами во время этой группы», — объясняю я.

Райх считал, что эта энергия присутствует везде. Если ясным солнечным днём вы посмотрите в чистое голубое небо, то, возможно, сможете увидеть в воздухе маленькие загогулинки. В тёмный пасмурный день их трудно заметить, но в ясную погоду они хорошо видны. Такой феномен, согласно Райху, представляет собой свободно движущуюся энергию. В детстве, когда вы спрашивали об этом, ваша мать скорее всего отвечала: «Это у тебя что-то в глазах, малыш». Райх бы не согласился. Он считал, что это свободно текущий оргон, который мы сможем поглощать в больших количествах, если будем дышать глубже.

Чтобы сделать ясной мою собственную позицию, я уточняю, что не верю безоговорочно всем утверждениям Райха. Меня, прежде всего, интересует не сама его теория, а эффективность её воздействия в практической работе. Прав он или нет, но упражнения и методики, разработанные на базе его открытий, действуют чудесным образом. И для меня важно именно это.

Я не учёный и не теоретик. Моё занятие — воскрешение. Я помогаю людям, находящимся в полумертвом состоянии, вернуться к жизни. И занимаясь этой работой, приносящей мне огромную радость и удовлетворение, я чувствую себя в очень большом долгу перед Райхом и его учениками, в особенности перед Чарльзом Келли.

Именно они показали мне практические приёмы, необходимые для восстановления человеческой жизненной силы до её естественного, здорового состояния.

Исследование и наблюдение результатов воздействия пульсации, её влияния на людей приносит мне ощущение чуда, лежащего в основе моей работы. На практическом уровне я работаю с эмоциональным высвобождением и с открытием подавленных энергий, но процесс затрагивает гораздо более глубокие слои, чем это можно представить. Пульсация может привести человека в то место внутри себя, где он может испытать ощущение единства со Вселенной. Это не интеллектуальное переживание, это переживание на уровне организма. Ощущая целостность своего тела, можно ощутить целостность самой жизни. Чувствуя, как тело пульсирует естественным образом, можно почувствовать себя в гармонии с пульсацией космоса.

Это приносит невероятный покой, принятие и расслабление.

Как говорят мистики, пребывание в контакте со своим «я» приводит вас в соприкосновение с большим «я» — с «я» всей жизни. Двигаясь вглубь к источнику вашей собственной энергии, вы приходите к источнику всего.

Для того чтобы получить оргазм, вам не нужно знать никаких формул. Вам даже не нужно знать слово «оргазм». Если вы сонастроены с собственной сексуальной энергией и если вы хотите и можете позволить этой энергии выразить себя естественным образом, то оргазм случается сам собой.

Тем не менее, знаете вы об этом или нет, наступление сексуального оргазма следует определённой формуле, в которую входит накопление энергии и возбуждения в теле, достижение пика и высвобождение. В этом принимают участие самые разнообразные мышцы и нервы, кровь приливает к половым органам, биоэлектрические токи искрят и потрескивают, лица краснеют, кожу покалывает… Тем или иным образом в процесс вовлекается весь организм, всё тело.

Значение этой формулы гораздо шире и применимо не только в сфере сексуального наслаждения. Те же самые принципы относятся и к эмоциональному выражению. Понимание формулы оргазма и применение её принципов к области человеческих чувств даёт ключ, с помощью которого можно помочь людям высвободить заблокированные эмоции, восстановить течение энергии во всём теле и вновь обрести эмоциональное здоровье. Другими словами, формула оргазма создаёт надёжное основание для моей практики. Вот почему я посвятила эту главу её рассмотрению.

Именно Райх впервые осмелился изучать феномен оргазма. Он рискнул нарушить важнейшие социальные табу в своём стремлении изучить источники человеческой сексуальной энергии, понять её влияние на нашу психику и на нашу способность жить счастливой, наполненной жизнью.

Интерес Райха к сексу не был лишь академическим. Он был глубоко личным. С самого раннего возраста Райх был очарован сексом. Став однажды свидетелем сексуального контакта между слугами в родительском доме, в четыре года он сам попытался заняться любовью с няней своего брата. В одиннадцать лет он вступил в интимную связь с кухаркой, а в пятнадцать регулярно посещал публичный дом. В течение всей жизни секс оставался для Райха очень важным. Ему нужно было заниматься любовью каждый день, но при этом он не был плейбоем. Скорее, он практиковал то, что я назвала бы «серийной моногамией» — наслаждался интенсивными любовными взаимоотношениями, которые следовали одни за другими, но были более или менее моногамными.

Остальную часть своей огромной жизненной энергии он отдавал работе. По сути можно сказать, что работа и секс были для него всем, и в его подходе к жизни всегда были так или иначе связаны. «Любовь, работа и знание — это источники нашей жизни. Они должны также и направлять её», — такое вступительное заявление он делает во введении ко многим своим книгам.

Интерес Райха к функции оргазма возник в результате его работы аналитиком в Венской клинике Фрейда в начале двадцатых годов. Изучая образ жизни пациентов, успешно вылеченных от неврозов, и сравнивая их с теми, кого вылечить не удалось, Райх обнаружил, что излечившиеся были в состоянии наслаждаться удовлетворительной сексуальной жизнью, а неизлечившиеся — нет.

Следующий шаг был очевиден: чтобы вылечить пациента от невроза, сексуальную энергию нужно было освободить от любого сдерживания. Но сам по себе сексуальный акт не гарантировал исцеления. Часто заниматься любовью или иметь много партнёров для мужчины или женщины было недостаточно. Райх обнаружил, что значение имеет не количество, а качество. Именно способность человека наслаждаться полным сексуальным оргазмом — Райх назвал её «оргастической потенцией» — определяет способность преодолеть невротическое поведение. Решающим фактором является именно сексуальная удовлетворённость, а не сексуальная активность.

Здесь Райх значительно отошёл от Фрейда, потому что, как я упоминала раньше, рассматривал всё как с психологической, так и с энергетической точки зрения. Согласно Райху, невротическое поведение возникает вследствие индивидуальной неспособности полностью разряжать энергию, накапливающуюся в теле. Другими словами, невроз — это не что иное, как сдерживаемая энергия, которая ищет способ высвободиться.

Естественным и наиболее здоровым способом высвобождения энергии, по утверждению Райха, является сексуальный оргазм. Именно с помощью этой весьма важной функции тело может полностью разрядить собравшуюся в нём энергию и вновь начать процесс её накопления. Таким образом создаётся здоровый пульсирующий ритм заряда и разрядки.

В действительности, Райх разделил пульсацию оргазма на четыре стадии: напряжение — заряд — разрядка — расслабление. Чарльз Келли немного изменил этот порядок, поменяв местами первые стадии: заряд — напряжение — разрядка — расслабление. Собственный опыт заставляет меня согласиться с Келли, но в обоих случаях базовая формула одна и та

Исходя из этой формулы, легко понять, почему человек, страдающий сексуальной дисфункцией, становится невротиком: он никогда не добирается до четвёртой стадии и лишён возможности расслабиться. Он неспособен полностью разрядить накопленный заряд, невысвобожденная энергия, таким образом, остаётся в теле, проявляясь как напряжение, беспокойство и тревога.

Именно эта не нашедшая выхода энергия в буквальном смысле сводит человека с ума.

В основу революционного подхода Райха легло его открытие, состоявшее в том, что в повседневной жизни тело накапливает больше энергии, чем обычно использует. Он предположил, что привычка иметь энергетический резерв была выработана человеком в процессе эволюции как механизм выживания. Запасной бак горючего всегда должен быть под рукой на случай неожиданной чрезвычайной ситуации, например, для бегства от опасности или для борьбы с врагом.

С энергетической точки зрения Райх представляет человеческий организм как сферу с ядром и периферией. Он утверждает, что внутри сферы существует некоторое давление, потому что энергия скапливается в ядре и стремится расшириться, в то время как задача периферии — удерживать энергию внутри. При определённом уровне заряда энергетическое давление становится слишком большим, и энергия начинает самопроизвольно двигаться из ядра наружу. Она стремится к внешнему сексуальному объекту как к способу сбросить давление и восстановить нормальный уровень энергии внутри сферы.

Это звучит не слишком романтично, но (в терминах физики) именно ощущение давления внутри тела заставляет нас прижиматься к другому телу, заряженному подобным же образом. Мы вплотную приближаемся к кому-то и трёмся об его тело с тем, чтобы два заряда могли привести друг друга к высшей точке напряжения и затем высвободить его.

Как формула оргазма работает на практике?

Предположим, субботним утром вы решаете пройтись по магазинам и, проходя по улице, останавливаетесь перед витриной вашего любимого бутика. Там уже кто-то стоит и, когда вы собираетесь идти дальше, этот «кто-то» говорит: «Привет!» Вы оборачиваетесь и видите парня, с которым пару недель назад познакомились на дне рождения у подруги. Вы помните, что тогда ещё подумали: «Хмм, интересный мужчина», а теперь он стоит перед вами и, кажется, приглашает вас выпить чашечку кофе в кафе напротив. Вы слышите свой голос, говорящий: «Конечно, почему бы и нет?» — и вот уже сидите за чашкой кофе-латте без кофеина и разговариваете.

Может быть, вы этого не заметили, но пульсация вашего дыхания уже слегка изменила свой ритм. Она стала немного глубже, немного быстрее. Вы вбираете больше энергии, начинаете чувствовать себя более проснувшейся, более бдительной, больше интересующейся жизнью… Может быть, вы по-другому сидите, выпрямившись больше, чем обычно, и не наваливаетесь на стол. Другими словами, с точки зрения Келли и моей, вы уже двигаетесь к первой стадии формулы оргазма: давление энергетического заряда внутри ваших тел возрастает.

К занятию любовью ведут многие разнообразные действия. Флирт, приглашение в ресторан, танец, интимные разговоры, намеки — все обычные ритуалы, которыми окружено растущее притяжение между двумя сексуальными существами. Часто мы называем это «предварительной игрой». Но практический результат заключается в том, что в обоих партнёрах продолжается постепенное нарастание возбуждения и заряда энергии.

На этой стадии в уравнение постепенно начинает входить напряжение. С одной стороны присутствует некое чувство «сдерживания», которое психологически мы можем ощущать, например, как нежелание ринуться в сексуальный акт слишком поспешно или как опасение выглядеть слишком «нетерпеливым». Нам хочется, чтобы события разворачивались неторопливо, мы изучаем своего партнёра. С другой стороны, мы не хотим, чтобы возбуждение уменьшалось, мы хотим оставаться с высоким уровнем энергии. И поэтому в уравнение входит напряжение как способ удерживать равновесие между двумя противоположными силами — желанием удовольствия и сохранением возбуждения.

Если вы позволите вашему притяжению двигаться дальше естественно, оно приведёт вас к близкому физическому контакту. И, ещё до сексуального акта — когда тела просто соприкасаются, даже без проникновения — происходит квантовый скачок возбуждения. Оба партнёра признают: «Да, это так, теперь мы идём до конца».

Проникновение пениса во влагалище фокусирует энергию, концентрируя её в области наших половых органов, и поднимает заряд до максимального уровня. Продолжающееся занятие любовью создаёт сильное динамическое напряжение между потребностью высвободить поднимающуюся волну энергии и одновременным желанием сохранить, продлить и даже увеличить возбуждение.

Несмотря на то, что научные приборы в 1920-е гг. были весьма примитивными, Райх сделал всё возможное, чтобы измерить заряд энергии на различных стадиях, в том числе и снимая показания электрического потенциала с поверхности кожи. По-своему он опередил в этом как Альфреда Кинси, так и Мастерса и Джонсона — общепризнанных первопроходцев в научном исследовании человеческого сексуального поведения. В своей книге «Функция оргазма» Райх чрезвычайно подробно описывает трение тел, нарастание энергетического заряда, передачу биоэнергетических токов через плазму, слизистые оболочки и мускулатуру. Вслед за образом сферы он использует пример пузыря, наполненного воздухом до самой точки разрыва, иллюстрируя крайнее напряжение сдерживания, которое имеет место непосредственно перед оргазмом.

Должна сказать, что впервые прочитав эту часть его описания, я посчитала её весьма отталкивающей. Пузырь, готовый взорваться? Лично я предпочла бы, чтобы Райх нашёл другой способ, чтобы проиллюстрировать функционирование моих драгоценных оргазмов!

Но то, что он имеет в виду, предельно ясно: наступает момент, когда человеческий организм просто больше не может удерживать сексуальный заряд. Он должен либо взорваться, либо разрядить накопленную энергию. В этот критический момент контроль теряется. Достигается точка, возврат из которой невозможен. Занятие любовью из сознательного процесса превращается в непроизвольный. Энергия хлещет в оргазмическом высвобождении, и весь организм входит в конвульсивные движения; через плазму проносятся самые разнообразные биоэлектрические токи, а из мышц вытекает напряжение.

Райх особо подчёркивал необходимость непроизвольной стадии в оргазме, в которой энергия может полностью разрядиться. Эта стадия означает, что вы оставляете в стороне любое «делание», любые техники или методы контроля. Полностью удовлетворяющий оргазм случится, только если организм «возьмёт верх» и войдёт в непроизвольные конвульсии.

Эти непроизвольные конвульсии, как я уже отметила, представляют собой электрическое явление. Те из вас, кто проводил эксперименты на уроках биологии в школе, знают, что если электродом со слабым электрическим током прикоснуться к лапке мёртвой лягушки, то её мышцы судорожно сократятся, заставляя ногу дёргаться.

То же происходит в теле человека. Наши мышцы реагируют на проходящие через них биоэлектрические токи. При оргазме сексуальный центр действует как громоотвод, как внутренний электрод, и когда энергия начинает изливаться через гениталии, внезапный выброс биоэлектричества заставляет мускулатуру тела войти в ритмичные сокращения.

С окончанием оргазма оба любовных партнёра погружаются в глубокое расслабление. Вся энергия разряжена, в теле не осталось никакого напряжения. Именно поэтому после хорошего секса многие люди склонны засыпать.

В действительности, далеко не все способны позволить себе испытать полный сексуальный оргазм и насладиться им, и причины этого будут рассмотрены в следующей главе. Сейчас же я хочу сделать акцент на естественном процессе зарядки и разрядки, потому что именно этот процесс даёт ключ к Пульсациям — той работе, которой я занимаюсь на моих группах и индивидуальных сессиях.

Эмоциональная энергия следует той же схеме, что и сексуальная. Точнее будет сказать, что энергия всегда следует одной и той же схеме независимо от того, выражается она сексуально, или эмоционально. Аля эмоционального высвобождения в энергетическом теле должен быть накоплен заряд. После высвобождения и разрядки может последовать ощущение глубокого расслабления и улучшение самочувствия.

Чтобы показать, как это работает на практике, я опишу опыт своей первой райхианской сессии. Я получила его в Санта-Монике, неподалёку от Лос-Анджелеса, в апреле 1971 года.

Заинтересовавшись идеями Райха, я посетила в Сан-Франциско лекцию Чарльза Келли, учёного и психолога, который, как я упоминала в главе 1, учился у Райха в 1950-е гг. Вместе со своей женой Эрикой Келли применял и развивал принципы Райха в области эмоционального оздоровления. Он назвал свой подход «Неорайхианское обучение «Радикс» и проводил публичные семинары в институте «Радикс» в Южной Калифорнии. Только что окончившая университет, с дипломом по философии и политическим наукам, я была настроена на приключения и достаточно заинтригована лекцией Келли, чтобы отправиться из Сан- Франциско на юг для участия в группе выходного дня.

Как оказалось, там собрались двенадцать участников. Я сразу обратила внимание на то, что в свои двадцать два года я была самой молодой из них. Большинству было за тридцать, за сорок и за пятьдесят, и многие уже профессионально занимались медициной и оздоровлением — медсестры, врачи и терапевты различных направлений.

В первое утро супруги Келли провели нас через серию интенсивных физических упражнений: дыхание, прыжки, крики, пыхтение и сопение в напряжённых, с виду невозможных позах — позже я узнала, что эта особая форма самоистязаний называется биоэнергетикой. Вечером настроение изменилось, и Эрика Келли начала приглашать людей для участия в проводимых ею сессиях «один на один». Остальные в это время наблюдали за происходящим. После двух или трёх сессий я вдруг почувствовала, что наступила моя очередь.

«Лаура, хочешь быть следующей?» — спросила Эрика, как будто прочитав мои мысли.

«О Боже!» — вздохнула я мысленно, в то время как мой живот скрутило от нервозности и возбуждения.

«Да, хорошо», — сказала я, разоблачаясь до купальника из двух предметов, который, как я чувствовала, был мне очень сильно велик.

Я легла спиной на матрас, посмотрела в тёмно-карие глаза Эрики, а затем — на всех моих товарищей по группе, сидевших в кругу и глядевших на меня с ожиданием и с некоторым сочувствием.

«Хорошо. Теперь согни колени, так чтобы твои стопы устойчиво стояли на матрасе, и закрой глаза», — мягко сказала Эрика, сидевшая рядом со мной.

«Открой рот и начинай дышать в живот до самого его низа», — продолжала она, помещая свою ладонь на то место, куда должно было доходить моё дыхание.

Я глубоко вдохнула в живот, затем выдохнула из груди весь воздух.

Вдох… выдох… глубже вдох… глубже выдох… Непрерывно, в течение примерно десяти минут.

Хотя в то время я об этом и не знала, Эрика вела меня к накоплению заряда энергии, к поднятию потенциала перед последующей разрядкой.

Энергия. Что на самом деле подразумевается под этим словом? Скоро мне предстояло это узнать.

«Да, Лаура, хорошо», — поддерживала меня Эрика, сильно надавливая ладонью на мою грудную клетку, когда я выдыхала.

«А сейчас на выдохе издай звук «Ооооо…», потом вдох… и снова «Ооооо…», и вдох… и «Ооооо».

Я начала чувствовать странное покалывание в ладонях и вокруг рта, который совершенно непроизвольно начал сжиматься, принимая форму буквы «О». Одновременно с этим сжалось моё горло, сдерживая чувства, которые, казалось, пытались прорваться наружу из области сердца.

Похоже, что Эрика каким-то образом знала о том, что происходит. Она начала энергично массировать мои горло, челюсть и плечи, одновременно предлагая мне позволить телу двигаться так, как оно хочет.

В ответ моё тело начало совершать волнообразные движения, начиная, по-видимому, жить своей собственной жизнью.

Неожиданно какой-то голос из самой глубины моего ума настойчиво прошептал: «Дорогая, ещё немного, и что-то случится — прямо перед всеми этими людьми!»

Я игнорировала этот голос и продолжала дышать.

Каждый цикл дыхания всё больше и больше погружал меня в ритм пульсирующих движений и звуков, которые, казалось, проникали всё глубже, вызывая во мне ощущение, что меня несёт морской прилив или река., река эта неслась и стремилась к максимальному пику чувств… и неожиданно я громко зарыдала, всхлипывая так, как будто моё сердце разрывалось на части. Мой сбитый с толку ум пытался найти причину, по которой я плачу, но её не было.

Моё тело сотрясалось в конвульсиях, а из мышц начало высвобождаться то, что ощущалось как целая жизнь боли, горя и страстного желания. Постепенно я начала распознавать это чувство: я никогда не получала столько любви, сколько мне было нужно, или сколько я хотела, и особенно от мужчин — прежде всего, от отца, а позже и от разных моих возлюбленных.

Неожиданно в мозг хлынули воспоминания: все те случаи в моей жизни, когда я хотела большего, но была оставлена в состоянии неисполненного желания и тоски. Сколько я себя помню, я боялась хоть чего-нибудь попросить у мужчины: больше тепла, больше интимности или близости. И, да, больше секса.

И снова я была ошеломлена интуицией Эрики, когда она сказала мне: «Позволь своим рукам тянуться вверх и повторяй: «Я хочу… Я хочу…».

Я ухватилась за эти слова, как утопающий, выкрикивая их голосом, который сама едва узнавала.

Руки Эрики прикасались к моему телу именно так, как было нужно, чтобы поддержать происходящее, а её мягкий голос подбадривал меня, говоря: «Да, просто отпускай всё это… да».

Постепенно поток эмоций начал убывать. Он сменился ощущением расширения, такого огромного, что мои руки, казалось, могли обнять небо. Я чувствовала, что получила всё, в чём нуждалась. Моё дыхание вернулось к нормальному, и теперь в нём присутствовало восхитительное ощущение свободы и расслабления.

Я находилась в полной тишине и отдыхала в этом пространстве. Моё тело вибрировало, наполняясь новой жизненной силой, исходившей, казалось, из моего живота

Через несколько минут Эрика пригласила меня открыть глаза и посмотреть на участников группы, сидевших в кругу. Моё возвращение было встречено сердечными улыбками и блеском в глазах, и я поняла, что эти люди всё время были со мной. По мере того как они мягко прикасались к моему телу, между нами зазвучал лёгкий смех, помогающий мне расслабиться ещё больше.

Оглядываясь назад, я думаю, что в этой первой сессии меня больше всего потрясла глубина расслабления, испытанного после эмоционального высвобождения. Это было чем-то совершенно новым. До этого я никогда не чувствовала ничего подобного.

Таким было моё личное непосредственное переживание главного открытия Райха: в четырёхтактном цикле формулы оргазма вы не сможете по-настоящему почувствовать расслабление, если не способны полностью разрядить избыток энергии в теле. Слово «тело» здесь используется в качестве обобщающего термина, обозначающего два глубоко взаимосвязанных тела, физическое и энергетическое.

Тотальная разрядка, в свою очередь, требует приложения сознательного усилия. Необходимо накопить заряд посредством дыхания, методику которого я описала. И уже тогда этот заряд может инициировать эмоциональный взрыв и катарсис.

Сила и трансформирующий эффект работы супругов Келли произвели на меня настолько сильное впечатление, что я переехала в Санта-Монику и училась у них в течение двух лет, чтобы стать практикующим райхианским терапевтом. Точнее сказать — «неорайхианским», потому что именно так Келли отделял себя от более ортодоксальных и традиционных последователей Райха.

Проходя курс неорайхианской терапии и позже, уже имея собственную практику, я прочувствовала и поняла, каким образом этот подход работает непосредственно с сексуальной энергией. Внутри тела приходит в движение нечто такое, что можно назвать приятным, что можно назвать оргазмическим: ощущение наполнения энергией, движение энергии, её разрядка, а затем расслабление, приходящее, когда человек перестаёт сдерживать энергию. Несомненно, эти ощущения очень приятны, и в них можно почувствовать качество сексуальности. Это не значит, что в процессе практики эмоционального высвобождения человек возбуждается генитально. Я имею в виду скорее чувство оргазмической живости, переживание потока приятных ощущений во всем теле.

Кроме того, с моей сексуальностью произошли непосредственные изменения. В течение первых шести месяцев своей интенсивной работы с супругами Келли я заметила, что глубина моих сексуальных переживаний в общении с партнёром увеличилась. Появилось больше сексуальной энергии, я стала меньше отвлекаться на думанье о сексе — что бы сделать ещё и т. д. А мои оргазмы стали более сильными и более удовлетворяющими.

Став практикующим неорайхианским терапевтом, я начала шире и глубже понимать закономерности этой работы. Стоит рассказать о том, как это случилось.

Примерно через год после завершения обучения мне повезло стать терапевтом в институте Эсален в городе Биг Сюр, Калифорния. В начале семидесятых этот институт являлся генератором новаторской терапии, перекрёстком и местом встреч практически для всех, кто занимался развитием новых методов личностного роста и исследованием личности.

Фриц Перлз, разрабатывавший гештальт-терапию, трудился здесь последние годы своей жизни. Такие терапевты как Дик Прайс, Вилл Шутц, Джоана Хэлифакс, Станислав Гроф, Бернард Гюнтер, Габриэль Рот, Ида Рольф и многие другие в то время либо жили здесь постоянно, либо бывали проездом.

В Эсалене были представлены также и духовные направления.

Сюда часто приезжал Алан Уотс, человек, сделавший очень много для того, чтобы познакомить западное сознание с восточными философиями — особенно с дзен. Олдос Хаксли, написавший о духовном аспекте галлюциногенных наркотиков в своей книге «Двери восприятия», также несколько раз посетил Эсален. Впоследствии одно из главных помещений для групповой работы в институте было названо в его честь.

Когда я приехала в Эсален, вся американская молодёжь болела Индией. Это было модно. Путешественники, вернувшиеся в институт с Востока, читали лекции о системе чакр, вели курсы йоги и обучали различным видам медитации.

В целом это являло собой крепкий коктейль из западной психотерапии и восточной духовности, и, работая и живя на территории института, я пила его с удовольствием.

Примерно в то же время я услышала о необычной технике «хаотической медитации», созданной индийским мистиком по имени Бхагван Шри Раджниш, и очень скоро у меня появилась возможность её попробовать.

Супруги Келли организовали для меня турне по Европе, чтобы я провела группы в нескольких странах. В Лондоне я встретилась с учениками Раджниша и присоединилась к ним, чтобы опробовать их одночасовую хаотическую технику, известную как «Динамическая медитация».

Я всегда представляла себе медитацию как безмолвный, спокойный и относительно пассивный процесс Человек просто должен сидеть, скрестив ноги, с закрытыми глазами в позе Будды и успокаивать ум, размышляя о сострадании и мире. Или петь секретные мантры, или направлять энергию вверх по позвоночнику. Динамическая медитация представляла совершенно другой опыт и, несомненно, соответствовала своему названию. Она продолжалась шестьдесят минут и насчитывала пять стадий.

Процесс начался с десяти минут интенсивного дыхания через нос с закрытым ртом, с акцентом на выдохе. В эту начальную стадию вовлекается всё тело. Руки совершают сильные размахивающие движения по сторонам, отдалённо напоминая в этот момент рукоятки старинных мехов, и помогают прокачивать воздух через лёгкие.

Дыхание через нос с сильным выталкиванием воздуха на выдохе — в отличие от нашей нормальной модели дыхания — произвело на меня странное действие. Оно способствовало сильному насыщению энергией, но в то же время пробудило растущее чувство недовольства, нетерпения и гнева.

Хаотическая барабанная музыка продолжала подгонять нас Гонг возвестил о начале второй стадии. Я была более чем готова к десяти минутам катарсиса и эмоционального высвобождения, которое, как предполагалось, должно было произойти. Я чувствовала, что вот-вот взорвусь, и отчаянно кричала изо всех сил вместе со всеми остальными.

Третья стадия, также длиною в десять минут, была в высшей степени энергичной. Мы непрерывно прыгали с поднятыми над головой руками, приземляясь на всю стопу и выкрикивая мантру «Ху! Ху! Ху!». Это, как нам предварительно объяснили, воздействовало на сексуальный центр как комбинированный «молот»: повторяющиеся прыжки посылали импульсы, которые через ноги достигали области гениталий, в то время как мантра «Ху!» производила то же самое действие, звуча изнутри. Очевидно, что цель заключалась в том, чтобы пробудить дремлющие источники сексуальной энергии и распределить её по всему телу.

После трёх стадий и тридцати минут интенсивной и изматывающей активности, сопровождаемой громкой музыкой, голос на аудиозаписи неожиданно объявил: «Стоп!». Мы замерли в тех позах, в которых оказались, не двигая ни единым мускулом. Теперь, согласно инструкциям, мы должны были просто «наблюдать», или, не открывая глаз, замечать всё, что происходит. Стук пульса в ушах, звук дыхания, постепенно замедлявшегося по мере того, как мы приходили в себя после такой нагрузки, пот, струйками стекавший по телу, мысли, проносившиеся в мозгу. Эта стадия тишины продолжалась пятнадцать минут.

Заключительная стадия, также в пятнадцать минут длинной, была танцем и празднованием.

Как вы уже могли догадаться, наибольшее впечатление в этой технике Динамической медитации на меня произвело то, что в ней содержались те же самые важнейшие ингредиенты, что и в формуле оргазма Райха: интенсивное накопление энергетического заряда в теле, следующая за ним разрядка и расслабление.

У меня не было ясности относительно аспекта медитации в этой технике — ведь я была ещё совершенно «сырой», чтобы уловить все детали восточного представления о внутреннем опыте. Но мне очень понравилось оживляющее действие, которое оказала на меня Динамика /Практикующие Динамическую медитацию часто называют ее просто «Динамикой». — Примеч. перев./, а также то, насколько хорошо и расслабленно я чувствовала себя после.

Так началось моё влечение к обучающим методам Раджниша, который позднее стал известен как Ошо. И хотя тогда я ни о чём таком не догадывалась, это было также и началом постепенного слияния моей райхианской практики с путём Тантры.

Но в данный момент, пройдя вместе со мной через описание мощной неорайхианской сессии с Эрикой Келли и напряжённого часа Динамики, вы, возможно, хотите узнать:

Зачем нужно так много усилий? Зачем всё это пыхтение и сопение, дыхание, напряжение, эмоциональные потоки слёз и гнева? Действительно ли нам нужно проходить через всё это, чтобы чувствовать себя счастливыми, живыми, чувственными, оргазмическими и расслабленными?

Я боюсь, что краткий ответ будет: «Да».

Причины этого станут ясными в следующей главе.

В детстве я была очень экспрессивным ребёнком и, как и большинство других маленьких девочек, которые росли в так называемых «нормальных» семьях, любила своего папу. В те ранние, формирующие характер годы, папа был главным человеком в моей жизни. Иногда мне очень хотелось, чтобы он обнял меня, иногда я тянулась или прикасалась к нему в простом детском стремлении ощутить тепло, близость и уверенность, которые может дать отец. Но большую часть времени — а точнее, почти всегда — он держал меня на некотором расстоянии. Это ощущалось мной как отвержение.

Я не знаю, почему он так делал. Я знаю, что он заботился обо мне и старался быть хорошим отцом. Может быть, он боялся, что моя мать или сёстры будут ревновать. Либо боялся собственных эмоций, стеснялся показывать свою любовь, опасаясь того, что об этом могут подумать другие. Возможно, он боялся почувствовать себя сексуальным, катая меня верхом.

Трудно узнать, что происходило у него в уме. Однако позднее, после той первой сессии с Эрикой Келли, по мере того как я глубже погружалась в свою собственную терапию и исследовала скрытые части моей психики, я начала вспоминать многие моменты тоски, разочарования и ощущения отвергнутости, связанные с отцом и моим стремлением к близости с ним. Я вспомнила также и то, как намеренно запрещала себе испытывать такого рода чувства, чтобы не ощущать боли, чтобы она не показывалась. Я нашла способ справляться с ними и защититься от боли.

Физически это проявлялось как сжатие в горле, будто бы я проглатывала свой собственный голос, а также как попытки сдержать себя, напрягая определённые группы мышц в теле, особенно в области диафрагмы и солнечного сплетения. В этом случае всё становилось более контролируемым и управляемым, я словно придавала выражению своих чувств ту форму, которая была приемлема и для меня, и для моих родителей.

Конечно, в то время я не имела представления о том, что я делала. Я не знала, что для удушения нежелательных чувств могут быть использованы определённые группы мышц. Я просто делала всё, что могла, чтобы защитить себя, и в результате стала менее выражающей, менее непосредственной — менее живой.

Это та цена, которую мы все платим за то, чтобы защитить себя. Когда наши мышцы привычно напряжены и сжаты, объём энергии уменьшается, потому что теперь она не может свободно течь через тело. Так на всю последующую жизнь создаётся стереотип пониженной жизненной энергии. Например, я в детстве привыкла запрещать себе хотеть от отца чего бы то ни было. Став взрослой, я перенесла эту привычку в мои любовные взаимоотношения с мужчинами. Мне было трудно спонтанно себя выражать, свободно и эмоционально реагировать, показывать свою любовь или просить её. И мой ум, и моё тело были натренированы препятствовать этому.

Взаимосвязь между эмоциональным контролем и напряжением мышц была впервые обнаружена Райхом в ходе его работы сначала в венской клинике Фрейда, а затем в его собственных клиниках, которые он открывал всюду, куда приезжал. Райх заметил, что у многих его пациентов отмечалось некоторое омертвение или жёсткость в физических проявлениях. Он наблюдал за их манерами: за тем, как, разговаривая, они не смотрели на него прямо, за тем, как они говорили совсем тихо, или, казалось, почти не дышали, или сутулились, или плотно скрещивали на груди руки.

Постепенно Райх понял, что у людей, страдающих неврозами, в теле существуют различные виды сжатий, и начал экспериментировать. Когда пациент разговаривал, лёжа на кушетке, Райх прикасался к его животу и, обнаружив, что от напряжения тот твёрд как камень, предлагал пациенту: «Теперь дышите немного глубже сюда, в живот».

Естественно, он столкнулся с сопротивлением со стороны пациентов, потому что люди создают в своём теле напряжение для того, чтобы прекратить чувствовать. Когда пациент начинал дышать, одновременно с дыханием в нём поднималось беспокойство, а заодно появлялась и злость на Райха, заставлявшего дышать и чувствовать.

Но вместо того, чтобы попытаться остановить эти эмоции или как- нибудь перенаправить их, Райх ещё больше провоцировал пациента. Поддерживая расширение этой энергии выражения, он приглашал клиентов сообщать о любых физических напряжениях в теле и о любых эмоциях, всплывающих на поверхность. Он просил пациентов, чтобы те замечали в себе определённые вещи — как они не могут произнести те слова, которые хотят произнести, как их горло сжимается, а дыхание останавливается, возможно, для того, чтобы помешать запрещённым словам быть сказанными. И если всё-таки слова вырывались наружу, и пациент взрывался, Райх предлагал ему наносить удары по кушетке, либо двигаться всем телом, либо кричать и вопить, с тем чтобы высвобождать энергию.

После высвобождения он замечал, что дыхание пациента становилось более расслабленным и естественным, напряжение в некоторых группах мышц ослабевало, и энергия с большей лёгкостью протекала через всё тело — и особенно через те области, которые ранее были сжаты. Это было частью революции Райха: он разработал «ручной» подход к терапии, работая одновременно с телом, дыханием, эмоциями и психологическими проблемами.

Такой подход очень сильно отличался от хладнокровного аналитического стиля его наставника Зигмунда Фрейда. Лишь представьте: ваш терапевт больше не сидит позади кушетки невидимый для вас, не задаёт беспристрастным тоном вопросы и не записывает то, что вы говорите. Вместо этого он находится прямо перед вами. Он нажимает на ваше тело, помогая вам дышать глубже, приглашает вас больше чувствовать, массирует ваши напряжённые мышцы и готовит вас к эмоциональному взрыву. Представить себе такую форму терапии Фрейд никогда бы не мог. Но для Райха она была существенной частью лечения невроза и восстановления психического здоровья. По его мнению, невозможно на глубоком уровне изменить процесс мышления, не затрагивая тело.

Таким образом, Райх стал первым, кто вывел психологию за пределы ума и привёл её к телу.

Одним из его главных открытий было то, что группы мышц работают совместно, поддерживая выражение энергии. Например, высовывание языка — это выражение гнева, в которое вовлечены мышцы рта и верхней части горла. Когда человек в испуге отшатывается, его грудная клетка сжимается, а плечи направляются вперёд и внутрь, защищая область сердца. Неожиданный шок заставляет глаза расшириться, потому что мышцы вокруг них оттягиваются назад и сокращаются.

Райх обнаружил семь сегментов, или групп мышц, которые кольцами окружают тело, подобно кольцам у червя. Фактически, он предполагал, что это сегментарное расположение мышц в человеческом теле является эволюционным наследием, доставшимся нам от наших древних предков- червей.

Я опишу эти семь сегментов, начиная с верхней части тела, последовательно опускаясь вниз.

1.     Глазной (окулярный) сегмент

Располагается в верхней части головы. Включает в себя глаза, мышцы внутри и вокруг глазниц, лоб, макушку, боковые части головы, а также мышцы под затылочным краем скальпа в задней части головы, там, где череп соединяется с шеей.

2.      Ротовой (оральный) сегмент

Включает в себя всю область рта: губы, зубы, язык, челюсть и группу мышц, соединяющую нижнюю челюсть с задней частью шеи.

3.      Шейный сегмент

В состав третьего сегмента входят все мышцы шеи и горла В райхианской терапии этот сегмент весьма важен, потому что через него проходит очень много энергии.

В передней части горла располагаются мышцы, связанные с плачем, с выражением печали и боли; боковые мышцы связаны с удерживанием или выражением гнева; мышцы в задней части шеи имеют отношение к страху.

4.    Грудной сегмент

Грудной сегмент включает в себя грудную клетку, начиная от грудины до места соединения ребер с позвоночником в задней части тела. В него также входят все мышцы плеч, рук и кистей.

Очевидно, что этот сегмент глубоко связан с нашим дыханием, а также с чувствами сердца.

5.      Диафрагмальный сегмент

Пятый сегмент включает в себя все мышцы диафрагмы, расположенной под лёгкими. Это куполообразная группа мышц, которая при вдохе опускается в брюшную полость, а при выдохе поднимается, помогая лёгким выпустить воздух.

Этот сегмент также глубоко связан с дыханием и контролем над эмоциями.

6.     Брюшной (абдоминальный) сегмент

Брюшной сегмент включает в себя все мышцы брюшной полости и поясницы. В его состав также входит наш кишечник — место зарождения многих глубоких чувств.

7.     Тазовый сегмент

Этот последний сегмент включает в себя мышцы тазового дна, гениталии, анус, ягодицы, ноги и стопы. Это место связи нашего тела с землей.

Итак, эти семь мышечных сегментов кольцами окружают тело, образуя подобие трубки, и помогают проходить энергии, что напоминает нам червя в движении. Точно так же, как волна движения передаётся по сегментам червя и обеспечивает его продвижение в почве, волна энергии проводится через тело благодаря открытию и закрытию мышечных сегментов, сжимающихся в своём собственном ритме. Каждый сегмент, или кольцо мышц, действует подобно сфинктеру, например, тому, что располагается вокруг ануса. Или подобно другим сфинктерам внутри пищеварительного тракта, которые открываются и закрываются, позволяя пище и продуктам выделения проходить в определённые моменты времени. Энергия — особенно эмоциональная энергия — проталкивается через всё тело с помощью пульсации семи мышечных сегментов, и ощущения одной области становятся общим выражением всего организма.

В теле маленького ребёнка пока ещё не сформировались хронические защитные шаблоны, и общее выражение происходит легко и естественно. Предположим, что ребёнок сердится. Это чувство может зародиться у него в животе. Затем, благодаря пульсации мышечных сегментов, оно передаётся через грудную клетку к горлу, где находит звуковое выражение, и вырывается изо рта в виде яростного крика или плача. При этом ребёнок может ещё и наносить удары руками, лягаться, вовлечь в тотальную вспышку гнева всё тело. Все сегменты мышц в теле ребёнка сотрудничают с этой вспышкой гнева, помогая энергии двигаться, позволяя ей выражаться, способствуя высвобождению.

Но если в этот момент ребёнок слышит от одного из родителей угрожающее «Замолчи!», возникает блок: горло, издававшее звуки, немедленно закрывается. Группа мышц в этом сегменте сжимается и входит в некий паралич, препятствуя голосовому выражению. Дыхание также либо прекращается, либо его глубина и частота значительно уменьшаются, чтобы остановить движения грудной клетки, благодаря которым энергия проталкивалась в горло. Одновременно создаётся напряжение в диафрагме и других мышцах, регулирующих дыхание ребёнка.

Практикующему райхианскому терапевту очень важно понимать, что эта сдержанная остановленная энергия не растворяется в воздухе. Она может частично разрядиться в виде эмоции другого типа, например, слёз, которые оказываются более приемлемыми для родителей. Но основной энергетический заряд застывает в самих мышцах в форме напряжения, и с повторением таких ситуаций это напряжение затвердевает и становится хроническим — превращается в часть мускулатуры.

Вот почему, прикасаясь к животу, диафрагме или груди клиента, я ощущаю — так же, как до меня это ощущал Райх, — что некоторые мышцы кажутся почти железными. Они стали твёрдыми как сталь именно для того, чтобы защитить человека от его окружения. Райх назвал это отвердение мышц «панцирем». По своей сути, это — сохранённое напряжение, заблокированная энергия, подавленные эмоции.

Не все напряжения в теле являются панцирем. Некоторые связаны с чисто механическими факторами, например, с неудобной рабочей позой. Если человек целый день сидит за компьютером, согнувшись и ссутулив плечи, то в его шее, плечах, спине и верхней части торса появляется напряжение.

Но многие, многие напряжения внутри нас связаны с эмоциями, и мы можем проследить историю этих напряжений до вызвавшей их детской травмы. Они составляют «панцирь», который мы несём.

Мне нравится этот термин, потому что он очень точно отображает то состояние, в котором пребывает большинство приходящих ко мне людей. Подобно старинным рыцарям из средневековых историй, они надели доспехи для битвы, и теперь не могут от них избавиться. Конечно, с помощью хорошего набора инструментов — гаечных ключей, пил и отвёрток — доспехи могут быть сняты, а находящийся в них человек — освобождён из своей тюрьмы. Но ситуация с мышечным панцирем гораздо сложнее. Он находится внутри нас, внутри самих мышц; он стал частью всей нашей энергетической системы и её привычных шаблонов.

И, в отличие от доспехов, мышцы не мёртвы. Они всё ещё живы. Сегменты всё ещё выполняют свою работу, пропуская энергию, только поток её очень сильно уменьшен. Импульсы к выражению эмоций всё ещё присутствуют, но сдерживающее их напряжение обычно оказывается сильнее. Это приводит нас к пониманию одного важного момента: семь сегментов не просто блокируют поток энергии. При некоторых обстоятельствах они активно толкают её в противоположном направлении. Такое противоположное движение называется «контрпульсацией».

Чтобы понять, как она работает, давайте на мгновение вернёмся к образу трубки, образованной кольцевыми сегментами. Представьте, что энергия в этой трубке нарастает и ищет возможности для экспрессивного высвобождения. Это могут быть слёзы, это может быть гнев — это может быть также и выражение любви — но в любом случае, энергия растёт и движется. В естественном, здоровом организме все семь сегментов поддержат этот поток энергии и помогут ему высвободиться. Но в теле, заключённом в панцирь, энергия, нарастая, встретится со стеной напряжения. Так, в моём собственном случае, желание тянуться за любовью в детстве было остановлено, поэтому сейчас диафрагма и мышцы грудной клетки натренированы его сдерживать.

О контрпульсации можно говорить, когда хотя бы одно из мышечных колец, окружающих нашу внутреннюю трубку, вместо ритмических сокращений, помогающих выражению, начинает двигать энергию в противоположном направлении, заталкивая её обратно. Другими словами, это пульсация некой части, работающей против пульсации всего организма. Не удивительно, что при этом нарушается гармоничное течение энергии через тело. Вместо естественного, целостного выражения возникает разрыв.

На биологическом и энергетическом уровнях контрпульсация отражает человеческую личность, разделившуюся против себя самой — некое шизофреническое расщепление между естественным импульсом к выражению и заученной реакцией его блокирования. В результате кольца в верхней части тела могут выражать одно чувство, в то время как нижние сегменты заявляют нечто совершенно противоположное. На уровне личности или мышления мы ощущаем смешанные чувства.

«Я хочу этого, но, с другой стороны, боюсь последствий».

«Я чувствую, что для меня это было бы прекрасно, но мне не следует этого делать».

Такие двусмысленные послания создают двойные зажимы в течении нашей энергии. Мы легко можем почувствовать, что застряли, что пойманы между двумя противоположными импульсами, что мы не способны двигаться или выразить что-либо тотально.

На первый взгляд, контрпульсация выглядит как что-то «плохое», потому что действует против естественного потока энергии. Но терапевту важно помнить, что контрпульсация это тоже выражение способности к жизни. У неё есть позитивная цель. Первоначально она возникла из нашей детской инстинктивной разумности, из стремления лучшим из доступных способов защитить себя в критических ситуациях — например, не плакать, если за это наказывают. Практически, контрпульсация — это жизненная энергия, обернувшаяся против себя самой.

«Решение» сдерживать энергию и эмоции возникает из умения оценивать, какое поведение является приемлемым, а какое — нет. Мы учимся этому на собственном опыте в детстве и юности, затем сдерживание становится привычным, а со временем и настолько автоматическим, что мы даже не замечаем, что делаем это.

Очевиден тот факт, что у людей панцирь есть, а у животных — нет. Животные не умеют оценивать своё поведение. Они не сдерживают энергию или чувства. С точки зрения течения энергии, они живут простой, открытой жизнью, действуя, например, в соответствии с самым главным инстинктом: «сражайся или убегай». Люди же, запутавшись в сложной паутине представлений о том, какие виды выражения эмоций социально приемлемы, постепенно наращивают бронированную систему защиты.

В теле, защищённом панцирем, происходят два взаимосвязанных, но различных процесса. Во-первых, в повседневной жизни панцирь уменьшает поток энергии, и это очень характерное явление для современного общества — все находятся в более или менее одинаковом состоянии. Вы можете жить и функционировать, скажем, на уровне двадцати процентов от своих возможностей. И, занимаясь работой и повседневными делами, вы ничего не знаете о живущем в вас хроническом калечащем эффекте. Для вас двадцать процентов — «нормально». Это то, как было всегда, по крайней мере, во взрослой жизни.

Во-вторых, панцирю в любой момент может потребоваться «перескочить на другую передачу» и создать контрпульсацию. Например, сегодня на работе ваш начальник начинает вести себя как последний идиот, и неожиданно вы чувствуете в солнечном сплетении жгучий гнев и импульс заорать: «Да пошёл ты..!» Однако ваш проницательный ум немедленно информирует вас о последствиях, к которым приведёт следование этому побуждению. Вероятнее всего, вы будете уволены, а прямо сейчас это плохой вариант. Лимит на ваших кредитных картах превышен, вы до сих пор не заплатили за квартиру, день рождения вашей подруги уже послезавтра, и вы нуждаетесь в каждом центе, который сможете заработать.

И когда поднимающаяся энергия гнева пробивает себе путь через вашу диафрагму и грудную клетку, стремясь быть выраженной, вашу финансовую ситуацию спасает шейный сегмент. Мышцы горла как тиски сжимают ваши голосовые связки, удушая брань, которой вы готовы были разразиться. Энергию затолкали обратно в трубку. Вы сохранили работу. Но вы заплатили суровую цену: ваша жизненная сила в очередной раз задушена.

Возможно, здесь мне следует заметить, что, по мнению Чарльза Келли, панцирь не всегда представляет собой негативное явление. Келли утверждает, что панцирь может быть творчески использован для достижения долгосрочных целей за счёт отказа от быстро достигаемого удовольствия.

Работая с клиентом, я часто наблюдаю контрпульсацию в действии: волна выражения энергии начинает двигаться из нижних сегментов, наталкивается на стену панциря и, будучи не в состоянии двигаться вверх, разворачивается обратно.

Существуют специальные упражнения, которые я использую для обучения студентов, и которые помогают им увидеть, как происходит контрпульсация.

Одно из упражнений выполняется в парах. Партнёр, играющий роль клиента, ложится на матрас, сгибает колени и всей плоскостью ставит стопы на пол, принимая основную дыхательную позицию. Другой партнёр, играя роль наблюдающего терапевта, садится рядом.

Я приглашаю тех, кто лежит, мягко начать глубокую дыхательную пульсацию, наполняя лёгкие, расширяя грудную клетку и вдыхая воздух полностью до самого живота, а затем полностью его выдыхая.

Через некоторое время я прошу их добавить движения телом в том же самом ритме, что и дыхание.

При вдохе спина прогибается, а таз двигается назад, вдавливая копчик в матрас. Движение таза назад создаёт пространство для энергии, поступающей со вдохом, и позволяет ей заполнять живот.

При выдохе таз делает движение вперёд и вверх, похожее на сексуальный толчок, так, что копчик отрывается от матраса. Совершая движение вперёд, таз толкает волну энергии и дыхания обратно вдоль тела вверх и наружу через рот.

Если тело разрешает прохождение такого пульсирующего потока, энергетическая волна движется и даже усиливается с увеличением интенсивности дыхания и движения. Но в теле, заключённом в панцирь, мы обнаружим следующее: по мере накопления заряда энергии некоторые группы мышц напрягаются и начинают активно сдерживать слишком большой заряд. Например, в тот момент, когда таз поворачивается вперёд и энергия перемещается по телу вверх, мы можем заметить, что диафрагма начинает сжиматься, чтобы помешать энергии выйти через рот. С увеличением заряда энергии мышцы диафрагмы реагируют, становясь всё более и более жёсткими, и скоро вы видите контрпульсацию в действии, работающую в направлении, обратном естественному потоку. Диафрагма пытается затолкать волну обратно в живот.

Контрпульсация напоминает рябь на тихой поверхности озера. Вы бросаете один камешек, и по озёрной глади начинают разбегаться круги. Вы бросаете другой камень на некотором расстоянии от первого, и появляются новые круги. В некоторой точке две группы волн встречаются, ударяются друг о друга и посылают контрволну назад. Часть волны при этом продолжает двигаться в первоначальном направлении.

То же самое происходит в организме человека. Например, диафрагма может пропустить некоторую часть энергии, и тогда, чтобы обеспечить блокирование и препятствовать выражению, начнёт сжиматься горло. Часто диафрагма и горло работают в своих шаблонах сдерживания вместе, словно одна команда. Иногда для терапевта это выглядит так, как если бы вы схватили змею за середину её туловища Оба конца, голова и хвост, извиваются, но в том месте, где вы ее держите, змея неподвижна. Можно видеть, как похожим образом в организме человека энергия движется ниже и выше места, заключённого в панцирь, но в самом месте блока всё застыло, как будто схваченное невидимой рукой.

Я несколько раз упоминала о панцире на диафрагме и горле, потому что именно эти сегменты наиболее сильно контролируют выражение. Но это не единственные места, где возникает контрпульсация. Она может происходить где угодно, в любом из сегментов.

Иногда во время описанного способа дыхания таз автоматически начинает направлять энергию в обратную сторону, двигаясь против естественной пульсации. Сам того не замечая, человек меняет порядок движения: теперь таз толкает вперёд на вдохе и поворачивается назад на выдохе. Это явная контрпульсация в тазовом сегменте, который подсознательно говорит «нет» энергии и её выражению.

Это упражнение помогает людям, проходящим обучение, научиться распознавать контрпульсации — увидеть их в действии и понять их принцип ещё до начала процесса снятия панциря. Это также хороший способ определить, где находится основная часть панциря, как тело удерживает и блокирует энергию.

Однако, как и в большинстве научных дисциплин, практика сильно отличается от теории, и я не хочу создавать у вас впечатления, что работа с пульсацией дыхания, формулой оргазма и семью сегментами панциря представляет собой точную науку.

Райхианская терапия не настолько очевидна и проста, как представляется благодаря изложенным концепциям. Она в большей степени является искусством. Работая с клиентом, я использую базовые принципы, вынесенные мною из обучения и практики, но вместе с тем я действую спонтанно и интуитивно. У клиента могут наблюдаться несколько различных пульсаций и контрпульсаций, перемещающихся по телу — я могу заметить сразу несколько разрывов в потоке энергии — и тогда вопрос заключается в том, чтобы понять, с чего начать, как решить эту головоломку, как снять напряжение, объединить энергию, исцелить организм.

Это индивидуальный процесс, а не математическое уравнение. Существуют некоторые сходства, которые не зависят ни от национальности, ни от культурных, этнических или религиозных предпосылок, но всё же каждый человек уникален. У каждого человеческого организма своя конфигурация панциря, у каждого клиента своя психология, своя жизненная история.

Я надеюсь, что сейчас уже стало понятно, почему в конце предыдущей главы я заявила, что для возвращения человеческого организма в его естественное состояние целостности, здоровья и счастья требуется определённое количество интенсивных усилий.

Нам нужно исправить нанесённые повреждения. Нам нужно распустить панцирь, чтобы наша энергия могла течь свободно, чтобы можно было ощущать эмоции, чтобы можно было принимать свою сексуальность и наслаждаться ею. И, между прочим, мой тип панциря, который я до сих пор описывала — тот, что образовался как моя реакция на эмоциональную и физическую дистанцию с моим отцом, — это ничто по сравнению с тем, что испытывают многие люди в своём детстве. Физическое насилие, осуждение сексуальности, отрицание эмоций, сексуальное насилие, жестокость, запугивание, манипуляция, издевательства, нехватка любви, пренебрежение, изоляция, брошенность… Всё это оказывает влияние на мышечные сегменты и сохраняется в них как напряжение, заблокированная энергия и затвердевший панцирь, окружающий тело.

Снятие этого панциря — многообещающий путь к личному освобождению, но, насколько я знаю, короткой дороги здесь не существует.

Если вы разделите слово «emotion» (эмоция) на две составные части — «е» и «motion», то увидите, что первоначально оно было образовано из латинских корней, означающих движение наружу.

Это определение хорошо соответствует райхианскому пониманию человеческих эмоций. В своей основе эмоции это ни что иное, как движение плазмы, волна энергии, проходящей через жидкое содержимое тела в стремлении к выражению и высвобождению. Настолько отстранённая точка зрения не имеет для нас большого значения, когда мы оплакиваем утраченного возлюбленного или злимся на какое-то обидное замечание. Но она, несомненно, помогает райхианскому терапевту понять механику восстановления здоровой пульсации в теле клиента, чтобы открыть двери к счастью, большей жизненности и хорошему самочувствию.

Сам Райх проследил возникновение эмоций до их наиболее примитивной и базовой формы, выбрав в качестве примера одноклеточный организм, амебу. С помощью микроскопа он увидел, что плазма внутри клетки амебы вытягивается в направлении источника удовольствия и втягивается, отступая от источника боли.

Это двустороннее движение, или, как Райху нравилось называть его, «двусторонняя эмоция протоплазмы».

Стремление к удовольствию вызывает движение от ядра клетки к периферии, в то время как стремление избежать боли вызывает движение в противоположном направлении — сжатие от периферии к ядру. Райх считал, что эта базовая пульсация в двух направлениях присуща всем живым организмам и является первоосновой человеческого выражения: все мы хотим чувствовать удовольствие; все мы хотим избежать боли. Райх также указывал на то, что движение, являющееся средством выражения, есть неотъемлемое свойство живых организмов, отличающее их от остальной природы. Быть живым означает двигаться; двигаться означает выражать.

Всё это выглядит очевидным, но приводит к существенному выводу: нравится нам это или нет, но все мы — эмоциональные существа. Чувства — это часть комплекта, который называется «жизнь», а эмоциональное выражение этих чувств — естественное и необходимое движение нашей энергии.

Если мы их душим, подавляем, то тем самым мы подавляем саму жизненную силу.

С этой точки зрения нетрудно наблюдать основной конфликт, возникший между человеческой природой и нашим так называемым социально приемлемым поведением. В «передовых» обществах чем меньше человек проявляет свои эмоции, тем более цивилизованным его считают.

Это напоминает мне о знаменитой «поджатой верхней губе» британцев, когда не показывать эмоции в моменты предельного стресса считалось вершиной проявления хороших манер и воспитанности.

Я не помню названия книги, но точно помню, что там была цитата из дневника британской леди, оказавшейся в осаждённом Лакнау во время Индийского мятежа в 1857 году. «Сегодня утром майор такой-то был обезглавлен пушечным ядром во время бритья». Таким был весь её дневник: педантичное перечисление ужасов осады с жёстким подавлением эмоций.

Мы, американцы, не настолько хороши в сокрытии эмоций, но общий подход остаётся тем же самым. Например, я помню, как мы шутили с сёстрами о том, что все принадлежим к семье Хорошо. И что наша настоящая фамилия не Диллон, а Хорошо, потому что всякий раз, когда, здороваясь, мы спрашивали друг друга: «Как дела?», ответом всегда было: «Хорошо!»

Это американский стиль: выгляди хорошо, продолжай улыбаться и будь уверен, что всё замечательно. И если за этот фасад с надписью: «У меня всё хорошо» начинают прокрадываться какие-нибудь нежелательные негативные эмоции, то для их нейтрализации всегда есть последняя производная прозака или валиума. Конечно, эти маленькие умные таблетки вместе с вашим страданием разрушат и вашу способность быть счастливым, но это та цена, которую люди в большинстве своём готовы заплатить за то, чтобы всё по-прежнему было славно и в порядке.

Эта позиция характерна не только для американцев и европейцев. Во всех высокоорганизованных культурах, в том числе в Японии, Китае, Египте и Индии, во все времена требовалось соблюдение строгих формальностей в социальном взаимодействии и обычно запрещалось выражение чувств.

Послание Райха ко всему миру заключается в том, что процесс развития цивилизации зашёл слишком далеко в направлении контроля над эмоциями. За это приходится платить слишком высокую цену — производить людей-невротиков, не способных по-настоящему наслаждаться жизнью.

Сегодня это особенно верно. Благодаря развитию науки человек преуспел в создании комфортной жизни. Мир наполнен всевозможными технологическими чудесами, которые облегчают труд и предоставляют самые разные формы досуга. Но происходящее параллельно с этим уничтожение жизненной силы почти лишило нас способности наслаждаться своими собственными достижениями.

Мы должны восстановить свои эмоции, чтобы вновь обрести любовь к жизни.

Следуя этой цели, Чарльз Келли взял за основу базовую райхианскую пульсацию «удовольствие — тревога» и разработал более сложную модель для работы с клиентами.

Он обнаружил, что правильнее и полезнее рассматривать эмоции в терминах не одной, а трёх «пар чувств».

Вот эти три «пары чувств»:

гнев — любовь;

страх — доверие;

боль — удовольствие.

Каждая из трёх негативных эмоций — гнев, страх и боль — связана с различными аспектами пульсации. Гнев связан с движением наружу, от ядра к периферии. Страх связан с движением внутрь, от периферии к ядру. Боль связана с конвульсивным качеством энергетической разрядки, быстрым сжатием и последующим расслаблением мышц. Мы ощущаем это, когда смеёмся, плачем, переживаем оргазм.

Каждая из негативных эмоций, будучи блокированной, характерным способом удерживается в теле с помощью мышечных напряжений. Это позволяет опытному терапевту «читать» тело клиента и выявлять преобладающую блокируемую эмоцию.

В определённой степени мы можем разделить людей на удерживающих гнев, удерживающих страх и удерживающих боль. Это помогает решить, с чего следует начать процесс высвобождения заблокированных эмоций и восстановления здоровой пульсации. Конечно, это не означает, что злятся только люди, удерживающие гнев. Внутри всех нас живёт полный спектр эмоций. Эта классификация лишь обозначает, какая именно привычка сформировалась в человеке за многие годы и какой тип эмоций в основном блокируется.

Три положительные эмоции также связаны с пульсацией. Любовь течёт наружу к другим людям из ядра к периферии. Доверие — это форма восприимчивости, позволяющая окружающему миру проникать внутрь. Удовольствие — это состояние хорошего самочувствия, в которое вовлечён весь организм.

Как мы увидим дальше, из того факта, что и негативные, и позитивные эмоции связаны с пульсацией, следуют важные выводы, потому что непонимание, существующее в отношении того, как обходиться с негативными эмоциями, непосредственно влияет также и на нашу способность ощущать положительные чувства.

Гнев — это энергия, текущая наружу. Её высвобождение легко увидеть, наблюдая за тем, как развиваются ссоры, особенно между мужчинами. Вот, например, два парня в баре разговаривают о футболе. Один говорит, что «49-е из Сан-Франциско» — лучшая команда в мире, а другой, с отвращением фыркнув, отвечает: «В последнее время „Девятые» выеденного яйца не стоят». Первый немедленно чувствует себя оскорблённым, впадает в ярость и бьёт второго в челюсть. Начинается классическая пьяная драка.

Гнев — это жёсткое, взрывное и агрессивное выражение энергии — неожиданный выброс из ядра к периферии — и поэтому в драке кулак, по сути, является не чем иным, как продолжением энергетического импульса, движущегося наружу.

То же самое верно и для оружия. Когда в старом вестерне два ковбоя затевают ссору и «хватаются за стволы», сверкающие револьверы, равно как и пули, являются продолжением гневной энергии. Кстати, именно в Соединённых Штатах большое количество людей умирает от огнестрельных ран. Происходит это из-за наличия и доступности оружия, удлиняющего и усиливающего энергетический импульс гнева.

Однако будучи цивилизованными людьми, мы с детства приучены не выражать гнев и, вообще говоря, мы делаем всё, что в наших силах, чтобы его сдержать. Такое усилие, мотивированное наилучшими побуждениями, вызывает в мышцах напряжение и затвердение.

Панцирь гнева располагается на периферии тела, потому что энергия, которую остановили, двигалась наружу. У человека, сдерживающего гнев, обычно сильные кисти и руки с жёсткими мышцами, его рот и челюсть почти всегда напряжены, а бочкообразная грудная клетка выступает так, как будто он бросает вызов всему миру. Такие люди вызывают ощущение, что они еле сдерживают свои эмоции; стоит вам нечаянно их толкнуть, или наступить им на ногу, или что-то не то сказать — и они немедленно взорвутся.

Как я только что упомянула, социальное воспитание приучает нас блокировать гнев — за исключением особых ситуаций, таких как война. Но затруднение, вызываемое таким подходом, состоит в том, что он препятствует также и любви.

Любовь — это мягкое, нежное, сочувствующее выражение нашей энергии, движущееся наружу. Несмотря на сильные различия, любовь и гнев движутся по одной и той же автостраде в одном и том же направлении — от ядра к периферии. Если один из аспектов направленного наружу выражения заблокирован, то, скорее всего, будет заблокирован и другой аспект. А любовь — это значительно более мягкое, более тонкое чувство. Оно не сможет проникнуть через жёсткий слой хронического напряжения, сформированный привычкой блокировать гнев. Даже если глубоко в своём ядре вы стремитесь выразить любовь, стремитесь дотянуться до других в своём экспансивном движении, вам это не удастся. На шоссе пробка, движение заблокировано, ничто не может двигаться.

Это классическая дилемма, созданная общественной моралью. От нас требуют, чтобы мы не злились, а вместо этого были бы любящими и сострадательными. Нас учат «любить ближнего своего», «подставлять другую щеку», совершенно не понимая и не учитывая вовлечённую в это динамику энергий.

Подавлять гнев и одновременно быть любящим просто невозможно. Да, вы можете свести любовь к некоему представлению, к интеллектуальной концепции и притвориться, что вы любите других, что вы любите человечество, что вы заботитесь о бедных и обездоленных. Но реальная, тёплая, искренняя любовь — это живая энергия, которая нуждается в движении и выражении, и если путь для выражения заблокирован закованным в панцирь телом, то она никогда не сможет дойти до другого человека.

Чтобы начала течь любовь, гнев должен быть выражен и высвобожден.

Из-за безграмотного воспитания люди не знают, что делать с гневом, в то время как решение очень простое: гнев нужно просто выбросить, выплеснуть из себя — это единственное, что поможет. Это направленная наружу волна энергии, которую нужно выразить и разрядить. Конечно, это не означает, что мы должны начать орать друг на друга, ввязываться в драки и носить с собой револьверы. Есть безопасные, разумные способы выражения гнева, не причиняющие вреда другим. Мы можем запереться в комнате, взять подушку и с размаху впечатать её в пол или избить её кулаками. Мы можем сделать медитационную технику, способствующую эмоциональному выражению — например, Динамику. Мы можем кричать, когда мы одни в машине с поднятыми стёклами, — хотя для этого требуется определённая осторожность и бдительность, чтобы не попасть в аварию (лучше сначала припарковаться).

После разрядки гнева и освобождения внутренней автострады вероятность того, что любовь начнёт течь и найдёт выражение, значительно увеличивается. Этим объясняется привычка, которая вырабатывается у некоторых долго живущих вместе пар: ругаться, а затем заниматься любовью — «rucking and fighting» («трахаться и сражаться»), как это иногда называют. Сами того не подозревая, эти пары пытаются избавиться от заблокированной энергии и ощутить присутствующую за ней любовь.

В прошлом женщинам нелегко было выражать свой гнев напрямую. В викторианскую эпоху, например, тугие корсеты и сковывающая одежда отражали соответствующее состояние жёсткого эмоционального ограничения. В основе лежало убеждение в том, что каким бы правомерным ни был гнев женщины, мужчина всегда окажется сильнее и не допустит его выражения, заставив женщину проглотить свою ярость.

Чаще всего гнев у женщин высвобождался в истерическом припадке, представляющем собой форму беспомощной ярости. Именно с истерией чаще всего сталкивались фрейдисты, приступившие в начале двадцатого века к исследованию женской психики. Благодаря освобождению женщин и появившемуся у них праву напрямую выражать свои эмоции, в наши дни истерия не такое частое явление. Другим традиционным женским способом справляться с гневом является ворчание. Оно приводит к успеху в деле превращения мужчин в подкаблучников, но в действительности является искажённой формой гнева. Так же как и истерия, ворчание развилось из невозможности прямо выражать эмоции.

Страх заставляет человека сжиматься. Это сокращение, втягивание энергии внутрь, потому что в действительности ваш основной инстинкт выживания говорит: «Убегай!» Это стремление выйти из той ситуации, которая ощущается как опасная. Чтобы поддержать действие, в теле выделяется адреналин, а животное внутри вас хочет убежать, спастись бегством.

В некоторых ситуациях бегство является правильным и практически осуществимым действием. Мы все видели видеоматериалы и фотографии, запечатлевшие 11 сентября 2001 года, когда сотни людей бежали по улицам Манхэттена, спасаясь от падающих обломков башен- близнецов Всемирного торгового центра Цивилизованное поведение, обычно ассоциирующееся с костюмами, галстуками, портфелями и деловым стилем жизни, вдруг оказалось забытым, а животный инстинкт взял верх и заставил людей убегать, спасая свою жизнь.

В процессе воспитания дело обстоит совсем по-другому. Дети оказываются в устрашающих семейных ситуациях, но убежать из них не могут. Они беспомощны и зависимы от тех самых людей — чаще всего это мама и папа, — которые являются причиной испуга. Дети не могут убежать, и вместо бегства в страхе сжимаются.

По своей сути это сжатие представляет собой отступление энергии к ядру, движение внутрь, попытку убежать с периферии, где есть опасность. Это сжатие может быть вызвано тысячью и одной причиной, но в основном его возникновение отражает небезопасность домашней обстановки. Ребёнок в ней, чтобы защитить себя, должен сохранять бдительность. Непредсказуемость — ключевая составляющая в формуле страха Дело не в том, что папа или мама всё время злятся, но в том, что склонность одного или обоих родителей к неожиданным взрывам создаёт атмосферу постоянной тревоги, постоянного ожидания: «Когда это случится?». Такая атмосфера царит в семьях, где алкоголик отец, напиваясь, склонен к физическому насилию. И небезопасно, если у матери нервный характер, и она справляется со стрессом лишь АО определённого момента, а затем неожиданно «срывается» и набрасывается на ребёнка с побоями.

Также по своему опыту, приобретённому в процессе работы с множеством клиентов, я знаю, что тип людей, удерживающих страх, иногда возникает прямо в утробе, поскольку отсюда уж точно совершенно невозможно убежать. Например, если мать не хочет беременности, то её невысказанное желание сделать аборт создаёт атмосферу страха, затрагивающую плод. Подобным же образом, если мать в период беременности находится в состоянии непрерывного стресса, беспокоится или боится, эти чувства передаются будущему ребёнку. У него возникают пугающие вопросы: «Безопасно ли здесь?», «Есть ли у меня право быть здесь?». Такой отклик возникает не на уровне мышления — плод не знает языка — но переживается организмом на примитивном, инстинктивном уровне, вызывая стремление сжаться энергетически.

Удерживание страха может сформироваться и вскоре после рождения, в течение первых полутора лет жизни, во время так называемой «оральной стадии», когда младенец находится в наиболее беспомощном состоянии и круглые сутки зависит от материнской заботы. Если близкие взаимоотношения с матерью нарушены, если на заведённый порядок кормления и ухода накладывается материнский гнев, отторжение, невнимание или, возможно, всего лишь раздражение из-за того, что приходится слишком часто менять пеленки, у ребёнка возникает то же самое стремление к энергетическому сжатию. При этом у матери не обязательно должен быть какой-то злой умысел. Может быть, в то время как она пытается сменить ребёнку подгузник, у неё под ногами, требуя внимания, плачет её трёхлетний первенец, и, отвлекаясь, она случайно колет новорождённого булавкой. Если подобное случается достаточно часто, то у ребёнка возникает ощущение небезопасности окружения, что в свою очередь создаёт страх.

Страх — интересное явление, потому что вы не только хотите убежать от источника опасности или боли; вы также хотите избавиться от самого ощущения страха.

Бояться — неприятное переживание. Это ощущение сжатия, из которого следует логическое заключение, что если вы сожмётесь слишком сильно, то полностью исчезнете и умрёте. Ориентированный на страх ребёнок, таким образом, защищает себя панцирем ещё и от этого чувства.

Как результат, панцирь человека, удерживающего страх, располагается глубоко внутри тела, вокруг ядра.

Здесь проявляются две тенденции. Первая — отток энергии от периферии, где находится опасность. Вторая — защита самого ядра от этого наступления сжимающейся энергии.

В случае гнева, как мы видели, панцирь располагается на периферии, чтобы предотвратить удар, направленный вовне. В случае же страха глубоко внутри происходит своеобразное застывание, чтобы энергия, хлынувшая с периферии внутрь, полностью не затопила бы ядро.

Внешне люди, блокирующие страх, выглядят тонкими и хрупкими, так как их энергия удерживается в центре. У них обычно слабые мышцы рук; и ног, грудная клетка может выглядеть впалой и сдавленной. Часто энергия отводится также и от глаз, вследствие чего блокирующие страх люди могут быть близорукими. Понятно, что такой человек с трудом доверяет другим людям или окружающему миру, поскольку для доверия нужна открытость и восприимчивость. Доверие — это готовность позволить энергии извне проникать к вам внутрь.

Как и страх, доверие движется с фазой пульсации, направленной внутрь, от периферии к ядру. Отсюда следует, что если человек заключён в панцирь, защищающий от страха, то это блокирование помешает также и поступлению мягкого потока доверия.

Один из первых шагов при работе со страхом состоит в том, чтобы помочь клиенту признать и принять его, а это означает погружение в ядро, где находится страх. Это более деликатная задача, чем работа с гневом, потому что человек, удерживающий страх, нуждается в том, чтобы чувствовать себя в безопасности. Нужно, чтобы у него уже было некоторое доверие — это позволит энергии двигаться ещё глубже внутрь.

Разрядка страха происходит не так явно, как высвобождение гнева Обычно она сопровождается громкими высокими звуками, и по мере того как внутренний панцирь начинает разрушаться и напряжение уходит, постепенно восстанавливается и способность доверять.

На психологическом уровне доверие означает, что вы можете расслабиться в обществе другого человека, не будучи одержимыми привычными хроническими подозрениями, как например: «Этот человек выглядит дружелюбным, но это лишь потому, что ему от меня что-то нужно…»

Это не означает, что доверие должно быть безоговорочным или слепым. Если для подозрения имеются реальные основания, если ситуация становится странной или опасной, то полезно уметь распознавать это и принимать меры для своей защиты.

Но в основном, доверие — это позиция, которая заключается в следующем: «Мир не охотится за мной. Я могу двигаться по жизни открыто и расслабленно, позволяя разным событиям воздействовать на меня, затрагивать меня, оказывать на меня влияние».

Это один из важнейших результатов райхианской практики: она помогает клиентам вновь обрести способность открываться и закрываться правильным образом. Защиты можно возвести, когда для страха есть причина. А когда есть возможность доверять, они могут быть сняты.

Когда маленький ребёнок по-настоящему плачет или смеётся, всё его тело входит в состояние здоровой и естественной пульсации. Но если эти чувства подавляются и блокируются, пульсация уменьшается так, что движение как внутрь, так и наружу сводится к минимуму в стремлении заглушить нежелательные или неприемлемые чувства.

У человека, удерживающего боль, все усилия направлены на то, чтобы не чувствовать, не признавать то, что хочет быть выраженным. Это способ сдерживания или приостановки всей пульсации.

Так происходит, когда ребёнка обижают. Например, когда его дразнят или отталкивают другие дети или когда за какую-то провинность в собственной семье его выгоняют и заставляют стоять в углу в то время, как всё внимание и любовь родителей направлены на других детей.

Я помню, что сама в детстве очень злилась на младшую сестру, родившуюся через два года после меня, потому что все то внимание, которое до её появления было сосредоточено исключительно на мне, вдруг досталось ей. Я ненавидела сестру и часто вела себя по отношению к ней действительно ужасно, и поэтому родители, стремясь её защитить, выгоняли меня. Я оказывалась оставленной наедине со своей яростью и слезами, которые не могли быть выражены, и постепенно, постепенно я научилась впадать в некое онемение, чтобы их не чувствовать.

Как у гнева, так и у страха есть явное направление: гнев направлен наружу, а страх — внутрь. При блокировании же боли вследствие стремления меньше чувствовать сокращаются оба такта пульсации, и постепенно весь организм становится нечувствительным.

Как мы видели, люди, удерживающие гнев, несут большой заряд энергии на периферии, в то время как люди, удерживающие страх, сохраняют этот заряд в ядре. У людей же, удерживающих боль, интенсивный заряд распределён по всему телу, от ядра до периферии.

В результате эти люди могут быть неутомимыми работниками, обладающими невероятной выносливостью — они могут накручивать круги по бассейну ещё долгое время после того, как все остальные сдались — но вся эта деятельность не создаёт ощущения живости и жизненности. Напротив, в них ощущается энергетический застой. Для них характерна склонность к избыточному весу, потому что накопление жира в областях напряжения помогает заглушать чувства.

Для людей, блокирующих боль, первым шагом к исцелению будет увеличение пульсации энергии. Легче всего достичь этого можно с помощью углубления дыхания. Такая техника неизбежно приведёт человека в соприкосновение с болезненными чувствами. Если он сможет признать и принять их, то, скорее всего, начнутся глубокий плач и судорожные рыдания, напряжение будет высвобождено и тело постепенно начнёт становиться более живым.

Заново пережив боль и восстановив нормальную пульсацию в теле, люди, удерживавшие боль, открывают в себе огромные возможности для наслаждения, чувственности и радости. Очень часто постоянное отупляющее качество блокируемой боли не даёт человеку ощущать интенсивное удовольствие от оргазма. Высвобождение боли открывает способность к оргазмическому наслаждению.

Для наглядной демонстрации работы описанных пар чувств я иногда предлагаю участникам группы или обучающего тренинга выполнить упражнение, включающее в себя три типа дыхания, каждый из которых связан с определённым чувством.

Я начинаю со вдоха, который отражает пульсацию страха в фазе движения внутрь.

Сначала я прошу всех встать в круг, так чтобы мы могли не только ощущать происходящее внутри себя, но также и наблюдать за другими.

Я предлагаю участникам сделать полный выдох, одновременно втянув грудь и сдвинув плечи вперёд и вниз. Это имитирует состояние сжатия и низкой энергии, характерное для человека, удерживающего страх.

Затем я приглашаю их сделать внезапный резкий вдох через рот, быстро наполняя воздухом горло и грудную клетку, издавая звук изумления и одновременно широко раскрывая глаза, как при испуге.

Я также предлагаю участникам представлять, что воздух входит не только через рот, но и через глаза, потому что так проще ощутить страх. В добавление к этому руки на вдохе отдёргиваются, для того чтобы всё тело казалось отшатнувшимся назад в шоке и удивлении.

Мы делаем это вместе, вдыхая всё глубже и глубже со всё более и более продолжительным звуком. На выдохе мы расслабляемся, чтобы выдох был больше похож на обычный.

В этом вводном упражнении у нас нет времени на то, чтобы добраться до панциря страха, расположенного в глубине тела и окружающего ядро, но при таком дыхании быстро накапливается заряд энергии, и очень скоро люди начинают ощущать напряжение в задней части шеи, которое связано с удерживанием страха.

В дальнейшем участникам группы предстоит ближе познакомиться с этой формой дыхания.

Затем я приглашаю их остановиться, стряхнуть напряжение и перейти к пульсации дыхания в фазе движения наружу, которая связана с гневом.

Я демонстрирую, как выглядит «грудь, наполненная гневом», для чего делаю глубокий вдох и удерживаю его, надув грудную клетку и расправив плечи, подобно тому, как в мультфильмах изображают разъярённого армейского полковника.

Я приглашаю всех скопировать мою позу и на несколько мгновений остаться в этой надутой позиции, удерживая максимальное количество воздуха и выпячивая грудь.

А теперь нужно лишь внезапно и с силой выдохнуть, выбрасывая воздух. Это жёсткий выдох, очень быстрый и мощный, с широко открытым ртом и челюстью, агрессивно выдвинутой вперёд: «Ха!».

Я предлагаю участникам одновременно с этим яростно нахмуриться, сдвинуть брови и смотреть так, как будто их глаза мечут дротики по всей комнате. Одновременно с выдохом мы резко посылаем вперёд руки, как бы выбрасывая изнутри воздух и энергию.

Повторяя эту модель дыхания, я приглашаю всех установить контакт глазами с участниками, стоящими в кругу напротив, и выбрасывать энергию в них, получая ощущение полного выдоха из груди.

Такое дыхание начинает открывать пульсацию в её фазе движения наружу. В случае гнева энергия блокируется при движении вовне, поэтому напряжение возникает непосредственно на периферии тела, преимущественно в лице и руках.

Снова и снова выбрасывая воздух — «Ха! Ха! Ха!» — мы заставляем панцирь ослабеть, и у людей появляется шанс получить опыт прямого выражения гнева.

И в заключение мы работаем с удерживанием боли — удовольствия. Здесь блокирование происходит и на периферии, и вокруг ядра, поэтому энергия удерживается между двумя стенками панциря. В фазе движения пульсации дыхания внутрь энергия не может проникнуть ниже диафрагмы, а в фазе движения наружу она не поднимается выше горла. Происходит своеобразное жёсткое уплотнение, заставляющее человека онеметь и не чувствовать боли. В этом случае необходимо добиться пульсации тела, используя как вдох, так и выдох, ослабляя сильный привычный контроль. Для этого я представляю хаотическую форму дыхания, напоминающую первую стадию Динамической медитации.

Это быстрое и отрывистое дыхание через рот короткими рывками, причём горло должно издавать звуки почти как у безумного животного, которое задыхается, хрипит и с трудом ловит воздух. Вдох то глубокий и полный, то совсем короткий. Выдох то до самого конца, то поверхностный. Тело подпрыгивает и трясётся вместе с этим хаотическим дыханием, и руки также движутся вместе с ним.

Общее действие заключается в расшатывании привычного сдерживания в области горла и диафрагмы.

Затем я прошу участников представить, как ощущается рыдание — когда вы по-настоящему плачете так, как будто ваше сердце разбито, и не можете сдержать звук, так что в рыданиях содрогается всё ваше тело.

В этом дыхании некоторые из участников действительно прикасаются к реальным эмоциям, но моя цель пока в другом. Я хочу, чтобы у каждого возникло представление о механизме, который разрушает панцирь боли. Смех делает то же самое — в нём есть то же самое конвульсивное качество, что и в рыдании — поэтому мы заканчиваем упражнение смехом.

На этом завершается первая часть моей книги, в которой я в общих чертах обрисовала основные принципы райхианского подхода к восстановлению естественного состояния здоровья и хорошего самочувствия. В следующей части мы рассмотрим, как эти принципы применяются на практике.